CC BY
0
Научная статья УДК 37
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-2-253-258 EDN: https://elibrary.ru/zxajvu NIION: 2015-0066-2/24-989 MOSURED: 77/27-011-2024-02-188
Методологическая модель историко-философского эксперимента
Владимир Валерьевич Плотников1, Виталий Михайлович Палий2, Сергей Юрьевич Просветов3
1,2 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия
3 Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия
Аннотация. Статья посвящена вопросу о возможности проведения историко-философского эксперимента в современном философском дискурсе. Предпосылками настоящей публикации являются интенции к методологическому осмыслению классической философии в практике постмодернизма. В исследовании не только подводятся теоретические основания как таковой возможности, но и выстраивается конкретная парадигма такого рода исследования на примере философии Платона. Методологически, авторская позиция солидарна с постмодернистами (Ж. Деррида, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ю. Кристева), для которых исследование истории философии возможно экспериментально, деконструкти-вистски, с использованием возможностей современного языка и понятийного аппарата. Ключевыми понятиями публикации являются: «концептуальный персонаж», «метафизический персонаж» и «связь между концептуальным и метафизическим персонажами». Экспериментальная программа историко-философского исследования стоит на позициях историко-философского конструктивизма, согласно которому взаимодействие теоретической философии с историко-философской наукой должно быть плодотворным, т. е. прагматичным. Через построение программы конкретного экспериментального исследования авторами демонстрируется, что история философии способна использовать познавательные установки конкретного философского направления для раскрытия новых сторон процесса развития философской мысли.
Ключевые слова: методология, эксперимент в философии, программа эксперимента, история философии, постмодернизм, философия Платона, концептуальный персонаж
Для цитирования: Плотников В. В., Палий В. М., Просветов С. Ю. Методологическая модель историко-философского эксперимента // Вестник экономической безопасности. 2024. № 2. С. 253-258. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-2-253-258. EDN: ZXAJVU.
Original article
Methodological model of historical and philosophical experiment
Vladimir V. Plotnikov1, Vitaly M. Paliy2, Sergey Yu. Prosvetov3
12 Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after VYa. Kikot', Moscow, Russia
3 Kuban State University, Krasnodar, Russia
Abstract. The article is devoted to the question of the possibility of conducting a historical and philosophical experiment in modern philosophical discourse. The prerequisites for this publication are the intentions for the methodological understanding of classical philosophy in the practice of postmodernism. The study not only sums up the theoretical foundations of the possibility as such, but also builds a specific paradigm for this kind of research on the example of Plato's philosophy. Methodologically, the author's position is in solidarity with postmodernists (J. Derrida, J. Deleuze, F. Guattari, Y. Kristeva), for whom the study of the history of philosophy is possible experimentally, deconstructivist, using the possibilities of modern language and conceptual apparatus. The key concepts of the publication are: «conceptual character», «metaphysical character» and «connection between conceptual and metaphysical characters». The experimental program of historical and philosophical research is based on the positions of historical and philosophical constructivism, according to which the interaction of theoretical philosophy with historical and philosophical science should be fruitful, i. e. pragmatic. Through the construction of a program for a specific experimental study, the authors demonstrate that the history of philosophy is able to use the cognitive attitudes of a particular philosophical direction to reveal new aspects of the process of development of philosophical thought.
Keywords: methodology, experiment in philosophy, program of the experiment, history of philosophy, postmodernism, Plato's philosophy, conceptual character
For citation: Plotnikov V V., Paliy V. M., Prosvetov S. Yu. Methodological model of historical and philosophical experiment. Bulletin of economic security. 2024;(2):253-8. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-2-253-258. EDN: ZXAJVU.
© Плотников В. В., Палий В. М., Просветов С. Ю., 2024
Актуальность вопроса создания методологической модели проведения конкретного историко-философского эксперимента в некоторой степени была обоснована в классической философии Сократа и Платона, что не мешает его актуализации в современной философии. Конструктивная природа истории философии, возможность создания различных видов изучаемых ею предметов, а также наличие разнообразных методов и методологических приемов ее познания делает необходимым строгую фиксацию принципов конкретной программы историко-философского исследования. Необходимость такого рода подхода определяется потребностью современной философии в том, чтобы быть философией [1].
Теоретическим фундаментом исследования в широком смысле является как таковая история философии. В узком смысле, к сфере предметного основания относится философское наследие Платона, тогда как теоретико-методологическими основаниями становятся концепты, выработанные в философии постмодернистов [2; 3; 4].
