CC BY
6
УДК 811.161.1*286
МЕТАЯЗЫКОВЫЕ КОММЕНТАРИИ В РЕЧИ РУССКИХ ЖИТЕЛЕЙ УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТИ
METALANGUAGE COMMENTS IN THE ULYANOVSK REGION RUSSIAN RESIDENTS' SPEECH
© 2021
Е.Ф. Галушко E.F. Galushko
Проблема лингвистической информативности метаязыковых комментариев важна для осмысления современного состояния русской региональной и шире - славянской речи, понимания когнитивных способностей человека. Полевые записи речи русских жителей Ульяновской области - носителей региолекта и регионально окрашенного литературного языка - содержат достаточное количество метаязыковых комментариев. Комментарии различны по объему, по месту в контексте относительно комментируемого явления (до, после, с двух сторон). Доминирует вариант постпозиционный. Мотивы метаязыковых комментариев разнообразны: необходимость идентифицировать групповую общность; иллюстрировать речевое или языковое явление через широкий контекст; пояснять значение слов, непонятых другому коммуниканту; квалифицировать эти слова как локально ограниченные; рассуждать о множественности номинации или, наоборот, фиксировать единственность данной лексической единицы для обозначения какой-либо реалии. Поводом к комментарию нередко служит ошибка собирателя, связанная с неправильно названным значением слова, идиомы. Обнаружены вербальные формы выхода из ситуации непонимания в паре «задающий вопрос - отвечающий». По количеству квантов информации метаязыковые комментарии могут быть простыми и комбинированными. Для речи носителей региолекта наиболее типичны временные, пространственные маркеры. Отдельные метаязы-ковые комментарии синтезируют информацию о социуме как общественном конструкте (социальных, возрастных группах, этносах). Метаязыковой комментарий актуализирует комментируемую единицу, указывая сферу, время ее бытования, называет принцип номинации, исходный этимон.
Ключевые слова: обыденное метаязыковое сознание; рефлексия; метаязыковой комментарий; мета-оператор; речь; региолект; литературный русский язык; языковая личность; диалог культур; коммуникация; коммуникант; номинация; значение; слово.
The problem of metalanguage linguistic comment information is important for the analysis of the Russian regional or even wider Slavic contemporary speech state, for understanding cognitive human capacities. Field recordings of the Russian residents who use the local Ulyanovsk regional dialect and locally marked literary language contain a great number of metalanguage comments. Such comments differ in amounts, the place in the context with regard to the phenomenon to comment on (before, after or both). The postpositional variant dominates. Metalanguage comment motives are varied: to identify the group unity; to illustrate the speech or language phenomenon with the help of a wider context; to explain the meanings of words unclear to another interlocutor; to classify words as locally limited; to speculate on multiple ways of their nomination or quite the opposite to fix the uniqueness of such a lexical unit for nominatinhg some object. Verbal forms of finding ways in the situation of misunderstanding in the pair 'questioner-respondent' are singled out. The motive to a metalanguage comment is often aroused because of the collector's mistake connected with the wrong nomination of the word or idiom. Metalanguage comments may be simple or combined according to the pieces of information. Space and time markers are typical of the Ulyanovsk regional residents' speech. Some metalanguage comments synthesize the information of the society as the social construct (social, age, ethnic groups). Metalanguage comments mainstream the commented unit, pointing to its space, time of being, naming the principle of nomination and original etymon.
Keywords: common metalanguage mindset; reflection; metalanguage comment; metaoperator; speech; regional dialect; the Russian literary language; language personality; crosscultural dialogue; communication; communicator; nomination; meaning; word.
В XXI веке метаязыковая способность мантики, лексикографии, диалектологии.
