CC BY
21
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2008. № 4
ЗАРУБЕЖНАЯ ЖУРНАЛИСТИКА Л.М. Землянова
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИОРИТЕТЫ КОММУНИКАТИВИСТИКИ И ИХ МОДЕРНИЗАЦИЯ В НОВОМ СТОЛЕТИИ
В самостоятельную академическую дисциплину коммуникати-вистика начала складываться в середине прошлого века, когда еще Интернет не раскинул по всему миру свои сети, но на роль серьезного конкурента печати и радио начало претендовать телевидение, а компьютерные новации в кибернетике нашли своих теоретиков, отстаивавших их важную роль в будущих преобразованиях научно-культурной жизни человечества и с этой целью стремившихся найти себе союзников среди представителей различных областей научного знания — от математики и философии, социологии и культурологии до этнографии и филологии, которые могли вносить свой вклад в изучение законов информативно-языковых связей и управления в обществе, природе и технике. Интегрированное усвоение опыта ученых разных профилей помогало кибернетикам сохранять интерес к гуманитарным аспектам развивавшейся электронно-коммуникационной революции и сдерживало от крайностей технотронного детерминизма, игнорирующего социально-культурные потенции и функции этой революции.
Взяв на себя значительную часть научной ответственности за правильное осмысление этих потенций и функций, коммуникати-вистика также избирает междисциплинарный курс для разностороннего и глубокого изучения информационных средств связи и их воздействия на все сферы общественной жизни путем не сужения или расщепления, а, наоборот, интегрированного расширения и пополнения своего теоретического базиса. Эта тенденция не только сохраняется, но и усиливается в начале нового столетия в условиях существенных перемен на геополитической карте мира и в его медиапространстве, где под влиянием электронных информационных технологий активизируются глобальные и глокальные процессы как ремедиации традиционных СМИ, так и распространения вновь создающихся способов кроссмедиации жизни в разных странах и с разными социально-культурными векторами развертывания этих тенденций. Коммуникативистика оказывается перед необходимостью модернизации своего методологического арсенала для освобождения его от устаревающих концепций и расширения комплексных исследований новых явлений с помощью
новых теоретических подходов, значительная часть которых обретает поддержку со стороны смежных с коммуникативистикой гуманитарных наук.
Нельзя не отметить, что сотрудничество между коммуникативистикой и другими гуманитарными дисциплинами в конечном счете атрибутивно обусловлено самой природой изучаемых объектов — информативных средств связи, необходимых для общений между людьми, народами, странами и государствами. Такие общения обусловливаются общественной сущностью человека и человеческой цивилизации. Благодаря им веками складывались культурные связи, создавались социальные системы, развивались экономика, техника, наука, образование, искусство, медиа и в итоге укреплялись экологические гарантии для сохранения жизни на планете и ее общественной энергетики.
Языки и средства информативных общений нужны были людям всегда, во все времена их истории. Но сегодня, в новом тысячелетии все более зримо проявляется необходимость активного воспитания и среди людей не беспечно-потребительского, а социально ответственного их отношения ко всем беспрецедентным новациям в области медийной техники, так как они могут оказываться в руках сторонников не только прогресса, но и разных реакционных сил. Это обязывает коммуникативистику, защищающую прогресс, постоянно следить за тем, чтобы овладение колоссальным техническим потенциалом новейших коммуникационных средств информации не оказывалось в опасном противоречии с их гуманитарным предназначением — использованием на благо миротворческих стремлений людей, а не против них. И опять-таки помощь может оказать атрибутивная специфика коммуникативистики — междисциплинарный характер ее исследований на сравнительно-исторической методологической основе с привлечением специалистов разных профилей из разных стран для адекватного раскрытия не только достижений, но и противоречий и парадоксов электронно-коммуникационной революции, неоднозначно проявляющихся в различных сферах современного многополярного и быстро меняющегося мира. В эти сферы системно включаются и СМИ как в плане их финансово-экономического обеспечения, так и в отношении содержания создаваемой ими новостной продукции, каверид-жа и аудитории. Исследования такого рода подводят к оценке работы СМИ не в асоциальном вакууме и не изолированно друг от друга, а как закономерного звена системных связей, где "они находятся под влиянием и сами влияют на другие системные части и окружающую среду"1.
1 К такому выводу приходят авторы исследования крупных международных радиостанций с позиций системно-исторического подхода (Clarc A., Werder O. Analysing International Radio Stations. A System Approach // International Communication Gazette. 2007. Vol. 69. N 6. P. 526).
Обращение к научным журналам и монографиям коммуника-тивистов, к материалам конференций показывает растущее стремление расширять диапазоны тематики и теоретических позиций при исследованиях медийных процессов в разных регионах мира. Изучаются факторы их усиления или замедления, зависящие от экономики и рынка, политики внутри стран и на международном уровне, от идей национальной идентичности или стремлений к глобализации, от культуры, образования, искусства, образа жизни и мышления и от иных видимых или скрытых движущих сил, причин, обстоятельств, стимулов многообразных явлений мультиме-диатизации современной жизни человечества, которые способны оказывать глубочайшее воздействие на судьбы цивилизации не только в геополитическом и социальном, но и в духовно-нравственном отношении. Расширение границ исследований помогает правильнее выделить наиболее актуальные проблемы, волнующие сегодня коммуникативистов разных стран мира. Показательным может быть опубликованное на страницах скандинавского журнала "Нордиком ревью" приглашение к участию в 26-м конгрессе Международной ассоциации исследований массовых коммуникаций, в котором говорится о том, что "конгресс обращается к связям между медиа и современными глобальными расколами, будь то исторические или внезапно возникшие явления", чтобы "обследовать осевые, но не полностью изученные роли медиа в отношении к глобальным неравенствам сегодняшнего дня". Почему именно эта тема "Медиа и глобальные расколы" возникает на повестке дня международного конгресса коммуникативистов?
