CC BY
96
УЕИПЁхАШЁ иёЮАЮ
БЕРОВА Ф.Ж.,
кандидат экономических наук, доцент, завотделом, Институт информатики и проблем регионального управления КБНЦ РАН,
Россия, г. Нальчик, ул. И. Арманд, 37 а;
САБАНЧИЕВ А.Х.,
кандидат экономических наук, научный сотрудник, Институт информатики и проблем регионального управления КБНЦ РАН,
Россия, г. Нальчик, ул. И. Арманд, 37 а
В статье рассмотрены методические подходы к оценке институциональной среды региональной экономической системы.
Ключевые слова: рейтинг; институты; институциональная среда; регион; социально-экономическое развитие; качество.
In article methodical approaches to an estimation environments of regional economic system are considered.
Keywords: a rating; institutes; environment; region; social and economic development; quality.
Коды классификатора JEL: R11, R13.
В мировом сообществе и России довольно распространены построения различных интегральных рейтингов стран и регионов, прямо или косвенно характеризующих состояние тех или иных экономических, социальных или политических институтов, структурирующих общественную жизнь.. Так, в социально-экономических исследованиях находит широкое применение индекс человеческого развития (Human Devclo-pmcul Index, I-XDI). Ежегодно, публикуемый ООН с 1990 г. и рассчитываемый на основе показателей: ожидаемой продолжительности жизни при рождении; уровня образования (поле грамотных в возрасте 15 лет и старше и веса показателя — 2/3 и совокупной доле учащихся — 1/3); дохода, учитываемого в форме ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в долларах США. В концепции во главу угла ставится развитие человека через расширение возможностей выбора благодаря росту долголетия, образования и дохода. В соответствии с принятой градацией, HDI более 0,8 говорит о высоком уровне развития человеческого потенциала, в интервале от 0,5 до 0,8 — о среднем, а — до 0,5 — о низком. В 1992 г. Россия входила в группу индустриально развитых стран (30 место и значение индекса 0,849), а начиная с 1997 г. (75 место) передвинулась в группу стран со средним уровнем развития, где и продолжает оставаться по сей день (в 2004 г. — 65 место). Заметим, что основной причиной такого неблагополучного положения являются даже не доходы населения, а сокращающаяся продолжительность жизни.
© Ф.Ж. Берова, А.Х. Сабанчиев, 2010
TERRA ECONOMICUS ^ 2010 ^ Том 8 № 2 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 ^ Том 8 № 2 Часть 3
Высокий уровень доверия к ООН автоматически делает данный индекс одной из самых авторитетных классификаций стран по уровню социально-экономического развития. Российские исследователи рассчитывают индекс развития человеческого потенциала для регионов начиная с 1997 г. Значения индекса отражают контрасты регионального развития России; индекс развития человеческого потенциала в 2004 г. колебался от 0,672 у Кабардино-Балкарской республики до 0,873 у Москвы. Кроме того измерения показывают, что поляризация российских регионов усилилась: если в 2001-2002 гг. только 13 регионов имели индекс ниже среднемирового, то к 2004 г. число отстающих регионов увеличилось до 28. Бесспорным плюсом данного индекса является то, что в его основу положены не субъективные оценки экспертов, а реальные числовые показатели. И, следовательно, он относительно объективен и поддается верификации. Главным же недостатком обычно признают отсутствие параметров, учитывающих политическое, политико-психологическое и культурное развитие страны, имеющих не меньшее значение, чем социально-экономические.
Полезным инструментом в работе с ключевыми макроэкономическими показателями и институциональными элементами, влияющими на процессы роста национальных экономик, зарекомендовал себя ежегодно представляемый Отчет о глобальной конкурентоспособности, разрабатываемый Всемирным экономическим форумом (WEF).
Отчет о глобальной конкурентоспособности предполагает построение двух индексов; индекса конкурентоспособности для роста (Growth Competitiveness Index, GCI) и индекса конкурентоспособности для бизнеса (Business Competitiveness Index» BCI). Оба индекса формируются на основе экспертных оценок с включением ряда статистических данных.
