CC BY
37
ИЕтшишнш
ОСМЫСЛЕНИЕ НООСФЕРЫ
УДК 910.1 + 551.4.01/02 ББК 26.82
С.Б. Кузьмин
МЕТОДОЛОГИЯ ГЕОСИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РУСЛЕ ДИАЛОГА ЕСТЕСТВЕННЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
Рассмотрены философские и методологические аспекты эволюции учения о геосистемах - географических системах. Обращено внимание на нежелательные тенденции в этой эволюции, проявляющиеся в придании отдельным аспектам учения вида основополагающих принципов. Показана общенаучная, метанаучная диалектическая основа классического варианта учения о геосистемах, в том виде, как оно было разработано его основоположником - академиком В.Б. Сочавой. Подчеркивается несостоятельность разработанных позже и разрабатываемых в настоящий момент частных принципов учения о геосистемах как метанаучной парадигмы, относительная фундаментальность и жизнеспособность классических широко трактуемых, «несовершенных» понятий, позволяющих оперировать ими в широком круге аспектов географического (и не только) познания, в частности, на примере учения о геосистемах.
Ключевые слова:
геосистемы, методология, теория систем, синергетика.
Кузьмин С.Б. Методология геосистемных исследований в русле диалога естественных и гуманитарных наук // Общество. Среда. Развитие. - 2018, № 1. - С. 112-122.
© Кузьмин Сергей Борисович - доктор географических наук, ведущий научный сотрудник, Институт географии им. В.Б. Сочавы СО РАН, Иркутск; e-mail: kuzmin@irigs.irk.ru
со
5
сч
Ol
tu s
I—
s
со со
о
о со I—
о tu
3 о
Научные парадигмы в современном обществе переживают период серьезного переосмысления своей роли в становлении ценностных ориентиров для прогноза устойчивого развития. В постиндустриальном обществе будущее превратилось в пространство риска и нелинейного конструирования ожиданий своего развития. Оно существует как дискурс и риторика, как соперничество образов и программ, формирующих потенциал реальных инноваций. Сценарии будущего продуктивны и обладают преобразующей силой - они направляют исследовательские практики, политические и экономические решения, формируют точки роста. Но разработка этих сценариев невозможна без креативного диалога между учеными гуманитарных и естественных наук. Такой диалог формирует научную и методологическую основу для устойчивого развития общества и гармоничного существования социокультурной и природной среды.
Основной современной парадигмой наук о Земле является геосистемная концепция. Учение о геосистемах как целостная наука было разработано академиком В.Б. Сочавой в 60-70-х годах ХХ века, и в дальнейшем развито в исследованиях отечественных ландшафтоведов: А.А. Арманд, К.Н. Дьяконов, А.Г. Исаченко, А.А. Крауклис, А.Н. Ласточкин, И.И. Мамай, В.С. Михеев, Ю.Г. Пузаченко, А.Ю. Ретеюм, Ю.М. Семенов, В.Н. Солнцев, В.В. Сысуев, А.В. Хорошев, А.К. Черкашин. Уделяли внимание этому учению многие зарубежные исследователи. В основном это были немецкие физико-географы и ландшафто-веды: C. Troll, S. Passarge, J. Schmithusen, H. Richter, E. Neef, G. Haase, W. Bunge и многие другие. В один ряду с ними стоят представители Великобритании - D. Harvey, R. Chorley, P. Haggett; США - C. Sauer, D. Whittelesey, R. Whittaker; Польши -A. Richling, O. Lange, W. Szafer; Чехии -J. Krcho, J. Demek; Франции - G. Bertrand;
Нидерландов - G. van Dyne; Канады -I. Burtun; Австралии - G. Hudson.
В последние годы вопросам философии и методологии геосистемных исследований уделяется пристальное внимание как в целом в теории познания, так и более узко, в крупном разделе географии - ландшафтове-дении [7]. Однако большинство исследований как в отечественном, так и в зарубежном ландшафтоведении направлены скорее на дезинтеграцию учения о геосистемах, что идет вразрез с нуждами общества. В них показано, что геосистемы могут трактоваться очень широко. Но это справедливое положение, которое является основой учения В.Б. Сочавы, тем не менее, оказалось направлено на выявление лишь некоторых аспектов геосистемной концепции и придание этим аспектам главенствующих функций. Аспект вещи заменил собою вещь.
Справедливо замечание А.Н. Антипова о том, что в последнее время налицо декларативность основополагающих постулатов комплексных геосистемных исследований, подмена их отраслевыми качественными описаниями географических объектов разного пространственного уровня, отсутствие четких и универсальных алгоритмов, размытость объектного и предметного поля геосистемного анализа, растаскивание синтезной географической науки по частным компонентно-отраслевым направлениям [1]. Показателен проведенный Г.С. Макуниной анализ трех базовых теоретических составляющих организации геосистем - биотическая, мобильная и консервативная в понимании Ф.И. Козловского, А.А. Крауклиса и В.Н. Солнцева, которые при кажущемся различии исповедуют единую целостную структурно-функциональную модель географического пространства [22]. Отстаивая это единство, А.Н. Ласточкин разработал общую теорию геосистем на морфологическом и субстанционально-динамическом уровнях применительно ко всем геокомпонентам, геокомплексам, геолого-географическим по-токам, процессам и полям. Ее первый блок состоит из организации взаимосвязанных объектов трех степеней сложности: элементов ландшафтно-экологической оболочки; геоморфосистем как совокупности элементов и структур; системно-морфологических районов или надгеоморфосистем, а также из структурной географии и универсального геоязыка теории. Второй блок включает в себя принципы динамического истолкования морфологии названных составляющих, третий содержит опыт, результаты и особенности ее приложения к решению самых разных технологических и практических задач
геолого-географических и геоэкологических изысканий и исследований [20].
