CC BY
184УДК 341.215.4+341.412
О.В. Тарасов, канд. юрид. наук, доцент Национальный университет «Юридическая академия Украины имени Ярослава Мудрого»,
г. Харьков
МЕЖДУНАРОДНАЯ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В ПРАКТИКЕ НЮРНБЕРГСКОГО ТРИБУНАЛА
В течение более чем 65 лет, прошедших после начала работы в Нюрнберге Международного военного трибунала (МВТ), в юридической науке продолжаются дискуссии относительно целого ряда проблем, поднятых в ходе первого в истории международного процесса над главными военными преступниками. Одной из таковых является международная правосубъектность человека. Некоторые исследователи пришли к выводу, что МВТ признал человека субъектом международного права [См.: 3, с. 50; 22, р. 165-166; 23, р. 481; 24, р. 125; 27, р. 154-162], позиция других осталась неизменной: человек не при каких обстоятельствах не может считаться субъектом международного права [См.: 18, с. 724-732; 20, с. 119129]. Сторонники третьей точки зрения пытались найти компромисс, признавая физическое лицо участником конкретних международно-правовых отношений, но отказывая ему в статусе субъекта международного права [21, с. 79].
Целью данной статьи является обоснование международной правосубъектности человека с помощью персонологической интерпретации практики Нюрнбергского трибунала.
В ходе Нюрнбергского процесса защита использовала помимо прочего классическую концепцию государства как единственного субъекта международного права [См.: 5, с. 19; 7, с. 19; 25, s. 684-685; 26, s. 310]. Адвокаты (Г.Ярайсс, О.Штамер, А.Зейдль и др.) прямо отмечали, что ответственность должна нести Германия, а не отдельные физические лица, ссылаясь на концепцию “государственного акта” и утверждая: что там, где рассматриваемое действие являлось действием, совершенным государством, лица, практически осуществившие его, не несут личной ответственности, а состоят под защитой доктрины о суверенности государства [13, с. 19-292].
Таким образом, для обоснования привлечения главных военных преступников к международной уголовной ответственности МВТ пришлось решить, как минимум, две фундаментальные методологические проблемы.
Первая - чётко и однозначно высказаться в пользу международной правосубъектности физических лиц. Главный обвинитель от Великобритании Х. Шоукросс в заключительной речи отметил: "Говорят, например, что только государства, а не отдельные лица являются субъектами международного права. Однако такого положения в международном праве не существует. Достаточно лишь упомянуть судебное преследование за пиратские действия, нарушения блокады или за шпионаж, чтобы натолкнуться на многочисленные примеры привлечения отдельных лиц к ответственности согласно нормам международного права. Всегда признавалось, что совершение военных преступлений делает отдельных лиц субъектами международного права" [13, с. 365].
Как видим, официальная позиция представителя Великобритании относительно признания международной правосубъектности человека высказана достаточно чётко и однозначно.
Главный обвинитель от СССР Р.А. Руденко указал, что "отдельные физические лица, совершая ... акты нарушений, персонально совершили уголовные преступления, за которые они в соответствии с Уставом Трибунала подлежат уголовной ответственности перед Международным военным трибуналом" [13, с. 476]. С нашей точки зрения, официальная позиция представителя СССР не противоречит ранее изложенной точке зрения представителя Великобритании. Привлечение физического лица к международной уголовной ответственности непосредственно на основании норм международного права в специально созданном для этого международном уголовном судебном органе является ярчайшим подтверждением международно-правовой деликтоспособности человека как субъекта международного права.
По мнению представителя Франции Ш. Дюбоста, «суверенность государства, которой прикрывались эти люди, была лишь маской. Снимите эту маску - за ней скрывается ответственность человека» [13, с. 461]. В науке гражданского права аналогичный метод, применяемый к юридическим лицам, получил название «проникновение за корпоративный занавес» [19, с. 1-15]. С персонологической точки зрения тут имеет место проникновение за такую персонативную правовую форму, как суверенное правовое лицо («проникновение за суверенный занавес»). Подобная персонологическая методология
необходима в тех случаях, когда физические лица совершают правонарушения, прикрываясь персонативной правовой формой суверенного или юридического лица.