В основе построения индекса конкурентоспособности роста GCI лежит идея о ключевой роли трех факторов, определяющих экономический рост и благосостояние граждан в стране. Это — макроэкономическая ситуация, качество государственных институтов и уровень технологического развития. Причем, для стран-инноваторов (первые 56 стран) удельные веса представленных факторов распределяются так: технология — 1/2, публичные институты — 1/2 и макроэкономическая среда — 1/4. Для остальных стран (в их числе находится Россия) удельные веса равны 1/3.
В контексте нашего исследования интересно остановиться на параметрах системы публичных институтов и институтов корпоративного управления, рассматриваемых при составлении рейтинга национальной конкурентоспособности. Среди 15 институциональных факторов, применяемых в методике МЭФ, по меньшей мере, 4 могут рассматриваться в контексте обозначенной нами проблемы верховенства закона (независимость судебной системы, эффективность правового поля, защита интеллектуальной собственности и издержки ведения судебных споров и т.д.). Еще 6 факторов связаны с уровнем трансакционных издержек, обусловленных деятельностью органов государственной власти (фаворитизм в решениях правительственных чиновников, надежность полицейской службы, серьезность бюрократических барьеров, коммерческие потери, связанные с организованной преступностью и коррупцией, степень доверия народа к политическим решениям правительства и др.) Данные акценты подтверждают правильность представленных нами аргументов в пользу ключевой роли институтов в достижении страной и регионами устойчивого экономического роста. При этом примечательно, что находящиеся в центре внимания экспертов МЭФ институциональные факторы могут рассматриваться и с точки зрения их влияния на региональную конкурентоспособность.
С позиции индекса конкурентоспособности для роста (75 место России среди 117 стран в 2005 г.) наиболее слабыми сторонами России являются факторы, характеризующие качество общественных институтов. В их числе — слабая защита прав собственности (108 место), высокий уровень коррупции (109 место), фаворитизм
в решениях правительственных чиновников (106 место). Есть проблемы и в способности российской экономики продуцировать современные технологии: с одной стороны, прямые иностранные инвестиции оказывают крайне слабое влияние на передачу технологии (98 место), с другой стороны, сами компании не всегда готовы эти технологии адаптировать (77 место).
Давнюю традицию в мире имеет использование количественных методов анализа политических институтов. С 1972 г. реализуется проект неправительственной некоммерческой организации «Freedom House», посвященный ранжированию стран по степени политических и гражданских свобод их населения. Страны ранжируются по шкале от 1 до 7 на базе оценок (от 0 до 4), выставляемых экспертами по 25 вопросам, касающимся различных аспектов реализации политических прав и гражданских свобод. С 1995 г. ежегодно публикуются обзоры проекта «Переходные нации» (Nations in Transit). Проект нацелен на анализ процессов демократической трансформации в 27 странах Центральной и Восточной Европы и бывшего СССР. В нем оценивается не столько деятельность правительств или законодательных органов, сколько степень реализации прав и свобод индивида. Уровень демократического развития отражает шкала от 1 (наиболее высокий уровень) до 7 (самый низкий уровень) баллов. Уровень демократичности оценивается по следующим показателям: электоральные процессы в стране, гражданское общество, независимые СМИ, демократическое управление в национальном масштабе и на уровне регионов, независимость судебной системы, коррупция. Все исследуемые страны подразделяются на пять групп: консолидированные демократии (1-3 баллов), частично консолидированные демократии (3-4), переходные или гибридные режимы (4-5), частично консолидированные авторитарные режимы (5-6 баллов, в этой группе находится Россия) и консолидированные авторитарные режимы (6-7). Отдельные российские политологи, даже несмотря на то что выставление баллов экспертами проходит в четыре этапа на основе консенсуса, считают некоторые оценки субъективными и несколько идеологизированными.
