CC BY
0
Methodological problem of modernity: interdisciplinary aspect
Oleshkova Anna Mikhailovna, PhD of Historical sciences, Associate Professor, Russian State Vocational Pedagogical University (branch), Nizhny Tagil
The purpose of the study is to analyze the methodological level of understanding the phenomenon of "modern" in an interdisciplinary paradigm. The article examines the ideological and methodological foundations of the discourse of modernity, examines the conceptual and chronological problem of its interpretation. Scientific novelty lies in the combination of intellectual history, hermeneutics and phenomenology. The general idea of the article is based on the idea of interdisciplinarity. As a result, the limitations of philosophical methodology, difficulties in studying the modern era and the modern man are revealed, the views of philosophers and historians and the author's interpretations of modernity are presented, the key elements of the era that are of a debatable nature are identified.
Keywords: modernism; intellectual history; hermeneutics; phenomenology; rationalism; modernity; postmodernism.
Цитировать: Олешкова А.М. Методологическая проблема модерна: междисциплинарный аспект // KANT. – 2023. – №3(48). – С. 144-148. EDN: JISVPV. DOI: 10.24923/2222-243X.2023-48.24
Олешкова Анна Михайловна, кандидат исторических наук, доцент, Российский государственный профессионально-педагогический университет (филиал), Нижний Тагил
Цель исследования – проанализировать методологический уровень осмысления феномена «модерн» в междисциплинарной парадигме. В статье исследуется мировоззренческие и методологические основания дискурса модерна, рассматривается понятийная и хронологическая проблема его интерпретации. Научная новизна заключается в сочетании интеллектуальной истории, герменевтики и феноменологии. Общий замысел статьи построен на идее междисциплинарности. В результате выявлены ограничения философской методологии, сложности в изучении эпохи модерна и человека модерна, представлены взгляды философов и историков и авторские трактовки модерна, определены ключевые элементы эпохи, которые имеют дискуссионный характер.
Ключевые слова: модерн; интеллектуальная история; герменевтика; феноменология; рационализм; современность; постмодернизм.
УДК 101.1:316
5.7.7
Олешкова А.М.
Методологическая проблема модерна: междисциплинарный аспект
Стилистически и содержательно философский и исторический дискурсы по-разному репрезентируют социокультурные явления. Например, разными будут хронология и наполнение таких периодов, как «Средние века», «Возрождение», «Новейшее время», «современность», др. Однако в зависимости от выбранной парадигмы и методологии общим моментом является возможная реконструкция духа исследуемой эпохи, выявление основных мировоззренческих векторов времени, внутри которых действуют отдельные акторы и опосредующие им факторы.
Данная тема играет важную роль для осмысления ценностных ориентиров развития современного общества в контексте развития «культурных универсалий» [16, с. 255-270] и специфических черт, свойственных эпохе модерна., позволяя на основе теоретической рамки провести сопоставление отечественного и зарубежного опыта практического осмысления современной этики, на надисторическом уровне выявить мировоззренческие основания современности.
Перспективы и ограничения философской методологии
Интеллектуальная история понимается нами как ответвление постмодернистских теорий в современной гуманитаристике, увязывающих художественные, исторические, повествовательные, философские и ненаучные дискурсы в единое культурное пространство. Этот подход отказывает исторической реконструкции в возможности объективно раскрыть историческую реальность, которая, согласно Х. Уайту, отсутствует. С его точки зрения, история приближена к литературному дискурсу. Несмотря на то, что к середине 1990-х гг. зазвучали примирительные концепции, позволяющие уйти от крайностей лингвистических и объективистских взглядов, в центре внимания остается онтология текста и процедура деконструкции и метакритики, предполагающие «чтение-переживание» культурного текста [12]. При этом важно понимать, что акцент на первоисточниках в контексте эпохи не предполагает редукцию к эпохе.
Идеи Х. Уайта и Р. Рорти позволяют решать проблемы интерпретации исторической и философской историографии: понять эпоху через разговор «в эпохе». Так, Рорти предложил программу деконструкции философии. По сути, его взгляды – синтез аналитической философии, постмодернизма и прагматизма. Уже наследие Л. Витгенштейна (его поздние работы можно трактовать в терминах постмодернизма) свидетельствует о том, что любой текст нужно трактовать в рамках конвенциональных связей и контекстов. Мыслитель не может быть свободен от социокультурных условий конкретной эпохи и конъюнктуры профессиональной среды. Как и Ж. Деррида, Рорти считает, что не нужен единый центр для понимания истины или субъекта. Современный мир строится на идеях ацентризма. Философия нужна не как инструмент поиска истины, а как медиатор в многоголосии точек зрения, многообразия практик языкового общения [9]. Продуцирование идей является социально-обусловленным процессом.
