CC BY
27
6. Новейший философский словарь / сост. А.А. Грицанов. - Мн.: Скакун, 1998. - 896 с.
7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - 4-е изд. - М., 2006. - 944 с.
8. Пальмер Р.Е. К феноменологии ритуала и речи [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.topos.ru/article/ontologicheskie-progulki/k-fenome-nologii-rituala-i-rechi.
9. Ритуал // Словарь русского языка: В 4-х т. - 4-е изд., стер. - М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999. - Т. 3. П-Р. - С. 719-720.
10. Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. - Т. I: Теория и некоторые частные ее приложения. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 816 с.
11. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. - М.: Прогресс, 1995. - 624 с.
12. Хюбнер К. Истина мифа. - М.: Республика, 1996. - 448 с.
13. Шахнович М.М. Феноменологическое религиоведение: история и метод // Miscellanea humanitaria рЫ^орЫае. Очерки по философии и культуре. К 60-летию профессора Юрия Никифоровича Солонина. Серия «Мыслители». - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - В. 5. -С. 301-308.
14. Шелер М. Избранные произведения. - М.: Гнозис, 1994. - 490 с.
15. Frye N. Anatomy of criticism. Four essays. - Princeton university press, Discourse, 1973. - 400 p.
16. Grimes R. Rite out of Place: Ritual, Media, and the Arts. - Oxford University Press, 2006. - 216 p.
17. Grimes R. The Craft of Ritual Studies. - Oxford University Press, 2014. -432 p.
18. Klein E.A comprehensive etymological dictionary of the English language. - London: Elsevier Publ., 1966. - In 2 vols.
19. Online etymology dictionary [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.etymonline.com/index.php?term=ritual.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРАКТИК В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ НАУКЕ
© Мартиросян К.М.
Краснодарский государственный университет культуры и искусств,
г. Краснодар
Статья посвящена проблемам социально-философского изучения современных социальных практик в условиях развития информационного общества; в статье анализируются три различных методологических
подхода к современным социальным практикам - в рамках теории струк-турации Э. Гидденса, в рамках концепции морфогенезиса и морфоста-зиса М. Арчер и теории габитуса П. Бурдье.
Ключевые слова социальная практика, социальная структура, социальный институт, детерминант, структурация, морфогенезис, морфо-стазис, габитус.
Социально-философское осмысление воспроизводства социально-культурной сферы общества как сложной многоуровневой саморазвивающейся социальной системы в рамках системно-функционального подхода предполагает исследование повседневных социально-культурных практик как дея-тельностного основания процессов воспроизводства материальной и духовной культуры [1, 2, 3].
Методологически важным, на наш взгляд, представляется указание современного немецкого ученого А. Реквитца на необходимость различать в концепции повседневных социальных практик двух понятий «Praxis» и «Praktiken». Слово «Praxis» употребляется в немецком языке в качестве метафорической замены термина «деятельность», противостоящей в категориальном аппарате социально-философской литературы термину «сознание». Понятие «Praxis», впервые употребленное К. Марксом в знаменитых «Тезисах о Фейербахе», является метафорической заменой термину «деятельность», в противопоставление понятию «сознание». Термин «Praktiken» отражает рутинизированные типы поведения, состоящие из взаимосвязанных элементов: «типов телесной активности, форм ментальной активности, «вещей» и их использования, фонового знания в форме понимания, ноу-хау, эмоциональных состояний и мотивационных знаний» [4, р. 250]. В значении деятельность термин «Praxis» использовался европейскими неомарксистами при толковании и развитии марксизма в работах А. Грамши, Д. Лукача, С. Кари-льо, В. Роше и др.
Одним из первых концептуально понятие «практики» в повседневности попытался выделить А. Шютц. Он отмечал в этой связи, что «Из многообразных влияний традиции, привычек и из предшествующих размышлений человека формируется совокупность его переживаний. Ясные и различимые переживания сочетаются со смутными догадками. Предположения и предрассудки пересекаются с достаточно убедительными свидетельствами. Мотивы, средства и цели, а также причины и следствия, связываются друг с другом при отсутствии ясного понимания их реальной связи» [5, с. 172].