Ответ содержится в приглашении, где говорится о там, что "в минувшее десятилетие мир уже перенес фундаментальные изменения, касающиеся геополитических, экономических, культурных, религиозных и других условий жизни. Новые разобщения, не основанные более на территориальных факторах, усложнили или частично вытеснили восточно-западные или северно-южные измерения мировой системы, порождая различия и разделения, которые разрезали сферы локальной жизни, проходя сквозь города и пригороды, между расширяющимися метрополиями и сельскими округами. Мы стали свидетелями глобализации традиционных групповых идентичностей и установления связей по идеологическим, религиозным, классовым, гендерным и этническим линиям в то же самое время, когда формируются и новые транснациональные связи".
Такие явления по-разному отражаются в различных медиа и взглядах на их развитие, создавая тоже свои расколы, которые, как и другие подобные явления — не единения, а разъединения в общественной жизни (например, "цифровые расколы" — отсутствие равного доступа всех людей к новой электронно-цифровой техни-
ке), могут характеризоваться с учетом их технологических и социальных аспектов и причин, создаваемых рынками и социально-политическими порядками. Это проявляется во множестве медийных жанров и форматов, как и в сегментации национальных, региональных и общемировых аудиторий, что видно на примерах различий между элитарной и популярной медийной продукций. Вместе с тем есть случаи, где эти различия усиленно затемняются, и особенно быстро это происходит в модернизирующихся и расширяющихся медиасистемах, которые часто определяют коммерческие и транснациональные медийные формы при обслуживании политической власти. "Бросая вызов этой тенденции, — говорится в приглашении к участникам международного конгресса, — мы видим распространение демократических движений по всему миру, включающих проблему неравенства в повестку дня как альтернативных медиа, так и мейнстрима". В заключительной части отмечается, что все эти трансформации свидетельствуют о растущей роли медиа в "создании новых полей сражений в глобальном масштабе" и "образуют важный вызов для исследований медиа и коммуникаций в нашем видении второй декады нового тысячелетия"2.
О развертывании таких сражений в коммуникативистике XXI в. свидетельствуют труды многих известных исследователей, среди которых нельзя не упомянуть работы Монро Прайса. В своей книге "Медиа и суверенитет. Глобальная информационная революция и ее вызовы государственной власти" он весьма выразительно назвал "словарем перемен" те новые проблемы, которые возникли в идейно-политической жизни мира и ее отражении в СМИ после актов терроризма в США 11 сентября 2001 г., вызвавших существенные изменения во внешнеполитическом пропагандистском аппарате этой страны и сопряженной с ним медийной деятельности, а также и в иных областях общественной жизни не только Соединенных Штатов, но и других стран мира. Коммуни-кативистам это помогло глубже понять значение информационного оружия на полях различных сражений в мирное время и в ситуациях военных конфликтов. Ученый отмечал, что в прошлом веке новым оружием для таких сражений могли считаться кабельное телевидение и спутниковые связи. Еще более существенные перемены в реконструкцию информационной медиасферы внес Интернет, стимулирующий конвергенцию различных коммуникационных технологий. Включающиеся в этот процесс многочисленные участники и наблюдатели "стремятся создать словарь перемен и набор законов и институтов, которые обеспечили бы им закон-
2
Welcome to the 26th World Congress of the International Association for Media and Communication Research // Nordi com Review. 2007. Vol. 28. N 2. P. 3—4.
ность, устойчивую силу или возможность извлекать пользу из технологических преимуществ. Этот процесс необходимо изучать в разных перспективах и создать каркас для понимания его основ, механизмов и планов на будущее. Только при охвате происходя -щих массированных изменений их значение для культурных и политических перемен, для дебатов о правах человека и для форм и функционирования правительств может быть осмыслено во всей их сложности и детальным образом"3.
В "словарь перемен" Монро Прайс предлагал включать не только крупномасштабные изменения в расстановке сил на мировой арене и в медиапространстве, но и новации в концептуальном оснащении СМИ, в их вербальном аппарате, где фабрикуются "тропы реструктурализации" и формируется "некий словарь желаний в процессе глобальной реорганизации медиа"4. В него включаются искусно подобранные метафоры для словесной маскировки тех или иных идеологических стратегий.
Следует подчеркнуть, что не только Прайс, но и многие другие коммуникативисты стали все больше внимания уделять вербальным средствам создания дискурсов и фреймов в новостных потоках. Это способствует обращению, с одной стороны, к научному опыту филологов и семиотиков, а с другой стороны, к критике "доктрины объективности", созданной в США и в течение длительного времени внедрявшей в журналистику концепции деиде-ологизации СМИ и отношения к информации как к продуктам "нейтральной" товаризованной массы сообщений, необходимых в эпоху их глобализации для трансграничного кроссмедийного распространения.
