CC BY
83
2. Гуссерль Э. Логические исследования. Т.11. Исследования по феноменологии и теории познания // Логос. 1997. № 9. С. 39-51.
3. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1994. 312 с.
4. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. / пер. А. Никифорова. М.: Прогресс, 1986. 543 с.
5. Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. М.: Гардарики, 2006. 384 с.
6. Кедров Б.М. Проблемы логики и методологии науки: избр. труды. М., 1990. 450 с.
G.N. Kalinina
Dynamics of the image of scientific rationality in the prism of changes in the bases postnonclassycal Science
The thesis about necessity of transition to new strategy of scientific search and the sample of new informative movement on a way of radical changes in the bases of a postnon-classical science is proved. The factor of revision informative, valuable and activity installations in a modern science, perfection socially-ethical principles should become their essence.
Key words: scientific character "standards", релятивность, a technogenic civilization, apostnonclassical science, a world picture, humanistic values.
Получено 15.02.2011 г.
УДК 2-4«19»(47+57)
С.М. Климова, д-р филос. наук, проф., (4722) 30-11-15, SKlimova@bsu.edu.ru (Россия, Белгород, НИУ «БелГУ»),
Е.С. Молостова, аспирант, (4722) 30-13-78, molostova@bsu.edu.ru (Россия, Белгород, НИУ «БелГУ»)
МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОСТИ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА в 20-30-е гг. ХХ века
Рассматриваются этапы становления методологии и выработки инструментария для изучения степени религиозности и атеизации советского общества в период 20-30- х гг. ХХ века1.
Ключевые слова: методология, советский период, религиозность, социология, атеизм.
Переходный период с начала 90-х годов ХХ века в России - явление неоднозначное и противоречивое, в том числе и в научном знании о религии. Начались инверсионные процессы в общественном сознании, основанные на принципе бинарности, когда коренным образом с «плюса» на «минус» и наоборот стали изменяться оценки и аксиологические приори-
1 Статья подготовлена в рамках госконтракта «Научные научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг., П.861 от 18.08.2009 г.
теты в новом - переходном обществе и новой культуре. Резко и кардинально изменилось и отношение к вере, церкви, атрибутике и т.д. Укрепились позиции и положение религиозных организаций в социальной жизни населения, появилось огромное количество самых разных религиозных групп и организаций, в связи с чем особо актуализируется проблема выработки новых методологических подходов и нового инструментария к изучению понятия «религиозность», а также принципов изучения уровня, характера и степени религиозности современного общества. В этом аспекте, как нам представляется, научную и практическую значимость приобретает не столько изобретение абсолютно новейших методов анализа, сколько обращение к ретроспективному опыту советских исследователей, так как инверсия - как полное уничтожение одной системы идей и взглядов и ее замена противоположной вовсе не означает наличие нового объекта или новых методов исследования. «Наглядной демонстрацией постоянного «оборотничества» русских идей стала утопия под названием «перестройка». Бинарное сознание уже в который раз оказалось на перепутье двух дорог: искать (до бесконечности) путь к своей уникальности или отказаться и перестроить (синоним: разрушить, начать с нуля) свою хрупкую самобытность и пойти чужим путем цивилизационного развития» [1, с. 70]. Время инверсий прошло, и опыт прошлого требует не примитивных этических оценок, а полноценного научного осмысления и использования как наиболее близкий к решению современных религиоведческих задач.
В советский период российской истории определение религии как социального феномена происходит в контексте марксистской теории, согласно которой способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный и прочие процессы жизни. С точки зрения марксистской методологии исследования религия мыслится как форма общественного сознания, в ходе социально-исторического прогресса (радикального преобразования общественных отношений при переходе от классового общества к бесклассовому) наиболее отсталый тип мировоззрения и в этом смысле рассматривается как «пережиток». Концептуализация религиозного феномена как «пережитка» ориентирует изучение религии в социалистическом обществе под углом зрения выяснения объективных социальных условий, способствующих ее сохранению или преодолению, привлекает внимание к социальным условиям, способствующим развитию секуляризации общественного сознания, которая в советской литературе трактуется как его «атеизация».
С самого начала революции и до 1991-х гг. советская наука и идеология уделяли пристальное внимание рассматриваемой теме. Период 19201930-х гг. репрезентирует наиболее характерные и распространенные методы получения научного знания, а также уровень религиозности общества. В эмпирических исследованиях преобладали описательные методы -
анкетные опросы, базирующиеся на самооценке и самоосвидетельствова-нии людей, а также разные формы статистического наблюдения. В связи с тем, что прямая постановка вопроса о религиозной принадлежности и об отношении к религии не всегда воспринималась опрашиваемыми положительно, эти вопросы могли завуалировано присутствовать при изучении условий повседневной жизни и быта, семейных бюджетов, времени, культурных потребностей, круга чтения и пр.
