CC BY
247
ИСТОРИЯ
УДК 94(470).084.8; 930.2 (470)
ББК 63.3 (2) 622-2 М 20
Малышева Е.М.
Методологические и источниковедческие подходы к интерпретации социальной истории периода Великой Отечественной войны
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье раскрываются новые подходы к реконструкции социальной истории военного периода. Долгое время человек, его внутренний мир в экстремальных условиях военных действий не являлись объектом специального изучения историками. Актуализируется обращение к проблеме «Человек на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны», т.е. истории повседневности. Особенности восприятия событий и самовосприятия личности на войне обусловливают востребованность источников личного происхождения и выявления их репрезентативности. Анализ различных комплексов исторических источников с применением современных методик источниковедческого анализа является условием преодоления одномерности в осмыслении общих историкопсихологических подходов в изучении феноменов в военной или приближенной к войне обстановке.
Ключевые слова:
Методология, источниковедческий анализ, интерпретация, локальная история, повседневность, личность, феномен, мотивация, психология, менталитет, альтернативность, аксиологические установки, «фольк-хистори».
Проблема достижения объективной истины, актуальная для любой науки, для исторической науки является особенно сложной. Любая наука стремится к достижению объективной истины, т.е. к такому содержанию наших знаний и представлений, которое не зависит от пристрастий, политических взглядов и мировоззрения учёного. Вместе с тем, исследователь, при всём стремлении к объективности и беспристрастности, не может быть полностью свободным от своих мировоззренческих и аксиологических установок, и в его деятельности невольно проявляется сочетание объективного и субъективного факторов. Главной целью постижения исторических реалий всегда остаётся поиск истины, умение аналитически подходить к любым источникам и разным мнениям, анализ и использование разнопланового корпуса фактического материала с учётом причинноследственных связей, методологического и гносеологического плюрализма. Использование новых подходов, поиск объективной истины при изучении той или иной проблемы исторического процесса создает условия свободной самоидентификации в широком пространстве мировоззрений глобализирующегося мира. Это позволяет исключить манипулирование сознанием, способствует формированию научной и общекультурной компетентности. Хотелось бы подчеркнуть, что достижение объективной истины в историческом познании всегда есть процесс, а не результат. Это связано, с том числе, особенностями взаимоотношения исторической науки и характера общества, в котором она функционирует. Сложность достижения объективной истины в исторической науке объясняется ее зависимостью от общества, от характера общественнополитического строя, от политического режима.
Социальная история периода Великой Отечественной войны изучает особенности экономической, социальной, политической, правовой, культурной, идеологической и других сфер функционирования общества военного периода применительно к
конкретному региону и в развитии. Попытка полностью, заново переписать социальную историю военного периода в связи с изменением политической конъюнктуры, подогнать фактический материал под заданную концепцию, характерная для ряда работ отечественной историографии «перестроечного» периода - последнего 10-летия ХХ столетия, - представляются несостоятельной с точки зрения исторической истины и объективности в освещении сложного исторического феномена. Она объясняется также спецификой самой исторической науки: сложным предметом исследования, так как бесспорным представляется суждение о том, что самым сложным в этом мире является человек и отношения между людьми, что применительно к прошлому и изучает история. Кроме того, в истории, во всех аспектах этого слова, имеющих отношение к науке, присутствует достаточно сильно развитый субъективный фактор.
В новейших исторических исследованиях отечественной и зарубежной истории общества периода войны наблюдается поворот от истории событийной к личностной. Долгое время человек, его внутренний мир в экстремальных условиях военных действий не являлись объектом специального изучения военными и историками. В современных условиях для более глубокого исследования проблем социальной истории Великой Отечественной войны становится актуальным обращение к проблеме «Человек на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны», т.е. история повседневности. История повседневности в военный период позволяет выделить такие направления её изучения, как во-первых, исследование особенностей восприятия и отношения личности к феномену экстремальной ситуации военного времени; во-вторых, выявление закономерностей восприятия личности, самого себя на войне. Реконструкция образа комбатанта - человека, одетого в военную форму, а также тылового участника событий военного периода через источники личного происхождения, особенно такие, как воспоминания, письма, дневники, интервью требует более глубокого источниковедческого анализа. Исследования их массива и является предметом самостоятельного изучения. Воспоминания дают обширный материал для воссоздания духовного облика внутреннего мира человека на войне. Они содержат информацию о побудительных мотивах поступков защитников Отечества в экстремальных условиях, позволяют выявлять причинно-следственные связи трансформации мотивации поступков. Включение психологического и социологического аспектов в собственно-историческое исследование сюжетов военной истории позволяют значительно расширять и дополнять границы нашего знания о роли человеческого фактора в истории, который, как известно, составляет суть социально-психологических и духовных явлений в жизни социума.
