CC BY
55
Вестник ПСТГУ.
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2019. Вып. 81. С. 35-49 DOI: 10.15382/sturI201981.35-49
Ерошев Евгений Валерьевич, аспирант ПСТГУ Российская Федерация, 127051, г. Москва, Лихов пер., д. 6 аеЬег onex@yandex.ru
СЖСГО: 0000-0003-2424-1012
Метод типологического (прообразовательного)
ТОЛКОВАНИЯ В ЗАПАДНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ Е. В. Ерошев
Аннотация: В статье автор дает краткий исторический обзор ключевых зарубежных исследований по типологии в период с XVIII по конец XX в. В начале статьи приводится семантический анализ ключевых типологических терминов. Данный анализ выявляет проблему перевода типологических терминов на русский язык, которая впоследствии успешно решается. Затем автор представляет обзор исторической ситуации, послужившей началом типологических исследований. Последовательно выявляются центральные исторические фигуры, сыгравшие важную роль в развитии типологической проблематики. Представленные в статье авторы локализуются, а их ключевые идеи даются в виде сжатых тезисов. Основная часть статьи посвящена исследователям XX в., автор приводит анализ важнейших дискуссий вокруг значимости типологии и ее места в ряду богословских проблем. Затем во внимание принимаются работы богословов, разрабатывавших вопрос о библейской типологии в междисциплинарном поле, и оценивается их вклад в разработку данной темы. В выводах автор сжато формулирует тот путь, по которому сквозь века шло осмысление типологии как отдельного экзегетического метода, и выявляет характерные черты «разумной» типологии, которая осмысляется как необходимая составляющая богословия в посткритическую эпоху.
В контексте исследований по библеистике термин «типология», обозначающий самостоятельный вид иносказательной экзегезы появился достаточно поздно. Впервые он был использован одним из основоположников библейской критики Иоганном Соломоном Землером (1721—1791)1. Он активно выступал против типологии, считая соответствующие новозаветные отрывки не более чем культурной особенностью авторов I в. Землер и вслед за ним иные представители историко-критического направления уже не исходили из единства двух Заветов, на которой базируется типологический подход, и поэтому отбрасывали его как безнадежно устаревший. Тем не менее интенсивные исследования более поздних авторов показали, что типологический метод настолько глубоко укоренен
1 Авторское примечание Землера к книге одного из его современников под заголовком «Парафраз Послания к евреям»: «Тот, кто не использует типосы... никоим образом не терпит ущерба; и поэтому даже самый ярый приверженец типологии не может поставить ее в ряд фундаментальных христианских принципов» (Sykes A. H. Paraphrasis des Briefes an die Hebräer. Halle, 1779. S. 86).
в Писании, святоотеческой традиции и через нее — в экзегезе Средневековья и Нового времени, что даже эпоха Реформации не смогла вынести этот метод за скобки. С конца XVIII в. типологии было посвящено огромное количество работ, а пик интереса к данной теме стал наблюдаться во второй половине ХХ в. В этот период типология стала не просто одним из, а центральным направлением исследований библеистов2, и вплоть до сегодняшнего дня эта тема не потеряла своей актуальности3. В статье предпринят краткий исторический обзор ключевых зарубежных исследований по типологии XVIII — кон. XX в.
При изучении типологии на русском языке существует проблема перевода двух основных типологических терминов — TÚno;, äviirunoc; (в НЗ также встречаем йлёртило;). Когда эти слова употребляются в Новом Завете с целью истолковать тот или иной отрывок, они могут иметь следующий спектр значений4:
1) ávTÍxuno; — прообраз (первообраз, т. е. изначальная реальность, которая, словно матрица, задает форму всем последующим копиям, сделанным по данному образцу);
2) TÚno; — образ (т. е. копия, проекция, отображение изначальной реальности, ее отпечаток);
3) при этом оба слова могут переводиться одновременно как образ и прообраз, т. е. первообраз и его отображение. В зависимости от контекста слово может сменить свое значение на противоположное5.
Если попытаться перевести TÚno; словом «образ», а avTÍTuno; — «прообраз» или «первообраз», то налицо подмена основных смыслов этих понятий, ведь исторически вначале появляется ветхозаветный TÚno; как тень будущей реальности и лишь затем — новозаветный ávTÍTuno; как эта самая реальность, поэтому, называя ávTÍTunoc; прообразом или первообразом, мы вводим хронологическую путаницу в большинство текстов, где употребляются эти термины. Если мы, на-
2 Kannengiesser C. Handbook of Patristic Exegesis: The Bible in Ancient Christianity. Leiden, 2006. P. 255.
3 Например, католический богослов И.-М. Бланшар рассматривает типологию как один из пяти важнейших принципов патристической герменевтики, получивших «особое значение в результате новых направлений развития экзегетики» (Бланшар И.-М. Определяющие принципы патристической герменевтики в свете последних изменений в библейской экзегезе // XXII Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы. М., 2012. Т. 1. С. 390—396).
4 Подробный семантический анализ слов см.: Davidson R. M. Typology in Scripture: A Study of Hermeneutical Typos Structures. Berrien Springs (Mich.), 1981. P. 115-190.
