CC BY
67
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
«НАУКА. ИННОВАЦИИ. ТЕХНОЛОГИИ», №3, 2013
удк 9.93.93/94 Бродникова М. Н. [Brodnikova M. N.]
МЕТОДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ
В РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.
ПЕРЛЮСТРАЦИЯ
Modus operandi of the political police
in Russian the late XIX - early XX centuries.
Perusal
В статье дается характеристика одного из основных методов работы органов политической полиции России, используемых в конце XIX - начале XX вв., - перлюстрации. В статье анализируется законодательная база, регламентирующая использование перлюстрации, рассматривается состав и требования, предъявляемые к кадровым сотрудникам перлюстрационных кабинетов, раскрываются технологии перлюстрации корреспонденции.
Ключевые слова: перлюстрация; «черные кабинеты»; Департамент полиции; Особый отдел, политическая полиция.
The article describes one of the main working methods of the Russian political police, used in the late XIX - early XX centuries. - Censorship. The article examines the legal framework governing the use of censorship, and is considered part of the requirements for personnel staff perlyustratsionnyh offices disclosed technology censorship correspondence.
Key words: perusal; «black cabinet»; Police Department, Special Section,
the political police.
Одним из способов получения ценной для политического сыска информации была перлюстрация, т. е. вскрытие и чтение писем без ведома их авторов. Этот метод борьбы с политическими противниками практиковался в России издревле, так как благодаря ему правители знакомились с общественным мнением, с секретами дипломатических представителей других государств, а также с умонастроениями их политических оппонентов. Екатерина II легитимизировала эту практику секретным указом, а ее сын Павел I лично велел почт-директору Пестелю наблюдать за перепиской ряда лиц. В эпоху Александра I при Петербургском почтамте существовала Секретная экспедиция, где вскрывались все письма, шедшие из-за границы. В проекте первого шефа жандармов А. Х. Бенкен-
«НАУКА ИННОВАЦИИ. ТЕХНОЛОГИИ»
.Северо-Кавказский федеральный университет
дорфа «Об устройстве высшей полиции» перлюстрация также признавалась необходимым делом [13, с. 110]. Однако широкое распространение перлюстрация получила во второй половине XIX в. Расширение контроля над частной перепиской было связано с развитием почтово-телеграфной связи, которая стала важнейшим средством общения населения и, в частности, членов нелегальных организаций [6, с. 344].
Именно тогда, в конце XIX в., была создана законодательная база для использования этого метода. Устав уголовного судопроизводства в статьях 368 и 1035 допускал выемку корреспонденции лиц, против которых было возбуждено уголовное преследование, но с разрешения окружного суда. Во всех других случаях за тайное вскрытие личной корреспонденции предусматривалось наказание - тюремное заключение или ссылка [13, с. 109]. Тем не менее перлюстрация осуществлялась широко и систематически, но негласно и строго секретно [1, с. 118]. Вскрытие писем производилось в специальных перлюстрационных пунктах, так называемых «черных кабинетах». Эти структуры действовали на почтамтах при отделах цензуры иностранных газет и журналов в самых крупных городах империи [14, с.48]. На протяжении XIX в. география их расположения неоднократно менялась, что было связано с ростом революционного движения в одних городских центрах и угасанием общественной активности в других. К началу XX века «черные кабинеты» работали в Петербурге, Москве, Варшаве, Одессе, Киеве, Харькове, Вильно и Тифлисе [6, с. 345]. Первоначально их деятельность курировалась почтовым ведомством, а с 1870 г. в связи с централизацией ведомств госбезопасности, почтовое ведомство вошло в состав Министерства внутренних дел, и «черные кабинеты» оказались в его прямом подчинении. Непосредственное руководство перлюстрацией долгое время осуществлял почт-директор санкт-петербургского почтамта, но в связи с большим объемом обязанностей в 1886 г. эти функции перешли в компетенцию старшего цензора санкт-петербургской Цензуры иностранных газет и журналов, который формально именовался помощником начальника Главного управления почт и телеграфов [11, д. 303, л. 2-3]. Эту должность в течение сорока лет занимали всего три человека - К. К. Вейсман, А. Д. Фомин и М. Г. Мардарьев [5, с.11]. Штат этих секретных структур был малочисленным. Как отмечает исследователь В. С. Измозик, в последние годы Петроградский «черный кабинет» насчитывал всего 14 чел., Московский - 8 чел., Варшавский - 8, Одесский - 6, Киевский - 3, Тифлисский -
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
Методы деятельности политической полиции в России в конце XIX - начале XX вв.