личности стала важным объектом исследова- Ключевыми в этой сфере можно считать тру-
ния при решении проблем разных наук: фи- ды, посвященные функционально-типологи-
лософии языка, психологии, социолингви- ческому освещению рефлексии (И.Т. Вепрева
стики, когнитологии, коммуникативистики, [1]), обобщению подходов к толкованию
лингвокультурологии, лингводидактики, се- термина «метатекст» (А.А. Гилева [2]), изу-
чению метатекста как эксплицитного выражения метаязыкового сознания (дополнительно - имплицитных проявлений такого сознания) в устной речи, на письме (И. А. Борисова [3], М.Р. Шумарина [4]). Обращение к метаязыковым комментариям необходимо, например, для конструирования метаязыко-вого лексического поля диалекта (А.И. Ростова [5]), установления смысловой нагрузки метафоры (М.Л. Мотько [6]) и термина (А.А. Немыка [7]) в метаязыке лингвистики. Обзор метаязыковых категорий содержится в работах о типах языковой личности (М.А. Лаппо [8]), видах номинации в разговорной речи (В.И. Подлесская, А.В. Стародубцева [9]), о частных коммуникативных проблемах (Е.В. Падучева [10]). Интересны работы, авторы которых сопоставляют характер вербализации метаязыкового сознания у носителей славянских языков. Так, Е.Д. Бондаренко сравнивала в данном аспекте русский и польский языки [11].
Если центральной проблемой нескольких крупных научных исследований начала XXI века, была проблема описания обыденного и научного, профессионального метасо-знания, то в настоящее время значимыми стали работы обобщающего характера, учитывающие современные научные открытия [12], рассматривающие проблему метасозна-ния детализировано, на новом материале [1317], в диахроническом [18] или сравнительном ключе [19 ; 20]. Например, С.А. Борисов и Г.П. Пилипенко, отметили частотность ме-таязыковых комментариев в случаях «межъязыковых и междиалектных контактов» [20, с. 150]. Они рассмотрели результаты переключения с одного славянского языка на другой (украинский, чешский, польский, словенский, сербский), с языка национального меньшинства - на доминирующий в социуме язык; установили, какие «конкретные лексические элементы подвергаются метаязыко-вому осмыслению» [20, с. 151].
Лингвисты продолжают изучать факты народного лексикографирования - словари, подготовленные авторами-непрофессионалами, любителями народного слова (И.А. Бук-
ринская, О.Е. Кармакова [13], Н.Д. Голев [15]). Это интересно в рамках рассматриваемой проблематики, поскольку такие словари являются результатом метаязыковой деятельности носителей языка и, соответственно, содержат метаязыковые фрагменты: «Часто любительские словари содержат металингвистическую информацию, которая проявляется не только в отборе лексики, трактуемой как диалектная, но и в прямых высказываниях о своем говоре» [13, с. 112].
Н.О. Золотова в 2019 году, рассматривая связь рефлексивности обыденного метаязыкового сознания и естественного метаязыка, подчеркнула ценность новых исследований прежде всего первичной рефлексии (обнаруживаемой, в частности, в ситуации проблемного предъявления слова в спонтанной коммуникации): «В норме метаязыковая деятельность "рядового" носителя языка не поддается непосредственному наблюдению, поскольку протекает в скрытых (как от исследователя, так и от самого человека) формах. Она эксплицируется лишь в ситуациях затруднений при общении или экспериментальных ситуациях, когда становится возможным обнаружить вербальные "следы" рефлексивных актов испытуемых...» [12, с. 53-54].
Текущие теоретические и практические (педагогические) задачи современной науки в области исследования метасозна-ния - изучение современной речи (локально ограниченной и литературной) через выявление видов метаязыковой деятельности, формирование элитарной языковой личности с развитой метаязыковой компетенцией. Остается актуальным анализ особенностей метаязыковой деятельности в различных гендерных, возрастных, этнических группах; индивидуальных специфических черт, связанных с разным уровнем детализации метаязыковой информации в коммуникативном акте. Необходимо продолжать введение в научный оборот репрезентативных текстов (формирование банка данных тематических высказываний), сопоставительные исследования, уточнение терминологии.
