CC BY
133
УДК 882.091-95
Т.В. Цвигун
МЕТОНИМИЯ КАК «НУЛЕВАЯ СТЕПЕНЬ ПИСЬМА»
Ш
РОМАНА ЯКОБСОНА (ЗАМЕТКИ К ТЕМЕ IV)
Рассматривается становление риторического метаязыка (модели «метафора / метонимия») в работах Р. Якобсона 1919-1921 годов; устанавливается метонимическая природа раннего научного дискурса Якобсона при отсутствии метафоры как опорного понятия.
The article deals with the formation of a rhetoric meta-language ("metaphor/metonymy" models) in R. Jacobson's works of 1919 -1921. The metonymic nature of Jacobson's early scientific discourse with the absence of metaphor as a key concept is described.
Только непременно пишите систематично, а то лучшие мысли пропадают...
Из письма Н. Трубецкого Р. Якобсону (1921)
В критических замечаниях по поводу книги Р. Якобсона «Новейшая русская поэзия» Н. Трубецкой назвал ее «основным недостатком» «беспорядочность изложения» и «тяжеловатый язык», особо подчеркнув в письме к Якобсону: «.в книге только при повторном чтении и после Вашего письменного комментария мне удалось разобраться» [2, с. 99]. Очевидно, Трубецкой одним из первых обратил внимание на терминологическую непрозрачность научного дискурса ранних работ Якобсона, на присущее им балансирование между строгим и
нестрогим использованием дефиниций^-].
Исследования Якобсона конца 1910 — начала 1920-х годов, содержащие первые подступы к разработке проблем поэтической риторики («Футуризм», «Новейшая русская поэзия. Наб 5росок первый: Подступы к Хлебникову», «О художественном реализме»), требуют по отношению к себе нелинейного чтения. Их дискурсивная «вольность», во многом препятствующая однозначной дешифровке якобсоновских построений, может быть преодолена только в одном случае — если прочитывать теоретические постулаты раннего Якобсона, задействуя в качестве кода его позднейшие формулировки и свободно перемещаясь вдоль концептуального ряда в диахронии. По сути, риторическая терминология у Якобсона лишена спецификаций и представляет собой скорее «пучок смыслов», а ее стабильность, сколь ни парадоксально, более чем иллюзорна.
Именно с таких позиций, вероятно, может быть разрешена одна из загадок всего риторического проекта Якобсона: что исследователь понимает в ранних работах под 'смежностью'? почему из его риторических артикуляций последовательно выпадает концепт сходство'? и наконец, насколько предложенные в этих работах положения корреспондируют с одной из самых устойчивых в научном эпосе Якобсона оппозиций метафора / метонимия?
Как известно, концепты 'сходство' и 'смежность', выступающие у Якобсона базовыми для теории метафоры / метонимии, были заимствованы им из терминологической системы Н. Крушевского («Очерк науки
о языке»)^; немаловажно, что у самого Крушевского отсутствуют какие бы то ни было попытки приписать этим концептам риторическое значение и связать их с категориями «метафора» и «метонимия». Тем любопытнее, что вхождение этих концептов в научный дискурс Якобсона не было одновременным, как следовало бы ожидать, — 'смежность' появляется здесь значительно ранее, чем 'сходство', и при определенном абстрагирующем взгляде метонимия становится для раннего Якобсона едва ли не единственной
артикулированной риторической категорией .