Учитывая, что позиции главных обвинителей от Великобритании, СССР, США и Франции были заранее согласованы и что каждый из них акцентировал внимание на том или ином вопросе, можем констатировать полное совпадение точек зрения по поводу признания международной правосубъектности человека. Логично, что данная позиция обвинения была поддержана Трибуналом: "Уже давно было признано, что международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц так же, как и на государства"[13, с. 609]. В приговоре прямо указывалось, что "за нарушение международного права могут быть наказаны и отдельные лица" [13, с. 609].
Вторая методологическая проблема состояла в том, что защита посылалась на личную неподсудность чиновников, действующих от имени суверенного государства.
Главный обвинитель от Великобритании Х. Шоукросс отметил: "Странно видеть, что подсудимые, которые, действуя в качестве членов германского правительства, захватили большинство европейских государств и грубо попирали их суверенные права, ... сами взывают к мистической силе святости суверенитета государства. ... Совершенно беспочвенной является точка зрения, что положения международного права исключают уголовную ответственность государств, так как, будучи суверенными, государства не могут быть подвергнуты принуждениям, и все их действия являются законными. Дело в том, что абсолютный суверенитет в прежнем смысле этого слова, к счастью, перестал существовать. Это понятие совершенно не соответствующее обязательствам, налагаемым любым международным договором" [13, с. 363, 364].
Р.А. Руденко высказался за уголовную ответственность именно физических лиц, в то время как государство несёт иную, т.е. не уголовно-правовую ответственность. В заключительной речи он отметил: "Нарушение субъектом международного права - государством норм международного права влечет те или иные последствия международного характера, во всяком случае, не уголовную ответственность государства" [13, с. 475, 476]. Как видим, некоторые разногласия в позициях главных обвинителей в вопросах юридической аргументации все же имели место. Но эти разногласия чётко озвучивались официальными представителями государств и не касались фундаментальных вопросов международной правосубъектности человека.
Проблема состояла в обосновании одновременной международно-правовой ответственности главных военных преступников как физических лиц и Германии как суверенного правового лица. По мнению Р.А. Руденко, "в данном случае не только гитлеровское государство нарушило нормы международного права, последствием чего являются меры, принятые в отношении государства, но и отдельные физические лица, совершая эти акты нарушений, персонально совершили уголовные преступления, за которые они в соответствии с Уставом Трибунала подлежат уголовной ответственности перед Международным военным трибуналом" [13, с. 476].
Трибунал поддержал позицию обвинения и отверг доктрину "государственного акта", якобы защищающей физических лиц от уголовного наказания. Приговор гласит: "Преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления международного права" [13, с. 609]. Ссылась на ст.228 Версальского договора как иллюстрацию самой возможности несения физическими лицами международной уголовной ответственности, а также обращаясь к ст.7 Устава МВТ, Трибунал констатировал: "Тот, кто нарушает законы ведения войны, не может остаться безнаказанным на основании того, что он действует в соответствии с распоряжениями государства, если государство, давая свою санкцию на подобные действия, выходит за пределы своей компетенции, предоставляемой ему согласно международному праву" [13, с. 609].
Таким образом, МВТ сформулировал принцип персональной ответственности физического лица за совершение международных преступлений. Данный принцип был подтвержден резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН [15, с. 139, 140], практикой международных трибуналов ad hoc (Устав Международного трибунала по военным преступлениям на территории бывшей Югославии - ст.7, п.1; Устав Трибунала по преступлению геноцида в Руанде - ст.6 и др.), и лёг в основу Статута Международного уголовного суда (ст. 25). Кроме того, он нашел свое отражение в документах Комиссии международного права ООН. В ст. 4 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. указывается, что “ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву” [14, с. 42].