В геосистемных исследованиях важно выделение аспекта, и в определенных концептуальных границах, для определенной цели и задач он является основополагающим. Но объект геосистемного анализа не должен перекрывать объекты других наук. Каждый предмет геосистемных исследований должен быть связан с их объектом. Должен существовать собственный геосистемный метод в применении к каждому конкретному предмету и к объекту в целом. Например, физическая теория, по сути, это объединение исследуемых аспектов (предметов) мира с акцентом на метафизические основы теорий, когда происходят их редукция и синтез внутри теорий и на пути от ранних теорий к поздним, вследствие чего между ними возникает преемственность [3].
В. Вундт отмечал [6], что любая новая область знания - если таковая в строгом смысле еще не совсем сформировалась - вынуждена бороться за свое существование. Это правильно и в известной мере полезно, поскольку позволяет более точно уяснить себе задачи новой науки, умерить ее слишком далеко идущие притязания и четко определить притязания правомерные. Возможностей у новой науки всегда несравнимо больше, чем у науки уже определившейся, но двум требованиям она должна удовлетворять в любом случае: 1) избегать всякой тенденции, чуждой установке фактов и полученного с их помощью объяснения; 2) не выходить за рамки поставленных ею задач. Учение о геосистемах интегрирует знания многих зрелых наук. Одновременно оно обогащает соответствующие дисциплины новым знанием. Но далее этой области его права не распространяются и оно не должно вторгаться в сферу других дисциплин более чем это необходимо для его целей. А беспристрастность геосистемных исследований не должна, следовательно, нарушаться никакими метафизическими или практическими мотивами, как бы соблазнительно для исследователя это не выглядело.
В плане геосистемного анализа уместно опереться на рассуждения С. Хокинга [32] о становлении теорий. Теория - это модель какой-либо части Вселенной, дополненная набором правил, связующих теоретические величины с наблюдениями. Она существует лишь в голове исследователя и не имеет никакой другой реальности, считается хорошей, если точно описывать широкий класс наблюдений в рамках модели, содержащей несколько произвольных элементов, дает определенные предсказания относительно результатов будущих наблюдений. Теория
СО О
временна, является гипотезой, которую нельзя доказать. Сколько бы ни констатировалось согласие теории с экспериментами, нельзя быть уверенным в том, что в следующий раз эксперимент не войдет с ней в противоречие. В то же время любую теорию можно опровергнуть, сославшись лишь на одно единственное наблюдение, которое не согласуется с ее предсказаниями.
Геосистема - не только природное территориальное образование, она еще и социальное образование [40]. Только общественное сознание придает практический смысл любым явлениям в природе. Теория неклассической рациональности доказала нам, не отвергая объективности научного знания, что критерии истины зависят от ценностей конкретной культуры, обычаев и традиций. Поэтому для тех социальных институтов, к которым мы будем апеллировать со своими теориями, например, по поводу геосистем, сколь угодно большого числа фактов, подтверждающих их истинность, будет все же недостаточно, чтобы быть в этом уверенными, но всего лишь одного факта, подтверждающего их ложность, хватит, чтобы отвергнуть эти теории [14; 23; 24]. И сколь стройными и действенными ни были бы сами теории геосистемного анализа, они так и останутся втуне, коль скоро не будут поняты людьми и востребованы ими. А для этого одних только теорий естественных наук не достаточно. Следует активно подключать теории наук гуманитарных, метафизического осмысления бытия природы и человека. В.А. Яковлев, анализируя современное состояние метафизики в общефилософском, религиозном и естественнонаучном контекстах, рассматривает ее как ядро теоретической деятельности, фундамент исследовательских алгоритмов, который был заложен еще в бинарно-взаимодополнительных метафизических программах Античности [44].
Поэтому в связи с противоречивым толкованием в современной литературе целей, объектов, задач и методов геосистемных исследований имеет смысл вернуться к первоначальному понятию геосистем В.Б. Сочавы, обсудить теоретические основы его учения. За точку опоры возьмем положение о том, что геосистемный анализ должен быть основан на комплексных географических исследованиях, а его целью должна стать организация геосистем через развитие, что позволит обосновать закономерности их структуры, функционирования, динамики, эволюции, классификации и картографирования [25]. Предмет и объект географии сложны по содержанию, объединяют сведения о природе и населении, исследуются другими
науками, что затрудняет формирование единого комплексного подхода, а в силу пространственно-временной изменчивости географических процессов и явлений невозможно напрямую использовать статистические и математические методы анализа данных и моделирования [37].
Вслед за В.Б. Сочавой под геосистемами будем, понимать земное пространство всех размерностей, любые физико-географические территориальные образования, где отдельные компоненты природы находятся в системной связи друг с другом и как определенная целостность взаимодействуют с внешней природной средой и человеческим обществом. В понятие «компоненты природы» входят системы различной сложности - рельеф, горные породы, растительность, почвы, воды и др. [28]. Эта концепция возникла из пространственного анализа, а системный подход обогатил ее представлениями о структуре как инвариантном аспекте геосистемы, структурном изоморфизме и эмерджентности, о характерных времени и пространстве [41; 42].
Геосистемы обладают и общими для всех систем, и специфическими свойствами. Главным их свойством как раз и является пространственность, т.к. они выделяются на конкретной территории и на их особенности влияют ее размеры, конфигурация, взаимная ориентация и другие пространственные характеристики. Общие свойства геосистем связаны и с их внутренним строением - элемент, компонент, целостность, структура, устойчивость, динамика, развитие, генезис, и с функционированием - трансформация солнечной энергии, влагооборот, геохимический кругооборот, биологический метаболизм, механическое перемещение материала под действием силы тяжести.