3 [6, с. 347]. В 1913 г. общее число чиновников перлюстрации составляло всего 45 чел. [4, д. 1000, л. 44-45.] Примерно такое же количество указывает и З. И. Перегудова - 40-50 чел. [10, с. 277]. С начала XX в. в связи со значительным увеличением объема работы, кроме основных сотрудников, к отбору писем для вскрытия стали привлекаться и особо надежные почтово-телеграфные служащие. Число таких помощников по всем перлюстрационным пунктам составляло около 60 чел. [4, д. 1000, л. 110]. Ограниченная численность кадрового состава была обусловлена, во-первых, негласностью и строгой засекреченностью их деятельности, во-вторых, достаточно узким кругом высококвалифицированных специалистов, которые требовались для работы в этой области. К кадровому составу предъявлялись очень высокие требования. Кроме профессиональных навыков, служащие, занимающиеся перлюстрацией, должны были владеть иностранными языками. Так, в одной из докладных записок М. Г. Мардарьев отмечал, что «для службы по цензуре и по Особой части при ней знание хотя бы трех европейских языков необходимо» [4, д. 1001, л. 93]. Не менее важным требованием была их политическая благонадежность. В архивах сохранились доклады о положении с перлюстрацией в империи, датированные июнем 1882 г. и январем 1895 года, где, в частности, отмечалось: «Производство перлюстрации поручается весьма ограниченному числу чиновников, в коих положительно дознаны безграничная преданность Особе Государя, безусловное сочувствие и повиновение установленному образу правления, полное беспристрастие к родственным или общественным связям, постоянная готовность к труду и к совершенному отчуждению себя не только от светских развлечений, но даже и от всякого общежития, если служба того требует, скромность, необходимая для ограждения перлюстрации от всякого оглашения перед лицами, не посвященными в тайну ее существования, составляющую тайну Царствующего и, наконец, нравственность, умственное развитие и образование, соответственные важной обязанности освещать перед монархом те случаи и обстоятельства, которые по каким-либо соображениям государственных властей и отдельных лиц могли бы быть затемнены или скрыты от Его Величества» [4, д. 1001, л. 14-15 об].
Поступали на эту службу люди только с хорошими рекомендациями. Так, один из чиновников черного кабинета Роберт Швейер вспоминал: «Секретные чиновники в «черный кабинет» принимались исключительно старшим цензором и обязательно по рекомендации и под поручительство
«НАУКА. ИННОВАЦИИ. ТЕХНОЛОГИИ»
Северо-Кавказский федеральный университет
одного из чиновников кабинета. Я поступил по рекомендации бывшего старшего цензора Вейсмана Карла Карловича, который лично знал меня и мою семью» [5, с. 12]. Процесс перлюстрирования писем представлял собой достаточно сложную и кропотливую работу. Первоначально вся просматриваемая корреспонденция подразделялась на письма «по подозрению» и письма «по наблюдению».
При случайном отборе «по подозрению» опытные почтовые работники обращали внимание на объем письма, почерк, адрес корреспондента и отправителя. Особый интерес, как правило, вызывали письма, направленные в центры зарубежной революционной эмиграции, адресованные «До востребования», написанные т. н. «интеллигентным почерком» или составленные на пишущей машинке [7, с. 13-14]. Письма второй группы - «по наблюдению» - изымались из общей почты согласно спискам Особого отдела и министра внутренних дел, где значились фамилии лиц, всю переписку которых следовало вскрывать в обязательном порядке [3, д. 1159, л. 16]. Следует отметить, что перлюстрации подвергались как письма обычных граждан, так и высокопоставленных чиновников - министров, директоров департаментов, генерал-губернаторов [8, с. 13].