В «Новейшей русской поэзии» (1919) термины «метафора» и «метонимия» еще не используются — за единственным, пожалуй, исключением, а именно в не вполне прозрачной с точки зрения классической риторики трактовке метафоры как «параллелизма, эллиптически сведенного к точке» [9, с. -99]. При этом Якобсон прибегает к концепту 'смежность' (позднее именно он станет для исследователя базовым свойством метонимии) для характеристики автоматизма связи звука и значения в практическом языке:
В языках эмоциональном и поэтическом языковые представления. сосредотачивают на себе большее внимание, связь между звуковой стороной и значением тесней, интимней, и язык в силу этого революционней,
[51
поскольку привычные ассоциации по смежности отходят на задний план [9, с. -74] ;
Механическая ассоциация по смежности между звуком и значением тем быстрее осуществляется, чем привычней. Отсюда консервативность практической речи. Форма слова быстро отмирает [9, с. -95];
Собственные имена, фамилии, в практическом языке — ярлыки, связанные с называемым объектом лишь ассоциацией по смежности и не вызывающие нормально никаких словесных переживаний [9, с. 308].
В таком понимании 'смежности', в целом восходящем к Крушевскому, вплоть до ряда текстуальных совпадений, Якобсон осуществляет первые попытки расшатать конвенциональное понимание метонимии и вывести 'смежность' из области семантики в область синтактики. Неслучайно он обращает внимание на нарушение в поэтическом языке Хлебникова стандартных грамматико-синтаксических валентностей, благодаря которому «устраняется механическое примыкание» [9, с. -91] слов, свойственное практическому языку. Такое трансформирующее толкование 'смежности' позволяет Якобсону приписать метонимии статус нетропа — этот первый шаг на пути к «расширительной» риторике впоследствии, в статьях об афазиях, реализуется в концептуализации метонимии как «полюса языка».
При этом нельзя не заметить, что в «Новейшей русской поэзии» Якобсон практически не оперирует 'сходством' (характеризующим в его метаязыковой системе метафору) как опорным понятием, восходящим в такой же мере, как и 'смежность', к Крушевскому. Ранний риторический метаязык Якобсона, с его первыми попытками ревизии статуса метонимии, пока лишен метафоры в транспонированном значении — хотя в строго риторическом смысле метафора уже расшатывается, становясь для исследователя, наряду со сравнением и метаморфозой, одной из разновидностей параллелизма:
В области семантики модификацией этого приема [«сближения двух единиц». — Т.Ц.] являются: параллелизм, сравнение — частный случай параллелизма, метаморфоза, т. е. параллелизм, развернутый во
01.02.2017 УДК 882
времени, метафора, т. е. параллелизм, эллиптически сведенный к точке [9, с. 299].
Если позднее Якобсон, вслед за Крушевским, будет регулярно противопоставлять 'смежность' и 'сходство', то в его работах 1919 — 1921 годов 'смежность' вступает в оппозицию с иным концептом — 'деформация', генетически родственным формалистскому 'остранению' и авангардистскому 'сдвигу'. В «Новейшей русской поэзии» 'деформация' связывается Якобсоном с эстетическими модальностями языка (поскольку «всякое слово поэтического языка — в сопоставлении с языком практическим — как фонетически, так и семантически деформировано» [9, с. 299]), 'смежность', в свою очередь, — с модальностями сооственно коммуникативными.
Эта ранняя оппозиция 'деформация'/'смежность', несмотря на явно риторическую природу и — в проекции на позднейшие теоретические построения — очевидную соотнесенность с оппозицией метафора / метонимия, реализуется у Якобсона расширительно, в не-тропеической плоскости. В статье «О художественном реализме» (1921) оппозиция 'деформация' / 'смежность' приобретает характер метаязыкового оператора и, вполне в духе формализма, используется для описания закономерностей историко-литературной эволюции (шире — развития искусства вообще). 'Смежность' оказывается для Якобсона той «нулевой степенью» эстетического, на фоне которой поиск новых форм в искусстве неизбежно сопряжен с риторическим отклонением, с 'деформацией':
По мере накопления традиции живописный образ становится идеограммой, формулой, с которой немедленно по смежности связывается предмет. Узнавание становится мгновенным. Мы перестаем видеть картину. Идеограмма должна быть деформирована [9, с. 388].
