CC BY
93
і Исторические науки, археология, культурология и искусствоведение
Садвокасова З. Т.
д. и. н., профессор Казахского национального университета им. Аль-Фараби, г. Алматы, Республика Казахстан
Сюткина Е. Н.
аспирант, Национальный евразийский институт экономики и международных отношений, г. Екатеринбург
Карагодин С. С.
к.г.-м.н., доцент кафедры туризма Национального евразийского инсти тута экономики и международных отношений, г. Екатеринбург
Методологический аспект изучения политики Российской Империи в отношении ислама на современном этапе
Садвокасова З. Т.
В советское время, когда было провозглашено строительство коммунистического общества, любые верования объявлялись атеистической пропагандой пережитками прошлого. На практике же отмечался дифференцированный подход к различным конфессиям и религиозным объединениям. Основные религии — православие и ислам, — хотя и конкурировали с атеизмом в идеологической сфере, но к ним в силу традиции тяготело абсолютное большинство населения. К тому же православные и мусульманские каноны не подрывали устоев государства, а нравственные императивы не противоречили моральному кодексу строителя коммунизма (по той простой причине, что последний был составлен на основе христианских заповедей). Следует отметить существенную разницу во взаимоотношениях православия и ислама при царизме и в советский период. В дореволюционной России православие стремилось, вслед за военно-политической экспансией, распространить свое влияние среди коренного населения присоединенных территорий. Там, где ислам являлся традиционной религией автохтонного населения новых колоний, он занимал в основном оборонительную позицию. В советский период обе религии стремились сохранить своих адептов в традиционных сферах своего влияния от тотального наступления воинствующего атеизма.
Доклад посвящен изучению конфессиональной проблематики с современных позиций, на примере Казахстана досоветского периода.
В советскую эпоху деятельность религиозных служителей, особенно мусульманских, относящихся в соответствии со схемой к эксплуататорам, оценивалась с классовых позиций однозначно негативно. Основная причина отрицательного отношения к религии заключалась в том, что она рассматривалась в качестве противовеса коммунистической идеологии. Отсюда вытекали и методы борьбы с религией. Закрытие мечетей, церквей, костелов в первые годы советской власти происходило в большинстве случаев насильственным путем, следствием чего стало сокращение числа верующих, посещающих храмы. Это позволило советским идеологам говорить о больших успехах в деле атеистического воспитания. В свою очередь, полученные результаты послужили материалом для написания антирелигиозных работ, основной целью которых была пропаганда освобождения трудящихся от духовного гнета вероисповедания. Формирование атеистического сознания связывалось с экономическими, социальными и культурными преобразованиями. Религию изображали как тормоз общественного развития. Хотя исторический опыт скорее убеждает нас в обратном: можно привести множество примеров успешного развития стран, где сильны религиозные традиции.
Классовый подход ставил мусульманских духовных служителей и народ по разные стороны баррикад в перманентной борьбе трудящихся с эксплуататорами. Отсюда однозначно вытекала реакционность деятельности служителей ислама, в том числе и в Казахстане. Всячески подчеркивались невежественность, глупость, лицемерие мулл (как, впрочем, и попов).
И в самом деле, нельзя категорично заявлять о том, что все без исключения представители мусульманского духовенства радели за свой народ. Среди них было немало людей, ставившей своей целью провести земную жизнь в личном благоденствии. Такие личности были удостоены мет-
кими выражениями в пословицах и поговорках мусульманских народов. К примеру, о корысти мулл говорят казахи:
Сорная трава уменьшает землю, ходжа, мулла сокращает народ.
Если карман пустой, не ходи к мулле.
Без смерти человека, мулла не разбогатеет.
Среди уйгурских и узбекских пословиц и поговорок также соответственно встречаем:
Мулла знает, как брать, но не умеет давать.
Когда мулла получает благодарит бога, когда нужно давать просит его защиты [1, с.4, 19, 20]. Понятно, что такие служители духовенства ни у какой паствы не могут вызывать чувства уважения и авторитета.
В настоящее время исследователи пишут о деятельности тех мусульманских духовных служителей, которые стремились свои знания, добрые помыслы, опыт направить во благо народа, за его светлое будущее, против несправедливости и беззакония.
На основе категорического отрицания связи между понятиями «религия» и «просвещение» принижались значение и роль религиозного образования, замалчивалась деятельность мусульманских духовных служителей в деле просвещения казахского народа. Весьма показательно в этом отношении.
Одним из следствий и наглядных подтверждений того, как действовал такой подход, является ярко выраженная избирательность исследователей при рассмотрении архивных материалов. Изучение источников по исследуемой проблеме приводило к искреннему удивлению. Довольно часто в Государственных архивах, в фондах редких изданий научных библиотек обнаруживались нетронутые в течение многих десятилетий материалы. Особенно это относится к тем документам, в которых нашли отражение вопросы религии, мусульманского образования, противоборства между русскими крестьянами и казахскими шаруа. Материалы мусульманских съездов, выступления мусульманской фракции на заседаниях Государственной Думы были доступны исследователям и в советское время. Однако вследствие идеологического прессинга, в полном соответствии с указанным методом, они оказались невостребованными.