Каждый день в официальных «черных кабинетах» при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова и Тифлиса вскрывалось от 100 до 500 писем. В столице их насчитывалось от 2 000 до 3 000 [9, с. 186-187]. Техника перлюстрации была разнообразной. Письма вскрывались при помощи тонкой палочки, которую просовывали в конверт, и наматывали на нее письмо, конверты также расклеивали на сухом пару, копировали штампы и печати [9, с. 185-187, 195]. Со временем технологии перлюстрации совершенствовались. В начале XX в. сотрудник черного кабинета В. Кривош усовершенствовал технику изготовления состава для печатей. Если до 1908 г. при манипуляциях с подделками печатей практиковался состав серебряной амальгамы, то В. Кривошем была введена медная амальгама, более удобная и дешевая. За это изобретатель в 1908 г. получил орден Святого Владимира 4-й степени «За выдающиеся отличия» [12, д. 221, л. 66].
После вскрытия корреспонденции письма с нужными сведениями откладывались для выписки важной информации и снятия фотокопий, которые делались с помощью магниевой вспышки. Копии или выписки из писем делались в двух экземплярах, один из которых по списку Департамента полиции отправлялся директору Департамента, а второй - ми-
гУМАНИТАРНыЕ НАУкИ
Методы деятельности политической полиции в России в конце XIX - начале XX вв.
нистру. Если министр не задерживал документы у себя, они следовали по назначению в Департамент полиции [15, с. 60-61]. Если письма были написаны химическими чернилами или зашифрованы сложным шифром, то они в подлиннике отправлялись в Департамент полиции и задерживались там для расшифровки [4, д. 1000, л.109 об.]. Корреспонденция, написанная химическими чернилами, подвергалась обработке различными кислотами, с зашифрованными письмами работали криптографы. После снятия копии конвертам придавали первоначальный вид - заклеивали, прошивали, опечатывали печатями, чтобы не навлечь подозрения адресата или адресанта [1, с. 123; 15, с. 61-62].
Объем перлюстрационной корреспонденции напрямую зависел от политической обстановки в империи. Количество вскрытых писем значительно увеличивалось в периоды революционной активности населения.
0 значительных масштабах перлюстрации в конце XIX - начале XX в. свидетельствуют статистические данные. По данным Ч. Рууда, в 1882 г. перлюстрируемая частная переписка составила 38 тыс. писем, из которых было сделано 3 600 выписок. В 1900 г. выписок насчитывалось уже 5 431, а в 1905 г. - 10 182 [13, с. 113]. З. И. Перегудова произвела подсчеты за период 1907-1914 годы. Наибольшее количество выписок было зарегистрировано в 1907 году - 11 522. Затем наблюдался некоторый спад. В 1910 г. их было 7 935, а с 1912 г. поток перлюстрируемой корреспонденции вновь увеличился, составив 10 639 выписок [10, с. 279]. Характерной особенностью данного периода было значительное увеличение числа шифрованных и химических писем. Это было результатом резкого усиления конспиративности партийных организаций. Если за январь - сентябрь 1907 г. число химических и шифрованных писем, с которых были сняты копии, составило 904, то в 1912 г. их количество достигло 5 039, а в 1914 г. -
1 538 [10, с. 279].