Хайдеггер М. выделял в обыденной или усредненной повседневности «экзистирующее присутствие» субъекта, в рамках которого он различал «наличное», то есть совокупность орудий и технической «оснастки» человеческого бытия, куда входят предметы повседневного материального обихода, позволяющие реализовывать бытие индивида в пространственно-временном континууме. Наряду с этим он указывал и на совокупность на-
выков, направленных на решение практических задач с помощью «оснастки» [6, с. 64-69] - совокупность навыков, «оснастки» и практических задач, которые характеризуют «делание» повседневности или практику [6, с. 66-69]. Следовательно, согласно точке зрения М. Хайдеггера, раскрытие человеком своей экзистенции, своего социального существования происходит именно через практику.
Представитель феноменологического направления в социальной философии Б. Вальденфельс, подчеркивая роль социальных практик в консти-туировании повседневности. Во-первых, обыденная жизнь не существует сама по себе, а возникает в результате процессов «оповседневнива-ния» ^егаП^ИЛи^), которым противостоят процессы «преодоления по-вседневности»(Еп1а11^ИЛи^)». Во-вторых, повседневность - это дифференцирующее понятие, которое отделяет одно явление от другого, а границы и значения сфер повседневности и неповседневности изменяются в зависимости от места, времени, среды и культуры. В-третьих, повседневность социальных практик для одних субъектов может являться неповседневностью социальных практик для других субъектов, в зависимости от их места и роли в социально-иерархической структуре общества [7, с. 40-41].
Предтечей символического интеракционизма в развитии западной философской мысли стало направление прагматизма. Это направление отличалось существованием в его рамках многочисленных течений и направлений, объединенных, однако, общим методологическим основанием в анализе реальности [8]. Сторонники этого философского направления полагали, что «реальность активно создается лишь когда мы действуем в мире и по направлению к нему» [9, р. 8].
Опираясь на научный фундамент прагматизма, американский ученый Дж. Г. Мид создал свою теорию символического интеракционизма, сосредоточившись на динамике взаимодействия актора и внешнего мира. Он рассматривает действие как самую примитивную единицу. Для этого он расчленяет действие на 4 диалектически взаимосвязанных фазы, выделив в качестве исходной фазы импульс или непосредственный чувственный стимул. Поскольку в окружающей индивида среде существует множество стимулов, индивид, как правило, имеет возможность выбора стимула и его восприятия. После чего, наступает фаза манипуляции и обдумывания у человека, которая завершается четвертой стадией - потреблением. «Именно присутствие альтернативных возможностей будущей реакции в определении настоящего поведения в любой заданной извне ситуации и их прорабатыва-ние с помощью механизма центральной нервной системы... решающим образом разграничивает интеллектуальное поведение человека и поведение, основанное на рефлексе, инстинкте и привычке» [10, р. 98].
Центральном пунктом рассуждений Дж.Г. Мида становится концепт «самости», в который он включал способность индивида быть одновремен-
но субъектом и объектом. Причем Дж.Г. Мид рассматривал «самость» как результат процессов социализации индивида, выделяя два ее уровня - «I» и «те» [10, р. 175, 267]. Его понимание «самости» является, пожалуй, ключевым, на наш взгляд, для осознания детерминированности повседневных социальных практик индивидов, в результате чего индивид способен «сознательно приспосабливаться» к социально санкционированным сообществам, к которым он сам принадлежит и к его нормам» [10, р. 134]. Мид ДжГ. определил социальный институт как «жизненный обычай сообщества» [10, р. 264, 376]. Он ввел в научный оборот понятие «эмерджентности», которое означало в его работах нечто большее, чем совокупность элементов его составляющих, как обозначение принципиально нового [10, р. 41, 198].
Гофман И., отталкиваясь от идей Дж.Г. Мида, концептуализировал драматургический подход, основанный на понимании социального «Я» (I)» как результата театрализованного взаимодействия между исполнителем и публикой. В своих работах в этой области И. Гофман значительное, если не центральное место, уделил социальным ролям и их драматургии [11, 12, 13]. В этих работах одной из ключевых категорий, на наш взгляд, является социальное соответствие: «Взаимодействующие должны проявлять ситуационное соответствие...практическое знание того, как вести себя в социальных ситуациях» [14, р. 78-79].
Существенным, по нашему мнению, для изучения повседневных социальных практик в научном наследии И. Гофмана является его теория фреймов. Под фреймами И. Гофман понимал «схемы интерпретаций», позволяющие индивиду «воспринимать, опознавать и обозначать» жизненные ситуации, в которые он оказывается вовлечен. Фреймы выступают как схемы организации повседневного жизненного опыта индивида [15, р. 235]. Значительное место И. Гофман уделил ритуалам, которые во многом детерминируют поведение индивида, направляя и ограничивая его [16]. Вместе с тем И. Гофман, на наш взгляд, вышел за рамки дюркгеймовского понимания «элементарных форм религиозной жизни», указывая на случаи игнорирования установленных и санкционированных правил и норм в повседневной практической жизни людей.
