CC BY
136
УДК 159.9.019+159.9.07
Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2015. Вып. 2
И. В. Усольцева
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА КОМПЛЕКСНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ТЕОРИИ Б. Г. АНАНЬЕВА И ПРОБЛЕМА МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ НАУКЕ
В статье анализируются представления о природе междисциплинарности, ее формах и рисках, содержащиеся в ключевой работе Б. Г. Ананьева «Человек как предмет познания» (1969). Показано, что многие проблемы реализации междисциплинарных исследований, выделенные Б. Г. Ананьевым, сохраняют свою актуальность и в настоящее время в сфере воспитания и социализации. Намечаются подходы к дальнейшему анализу творчества Б. Г. Ананьева в связи с проблемами междисциплинарных исследований в современной психолого-педагогической науке. Библиогр. 8 назв.
Ключевые слова: методология психологии, человекознание, комплексные исследования, научные воззрения Б. Г. Ананьева, междисциплинарность, междисциплинарные исследования, воспитание, социализация.
I. V. Usoltseva
THE METHODOLOGICAL BASIS OF COMPREHENSIVE STUDIES IN B. G. ANANIEV'S THEORY AND THE PROBLEM OF INTERDISCIPLINARY RESEARCH IN MODERN SCIENCE OF EDUCATION
The article focuses on the scientific beliefs about the nature of interdisciplinary, its forms and risks presented in the key work by B. G. Ananiev "Man as a subject of knowledge" (1969). Author shows that many problems of implementation of interdisciplinary studies, selected by B. G.Ananiev, are relevant in the present time in the field of education and socialization. Many risks of interdisciplinary studies on which the famous scientist focused are still visible in the research of upbringing in present days. The author outli^s approaches for further analysis in the field of studying B. G. Ananiev's scientific work in connection with problems of interdisciplinary research in modern science of education. Refs 8.
Keywords: methodology of psychology, comprehensive research, B. G. Ananiev's scientific work, interdisciplinary, interdisciplinary studies, upbringing, socialization.
Междисциплинарные исследования представляются одним из ответов сегодняшней науки на вызовы нашего времени — глобализацию геополитического пространства, технологизацию и информатизацию современного мира, трансформацию понимания природы человека и его места и роли в обществе. Ученые стоят перед необходимостью формирования новой научной картины мира, которая была бы более интегрированной, комплексной, целостной и способной дать ответы на актуальные вопросы современности.
Исследованию проблемы междисциплинарности сегодня посвящено значительное число научных работ. Различные аспекты междисциплинарности рассмотрены в трудах философов (В. Л. Васюкова, И. Т. Касавина, Е. Н. Князевой, А. В. Крушанова, С. П. Курдюмова, Ю. А. Муравьева, В. Н. Поруса, В. С. Степина, Г. Хакена и др.), педагогов (Е. В. Бережновой, Н. А. Вершининой, В. И. Загвязинского, В. В. Краевского,
Усольцева Инесса Владимировна — кандидат психологических наук, доцент, Институт изучения детства, семьи и воспитания Российской академии образования, Российская Федерация, 105062, Москва, ул. Макаренко, 5/16; [email protected]
Usoltseva Inessa V. — Ph.D. of psychological sciences, Associate Professor, Institute of family and upbringing of the Russian Academy of education, 5/16, ul. Makarenko, Moscow, 105062, Russian Federation; [email protected]
54
Г. Н. Филонова и др.), психологов (А. Л. Журавлева, В. П. Зинченко, Т. В. Корниловой, В. А. Мазилова, Б. Г. Мещерякова, Т. Д. Марцинковской, А. В. Юревича и др.).
В области психолого-педагогического знания необходимость всестороннего осмысления междисциплинарности и разработка хотя бы в первом приближении ее теоретико-методологических основ обусловлена целым рядом противоречий:
— между потребностью современного общества в междисциплинарном, интегрированном знании о человеке и дисциплинарным сепаратизмом исследователей, изучающих человека;
— между уровнем исследовательской практики и уровнем ее теоретического осмысления с учетом неклассического понимания научного знания, его структуры и функций в обществе;
— между методологическими установками исследователей, представляющих разные научные дисциплины, и необходимостью получения интегрированного знания о человеке и социуме;
— между необходимостью построения непротиворечивой, целостной, междисциплинарной программы подготовки исследователей и практиков, формирующей их умения работать в команде и создавать интегрированный результат, и узкодисциплинарной программой подготовки бакалавров и магистров.