Геосистемы представляют собой результат определенных процессов схематизации и идеализации действительности. Они есть простые логические схемы, идеальные конструкции, созданные научной теорией в процессе изучения реальных объектов в каком-либо отношении. Реальные объекты (вещи) обладают бесконечным рядом свойств, могут быть рассмотрены с разных сторон. Материальные вещи становятся объектами познания только после того, как они начинают взаимодействовать с субъектом. Процесс познания объекта представляет собой выбор фиксированного ряда его свойств в зависимости от цели. Так формируется предмет исследования или идеальная вещь. При переходе на следующий уровень абстракции идеальная вещь (предмет) становится объектом, который проявляет новые свойства (новые предметы исследова-
ния) первоначального объекта и так далее. Познание неизбежно ограничено определенным предметом исследования. При этом исключается все несущественное, как, впрочем, и существенное (неявное и явное), что не относится к рассматриваемому предмету. Познание предполагает разделение континуума на части, описание отдельного в его отношениях к другим отдельным и к целому. Как отмечал Э.Н. Елисеев [16], отвлечение от взаимодействия и взаимообусловленности мира вещей происходит только для того, чтобы вернуться к целому на новом уровне, получив новое знание. Это наука.
Одновременное изучение всех свойств геосистем лишено смысла, подменяет комплексный системный подход эклектическим бессистемным, и приводит к путанице. Простое перечисление свойств геосистем не приближает нас к пониманию ее сути. Число признаков, отношений и свойств должно быть конечным. Только это позволяет их систематизировать путем установления сходства и различия атрибутов. Онтологическое многообразие мира должно быть гносеологически ограничено. Установление конечности атрибутов есть главный аспект познания - субстантив. О бесконечном числе вещей и их атрибутов имеет смысл говорить лишь применительно ко всему бесконечному миру. Выявление и познание всех связей, действующих в геосистемах, нереально. В.Б. Сочава говорил, что исчерпывающий анализ связей в геосистемах не только невозможен, но и не нужен [28]. Геосистемы тайги всегда будут отличаться от геосистем степей, а тундры от пустынь. Но такого рода утверждение не имеет никакого значения для теории географии в отношении геосистем, относится к вещам столь отдаленным от наших проблем, имеет так мало фактического содержания в смысле логики научных знаний, что с ним одинаково не приходится ни считаться, ни оспаривать его.
Процесс создания концептуальных моделей получил название систематизации. И в нем нет субъективизма. Да, мы сами ставим себе цели в геосистемном анализе, но эти цели основаны на объективных предпосылках, продиктованы действительностью, пускай даже подсознательно. Исследователь, который полагает, что его цели лежат вне мира, продиктованы изнутри, являются продуктом экзистентного созерцания, заблуждается; они только потому и возникают в сознании, что на него воздействует объективно существующий мир. Желание отгородить объекты реального мира от субъекта, их познающего, есть вульгаризация материализма, непонимание активности процесса познания действительности, его зависимос-
ти от человеческой чувственной деятельности, практики. Этот вопрос был всесторонне рассмотрен еще К. Марксом.
В нашем случае объектом геосистемных исследований являются геосистемы, а предметом - их структурно-функциональная организация, как устойчивая во времени упорядоченность размещения природно-территориальных систем и их фактораль-но-динамических признаков, отображающих закономерности поведения вещества и энергии в пределах каждой геосистемы. Методом исследования геосистем является геосистемный анализ. Он объединяет структурный и функциональный анализ применительно к природным территориальным единствам разных иерархических уровней -локального, регионального, глобального. Цель геосистемного анализа - построение теоретических моделей и прогнозных обобщений, отображающих пространственные особенности и функциональную структуру упомянутых территориальных единств.
А.В. Хорошев проводит верную мысль о том, что свойства геосистем могут варьировать в пространстве и результате суперпозиции эффектов действий вмещающих компонентов и внутренних межкомпонентных связей, и эти эмерджентные свойства геосистем возникают только благодаря существованию связей между компонентами и могут перекрывать по значимости влияние компонентов по отдельности [33].
Изучение структурно-функциональной организации геосистем - задача организационная, присуща всем системным исследованиям, на что обращал внимание еще в начале ХХ века А.А. Богданов. Геосистемный анализ призван помочь рассмотреть непрерывную последовательность элементов географической оболочки Земли как прерывистую с точки зрения заранее заданной цели. Это абстрагирование. Знание вообще системно. Любое знание о некотором объекте в пространстве и времени всегда есть некая концептуальная система. Общий процесс познания представляет собой последовательное рассмотрение следующих концептуальных схем, заметьте, взаимоисключающих: 1) мир бесконечен и многообразен - так формируется континуум; 2) мир дискретен и каждая дискретная сущность (объект) есть абсолютная индивидуальность - так формируется индивид;
3) дискретные сущности (объекты) проявляют черты сходства - так формируется вид;
4) сходство объектов проявляется в виде тождеств, гомологий и аналогий - так формируются роды, семейства, классы и т.д.
Г.С. Макунина предлагает правильный новый системно-геофизический подход к
СО О
изучению геосистем. В его основе лежат общесистемные и географические законы структурно-функциональной целостности природных объектов: 1) закон М. Фейгенба-ума - организация внутрисистемных процессов управляется определенным диапазоном энергетических параметров внешней среды; 2) закон А.Л. Чижевского - главным условием функциональной устойчивости системы является эффект суммативной взаимокомпенсации положительных и отрицательных отклонений гидротермических параметров системы на протяжении 11-летнего солнечного цикла, к концу которого система приходит в исходное состояние;
3) закон физико-географических процессов А.А. Григорьева - интенсивность процессов в ландшафте определяется поступлением солнечной энергии и осадков, соотношением тепла и влаги, литолого-геоморфологи-ческими условиями, характером растительности, антропогенными воздействиями;
4) закон периодической географической зональности А. А. Григорьева - М. И. Будыко. На их основе выведена целостность геосистемы как определенной системно-геофизической организованности массоэнергообме-на в геопространстве конкретной территории, соответствующей поступлению тепла и влаги, потенциальной энергии рельефа и физическим свойствам горных пород [21]. Основная заслуга этого подхода в том, что он рассматривает геосистемы как открытые, обменивающиеся с внешней средой и другими геосистемами веществом и энергией, что и характерно для общей теории систем.