Статья основана на материалах, полученных в ходе полевых экспедиций, которые проводились в Ульяновской области в 2010-2020 годах. Собирали материал, включающий метаязыковые комментарии (далее МК) информаторов, студенты-филологи Ульяновского государственного педагогического университета имени И.Н. Ульянова, автор статьи.
Материал собирался в ходе контактного наблюдения (беседы собирателя с информантом, прямого опроса). Формат опроса в наибольшей степени концентрировал внимание информанта на языке (речи), стимулировал метаязыковую рефлексию.
Полевые наблюдения позволяют зафиксировать реальное состояние речи жителей региона, сравнительно недавно называемых диалектоносителями. Современное состояние русской региональной речи предполагает замену условного, утратившего свою актуальность сочетания «чистый диалект» на термины «региолект» и «локально (регионально) окрашенный литературный язык» [11 ; 21].
Описание лексикона языковой личности невозможно, как известно, без использования семасиологического подхода, который предполагает выход на диалог разных культур. И это диалог не только представителей разных народов, но и представителей одного этноса. Так, при сборе материала мы констатировали, что субъект, задающий вопросы (далее S1), являлся чаще всего носителем литературной речи с просторечными и жаргонными вкраплениями, а отвечающий на вопросы (далее S2) - преимущественно сельским жителем, носителем речи со значительной региональной составляющей. В таком диалоге прогнозируемы ситуации непонимания, неполного понимания по причине различий в лексиконах -например, из-за локально ограниченных слов в речи одного из собеседников. Таким образом, коммуниканты чаще всего имели разный статус по культуре, фоновым знаниям, месту проживания, всегда - по возрасту. Поэтому в ходе расшифровки записей важ-
но было установить связь метаязыковых комментариев с «ориентацией на осведомленность и коммуникативные запросы собеседника» [5, с. 16].
Цель статьи - показать роль метаязы-ковых комментариев в речи русских жителей Ульяновской области. Метаязыковые комментарий понимаются широко (как характеризующие язык и речь).
Цель достигается решением следующих задач: 1) вычленение фрагментов, содержащих МК, из полевых записей; 2) определение места МК в контексте; 3) структурирование МК; 4) выделение маркеров ме-таязыковой деятельности русских жителей региона; 5) обобщение полученных результатов; 6) определение направления дальнейших исследований.
Мотивы появления метаязыковых комментариев в русской речи жителей Ульяновской области различны: необходимость идентифицировать групповую общность через указание на особенности речи людей; рассказать о примечательных биографических событиях, связанных с речью, языком; пояснить значение слов, непонятых другому коммуниканту, квалифицировать эти слова (например, как такие, употребление которых ограничено в пространстве и времени); усомниться в существовании слов, идиом со значением, указанным собирателем; порассуждать о множественности номинации или, наоборот, утвердить единственность данной лексической единицы для обозначения какой-либо реалии.
Важно отметить, что метаязыковые комментарии, демонстрирующие понимание своеобразия собственной речи, локальной ограниченности слов и произношения, их исключительности были довольно частыми.
Рефлексию провоцирует сама ситуация разговора об особенностях речи, о местных словах:
(1) S1: Чем население вашего села отличается от соседних деревень? S2: Разговорами, языком. Мы ворочаем на а, а соседние - на о (Старков А.И.,
1936 г. р., Красный Бор, Вешкаймский р-н, запись 2014 г.)*. Любопытно, что в данном метафонетиче-ском комментарии критика чужого произношения отсутствует (выбран одинаковый глагол для оценки речи своей и жителей соседнего села). Нам не встретились оценки негативного плана, зафиксированные другими исследователями: «произношение <...> "плохое, шубное, кривое"» [13, с. 113].
Частотность МК в речи конкретных представителей регионального социума обусловлена «уровнем мышления, уровнем образованности и опытом общения, что в свою очередь во многом обеспечивается степенью социальной активности индивида, профессией, возрастом, полом и др. показателями» [22, с. 282].