5 Хорошей иллюстрацией к этому служат примеры употребления слова ávTÍruno;. В 1 Петр 3. 21 говорится, что Крещение — это ávTÍruno;, т. е. образ-Vorbild, на который указывает ветхозаветный образ-Nachbild — спасение Ноя и его семейства от потопа. Это считается стандартным употреблением. В противовес этому в Евр 9. 24 под ávTÍruna или земным образом/копией (Nachbild) небесного святилища (Vorbild) рассматривается святилище иерусалимского храма. Второе употребление логически зависит от Септуагинты, которая в Исх 25. 40 (öpa noifoei; ката töv TÚnov töv 6e6eiY^évov oot év tm öpei) под словом rnno; понимает образ-Vorbild, небесное святилище. Поэтому проекция образа, т. е. образ-Nachbild, описывающий земное святилище, выражен в Евр 9. 24 словом ávTÍTuno;. Таким образом, употребляя против обыкновения слово avTÍTuno; в отношении к менее возвышенной ветхозаветной реальности, апостол Павел сохраняет в послании терминологическую логику с ветхозаветным отрывком, на который ссылается.
оборот, тйяос; переведем как «прообраз» или «первообраз», а ävTiiunoc; словом «образ», то мы также внесем путаницу в текст, поскольку ветхозаветный прообраз хоть и появляется по хронологии раньше, но является тенью и экзистенциально зависит от новозаветной реальности. В любом случае при использовании в переводе слова «образ» мы теряем смысл приставки avTi, который, различая оба понятия, ничего не говорит об их хронологической последовательности, но лишь подчеркивает их соотнесенность друг с другом. Прямым русским аналогом предлога avTi в данном употреблении мог бы стать предлог «против», но такие слова, как «противообразное», «противообраз» или «антиобраз», имеют оттенок отрицания, будто бы это негативный образ, хотя оригинал не предполагает этого оттенка.
Еще одним переводческим решением мог бы стать контекстуальный перевод данных терминов, когда в каждом конкретном предложении русский эквивалент подбирается отдельно, в соответствии с логикой этого предложения. Существенный минус такого подхода состоит в том, что это нарушает единую терминологическую логику, присущую всем исследованиям по типологии. Противоположным контекстуальному переводу является подход, при котором технические термины оставляются непереведенными или им дается русская транслитерация: TÜno^/ävTiTunoc; или типос/антитипос. Как кажется, последнее решение является наиболее адекватным в контексте написания научной статьи. Несомненные плюсы такого подхода заключаются в сохранении терминологической логики повествования и в отсутствии хронологической и смысловой путаницы в переведенных текстах.
Вопрос о типологии как отдельном методе толкования Писания возник среди представителей Реформации. Квадрига, как классический четырехчастный образ толкования Писания, распространенный в Средние века, стал в XVI в. терять свою значимость, особенно среди протестантов. Показательным будет отношение к этому методу Мартина Лютера (1483—1546). В ранний период своей жизни он еще пользуется квадригой, а в 1535 г. Лютер уже напрямую восстает против схоластов и безграмотных монахов, которые пользуются этим методом: «...они учили, что существует четыре смысла Писания — буквальный, тропологический, аллегорический и анагогический — и, таким образом, они неверно истолковали почти каждое слово Писания. Этими недалекими и глупыми баснями они разодрали Писание на множество смыслов и обокрали самих себя, потеряв способность давать точные наставления человеческой совести»6. Лютер настаивает на исключительной важности буквального смысла Писания в том виде, как он раскрывается грамматическо-исторической экзегезой. Однако под буквальным смыслом у Лютера понимается также христологическая интерпретация текста. Принцип «только Писание» (sola Scriptura) тесно переплетен с принципом христоцентризма «was zu Christo treibet» (нем.: «что ведет ко Христу»). Относительно понимания Ветхого Завета это неизбежно влечет за собой применение типологического метода экзегезы. Типология Лютера исключительно христоцентрична, глубоко укоренена в историческом повествовании,
6 Цит. По: Davidson. Op. cit. P. 29.
хотя временами присутствует и аллегория7. Жан Кальвин (1509—1564) был согласен с поздним Лютером как в оценке экзегетического наследия средневековых аллегористов, так и в понимании Писания. Подлинным смыслом Писания, по Кальвину, является естественный и ясный смысл текста, к которому также относятся ветхозаветные типы, указывающие на Христа8. Другие протестантские богословы также часто прибегали к типологии, не задумываясь, однако, над формальным осмыслением типологического метода9.
К концу XVI — началу XVII в. в среде традиционных протестантов возникла потребность и желание систематизировать и богословски осмыслить типологию как отдельный экзегетический метод. Иоганн Герхард (1582—1637) впервые дает ставшее классическим положение, в котором проводится различие между типологией и аллегорией: «Тип состоит в соотношении фактов. Аллегория занимается скорее не фактами, а их совокупностью, откуда она черпает полезное и скрытое учение»10. Другие классические протестантские богословы в общих чертах соглашались с вышеизложенным определением слова тйлос;. Под ним понимались ветхозаветные факты (лица, события, установления), которые были уготованы Богом как прообразы и тени того, что откроется во Христе и Евангелии. Со временем, однако, внутри этого традиционного видения типологии возникло несколько различных школ, из которых можно выделить две особо значимые — Кокцеева (основатель Иоганн Кокцей) и Маршиева (основатель Герберт Марш).