Согласно Р. Рорти, в философии нужно искать не истину, а сосредоточиться на «коммуникации и разговоре», уметь видеть «генераторов новых описаний», коими являются и сами мыслители. С этих позиций философия, как и история, должны уйти с объективистских позиций и переориентироваться на «солидарность». Являясь философом метаментальности, Рорти пытается понять траектории развития философских идей, разобраться в специфике лингвистической и когнитивной культуры, в которой находится конкретный мыслитель. «Нормальный дискурс эпохи» сделать вневременным не представляется возможным. Образы и метафоры преобладают над суждениями и утверждениями. [11, с. 9]. С этих позиций, все тексты, которые мы берем для анализа модерна и модернизма, представляют собой отражение конкретной и особой «духовной ситуации времени» [18], и их следует учесть как фактор опосредующий и конституирующий социальные нормы рассматриваемого периода.
Рорти размышляет в контексте исторического номинализма (соответствующие эпистемологические аналоги со времен Средних веков постепенно проникли в философию, историю, социологию). Ракурс и специфика тем, обсуждаемых авторами соответствующей эпохи, релевантны самой эпохе. Если какие-то аспекты тем или сами темы кажутся нам странными, непонятными, слишком устаревшими или современными – они таковые только потому, что эти идеи были понятны так, прежде всего, самими авторами. «В моем понимании интеллектуальная история состоит из дескрипций того, о чем когда-то размышляли интеллектуалы, и их взаимоотношений со всем внешним миром, описаний, которые выводят за скобки вопрос, в рамках какого рода деятельности или дисциплины они делали это» [17]. С позиции Рорти, интерес к прошлому в истории философии, прежде всего, обусловлен не теоретическими, а экзистенциальными потребностями наших современников. Одна культурная онтология сдерживает другую. Историк замкнут современностью, и это надо учесть при анализе эпохи модерна вообще и позднего модерна, в частности, как периодах переходных, отразивших общество в движении.
В этой связи вспомогательное значение имеет феноменологический подход, в рамках которого познающий субъект трактуется как «чистый наблюдатель эпохи». Во-первых, необходимо отбросить все лишнее, не имеющее отношение к изучаемому вопросу. Во-вторых, следует описывать явление без искажений, то есть приближено к лингвистической картине мира «говорящего». В-третьих, интуитивное, непринужденное, дескриптивное описание должно связать элементы феноменов воедино. В этическом аспекте, например, это категории морали, этики, добра, зла и др. в контексте дискурса религиозного и атеистического экзистенциализма. В-четвертых, нужно мыслить и интерпретировать вещи (девиз «назад к вещам» обозначил основоположник феноменологии Э. Гуссерль [3, с. 9]) беспредпосылочно. Ацентризм постмодернизма балансируется поиском инвариантов феноменологии.
С позиции герменевтики, следует не только понять текст лучше, чем его понимал сам автор, но и учесть тот фактор, что автор, живший в определенную эпоху, в определенном обществе, воспринимает конкретно-исторические условия и отражает их в своем тексте, который в этой связи должен пониматься как со-бытие, в том смысле, что и автор, и нарратив, и экстралингвистические факторы в этой связи являются единым феноменом.
В данном случае нужно учесть ряд моментов. Понимать историческую эпоху в ее понятиях без учета авторских – как минимум сложно, отбрасывать авторские «пред-понятия» (указывающие на иной контекст), с точки зрения Х.-Г. Гадамера, не следует, только так «мнение текста» «обретет язык» » [2, с. 426 – 427]. Проникнуть в сущность общества, это значит, понять «переживания», «жизнь» – комплекс «ощущений, желаний, восприятий, представлений» [2, с. 5-6], вся совокупность которых может быть закрыта от рационального систематизирования, при этом важно учесть не столько отдельные положения текста, сколько общий замысел автора [5, с. 9].
Обозначенная методологическая основа позволяет учитывать понятие «археология знания», введенное М. Фуко в одноименной работе, и выходить на анализ дискурсивных практик акторов исторического процесса. Фуко использует понятие «дискурс». В этой связи «дискурс» – речь, «высказывание» – ее элемент. С методологической точки зрения, всю совокупность высказываний следует соотносить с общим «архивом» речи по теме. М. Фуко при выработке схемы анализа дискурса опирается на высказывания врачей и учитывает следующие пункты:
a) Необходимо выяснить следующее: «кто говорит? Кто в совокупности всех говорящих индивидов уполномочен использовать этот язык? Кто является его носителем? Кто использует его единичность, его авторитет, и от кого этот язык получает взамен если не свою гарантию, то, по крайней мере, свою презумпцию истинности? Каков статус индивидов, которые имеют, причем только они одни, регламентированное или традиционное, юридически определенное или спонтанно допускаемое право на подобный дискурс?»;
b) Учет институциональности местоположения, чтобы понять насколько легитимно высказывание;
с) Определить позицию субъекта через соотношение с другими объектами [15, с. 111-116].