Именно системный подход в науках, испытывающих порою даже гнетущее влияние эмпирического опыта, таких как география, позволил подойти к пониманию того, что абсолютных объектов быть не может или их придется рассматривать как системы закрытые, изолированные от окружающей среды. Такая мыслимая абстракция допустима для определенного класса задач, но как раз и опровергается всем накопленным эмпирическим опытом. Но правильнее полагать, что геосистема обладает какой-то степенью целостности, у нее мы можем обнаружить качества, присущие более широкой системе действительности, и наоборот. Выделяя геосистемы, мы искусственно обрываем ее внешние связи и укрепляем внутренние, т.е. целостность. Геосистема может быть охарактеризована только через связи или взаимодействие составляющих элементов.
В этом смысле геосистемы - столь же реальные объекты, как атом, молекула, организм, но взаимодействие их внутренних элементов и сами их, как продукт этого вза-
имодействия, нельзя зарегистрировать, они воспринимаются только как модели. Иными словами, степень «реальности» геосистемы часто ставится в зависимость от порога нашей чувствительности или чувствительности приборов, а это неверно. Понятие геосистема идентично понятию класс. И то и другое - абстракции, некоторые конечные области в бесконечном пространстве признаков. Непосредственное взаимодействие с геосистемой в реальном евклидовом пространстве невозможно. Такое взаимодействие происходит только в пространстве признаков, мысленных образов.
Выделение типов структурно-функциональной организации геосистем имеет неограниченное количество степеней свободы. И.В. Круть подчеркивал [19], что систематики и таксономии в качестве сущностного естественного порядка вещей не могут быть единственными, даже, если исчерпывающее установление их эпистемо-логически недостижимо. Классификации геосистем не могут быть естественными или искусственными. Любая классификация имеет свою функциональную специализацию в зависимости от целей. Ю.А. Воронин хорошо подметил [5], что природа состоит из объектов, которые существуют безотносительно к тому, как мы их будем разбивать и группировать для изучения. Классификация геосистем есть предсказание новых классов объектов (геосистем) и определение новых свойств известных классов объектов (геосистем).
Мерой «естественности» формы структурно-функциональной организации геосистем может выступать присущий природе порядок. Но единственность или множественность порядка геосистем равнозначно недоказуемы. Признавая порядок как степень совершенства или уровень организации материальных вещей, мы вынуждены признать и то, что для их оценки у нас нет бесспорного критерия. Хороший пример приводил И.П. Шарапов [39]: любая вещь может считаться совершенной и высокоорганизованной в одном отношении и несовершенной и низкоорганизованной в другом. Да и трудно наперед определить, является ли то или иное изменение совершенствованием вещи или ее ухудшением. Например, превращение гипса в ангидрит - совершенствование это или ухудшение материала? Здесь полезно вспомнить теоремы К. Гёде-ля «о неполноте», которые указывают на несовершенство формальных логических систем, которыми мы оперируем при научном поиске, и на наличие в них неразрешимых положений, являющихся недоказуемыми и одновременно неопровержимыми. Хотя в
последнее время относительно верности теорем Гёделя идут споры [4; 36], те не менее, неопровержимым так до сих пор и остается тот факт, что любая научная схема или концепция, несмотря на ее кажущееся совершенство и непротиворечивость, неполна. При этом модель (предмет) отражает объект исследования лишь частично. Невозможно построить такие формальные модели, которые были бы полностью адекватны (тождественны) исследуемому объекту. Это как раз и стимулирует непрерывное развитие знаний, поскольку для доказательства некоторой научной системы представлений приходится привлекать более сложную систему представлений, а для доказательства этой более сложной системы требуется еще более сложная система и т.д.
В этой связи досадные заблуждения встречаются при построении схем иерархии объектов неживой природы, когда слишком увлекаются кажущейся фундаментальностью некоторых естественнонаучных понятий, приписывая их уровню организации (целостности) объективный смысл. В.И. Драгунов и И.В. Круть призывали выделять элементарные частицы, затем атомы, молекулы, минералы, горные породы, формации, оболочки планет, планеты, солнечные системы, галактики, метагалактики. В.Н. Кома-ров и М.С. Дюфур считали, что после молекулярного уровня организации следующим является планетарный, а минералы, горные породы, формации и оболочки планет не являются этапом эволюции вещества [10; 11; 17]. Примеров много. В действительности и то и другое только разные уровни абстракции. Принять «реально существующую» общность того географического объекта, который мы не в состоянии разбить на части в силу ограниченности нашего восприятия, гораздо проще, чем того объекта, дискретная сущность которого «лежит на ладони». Поэтому, правомерно ли считать дискуссионным вопрос о проявлении пространственно-временных свойств в физическом субатомном мире только на том основании, что эти свойства не обнаруживаются экспериментально? Если открыть дискуссию по этому вопросу, то следует тут же открыть ее и по другому - о континуальности мира вообще. В.А. Соловьев справедливо подчеркивал [27], что мы слишком идеализируем упорядоченность макро- и микромира, истинную картину которых не имеем возможности наблюдать. И, наоборот, изъяны моделей мезомира, к которому следует отнести и геосистемы, для нас очевидны, мы оцениваем их критически и не принимаем в их отношении упрощения действительности.
Желание считать некоторые объекты неживой природы фундаментальными порождает новое желание - дать им фундаментальные определения. На деле же этот вопрос не имеет столь большого значения. Например, в ботанике такие важные элементы растительного мира, как фитоценоз, ассоциация растительности, формация, фратрия формаций имеют поразительно сходные определения, несмотря на их иерархическую неравнозначность, даже субординацию. Однако это не мешает ботаникам и геоботаникам с успехом пользоваться этими определениями в научном анализе. В географии понятию район вообще придан формально-логический смысл, т.е. район понимается исключительно как умственный конструкт, используемый в определенных целях в зависимости от того, проливает ли он свет на исследуемую проблему или нет.