Проблема междисциплинарности не является открытием последних десятилетий. Многие крупные исследователи прошлого века понимали, что за дифференциацией наук неизбежно должна следовать их интеграция. Изучение взглядов выдающихся ученых прошлого на природу, структуру, принципы междисциплинарного взаимодействия способно дать импульс как к новым исследованиям в этой области, так и лучшему пониманию сегодняшнего состояния науки, в становление которой они внесли свой существенный вклад.
Вышесказанное можно с полным правом отнести к работам Бориса Герасимовича Ананьева (1907-1972) — выдающегося отечественного психолога, основателя Ленинградской (Петербургской) психологической школы.
Широкому кругу отечественных психологов имя Б. Г. Ананьева известно прежде всего благодаря широкомасштабным комплексным психологическим исследованиям, проведенным под его руководством на факультете психологии Ленинградского университета и в Институте комплексных социальных исследований (причем обе эти структуры были созданы при его непосредственном участии). Несмотря на достаточно широкий спектр предметов и объектов таких исследований (школьники, рабочие, операторы и т. д.), их системообразующей характеристикой выступает комплексность, что нашло отражение в научной литературе: в школе Ананьева даже введена особая аббревиатура — КИ (комплексные исследования) [1, с. 15].
«Феноменология комплексных исследований, — анализируя научное наследие Б. Г. Ананьева, пишет известный историк психологии Н. А. Логинова, — в принципе совпадала с феноменологией всей психологической реальности — психофизиологические функции (вместе с тем мозговые механизмы функционирования и развития психики), психические процессы, состояния и свойства, а также общие характеристики индивидуального сознания (рефлексия, внутренний мир), общности, в которых существует и развивается вся полисистема "человек"» [2].
Важнейшей частью научных оснований этой работы были размышления Б. Г. Ананьева о природе и функциях междисциплинарных исследований человека, которые нашли свое отражение в его фундаментальном труде «Человек как предмет
55
познания», изданном в 1969 г. Размышления над проблемами междисциплинарности в связи с постановкой задач исторической психологии мы можем найти уже в ранней работе Б. Г. Ананьева «О некоторых вопросах марксистско-ленинской реконструкции психологии» (1931): «Социология, лингвистика, этнология, антропология в этом отношении представляют для историка психологии значительный интерес, поскольку наряду с биологией, зоологией, генетикой в них черпается содержание одной из основных проблем науки — отношение биологического и социального» (цит. по: [3, с. 60]). В своем фундаментальном труде, написанном спустя более 30 лет, Б. Г. Ананьев более систематично излагает свои взгляды на природу, формы и риски междисциплинарных исследований.
Его идеи в области интеграции наук были, как модно сейчас говорить, в мейн-стриме мировой науки того времени: «чем больше научное познание проникает в общие законы бытия, тем явственнее вырисовывается картина единства материального мира и умножается число смежных наук» [4, с. 6].
Следует особо отметить, что еще на заре информационной эпохи — в 1969 г., когда даже слово «компьютер» не было распространено (сам Б. Г. Ананьев говорит об «электронных вычислительных машинах» [4, с. 7]), для Бориса Герасимовича была очевидна взаимосвязь между гуманитарными и техническими науками: «Вслед за трудом (автоматизация производства) и общением (средства коммуникации) техника вплотную подошла к познанию, усиливая, таким образом, самые важные сущностные силы человека как субъекта труда, общения и познания. Образование этих новых связей между техническими и антропологическими науками — весьма примечательное явление современности» [4, с. 6]. И хотя для самого Б. Г. Ананьева эта связь выражается прежде всего в целенаправленном изучении и учете проблем человеческого фактора в процессах производства и управления, именно в 1970-1980-е годы в различных государствах возникли советы по социальной оценке техники и последствий научно-технического прогресса [5].
В 1966 г. в Москве прошел XVIII Международный психологический конгресс, на котором с лекцией «Психология, междисциплинарные связи и система наук» выступил Ж. Пиаже, труды которого по эпистемологии часто называют основополагающими для исследования феномена междисциплинарности. Б. Г. Ананьев положительно оценивает взгляды Ж. Пиаже на центральное место психологии среди других наук. Нам же представляется, что эта идея является отражением иерархической структуры общества и сопряженной с ней иерархической структуры общественного сознания, выросших из религиозного мировосприятия и мировоззрения предыдущих веков. Преодоление этой иерархичности во всех сферах науки происходило в течение всего ХХ в. и нашло отражение в смене представлений о возможностях детерминации явлений, в осознании границ нашей объективности в познании мира и человека и т. д., что зафиксировано в концепциях «постнормативной науки».