В отношении обозначенной необходимости понимания «духа эпохи», введем в качестве методологического и мировоззренческого ориентира понятие «деконструкция» [4, с. 9]. Не являясь в строгом смысле методом или критикой, данная стратегия позволяет подвергнуть пересмотру как сам понятийный ряд, который описывает историческое время («модерн», «модернизм», «модернизация»), так и стереотипы, устойчивые оценки контекста, во многом, недоказуемые и неопровергаемые окончательно, в частности, вопросы специфики и универсальности цивилизационных и модернизационных особенностей России в контексте Запада, например, выраженные в диффузии и адаптации отдельных идей.
Таким образом, совокупность интеллектуальной истории, феноменологии, герменевтики позволяет создать эпистемологические условия для понимания различных граней феномена «модерн» и его производных.
Понятийная проблема
Термины «модерн» и «постмодерн» из области специализированного научного использования перешли в многочисленные контексты употребления, в том числе в публицистику и повседневную речь, а значит, можно констатировать, что произошла потеря их значения, содержание дефиниций в определенной степени утратило смысл. В этой связи нужно выделить некоторые проблемы, с которыми сталкивается исследователь, оперирующий данными категориями.
Во-первых, существует возможность как отождествления этих понятий, так и их разведения. Во-вторых, можно попытаться сформулировать определение более четко, «привязав» каждое из явлений к определенной трактовке: модернизм может подразумевать стиль философствования, модерн – историческую ситуацию [13, с. 56-57]. Следовательно, в нашем случае первое явление мы можем найти в философско-этических первоисточниках, в которых субъективно отражено восприятие действительности конкретным мыслителем. Второе явление представляет собой определенный этап в развитии общества (или крупнее – цивилизации).
В-третьих, существует проблема определения времени существования данных явлений. В частности, относительно модерна нет единой точки зрения в вопросе о его начале и завершения. Как следствие, под вопрос может быть поставлен и следующий период – постмодерн, который может быть понят, как «составная часть» модерна [7, с. 27].
Существует множество трактовок хронологических рамок модерна. Однако все исследователи сходятся на сущностном феномене этого явления – современности. Приведем пример периодизации, отразившей этапы становления современности в мировом срезе.
I период: конец XVIII в. – начало ХХ в.;
II период: начало ХХ в. –70-е годы ХХ в.;
III период: 70-80-е годы ХХ в. – начало XXI в. [10, с. 8]
Несмотря на «кризисы» и «отклонения», представляется, что Россия претерпевала модернизационные трансформации, схожие с западными [6]. В целом, пик общества модерна, воплотивший ключевые черты эпохи, ее квинтэссенцию – рубеж XIX – XX вв. Опять же в категориях стиля (модерн и модернизм как синонимы), уточняя время существования модерна, можно говорить о конце 80-х гг. XIX в. – 10-х XX в. [14, с. 24]. Ближе к середине XX в. следует констатировать наступление «позднего модерна», обусловившего эпоху постмодерна. В этой связи, прежде всего с точки зрения искусства, модерн считается непродолжительным периодом, а модернизм – занимает практически век и завершается 60-70 гг. XX в. постмодернизмом [1, с. 264]. Один из важных критериев, позволяющих отличить один тип общества от другого – отношение к будущему. Если в обществе модерна еще есть образы будущего, то постмодернизм – не формулирует отношения к следующему этапу в развитии человечества [8, с. 19], или как минимум, делает это нечетко: представляя сценарий с открытым финалом.
В-четвертых, если, с одной стороны, постмодернизм можно понимать как часть модерна, то, с другой стороны, начиная с христианской эры, для разных эпох было характерным обозначать себя как представителей модерна, в сравнении с прошлыми периодами. Наиболее распространенной представляется отождествление модерна с эпохами Нового и Новейшего времени, с учетом различных «редакций» теорий модернизации, подразумевающих многообразие существующих «современностей». В-пятых, возникает сразу несколько трудностей относительно определений как модернизма, так и постмодернизма, поскольку следует учитывать тематические и стилистические особенности источника, а не только время его возникновения. Временной фактор может не являться ключевым, ведь, например, к постмодернистским мыслителям можно отнести таких отечественных деятелей культуры, как А. Белый, В. Хлебников, С. Эйзенштейн, предвосхитивших своим творчеством будущие каноны в искусстве и жизни, с учетом концепции «жизнетворчества».