Наименее исследованным сюжетом многоаспектной проблемы феномена войны как социального и историко-психологического явления с полным основанием можно считать психологию и нравственно-моральные установки непосредственных участников, как боевых действий, так и любых экстремальных ситуаций военного времени (оккупация, плен, «несвобода - ограниченная свобода» пограничные ситуации, террор, страх лишения жизни и т.п.).
Перед историками-исследователями при анализе ключевых историкопсихологических проблем социальной истории военного периода стоит многоаспектные задачи: осмысления общих историко-психологических подходов; изучения
психологических явлений и феноменов в военной или приближенной к войне обстановке; особенностей восприятия и поведения индивида; исследование и анализ взаимовлияния идеологии и психологии; изучение механизмов формирования массового общественного сознания; выявление диалектики образа войны, понятия «враг», «долг», «героизм и самопожертвование», «честь»; исследование проявлений феномена"- «интернационализм и патриотизм»; выявление понятия «общественное мнение» и общественное сознание и др.
Психологические явления, являясь субъективной реальностью, выражаются, в первую очередь, в субъективных источниках, помогающих взглянуть на события изнутри, на индивидуально-личностном уровне их непосредственных участников. Тем не менее, в изучении военно-психологических проблем военного периода приоритетное место занимает историческая наука, и в этом отношении автор настоящей статьи полностью разделяет мнение доктора исторических наук Е. С.Сенявской [1]. Только историческая наука способна восполнить целый ряд пробелов, которые образуются при разработке этих проблем другими научными дисциплинами. Во-первых, она позволяет изучать эти явления в исторической динамике, сопоставлять психологические феномены в различные конкретные периоды истории. Во-вторых, только эта наука дает возможность изучать военную психологию в наиболее полном общественном контексте - событийном, духовноидеологическом, материально-техническом и т.д. И, наконец, в третьих, историческая наука располагает таким специфическим исследовательским инструментарием, как источниковедение, разработанных методик анализа исторических источников, то есть
всех видов информации о социальной истории военного периода. Историческая наука, не связанная жесткими предметными рамками узко научных дисциплин, способна синтезировать приемы и методы других наук, например, военную психологию и социологию.
Итак, для решения поставленных задач необходим глубокий много аспектный анализ различных комплексов источников личного происхождения. В этом контексте возрастает интерес исследователей, и приобретают всё большую востребованность воспоминания, письма, дневники, мемуары, интервью ветеранов, участников боевых действий, тружеников тыла периода Великой Отечественной войны.
Именно они позволяют историку путём анализа комплекса личностного восприятия реконструировать войну как цельную картину. На основе личных свидетельств людей самых разных профессий, возраста и пола создается объёмный образ Великой Отечественной войны в сознании ее участников и очевидцев. Он призван расширить восприятие событий прошедшей войны, поставить новые аспекты изучения проблемы с позиций новой локальной истории. Перегрузки войны, физические и моральные её издержки, огромные требования властных структур различного уровня, тяготы бытовых условий, смерть близких, страдания, подверженность стрессу, страх, надежда, воинственные импульсы и тяга к сохранению жизни проявлялись как психологическая проекция психосоматических состояний личности и различных социальных страт.
Особенно остро проблема трансформации стереотипов поведения отражалась на таких составляющих общества -социальных стратах, как дети и женщины, в связи с включением их в «нетрадиционные» виды деятельности, и связанной с этим необходимостью психологической перестройки [2].
Феномен участия женщины в войне был сложным уже в силу особенностей женской психологии, а значит и восприятия ею фронтовой действительности [3]. Непременным результатом становилась психологическая перестройка личности.
Экстремальные условия войны или военного положения вызывали необходимость трансформации традиционных психологических личностных качеств и стереотипов мирного времени, которые дополняются качествами самоотверженности, жертвенности, стойкости, мужественности, наряду с повышенным инстинктом самосохранения и т.п.
История как наука, и сам исторический процесс представляет собой сложное сочетание объективного и субъективного факторов. Как известно, исторические источники являются своеобразным «мостиком» между прошлым и будущим, и познание историком прошлого это всегда опосредованный через них процесс.
Подлинные исторические источники военного периода, репрезентативность которых установлена, несут на себе печать эпохи, и в этом смысле они носят объективный характер.
Историческими источниками для исследования и реконструкции истории социальных отношений периода Второй мировой и Великой Отечественной войны служит все, что может дать представление о жизни общества, людей, общественных объединений, социальных страт в изучаемый период.