Из господствующих в настоящее время методологических моделей историко-философского познания постмодернистская представляется наиболее соответствующей целям и нормам мыслительного эксперимента, и характеру эмпирического материала, накопленного в области античной философии. Кратко коснемся обоих моментов, сближающих постмодернизм и мыслительный эксперимент. В постмодернистской парадигме, сформировавшейся на базе структурного анализа, одним из ведущих познавательных приемов служит так называемая деконструкция [5, с. 128-129, 137, 141], предполагающая прояснение одной, как правило, внешней стороны изучаемого явления с его глубинными структурами. Еще одной причиной выбора постмодерна в качестве пара-дигмального основания экспериментальной программы историко-философского исследования является ее принципиально методологический характер. Это позволяет рассматривать ту или иную структуру в качестве не реального, а предполагаемого или возможного субъекта историко-философского процесса.
На наш взгляд, применительно к изучению творчества Платона использование постмодернистской парадигмы представляется уместным и своевременным. Здесь необходимо подчеркнуть, что, несмотря на обвинения в адрес постмодернизма о непозволительности экспериментирования над историко-философским материалом, мыслительный эксперимент над ним проводился задолго до возникновения данного философского направления и как раз теми философскими школами, которые отвергают возможность его применения. Речь идет об интерпретациях античной философии и учения Платона в неокантианстве, позитивизме, гегельянстве, марксизме и других направлениях, теоретико- и историко-философской мысли, которые в силу своей односторонности иначе как мыслительными экспериментами назвать нельзя.
Теперь необходимо рассмотреть структуру предлагаемой экспериментальной историко-философской программы исследования творчества Платона. Сразу следу-
ет подчеркнуть, что она имеет принципиально сбалансированный, а не редукционный характер. Это означает, что в ней допускается взаимодействие нескольких уровней историко-философского познания, а не сведение исследования к одному из них. Однако, сбалансированные модели подразделяются на два основных вида: полные и частичные. Проведение над творчеством Платона мыслительного эксперимента предусматривает акцент на методах теоретического уровня познания: идеализации, моделировании и формализации, в которых эмпирический материал присутствует в уже обработанном виде. Поэтому можно утверждать, что данная программа является частично сбалансированной, поскольку в ней эмпирический уровень исследования практически не задействован. Одновременно с этим проводимый мыслительный эксперимент имеет ярко выраженный философский характер. Данное утверждение связано не столько с предметом экспериментирования, т. е. с творчеством Платона, сколько с самими исследовательскими установками, для которых проблема самосознания исследования является одной из ключевых. По этой причине выделенные выше субъективно-эпистемологический, субъективно-реконструктивный и установочный методы, входящие в состав метатеоретического уровня историко-философского познания и раскрывающие отношение самосознания исследователя к эволюции самосознания Платона, являются важнейшим средством выявления скрытых сторон его творчества. В организационном плане метатеоретическая составляющая проводимого эксперимента не представлена в качестве отдельного этапа исследования. Вместо этого она присутствует в процессе обоснования и конструирования модели философских жанров и рассмотрения через ее призму эволюции творчества данного греческого философа. Поэтому, конкретизируя характер структуры предлагаемого варианта экспериментальной историко-философской программы, следует признать, что она организована в теоретико-метатеоретическую модель.
После определения специфики структуры осуществляемой историко-философской программы представляется необходимым установление характера ее содержания. Рассмотренная в аспекте своего содержания конструируемая модель проведения экспериментального исследования с полным основанием может быть признана жанровой. По своей природе данная модель принадлежит к коммуникативному виду исследовательских программ в силу свойственного ей характера и стоящих перед ней целей, и задач. Она противостоит двум другим видам организации историко-философского познания субъективному и номонологическому. Напомним, что субъективная разновидность историко-философских программ направлена на обнаружение субъекта или движущей силы развития изучаемого предмета, процесса или явления, тогда как номонологическая программа концентрирует исследователя на фиксации закономерности данного развития. В противоположность этому, коммуникативный вид исследовательской программы
изучает средства формирования и передачи философского знания. Среди коммуникативных моделей жанровая концепция историко-философского познания занимает особое положение.