Очевидно, что рефлексия свойственна людям в разной степени, однако практически каждый седьмой информант рассуждал о значениях слов, задумывался о мотивах номинации, анализировал свои переживания по этому поводу Встречались и комментарии о примечательных вопросах, словах, демонстрировалась заинтересованность информантов в диалоге: (2) S1: В чем обычно растворяют тесто? S2: Растворяют тесто? Ну... это интересный вопрос (Яшнов В.А., 1988 г. р., Майна, Майнский р-н, запись 2018 г.). Пример важен тем, что в нем представлен эхо-повтор, однако не усиливающий смысл «путем слияния» [8, с. 52], а выполняющий корректировку кода (правильно ли я понял?) и одновременно дающий коммуниканту дополнительное время на обдумывание ответа.
* Иллюстрации приводятся курсивом. Используется орфографическая запись. Отдельные слова затранскрибированы. Ударные гласные в словах выделяются жирным шрифтом. В круглых скобках даны пояснения: авторство, возраст информанта, место проживания и рождения (при их несовпадении), год и место фиксации (район Ульяновской области). При повторном упоминании лица - только фамилия и инициалы. В отдельных случаях комментируется ситуация речи, дается лексикографическое уточнение.
Комментарии, содержащие «развертывание актуализированной внутренней формы слова в метаязыковое высказывание» [11, с. 9], были немногочисленны. Однако встретилось спровоцированное вопросом собирателя метаязыковое высказывание, которое можно считать метаязыковой информацией «в развернутой (текстовой) форме» [311, с. 10]:
(3) Частенько мы могли услышать что-нибудь... эдакое... новое словцо. Матери часто базарили на улице, судачили... Как-то раз услышала от тётки что-то вроде «Да он... это... засквалдыр-ничал» и всё гадала: что это за набор букв волшебный. Значения до сих пор знать не знаю, но в детстве слово ко мне так прицепилось, как репейник. Вставляла его куда надо и куда не надо. Но самое главное - все смешились с него да потешались. Маленькие - оттого, что не понятно, взрослые - оттого, что я хожу, [кал 'ащу] того, чего сама не понимаю (Набокова Е.В., 1956 г. р., Димитровград, запись 2020 г.). Слово засквалдырничать является одноко-ренным слову сквалдырничать. По данным «Словаря русских народных говоров», «Сквалдырничать. 1. Жадничать, скаредничать. Моск., Калуж., Тамб., Симб., Даль» [23, с. 40]. Маркеры - «волшебный набор букв, новое словцо». Коммуникант продвигается от лексической единицы словцо с грубовато-принебрежительной окраской (см. выражение крепкое словцо) к подчеркиванию магической формы слова. Данный пример иллюстрирует «моделирование метаобъектов посредством метафор» [6, с. 11].
Анализ выборки позволил установить типы метаязыковых комментариев по количеству компонентов: слово, сочетание слов (как правило, предложно-падежное), высказывание, цепочка высказываний (фрагмент метатекста). Место метаязыкового комментария по отношению к комментируемой единице также было различным: после нее, до нее, с двух сторон от комментируемой единицы (комментарий-«рамка»).
В ходе структурирования полученных данных были выделены метаязыковые комментарии простые и комбинированные (по одному/нескольким параметрам).
Простые метаязыковые комментарии, содержат квант информации о слове, речи. Так, в следующем примере, где МК стоит после комментируемых единиц, есть квант информации социального характера (ось ^ город - деревня). Маркер - деревенские:
(4) Ярёмины, Царапкины, Мазины...чист деревенские фамилии (Терехина Вера Юрьевна, 1965 г. р., Новый Урень, Ульяновский р-н, запись 2018 г.).
В следующем примере присутствуют корректировка комментария (стоящего также после комментируемого слова), заминка, дискурсивный показатель ну:
(5) Это слово [калякать]. оно повсеместно употребляется людьми... ну... пожилого возраста (Васильева Н.И., 1947 г. р., Чердаклы, Чердаклинский р-н, запись 2020 г.).