Иоганн Кокцей (1603—1669) родился в Бремене. Он был выдающимся протестантским богословом-библеистом, филологом и знатоком еврейского языка. Иоганн Кокцей различал два вида типосов: первый вид — тйлос;, явно выраженный Писанием; второй — лишь намеченный в Писании, но до конца не раскрытый. Хотя Кокцей не считал возможным подвергать типологической интерпретации весь текст Писания, любое ветхозаветное событие, имеющее хотя бы минимальное сходство с Новым Заветом или с актуальной политической обстановкой, могло быть истолковано в типологическом ключе. Определенные принципы интерпретации существовали, но им недоставало точности. Они формулировались столь размыто, что не могли ни указать четких границ применения типологии, ни предложить ход дальнейших исследований по выявлению типов. В XVIII в. Кокцеева школа получила особое распространение среди британцев и эмигрировавших на американский континент английских пуритан. Этот метод широко использовался вплоть до XIX в.11
Как реакция на слишком вольное использование типологии возникла Маршиева школа. Герберт Марш (1757—1839) — англиканский епископ города Питерборо в Англии. С его точки зрения, настоящими типами являются лишь
7 Davidson. Op. cit. P. 30.
8 Calvin J. Commentary on the Epistles of Paul to the Galatians and the Ephesians. Grand Rapids, 1968. P. 135-136.
9 Ibid. P. 31-32.
10 Gerhard J. Loci Communes Theologici: «Typus consistit in factorum collatione. Allegoria occu-patur non tam in factis, quam in ipsis concionibus, e quibus docrtinam utilem et reconditam depromit» (цит. по: Davidson. Op. cit. P. 32).
11 Davidson. Op. cit. P. 33-36.
те, которые явно указаны в Новом Завете. Право распознать в Ветхом Завете подлинный «тйлос;» образ имеет только Христос или богодухновенные библейские авторы. Если никто из них в том или ином ветхозаветном событии вербально не выразил наличие типологической связи с новозаветной реальностью, в утверждениях о наличии таковой нет никаких оснований. Вплоть до конца XIX в. этой точки зрения придерживались некоторые протестантские исследователи, хотя Маршиева школа не могла состязаться по популярности с Кокцеевой12.
Следующей важной вехой в истории типологии было возникновение и распространение историко-критического метода. Иоганн Землер, автор термина «типология», одним из первых ввел герменевтические принципы, выработанные классической филологией, в библейский контекст, что фундаментально подорвало доверие к типологии. Он уже не исповедовал единства двух Заветов, новозаветные типологические отрывки осмыслялись Землером как культурная особенность новозаветных авторов, не имеющая значения для современного читателя.
В середине XIX в. библеисты, не согласные с позицией Землера и его последователей, поставили перед собой задачу показать нерасторжимую связь двух Заветов, разработав для типологического метода теоретическое обоснование13. При формулировании основных принципов типологии они старались избегать крайностей Кокцеевой и Маршиевой школ. В этой среде возник труд, ставший классическим, — «Типология Писания» Патрика Ферберна ^а1гЬа1гп), впервые изданная в 1857 г.
Патрик Ферберн был шотландским пастором и богословом, ректором Тринити-колледжа в Глазго, профессором церковной истории и экзегезы. В «Типологии Писания» он критикует Кокцея за отсутствие основополагающих принципов и ясных правил применения типологии. Позиция же Марша, с точки зрения Ферберна, ущербна потому, что новозаветная типология носит не всеохватывающий, а парадигмальный характер. Она не исчерпывает тему, а указывает своим примером путь дальнейших исследований14. В этой связи Ферберн пытается сформулировать ряд руководящих принципов типологической интерпретации. За исходную точку он берет область согласия исследователей по этому вопросу: 1) тйлос; должен иметь сходство со своим новозаветным кутило; по форме и по духу, 2) тйлос; есть лишь такое лицо, событие или установление, которое изначально задумано Богом как прообраз новозаветных реалий15 (что в тексте Писания может быть выражено лишь имплицитно — в этом отличие от позиции Марша).
12 Davidson. Op. cit. Р. 36-38.
13 См., например: BährK. C. F. Symbolik des Mosaischen Cultus. Heidelberg, 1839; Hengstenberg E. W. Christology of the Old Testament, and a Commentary on the Messianic Predictions. Alexandria (Virginia), 1836; Olshausen H. Ein Wort über tieferen Schriftsinn. Königsberg, 1824.
14 Более подробно см.: Fairbairn P. The Typology of Scripture. 1859. P. 17-22 (о Кокцее), 22-32 (о Марше).
15 Ibid. P. 46.
К этим двум основополагающим принципам Ферберн добавляет пять собственных:
1) тйлос;-образом (типом) не может быть то, что по природе своей греховно;
2) главными критериями существования конкретного типа и его значимости являются евангельские факты и откровения;
3) в первую очередь необходимо обращать внимание не на внешние сходства, а на заложенные в типе истины и идеи;
4) одна фундаментальная черта или идея типа может найти себе несколько соответствий в новозаветной действительности;
5) необходимо также обращать внимание на существенные различия между типом и антитипом, которые проявляются как восходящее движение от низшего (как правило, тйлос;) к высшему (йуптилос;), например от ветхого к новому, от земного к небесному и т. д.
В остальных частях своей работы Ферберн систематически применяет вышеизложенные принципы к тексту Писания. Хотя его работа получила статус классического труда по типологии16, представленный в ней традиционный взгляд был полностью отвергнут последователями историко-критического метода. Для них типология так и осталась «исторической диковинкой, маловажной и малозначительной для современного читателя»17.
Необходимо также отметить следующий факт: изначально дискуссия о типологии возникла и обсуждалась в протестантском контексте18, но с начала XX в. данная дискуссия принимает межконфессиональный характер и входит в междисциплинарное научное поле. Это общее пространство дает возможность автору статьи освятить различные изложенные ниже типологические концепции без прослеживания строгой конфессиональной, дисциплинарной или национальной традиции.