По своему замыслу жанровая модель представляет собой синтез риторической и текстологической моделей. Также как и риторическая, жанровая модель выходит за рамки анализа письменных источников, поскольку многие литературные жанры имеют свои основания в различных речевых практиках. Например, диалогический жанр берет свое начало в философских диспутах и юридических дискуссиях, в свою очередь философская поэма связана со сказаниями аэдов, а научные и философские трактаты имеют истоком указания жрецов. С другой стороны, характер художественной формы во многом определяется спецификой письма. Так, диалогический жанр в отличие от речевых практик позволяет не только до конца разработать собственную теоретическую позицию, но и реконструировать взгляды своих действительных и возможных оппонентов. Подобным же образом философская мысль, изложенная в поэтической форме, не может не испытывать на себе влияния особенностей, налагаемых на нее структурой стиха, рифмой, а также необходимостью применения образов, метафор, аллегорий, символов и т. д. В свою очередь, нацеленность определенных способов философского мышления на строгость, доказуемость и проверяемость выдвигаемых положений находила свое выражение в прозаической художественной форме.
Применение жанровой модели в историко-философском познании может быть обусловлено целым рядом причин. Важнейшими из них следует признать: стремление обнаружить главные условия возникновения философии, необходимость раскрытия определенных сторон творчества того или иного мыслителя, установление закономерностей взаимодействия эстетического сознания с другими формами духовности в различные эпохи или в разных философских направлениях, школах, концепциях и т. д. Так, акцентирование внимания на художественной форме философских произведений при решении проблем генезиса философского знания из мифологического мышления обусловлено тем, что миф первоначально выражался в поэтической форме. Поэтому при анализе первых философских произведений невозможно обойти вопрос о художественных жанрах, в которых они представлены, и насколько их содержание обусловлено формой их выражения. Другим основанием использования жанровой программы историко-философского исследования является обнаружение основного мотива в творчестве конкретного мыслителя.
Также как и в других моделях историко-философского познания, в жанровой исследовательской программе находят свое применение эмпирические, теоретические и метатеоретические методы. Эмпирическая составляющая жанровой модели реализуется через различные лингвистические, литературоведческие, художественно-критические и другие стилистические мето-
ды исследования философских текстов. В свою очередь, теоретические методы данной историко-философской программы представлены эстетической составляющей того или иного философского текста. При этом сами тексты могут рассматриваться как идеальные конструкции, выступающие в качестве особого предмета исследования: феноменологического, структуралистского, марксистского, неокантианского и других. В тесной связи с теоретическими находятся метатеоретические методы, разрабатывающие различные формы самосознания эстетической составляющей философского мышления. Эстетическое самосознание философского мышления проявляется при решении проблем взаимосвязи философии и искусства, ценностного и познавательного мышления, а также при объяснении выбора художественных средств выражения различных видов мировоззрения.
Первой методологической предпосылкой мыслительного эксперимента в историко-философском познании является наличие вполне определенных философских взглядов у самого исследователя. Формирование данной предпосылки осуществляется с помощью субъективно-реконструирующего метода, который по своей сущности есть ни что иное как саморефлексия историка философии. Обычно исследователь, даже если он принадлежит к какому-либо философскому направлению, предлагает свой собственный вариант, который существенно отличается от других интерпретаций и нуждается в выявлении и конкретизации. Поэтому целесообразным, прежде чем приступить к осуществлению историко-философского эксперимента над творчеством Платона, зафиксировать собственную философскую позицию.
Второй предпосылкой проведения предлагаемого историко-философского эксперимента следует признать четкую фиксацию самосознания исследуемого мыслителя. Данная задача решается субъективно-эпистемологическим методом, который призван выразить логику развития взглядов конкретного философа, школы или направления.
Третья предпосылка осуществления экспериментальной программы историко-философского исследования заключается в определении отношения ее автора к изучаемому теоретическому материалу. Решение этой проблемы становится возможным благодаря установочному методу. Его сущность заключается в прояснении характера той установки, через призму которой исследователь воспринимает изучаемый предмет. Важность установочного метода заключается не только в многообразии эпистемологических установок, к числу которых относятся критика, апология, толкование, популяризация, ниспровержение, но и возможность их смены в процессе исторического описания и реконструкции. Выявление характеристик указанного метода составляет важный результат настоящего исследования.
Непосредственное конструирование идеальной модели и наблюдение за помещенным в нее предметом осуществляется на теоретическом уровне историко-философского исследования. Первый метод теоретического познания - идеализация - находит свое применение
при создании таких понятий, как «философские жанры», «концептуальный и метафизический персонажи», «связь между концептуальным и метафизическим персонажами» и т. д., которые представляют собой элементы жанровой модели. В связи с этим рассмотрим результаты применения методов идеализации и теоретического моделирования не изолированно, а во взаимосвязи.