В примере есть квант информации социального характера по возрастной оси. Маркеры - по-моему, так называла, пожилого возраста.
Известно, что двусторонняя природа коммуникативного акта между двумя людьми предполагает учет наличия нескольких единиц. Это единицы производства речи, единицы речевосприятия [7, с. 25]. В следующем примере (в вопросе до реплики коммуниканта содержалась единица, которая была прокомментирована) МК стоит до комментируемой единицы:
(6) Мы называем зыбка (Петрова А.К., 1970 г. р., Старые Алгаши, Цильнин-ский р-н, запись 2016 г.).
Комментарий-«рамка» представлен в седьмом примере, где есть один квант информации (ось ^ раньше - теперь):
(7) Раньше ухватом назывался... те-рерь и нет его (Алексеева Л.А., 1974 г. р., Чеботаевка, Сурский р-н, запись 2014 г.).
Комбинированные метаязыковые комментарии отличает включение нескольких квантов информации. Это может быть информация, поданная порционно, однако
параметр один, т.е. сообщается информация одного плана. Например:
(8) В Астрадамовке не говорили слова «лес», мы называли «Воробьиха», «Сабанов» (Симонов П.Ю., 1991 г. р., Чеботаевка, Сурский р-н, запись 2014 г).
Здесь имеет место сложный комментарий, включающий: 1) отрицание употребления слова, интересующего собирателя, в речи жителей соседнего села, где информант работал (пространственный маркер в Астра-дамовке); 2) привычность слов, что дает исследователю представление о конкретизации, типичной для региональной русской речи. Характерно перемещение от пространственного ориентира к личностному мы (своеобразное сужение пространства).
Языковая единица может комментироваться по нескольким параметрам. Маркеры в таких случаях разноплановые. В следующем пример наряду с маркером пространственной локализации присутствует маркер частотности (временной):
(9) У нас чаще всего - посадка (Симонов П.Ю.).
Любопытно, что метаязыковой комментарий может предварять описание культурных стереотипов:
(10) Вот такое слово для нашей местности - всклень. Вёдра, чтобы женщина несла на коромысле, чтобы они именно были налиты всклень, не в половину, а именно всклень, это как бы указывало на то, что... вот женщина, как бы показывали умение нести воду в вёдрах, не расплёскивая её, не выливая ни капли... всклень (Васильева Н.И.).
В этом случае к маркеру пространственной локации добавляется описание гендерных культурных стереотипов. (Всклень - «Очень полно, доверха, вровень с краями (наливать, наполнить и т.д.)» [24, с. 201].).
В речи жителей региона встретились метаязыковые комментарии, обнаруживающие понимание культурного источника, из которого усвоено слово.
(11) Колыбель... Ну... я не знаю... кроватка, наверное, просто колыбелька... раньше помню... люлька... очень часто говори-
ли... в сказках разных... в фильмах, когда сказки, помню, раньше читали... (Яшнов В.А.) - совмещаются критерии временной локализации (раньше), частотности (очень часто говорили), пространственного бытования слова (в сказках, фильмах);
(12) Чем черпают воду для питья? Ну, тут все просто: ковшик, ковш (Яшнов В.А.) -оценка по сложности / простоте ментального действия (все просто).
В метаязыковом комментарии могут комбинироваться указание на этническую принадлежность слова, информация о его пространственной локализации:
(13) А хата.это больше к украинскому языку, но тей не менее... оно употребляется и в нашей местности (Васильева НИ).
Можно выделить также многочисленные развернутые рассуждения о множественности/однозначности номинации.
Во-первых, это комментарии о неопределенном, никак не маркированном множестве вариантов номинации (многочисленные синонимы типичны для народной речи):
(14) Крестьянский дом называется... ну... кто хатой называет, а кто... избой называют, но большинство называют избой, в деревне - изба. (Рыжакова Л.А., 1949 г. р., Русский Мелекесс, Мелекес-ский р-н, запись 2017 г.) - в примере наблюдается своеобразное кольцо: эхо-повтор, заминка, комментируемая единица, комментарий, комментируемая единица.