Так, в 1913 году крестьянин затрачивал на религиозные обряды 407 часов, а к 1923 году - только 119 часов. К 1934 году колхозник затрачивает на культовые нужды в среднем уже лишь 4,1 часа. В то же время крестьянка затрачивала на религию 15,1 часа. По сравнению с дореволюционным временем значительно снизилась также доля денежных расходов населения на церковь и духовенство. Это особенно очевидно при сопоставлении бюджетов семей рабочих в 1909 и 1923 годах [2, с. 47]. Среди исследований тех лет необходимо отметить периодические документальностатистические анализы религиозности на местах, которые проводились с 1924 года по решению Пленума ЦК РКП (б) и обобщались в агитационнопропагандистском отделе ЦК [3, с. 11].
Особый научный интерес представляют первые социальные исследования, проводимые в 1927 г., связанные с деятельностью религиозных организаций в Москве. Так, при Замоскворецком совете СБ (Союза безбожников) была создана комиссия из наиболее квалифицированных атеистов, целью и задачей которой было изучение деятельности религиозных организаций, а также характера и содержания церковных проповедей. Организаторы и участники исследования «старались добросовестно не только прослушать каждую проповедь, но и зафиксировать их основные моменты, что позволило составить картину общего состояния религиозного движения в районе» [4, с. 72].
К 1929 г. происходит накопление определенного исследовательского и научно-методологического опыта, разрабатываются методики и практические рекомендации для проведения социологических исследований. Так для изучения степени и характера религиозности и уровня атеизации общества применялись различные методы, среди которых: анкетирование, тестирование, учетные совещания, монографирование. Для более цельной картины нашего исследования остановимся подробнее на каждом из них. Метод тестирования или «тестаказуса» представлял собой образец, который включал как вопросы, так и возможные ответы на задаваемые вопросы. Таким образом, для более полной репрезентации приведем дословно данный «тестказус».Он начинался так: «На одном диспуте спорили о том, надо ли «бороться с религией?» По этому поводу были высказаны следующие мнения: 1) бороться против религии - значит идти против бога. Всякая борьба с религией является непростимым грехом. Надо бороться не против религии, а против безбожников; 2) старая церковь была за царя, так
с ней надо было бороться. Но теперь церковь молится за советскую власть, за народ, а не за царя. Поэтому никакой борьбы с религией вести не надо; 3) религия раньше служила помещику и капиталисту, а теперь помогает кулаку и нэпману. Поэтому, кто за трудящихся, должен активно бороться против религии? Напишите, какое мнение вы считаете правильным: первое, второе или третье. Объясните, почему вы именно это мнение считаете правильным. Если вы не согласны ни с одним из указанных мнений, напишите свое мнение по этому вопросу» [5, с. 74].
Особый интерес с исследовательской позиции представляют так называемые учетные совещания (товарищеские собеседования за чашкой чая, проводимые или на самом предприятии, или в клубе). На совещание приглашалось приблизительно 100 чел.,в числе которых были разные группы рабочих: верующие и неверующие, чернорабочие и квалифицированные, мужчины и женщины, взрослые и молодежь и т. д. Но весомых научных результатов данный метод не принес, так как приходили и высказывались на совещании исключительно безбожники [5, с. 74-75] Метод монографиро-вания или индивидуального описания использовался с целью изучения эволюции религиозных верований и выяснения социальнопсихологического облика исследуемого. Выявлялись такие параметры, как характер быта обследуемого; степень интеллектуального развития; степень политической, общественной и профессиональной активности; связь с деревней; степень и характер религиозности. [5, с. 75]. Таким образом, исследование проводилось с комплексным изучением факторов производственных, бытовых и общественных условий. Были востребованы принципы, которыми руководствовались атеисты при организации и проведении социологических исследований. В памятке составителям описаний, например, указывалось: «1) цель обследования: выяснение характера религиозности рабочего и ее социально-психологических причин; 2) религиозность является одной из интимнейших сторон жизни, и обследование ее даже в связи с бытом должно проводиться с максимальной тактичностью. Обследователь меньше всего должен быть агитатором безбожия и больше всего беспристрастным наблюдателем; 3) обследование религиозности должно проводиться крайне осторожно, вопросы религии могут затрагиваться только после установления более или менее доброжелательных отношений (не ранее 2-3 посещений). Вопросы религиозности в течение всего периода обследования не должны принимать явно доминирующего характера; 4) обследование не должно носить характера опроса или тем более допроса... Все сведения должны черпаться из личных наблюдений или живой беседы с обследуемым и членами его семьи» [5, с. 76]. Для изучения факторов, влияющих на отход трудящихся от религии, применялся биографический метод. Круг вопросов помогал выявить религиозность человека на различных возрастных ступенях его жизни, установить, под влиянием каких факторов происходит усиление и ослабление религиозных убеждений, каковы
те корни, на которых держится религия, в какой мере и каким именно образом религиозность тормозит развитие творческой инициативы и сознательного участия в работе [6, с. 89].