Вся поступавшая перлюстрация сосредоточивалась в 5-м отделении Особого отдела Департамента полиции. Оттуда после первичной разработки и копирования материалы шли в другие отделения Особого отдела, где подразделялись по партиям. В тех случаях, когда перехваченные письма не могли быть отнесены к какой-либо партии, но разработка их представляла интерес для Департамента полиции, копии писем откладывались в общих делах [10, с. 280]. В отделах проводилась дальнейшая разработка полученной информации. Каждому письму присваивался номер, и заводилось дело. Сотрудникам необходимо было установить не толь-
«НАУКА. ИННОВАЦИИ. ТЕХНОЛОГИИ»
Северо-Кавказский федеральный университет
ко адресата и адресанта, но и каждое лицо, упомянутое в письме, иногда только уменьшительным именем, одной буквой или описательным выражением. На каждое имя выписывались карточки в регистрах агентурного отдела. Как отмечает В. Н. Ирецкий, существовали тома устанавливаемых адресов, огромные тетради с записями об имени, целая система регистров переписки [7, с. 13]. Затем для выяснения необходимых данных о лицах, упоминаемых в письме, копии выписок направлялись соответствующим охранным отделениям и ГЖУ.
Придавая огромное значение перлюстрационной деятельности, правительство хорошо финансировало эти секретные структуры. Расходы на перлюстрационную службу постоянно возрастали. Если до 1882 г. на «негласное жалованье» и небольшие канцелярские расходы отпускалось 92 тыс. руб. в год, то к концу 1915 г. общие учтенные негласные расходы на перлюстрацию составили 163 338 руб. в год. 108 378 руб. из них шли на содержание личного состава и канцелярско-почтовые затраты. На вознаграждение косвенных участников, т. е. почтово-телеграфных служащих расходовалось 24 914 руб., на премиальные чиновникам перлюстрации по итогам года - 9 000 руб., а 10 300 руб. полагалось раздать в конце года косвенно причастным, и еще 10 746 руб. назначалось на секретные добавочные пенсии, пособия вдовам и сиротам сотрудников этой секретной службы [4, д.1000, л. 100; д. 1001, л. 110].
Таким образом, перлюстрация частной почтовой и телеграфной корреспонденции, задержание пересылаемых по почте прокламаций и других изданий противоправительственного и революционного характера были составной частью системы политического сыска. Основной целью этой формы сыска было получение секретных сведений. Не менее важным являлось разрушение каналов снабжения революционной литературой и прерывание потока информации, особенно в тех случаях, когда иные способы связи отсутствовали или были затруднительны. Кроме того, перлюстрация служила важным подспорьем в разведывательной и контрразведывательной деятельности.
ЛИТЕРАТУРА 1. Бакай М. Е. Из воспоминаний «О черных кабинетах» в России // Былое. 1908. Вып. 7. С. 123. 2. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. Оп. 260.
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
Методы деятельности политической полиции в России в конце XIX - начале XX вв.
3. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. Оп. 265.
4. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1467. Оп. 1.
5. Измозик В. С. Черный кабинет // Родина. 2000. № 10.
6. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX вв.) Жандармы России / сост. В. С. Измозик. СПб.; М., 2002. 640 с.
7. Ирецкий В. Н. Охранка: Страницы русской истории. Петроград, 1918. 28 с.
8. Лопухин А. А. Отрывки из воспоминаний. М.,1923. 13 с.
9. Майский А. С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора // Былое. 1918. № 13. С. 186-187.
10. Перегудова З. И. Политический сыск России (1880-1917). М., 2000. 431 с.
11. Российский Государственный Исторический Архив (РГИА). Ф. 1289. Оп. 4.
12. Российский Государственный Исторический Архив (РГИА). Ф. 1289. Оп. 21.
13. Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993. 432 с.
14. Сизиков М. И., Борисов А. В., Скрипилев А. Е. История полиции России (1718-1917 гг.). Вып. 2. Полиция Российской империи XIX -начала XX в. М., 1992. 56 с.
15. Спиридонович А. И. Записки жандарма. М., 1991. 286 с.
ОБ АВТОРЕ Бродникова Марина Николаевна, ФГАОУ ВПО «Северо-
Кавказский федеральный университет», кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, тел.: 89280085332, e-mail: [email protected].
Brodnikova Marina N., North-Caucasian Federal University, сandidate of historical sciences, associate professor of History Russian.