Если к перечисленным материалам изредка обращались с целью найти что-то «пролетарское», то анонимные письма вообще лежали нетронутыми. Так, в 64-м фонде Центрального Государственного архива Республики Казахстан — Канцелярия Степного генерал-губернатора, была обнаружена анонимная Записка о положении низших и высших школ (мектебов и медресе) в России [2, л.2-7]. Дата не указана. Но по ее содержанию становится понятным, что документ относится к началу 20 века. В листе использования стояла лишь одна неразборчиво написанная фамилия с пометкой «просмотр» и в графе «год, месяц и число» - 1961 год. Следующим исследователем, заинтересовавшимся запиской является автор данной статьи. В 2003 году, ознакомившись с данным документом, найдено было немало привлекательного для исследователя. И содержание анонимной записки, и реакция на нее царских чиновников: ахуна Баязитова из Санкт-Петербурга, генерал-губернатора, чиновников от образования и других свидетельствует о том, что документ представляет, большой интерес. Однако использование его в советское время могло обернуться непредсказуемыми последствиями.
Свидетельством качественных изменений в исторической науке является не только выработка новых мето-
дологических подходов, методов и форм исследования, но и вовлечение на этой основе в научный оборот новых исторических источников. Здесь следует упомянуть еще об одном действенном «методе» — фигуре умолчания. Если некоторые концепции или источники подвергались уничтожающей критике либо предвзятой оценке, то иные самым элементарным образом замалчивались. При этом второе было намного эффективнее—таких концепций и источников просто не существовало для исследователей. Справедливости ради следует отметить, что данный «метод» не являлся исключительной прерогативой советской исторической науки—для многих западных исследователей научных работ большинства советских историков также как бы не существовало. В положении таких «несуществующих» материалов оказались многие источники по рассматриваемой проблеме.
Среди опубликованных источников, представляющих научный интерес, особое место занимает «Историческая записка о состоянии Казанской духовной Академии после ее преобразования. 1870-1892» С. Терновского [3]. Она полностью пронизана противомусульманским духом и направлена на укрепление христианства среди «разноверных иноверцев». А было их ни много ни мало «около 30 процентов стомиллионного населения России» [4, с.38]. Эти иноверные подданные России принадлежали к «тюркскому, финскому и монгольскому племенам» [3, с.39].
Большое значение придавалось христианизации татар, казахов и других нерусских народов. Для подкрепления проделанной работы по распространению православия необходима была духовная пища в виде противомусульман-ской литературы. Администрация Казанской духовной Академии, невзирая на финансовые трудности, стала издавать Миссионерский противомусульманский сборник. Его распространение должно было оказать помощь миссионерам в деле притеснения мусульманской религии и создания благоприятных условий для проповедников православия. Уверенность миссионеров в религиозной стойкости русских переселенцев не ослабили даже имевшиеся факты влияния на них местных жителей. Проповедники православия, подтверждая это, продолжали считать, что в душе русские переселенцы остаются верными национальным чувствам. В связи с этим в «Записке» оправдываются случаи перехода в другие религии и использование в жизни обычаев коренных жителей: «Как не окиргизиться и не обу-рятиться простому добросердечному русскому человеку, загнанному нуждой, а иногда недоразумением в неизвестную даль, за тысячи верст, где русского ничего нет, кроме имени «Россия» и русского начальства. Если у бедных, разоренных переездом поселенцев, нет священника и церкви, нет русской народной школы, нет даже народа-то русского, а кругом необъятные чуждые русскому человеку пространства, по которым скитаются разные инородцы. Русская натура тягуча в лучшем смысле слова, вполне жизненная: и под киргизским халатом вы видите, сразу распознаете русского человека» [3, с.138].
Новый этап в развитии казахстанской исторической науки связан с важнейшим событием в жизни нашей страны, а именно получением независимости республики. В 90-х годах XX века и в начале нового тысячелетия появляются работы, резко отличающиеся от предшествующих трудов. Освобожденные от коммунистической идеологии, от идеологического прессинга прежней системы, историки полу-
чили возможность освещать прошлое без прикрас, не опасаясь за последствия. Полученная свобода привела к тому, что появляются работы, критикующие колониальную политику русского царизма в Казахстане, не с классовых позиций, а с точки зрения национального и духовного угнетения.