После работы Ферберна следующей важной вехой в изучении типологии стал труд Леонарда Гоппельта «Типос: типологическое толкование Ветхого Завета в Новом» (1939)19. Вплоть до сегодняшнего дня этот труд считается основной, «стандартной» работой по типологии в современном научно-богословском дис-
16 Труд Ферберна, впервые опубликованный в 1857 г., был крайне популярен и прошел через множество переизданий, для более подробной информации и критической оценки труда см.: Stek J. Biblical Typology Yesterday and Today // Calvin Theological Journal. 1970. Vol. 5. P. 133—162. Патрик Ферберн по праву считается основоположником современного евангелического взгляда на типологию, поскольку он первым предложил формальный набор правил для помощи в идентификации легитимных тшод-образов в тексте Писания (см.: Nevin P. The Hermeneutics of Typology // Annual Evangelical Theological Society. Toronto (ON), 1981. P. 4).
17Lampe G. W. H. The Reasonableness of Typology // Essays on typology / G. W. H. Lampe, K. J. Woollcombe, eds. Naperville (IL), 1957 (Studies in Biblical Theology; 22). Р. 1.
18 До конца XIX в. действительно сложно выделить какого-либо католического богослова, внесшего значительный вклад в данную дискуссию. Существовали католические авторы (например, Роберто Беллармин, Корнелий Лапиде), которые применяли типологию, но они не осмысляли ее как отдельный экзегетический метод. См., например: Davidson. Op. cit. P. 30-45.
19 Goppelt L. Typos. Die typologische Deutung des Alten Testaments im Neuen. Bertelsmann,
1939.
курсе20. Главный ее тезис сводится к тому, что типология является центральным новозаветным способом понимания Священного Писания, она отличительный экзегетический метод Христа, Евангелия, всей Церкви и является важнейшим богословским основанием для понимания Благовестия21. Одним из главных терминов, введенных Гоппельтом, явилось понятие Steigerung (нем. «восхождение, эскалация»). Оно значит, что лица, события или установления в Новом Завете всегда превосходят свои ветхозаветные аналоги. Например, деятельность Иисуса Христа соответствует пророческой, но одновременно во многом превосходит ее. Сам Христос обозначает свою миссию как нечто большее, чем миссия Ионы (Мф 12. б) или Соломона (Мф 12. 42), Себя, как то, что больше Храма (Мф 12. б) и т. д. Вышеизложенное предполагает, что деятельность Христа не есть лишь повторение или продолжение пророческой, она есть то, что приводит пророческую миссию к завершению, исполняет ее.
Данный тезис Гоппельта подвергся в 1950 г. критике со стороны Рудольфа Бультмана22. Он критикует Гоппельта за то, что тот якобы не смог увидеть различие между «герменевтическим методом», «пророчеством и исполнением», с одной стороны, и типологией — с другой. Первое, по Бультману, имеет своим основанием библейское, линейное видение времени. Типология же, в свою очередь, базируется на идее о цикличности времени, которая есть рудимент ближневосточного мифического мышления и является продуктом новозаветной эс-хатологизации этой идеи. Также Бультман критиковал понятие Steigerung, так как в некоторых типах присутствует не только повторение прошлого на более высоком уровне, но и противопоставление.
Свой ответ на критику Бультмана Гоппельт представил в статье «Апокалиптическое мышление и типология у Павла»23. С его точки зрения, новозаветные авторы осознавали себя частью истории искупления. Бультман, пренебрегая этим самосознанием, отрицает связь двух Заветов. Этим он искажает новозаветное понимание типологии. Гоппельт показал, что апокалиптическое мышление и типология взаимосвязаны. Первое истолковывает историю как цепь событий, ведущих к логическому завершению. Второе истолковывает те же события как прообразы этого завершения. Описывая то, как ап. Павел использует типологию, Гоппельт подчеркивает, что для апостола это не герменевтический метод (как формулирует это Бультман), а духовный модус созерцания, выявляющий богоустановленные связи между ветхозаветными и новозаветными отношениями Бога с людьми в деле искупления человечества. Говоря об истоках типологического подхода, Гоппельт приводит три базовых утверждения: 1) типология неизвестна в небиблейских эллинистических кругах ранних христиан; 2) она может быть обнаружена только в иудейских кругах, но лишь как эсхатологиче-
20 Fabiny T. Typology: Pros and cons in biblical hermeneutics and literary criticism (from Leonhard Goppelt to Northrop Frye) // Revista del Instituto de Lengua y Cultura Españolas. 2009. Vol. 25. № 1. P. 138.
21 Goppelt. Op. cit. P. 25б.
22 См.: Bultmann R. Ursprung und Sinn der Typologie als hermeneutischer Methode // Theologische Literaturzeitung. 1950. Bd. 75. S. 205-212.
23 Goppelt L. Apokalyptik und Typologie bei Paulus // Theologische Literaturzeitung. 19б4. Bd. 89. S. 321-344.
ский принцип; 3) типология, которую обнаруживаем в иудаизме, имеет предысторию в ветхозаветной эсхатологии. В споре между Бультманом и Гоппельтом аргументы последнего оказались более убедительными для большинства современников. В предисловии к американскому изданию главного труда Гоппельта по типологии он характеризуется как «актуальный и важный для современной библейской критики»24.