«Беспорядочность изложения», в которой Трубецкой упрекал Якобсона относительно «Новейшей русской поэзии», в известном смысле характерна и для статьи «О художественном реализме», где возникает некоторое разночтение. В целом работа посвящена уточнению понятия «реализм» и призвана снять имеющуюся, по мнению Якобсона, терминолс "ческую «двузначность». Однако эта борьба за «чистоту терминологии» отчасти абсурдируется: исследонагель сам попадает в зависимость от языка, и прежде всего в тех случаях, когда для описания разных феноменов использует концепт 'смежность'.
Взгляд Якобсона на 'смежность' здесь неочевидным образом, без специальных комментариев, раздваивается и скользит между тропеическим и не-тропеическим ее пониманием. Употребленная в не-тропеическом значении 'смежность маркирует ту «нулевую степень», которая в искусстве подлежит преодолению; но с другой стороны, 'смежность', будучи соотнесенной с метонимией, уже сама по себе есть риторическое преодоление этой «нулевой степени». Именно с опорой на второе значение Якобсон характеризует через 'смежность' 'деформирующий' потенциал «прогрессивного реализма», для которого свойствено
уплотнение повествования образами, привлеченными по смежности, т. е. путь от собственного термина к метонимии... <...> Рисуя самоубийство Анны, Толстой пишет, главным образом, о ее сумочке. <...> А у Гоголя, или Толстого, или Достоевского герой обязательно встретит сперва прохожего ненужного, лишнего с точки зрения фабулы, и завяжет с ним разговор, из которого для фабулы ничего не последует (курсив автора. — Т.Ц.) [9, с. 391].
При таком подходе метонимия, в логике Якобсона, уравнивается как троп с метафорой^-] они одинаково способны в своем 'деформативном' значении навязать предмету «несобственный термин» [9, с. 392]. Метонимическому использованию детали у Толстого Якобсон находит аналог метафорический — «армянскую загадку», в которой «тенденция к замедлению узнавания ведет к акцентированию нового признака, к но-вопритянутому эпитету» [9, с. 392]:
Висит в гостиной, зеленая. Что такое? — Оказывается: селедка! — Почему в гостиной? — А разве не могли повесить? — Почему же зеленая? — Выкрасили. — Но зачем? — Чтобы труднее было отгадать [9, с. 392].
И в метонимической «сумочке Анны Карениной», и в метафорической «зеленой селедке» Якобсон усматривает объединяющее их 'деформативное' значение, благодаря которому «троп обращается в эпический мотив» [9, с. 392]. Но в то же время, как устанавливающие различия между поэтическим и коммуникативным языком, а в ином ракурсе — между «новым» и «старым» искусством, метафора и метонимия противопоставляются у Якобсона как не-тропы. Можно сказать, что в ранних статьях обозначился конфликт Якобсона с риторической традицией, и суть этого конфликта — в неожиданной подвижности границ между метафорой и метонимией. Нефиксированность теоретического фокуса, допустимость свободной (иногда даже немотивированной) смены взгляда на предмет необходимы Якобсону для того, чтобы впоследствии переконцептуализировать метафору и метонимию из тропов классической риторики в семиотические универсалии.
Вместе с тем очевидно, что ранний риторический проект Якобсона имеет асимметричный характер. Метонимия, уже здесь выносимая за узкие рамки тропа, а в последующем приобретающая у Якобсона статус метакатегории, легко восстанавливается из самого дискурса, весьма вольно оперирующего концептом 'смежность'. Но при наличии 'смежности' для Якобсона, кажется, не существует 'сходства' — и поэтому метафору можно только реконструировать, и то лишь в проекции на более позднюю модель метафора / метонимия. Отмеченная исследователями «якобсоновская необремененность терминологическими формальностями и разрастание терминологических синонимов и вариантов (вплоть до своеобразной игры ими)» [5, с. 618] в ранних статьях тщательно вуалирует метафорическое за целой серией неявных терминов-дублетов — «параллелизмом», «эвфонией», «диссоциацией», «сближением двух единиц», «сопоставлением», «повтором», «установкой на выражение», даже «обнажением приема», — а 'сходство' подменяется значительно более широким концептом 'деформация'.