Символические интеракционисты, однако, не избежали критики за преувеличение роли повседневной жизни и повседневных социальных практик, за избыточное внимание к скоротечности, эпизодичности и мимолетности [17].
В работах Г. Гарфинкеля, И. Гофмана и П. Бурдье была развита теория, так называемых, фоновых социальных практик. В известной степени связующим звеном между работами Дж. Г. Мида и И.Гофмана явились работы Герберта Блумера, активно обратившегося к таким категориям как статусная позиция, социальная роль, обычай, коллективное представление, социальная норма, ценности и др. [18, р. 3]. Согласно позиции Г. Блумера, «I» «означает всего лишь то, что человек может быть объектом собственного дей-
ствия..., т.к. он действует в отношении самого себя и направляет себя в своих действиях в отношении других на основании своеобразного объекта, которым он выступает для самого себя» [18, р. 12].
Последователь А. Шютца, основатель нового научного направления - эт-нометодологии, Г. Гарфинкель [19] сосредоточил свое внимание на исследовании социальных практик как важнейшего элемента социологического феномена повседневности. Гарфинкель Г. полагает, что рациональные черты сообщения реализуются в повседневной практической деятельности людей, действующих в соответствии с означиванием их действий и ожиданиями других участников действия [19, с. 9-16]. Как писал в этой связи один из соратников Г. Гар-финкеля Р. А. Гилберт, в рамках этнометодологии исследуются социальные практики, которые изучаются как «практически отработанные действия, в результате которых производится то, что воспринимается ими какбольшая структура организации или малая структура взаимодействия личности» [20, р. 193].
Хайдеггер М. в одной из своих ранних работ «Бытие и время», указывал, что «экзистирующее присутствие» субъекта в повседневности предполагает наличие совокупности орудий и технического снаряжения, т.е. предметов повседневной жизнедеятельности человека и социальной практики по использованию индивидом этой «оснастки» повседневного бытия [21, с. 64-68].
Гидденс Э., создавший структурационную теорию, высказал мнение о том, что акторы социальных процессов творят историю при обстоятельствах, «которые сами не выбирали, но с чем непосредственно сталкиваются, которые даны им и унаследованы от прошлого» [22, р. 18]. Гидденс Э. считал основным предметом социальных наук «социальные практики, упорядоченные во времени и пространстве» [23, с. 7]. В концепции Э. Гидденса повседневные социальные практикипонимаются как рекурсивные. Они постоянно воспроизводятся, а не порождаются социальнымиакторами: «... с помощью тех средств, которые помогают им выражать себя в качестве акторов. В этих действиях и их посредством агенты создают условия, которые делают эти действия возможными» [23, с. 7].
Гидденс Э. понимает под термином структура «то, что придает форму социальной жизни». Гидденс Э., рассматривая социальные институты как социальные практики, пытался классифицировать социальные практики по четырем сферам деятельности: символической, политической, экономической и правовой [22, р. 218, 301]. Причем, согласно точке зрения Э. Гидден-са, «момент создания действия есть также момент воспроизводства социальной жизни в условиях повседневного существования» [23, с. 25-26].
Полемизируя с Э. Гидденсом, британский философ М. Арчер подвергла критике его теорию с позиции теории систем [24]. Арчер М. обращает внимание на то, что структуры по времени предшествуют структурируемой деятельности, и если в результате деятельности возникает структура, то она рамочно определяет уже последующую деятельность. Исходя из относи-
тельной автономности культуры и социальных практик, М. Арчер пишет: «. поскольку любое социокультурное действие, в какой бы момент истории оно не происходило, помещено в контекст бесчисленных взаимосвязанных теорий, убеждений и представлений, возникших прежде этого действия и, ... оказывающих на него обуславливающее влияние» [24, р. XIX].
Бурдье П. попытался «заново ввести в рассмотрение практику агента, его изобретательность и способность к импровизации» в рамках социальных практик повседневности, определяемых габитусом, т.е. ментальными и когнитивными структурами, посредством которых индивиды осуществляют повседневную практическую деятельность и играют определяемые габитусом социальные роли. Он выделил в качестве предмета анализа в социальных практиках и поведенческие стратегии агентов, которые не противоречат габитусу. Исходя из представления о том, что существует значимая корреляция между социальными позициями и диспозициями занимающих их агентов, П. Бурдье полагает возможным говорить о медиаторе между габитусом и полем, то есть сетью отношений между объективными позициями агентов и/или социальных институтов. Этим медиатором-проводником и выступают социокультурные практики [25, с. 94-110].