В противовес "доктрине объективности" в последние годы одна за другой выходят в свет работы, посвященные дискурсам и фреймам в СМИ и их конкретной роли в современной общественно-идеологической жизни мира5. В ходе сравнительных анализов этих процессов в разных странах мира вместе с отрицанием "доктрины объективности" нередко критикуется и внешнеполитический курс США, опирающийся на помощь тех СМИ, которые фрейми-руют в угоду этому курсу свою новостную продукцию, хотя результаты могут оказываться и контрпродуктивными, вызывая рост
3 Price M. Media and Sovereignty. The Global Information Revolution and Its Challenge to State Power. The MIT Press. Cambridge, Massachussets; L., 2002. P. 4—5.
4 Ibid. P. 89.
5 Подробнее об этом см.: Землянова Л.М. Медиадискурсы и новостные фрейминги (исследования современных зарубежных коммуникативистов) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2006. № 2. С. 8—19; Она же. Фреймирование международных новостей (мнения современных зарубежных аналитиков) // Там же. 2008. № 1. С. 75—82.
антиамериканских настроений. Как отмечается в одной из статей на страницах "Газетт", фреймированные новости, если они содержат необъективную информацию и "возбуждают конфронтации между нациями и религиями, этносами и культурами", оказывают вредное воздействие на аудиторию и особенно на плохо осведомленную о событиях в мире молодежь. Выступая против эскалации "образов врагов", отвечающих интересам идеологов развития "столкновения цивилизаций", автор статьи противопоставляет им поиски решения острых проблем путем диалогов и "строительства мостов, изолируясь и борясь с истинными врагами"6.
Значительная часть статейного материала "Газетт" посвящается раскрытию специфики фреймирования новостей в различных геополитических и социальных контекстах, характерных для тех или иных регионов, охваченных тенденциями к мультимедиатиза-ции как в глобальных, так и глокальных целях, формах и масштабах. В комплексы исследований включаются страны не только развивающиеся, но и высокоразвитые с устоявшимися принципами своего государственного устройства, которые сегодня тоже испытывают необходимость перемен хотя бы из-за мигрантов, вторгающихся в их жизнь и вызывающих споры о своем положении и в СМИ и в парламенте. Как показывается на примере Нидерландов, фреймы, которые создаются, дифференцируются и функционируют в парламенте и медиа, могут по-разному воспитывать отношение публики к событиям внутренней и международной жизни. А в итоге «проблема иммиграции и интеграции становится одновременно и парадоксально как более международной, так и национальной проблемой. И несмотря на то что продолжается спор о "столкновениях цивилизаций", с которыми встречаются "западные" национальные государства, регулирование иммиграции и интеграции остается полем деятельности государства»7.
В ходе этой деятельности возникают различные проблемы, связанные с медийными процессами. Их исследователей интересует, каким образом «тенденции к глобализации сочетаются с живучестью национальных пространств, что можно увидеть в стратегиях "глокализации" или адаптации и крупных агентств к лингвистическим, культурным, экономическим или политическим условиям в странах, куда направлен их бизнес; воспроизводя некоторые локальные элементы, эти крупные транснациональные компании расширяют свою гегемонию по всей планете»8.
6 Ginneken J. 9/11 as a Trigger for Long-Term Shifts in World Public Opinion // International Communication Gazette. 2007. Vol. 69. N 4. P. 330—331.
7 Vliegenthart R, Roggeband C. Framing Immigration and Integration. Relationships between Press and Parlament in the Netherlands // Ibid. N 3. P. 315.
8 Albizu J. Geolinguistic Regions and Diaspores in the Age of Satellite Television // Ibid. P. 256.
Такие медийные процессы, связанные с геополитическими и геокультурными факторами их глобального и глокального распространения, с сохранением интересов бизнеса и коммерции, требуют от коммуникативистики постоянного расширения тематики исследований для выявления их итоговой социально-исторической значимости в различных контекстах. Междисциплинарность методологии этих исследований возрастает, помогая коммуникативистике все глубже и разностороннее осмыслять вместе с представителями смежных наук причины и характер сопряженности тех или иных перемен в медиаландшафтах мира с узловыми тенденциями в общественной жизни многих стран и регионов.
Показательно в этом отношения внимание, уделяемое постфордизму как новой стадии постиндустриального капитализма, для которой характерен переход от моделей массового поточного производства, основанного на фордовских принципах конвейерной стандартизации изготовляемых товаров в локализованных стабильных комплексах с вертикальной интеграцией, к более гибким формам нестабильных, делокализованных, фрагментированных, трансграничных корпораций с горизонтальной интеграцией. Постфордизм меняет отношение к рабочей силе и производственным ресурсам, которые тоже становятся нестабильными, текучими и не скованными постоянным местом одного и того же пребывания. И поскольку важнейшим фактором развития этой тенденции являются всепроникающие новые скоростные информационно-коммуникационные технологии, она быстро охватывает самые разнообразные области экономики и сопряженной с ней социально-культурной жизни, включая, разумеется, и медийный бизнес во всех его разновидностях — от печати и радио до кино и телеиндустрии. Это вносит такие существенные перемены в условия труда почти во все сферы жизни постфордистской поры, что они оказываются в поле зрения экономистов и социологов, культурологов и коммуникати-вистов, а их исследования опять-таки принимают междисциплинарный характер.