О методологической работе, направленной на повышение качества и уровня научных исследователей, и методике получения соответствующих материалов писали исследователи и организаторы атеистической работы А.Т. Лукачевский (1893-1943) и Н.М. Маторин (1898-1936). В выступлении А.Т. Лукачевского на второй антирелигиозной конференции научноисследовательских учреждений 13 июня 1934 г. и в докладе Н.М. Матори-на, прочитанном в тот же день по поручению Института антропологии и этнографии АН СССР на конференции научно-исследовательских учреждений по антирелигиозной работе в Комакадемии, нашли свое отражение принципиальные позиции ведущих учреждений, касающиеся самой концепции исследования религиозных верований, процесса преодоления религии. А.Т. Лукачевский охарактеризовал перспективную программу социологического изучения религиозности и ее преодоления, обратив внимание на ключевые проблемы. «Изучить сам механизм мышления верующего, характерные черты его мышления - крайне важно. При наших обследованиях мы должны особенное внимание обратить на влияние бытовых пережитков. Часто бывает, что неверующие люди все же отдают дань в том или другом виде религиозным праздникам, не могут еще освободиться от тех или других обычаев, освященных религией и вошедших в ее обиход. Проводя обследование среди верующих, важно установить, насколько утвердилось атеистическое мировоззрение, насколько вытравлены религиозные пережитки из сознания и опыта. Наша ошибка до сего времени заключалась в том, что при обследованиях мы шли по линии наименьшего сопротивления, - мы брали ближайшие районы. Результаты получались интересными, но они не характеризуют всего, что происходит в СССР. В сельскохозяйственном секторе важно изучать не только колхозников, но и единоличников. Важно изучить разные слои колхозников и т.д.» [7, с. 26-27]. Из доклада А. Т. Лукачевского мы видим, что все проводимые исследования на тот период по своей актуальности, по своему содержанию и выбору объекта значительно отставали от жизни. Здесь мы видим и другое важное замечание: по сути неявно формулируется требование сделать социальную картину общества более прозрачной и репрезентативной для науки. Так, стало понятно, что класс крестьянства нельзя свести к колхозникам при наличии огромного количества еще не исчезнувших единоличников, хотя понятно, что их показатели могли существенно подпортить общую картину по атеизации населения. Не случаен намек на изучение отдаленных от столиц районов и поселков. Очевидно, что чем дальше от центра находится обследуемая территория, тем вероятностно выше дожжен быть уровень религиозности населения. Но даже сама постановка вопроса показывает, что работа в области методологии отражала отнюдь не только идеологиче-
ские, но и важнейшие научные задачи: репрезентации объективной картины религиозности всего населения СССР.
Хотим обратить внимание, что такой высокий исследовательский уровень обеспечивали, скорее всего, ученые-этнографы, чьи методы и прекрасно разработанная методология сразу стали востребованы в советском религиоведении. Подтверждением явилось выступление Н. М. Маторина, где он, раскрывая отдельные аспекты этнографического подхода к изучению религиозных верований, высказал ряд содержательных предпосылок научного понимания религиоведческих проблем, отмечая, что к вопросу об изучении религиозных верований народов СССР нельзя подходить статистически. «Изучая современное состояние религиозных верований в СССР, мы обязаны вскрыть и их исторические корни и специфические формы отмирания их, характерные для того или иного религиозного течения и вместе с тем подчиненные общим закономерностям этого процесса. Обратно: изучение процесса отмирания религии в СССР требует изучения религиозных пережитков и форм религиозных верований у народов СССР» [7, с. 28].