Можно выделить несколько ключевых аспектов в рассмотрении Б. Г. Ананьевым проблемы междисциплинарных связей.
Первый аспект — это осмысление Б. Г. Ананьевым современного ему уровня развития научного знания и перспектив его дальнейшего развития. Ученый прозорливо отмечал как новую тенденцию в развитии науки объединение наук, связанное с новой позицией человека во всех социальных сферах — производстве, образовании, общественной жизни. Одной из важных особенностей развития современной
56
науки, писал он, «является превращение проблемы человека в общую проблему всей науки в целом, всех ее разделов, включая точные и технические науки» [4, с. 5]. Б. Г. Ананьев называл эту тенденцию антропологизацией, и его несомненной заслугой является понимание того, что не только гуманитарные науки математизируются и формализуются, но и точные и технические науки получают новый импульс к развитию, включая человека в предмет своего исследования. Тем самым, по мнению ученого, формируется единое теоретическое поле человекознания.
Особое внимание Б. Г. Ананьев уделяет проблеме объединения наук, которые приходят к своей исторически обусловленной «смежности», отражающей процессы «объединения различных наук, аспектов и методов исследования человека в различные комплексные системы» [4, с. 5] для решения познавательных задач в одной исследовательской области. «"Смежность", — писал он, — представляет собой своего рода преобразование прикладных функций одной науки по отношению к другой. Такое преобразование, сохраняя и совершенствуя в определенной мере эти функции, вместе с тем открывает для науки новую область познания» [4, с. 6].
Отмечая в то же время тенденцию к дифференциации наук, Б. Г. Ананьев делает вывод, что и это направление развития науки играет положительную роль в формировании общей теории развития человека, поскольку «комплексное изучение природы человека располагает сводом знаний, накопленных каждой из этих дисциплин» [4, с. 9]. Процесс дифференциации наук, связанный с прогрессом аналитических методов исследования, в области человекознания «теснейшим образом переплетается с синтетическими подходами к реальным целостным, или сложным, видам человеческой деятельности. Поэтому специализация знания в этой области чаще всего сочетается с комплексным объединением отдельных частных учений в общую теорию того или иного образования, свойства или вида человеческой деятельности [4, с. 11].
Второй аспект проблемы междисциплинарности в работе Б. Г. Ананьева — это осмысление результатов такой «смежности» наук. «...При комплексном изучении человека как индивида нельзя ограничиться суммированием сводных данных, взятых из каждой дисциплины порознь. Основная и самая сложная задача — обнаружить взаимосвязи между первичными природными свойствами» [4, с. 9].
Результаты указанного дифференцированно-объединенного сопряжения наук, их антропологизации Б. Г. Ананьев видит в формировании и развитии общей теории человекознания. Ее основу, по мысли ученого, составляет общая теория развития, основанная на познании «взаимосвязи между первичными природными свойствами», которые выступают «отдельными характеристиками этого (человеческого. — И. X) развития» [4, с. 9, 19].
Таким образом, для Б. Г. Ананьева именно антропологизация наук ведет к получению интегрированного, подлинно междисциплинарного знания о развитии человека. Результаты такой интеграции сказываются, по Б. Г. Ананьеву, на разных уровнях: на операциональном (обогащение предметов исследования «смежных» наук), на системном (развитие всей системы научного знания) и на прикладном («педагогические приложения наук»).
Особенно интересными для понимания междисциплинарности в контексте современного психолого-педагогического знания являются идеи Б. Г. Ананьева о «педагогическом приложении» психологии, физиологии и других наук о человеке [4, с. 23] — третий аспект рассмотрения проблемы междисциплинарности. «Не
57
только наука, но и практика испытывает потребность в единой теории человекозна-ния, в сближении и интеграции всех средств познания человека и руководства его развитием», — пишет ученый [4, с. 12]. «Исследования разнородных взаимосвязей между первичными природными свойствами открывают пути для управления ими в процессе воспитания, лечения и охраны здоровья человека, а также в целях обеспечения необходимой структуры потребления в системах массового обслуживания населения» [4, с. 9].