Герхард фон Рад (1901-1971) был немецким богословом, специалистом по Ветхому Завету, профессором Гейдельбергского университета. Его работы стали очередной важной вехой в осмыслении типологии, своей программной статьей 1952 г. под названием «Типологическая интерпретация Ветхого Завета»25 он возродил интерес к типологии в контексте исследований по библеистике. По мысли фон Рада, «Типологическое мышление есть базовый элемент всякой человеческой мысли и всякого истолкования»26, типология — аналогическое мышление, поиск соответствий между одним и другим. Оно способно даже в самых обыденных вещах, таких как смена дня и ночи, распознать мощный символизм, связывающий обыденное с высшей реальностью. На языческом Востоке это мышление выражалось в вертикальном параллелизме «земное — небесное», так что все земное представлялось лишь отображением высшей реальности. Черты вертикального параллелизма прослеживаются и в Ветхом Завете, но не в них заключена характерная черта иудейского мировоззрения. Для Ветхого Завета более характерен не вертикальный, а горизонтальный параллелизм, выявляющий эсхатологические соответствия между началом и концом, прошлым и будущим.
С точки зрения фон Рада, между исторической фактографией библейских событий и их изложением в Библии есть существенное различие. Предание, зафиксированное в библейском повествовании, главным образом передает вероучительные истины, изложение исторических фактов при этом отходит на второй план: «Рассказчики так захвачены величием однажды происшедшего события, они так явно видят и выделяют в этом событии величие божественного дара, что тем самым явно искажают историческую картину»27. Хотя у реальных фактов отсутствовала логическая последовательность, вера с помощью типологии смогла эту последовательность обнаружить. Типология при этом является лишь частным применением вышеупомянутого аналогического мышления28.
Мысль фон Рада полемически направлена как против Бультмана, так и против представителей традиционного понимания типологии. Отвечая Бультману, фон Рад утверждает, что мифологически-спекулятивная типология Востока остается явлением совершенно чуждым для древнего Израиля. В полемике с традиционным пониманием типологии фон Рад заявляет, что уже невозможно говорить об исторической фигуре царя Давида или Иисуса Навина, об исторической скинии или пасхальном агнце как о прообразах Христа29. Типологическое
24 Цит. по: Fabiny. Op. cit. P. 140.
25 Rad G. von. Typological Interpretation of the Old Testament // Essays in Old Testament Interpretation / C. Westermann, ed. Richmond (Virginia), 1963. P. 17-39.
26 Ibid. P. 18.
27 Ibid. P. 34-35.
28 Ibid. P. 36.
29 Idem. Old Testament theology. Louisville (KY), 2001. P. 371.
толкование не привязано к историческим или биографическим деталям, оно ограничивается лишь вероучением (credenda)30, типология имеет дело лишь со свидетельством о божественном событии, но не с теми соответствиями по историческим / культурным или археологическим деталям, которые могут объединять Ветхий Завет с Новым31. Также, по фон Раду, типологию нельзя разложить на ряд строгих герменевтических принципов: «.она не может быть герменевтически определена, типология применяется в свободе Духа Святого»32. Вышеизложенная полемика против традиционного понимания типологии была направлена на то, чтобы примирить типологию с историко-критическим методом. Если типология базируется на свидетельствах веры, а не на истории, если типологические соответствия также могут быть выявлены лишь верой, то противоречие между типологией и историко-критическим методом снимаются. По фон Раду, два этих метода должны дополнять друг друга, идти рука об руку. Такая балансирующая позиция фон Рада не могла остаться без нападок с обеих сторон, ее критиковали как консервативные теологи в лице Джона Стека33, так и либеральные, например Джеймс Бар34.
В 1957 г. также появились богословские эссе Лямпе и Вулкума, возникшие вследствие идей, прозвучавших на конференции по библеистике в Оксфорде 1955 г. Эти работы стали значимым достижением британского богословия того времени35. В эссе под названием «Рациональность типологии»36 Лямпе поставил своей целью дать типологии разумное, логическое обоснование. Первым делом он проводит различие между тремя периодами библейской герменевтики, которое стало классическим. К докритической эпохе он относит период, когда типологическое прочтение было самым естественным прочтением Библии любым верующим. Библия виделась единым, нераздельным целым, идея цельности Писания воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Впоследствии, однако, это преемство было разорвано, что положило начало критическому периоду. Исторический подход к Писанию хотел в Моисее видеть исключительно исторического Моисея, а не образ, указывающий на что-то еще. При таком подходе типология естественным образом превратилась в не более чем историческую диковинку. Однако в 1950-х гг. Лямпе очевидным образом замечает возобновленный акцент исследователей на целостности Библии, на неразрывном единстве библейских текстов друг с другом. В этой связи неизбежно встает следующий вопрос: может ли типологический метод быть применен в современную, посткритическую, эпоху, или же он покоится на предпосылках, совершенная несостоятельность которых раз и навсегда была доказана историко-критическим подходом?37 Решение этого вопроса, по Лямпе, состоит в различении между «разумной» и «фантастичной» типологией. Последняя базируется на поверхностном
30 Idem. Typological Interpretation... P. 37.
31 Ibid. P. 3б-37.
32 Ibid. P. 38.
33 Stek. Biblical Typology Yesterday and Today.
34 Barr J. Old and New in Interpretation. L., 19бб.
35 Fabiny. Op. cit. P. 138-152.
36 Lampe. Op. cit.
37 Ibid. P. 21.
сходстве и очень близка аллегоризму. Разумная типология должна базироваться на подлинной истории, толкуемой в соответствии с библейским взглядом на божественное домостроительство, с оглядкой на буквальный смысл Писания и на достижения критического периода.