Критика реформ самодержавия XIX - начала XX века в религиозной сфере также получила отражение в этих работах исследователей. Возвышая статус русской православной церкви, царское правительство рассчитывало упрочить свое положение накануне двух буржуазных революций. Естественно, другие верования и лица, их исповедовавшие находились в постоянном притеснении со стороны тандема: царизма и русской православной церкви. Правительственная политика рассматривается во взаимосвязи с бытовавшими и существующими в России представлениями об исламе и мусульманах.
Накануне и особенно после распада Советского Союза исследователями стран СНГ и Российской Федерации в том числе, защищаются немало кандидатских и докторских диссертаций, содержащих противоположную советской, оценку роли русской культуры и определение значения ее вклада для культурного развития нерусских народов. Большое количество работ написаны на темы, показывающие духовную экспансию российского самодержавия в разных регионах России: «Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов. X-1917 год», «Православная церковь в Башкирии — проводник политики царизма (II половина XVI- I половина XIX вв.)», «Миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви и противо-церковное движение чувашского народа» «Политические взгляды и государственная деятельность К.П. Победоносцева», и другие [5 -10].
В этих работах показана деятельность самодержавия в союзе с русской православной церковью, по расширению духовного влияния на нерусские народы. Объективный подход авторов научных исследований можно увидеть в одинаковой характеристике лиц, непосредственно принимавших участие в государственной жизни России. М.С. Корзун в своей монографии пишет: «Во второй половине XIX века антинародный характер деятельности церкви и православия выражали Синод, обер-прокуроры» [5, с. 187]. Глава Святейшего Синода характеризуется как «идеолог великодержавного шовинизма». Исследователь приводит слова современника, писавшего о взглядах Победоносцева: «Лютая, кроющаяся в сердце всякого животного вражда обрекает на смерть все иноверное, все могущее претендовать на превосходство» [5, с.175].
Такая же характеристика дана в автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук В.И. Жировова, отметившего, что в последние два десятилетия XIX века в общественно-политической и интеллектуальной жизни России не было сколько-нибудь существенного вопроса, к которому К.П. Победоносцев «не имел бы самого непосредственного касательства. Пресса, школьная педагогика и вообще вся постановка школьного дела, репертуарная политика театров, развитие высшей школы, содержание библиотек—в поистине невероятный по объему и широте охватываемого материала круг проблем вмешивался глава духовного ведомства» [8, с.17].
Далее в автореферате подчеркнуто, что Победоносцев был крайне непримирим к любому проявлению инакомыслия и фактически усилил роль церкви в обществе мерами
государственного принуждения. Обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев проводил огромную работу по улучшению материального положения духовенства, строительству православных храмов, проведению церковных праздников, имеющих порою общегосударственное значение. Главным в исторической концепции Победоносцева было то, что «самодержавие и православная церковь явились единственными плодотворными факторами российской истории» [8, с.19].
В исследованиях среднеазиатских историков Х.Д. Са-дыкова, Н.А. Абдурахимовой, А.М. Худайкулова, Б.М. Расулова, А. Суюновой, Г.К. Рустамова, Б. Боотаевой, Н.У Гафарова [11-18], содержатся материалы, правдиво освещающие историю как всей страны, так и отдельных областей, в том числе Туркестана, в колониальный период. Акцент делается на духовную жизнь узбекского народа. Анализ этих работ позволяет прийти к выводу, что средства и способы, применяемые царизмом в духовной жизни узбекского народа, не имеют существенной разницы, с теми, что были в арсенале колониальной администрации в Казахстане.
В работах показана осознанность исследователями национальных и мусульманских ценностей, всячески притесняемых царской Россией, необходимость их возрождения. Прежняя категорично отрицательная оценка влияния мусульманского образования подается в другом ключе. Пересматривается отношение к духовному наследию.
В настоящее время опубликованы исследования, где указываются недостатки советской историографии по рассматриваемой проблеме, связанные с пропагандируемой идеологией: «Ислам на территории бывшей Российской империи», «Подвижники ислама: культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе», «Очерки истории распространения исламской цивилизации», «Духовная экспансия царизма в Казахстане в области образования и религии (II половина Х1Х—начало ХХ веков)» [19-22].
Обращают на себя внимание научные работы, где дается оценка процесса христианизации нерусских народов и реакция на него, выражавшаяся в неожиданных формах протеста [23]. Она проявлялась в таких объединительных движениях мусульманских народов как пантюркизм и панисламизм, в возвращении крещеных инородцев в ислам, непринятие язычниками православия как «социальный протест, направленный против национально-колониального угнетения, насильственной христианизации и русификации, как форма антикрепостнического движения...» [24, с. 120]. И, что было совершенно непредсказуемо для православных проповедников и царских чиновников — это отказ от православия и принятие мусульманской религии русскими переселенцами в казахской степи.