В высказываниях о допущении множественности названий иногда проскальзывают диалектные слова, ушедшие в пассивный запас:
(15) Конопатый, курепый [¡эшшо] может кто-то назовёт (Рыжакова Л.А.);
(16) Если честно... не знаю... но, может быть, квашня, я от бабушки услышал что-то подобное, когда она готовит, все детство... за бабушкой провёл и много что от нее слышал... квашня, может быть, это не к этому отно-
сится... но, по-моему, так бабушка называла (Яшнов В.А.) - метонимический перенос вызвал появление слова квашня со значением «тесто, опара» [25, с. 164-165] в ответе на вопрос о посуде, в которой замешивают тесто. Обращает на себя внимание обилие вероятностных слов (метаорганизаторов) в ответе.
Нередко коммуниканты высказывали сомнение в возможности однозначной номинации:
(17) Дерево. Карагач. Мы называем его карагач. Он, наверно, по-другому называется (Чижова С.Г., 1962 г. р., Большие Ключищи, Ульяновский р-н, запись 2018 г.).
Два последующих примера любопытны тем, что коммуникант выразил недоверие к значению выражения, названного собирателем:
(18) S1: Есть ли какое-то название у работы без перерыва? S2: Ну... как, сплошная работа. Это у нас чать без перерыва-то всё равно нет работы, всё равно должен быть перерыв-то (Старкова Л. И., 1939 г. р., Красный Бор, Вешкаймский р-н, запись 2018 г.);
(19) S1: А вот, например, говорили «упой» или «упряжка»? «Работает в упряжку». Не было такого? S2: Ну в упряжку, вроде, напряжённо работа. А что это без перерыва, ну, всё равно перерыв бывали. Просто в напряжении работа, вот мы... в упряжку, или... в долгую работу (Старкова Л.И.).
Во-вторых, в региональной русской речи жителей Ульяновской области часто фиксировались обратные ситуации, когда говорящие признавали приемлемой одну номинацию, указывая, что никаких других они не знают или не помнят:
(20) Ну кружево... оно и есть кружево... я не знаю, как ещё можно назвать... даа... только кружево (Рыжакова Л.А.) - как видим, коммуникант подчеркивает ненужность комментария к обыденному слову;
(21) Ну... печка и печка, мы никак <иначе> не называм (Шепелёва Е.Н., 1928 г. р., Лесное Матюнино, Кузоватовский р-н, запись 2017 г.);
(22) Да я даже не знаю, какое сухое дерево, как оно называется, а ну это всяки есь: и сосна бывает сухова, сухой дерево, сухостой; если на полу лежит - валежник называется, а если стоит, то сухостой... бывает сухое дерево, но оно стоит (Юдина Н.В., 1951 г. р., Лесное Матюнино, Кузоватовский р-н, запись 2017 г.) - в данном случае вопрос побудил вспомнить реально бытовавшее слово и даже дать ему толкование.
Другие примеры:
(23) Село называется... село Лесное Ма-тюнино. Эт уш я не могу сказать, не могу сказать, не знаю, не могу сказать, по-моему всегда так... Ну, эт может в каких-то... не могу тебе сказать даже (Машанов И.С., 1950 г. р., Новый Урень, Ульяновский р-н, запись 2017 г.);
(24) Медведка... Нет... она как-то по-другому называется. Забыл. Забывается всё (Фадеев А.А., 1962 г. р., Красный Бор, Вешкаймский р-н, запись 2018 г.).
Примеры (23), (24) подтверждают отмеченный исследователями факт: «когда говорящий испытывает трудности при отборе адекватной точной номинации или просто избегает точной номинации в силу тех или иных прагматических причин, он обычно использует целый комплекс сигналов разного рода, которые предупреждают слушающего об этой ситуации» [9, с. 35].