Интерес к типологии в последующие десятилетия также не угасал. Из трудов, изданных в 70-х, 80-х гг., можно выделить монографию Ричарда Дэвидсона «Типология в Писании»38 и работу Йозефа Кэхилла39.
В 1981 г. Ричард Дэвидсон40 обратил внимание на то, что его предшественники при написании работ о библейской типологии допускали методологическую ошибку, проецируя предвзятое понимание типологии на библейский текст. В своей диссертации Дэвидсон пытается дать библейскому типологическому методу такую характеристику, которая была бы логическим выводом из исследования характерных библейских мест. Для определения типологического метода выбираются такие библейские пассажи, в которых содержится термин «itinoç». Причем данное слово должно быть задействовано в текстах именно как герменевтический термин. Чарльз Канненгиссер в обзорной статье, посвященной типологии, утверждает, что из 19 случаев употребления в Новом Завете слова тйло; (и производных), лишь один имеет явную богословскую коннотацию, а именно в Рим 5. 1441. Ричард Дэвидсон, предприняв семантический анализ данного слова, в своем исследовании обосновывает наличие шести употреблений слова itinoç как герменевтического термина — в 1 Кор 10. 6, 11; Рим 5. 14; 1 Пет 3. 21; Евр 8. 5 и 9. 24. Затем Дэвидсон выявляет основополагающую структуру типологического метода42. Он пишет о том, что в каждом из указанных новозаветных отрывков можно видеть пять смысловых блоков: исторический, эсхатологический, христо-сотериологический, экклесиологический и пророчески43. Каждому из этих блоков Дэвидсон дает подробную характеристику.
Подход к типологии П. Йозефа Кэхилла интересен тем, что в своем тру-де44 он ссылается не только на исследователей-богословов, но и на современных литературных критиков, занимавшихся данной темой. Кэхилл обращает внимание на речь Стефана (Деян 7. 2-60), которая во всей полноте пропитана убеждением, что историю должно истолковывать в типологическом ключе. Поскольку Библия часто перетолковывает прошедшую историю, можно сказать, что Библия есть герменевтическая книга с типологической структурой. Типология, таким образом, есть не только христианский взгляд на историю, но и принцип, организующий христианскую Библию. Библейские авторы не «изобрели» типологию, они обнаружили ее как модель действия творческой божественной
38 Davidson. Op. cit.
39 CahillP. J. Hermeneutical Implications of Typology // Catholic Biblical Quaterly. 1982. Vol. 44. P. 266-281.
40 Davidson. Op. cit.
41 Kannengiesser. Op. cit. P. 229.
42 Ibid. P. 396-408.
43 Терминология разработана Ричардом Дэвидсоном. В оригинале: «the historical structure, the eschatological structure, the Christological-soteriological structure, the ecclesiological structure, the prophetic structure» (Davidson. Op. cit. P. 397).
44 Cahill. Hermeneutical Implications of Typology... Biblical Typology Yesterday and Today
воли в истории. Кэхилл выделяет в типологии четыре характерные черты: первая черта заключается в исторической последовательности тйлос; и йутпилос;; вторая — это восходящее движение от тйлос; к йу^тилос;; третья — христоцен-тричность; четвертая — непосредственная связь типологии с поэтической одаренностью, т. е. с типом творчества, который ассоциируется с поэзией45. Таким образом, благодаря типологии 1) «случайные события видятся единым целым посредством вертикальной связи с творящим их Богом»46; 2) традиция имеет настолько большой вес, что «харизматическая экзегеза, сама становится частью божественного Откровения»47. Кэхилл приходит к выводу, что «стоящая за типологией духовная установка является неотъемлемым элементом христианской традиции во все времена и эпохи»48.
После Второй мировой войны в дискуссию о библейской типологии была включена новая область — патрология. Это произошло благодаря трудам французских католических богословов Жана Даниелу и Анри де Любак. В середине XX в. вышла монография Жана Даниелу под названием «Таинство будущего: исследования о происхождении библейской типологии»49. В этом труде автор изучает становление древнецерковной библейской экзегезы на достаточно обширном материале, включающем Священное Писание, межзаветную апокрифическую литературу, сочинения Филона Александрийского, творения отцов и учителей Церкви и научные труды XX в. Жан Даниелу приходит к выводу, что ключевым методом подлинно библейской, церковной экзегезы является типология, которую он противопоставляет аллегоризму, привнесенному в церковную мысль извне (в первую очередь через Филона Александрийского).
Над этой темой также работал коллега Жана Даниелу Анри де Любак, написавший множество выдающихся статей50. Католический богослов И.-М. Блан-шар в статье под названием «Определяющие принципы патристической герменевтики в свете последних изменений в библейской экзегезе»51 также пишет о том, что ясное осознание недостаточности историко-критической парадигмы при толковании библейского текста возбудило явный интерес к патристическим принципам герменевтики и выявило их актуальность. При этом типологию И.-М. Бланшар рассматривает как один из пяти принципов, получивших «особое значение в результате новых направлений развития экзегетики»52. В данном контексте также уместно упомянуть монографии Ассаада Каттана53 по экзегезе
45 Здесь видим явную параллель с мыслью фон Рада (Rad. Typological Interpretation... P. 17-39).
46 Ibid. P. 265.
47 Cahill. Hermeneutical Implications. P. 278.
48 Ibid.
49 Даниелу Ж. Таинство будущего: Исследования о происхождении библейской типологии. М., 2013.
50 Например: Lubac H. de. L'Écriture dans la Tradition. P., 1966; Idem. Exégèse médiévale. Les quatre sens del'Écriture. P., 1959-1964; Idem. Théologies d'occasion. P., 1984.