Глубокий критический анализ теоретических взглядов на постфордизм содержится в книге Фрэнка Вебстера "Теории информационного общества", опубликованной в середине 1990-х годов — в период нараставшего интереса к прогнозам информационного общества. Вебстер не абсолютизирует, но и не отрицает эту тенденцию, полагая, что она действительно вносит значительные изменения в капиталистическую формацию, не отменяя, однако, всех ее основ, а, скорее, приспосабливая их к новым условиям для "продолжения установленных капитализмом отношений" к рынку, частной собственности, товарному производству и его корпоративной организации в интересах "главных игроков глобальной экономики"9.
9 Webster F. Theories of the Information Society. Lnd; N.Y., 1995. P. 161.
Суть инноваций ученый видел в "поощрении более гибких стратегий" для производства, маркетинга и потребления, отмечая, что "абсолютно осевое значение" для всех них имеют потоки информации на всех уровнях — от фабрик и офисов до корпоративных операций мирового масштаба, становясь "реквизитом глобализированной экономики и особенно финансовых и сервисных сетей, которые связывают вместе и поддерживают рассредоточенные формы деятельности"10.
Идеи Вебстера и его единомышленников получили дальнейшее развитие и подтверждение в начале нового столетия, когда возрастают потребности и возможности с помощью дополнительно исследуемых фактов глобального распространения тенденций к постфордизму прослеживать и оценивать результаты этого процесса с разных сторон, более объективно и ответственно прогнозируя будущие судьбы общественно-культурной жизни мира в условиях информационно-коммуникационной революции. Во многих исследованиях по-прежнему фиксируется гибкая маневренность постфордистских стратегий и моделей, их оперативность и эффективность, обусловленные обращением к высокоразвитым технологиям. И в этой связи усиливается интерес к медийным инновациям. Но вместе с тем все упорнее выявляются и сопровождающие постфордизм риски нестабильности из-за излишне гибкой (местами и временами) специализации и фрагментации экономических и финансовых структур, а также риски, связанные с глобальными расколами в общественной жизни, усиливающиеся в режиме "текучей эксплуатации", когда на смену индустриально-поточному фабричному порядку капитализма с локализованным пролетариатом приходит фрикционно-свободный капитализм (friction — трения, разногласия, отклонения от устоявшихся принципов), а его продуктом оказывается так называемый прикариат (от precarious — случайный, ненадежный, нестабильный, отзывной), работающий в условиях временных контрактов, которые могут быть выгодными для работодателей, но не для зависящих от их интересов работников без социальной стабильности.
Канадский журнал коммуникативистов, отличающийся вниманием к различным инновациям в медийных процессах и их своевременному изучению в науке, посвятил специальный выпуск теме труда, создающего информационные средства связи и их контент в современных меняющихся условиях, полагая, что эта тема должна стать частью общего словаря для знаний в области коммуникаций. Объясняется это тем, что "труд, создающий коммуникации, поднимает также и вопросы политики, простирающиеся от
10 Ibid. P. 162.
выяснения того, каким образом и надо ли регулировать массмедиа и мессиджи для масс, до выявления того, как следует обращаться с квалифицированными творческими работниками, которые создают идеи, а не товары".
Для ответов на такие вопросы привлекаются представители разных научных дисциплин из разных стран. Все вместе они демонстрируют богатые и разнообразие возможности исследований в лоне "растущего сообщества" специалистов, "для которых труд в сфере коммуникаций является трудом для гуманитарного обра-зования"11. Иначе говоря, этот труд надо ценить не только как продукт высокой квалификации, но и как гарант особо важной просветительской миссии коммуникационных средств информации, предохраняя их от опасностей тотальной коммерциализации, с одной стороны, и эрозии публичной сферы — с другой.
У дальновидных коммуникативистов тревогу может вызывать активизация блоггерства в Интернете, претендующего на статус "народной журналистики", способной вносить свой собственный вклад в информационные сети мира, охваченного влиянием принципов постфордистского отступления от прежних "фабричных" структур повсюду, включая и профессиональную журналистику, связанную в своей деятельности с теми или иными СМИ и их редакционной политикой. Защитников устоев профессионального журнализма (как и сторонников их разумной модернизации в новых исторических условиях) беспокоит не только конкурентная напряженность отношений с непрофессионалами, но и их латентные связи с новой медиатехникой как явления, не корреспондирующегося с прежними эталонами СМИ, но сопряженного с процессами возникновения новых "информационных территорий" в Интернете, с "массовой дилетантизацией" и выборами "новых конфигураций альянсов и дискурсных стратегий"12.
Тревоги усиливаются еще и потому, что одновременно с развитием блоггерства совершаются перемены в штатном составе профессиональных СМИ, в их каверидже и контенте. Сокращаются объемы прямых репортажей с мест событий из-за кроссмедиати-зации коммуникационных сетей и вследствие этого сокращения количества постоянных корреспондентов за рубежом, вместо которых выгоднее стало предпринимателям приглашать внештатных сотрудников из рядов прикариата. Растут объемы онлайновой информации, стандартизированные потоки которой перекачиваются с одного канала на другие с помощью скоростных коммуникаци-
11 McKercher C., Mosco V. Editorial. The Labouring of Communication // Canadian Journal of Communication. 2006. Vol. 31. N 3. P. 494—497.
12 Demers F, Le Cam F. The Fundamental Role Played by Unionism in the Self-Constructing of Professional Journalists from Quebec // Ibid. P. 669—671.