Казалось бы, после чётких и однозначных положений приговора МВТ, а также практики иных международных судебных органов вопрос о международной правосубъектности физического лица должен быть снят с повестки дня юридической науки как решенный в пользу человека. Тем не менее советская юридическая наука продолжала отрицать международную правосубъектность человека, объявляя данную
концепцию "буржуазной", а значит, теоретически несостоятельной и политически вредной [10, с. 162]. Это вполне согласовывалось с позицией А.Я. Вышинского, официально озвученной на 1 Всесоюзном совещании по вопросам науки советского права и государства 16 июля 1938 г. [4, с. 4-36] и воспринятой подавляющим большинством советских юристов-международников [См.: 1, с. 62; 9, с. 103; 11, с. 7]. С целью обоснования доктрины поглощения государством международно-правовой личности человека было предложено считать, что международная уголовная ответственность не является международно-правовой [20, с. 149].
Так, по мнению А.Н. Трайнина, субъектом международного права выступает «государство и только государство», а человек является субъектом посягательств на международно-правовые отношения, а не субъектом самих международно-правовых отношений [18, с. 727]. Почему в данной концепции единый субъект права и посягательств вдруг разрывается на две самостоятельные личности, автор не объясняет. При этом одна часть личности («субъект международно-правовых отношений») нивелируется, а вторая («субъект посягательств») несет международно-правовую уголовную ответственность, не являясь при этом субъектом самого международного права.
Несмотря на всю схоластичность данного подхода, он вполне устраивал советскую цензуру и потому просуществовал спокойно вплоть до развала СССР. Лишь на завершающем этапе существования Союза появились альтернативные точки зрения [См.: 6, с. 58; 8, с. 118; 12, с. 15]. К сожалению, рецидивы антропологического нигилизма в постсоветской науке международного права до сих пор дают о себе знать. В немалой степени это обусловлено отечественными традициями этатического позитивизма и нормоцентризма в вопросах правосубъектности вообще [2, с. 7-24].
Одним из новых научных направлений, стремящихся преодолеть эти методологические крайности, является правовая персонология - наука о правовой личности [17, с. 202-208], одной из аксиом которой является утверждение, что без правосубъектности физического лица существование любого правопорядка невозможно по определению [16, с. 277]. Правосубъектность человека служит основанием для правосубъектности всех иных субъектов права вообще. Тем более абсурдными выглядят попытки обоснования привлечения "несубъекта" права к юридической ответственности. Нельзя нести национальноправовую уголовную ответственность, если перед нами "несубъект" национального права. Аналогичная ситуация наблюдается и с международно-правовой уголовной ответственностью.
Еще раз подчеркнем, что уроки Нюрнберга являются важными не только для преодоления нацистского прошлого Германии и последствий коммунистического эксперимента в СССР с их отрицанием международной правосубъектности человека, но и сегодня служат важнейшим доказательством того, что никакие идеологические, политические или иные социокультурные противоречия между государствами не должны касаться международной правосубъектности человека как основания международного правопорядка. В то же время сохраняет свою актуальность и требует дальнейшей персонологической разработки проблема соотношения международной правосубъектности физических, юридических и суверенных правовых лиц. Но это уже задачи следующих публикаций автора.
Список литературы: 1. Антонов К.К. К вопросу о международном праве // Сов. гос-во. - 1938. - № 4. - С. 62-73. 2. Архипов С.И. Субъект права. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. - 469 с. 3. Буткевич В. Генеза доктрини міжнародної правосуб'єктності індивіда // Право України. - 2010. - N° 2. - С. 44-54. 4. Вышинский А. Основные задачи науки советского социалистического права // Сов. гос-во.
- 1938. - № 4. - С. 4-36. 5. Горовцев А.М. Курс междугосударственного (международного) права. - Вып.1. - Иркутск: Изд-во студ. организации, 1920. - 45 с. 6. Евинтов В.И. Международное сообщество и правопорядок. - К.: Наук. думка, 1990. - 128 с. 7. Захаров Н.А. Курс общего международного права. - Петроград: Тип. Д.П. Вейсбрута, 1917. - 464 с. 8. Захарова Н.В. Индивид - субъект международного права // Сов. гос-во и право. - 1989. - № 11. - С. 112-118. 9. Кожевников Ф.К. К вопросу о понятии международного права // Сов. гос-во и право. - 1940. - № 2. С. 101-103. 10. Курс международного права: В 6-ти т. - Т.1 / Отв. ред. В.М. Чхиквадзе. - М.: Наука, 1967. - 284 с. 11. Моджорян Л.А. Субъекты международного права. - М.: Госюриздат, 1958. - 156 с. 12. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. - М.: Юрид. лит., 1991. - 160 с. 13. Нюрнбергский процесс: Сб. материалов: В 8-ми т. - Т.8 / Отв. ред. Н.С. Лебедева. - М.: Юрид. лит., 1999. - 792 с. 14. Проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества // ГА ООН: Офиц. отчеты: 51 сессия: Доп. № 10 (А/51/10): Доклад комиссии междунар. права о работе ее 48 сессии (6 мая - 26 июля 1996 г.).