Термины получают содержание и смысл только в конкретной концептуальной системе. Именно этим руководствовался академик В.Б. Сочава, когда давал определение геосистеме. И именно поэтому его определение, данное более 40 лет назад, оказалось столь жизнеспособным. В нем заложено самое главное - свобода выбора аспекта рассмотрения геосистемы в зависимости от поставленной цели. Однако, поразительно, но как раз это обстоятельство и вызвало наибольшую критику позиции В.Б. Сочавы в 70-80-х годах ХХ века и продолжает вызывать до сих пор. Исследователи направляют свои усилия главным образом на то, чтобы дать геосистемам более четкое определение, более рельефно оконтурить это понятие, сделать его, как им кажется, более совершенным. А в результате добиваются обратного - создают противоречивые понятия.
Но противоречивые понятия вполне можно разрешить диалектическим путем, как это и сделал В.Б. Сочава в отличие от своих критиков и последователей, которых само существование противоречий поставило в тупик. Следовательно, именно «несовершенство» понятий позволяет оперировать ими в широком круге аспектов познания, оно и есть признак их фундаментальности, придает им жизнеспособность. Выделение геосистем предполагает установление внутренних связей и сознательное устранение всех связей внешних. Тогда мы вправе полагать, что связи осуществляются на конечном расстоянии, которое и определяет границы геосистем, т.е. они выделяются целенаправленно, в соответствии с тем или иным аспектом сущности, с тем или иным системным качеством, по совокупности признаков, составляющих содержание понятий.
СО О
СО О
Взаимодействие составляющих элементов геосистем формирует их инвариант. Введение понятия инвариант - непреложное условие геосистемного анализа. Инвариант, наряду с целостностью, динамичностью, взаимообусловленностью компонентов, относится к важнейшим признакам геосистем. Он позволяет полнее раскрыть сущность конкретного геокомплекса, определить его системный адрес - семейство, род, вид [12]. Любая геосистема обменивается с окружающей средой энергией и информацией. Но мы не можем оценить этот обмен по неограниченному числу параметров, поскольку с увеличением числа параметров экспоненциально растут ошибки в данных. Модель геосистемы следует специализировать под отдельные наборы параметров, иначе она станет сродни высказыванию: мир настолько же дискретен, насколько и континуален.
В вопросах установления критериев выделения геосистем также возникают определенные трудности. Существует устойчивое представление о том, что не всякое материальное тело оказывается вещью-системой, поскольку тело может быть выделено по произвольным признакам и, поэтому, не иметь системной целостности. Во-первых, любая вещь имеет такое большое количество признаков, что невозможно установить даже в онтологическом смысле, какие из них являются произвольными, а какие непроизвольными. Во-вторых, произвольными признаки являются только потому, что их «произволили». Признаки есть атрибуты. И, в-третьих, не стоит под произвольными признаками понимать явные признаки. Следовательно, выделить по признакам, критериям - это и есть создать системную целостность, абстрагироваться.
Рассуждения о произвольности и непроизвольности критериев выделения геосистем приводят к безотрадным выводам о том, что их границы могут быть установленными или не установленными, что установление это может не зависеть от практических целей, а задачей исследования является, как неожиданно и непонятно говорил И.В. Круть [19], установление «чистой» естественности природного объекта. По этому поводу можно выразить только методологическое сожаление. Установление границ есть метод познания. Не установив границ, нельзя составить никакого мнения ни о чем. Нельзя составить мнение вне связи с целью. Определение «чистой» естественности есть не более чем обнаружение еще одного элемента в бесконечном их множестве.
Влияние фундаментализма, «естественности» форм существования материаль-
ных вещей, их классификаций в науках о Земле, к сожалению, губительно велико. Например, в своей основополагающей монографии о метагеологии классик естественнонаучной методологии И.В. Шарапов [39] неожиданно допускает мысль о существовании естественных и искусственных классификаций природных объектов, при этом естественная классификация определяется якобы природой изучаемого объекта, а искусственная - целями исследования (?!). Несостоятельность такого рода суждений давно доказана Ю.А. Ворониным [5]. Нельзя классифицировать объекты, не поставив себе хотя бы это целью. Невозможность отыскания «единственно верной», «естественной» классификации материальных объектов доказана еще Р. Эшби в 40-50-х годах ХХ века [43]. Познание бесконечно разнообразного мира, если только мы допускаем бесконечное разнообразие мира, есть установление связей, ограничение разнообразия. Развитие науки возможно только посредством ограничения разнообразия, так как: 1) всякий закон природы есть ограничение разнообразия; 2) предсказуемость подразумевает ограничение разнообразия; 3) обучение возможно лишь постольку, поскольку последовательность событий обнаруживает ограничение разнообразия; 4) с течением времени разнообразие множества элементов в замкнутой системе уменьшается.
Поэтому геосистемный анализ бесконечно разнообразного мира географических объектов будем рассматривать как установление связей, сознательное ограничение разнообразия, моделирование. В.Б. Сочава подчеркивал, что для каждой геосистемы должны быть установлены связи, имеющие наибольшее значение для цели исследования, определены ее критические системообразующие компоненты согласно этой цели, в соответствии с концептуальной схемой. Так будут формироваться предметы исследования. Любая геосистема может быть описана комплексом моделей, представляющих особенности ее строения и функционирования, возможности использования и оптимизации. Но каждая модель должна иметь определенную целевую установку. При моделировании геосистем важно устранить частности и подчеркнуть главнейшие связи. Моделирование всегда связано с генерализацией, это есть операция с объектами, которые сами в свою очередь являются продуктом генерализации. Модель утверждает нас в определенных теоретических посылках, играет эвристическую роль, побуждает к научному поиску, к установлению критери-
ев оптимизации геосистем как среды обитания человека и источника природных ресурсов. Модель, которая только поясняет и утверждает, не побуждая к дальнейшим исследованиям и извлечению из научного поиска биологических и социальных интересов человека, - неполноценна [28].