В то же время они не являются истиной в последней инстанции, так как создаются людьми, которые вольно или невольно вкладывают в исторический источник свои взгляды, пристрастия, а часто вполне сознательно создают их для определенных целей. В силу этого обстоятельства источники несут на себе отпечаток достаточно ярко выраженного субъективного фактора. Причём, выраженный субъективный фактор, как уже отмечалось выше, делает достижение объективной истины в исторической науке особенно сложным.
Помимо источников, отражающих массовое сознание и психологию индивида, то есть явлений духовной сферы, важное значение имеют источники, отражающие фактическую, событийную, фоновую картину войны. Это взаимосвязанные и взаимодополняющие документы центральных и чрезвычайных органов власти, решения, директивы партийных, государственных и военных органов, общественных, молодёжных организаций, факты из жизни тыла, развития экономики, помощи фронту, армии и раненым, статистические данные, результаты развития социальной политики, сведения о демографических изменениях в обществе, военная статистика и т.п.
Общеизвестно, что приближение к истине путем простого накопления и регистрации фактов бесперспективно. Невозможно отразить в одном историческом исследовании абсолютно все факты, имеющие отношение к теме. Встает проблема отбора и обобщения фактов, значит, и их интерпретации и влияния субъективного фактора. Регистрация факта предполагает его классификацию, название, уже содержащие определенную трактовку, которая так или иначе, но неизбежно будет содержать субъективный фактор [4].
Сведение к минимуму субъективного фактора в исторической науке связано и обусловлено интерпретацией не только фактографии, но и историографии. Одним из способов приближения к объективной истине в исторической науке является применение в историческом исследовании принципов гносеологического плюрализма.
Принцип познавательного (гносеологического) плюрализма имеет давнюю, многовековую историю. Плюрализмом принято называть множественность. Гносеологический плюрализм - учение о множественности в процессе познания. Это может быть множественностью исходных позиций в процессе познаний, множественностью методов (способов) познания и многое другое.
Историческая наука имеет дело с самым сложным предметом исследования - человеком и человеческими отношениями. Истина в истории такова, что только совокупность разных точек зрения, каждая из которых освещает лишь часть истины,
позволяет приблизиться к ней в целом. Следовательно, плюралистический подход - необходимое условие, вызванное спецификой предмета исследования исторической науки.Новые методологические подходы и школы в современных условиях все больше проникают в отечественную историческую науку.
Традиционно выделяются: цивилизационный подход, «школа «Анналов», различные провиденциалистские методологии и др. Применение теории локальных цивилизаций как методологии исторического исследования позволяет преодолеть многие минусы формационного подхода. Данная методология преодолевает экономический детерминизм, учитывает влияние на исторический процесс самых разнообразных факторов, а, следовательно, позволяет более широко и приближённо к действительности адекватно реконструировать историю.
Историческое развитие разных типов цивилизации не унифицируется, не подгоняется под одну схему. Европейские критерии прогресса не выдаются за универсальные.
История действительно характеризуется несравненно большими параметрами, чем формационные характеристики. Синтез теорий прогресса и теории локальных цивилизаций, в значительно большей степени открывает возможность построения методологии, формирующей адекватное цивилизационное сознание. Восприятие исторического процесса на этой основе также позволяет осознать, что мир бесконечно многообразен и именно поэтому бесконфликтно не может существовать. И в то же время объективность и потребность прогрессивного развития вызывает к жизни необходимость поиска компромиссов, толерантное развитие человечества.
Помимо названных подходов, существенным дополнением для развития современной методологии социальной истории периода Второй мировой войны является политологический подход, предоставляющий возможность сравнивать политические системы СССР и нацистской Германии, делать объективные выводы об исторических и политических процессах внутри систем и в отношениях между ними.
Методологией, широко распространенной в европейской исторической науке, является «школа "Анналов"». В 1929 году во Франции стал издаваться журнал «Анналы: экономика - общество - цивилизация», основанный известными историками Марком Блоком и Люсьеном Февром. Особенностью «школы "Анналов"» является внимание к человеческому сознанию, индивидуальному и массовому, к мировосприятию людей. Марк Блок отмечал, что существует два способа быть беспристрастным: как историк и как судья. Идея М.Блока не в том, чтобы требовать от историка отказа от оценок, в том числе моральных, а в том, чтобы историк не возводил в абсолют лично свою систему ценностей и своего поколения. Такой ход рассуждений привел «анналистов» к тому, что они раньше других историков поставили вопрос о необходимости изучения мировосприятия основной массы людей в прошлом. Они ввели в научный оборот термин, который в настоящее время используется в различных науках, а именно - ментальность (или, в немецкоязычной транскрипции, менталитет).