онных технологий переходящих на пути дигитализации (оцифровывания) разнообразной информации, что также может приспосабливать журналистику к процессам "гибкой специализации" в атмосфере постфордистского настроя и образования "кроссмедий-ной среды" для "конвергирующегося журнализма"13.
Не все современные коммуникативисты относятся однозначно к этой тенденции. Одни воспринимают ее спокойно как неизбежную историческую данность, другие с треволнением наблюдают, как рушатся границы между жанрами, нивелируется вербально-об-разное умение передачи информации в газетах, по радио и телевидению, если они попадают под влияние дигитализированной кроссмедийной среды. Есть сторонники твердого сохранения приоритетных традиций печатной культуры. Они склоняются к дивергенции — отклонению газетного дела, рассчитанного на любителей традиций, от стихии подчинения интересам коммерции в дигиталь-ном бизнесе ради выживания в конкурентной борьбе с ним путем дальнейшего совершенствования печатных способов распространения информации в качественных немассовых изданиях, избегающих отказа от оригинальности творческого мастерства, возникающего в кроссмедийной среде.
В статье на эту тему, опубликованной в "Нордиком ревью", предлагается уделять больше внимания "развитию языкового и повествовательного мастерства пишущих журналистов и особенно в новостях"; отмечается, что "сегодня этот тезис может означать персональный повествовательный стиль, который используется стратегически некоторыми крупными национальными утренними газетами в качестве средства развития их попыток сохранить читателей. Так личные способы фреймирования и изложения новостей применяются в газетах в различных объемах с целью удержания оставшихся читателей из сокращающейся читательской массы". При этом от журналистов требуется умение создавать "языковые экспозиции" с таким же мастерством, как это удается, например, фотографам, подбирающим нужные детали для создаваемых образов. Журналисты же должны находить выразительные детали вербальным путем, чтобы сохранять "роль активных и опирающихся на источники независимых повествователей", которые помогают читателям легче читать и понимать газетные новости, а издателям — преодолевать финансовые трудности в конкуренции с электронными медиа. Поэтому авторы статьи предлагают даже рассматривать языковые экспозиции как особые "образные конструкции и наиболее характерные механизмы в дискурсивной общности журнализма"14.
13
Erdal E. Researching Media Convergence and Crossmedia News Production. Mapping the Field // Nordicom Review. 2007. Vol. 28. N 2. P. 53.
14 Grunwald E, Lauridsen J. Distribution and the Use of Image-evoking. Language Constructions in Written News // Ibid. P. 93—108.
В этих высказываниях имплицируется стремление найти аргументы для защиты с разных сторон лучших традиций и приоритетных достижений профессионального журнализма от тех рисков нестабильности и дилетантизма в кроссмедийной среде, которые связываются с рисками постфордистских перемен в других сферах общественной жизни мира, негативно влияющих на гуманитарные функции СМИ.
Примечательно в этом концептуальном плане отношение ком-муникативистов к понятию "конвергенция", с которым некоторые теоретики информационного общества готовы однозначно сопрягать не только объективные процессы мультимедиатизации и ди-гитализации, но и свои собственные утопические надежды на некую "универсальную связанность" всех жизненных основ в условиях фрикционно-свободного капитализма, обусловленную инновационными потенциями информационной техники. Как отмечается в упоминавшемся выше специальном выпуске канадского журнала коммуникативистов, посвященном проблемам медийного "нематериального труда", в свете таких надежд "конвергенция является не только технологическим, политическим и организационным процессом, но и мифом или рассказом о том, как компьютерные коммуникации революционизируют технологию, политику и общество". В качестве такого мифизированного дискурса конвергенция не отражает, а создает представления о реальных явлениях, "увеличивая их, приписывая им трансформативные социальные и культурные последствия, которые сегодня не подтверждаются эмпирически"15.
Авторы этих строк считают, что конвергенцию надо тщательно изучать, но без мифообразной фетишизации ее возможностей, обусловленных конкретными потребностями ее распространения в тех или иных областях жизни и трудовой деятельности людей. В экономике конвергенция нередко выражает интересы корпораций и бизнеса, а улучшению условий труда в этих сферах, и в частности в медийных секторах, может помочь "трудовая конвергенция", объединяющая противников "конвергентных коммуникационных гигантов" в многообразных формах "конвергентных союзов", хотя на пути их образования есть немало трудностей. Изучена в науке эта "трудовая конвергенция" пока слабо, несмотря на то что "вопросы труда играют все более и более важную роль в политике окружающей среды", насыщенной новыми кроссмедийными технологиями с распространяющимся "дигитальным языком"16.
15 Mosco V., McKercher C. Convergence Bites Back: Labour Struggles in the Canadian Communication Industry // Canadian Journal of Communication. 2006. Vol.31. N 3. P. 733—735.
16 Ibid. P. 734—747.
Ликвидировать это "белое пятно" в коммуникативистике надо, но не следует увлекаться утопическими представлениями об уникальных панацейных возможностях конвергентных технических средств коммуникации и информации. Такие средства необходимо разносторонне изучать, но не с позиций технологического детерминизма. Убедиться в этом помогает книга Элвина и Хейди Тоффлер "Революционное богатство. Как оно будет создано и как оно изменит наш мир", опубликованная в переводе на русский язык в начале 2008 г.