Относительно надежными инструментами измерения коррупции в странах мира выступают проекты неправительственной организации «Transparency International» — Индекс восприятия коррупции (ИВК) и Барометр мировой коррупции (БМК). Первый формируется на базе экспертных оценок и замеряет главным образом коррупцию в государственных секторах, второй опирается на массовые опросы, позволяющие фиксировать отношение граждан страны к коррупции и случаи столкновения с ней в повседневной жизни. ИВК представляет собой составной индекс, основанный на данных многочисленных опросов экспертов, касающихся их оценок уровня коррупции в государственных секторах 163 стран мира. Индекс ранжирует страны по шкале от 0 (очень высокий уровень коррупции) до 10 баллов (коррупция практически отсутствует). Для обеспечения достоверности первичной информации, используемой при составлении ИВК, данные берутся не менее чем из трех источников. В 2006 г. Россия среди всех исследуемых стран заняла 121 место вместе с такими странами, как Непал, Филиппины, Гондурас. Хотя в целом ИВК является относительно надежным инструментом измерения, адекватность такой позиции России в рейтинге остается под вопросом.
К перечисленным выше интегральным индексам институционального направления можно добавить также довольно известные: Индекс экономической свободы (Index of Economic Freedom), Индекс свободы прессы (Press Freedom), Индекс способности к инновациям (Innovation Capacity index), Индекс оценки политических и институциональных преобразований в стране (Country Policy and Institutional Assessment Index) и ряд других.
В отличие от зарубежных интегральных индексов, которые ориентированы на широкий круг пользователей: власть, бизнес, общественность; российские интеграль-
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 ^ Том 8 № 2 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 ^ Том 8 № 2 Часть 3
ные оценки только начинают выходить за пределы границ научной деятельности и завоевывать внимание органов государственной власти и широкой научной общественности. Наиболее известными являются исследование РА «Эксперт» (рейтинг инвестиционной привлекательности регионов), проект «Социальный атлас российских регионов» под руководством Н.В. Зубаревич (индексы развития человеческого потенциала регионов, качества жизни, инновационности и др. [1]), проект Московского центра Карнеги (индекс демократичности регионов), исследование фонда ИНДЕМ (индекс коррупции) и ряд других.
Для оценки перспективных с точки зрения экономического роста регионов полезно использовать рейтинги инвестиционной привлекательности регионов. Наиболее известным является рейтинг субъектов РФ, ежегодно публикуемый журналом «Эксперт». По каждому региону рассчитываются инвестиционный потенциал (в долях от общероссийского потенциала) и инвестиционный риск (за единицу принимается среднероссийский уровень риска). Каждый из интегральных показателей имеет несколько составляющих. Так, интегральный инвестиционный риск складывается из восьми видов риска (законодательный, финансовый, криминальный, производственный и т.д.). Каждый показатель частных видов риска взвешивается в соответствии с весовой оценкой, полученной в результате анкетирования, проведенного среди экспертов из российских и зарубежных инвестиционных, консалтинговых компаний и предприятий по специально разработанной анкете.
Методика определения инвестиционного рейтинга постепенно совершенствуется: корректируется рассматриваемый пакет рисков (в 2006 г. добавился управленческий), пересматриваются весовые оценки. Несомненно, разработанный рейтинг инвестиционной привлекательности РА «Эксперт» — наиболее детальная работа в этой области, однако отдельные его моменты подвергаются справедливой критике. Во-первых, ввиду введения экспертных оценок он отличается определенной степенью субъективизма, во-вторых, спорным является включение законодательных условий развития региона в инвестиционный риск, а не инвестиционный потенциал.
Особого внимания заслуживает также исследование, подготовленное сотрудниками Московского Центра Карнеги Н.В. Петровым и А.С. Титковым, посвященное анализу демократичности российских регионов [3]. Оценка демократичности проводится двумя способами: экспертным и инструментальным (на основе показателей электоральной статистики). Общий экспертный рейтинг определяется на основе пятибалльной шкалы оценки по десяти позициям: региональное политическое устройство, открытость/закрытость политической жизни, демократичность выборов, политический плюрализм, независимость СМИ, коррупция, экономическая либерализация, гражданское общество, качество элит, местное самоуправление. Рассчитывается данный рейтинг по скользящей средней за пять лет и корректируется ежегодно.