При всем разнообразии определений, чаще всего о ментальности говорят как об умонастроении, складе ума, с одной стороны (часто именно в этом смысле употребляются такие выражения, как «ментальность народа»), а, с другой стороны, как о мироощущении, мировосприятии людей. В контексте теории «школы «Анналов» последнее значение понимается как мировосприятие основной массы людей в прошлом. «Школа Анналов» вывела историческую науку на новый уровень, благодаря которому она старается не потерять человека за жесткими социологическими схемами. Эта теория преодолевает чрезмерный акцент на материальном факторе. Она стимулирует ввод в научный оборот совершенно нового круга исторических источников, отражающих повседневную жизнь и быт людей, их мысли и чувства. Наконец, «школа Анналов» обращает наше внимание на различную скорость течения разных исторических процессов. Она выделяет три типа исторического времени: быструю, среднюю и медленную историю [5]: «быстрая история» - это история политическая, где ситуация может меняться каждый день; «средняя история» - это история социально-экономическая, где происходят более медленные процессы; «медленная история» - это история ментальностей, которые меньше всего подвергаются динамичным изменениям.
Таким образом, «школа «Анналов» позволяет реконструировать прошлое через взгляд на него человека, жившего в этом прошлом. Данный подход, без сомнения, обогащает историческую науку и приводит к более глубокому пониманию истории.
Теория ментальностей в применении к истории Второй мировой и Великой Отечественной войны, позволяет вводить в научный оборот совершенно новый круг исторических источников, отражающих повседневную жизнь людей, их мысли и чувства и более адекватно реконструировать прошлое через взгляд человека военного поколения. Однако учёт аксиологического фактора вовсе не предполагает того, чтобы каждый историк проявлял мировоззренческую всеядность. Важно, чтобы исследователь, пришедший к определенным результатам под влиянием собственной системы ценностей, не скрывал эту систему и не выдавал свои выводы за единственно правильную интерпретацию исторического процесса. Иначе будет не столько наука, сколько пропаганда. Исследователь, имея право на собственные убеждения, не должен умалчивать о других выводах и трактовках, которые существуют в иных ценностных координатах, что позволяет увидеть весь комплекс взглядов по сложнейшим вопросам, в результате чего только и можно приблизиться к истине. Так же, как и в случае с гносеологическим плюрализмом, аксиологический плюрализм дает возможность каждому исследователю реализовать кажущиеся ему перспективными подходы.
Обогащает современную методологию исторической науки синергетический подход, который позволяет рассматривать каждую систему как определенное единство порядка и хаоса. Согласно синергетическому подходу, динамика сложных социальных организаций связана с периодическим чередованием ускорения и замедления процесса развития, частичного распада и воссоздания структур, периодическим смещением влияния от центра к периферии и обратно. Частичный возврат в новых условиях к культурным и
историческим традициям является, согласно синергетической концепции, необходимым условием поддержания сложной социальной организации. Синергетический подход является существенным дополнением «линейных» подходов в понимании истории. Он требует использования концепций нелинейной динамики и в настоящее время является фундаментом для изучения исторических альтернатив, переходных периодов общественной истории. Особого внимания заслуживает сложность и непредсказуемость поведения изучаемых систем в периоды их неустойчивого развития. Например, в периоды наивысшего социального напряжения, точках бифуркации, когда несущественные причины могут оказать непосредственное воздействие на выбор вектора общественного развития.
Заслуживают внимания и другие подходы: историко-антропологический,
феноменологический, историософский подход, раскрывающий смысл и назначение исторического процесса. Все подходы выполняют по отношению друг к другу функцию взаимодополняемости [6]. Знание и понимание различных подходов к изучению исторического процесса позволяет преодолеть односторонность в изучении истории, не допускает догматизма сознания, способствует научному пониманию общественных реалий. Вместе с тем, необходимо отметить опасность наметившейся тенденции, когда теория локальных цивилизаций подчас выдается за новую единственно состоятельную методологию. Исследования, подготовленные в ее формате, как правило, не отмечают ее недостатков. Стремление найти новое единственно правильное учение приведет лишь к замене одной методологической монополии на другую. Между тем, наука немыслима без многообразия точек зрения и столкновения между ними. Конкретные недостатки данной методологии имеют как сугубо научный, так и морально-политический характер. Так, в рамках данной методологии не разработаны конкретные критерии для понятия цивилизация в локальном смысле, отсутствует четкий категориальный аппарат.