Эту тенденцию Б. Г. Ананьев описывает не только как расширение практического использования данных науки, но и наоборот — как изменение самой науки, которая шире включается в решение острых социальных, экономических и общественных задач. Это особенно верно для педагогики: «С превращением человекозна-ния в одну из генеральных проблем всей современной науки и расширением фронта его педагогических приложений создается новая ситуация развития и для самой педагогики, весьма благоприятствующая ее прогрессу и повышению практической эффективности» [4, с. 25].
Усиление интереса исследователей, государственных деятелей, общественности к проблемам воспитания в современном российском обществе делает особенно актуальными идеи Б. Г. Ананьева о влиянии процессов интеграции наук на нашу способность понимать процессы воспитания и управлять ими.
Необходимость осмысления природы междисциплинарных исследований воспитания и социализации подрастающих поколений обостряется тем, что теоретической реконструкцией реальных процессов, обозначаемых как воспитание и социализация, занимается значительное число наук: педагогика, психология, философия, социология, культурология и другие науки об образовании. Анализируя научные работы в этой области, можно отметить противоречивость методологических установок исследователей, конфликт интерпретаций этих явлений на теоретическом уровне, заимствования на методическом и процессуальном уровнях исследования. Это приводит к тому, что в современных науках накапливаются данные о воспитании и социализации, реализуются разные варианты их категоризации на основе разноуровневых акцидентальных характеристик, но отсутствует основа для классификации на основе их сущностных, субстанциональных свойств.
Крайне медленно идёт и развитие категориального аппарата междисциплинарных исследований, поскольку заимствования происходят как бы по «горизонтали»: из одной научной дисциплины в другую мигрируют схемы исследования, научные понятия, что приводит к появлению «новой» реальности теоретических конструктов. Тем самым утрачивается понимание связи «воспитания» и «социализации» с жизнью ребенка и теми объективно существующими процессами в обществе, которые их детерминируют.
Такая ситуация на уровне методологии и теории исследования воспитания и социализации находит свое закономерное продолжение на уровне практики. Заимствование понятий, конструктов, нечеткость критериев научной истины в этой области, дублирование способов получения такой истины приводят к тому, что теория отстает от практики и не может предложить новых способов преобразования реальности на основе теоретических конструктов, зародившихся в классической науке.
Как пишет Г. Н. Филонов, «только поисковые междисциплинарные исследования в сочетании с инновационными достижениями практики воспитания позволяют на
58
концептуально-методологическом и полифункциональном уровнях обогатить методы и средства познания сущностных и деятельностных компонентов воспитательного процесса за счет построения вариативных полиотраслевых проектов, которые требуют покомпонентного применения совокупности методов и средств педагогики, социологии, психологии, политологии и других наук» [6, с. 5].
Перечисленные причины обусловливают значимость теоретических положений и прикладных разработок Б. Г. Ананьева в области воспитания, требующих, впрочем, отдельного углубленного анализа.
Мы же обратимся к четвертому аспекту рассмотрения междисциплинарности в работе Б. Г. Ананьева — трудностям и рискам развития междисциплинарных связей между науками.
Среди первых трудностей междисциплинарного исследования он называет проблему простого суммирования данных разных наук: «.При комплексном изучении человека как индивида нельзя ограничиться суммированием сводных данных, взятых из каждой дисциплины порознь» [4, с. 9].
Мы уже видели, что устранению этой трудности, по Б. Г. Ананьеву, должно служить построение общей теории человеческого развития, хотя конкретные пути и формы построения такой теории на основе использования данных различных наук он детально не рассматривал. Мы встречаем только тезис о том, что «философское обобщение разнородных научных знаний о взаимосвязях общественного и индивидуального развития человека является одним из важнейших путей построения общей теории человекознания» [4, с. 19].
Указание на философское обобщение отражает характерную для того времени ориентацию на философию как основу для интеграции разных наук. Как мы уже говорили выше, иерархические взаимоотношения между научными дисциплинами (где первое, главное место всегда занято одной наукой — будь то философия или психология) отражают тот уровень развития общественного сознания в целом и научного самосознания в частности, для которого характерны существенная роль религиозных представлений и наличие Абсолюта в виде Бога или абстрактно-философской категории. Не лишним будет заметить, что в то время, когда жил Б. Г. Ананьев, к этому познавательному императиву добавлялся и императив политический.