Написанная в стиле экспрессивной публицистической прогностики, напоминающей дискуссионно-шокирующие постулаты Г.М. Маклюэна, эта книга, как и прежние сочинения Тоффлера, читается увлекательно, но в концептуальном плане не вызывает полного согласия с рассуждениями и выводами авторов. Она насыщена стремлениями поразить читателей изображением широкой панорамы новаций "Третьей волны" в истории мировой цивилизации, приходящей на смену аграрной и индустриальной волнам и отличающейся от них активным внедрением электронных средств информации и коммуникации во все сферы жизни современных людей, вовлекаемых в создание революционного богатства знаний на компьютерной основе. Однако погружение этой панорамы в атмосферу надуманных рассуждений об особом характере происхождения таких знаний в "глобальном мозговом банке, который постоянно растет, постоянно меняется и становится все более доступным", ведет к фетишизации компьютерной техники и утопическим обещаниям таких результатов ее развития, что "все мы — и бедные, и богатые — будем жить и работать в условиях революционного богатства или его последствий"17. Но конкретно ни суть этого богатства, ни процессы его создания не раскрываются, поскольку не прослеживаются их реальные связи с трудовой деятельностью людей в разных областях жизни, формирующих ее экономику, одной из важнейших движущих сил которой являются деньги, приносящие их владельцам богатство. Однако, по мнению авторов книги, богатство может основываться не только на деньгах в условиях некой "параллельной экономики", которая "на деле является сочетанием двух экономик — монетарной и немонетарной, и вместе они образуют то, что мы называем системой богатства". Эта система "не существует изолированно: она является лишь одним из компонентов (хотя и очень мощным) более крупной макросистемы, остальные компоненты которой — социальные, культурные, религиозные, политические — находятся в постоянной обратной связи и с ней, и друг с другом. Вместе они образуют ци-
17 Тоффлер Э, Тоффлер X. Революционное богатство. Как оно будет создано и как оно изменит наш мир. М., 2008. С. 6.
вилизацию или образ жизни, примерно совпадающие с системой богатства". Революционизирование такого богатства означает, что необходимо "осуществить изменения — и устранить сопротивление этим изменениям кровно заинтересованных сторон — во всех этих и многих других сферах жизни"18.
Софизмы подобного рода превращают книгу в калейдоскоп навязчивых идей "о будущем богатстве, видимого и невидимого, о революционной форме богатства, которая изменит всю нашу жизнь, наши компании и весь мир за ближайшие годы"19. Авторы надеются внушить читателям веру в то, что "современный мир будет выглядеть иначе — менее безумным, и неожиданно возникнет множество ранее не замеченных новых возможностей. И окажется, что хаос — это лишь часть правды, что сам хаос вырабатывает новые идеи"20. Внушая такую веру, они упорно пытаются убеждать и в том, что все эти изменения требуют решительного отказа людей от недопонимания масштабности и разносторонности революционной роли перемен, происходящих во всех структурах общества, в условиях нахождения человека на работе или дома, в отношениях между полами, а также и между жанрами в поп-музыке или на телевидении между программами. "Не все новые роли и новые права могут сохраняться в будущем по мере того, как на нас будут обрушиваться все новые экономические, технологические и социальные изменения. Однако те, кто недооценивает революционного характера нынешних изменений, живут среди иллюзий"21, — предупреждают создатели книги, хотя сами распространяют свои иллюзии о всемогуществе революционного богатства компьютерных знаний.
С этими трактовками революционного богатства связываются инновационные изменения во всех сферах, проявляющиеся как в открытиях генетических тайн человеческой природы, в освоении космоса и нанотехники, так и в расширении возможностей компьютеризированных финансово-экономических систем и в объединении производителей товаров и их потребителей в форме "про-требления"22. Главное же изменение видится в усилении его разрушительной направленности против устоев "Второй волны" цивилизации с ее поточно-массовым, стандартизированным, централизованным характером производства, оказывающим свое воздействие не только на создание товарной продукции, но и на массовую культуру и массовое образование в школах.
18 Там же. С. 7—8.
19 Там же. С. 13.
20 Там же. С. 15—16.
21 Там же. С. 21—22.
22 Там же. С. 16.
Но наступают иные времена. "Идет революция. И цивилизация, рождающаяся при этом, изменит все наши представления о сущности богатства"23, хотя пока это происходит в условиях, когда компьютеры, мобильные телефоны и сети выходят из строя, растут угрозы терроризма, опасные болезни уносят человеческие жизни. Прячась от этих ужасов, люди обращаются к телевизорам, где ре-алити-шоу показывают поддельную реальность, а участники компьютерных игр платят реальные доллары за виртуальные мечи, посредством которых завоевываются виртуальные замки. Ирреальность усиливается — констатируется в книге. Есть ли реальный выход из такой ситуации? Поиски ответа теория "революционного богатства" предлагает вести, обращаясь к инновациям "Третьей волны". Перечисляя ее атрибуты, авторы книги фактически апеллируют к постфордизму, когда выделяют характерные для него тенденции к расшатыванию принципов массовости в индустрии и культуре, к отказу от вертикальной интеграции, взамен которой возникает "тенденция к горизонтальным организациям и к созданию сетевых и альтернативных структур"24. Однако вместо этого научного термина предпочтение оказывается другим дефинициям, с помощью которых ведется не критический анализ постфордизма, а как бы априорное включение его фактов в кризисные тенденции "Третьей волны" для их оправдания вместе с оправданием причастности США к глобальному продвижению этой волны с позиций лидирующей сверхдержавы.