Рассмотрим возможности установления точных знаний о геосистемах. В 60-80-х годах ХХ века считалось, что возможность анализа в географии находится в прямой зависимости от точности знания. При этом под точностью знания обычно понимали его математическую формализацию. Несовершенство теорий географии объяснялось несоответствием их критериям опе-рациональности физико-математических теорий, неготовностью их подвергнуться математической формализации. Представлялось, что стоит только применить к географии математический аппарат, обеспечить его достаточной информацией в виде разного рода наблюдений и зарегистрированных фактов, привести информацию к виду, доступному для математических расчетов, как тут же можно будет построить строгие и непротиворечивые теории. На деле все оказалось совсем иначе. И как метко заключил А.К. Черкашин [38], информацию собрали, формализовали, обработали математическим аппаратом и построили теории, которые в подавляющем большинстве оказались вообще неприменимыми к географии. Географическая информация, возможности ее получения, передачи, хранения и обработки намного обогнали возможности ее восприятия, усвоения и использования. Сегодня мы переполнены первичными количественными данными. Они, часто отображая уникальные объекты, сами по себе уже не являются результатом научного исследования. Наблюдается даже отказ от новой информации как таковой в силу невозможности ее верифицировать.
Полагаю, что причина этих неудач кроется и в наивном понимании формализации, и в некоторых заблуждениях относительно методологии географии.
Безусловно, математический аппарат призван помочь упорядочит эмпирическое нагромождение данных о природе. Но математическая формализация не есть панацея для географии, она никогда не могла, не может и никогда не сможет полностью удовлетворить ее потребности по той причине, что создана для вполне конкретного операционального поля - математики. Если думать обратное - это и есть наивное понимание формализации. Когда рассуждают о «математизации» знаний в географии, то
после первых же неудач этой «математизации» в итоге обвиняют математику, забывая о том, что каждая конкретная наука обладает своим уровнем абстрагирования и своим уровнем формализации. Нет ничего удивительного в том, что в географии существуют такие уровни систематизации знаний, которые не поддаются описанию посредством «математического языка», для которых существует свой язык и свой уровень абстрагирования. Скажем больше. Попытки «оматематизировать» такого рода знания заранее обречены на неудачу. В этом заключается одно из досадных заблуждений.
Принципы отдельных наук обладают свойствами относительности: принципы одной отрасли знаний могут утрачивать характер принципов в других отраслях. Аксиоматический метод в математике является ее частным прерогативным методом. Если он бессилен в какой-либо отрасли географии - это факт сам по себе обыденный. Попытки взрастить на этой почве серьезные методологические проблемы, обвинить математику или географию, в зависимости от того, чьими апологетами выступают обвиняющие, в концептуальном несовершенстве не стоят выеденного яйца. А необоснованно широкое толкование частных принципов отдельных наук, попытка придать им универсальность нередко уводят исследователей из области познания в область наивной метафизики.
В человеке генетически заложено стремление к порядку. Он полагает, что такой же порядок присущ и окружающему миру. Но реальность многообразна. Многообразен и порядок, вплоть до беспорядка - хаоса, который не сложно представить как новую форму порядка и так до бесконечности. Попытка мыслить реальность упорядоченной, скажем, в естествознании так: молекулы состоят из атомов, химические соединения состоят из молекул, минералы состоят из химических соединений, горные породы состоят из минералов, формации состоят из горных пород и т.д., возможна только в определенном аспекте, в области элементарных связей, имеющей фиксированные концептуальные границы. Уровень порядка, как и беспорядка, есть аксиома с явно не формулируемым контекстом, на фоне которого обретают смысл эксплицитные формы высказываний и становится возможным собственно акт познания [18]. Поэтому различие в контексте социокультурных предпосылок геосистемного анализа и определенной когнитивной практики порождает парадоксы дальнейших их интерпретаций.
В геосистемных исследованиях возникает ситуация, когда исследователь
СО О
сплошь и рядом определяет область связей чисто интуитивно, исходя из сложного сочетания своих целей со своими знаниями, возможностями, традициями, физиологическими особенностями, предрассудками, наконец. Ему начинает казаться, что он действительно отражает строение объективной реальности, ничего не внося туда сам. Это неверно. Субъективный вклад выражается в субъективной фильтрации восприятий, порожденных объективным окружающим миром. Богатый эмпирический опыт, накопленный человечеством, часто завораживает неосторожных географов. Они впадают в мир грез и фантазий, очарованные простотой и доступностью эмпирических знаний, и, думая, что исследуют природу, в действительности занимаются лишь пассивным созерцанием и обобщением тех фактов, которые упомянутая природа сама им явила.
В теории физического эксперимента к функциям принципа наблюдаемости относятся иллюстративная, доказательная, эвристическая, психологическая, интерпретационная и методологическая. С появлением квантовой механики роль принципа наблюдаемости изменилась, что потребовало переосмысления его содержания и смысла [29]. Эмпирические данные стали рассматриваться как научные факты только в том случае, когда они включены в теоретическую систему. Данные экспериментов зависят от целей, способности, средств, знаний, заблуждений исследователя, порой просто от случайности, и не могут быть вполне обоснованными, что делает достоверность полученных выводов лишь вероятностной. Это следует признать, но не следует опускать руки, поскольку, как было указано выше, окружающий мир только тогда приобретает смысл для человека, когда становится объектом его познавательной деятельности.
При геосистемном анализе следует учитывать фундаментальные параметры человека и окружающего его мира, такие как, размеры человека и пространства его чувственного восприятия, бесконечность и сложность природы. Это порождает противоречие между субъективным восприятием и объективным миром и заставляет человека прибегать к редукционизму - сведению сложного и бесконечного мира к простому, понятному и конечному его аналогу, соразмерному самому человеку [30]. Но не следует думать, что каждая мыслимая геосистема реальна. Так мы впадем в другую крайность одного и того же заблуждения, рискуем психологически поглотить своим идеальным отображением реальную геосистему. Объ-
екты познания имеют приходящее значение, функционируют в конечных интервалах. Понимание этого позволяет удержаться от соблазна легко перейти от наивного реализма к наивному гносеологизму.