Глобальному «метафороцентризму» гуманитарной парадигмы ХХ века Якобсон неявно противопоставил «метонимичность» собственного дискурса. В своих артикуляциях он неизбежно отталкивается именно от метонимии, ставшей для исследователя той «нулевой степенью письма», относительно которой выстраивались его риторические концепции.
Список литературы
1. Ахутина Т.В. Роман Якобсон и развитие русской нейролингвистики // Роман Якобсон: Тексты. Документы. Исследования. М., 1999.
2. Вокруг «Новейшей русской поэзии»: По мат-лам переписки Р.О. Якобсона и Н.С. Трубецкого / Вступ. статья и подготовка текста М.И. Шапира / / Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911 — 1998). М., 2000.
3. Светликова И.Ю. Истоки русского формализма: Традиция психологизма и формальная школа. М., 2005.
4. «Поэзия не слово, а криптограмма»: Полемические заметки Г.О. Винокура на полях книги Р.О. Якобсона / Вступ. статья, публикация и примечания М.И. Шапира / / Роман Якобсон: Тексты.
5. Ужаревич И. Проблема поэтической функции / / Там же.
Ь|йр://е! i Ьгагу. шЛ^п1оа<^е! i Ьгагу_9508237_81608559. Мт
2/3
6. Ханзен-Леве Оге А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М., 2001.
7. Шапир М.И. Проблема границы стиха и прозы в свете лингвистического учения Р.О. Якобсона // Роман Якобсон: Тексты.
8. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика / / Структурализм: «за» и «против». М., 1975.
9. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.
10. McLean H. Jakobson's Metaphor / Metonymy Polarity: A Retrospective Glance // Роман Якобсон: Тексты.
11. Цвигун Т.В. «Другая» риторика Романа Якобсона: (Заметки к теме I — III) // Вестник Российского гос. ун-та им. И. Канта. 2006. Вып. 8: Сер. Филол. науки. Калининград, 2006. С. 72 — 77.
Об авторе
Т.В. Цвигун — ст. преп., РГУ им. И. Канта, [email protected]
ш
Заметки 1 — Ш настоящего цикла см.: [11].
121
Сходной точки зрения придерживался и Г. Винокур, иронически обыгравший ставшее хрестоматийным якобсоновское определение поэзии как «высказывания с установкой на выражение»: «Выражение должно <б>ыть выражено, чтобы выражение было выражением» [4, с. 149].
[31
На это указывает, в частности, сам Якобсон, сообщавший в диалогах с К. Поморской о своем раннем знакомстве с идеями Крушевского. О влиянии Крушевского на Якобсона см. также: [1; 7; 10]. В исследованиях последних лет предложена иная трактовка генезиса якобсоновской теории метафоры / метонимии: по мнению И.Ю. Светликовой [3, с. 85-89], концепты 'сходство' и 'смежность' Якобсон мог воспринять не только через лингвистику Крушевского, но и — благодаря Крушевскому, а может быть, и без его участия — через психологическую теорию ассоциаций А. Бэна.
[41
По наблюдению Оге А. Ханзен-Леве, отказ от изучения метафорики есть общее место раннеформалистских теорий, причем «поражающее в поэтической семантике раннего формализма пренебрежение метафорическими приемами остранения несомненно является следствием кубофутуристического антисимволизма и его отражения в ранней формалистской полемике против символистской теории образа (прежде всего у Потебни)» [6, с. 140].
[51
Во всех цитатах из работ Якобсона, кроме оговоренных случаев, курсив наш. — Т.Ц.
Ш
Не является ли такой эвристический ход предпосылкой для позднейшего якобсоновского заявления о том, что «в поэзии, где сходство накладывается на смежность, всякая метонимия отчасти метафорична, а всякая метафора носит метонимическую окраску» [8, с. 220-221]?