В мировой исторической науке известен так называемый волновой подход, акцентирующий внимание на волнообразном характере эволюции сложных социальных систем. Он допускает альтернативные варианты развития человеческого общества и возможность смены вектора развития. Не возвращение общества в исходное состояние, а продвижение его по пути модернизации не без участия традиции. Смысл альтернативности в истории как развитие специфического феномена исторического сознания, рассматривается в статье С. А. Экштута «Сослагательное наклонение в истории: воплощение несбывшегося. Опыт историософского осмысления» [7] и в переработанном варианте этой статьи в альманахе « Одиссей». Автор выделяет 5 уровней рассмотрения проблемы поиска исторической альтернативы. Первый уровень: поиск исторической альтернативы ведётся в реальном пространстве и времени (здесь и теперь). Второй уровень: поиск завершён, событие совершилось и приобрело статус исторического факта. Третий уровень: историки получают доступ к документам, открывают скрытые
механизмы принятия решений, осознают сам факт наличия в прошлом поиска исторических альтернатив и начинают его изучать. «Оставшиеся в живых непосредственные участники исторических событий, - отмечает С. А . Экштут, - весьма болезненно реагируют на предпринимаемые историками попытки демифологизации, ибо многие мифы стали неотъемлемой частью их биографии». Четвёртый уровень: историк отстраняется от результата истории и сознательно продлевает в своём повествовании ощущение протекания процесса, пытается дать видение процесса, а не его узнавание. Пятый уровень: историк решается на создание контр фактической модели исторического прошлого, которая становится объектом неизбежной полемики и фактом историографии.
В 90-х годах в сфере популяризации истории широко распространяется идея альтернативности исторического развития в контексте феномена «фольк-хистори». Появление феномена так называемой «фольк-хистори» и представителей «фольк-хистори»- псевдоисториков, навязывающих реконструкции исторической действительности, не имеющие ни малейшего научного обоснования. Феномен «фольк-
хистори» - (А.Т. Фоменко., как известно, является «патриархом» «фольк-хистори») имеет коммерческую направленность, связанную с массовостью и эффективностью товара. Можно согласиться с мнением Д. М. Володихина, что классический, центральный жанр «фольк-хистори» вырос из экспансии представителей «точных» наук в гуманитарную сферу - исторические знания формируются для социума специалистами из совершенно других научных областей. Представители «фольк-хистори» не сознают или не хотят признавать, что как для математического исследования необходимо знать хотя бы элементарные теоремы, так и для исторического исследования необходимо полноценное владение историографией. Едва ли стоит обстоятельно рассматривать «исследования» подобного рода, но игнорировать их всё же не стоит, так как они отражают масштабные трансформации исторического сознания, в немалой степени связанные и с таким его феноменом, как альтернативность истории.
Противостояние научного сообщества представителям сообщества «фольк-хистори» начинается с 1998 года, когда появляется значительно количество критических статей. Необходимо отметить, что феномен «фольк-хистори» так или иначе отражает в искаженном виде основные тенденции в современном развитии исторической науки и в принципе способен эвристически повлиять на методологическую рефлексию профессиональных историков, уводя от процесса объективного постижения исторической истины. Дифференцированный подход к использованию и исследованию разнородных по характеру комплексов источников, их углубленный источниковедческий анализ, использование современных методов позволит с достаточной степенью объективности приблизиться к освещению такого сложнейшего социального и историкопсихологического, явления как феномен жизнедеятельности человека и общества в условиях войны и отражение этого феномена в общественном сознании.
Примечания:
1. Сенявская Е.С. 1941-1945. Фронтовое поколение. Историкопсихологическое исследование. М., 1995; Она же. Человек на войне. Историкопсихологические очерки. М., 1997.
2. Парамонов В.Н. Психологический портрет мужчины и женщины в сфере управления // Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Ижевск, 1997. С. 88.
3. Сенявская Е.С. Женщина на войне глазами мужчин (Психологический экскурс в историю России) // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. Мировосприятие и самосознание российского общества. М., 1999. Вып. 3. С. 216.
4. Парамонова М.Ю. «Несостоявшаяся история»: аргумент в споре об исторической объективности? Заметки о книге А. Деманда и не только о ней // Одиссей. СПб., 1997. № 9.
5. Гольцов В.И. Введение в историю. Науковедческие и методологические аспекты исторической науки: учеб. пособие. Самара, 2002. С. 23.
6. Тартаковский М.С. Историософия. Мировая история как эксперимент и загадка. М., 1993.
7. Экштут С.А. Сослагательное наклонение в истории: воплощение
несбывшегося. Опыт историософского осмысления // Одиссей. 2002. № 3.