В настоящее время философы науки и эпистемологии признают, что методологические установки исследователей, возникшие в рамках их конкретных дисциплин, в большей мере определяют научное исследование на всех его этапах (от постановки исследовательской задачи до оформления научных результатов), чем общефилософские принципы и категории. «Неклассическая теория познания, — пишет И. Т. Ка-савин, — более не исходит из общефилософских положений, привлекая затем для своего обоснования "данные наук". Процесс переворачивается. Идеи и образы заимствуются в конкретных науках и лишь затем подвергаются философской проверке» [7, с. 64]. Поэтому на современном этапе развития науки философское обобщение научных данных о человеке оказывается недостаточным.
Другая опасность, касающаяся развития междисциплинарных связей, согласно Б. Г. Ананьеву, состоит в том, что «поток крайне разнородной научной информации уже сейчас превышает возможность ее своевременной переработки; некоторые из педагогических приложений гипертрофируются и противопоставляются самой педагогике, претендуя на собственную теорию воспитания; возрастает дробность
59
подходов к воспитанию и обучению, обусловленная прогрессирующей дифференциацией отдельных наук о человеке» [4, с. 25].
Эти слова Б. Г. Ананьева сохраняют всю свою актуальность в наши дни, когда к процессам дифференциации наук (сопровождающимся расширением терминологической сетки исследований) добавляются процессы сепарации между наукой (теоретическим знанием) и практикой.
С изменением социально-экономической структуры общества, прогрессом науки и техники закономерно изменились функции и ценностный «вес» научного знания, что особенно очевидно в трансформации взаимоотношений между фундаментальным и прикладным знанием. Раньше научное знание было элитарным, оно принадлежало «избранным» — профессионалам, ученым, за которыми общество имплицитно признавало право на преобразование реальности на основе их знаний, уровня образования и интеллектуального развития, профессионального опыта. Такому знанию (и частично — носителю этого знания) имплицитно приписывалось качество уникальности. Неграмотность основной массы населения, недоступность (в том числе и по финансовым причинам) образования, книг, журналов делали слой людей, обладающих научными знаниями и специальными способами познания, достаточно небольшим.
Распространение грамотности, доступность для большинства людей среднего и высшего образования, выстраиваемого в соответствии с логикой научных дисциплин, расширили круг людей, способных понимать язык науки, применять специфические для научного познания способы и приемы мышления. Усложнение средств производства, появление техники, доступной практически каждому человеку, сделали задачу овладения знаниями, имеющими в своей основе результаты научных исследований, личностно значимой для большинства современных людей. Изменение статуса учителя наглядно отражает эту тенденцию к утрате научных (говоря шире — профессиональных) знаний, черт уникальности и элитарности.
Вследствие этого в современном мире научное знание становится массовым (доступным любому человеку), утрачивает свойство уникальности и приобретает в качестве основополагающего свойство алгоритмизированности, которое имеет в качестве одной из своих основ характеристику воспроизводимости результатов эксперимента (достоверного научного знания) другими исследователями, в других условиях и т. д. Вместе с тем развитие информационных технологий придает характеристике воспроизводимости новое измерение — ведь алгоритм, берущий начало от компьютерной программы, есть не только повторение конечного набора операций в заданной последовательности, но еще и возможность каждого воспользоваться этим набором.
Алгоритмизированность и воспроизводимость любым пользователем — атрибуты любого технического устройства — выражаются и в понятии технологии как особого качества научного знания. Эта тенденция находит свое отражение в педагогике (появление обучающих технологий, воспитательных технологий и как теоретических понятий, и как особых антропопрактик (В. И. Слободчиков)) и в психологии (психодиагностические технологии, психотехника и т. д.).
Такому новому статусу научного знания должно соответствовать и новое знание о реальности, закрепленной в понятиях «воспитание» и «социализация». В противном случае взаимодействие фундаментальных и прикладных исследований станет со временем и вовсе невозможным, что приведет к закреплению в теории и практике двух отдельных, непересекающихся областей: области научного знания
60
в классическом, позитивистском смысле и области технологического, практико-ори-ентированного знания.
Как же можно преодолеть эту опасность возрастания потока информации? (Заметим в скобках, как провидчески Б. Г. Ананьев использует именно слово «информация» в данном контексте. В нашу информационную эпоху оппозиция «информация — знание» становится особенно актуальной.) По мнению ученого, «преодолеть такие тенденции можно лишь путем строгого отбора, организации и интеграции педагогических приложений разных наук в системе самой педагогики, путем последовательного развития ее марксистско-ленинских философских основ» [4, с. 27].