51 Бланшар. Указ. соч.
52 Там же.
53 Kattan A. Verleiblichung und Synergie: Grundzüge der Bibelhermeneutik bei Maximus Confessor. Leiden, 2003.
Максима Исповедника, Вольфганга Бинерта по Дидиму Слепцу54 и Ольги Нестеровой по Оригену55. Наличие такого количеств трудов, акцент в которых делается на проблемном рассмотрении древнего автора и его экзегезы в контексте типологического/ аллегорического методов толкования, указывает на несомненную актуальность и своевременность данной темы именно в контексте исследований патристики.
Типология как экзегетический метод, представленный отдельно от других видов небуквального толкования, впервые богословски осмысляется и систематизируется в протестантской среде. Со временем в осмыслении этого метода происходят коренные изменения. От повсеместного признания типологии в XVII—XVIII вв. через ее отрицание в период расцвета библейской критики исследователи повторно возвращаются к изучению этого феномена с еще большей интенсивностью в XX в. В это же время типологическая дискуссия входит в межконфессиональное и междисциплинарное научное поле. В конечном счете «разумная» типология признается необходимой составляющей богословия в посткритическую эпоху, определяются ее характерные черты: а) истоки типологии лежат в ветхозаветной эсхатологии, она практически не присутствует вне библейского контекста, являясь, таким образом, одним из ключевых методов подлинно библейской, церковной экзегезы; б) ветхозаветные образы воспринимаются экзегетами как историческая реальность, при этом новозаветные образы всегда на ступень выше ветхозаветных, всегда налицо Steigerung, т. е. восходящие движение от тйлос; к соответствующему ävTiiunoc;; в) типология всегда христоцентрична, типологические образы находят свое исполнение во Христе и Его спасительном домостроительстве. По поводу вышеизложенных положений исследователи находятся в единомыслии, однако типология не ограничивается только ими. Для полной картины свидетельств библейских текстов и, соответственно, результатов библейских исследований оказывается недостаточно. Отчасти по этой причине все больше исследователей обращают внимание на типологию как на проблему междисциплинарного характера, рассматривая ее в контексте литературных или патристических исследований. Как кажется, именно патристические исследования могут в будущем существенно дополнить образ типологии как необходимой составляющей богословия в посткритическую эпоху.
Ключевые слова: типология, аллегория, буквальный смысл, методы толкования, экзегетика, историография, библеистика, патрология, патристика.
54 Bienert W. Allegoria und Anagoge bei Didymos dem Blinden von Alexandria. B., 1972.
55 Нестерова О. Е. Allegoria pro typologia. Ориген и судьба иносказательных методов интерпретации Священного Писания в раннепатристическую эпоху. М., 2006.
Список литературы
Бланшар И.-М. Определяющие принципы патристической герменевтики в свете последних изменений в библейской экзегезе // XXII Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы. М., 2012. Т. 1. С. 390-396. Даниелу Ж. Таинство будущего: Исследования о происхождении библейской типологии. М., 2013.
Нестерова О. Е. Allegoria pro typologia. Ориген и судьба иносказательных методов интерпретации Священного Писания в раннепатристическую эпоху. М., 2006 Bähr K. C. F. Symbolik des Mosaischen Cultus. Heidelberg, 1839. Barr J. Old and New in Interpretation. L., 1966.
Bienert W. Allegoria und Anagoge bei Didymos dem Blinden von Alexandria. B., 1972. Bultmann R. Ursprung und Sinn der Typologie als hermeneutischer Methode // Theologische
Literaturzeitung. 1950. Bd. 75. S. 205-212. Cahill P. J. Hermeneutical Implications of Typology // Catholic Biblical Quaterly. 1982. Vol. 44. P. 2бб-281.
Calvin J. Commentary on the Epistles of Paul to the Galatians and the Ephesians. Grand Rapids, 19б8.
Davidson R. M. Typology in Scripture: A Study of Hermeneutical Typos Structures. Berrien Springs (Mich.), 1981.
Fabiny T. Typology: Pros and cons in biblical hermeneutics and literary criticism (from Leonhard Goppelt to Northrop Frye) // Revista del Instituto de Lengua y Cultura Españolas. 2009. Vol. 25. № 1. P. 138-152. Fairbairn P. The Typology of Scripture. 1859.
Goppelt L. Apokalyptik und Typologie bei Paulus // Theologische Literaturzeitung. 1964. Bd. 89. S. 321-344.
Goppelt L. Typos. Die typologische Deutung des Alten Testaments im Neuen. Bertelsmann, 1939.
Hengstenberg E. W. Christology of the Old Testament, and a Commentary on the Messianic
Predictions. Alexandria (Virginia), 1836. Kannengiesser C. Handbook of Patristic Exegesis: The Bible in Ancient Christianity. Leiden, 200б.
Kattan A. Verleiblichung und Synergie: Grundzüge der Bibelhermeneutik bei Maximus Confessor. Leiden, 2003.
Lampe G. W. H. The Reasonableness of Typology // Essays on typology / G. W. H. Lampe,
K. J. Woollcombe, eds. Naperville (IL), 1957 (Studies in Biblical Theology; 22). Р. 1-3. Lubac H. de. Exégèse médiévale. Les quatre sens del'Écriture. P., 1959-1964. Lubac H. de. L'Écriture dans la Tradition. P., 1966. Lubac H. de. Théologies d'occasion. P., 1984.