В книге не поддерживаются постмодернистские стремления к дискредитации понятия объективной истины. "Еще одна атака на науку как фильтр истины исходит от постмодернизма, мутной французской философии, которая на протяжении последних десятилетий начала проникать на гуманитарные факультеты и даже в бизнес-школы всюду — от США и Европы до Латинской Америки и Южной Кореи", — заявляют авторы, полагая, что постмодернизм "не играл бы сегодня столь большой роли — его место могли бы занять другие версии обскурантизма, — если бы не его атаки на саму истину"25. Но только ли в самих этих атаках заключены причины появления и широкого распространения такой философии?
Авторы книги о революционном богатстве знаний обходят молчанием те исследования коммуникативистов и культурологов, в которых прослеживаются связи постмодернизма с постфордизмом. Фрэнк Вебстер ссылается на концепцию Дэвида Харви, согласно которой "характерные черты постмодернизма являются ре-
23 Там же. С. 27.
24 Там же. С. 40.
25 Там же. С. 199.
зультатом изменений в капиталистическом накоплении", так как гибкость, с которой ассоциируется современный капитализм, — адаптивность работы по найму, склонность компаний к инновациям, ускорение самих изменений — обеспечивает подъем постмодернистской культуры". Для Харви поствоенная фордистская эра предложила стандартизированную продукцию, сфабрикованную стандартизированным образом; сегодня же превалирует постфордизм, предлагая выборы, многообразие и отличие от экономической системы, окруженной кризисом, при встрече с новыми обстоятельствами (микроэлектронные технологии, распространяющаяся по всему свету конкуренция, глобализация) и «стремлением найти решения в "гибком производстве" и в связи с ним "гибком потреблении". Постмодернистская культура является результатом этих тенденций»26. Это проявляется в том, что и относительно стабильная эстетика фордистского модернизма уступает дорогу постмодернистской эстетике с ее принципами нестабильности, эфемерности, зрелищности и подражанием моде в товаризации культурных форм. "Другими словами, — резюмирует Вебстер, — постмодернизм согласуется с переходом от фордизма к постфордизму"27.
Наиболее парадоксальными представляются постулаты идеологов революционного богатства знаний на компьютерной основе, в которых утверждается ключевое значение этого "глобального мегамозга"28 и для реформы школьного образования. Такая идея допускает не только модернизацию учебных программ, но и отказ от посещения школ вообще и замену их получением информации из компьютерных сетей. Роли учителей и учеников тоже должны меняться. Предполагается, что в процессе обмена информацией из этого гигантского мегамозга ученик сам способен без учителей превращаться в гуру, а вчерашний гуру становится учеником. В результате таких метаморфоз потребители компьютерной информации в корне изменят природу обретения и распространения знаний и общество в ситуации, где "протребители не только продуктивны. Они продуцивны. И они стимулируют рост системы революционного богатства завтрашнего дня"29. Под продуцивностью понимается "вклад протребителей в продуктивность", и с таким "гормоном роста" связывается распространение про-требительства в обществе, где «школы фабричного типа» заменятся новой "постфабричной моделью" с "компьютерными гуру"30 вместо профессионально подготовленных учителей.
26 ЖвЬэГег Р. Ор. ей. Р. 190—191.
271Ыё. Р. 191.
28 Тоффлер Э, Тоффлер X. Указ. соч. С. 161.
29 Там же. С. 289.
30 Там же. С. 284—286, 517—518.
Но не грозит ли такой проект уничтожения «школ фабричного типа» ростом неграмотных людей, не умеющих (или сознательно не желающих) пользоваться всеми богатыми источниками знаний, и прежде всего печатной культурой? Вряд ли можно согласиться с утверждением, будто бы "на протяжении всей индустриальной эры существовала нерушимая коалиция, сохранявшая фабричную модель школьного образования, точно отвечавшую матрице массового производства, масс-медиа, массовой культуры, массового спорта, массовых развлечений и массовой политики"31. И в эту пору создавались прекрасные произведения искусства, совершались уникальные научные открытия, продолжалось развитие общественно-культурной жизни. Новации надо поддерживать, но не ценою отказа от организованного обучения детей в школах с помощью учителей, профессионально подготовленных к этой деятельности. Разумеется, компьютеры вносят важную лепту в процессы модернизации и школьного образования, и способов обретения знаний и их распространения в целом. Но все-таки правильной ориентации в интеллектуальных ресурсах этого "глобального мегамозга" обучать должны специалисты, а не самоучки, владеющие кнопочными механизмами, но не умеющие отделять истинные полезные знания от ложных сведений о них и о том, что вообще происходит в мире.
Но у авторов книги иные взгляды на "карту познаваемого". Полагая, что сейчас огромная система знаний "переживает историческое потрясение", они заявляют: "Мы по-новому подразделяем знание, разрушая междисциплинарные границы индустриальной эпохи и реорганизуя глубинную структуру нашей системы знаний". Вместо прежней "систематической иерархической организации знания по категориям" предлагаются "междисциплинарные знания", определяемые актуальной проблематикой, благодаря которым "карта познаваемого" становится "мерцающим набором постоянно меняющихся паттернов"32.