В дальнейшем на протяжении всего развития социологических исследований важнейшей стала, сформулированная Н.М. Маториным проблема необходимости типологизации религиозных верований у народов СССР. Причем, по его мнению, выделение типов надо провести в соответствие с социальной структурной и культурными особенностями того или общественного организма. Эти размышления легли в основу формирования структурно-типологического метода как междисциплинарного и для религиоведения и этнологии и культурологи на протяжении всего советского периода. Не потерял этот метод (как все остальные) своей актуальности и сегодня.
Первые попытки создания типологических схем для классификации степени религиозности и атеизма в социологической работе 20-30-х гг. ХХ века, по замечанию В.Д. Кобецкого, «использовались своеобразные «портретные» типологии. В них содержались биографические сведения, производились бытовые зарисовки, давалась характеристика религиозного поведения людей и т.п.» [8, с. 45].
Наиболее простая и удобная с методической точки зрения типология верующих была разработана при обследовании религиозности в 19291930 годах на московском заводе «Серп и молот». На основании бесед с рабочими, изучения их быта, обобщения анкетного материала составлялись тематические индивидуальные характеристики - некая матрица портрета. Группировка характеристик в зависимости от их содержания позволяла установить следующие типы-портреты: 1) убежденных верующих, 2) колеблющихся в своей вере, 3) «стихийных» атеистов и 4) атеистов по убеждению, мотивирующих свой атеизм научными доводами. Вот, например, портрет-характеристика, «колеблющегося в своей вере»:
Г., слесарь, 52-х лет. В комнате иконы, 3 зажженные лампадки. Молится нерегулярно: «Спешишь на работу, иногда забываешь помолиться»; «... живу по старинке, в церковь хожу, правда, нерегулярно и нечасто»; «с детьми, что же с ними спорить, - не хотят ходить в церковь, пускай не ходят». Его отношение к антирелигиозному воспитанию в школе: «Мало ли чего мне не нравится, ведь указывать-то школе я не могу, да меня и не послушаются». Священников на дом не приглашает: «Как же их приглашать? В нашем доме все рабочие нашего завода живут, еще расскажут ...... Его отношение к священнослужителям: «Что же, это тоже своего рода специальность. Вот я, например, слесарь, а он священник. Питаться то ему надо, вот он и зарабатывает. Не могут же все одинаковым путем добывать средства к жизни». Г. считает, что «бог вмешивается в особо важных случаях жизни, но не во все. Вот к службе и к заработку бог, конечно, никакого отношения не имеет, а в отношении тяжелобольных, это другое дело. Бывают такие случаи, когда и вылечиваются, если твердо веришь». Миропредставления: «Произошел человек, как и все живое, а подробностей не знаю, не думал об этом». Характеристика «стихийного атеиста»: «Ф.И. прожил уже полвека, неверующий. Висит икона, перед ней пустая лампадка, по словам Ф.И. и его жены, - это только для «людей». Справили крестины тоже «для людей». В церковь Ф.И. не ходит давно. Об отсутствии загробной жизни Ф.И. «догадался» сам, без помощи науки: «Слуха никакого нет из загробной жизни. А сколько людей умерло. Прошли уже тысячи лет. Все кто-нибудь известил бы». Находит одно достоинство у религии: по его мнению, религиозный человек вежливее, отзывчивее, справедливее» [2, с. 80-82].
Другой вариант типологии, также часто использовавшийся в 20-
30-е годы ХХ века, строился путем выяснения личного отношения обследуемых к религии, антирелигиозному воспитанию, атеизму и т. п. Факты религиозного сознания и поведения в них непосредственно не учитывались, их наличие или отсутствие только подразумевалось. Такая типология была получена при изучении отношения к религии старшеклассников в московских школах. Учащиеся должны были ответить на ряд вопросов. На каждый вопрос было предложено по три варианта ответа, первый из которых по своему содержанию являлся «религиозным», второй - «нейтральным», третий - «антирелигиозным». На основании выбора старшеклассниками тех или иных вариантов ответа были выделены пять типов отношения к религии: к первому были отнесены учащиеся, которые «не пассивно» попали под влияние религии, а сами стали пропагандировать религиозные идеи, подкрепляя их новыми мотивами; ко второму - все приемлющие (подчеркнувшие) первый «религиозный» вариант; к третьему - приемлющие второй «нейтральный» вариант; к четвертому - приемлющие третий «антирелигиозный» вариант; к пятому типу были отнесены учащиеся, сумевшие третий «положительный вариант обосновать по-своему». Это «со-
вершенно самостоятельные и убежденные пропагандисты антирелигиозных идей». Кроме опроса был использован аудиторный метод исследования. В семнадцати группах (классах) были проведены диспуты по тем же вопросам. Всего в диспутах участвовало 375 школьников, из них выступили 67 человек. Среди выступивших оказалось представителей первого типа 10 чел., второго - 2, третьего - 34, четвертого - 13 и пятого типа - 8 чел. Были обследованы так же родители школьников, которым предлагалось высказать свое отношение к антирелигиозному воспитанию в школе. В результате было выявлено пять типов «родительских установок»: 1. «явно религиозная» (8,2 % обследованных родителей) - иногда упоминается вместо слов «религиозное воспитание» - «моральное воспитание»; 2. «пассивно-разоруженческая» (8,1 %) - «держать детей в стороне от бога, пока сами подрастут и решат для себя вопрос»; 3. «обывательски-беспринципная» (30 %) - «они за два дня воспитания: в школе как хотят, а дома ... тоже как хотят»; 4. «пассивно-сочувственная» (21,3 %) - «сами еще окончательно не освободились от веры, но детям, которые будут жить без бога, - сочувствуют»; 5. «активно-антирелигиозная» (32,5 %) [8, с. 46-47].