Таким образом, сохраняются авторские вариации в трактовках «модерна» и его производных. Как следствие, отсутствует единство во взглядах на такие важные признаки эпохи модерна, как рациональность, секуляризация, эмансипация. Представляется, что противоречивое отношение к первому элементу (отношение к разуму, выраженное на двух уровнях: поиск рациональных оснований мироздания – в модернизме, характерном для интеллектуальной традиции, философского и литературного дискурсов; и в истории повседневности – в обществе модерна, модели поведения, характерные для человека модерна – преобладание прагматических ориентиров в повседневности, рутине, что является общей характеристикой человека эпохи, с учетом разделения культуры на элитарную и массовую) может быть особым индикатором общества модерна, сложного и противоречивого в своем основании. Не случайно для характеристики противоречивых моделей поведения человека модерна используются противоречивые теории.
Как следствие, следует констатировать разнообразие производных и однокоренных терминов, связанных с феноменом «модерн». Существует тематическая и хронологическая сложность определения «модерна» и «модернизма». Обозначенные векторы в оценках и методологии исследования модерна на уровне философии (социальной, исторической) помогут лучше понять мировоззрение человека эпохи модерна. И философские, и этико-религиозные основания темы, сформировавшиеся в эпоху Нового и Новейшего времени в философском и литературном дискурсах, симптоматичны для эпохи модерна.
Литература:
1. Бранская Е.В., Панфилова М.И. Модерн, модернизм, постмодернизм (к определению понятий) // Культурология. - 2015. - №3. - С. 264–266.
2. Гадамер Х.-Г. истина и метод. Основы философской герменевтики. Пер.с нем. Общая ред.и вступ.ст. Б.Н. Бессонова. – М.: Прогресс, 1988. – 637 с.
3. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. - М., 2009. – 489 с.
4. Деррида Ж. О граматологии. О грамматологии. – М.: Ad Marginem, 2000. – 511 с.
5. Дильтей В. Собр. соч. в 6-ти т. - Т. IV. Герменевтика и теория литературы / под общ. ред. А.В. Михайлова и Н.С. Плотникова; пер. с нем. под ред. В.В. Бибихина и Н.С. Плотникова. – М.: Дом Интеллектуальной книги, 2001. – 531 с.
6. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII—начало XX в.): в 2 т. - 3-е изд., испр., доп. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - – Т. 1. – xl, 548 с. ; Т. 2. – 583 с.
7. Лиотар Ж.-Ф. Постмодерн в изложении для детей: Письма: 1982-1985. – М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2008. – 145 с.
8. Новикова Н. Л., Тремаскина И. В. Модернизм и постмодернизм: к проблеме соотношения // Вестник Томского государственного университета. - 2011. - №2. - С. 19–25.
9. Писарчик Л.Ю.Р. Рорти о природе философского знания и научной рациональности // Cyberleninka [Электронный ресурс]. Режим доступа:: https://cyberleninka.ru/article/n/r-rorti-o-prirode-filosofskogo-znaniya-i-nauchnoy-ratsionalnosti (дата обращения 22.08.2023).
10. Полякова Н.Л. Место современных обществ в общей системе обществ модерна // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. - 2006. - №2. - С. 5–31.
11. Рорти Р. Философия и зеркало природы. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. – 96 с.
12. Русакова О.Ф. Методологические стратегии в современных исторических исследованиях: школа «анналов» и «новая интеллектуальная история» // Cyberleninka [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/metodologicheskie-strategii-v-sovremennyh-istoricheskih-issledovaniyah-shkola-annalov-i-novaya-intellektualnaya-istoriya (дата обращения 22.08.2023).
13. Семашко И.М. «Модерн» / «Постмодерн»: История контроверзы в работах Юргена Хабермаса и Жана-Франсуа Лиотара // Вестник ВолГУ. Серия 9. Вып. 8. - Ч. 1. - 2010. - С. 56–64.
14. Скворцова И.А. Стиль модерн как комплексное явление в русской музыке рубежа XIX–XX веков // Журнал Общества теории музыки. – 2014. - №7. - С. 23–37.
15. Фуко М. Археология знания / пер. с фр. М.Б. Раковой, А.Ю. Серебрянниковой; вступ. ст. А.С. Колесникова. - Изд. 2-е, испр. – СПб.: Гуманитарная Академия, 2012. – 416 с. (Серия «Ars Pura. Французская коллекция»).
16. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / пер. с польск. С. М. Червонной. – М.: Логос, 2005. – 664 с.
17. Юлина Н.С. Ричард Рорти: разговор «через эпохи», «в эпохе» и историография философии // Cyberleninka [Электронный ресурс]. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/richard-rorti-razgovor-cherez-epohi-v-epohe-i-istoriografiya-filosofii?ysclid=llno4g1b3v316823897 (дата обращения 1.02.2018).
18. Ясперс К. Духовная ситуация времени. – М.: АСТ, Neoclassic. 2000, – 288 c.