В природе существуют не качества, а вещи обладающие качествами (например, в геоморфологии процесс неотделим от формы рельефа, в пространстве которой он развивается и которую формирует). И эти качества бесконечны, как бесконечны аспекты рассмотрения вещи, связей вещей, характера связей вещей и т.д. Объективного, раз и навсегда данного миропонимания нет. Это противоречит диалектике. Исчезнет субъект - и вместе с ним исчезнет миропонимание. Не мир! Придет новый субъект - и породит новое миропонимание, которое может противоречить прежнему. В этом смысле уместно привести высказывание американского психолога Тимоти Лири: «Нет никаких сомнений, что, пока мы работаем нашим мозгом, модель Вселенной будет продуктом работы нашего мозга... Мы ограничены и в то же время ведомы анатомией, психологией и динамикой нашего мозга... он рисует нам все изображения» [ссылка по 2].
Значит, геосистемный анализ имеет своей главной целью ответ на вопрос зачем? и как? выделяется данная геосистема. Необходим переход к эмерджентным свойствам геосистем. Следует: а) при заданных компонентах природы использовать такие их геосистемы, для которых можно подыскать эмерджентное свойство; б) при заданном эмерджентном свойстве подбирать такие комбинации компонентов природы, которые удовлетворяют условию эмерджентности геосистемы. Вот и встает вопрос об аналогии эмерджентных свойств физических систем и сознания, как эмерджентного свойства мозга, о соотношении эмерджентных и результирующих свойств систем, их онтологического статуса, о неустранимости объяснительного разрыва между физическим и ментальным миром [31]. И здесь, как верно говорил Э.А. Еганов [13], нет никаких приоритетов, никаких специальных областей применения, в противном случае мы рискуем встать на путь бесконечного перебора всех мыслимых и немыслимых правил, по которым может быть расчленено континуальное географическое пространство.
При геосистемных исследованиях необходимо постоянно учитывать соотношение между разными пространственно-временными масштабами, поскольку иерархическая организация природы требует учета процессов, реализующихся не только на исследуемом уровне, но и, как минимум, на
двух смежных: более высоком, определяющем константы процессов и более низком, порождающем его механизмы. А.В. Хорошев и Г.М. Алещенко правильно указали на то, что на одной территории в одно время протекают процессы с разными характерными временами, для каждого из которых существует своя специфическая иерархия и фрактально-динамическое самоподобие, происходит смена ведущего фактора и его вклада в варьирование анализируемых переменных при переходе с уровня на уровень [34]. В более поздней работе они идут дальше и перспективно развивают подход А.К. Черкашина к полисистемной организации геосистем, когда их иерархические уровни не задаются строго по состоянию одного ведущего компонента, а выявляются на основании межкомпонентных отношений, т.е. сразу формируются и анализируются целостные ландшафтные структуры (добавим - синергетические), подчиняющиеся единому фактору пространственной дифференциации [35].
Поэтому, при выборе частных методов геосистемного анализа, важно помнить предостережение Э.Н. Елисеева [16] о том, что в целом наука развивается не столько путем непрерывного улучшения какой-либо одной системы понятий, сколько посредством развития последовательного ряда замкнутых концептуальных схем. Рождение нового знания всегда происходит на стыке, казалось бы, тривиальных истин. Это положение хорошо иллюстрируется правилом Э. Копа в биологии - правило происхождения от неспециализированных предков. Смысл его в том, что новые крупные систематические группы организмов обычно берут начало не от глубоко специализированных предковых форм, а от сравнительно мало специализированных. Например, млекопитающие возникли от малоспециализированных рептилий, голосеменные растения - от неспециализированных папоротникообразных. Также и в географии, наибольшее природное разнообразие характерно для переходных экотонных зон в геосистемах [26]. Именно в этих экотонных зонах рождаются новые уникальные ландшафты.
Подведем итог. Обращение к вопросам философии и методологии геосистемных ис-
Список литературы:
следований является и актуальным и своевременным для географии. Все возрастающий поток информации, фактического географического материала ставит на повестку дня задачу его теоретического осмысления, совершенствования метанауки. Возникновение и развитие новых отраслей географии не должно означать распада ее как науки. Напротив, процесс дезинтеграции общей науки должен базироваться на основных ее принципах, а результатом дезинтеграции должна быть интеграция на новом уровне, создание новых принципов. Каждое частное знание должно иметь в основе «общее», с тем чтобы, пройдя период «распада», вновь создать «новое общее», но уже более совершенное. В основе любого, даже самого специализированного геосистемного исследования должна лежать материалистическая диалектика и разработанные с ее помощью принципы конкретной отрасли знаний. Геосистемный анализ является мощным инструментом, методом научного поиска в географии и не только в ней.
Представляется, что сегодня следует отказаться от массового накопления фактического материала, будь то описание явлений и процессов или результаты физических экспериментов. Справедливо отмечал Д.Г. Егоров [15], что философия позитивизма (т.е. только описание фактов и их интерпретация - это настоящая наука, а все остальное - не представляющая ценности игра ума) в силу ряда причин жива и сегодня, и это приводит к ряду научных и экономических издержек в обществе, масштаб которых мало кто ясно себе представляет. Человек принимает решения в неопределенной ситуации, допускающей значительные потери при реализации того или иного решения с учетом влияния природной среды, действия партнеров, противников, непредвиденных факторов и т.д., возникает риск [8; 9]. Поэтому необходимо развить и укрепить метагеографию, методологию геосистемного анализа, а затем с помощью этого действенного «рычага» переосмыслить и употребить, наконец, в целях научного поиска мощнейший пласт первичной информации, которая в настоящий момент лежит бесполезным грузом в бесконечных научно-производственных и академических фондовых архивах.
[1] Антипов АН. Новое качество географических знаний // География и природные ресурсы. - 2009, № 3. - С. 5-12.