- ООН: Нью- Йорк, 1996. - с. 24 - 124. 15. Подтверждение принципов международного права, признанных Статутом Нюрнбергского трибунала: Резолюция ГА ООН № 95 (I) от 11.12.1946 г. // Резолюции, принятые ГА ООН на 2-й части 1-й сессии 23.10. - 15.12.1946 г.
- Нью-Йорк: ООН, 1947. - С. 139, 140. 16. Тарасов О.В. Международно-правовая антропология в концептуальной борьбе за признание человека субъектом международного права // Проблемы политико-правового развития в XXI веке: Матер. междунар. науч.-практ. конф., г. Москва, 19-20 нояб. 2010 г. / Редкол.: В.А. Назаров, А.К. Сковиков, И.В. Яковюк. - М.: ООО «НИПКЦ Восход-А», 2010. - С. 274-277. 17. Тарасов О.В. Міжнародно-правова персонологія в контексті загальної правової персонології // Пробл. законності. - 2009. -Вип. 101. - С. 202-208. 18. Трайнин А.Н. Избранные труды / Сост., вступ. ст. Н.Ф. Кузнецовой. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. - 898 с. 19. Федчук В.Д. De facto зависимость de jure независимость юридических лиц: проникновение за корпоративный занавес в праве ведущих зарубежных стран. - М.: Волтерс Клувер, 2008. - 400 с. 20. Черниченко С.В. Личность и международное право. - М.: Междунар. отношения, 1974. - 166 с. 21. Шуршалов В.М. Международные правоотношения. - М.: Междунар. отношения, 1971. - 240 с. 22. Cassese A. International Law. - N.Y.: Oxford University Press, 2001. - xviii, 469 p. 23. Corbett P.E. Social basis of a Law of Nations // RDC. - 1954-I. - Vol. 85. - P. 467-544. 24. Friedman W. General Course in Public International Law // RDC. - 1969-II. - Vol.127. - P. 39-246. 25. HeilbornP. Subjekte des Völkerrechts // Wörterbuch des Völkerrechts und der Diplomatie begonnen J.Hatschek und K.Strupp. B.II. - Berlin, Leipzig, 1925. - P. 684 - 686. 26. Jellinek G. System der subjektiven öffentlichen Rechte. - Freiburg: Akademische verlagsbuhchandiung von J.C.B. Mohr, 1892. - xiv, 348 p. 27. Portmann R. Legal Personality in International Law. - Cambridge University Press, 2010. - xxiv, 333 p.
МЕЖДУНАРОДНАЯ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В ПРАКТИКЕ НЮРНБЕРГСКОГО ТРИБУНАЛА
Статья посвящена персонологическому обоснованию международной правосубъектности человека на примере деятельности Международного военного трибунала, заседавшего в Нюрнберге. Показано, что в выступлениях Главных обвинителей и Приговоре трибунала четко прослеживается признание физического лица субъектом международного права.
Ключевые слова: правовое лицо, персонативная правовая форма, международная правосубъектность, международно-правовая персонология, человек как субъект международного права.
INTERNATIONAL LEGAL PERSONALITY OF HUMAN IN PRACTICE OF NURMBERG TRIBUNAL
Tarasov O.V.
The article is devoted to personological rational of International legal personality of human being on the example of the activity of International Military Tribunal which met at Nuremberg. It is shown that in the speeches of the Chief Prosecutor and Judgment of the Tribunal can clearly be seen the recognition of individual (human) as a subject of International law.
Key words: legal person, “personative” legal form, international legal personality, international legal personology, human as subject of International Law.
Поступила в редакцию 17.03.2011 г.