На особое значение повседневных перфомативных языковых практик обратил внимание еще британский философ Дж. Остин, выделив особую категорию высказываний, которые являются частью повседневного поведения индивидов: «употребление этих предложений является частью поступков или действий» [26, с. 18].
В этой связи, развивая концепцию Дж. Остина, австрийский ученый Л. Витгенштейн предложил обозначать выявленное Дж. Остином коммуникативное явление как «форму жизни», то есть специфическое проявление рутинизированных коммуникативных ситуаций, которые начинают определять поведение индивидов [27].
В свете вышесказанного представляется интересной попытка Э. Гид-денса сформулировать исследовательскую методологию, которая смогла бы выявить и описать суть современного общества. Выделяя значимые характеристики современного общества, Э. Гидденс полагает, что в современном мире господствуют системные тенденции, преобладающие над нашей способностью изменять мир. И, следовательно, деятельность институциональных структур доминирует над деятельностью агентов или индивидов, реализующих в повседневной жизни различные социальные практики, детерминированные их социальными ролями [23, с. 201]. Гидденс Э. обращает внимание на то, что в формирующемся современном информационном обществе, «видимая форма» места действия скрывает дистанцированные отношения, которые определяют его характер» [23, с. 19].
Согласно концепции Э. Гидденса, разрушение прежних пространственно-временных отношений, определявших деятельность социальных акторов
и вектор развития социальных практик, ведет к качественным изменениям в социальном мире. В современном информационном обществе, на наш взгляд, в этой связи возникает возможность структурирования и изменения социума глобальной информационной сетью Интернет, формирующей новые информационно-социальные сети. Не менее важным аспектом для современного социального развития является, на наш взгляд, погружение в контекст мировой истории, который позволяет аккумулировать накопленный мировой опыт и превратить его в дополнительный властный ресурс.
Наконец, по мысли Э. Гидденса, происходит отрыв социальных отношений от локальных контекстов взаимодействия и их реструктуризация в неограниченных пространственно-временных континуумах [19, с. 21]. Это является следствием доминирования в современном мире определенных детерминирующих явлений: во-первых, господства символических знаков (прежде всего денег) во взаимодействиях людей и институтов, которые не только отражают стоимость имеющихся ресурсов в распоряжении взаимодействующих акторов, но и обеспечивают дистантный обмен стоимостями; во-вторых, резко возросшей роли экспертных систем в жизни современных обществ. Происходящая в современном обществе глубокая дифференциация различных сфер деятельности, обусловленная лавинообразным возрастанием массы информации, приводит к необходимости выделения в современной деятельности (например, в области государственного управления), различных экспертных аналитических структур, позволяющих осуществлять углубленный анализ различных сфер социальной практики, ограниченных в объеме информации. Причем Э. Гидденс предлагает разделять эти экспертные системы на: 1) технические, которые определяют различные технологизированные области деятельности индивидов (например, протоколы используемых в государственном управлении операционных систем, обеспечение безопасности передаваемой и хранящейся информации и т.п.) и 2) профессиональные, которые связаны с аналитикой поступающей и имеющейся информации, а также принятием решений.
Еще одним важным фактором современного развития, согласно методологии Э. Гидденса, является его рефлексивность. Как отмечает Э. Гидденс, в современном обществе «социальные практики постоянно исследуются и преобразуются в свете поступающей информации об этих практиках, таким образом, существенно изменяя свой характер» [19, с. 38]. Говоря о современном обществе как об «обществе высокой современности», он отмечает отчуждение современного общества от повседневной жизни за счет возрастания в нем роли абстрактных систем, что при снижении индивидуальных рисков ведет к возрастанию глобальных рисков для общества в целом. Эти риски связаны с проникновением рефлексивности внутрь личности, в результате чего личность превращается в рефлексивный проект, выстраивая свои социальные практики по индивидуальной траектории, в которой может
и не оказаться места социально санкционированным ценностям, нормам и институтам [23, с. 32, 98]. В этой связи основатель современной теории рисков - У Бек пишет, что «вновь образованные социальные отношения и социальные сети теперь нужно выбирать индивидуально; социальные связи тоже становятся рефлексивными, так что должны устанавливаться, поддерживаться и постоянно обновляться самими индивидами» [28].