Остановимся вначале на процессе формирования важнейших элементов жанровой модели. Данный процесс фиксируется следующими методами: первоначально - идеализацией, а затем - закономерностью функционирования указанной модели. Перечисленные методы раскрываются при помощи теоретического моделирования. Итак, жанровая модель включает в себя три важнейших элемента: концептуальный персонаж, или позицию, которую автор занимает в выбранной им литературной форме; метафизический персонаж - умозрительную реальность, подлежащую описанию; и способ связи между концептуальным и метафизическим персонажами, т. е. художественно-интеллектуальные средства выражения умозрительной реальности. Рассмотрим каждый из указанных моментов более подробно.
Понятие «концептуальный персонаж» было заимствовано из книги Жиля Делёза и Феликса Гваттари «Что такое философия?», в которой оно определяется следующим образом: «Концептуальный персонаж - это не представитель философа, скорее даже наоборот, философ предоставляет лишь телесную оболочку для своего главного концептуального персонажа и всех остальных, которые служат высшими заступниками, истинными субъектами его философии» [4, с. 74-75]. В представленном исследовании понятие «концептуальный персонаж» получило дополнительную эстетическую нагрузку и используется в широком и узком значениях.
В узком смысле под концептуальным персонажем понимается авторская позиция Платона, которую он занимал в различные периоды своего творчества. Например, корреспондентская или режиссерская позиции при изложении учения об идеях. Каждая из них, с одной стороны, не исчерпывала идейного и творческого потенциала личности Платона и потому являлась определенной ролью, которую играл автор, а, с другой, - каждая из них определяла подбор методологических и художественных средств для изображения умозрительного бытия. Таким образом, концептуальный персонаж не следует рассматривать в качестве тождественного личности Платона, он лишь один из структурных элементов философского жанра и как момент структуры он независим от автора. Так, любой человек на месте Платона, воплощая риторический вариант философского диалога, должен был бы занять репортерскую позицию. Включенность концептуального персонажа в структуру жанра превращает сам жанр во вполне самостоятельную силу, способную в определенной степени диктовать философскому писателю свою волю.
Теперь остановимся на эстетической специфике применения данного термина. У Ж. Делёза и Ф. Гваттари понятие концептуального персонажа используется для
обозначения субъекта собственно философской мысли. При этом оно противопоставляется «эстетическим фигурам». Причиной такого противопоставления является то, что «искусство мыслит не меньше, чем философия, но оно мыслит аффектами и перцептами» [4, с. 76]. В предлагаемой же работе данное утверждение послужило основанием не для разделения концептуального персонажа и эстетических фигур, но для их рассмотрения в качестве единого целого, а именно в виде концептуального персонажа философского жанра. Здесь необходимо указать, что такое объединение не носит универсального характера, оно не распространяется на всю философию, но используется в качестве эстетического метода при анализе греческой мысли до Аристотеля.
Вторым основным структурным элементом философского жанра является метафизический персонаж. Данное понятие также связано с философией Ж. Делёза, но там оно выступало под именем концепта. Причиной переименования этого термина является следующая его характеристика: «... концепт одновременно абсолютен и относителен - относителен к своим собственным составляющим, к другим концептам, к плану, в котором он выделяется, к проблемам, которые призван разрешать, но абсолютен благодаря осуществляемой им конденсации, по месту, занимаемому им в плане, по условиям, которые он предписывает проблеме. Он абсолютен как целое, но относителен в своей фрагментарности» [4, с. 28]. Разли-ченность абсолютного и относительного в концепте, отмечаемая Ж. Делёзом, соответствует символическому пониманию окружающего мира в античной культуре.
Чувственные вещи, события повседневной и социально-политической жизни казались грекам наделенными особым смыслом, сакральным значением. Принятие смысла имело герменевтическое содержание, но при этом, речь шла о некритическом восприятии. Поэтому внешняя форма указывала на внутреннее содержание вещей и событий и на скрытый субъект действия - на метафизический персонаж. Данный термин применительно к греческому мышлению представляется более правильным, поскольку он, в отличие от понятия «концепт», несет в себе помимо теоретической еще и эстетическую и спиритуалистическую нагрузку. И действительно, понятия греческой философии - это не отвлеченные категории, а одухотворенные эстетические предметы, бесконечно приближающиеся к божественной полноте бытия, которые вполне независимы от произвола субъективного мнения и которые можно обозначить как метафизические персонажи.