Nevin P. The Hermeneutics of Typology // Annual Evangelical Theological Society. Toronto
(ON), 1981. P. 4. Olshausen H. Ein Wort über tieferen Schriftsinn. Königsberg, 1824. Rad G. von. Old Testament theology. Louisville (KY), 2001.
Rad G. von. Typological Interpretation of the Old Testament // Essays in Old Testament
Interpretation / C. Westermann, ed. Richmond (Virginia), 1963. P. 17-39. Stek J. Biblical Typology Yesterday and Today // Calvin Theological Journal. 1970. Vol. 5. P. 133-1б2.
Sykes A. H. Paraphrasis des Briefes an die Hebräer. Halle, 1779.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2019. Vol. 81. P 35-49 DOI: 10.15382/sturI201981.35-49
Evgeny Eroshev, Graduate Student, St. Tikhons Orthodox University for the Humanities, 6 Likhov per., Moscow, 127051, Russian Federation acher onex@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-2424-1012
Method of Typological (Transformational) Hermeneutics in Western Historiography
E. Eroshev
Abstract: This article gives a brief historical outline of foreign studies in typology from the 18th to the late 20th centuries. In the initial section, it offers a semantic analysis of key typological terms. This analysis identifies the problem of translating typological terms into Russian which is subsequently being successfully solved. The article gives an outline of the historical situation that came to be the beginning of typological studies. Step-by-step, it identifies the central historical figures who played an important role in developing typological topics. The authors mentioned in the article are being localised, their ideas being given in concise theses. The main part of the article deals with scholars of the 20th century and discussions around the significance of typology and its place in the range of theological problems. After this, it studies theological works that dealt with the problem of biblical typology in the interdisciplinary domain and evaluates their contribution to the topic in question. In the final section, the article briefly formulates the way along which the understanding of typology as a separate theological method has been going through centuries, and identifies the special features of the "resonable" typology which is understood as a necessary component of theology in the post-critical epoch.
Keywords: typology, allegory, literal sense, hermeneutical methods, exegesis, historiography, biblical studies, patrology, patristics.
Barr J. (1966). Old and New in Interpretation. London.
Bienert W. (1972). Allegoria und Anagoge bei Didymos dem Blinden von Alexandria. Berlin.
Blanshar I.-M. (2012). "Opredeliaiushchie printsipy patristicheskoi germenevtiki v svete poslednikh izmenenii v bibleiskoi ekzegeze" [Decisive Principles of Patristic Hermeneutics in the Light of Recent Changes in Biblical Exegesis], in XXII Ezhegodnaia Bogoslovskaia Konferentsiia PSTGU: Materialy, Moscow, vol. 1, pp. 390—396 (in Russian).
Bultmann R. (1950). "Ursprung und Sinn der Typologie als hermeneutischer Methode". Theologische Literaturzeitung, 1950, bd. 75, ss. 205—212.
Cahill P. (1982). "Hermeneutical Implications of Typology". Catholic Biblical Quaterly, 1982, vol. 44, pp. 266-281.
Calvin J. (1968). Commentary on the Epistles of Paul to the Galatians and the Ephesians. Grand Rapids.
References
Danielu Zh. (2013). Tainstvo budushchego: Issledovaniia o proiskhozhdenii bibleiskoi tipologii
[Mystery of the Future. Studies in the Origin of Biblical Typology]. Moscow (in Russian). Davidson R. (1981). Typology in Scripture: A Study of Hermeneutical Typos Structures. Berrien Springs (Mich.).
Fabiny T. (2009). "Typology: Pros and Cons in Biblical Hermeneutics and Literary Criticism (from Leonhard Goppelt to Northrop Frye)". Revista del Instituto de Lengua y Cultura Españolas, 2009, vol. 25, No 1, pp. 138-152. Goppelt L. (1964). "Apokalyptik und Typologie bei Paulus". Theologische Literaturzeitung, 1964, bd. 89, ss. 321-344.
Goppelt L. (1939). Typos. Die typologische Deutung des Alten Testaments im Neuen. Bertelsmann. Kannengiesser C. (2006). Handbook of Patristic Exegesis: The Bible in Ancient Christianity. Leiden.
Kattan A. (2003). Verleiblichung und Synergie: Grundzüge der Bibelhermeneutik bei Maximus Confessor. Leiden.
Lampe G. (1957). "The Reasonableness of Typology", in G. Lampe, K. Woollcombe (eds.)
Essays on typology. Naperville, p. 1-3. Lubac H. de (1959-1964). Exégèse médiévale. Les quatre sens del'Écriture. Paris. Lubac H. de. (1966). L'Écriture dans la Tradition. Paris. Lubac H. de. (1984). Théologies d'occasion. Paris.
Nesterova O. (2006). Allegoria pro typologia. Origen i sud'ba inoskazatel'nykh metodov interpretatsii Sviashchennogo Pisaniia v rannepatristicheskuiu epokhu [Origen and the Fate of Allegorical Method in Interpretation of Scripture in the Early Patristic Epoch]. Moscow (in Russian). Nevin P. (1981). "The Hermeneutics of Typology", in Annual Evangelical Theological Society. Toronto, p. 4.
Rad G. von. (2001). "Old Testament theology". Louisville.
Rad G. von. (1963). "Typological Interpretation of the Old Testament", in C. Westermann (ed.)
Essays in Old Testament Interpretation. Richmond, pp. 17-39. Stek J. (1970). "Biblical Typology Yesterday and Today". Calvin Theological Journal, 1970, vol. 5, pp. 133-162.