Подводя итог обзору научных работ, мы приходим к заключению, что в современной историографии, будь то российской или казахстанской, в некоторой степени еще сохраняются положения советской концепции однозначно благотворного русского влияния на казахский народ. Правда, в казахстанской историографии все чаще стали отмечаться и негативные последствия завоевания Казахстана Россией. Ликвидация ханской власти, введение российской системы управления советскими историками рассматривались как положительные явления процесса «добровольного присоединения Казахстана к России». Они в силу объективных условий не могли показать, что этот процесс принес казахам много невзгод и притеснений. Доказатель-
ством того, что местное население на себе испытывало гнет русского царизма, явились выступления казахского народа, не раз потрясавшие степь. Распространению русской грамотности, притеснению ислама, обрусению казахского населения в современных казахстанских публикациях и исследованиях ученых стран СНГ дается совершенно другая оценка, нежели та, что имела место в советское время. Ущемление языка, религии, культуры и в целом всего национального русским царизмом — все эти вопросы стали объектом углубленного исследования историками Республики Казахстан.
Список использованных источников
1. Уахатов Б. Пословицы и поговорки о религии и ее служителях. (Пер. с казахского).- Алматы, К^азакстан, 1965.
2. Анонимная записка о положении мусульманских низших
и высших школ (мектебов и медресе) в России и ответы на нее // ЦГА РК. Ф.64; Оп.1, д.3475.
3. Историческая записка о состоянии Казанской духовной Академии после ее преобразования. 1870-1892 / Под ред. С.Терновского. - Казань, 1892.
4. Сборник материалов по мусульманству / Под ред. В.И.Ярового-Равского. - СПб., 1899.
5. Корзун М.С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов. X-1917 год. - Минск, 1984.
6. Сергеев Ю.Н. Православная церковь в Башкирии - проводник политики царизма (II половина XVI-I половина XIX вв.): Автореф. дис. канд. истор. наук. - Куйбышев, 1990.
7. Таймасов Л.А. Миссионерско-идеологическая деятельность православной церкви и противоцерковное движение чувашского народа: Автореф. дис. канд. истор. наук. - Самара, 1991.
8. Жировов В.И. Политические взгляды и государственная деятельность К.П. Победоносцева в 80-90 годы XIX века: Автореф. дис.канд. истор. наук. - Воронеж, 1993.
9. Филатова Е.Н. Конфессиональная политика царского правительства в Беларуси. 1772-1860: Автореф. дисс. канд. истор. наук. - Минск, 2001.
10. Стельмах С.П. Политика самодержавия в области народного образования на Украине в 60-90 годах XIX века: Автореф. дис. канд. истор. наук. - Киев, 1991.
11. Садыков Х.Д. Колониальная политика царизма в Туркестане и борьба за национальную независимость в начале XX века: Автореф. дис. д-ра истор. наук. - Ташкент, 1994.
12. Абдурахимова Н.А. Колониальная система в Туркестане (II половина XIX - начало XX вв.): Автореф. дис. д-ра истор. наук. - Ташкент, 1994.
13. Худайкулов А.М. Просветительская деятельность джадидов Туркестана (конец XIX - начало XX вв.): Автореф. дис.канд. истор. наук. - Ташкент, 1995.
14. Расулов Б.М. Из истории мусульманских мактабов и медресе в Узбекистане (конец XIX - 20 годы XX в.): Автореф дис. канд. истор. наук. - Андижан, 1996.
15. Суюнова А. Национально-освободительная борьба 1916 года в Туркестане (на примере Сырдарьинской области): Автореф. дис. канд. истор. наук. - Ташкент, 1997.
16. Рустамов ГК. Колониальная сущность царской и большевистской власти в Туркестане (1867-1924 гг.): Автореф. дис. д-ра истор. наук. - Ташкент, 1999.
17. Боотаева Б. Кыргызы между Россией, Кокандом и Восточным Туркестаном (II половина XVIII - 70 годы XIX вв.): Автореф. дис. канд. истор. наук. - Бишкек, 1996.
18. Гафаров Н.У. Культурно-просветительская деятельность джадидов в Бухарском эмирате (начало XX века): Автореф. дис. канд. истор. наук. - Душанбе, 1999.
19. Прозоров С.М. Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. М., Вост. лит-ра., 1998.
20. Абашин С.Н., Бобровников В.О. Подвижники ислама: культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе. М., Вост. лит-ра, 2003.
21. Очерки истории распространения исламской цивилизации.-М: Вост. лит-ра., 1998.
22. Садвокасова З.Т. Духовная экспансия царизма в Казахстане
в области образования и религии (II половина Х1Х - начало ХХ веков). Алматы, 2006.
23. Жусип В. Протест против политики царизма в религиозной сфере жизни казахов. Магистерская диссертация. Алматы, 2010.
24. Кобзев А.В. Исламизация православных чувашей и чувашей-язычников Симбирской губернии в Х1Х - начале ХХ века. Отечественная история. РАН. №5, 2007.