Конечно, на данном этапе исследований пока еще не было выработано достаточного методологически объективного инструментария, повышающего надежность и объективность получаемых результатов. Тем не менее, имеющийся материал по-своему репрезентативен. Он передает уровень знаний о религиозной жизни советского общества, который был доступен и при не вполне совершенном инструментарии. Но эти исследования были недостаточно эффективны, недостаточно надежны для выработки строго научных рекомендаций. Нередко они содержали в себе ошибки субъективистского порядка, слабую научную обоснованность, узость охвата объекта и проблем, несовершенство конкретных методик. Медленно, но все же происходило накопление методологического и методического опыта в этой области, шел профессиональный рост исследователей и повышался уровень исследований. Нельзя не отметить, что советская власть на данном историческом этапе требовала от исследователей и определенной идеологической подгонки получаемых выводов и соответствующей интерпретации материала.
Как отмечает исследователь М.Ю. Смирнов: «Особенность исследований религиозности и атеизма в рассматриваемый период состоит в том, что эти исследования строились преимущественно с учетом самооценок респондентов, без применения проверяемых эмпирических критериев достоверности получаемой информации. Как религиозная, так и антирелигиозная ориентация в основном только фиксировались, но их функционального анализа не проводилось. Дело упиралось в отсутствие специальной обобщающей концепции, точнее - в идеологическую нормативность, которая заменяла научно обоснованную социологическую теорию. Опыты, подчас удачные, анкетирования, интервью, работы со статистическими и
документальными источниками, оставались вне систематизированного теоретико-социологического осмысления»[9, с. 184].
С другой стороны, мы знаем, что после 1918 г. в соответствии с законодательством из всех сфер официальных документов было изъято упоминание о религиозности и конфессиональной принадлежности. Следовательно, данных государственной статистики, указывающих на религиозную принадлежность, не было. Но для советского государства для проведения своих планов по атеизации страны требовались объективные знания о количественной и качественной характеристиках религиозности. В этой связи социологические исследования явились практически единственным средством воссоздания достоверной картины религиозности на различных этапах развития социалистического общества. Опыт свидетельствует, что социологическое исследование объективно с научных и методически грамотных позиций так или иначе отражали специфику местных условий и уровень религиозности советского общества.
Список литературы
1.Климова С.М. Русская интеллигенция: маятник бинарного созна-ния//Человек.. 2006. №3. С. 62-72
2. Ануфриев Л. А. Кобецкий В. Д. Религиозность и атеизм: Социол. очерки. Одесса: «Маяк», 1974. 152 с.
3.Пивоваров В.Г. Религиозность: опыт и проблемы изучения. Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во, 1976. 184 с.
4. Антирелигиозник. 1927. № 10. С. 72
5. Антирелигиозник 1930. № 5. С.74-76
6. Антирелигиозник. 1927. № 6. С. 89
7. Антирелигиозник. 1934. № 5. С. 26-28
8.Кобецкий В. Д. Социологическое изучение религиозности и атеизма. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. 118 с.
9.Смирнов М.Ю. Российское общество между мифом и религией: Историко-социологический очерк. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та., 2006. 228 с.
S.M. Klimova, E.S. Molostova.
The methodology of the study of religion in Soviet society in the 20-30 years in twentieth century
The article analyses the periods of methodology development and toolkit working out for studying the religiosity and atheism imposing degree of the soviet society in 1920s - 1930s in ХХ century.
Keywords: methodology, soviet period, religiosity, sociology, atheism.
Получено 15.02.2011 г.