Третьим структурным элементом философского жанра является связь между концептуальным и метафизическим персонажами. Основанием для образования данного понятия послужило переосмысление делёзов-ского термина «план имманенции».
Методологические средства, по крайней мере в случае Платона, играют роль индивидуального способа постижения истины. Иными словами, платоновская диалектика в различных формах представляет собой обобщение личных усилий Платона как мыслителя.
В противоположность этому художественные приемы -аллегории, притчи, рассказы о мистических откровениях - служат средствами убеждения читателя в истинности отстаиваемой автором точки зрения.
Вместе с тем было бы неверно говорить об эстетическом аспекте философских жанров только как о средстве популяризации философии. Для Платона, как и для его предшественников, истинность неотделима от красоты, в свою очередь, подлинно прекрасное не может не быть благим. Но в триаде Истина-Добро-Красота предпочтение отдается Красоте. Недаром в притче о пещере истинное бытие постигается с помощью зрения. Поэтому эстетический момент играет важную методологическую роль критерия истинности. Необходимо не только понимать, но и непосредственно видеть предмет мыслительным взором, последовательно рассматривать его составные части. В свою очередь, сам предмет притягивает взгляд в силу своего совершенства. Обучение индивида, превращение его в философа связано не только с подбором для него концептуального персонажа и с демонстрацией скрытого от чувств метафизического персонажа, но и с определенной последовательностью раскрытия его сторон. Нарушение последовательности немедленно приводит к фрагментарности восприятия и служит препятствием на пути постижения истины. Сочетание последовательности логических действий и различных художественных приемов определяют характер того или иного философского жанра.
Предложенная структура философского жанра, несмотря на свою простоту, раскрывает единство теоретического и эстетического в философских жанрах доаристотелевской эпохи. Так, концептуальный персонаж - это одновременно и методологическая установка, отправной пункт познания и авторская позиция; метафизический персонаж - это предмет философствования и предмет повествования; тип связи между персонажами - это и метод, и художественные средства выражения. Данная структура, примененная к различным литературным формам, в которую облекалась греческая мысль, позволяет более рельефно выявить эстетические способы демонстрации какого-либо философского содержания. Поэтому предлагаемая схема применяется к философской поэзии, прозе, риторике и к различным видам философского диалога.
Как известно, конечной целью теоретического уровня познания и метода формализации является открытие теоретического закона. Применительно к философскому знанию данное методологическое требование на первый взгляд представляется невыполнимым, однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что философия изначально нацелена на раскрытие предельно общих, универсальных закономерностей бытия, сознания и познавательной деятельности. Вместе с тем, формулируемые в рамках философского знания закономерности, являясь универсальными по содержанию, остаются концептуальными по форме своего выражения и потому не становятся общепринятыми. Относясь к философ-
скому знанию в целом, историко-философская наука не способна сформулировать общеобязательные законы развития философской мысли, которые были бы приняты всем философским сообществом. Но выявленные ею закономерности в рамках проводимых исследований являются строго необходимыми и служат важнейшим условием рационального постижения прошлого философской мысли. В данной работе роль теоретической закономерности, выявляемой с помощью историко-философского эксперимента, выполняет принцип символизации жизни. Суть этого принципа заключается в том, что развитие античной культуры направлено от созерцания природного бытия к постижению идеального бытия. Этот процесс представляет собой создание различных уровней символов, из которых каждый последующий уровень представляет более отвлеченные конструкции, нежели предшествующий уровень.
Можно выделить следующие важнейшие уровни, на которых протекает процесс формирования эстетической и философской составляющих платоновских диалогов: 1) практический уровень (процесс изготовления вина); 2) мифологический уровень (миф о Дионисе); 3) психологический уровень (идея катарсиса); 4) ритуальный уровень (вакханические ритуалы); 5) драматический уровень (аттическая трагедия); 6) социальный уровень (риторические практики); 7) исторический уровень (судьба Сократа); 8) литературный уровень (диалогический жанр); 9) философский уровень (идеализм как учение о спасении души). В более упрощенном виде происхождение философского диалога выглядит следующим образом. Он берет свои истоки в аттической трагедии, возникшей из дионисийского культа, который, в свою очередь, символически выражает гибель и возрождение винограда в процессе изготовления вина. Из приведенных схем можно сделать вывод, что форма и содержание платоновских диалогов гармонично дополняют друг друга, так как укоренены в драматическом восприятии действительности, свойственном греческому мифологическому сознанию в целом. Но куда более важный вывод заключается в том, что указанные уровни, представляющие собой этапы становления диалогического жанра, направлены на постепенную идеализацию (формализацию) структурных элементов и замену чувственно наглядного содержания чисто мыслимым. По этой причине можно утверждать, что выявленная в ходе проведенного историко-философского эксперимента закономерность носит теоретический характер и является результатом применения метода формализации.