Инструментальный индекс демократичности рассчитывается как среднеарифметическое 11 частных индексов, основанных на участии на думских и президентских выборах, участии в выборах главы исполнительной власти регионов, конкурентности выборов в Государственную Думу и губернаторских выборов, измеряемой как эффективное число партий (кандидатов), сменяемости глав регионов на выборах и т.д. Состав регионов абсолютных лидеров и аутсайдеров по инструментальному рейтингу и экспертному практически не различаются. Интересно, что позиции многих регионов по представленному рейтингу демократичности и рассчитанному далее нами индексу Rac (партийной фракционализации) совпадают.
Некоторые подходы к количественной оценке качества экономических региональных институтов содержатся в модели уценки региональной конкурентоспособности, предложенной неоднократно уже упоминавшейся нами Н.Я. Калюжновой [2]. Так, институциональные преимущества регионов, участвующих в росте конкурентных
позиций, она оценивает по показателям численности малых предприятий и уровне доходов консолидированного бюджета региона на душу населения.
Использование количественных методов анализа институциональной среды представлено и в работе группы авторов под руководством К.Э. Яновского [4]. В исследовании они, количественно оценив региональное законодательство и правоприменительные практики и соотнеся их с уровнем инвестиций в регионы, делают вывод о наличии значимого влияния институтов на экономическое развитие.
Стоит уделить внимание и методикам определения инновативности региональной среды, предложенным Л.Б. Вардомским и Н.Б. Зубаревич. В основе индекса Л.Б. Вардомского лежат четыре показателя: численность персонала, занятого в исследованиях и разработках в расчете на 1000 жителей региона; численность исследователей с учеными степенями на 1000 жителей региона; внутренние затраты на исследования и разработки на одного жителя региона; количество выданных патентов на изобретения — штук на 10000 жителей региона. Индекс инновационности рассчитывается как среднеарифметическое от представленных показателей, взвешенных по отношению к максимальному показателю в каждой группе.
Методика построения индекса инновационного потенциала, предложенного в рамках проекта Н.В. Зубаревич «Социальный атлас российских регионов», несколько отличается [1]. В частности, предлагается иной набор факторов, разделенных на две группы. Первая — базовые факторы — способствуют формированию более ин-новативной среды: доля населения, проживающего в крупных городах (с населением 250 тыс. человек и более по классификации Госстроя); численность студентов государственных вузов на 10 тыс. человек населения; доля занятых в науке; ВРП в сфере услуг на душу населения. Вторая — факторы информационно-коммуникативной среды: уровень проникновения сотовой связи в регион, уровень интернетизации региона. Путем нормирования данных показателей по формуле линейного масштабирования получаются частные индексы.
Итак, зарубежный опыт прямых институциональных оценок пока слабо применим для анализа состояния институциональной среды российских регионов ввиду того, что они (оценки), преимущественно, основаны на экспертных опросах, получивших слабое распространение в российской научной среде. К тому же российская статистическая база располагает крайне ограниченным набором показателей, которые можно применять в анализе институтов.
Внимание же российских исследователей сосредоточено преимущественно на интегральных оценках отдельных граней социальной, экономической и политической жизни регионов (индекс качества жизни, индекс инновационности, индекс демократичности и др.), а комплексной методики, необходимой для оценки совокупности региональных институтов, нет. Существующие же методики оценки конкурентоспособности регионов содержат отдельные институциональные показатели, но не дают представления о том, в каких регионах институциональная среда больше благоприятствует росту ТССП.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зубаревич Н.В. Социальный атлас российских регионов // http: //atlas.socpol.ru/over-views/social_sphere/ukr.shtml.
2. Калюжнова Н.Я. Конкурентоспособность регионов в условиях глобализации. М.: ТЕИС, 2003. 526 с.
3. Петров В. Конкурентоспособность // Риск. 1999. № 4. С. 4-11.
4. Яновский К.Э., Жаворонков СВ., Кочеткова О.В., Мажуга А.Ю. Политико-экономические проблемы российских регионов // Ин-т Экономики переходного периода. M., 2001.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 ^ Том 8 № 2 Часть 3