Мы принципиально не внесли купюр в приводимую выше цитату. Опора на марксистско-ленинскую философию, с нашей точки зрения, не делает работы и научные идеи Б. Г. Ананьева менее значимыми. Наоборот: мы видим, что теоретические построения ученого имеют под собой ценностно-смысловые основания. Как разительно это отличается от методологического и мировоззренческого эклектизма в сегодняшних диссертационных исследованиях [8, с. 6] — не менее выразительной формы социального приспособленчества современных ученых.
В работе Б. Г. Ананьева мы встречаем указание и на еще одну сложность, связанную с формированием интегрированного научного знания. Критикуя предложенное Дж. Гиллином понимание междисциплинарных связей, Б. Г. Ананьев справедливо указывает на следующую опасность: «междисциплинарные связи в таком толковании ограничиваются утилитарными задачами взаимосогласования, устранения дублирования, заимствования идей и т. д. с помощью интегрированной социальной науки», которая оказывается сведена «к общим началам и направлениям (конвергенции) трех наук: антропологии, психологии и социологии» [4, с. 27]. Для Б. Г. Ананьева же принципиальным оказывается процесс «становления современной системы человекознания с множеством междисциплинарных связей» [4, с. 37].
В заключение хочется еще раз отметить высокий уровень прогностичности утверждений ученого, касающихся воспитания: современные исследования в области воспитания строятся с учетом данных многих наук, междисциплинарные связи между которыми действительно носят множественный и взаимный характер.
Вместе с тем нам представляется излишне оптимистичным тезис Б. Г. Ананьева об антропологизации всех наук, результатом чего должна выступить система чело-векознания. Эта идея опережала свое время в 1969 г., и в 2015 г. она, с нашей точки зрения, по-прежнему остается только перспективой в развитии науки. Хотя предметное поле различных наук обогатилось включением человека в фокус исследования, до полной антропологизации науки в результате интегративных процессов внутри нее, на наш взгляд, еще далеко.
Основой такой интеграции является близость предметов исследований, а в их предельной логической завершенности — человек, что нашло выражение в концептуальных положениях Б. Г. Ананьева, но также и общность методологических и мировоззренческих установок исследователей, представляющих разные науки. Вопрос о предпосылках междисциплинарных исследований в области воспитания пока, на наш взгляд, недостаточно изучен. Не нашел он своего четкого освещения и в работах Б. Г. Ананьева и его учеников.
Кроме того, в работах Б. Г. Ананьева, как нам представляется, интеграции научного знания приписывается излишне позитивный смысл. Между тем противоречие,
61
несовпадение выступает одним из сущностных механизмов развития, в том числе науки и практики. Если противоречий между различными научными дисциплинами, между наукой и практикой не будет, что выступит катализатором научных поисков?
Несмотря на эти замечания, мы полагаем, что научное наследие Б. Г. Ананьева по проблеме междисциплинарности имеет огромное значение для современной науки и практики в области образования и требует более детальных историко-психо-логических и науковедческих исследований.
Литература
1. Логинова Н. А. Антропологическая психология развития в петербургской психологической школе // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2008. № 4. С. 15-22.
2. Логинова Н. А. Психологическая наука — дело всей жизни Бориса Герасимовича Ананьева // Журнал С.-Петерб. ун-та. 2007. № 14 (3762). URL: http://www.spbumag.nw.ru/2007/14/4.shtml (дата обращения: 18.08.2014).
3. Мазилов В. А. Б. Г. Ананьев и методологические вопросы психологии // Методология и история психологии. 2008. Т. 3, вып. 4. С. 59-69.
4. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. СПб.: Питер, 2001. 288 с.
5. Горохов В. Г. Проблемы междисциплинарной оценки научно-технического развития // Вопр. государств. и муницип. управления. 2007. Т. II, № 2-3. С. 191-214.
6. Филонов Г. Н. Междисциплинарное исследование процесса воспитания // Педагогика. 2010. № 9. С. 3-9.
7. Касавин И. Т. Междисциплинарное исследование: к понятию и типологии // Вопросы философии. 2010. № 4. С. 61-73.
8. Усольцева И. В. Предисловие редактора сборника // Актуальные социально-психологические проблемы современного воспитания: сб. научн. ст. / под ред. И. В. Усольцевой. М.: Изд-во Института семьи и воспитания РАО, 2011. С. 4-7.
Статья поступила в редакцию 4 декабря 2014 г.
62