В отличие от коммуникативистов, видящих в совершенствовании своей междисциплинарной методологии путь к укреплению стабильно ответственной солидарности представителей смежных наук из разных стран мира для совместного изучения основных социально-исторических причин и задач глобализирующейся информационной революции, авторы книги о революционном богатстве знаний считают, что именно "эффективные новые технологии помогут нам ввести временные дисциплины в новые модули и модели", и поэтому "в этой новой системе то, что может быть утра-
31 Там же. С. 514.
32 Там же. С. 215—216.
чено в результате долгосрочной, глубокой специализации, окажется компенсировано креативностью и воображением... Если креативность подразумевает неожиданное сопоставление фактов, идей или открытий, ранее считавшихся не связанными между собой, то углубление и сопоставление становятся фундаментальными инструментами инновационного процесса"33.
Авторы книги откровенно признают: "Нам неведомо, какими странными извилистыми путями двинется познание как расширяющаяся система и куда это нас приведет"34. На словах они допускают и то, что "сама по себе технология не является лекарством против невежества. Для того чтобы должным образом воспитать новое поколение, необходимо мобилизовать политические, экономические и общественные силы"35. Но признания такого рода оказываются в противоречии со множеством риторических уверений в том, что "на заре нового столетия мы являемся прямыми или косвенными участниками строительства новой цивилизации и революционной системы богатства, которая составляет ее ядро. Завершится ли этот процесс благополучно или же эта революция с треском провалится на полпути? Пока ответа нет, но история промышленной революции дает нам подсказку"36. Какую? Уклоняясь от прямого четкого ответа, проповедники революции "Третьей волны" в ходе словесной эквилибристики сами демонстрируют более всего ее "технологический фасад, поскольку она порождает поистине невероятные технологии", "означает всеобъемлющую смену цивилизации" и "будет неуклонно продолжать шествие по земному шару"37.
С иной концептуальной направленностью обсуждаются затронутые в книге Элвина и Хейди Тоффлер проблемы постфордизма и другие вызовы XXI в., связанные с информационно-коммуникационными инновациями, если они рассматриваются с позиций, где системно-исторические подходы междисциплинарной методологии коммуникативистики способствуют включению в круг изучаемых явлений как технологические и экономические основы медийной деятельности, так и социально-культурные в различных геополитических контекстах и с акцентами на человечных, а не только компьютерных измерениях научно-гуманитарного потенциала революционного богатства современных знаний о мире.
Профессор Ян Сервес, будучи активным участником международных форумов и исследований, способствующих развитию
33 Там же. С. 216—217.
34 Там же. С. 217.
35 Там же. С. 448.
36 Там же. С. 557.
37 Там же. С. 559.
коммуникативистики и модернизации ее методологических приоритетов, на страницах "Газетт" подчеркивает необходимость еще большего внимания к изучению многообразных культур в качестве "диалектических процессов", позволяющих различным странам создавать в своих общественных системах собственные устойчивые стратегии развития, использующие информационные средства для воспитания "совместной ответственности" граждан за решение назревающих социально-культурных проблем. Ученый ратует за объединение разных общественных сил, заинтересованных в достижении функциональной слаженности между коммуникацией, информацией и образованием. С этой целью он поддерживает идеи развития эдьютейнмента (аббревиатурный неологизм от слов education — образование и entertainment — развлечение), т.е. не чисто развлекательных, а развлекательно-просветительских программ в новых "партисипационных моделях" медийного широкого распространения знаний в массовой аудитории. Осуществлению такой деятельности должны помогать специалисты, понимающие социально-гуманитарные функции коммуникации как "процесса, а не продукта или набора технических средств"38. Поясняя, Сервес отмечает, что такой процесс имеет общественное предназначение, так как поддерживает "взаимосвязи в сети социальных отношений"39. Активную роль должны играть специалисты, работающие в университетах, которые являются "важныши ресурсами знаний, информации и обучения для работы в сообществах"40, где осуществляются коммуникабельно-партисипационные решения задач общественного прогресса.
Аналогичных позиций придерживаются многие современные коммуникативисты, в поле критического осмысления которых находятся проблемы расширения публичной сферы в современном медийном пространстве, его защиты от различных форм антиобщественной деятельности и тотальной коммерциализации с идеями консюмеризма, а не гражданского демократического общества. Обсуждается также и значение компьютерной информации (ее качества и количества) в программах образования молодежи и ее подготовки к требованиям квалифицированного труда на основе новых технологий и научных знаний. Выгсказытаются опасения относительно дескиллинга — сокращения квалифицированных работников из-за автоматизации или избыточного кибертруда как
38 Servaes J. Harnessing the UN System into a Common Approach on Communication for Development // International Communication Gazette. 2007. Vol. 69. N 6. P. 500.
39 Ibid. P. 504.
40 Ibid. P. 502.
8 ВМУ,журналистика, № 4
"синих воротничков", так и "белых" (работников промышленного и умственного труда).
В заключение следует еще раз подчеркнуть, что социально-культурные проблемы, возникающие в ходе развертывания информационно-коммуникационной революции, требуют постоянного совершенствования как моделей деятельности медийных систем, так и теоретического базиса изучающей их науки, методологические приоритеты которой нуждаются не в пафосно-утопическом преклонении перед новой техникой, а в умении правильно осмыслять и использовать ее гуманитарный потенциал. Ибо в конечном счете не технические средства сами по себе, а создающие их и управляющие ими люди с хорошим образованием могут выявлять, анализировать и решать различные задачи общественного прогресса, в каких бы сферах они ни возникали.
Поступила в редакцию 15.04.2008