[2] Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов. - М.: Крон, 2000. - 504 с.
[3] Безлепкин Е.А. Механизмы объединения знания в теориях классической физики // Философия науки. - 2013, № 3. - С. 72-97.
[4] Бессонов А.В. О двух неверных догмах, связанных со второй теоремой Гёделя о неполноте арифметики. I // Философия науки. - 2014, № 4. - С. 12-31.
со О
СО
ч
tu
Ci
О
Воронин Ю.А. Введение в теорию классификаций. - Новосибирск: Наука, 1982. - 194 с.
Вундт В. Проблемы психологии народов. - СПб.: Питер, 2001. - 160 с.
Горизонты ландшафтоведения. Вопросы географии. Т. 138. - М.: Кодекс, 2014. - 488 с.
Диев В.С. Риск в междисциплинарном контексте: концептуальные основания анализа и оценки //
Вестник РГНФ. - 2006, т. 4(45). - С. 85-91.
Диев В.С. Философская парадигма риска // ЭКО. - 2008, № 12. - С. 27-38.
Драгунов В.И., Круть И.В. Геология и ее положение в естествознании // Проблемы развития советской геологии. - Л.: Недра, 1971. - С. 73-115.
Дюфур М.С. Методологические и теоретические основы фациального и формационного анализов. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. - 160 с.
Дроздов К.А. Инвариант как одно из важнейших свойств ландшафта // Вестник Воронежского отделения РГО. - 1999, № 1. - С. 44-45.
Еганов Э.А. Формационный анализ: идеи, понятия, принципы, возможности. - Новосибирск: Наука, 1991. - 72 с.
Еганов Э.А., Соловьев О.Б. Неклассические идеалы рациональности в науках о Земле // Философия науки. - 2008, № 4. - С. 112-122.
Егоров Д.Г. О цене позитивистской методологии в науках о Земле // Философия науки. - 2010, № 4. -С. 111-117.
Елисеев Э.Н., Сачков Ю.В., Белов Н.В. Потоки идей и закономерности развития естествознания. -Л.: Наука, 1982. - 300 с.
Комаров В.Н. Философские вопросы наук о Земле. - Казань: Изд-во Казанского госуниверситета, 1974. - 173 с.
Краузе А.А. Проблемы аксиоматики в практике познания // Философия науки. - 2010, № 1. - С. 15-23. Круть И.В. Введение в общую теорию Земли. - М.: Мысль, 1978. - 367 с. Ласточкин А.Н. Общая теория геосистем. - СПб.: Лема, 2011. - 980 с.
Макунина Г.С. Геофизические системы ландшафтов // География и природные ресурсы. - 2011, № 4. - С. 5-12.
Макунина Г.С. Три составляющих системной организации ландшафта в концепциях Ф.И. Козловского, А.А. Крауклиса и В.Н. Солнцева // География и природные ресурсы. - 2010, № 1. - С. 18-23. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. - Тбилиси: Мецене-реба, 1984. - 169 с.
Поппер К. Логика и рост научного знания. - М.: Прогресс, 1983. - 605 с.
Семенов Ю.М., Суворов Е.Г. Геосистемы и комплексная физическая география // География и природные ресурсы. - 2007, № 3. - С. 11-19.
Снытко В.А., Данько Л.В., Кузьмин С.Б., Сизых А.П. Разнообразие геосистем контакта тайги и степи западного побережья Байкала // География и природные ресурсы. - 2001, № 2. - С. 61-68. Соловьев В.А. Принципы классификации геологических тел // Методология литологических исследований. - Новосибирск: Наука, 1985. - С. 235-241.
Сочава В.Б. Введение в учение о геосистемах. - Новосибирск: Наука, 1978. - 319 с.
Сторожук А.Ю. Эпистемологическая роль принципа наблюдаемости в физике // Философия науки. -
2013. № 4. - С. 89-100.
Упоров Г.А. Эргономика и полиморфизм географических моделей // География и природные ресурсы. - 2006, № 3. - С. 25-30.
Фролов К.Г. Аналитика эмерджентности в контексте проблемы сознания // Философия науки. - 2012, № 3. - С. 105-116.
Хокинг С. Краткая история времени. - М.: Амфора, 2001. - 189 с.
Хорошев А.В. Полимасштабность структуры географического пространства // Горизонты ландшафтоведения. Вопросы географии. Т. 138. - М.: Кодекс», 2014. - С. 101-122.
Хорошев А.В., Алещенко Г.М. Методы выделения геосистем с единством межкомпонентных отношений // География и природные ресурсы. - 2008, № 3. - С. 120-127.
Хорошев А.В., Мерекалов К.А. Алещенко Г.М. Полимасштабная организация межкомпонентных отношений в ландшафте // Извести РАН. Сергия географическая. - 2010, № 1. - С. 26-36. Целищев В.В. Истинность Гёделева предложения: внутренний и внешний вопросы // Философия науки. - 2014, № 1. - С. 16-38.
Черкашин А.К. Полисистемные исследования развития теоретической географии // География и природные ресурсы. - 2007, № 3. - С. 27-37.
Черкашин А.К. Полисистемный анализ и синтез. - Новосибирск: Наука, 1997. - 502 с. Шарапов И.П. Метагеология. - М.: Наука, 1989. - 208 с.
Шупер В.А. О природе импульсов территориального развития // Известия РАН. Серия географическая. - 1998, № 4. - С. 16-24.
Шупер В.А. Развитие теоретических представлений в области пространственного анализа // Известия РАН. Серия географическая. - 2011, № 3. - С. 7-16.
Шупер В.А. Характерное пространство в теоретической географии // Известия РАН. Серия географическая. - 2014, № 4. - С. 5-15.
Эшби У.Р. Введение в кибернетику. - М.: Изд-во Иностранной литературы, 1959. - 254 с. Яковлев В.А. Метафизика: эвристические программы и принципы науки // Философия науки. - 2013, № 1. - С. 3-19.