Как уже отмечалось ранее, предлагаемая программа историко-философского исследования принадлежит к частично сбалансированному, а именно, к теоретико-методологическому виду исследовательских программ. В силу данного обстоятельства эмпирическая методология исключена из подробного рассмотрения в процессе разработки программы настоящего исследования. Однако, это не означает, что она полностью исключена из него. Мыслительный эксперимент в историко-фило-
софской науке никогда не бывает чисто теоретическим, он всегда оперирует эмпирическим материалом. Но сами эти методы не имеют для его хода определяющего значения. Их роль становится первостепенной на этапе проверки созданной мыслительным экспериментом гипотезы. Но данное исследование не выходит за рамки мыслительного эксперимента, и потому отметим, что теоретические методы в историко-философском познании опираются на дескриптивные, корпоративистские и критические способы изучения эмпирического материала, которые нашли свое применение и в предлагаемом экспериментальном рассмотрении творчества Платона.
В завершении рассмотрения основных этапов предлагаемого варианта экспериментальной программы необходимо указать, из какого понимания историко-философской науки он исходит. К этому во многом обязывает теоретико-методологический характер исследования, который предполагает обращение к проблеме самосознания дисциплины. Решая данную проблему, экспериментальная программа историко-философской науки исходит из автономного понимания ее характера. Это означает, что история философии признается самостоятельной дисциплиной, обладающей средствами как научного, так и философского познания. Синтетический характер позволяет истории философии опираться, с одной стороны, на историческое описание как важнейшее средство всестороннего изучения эмпирического материала, а, с другой, - на осмысляющую деятельность как на орудие формирования целостного концептуального восприятия исследуемой предметности.
Необходимость синтеза эмпирической, теоретической и метатеоретической методологии ставит перед историко-философским познанием вопрос о его зависимости от направлений философской мысли. Такая зависимость превратила бы историю философии в часть конкретной
философской системы, что дало бы основание говорить о ней как об ангажированном знании. Вместе с тем, полный отказ от взаимодействия с философскими направлениями означал бы превращение истории философии в чисто дескриптивную дисциплину, лишенную философского духа. По этой причине экспериментальная программа стоит на позициях историко-философского конструктивизма, согласно которому взаимодействие теоретической философии с историко-философской наукой должно быть плодотворным, т. е. прагматичным. История философии способна использовать познавательные установки конкретного философского направления для раскрытия новых сторон процесса развития философской мысли.
Таким образом, экспериментальная программа историко-философского исследования признает возможность конструирования и динамики как используемых методов, так и исходных предпосылок (парадигм). Но эта динамика должна быть не констатацией релятивизма историко-философского познания, но условием его плодотворности.
Список источников / References
1. Austin G. Philosophical papers. Oxford : Oxford University Press. 1961.
2. Kristeva J. From One Identity to an Other. New-York : Columbia University, 1980.
3. Kristeva J. The Kristeva Reader (Ed. by Toril Moi). New York : Columbia University Press. 1986.
4. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? Издательство : Академический Проект, 2009. (4. Deleuze J., Guattari F. What is philosophy? Publisher : Academic Project, 2009).
5. Деррида Ж. О грамматологии. М. : Ad Marginem, 2000. (5. Derrida J. About grammatology. M. : Ad Marginem, 2000).
Информация об авторах
В. В. Плотников - профессор кафедры философии Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор социологических наук, доцент;
B. М. Палий - доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук;
C. Ю. Просветов - доцент кафедры философии Кубанского государственного университета, кандидат философских наук, доцент.
Information about the authors
V. V. Plotnikov - Professor of the Department of Philosophy of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after VYa. Kikot', Doctor of Social Sciences, Associate Professor;
V. M. Paliy - Associate Professor of the Department of Constitutional and Municipal Law of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Candidate of Legal Sciences;
S. Yu. Prosvetov - Associate Professor of the Department of Philosophy of the Kuban State University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 15.01.2024; одобрена после рецензирования 11.03.2024; принята к публикации 05.04.2024.
The article was submitted 15.01.2024; approved after reviewing 11.03.2024; accepted for publication 05.04.2024.