Как следует из сказанного нами выше, в социально-философских исследованиях явно обозначились три методологически различных подхода -Э. Гидденса, М. Арчер и П. Бурдье, которые рассматривали социальные практики с различных сторон. Если Э. Гидденс уделил преимущественное внимание структурированию общества и его институтов социальными практиками, а также явлению «эмерджентности», преодолевающему повседневность, то уже М. Арчер сосредоточила свое основное внимание на предопределенности социальных практик предшествующими структурами, различая морфогенезис и морфостазис, а П. Бурдье, в свою очередь, подчеркнул роль габитуса в формировании социальных практик, а на их основе -социальных институтов. Причем важнейшими детерминантами современных социальных практик стали формирующаяся сетевая доминанта социальных взаимодействий и их возросшая рефлексивность.
Список литературы:
1. Bourdieu P., Passeron J.C. Reproduction in Education, Society and Culture. - London: Sage Publications, 1990. - P. 56-68.
2. Jenks C. Cultural Reproduction. - N.Y.: Routledge, 1993.
3. Михайлова И.Г. Искусство как основа социокультурного воспроизводства // Известия высших учебных заведений. - Поволжский регион. -2008. - № 2. - С. 67-44.
4. Reckwitz A. Toward a Theory of Social Practices. A Development in Cultural Theorizing // European Journal of Social Theory. - 2002. - № 5 (2). -Р. 243-263.
5. Шютц А. Проблема рациональности в современном мире / А. Шютц // Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. - М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. -С. 163-190.
6. Хайдеггер М. Бытие и время. - М.: Социо-Логос, 1997. - С. 64-69.
7. Вальденфельс Б. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности. - М.: Прогресс, 1991.
8. Jonas H. Pragmatism and Social Theory. - Chicago: University of Chicago Press, 1993.
9. Hevitt J.D. Self and Society: A Symbolic Interactionist Social Psychology. -3 rd. ed. - Boston: Allyn and Bacon, 1984.
10. Mead GH. Mind, Self and Society: From the Standpoint of a Social Behaviorist. - Chicago: University of Chicago Press, 1962.
11. Goffman E. Presentation of Self en Everyday Life. Garden City: Double-day Anchor Books inc., 1959.
12. Goffman E. Encounters: Two Studies in the Sociology of Interaction. -Indianapolis: Bobbs-Memll, 1961.
13. Goffman E. Stigma: Notes of the Management of Spoiled Identity. -Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1963.
14. Manning Ph. Erving Goffman and Modern Sociology. - Stanford: Stanford University Press, 1992.
15. Snow D. Frame Alignment Processes, Micromobilization and Movement Participation / D. McAdam, D.A. Snow // Social Movements: Readings on their Emergence, Mobilization, and Dynamics. - Los Angeles: Roxbury Publishing, 1986. - P. 235-251.
16. Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. - М.: Институт социологии РАН, 2003.
17. Meltzer B., Petras J., Reynolds L. Symbolic Interactionism: Genesis, Varieties and Criticisms. - London: Routledge and Kegan Paul, 1975.
18. Blumer H. The Methodological Position of Symbolic Interactionism / H. Blumer // Symbolic Interactionism. - Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1969. -P. 1-95.
19. Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. - СПб.: Питер, 2007.
20. Hilbert R.A. The Classical Roots of Ethnomethodology: Durkheim, Weber and Garfinkel. - Chapel Hil: University of North Carolina Press, 1992.
21. ХайдеггерМ. Бытиеивремя. - М., 1997. - С.64-68.
22. Giddens A. Central Problems in Social Theory: Action, Structure and Contradiction in Social Analysis. - Berkeley: University Of California Press, 1979.
23. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. - М.: Академический проект, 2005.
24. Archer M. Culture and Agency. The Place of Culture in Social Theory. -Cambridge: Cambridge University Press,1988.
25. Бурдье П. Практический смысл / отв. ред. пер. и послесл. Н.А. Шмат-ко. - М.; СПб.: Алетейя, 2001. - С. 94, 110.
26. Остин Дж. Как совершать действия при помощи слов? / Дж. Остин // Избранное. - М.: Прогресс-Традиция.1999. - С. 13-138.
27. Витгенштейн Л. Избранные работы / пер. с нем. и англ. - М.: ИД Территория будущего, 2005. - С.231-416.
28. Бек У Общество риска. На пути к другому модерну. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 97.