Особо следует сказать о случаях, когда «коммуниканты имеют общий фрагмент региональных фоновых знаний, это, а также тот факт, что коммуникант свой, создает предпосылки для естественной, успешной коммуникации» [26, с. 87]. Например:
(25) Была передняя и задняя, были чуланчики (Жесткова В.И., 1937 г. р., Тагай, Майнский р-н, запись 2014 г.).
Когда адресат представляет другую культурную микросистему, небольшое пояснение присутствует:
(26) Передняя часть и задняя часть, на за-ди (Еремина А. П., 1951 г. р., Новый Урень, Ульяновский р-н, запись 2017 г.;).
Были отмечены два случая, когда, пытаясь снять коммуникативный барьер, носитель региолекта прибегнул к невербальным действиям (некоему «словесному чертежу»):
(27) Сама коса, окосевъ и напалак [назы-вацъ]... вот дэ рукой держиш левой... рукой держиш за окосево, правой рукой держиш за напалак, а внизу там коса (Машанов И.С.).
Интересно, что собирательница поняла, что окосево - 'древко косы', а значение слова напалок так и осталось непроясненным.
Анализ фрагментов с метаязыковыми комментариями позволил сделать несколько выводов.
1. Метаязыковые комментарии довольно частотны в речи русских жителей Ульяновской области.
2. Встречаются разные варианты расположения метаязыкового комментария в ответе коммуниканта-носителя региолек-та или региональной разновидности русского литературного языка: после комментируемой единицы - 50%, до комментируемой единицы - 31,8%, до и после комментируемой единицы - 8,2%. Доминирование первого варианта задано большинством вопросов, в которых выяснялось, каким словом передано то или иное значение.
3. Установлена зависимость метаязы-ковой деятельности от речевой ситуации (формата общения, его тематики).
Коммуникантом чаще всего комментируется (оценивается) слово, каким-то способом маркированное в его сознании: новое, старое, привычное (обыденное) в данном социуме, то есть свое, отличное от чужого, актуализированное этнически. Для речи носителей региолекта наиболее типичны маркеры временные и пространственные (для нашей местности, у нас). Отдельные метаязыковые комментарии синтезируют информацию о социуме как общественном конструкте (социальных, возрастных группах, этносах).
4. Не исключено недоверие коммуниканта к плану содержания единицы, указанной собирателем. В ситуациях непонимания со стороны проводящего исследование в речи собеседника появляются пояснения, прямые сравнения. Возможен «словесный чертеж» (толкование слова, сопровождаемое жестами, очерчивающими форму предмета, называемого словом).
5. Коммуниканты как отмечают однозначность номинации, подчеркивая правильность называния (именно, только, так, даа), так и признают свободу номинации в русском языке, допустимость синонимических замен. При этом о затруднениях в коммуникации собеседнику сигнализируют дискурсивные слова (ну, вот, так сказать и др.).
6. В речи русских жителей Ульяновской области отмечены метаорганизаторы (вводные слова), собственно метаоператоры (слово, набор букв), косвенные сигналы рефлексии: синтаксические и лексические аналоги метаоператоров (вопросно-ответная форма, как-то, что ли).
7. Можно назвать несколько типичных осей комментирования: другой язык -наш язык, интересно - неинтересно, город -деревня, раньше - теперь, старый (пожилой) - молодой, часто - редко, сложно -просто.
Итак, метаязыковой комментарий актуализирует слово, указывает сферу бытования лексической единицы, время ее быто-
вания, называет принцип номинации, исходный этимон. Он выполняет когнитивную (невозможность комментария, ненужность комментария, складывание комментария по ходу речи), и дидактическую функции. Коммуникативная значимость комментария такова: центр ответа на вопрос, основа сравнения, метафоры.
Таким образом, обыденное метаязы-ковое сознание носителя русской речи с разным количеством региональных компонентов, эксплицитно выраженное в региональных метаязыковых комментариях, одновременно консервативно (есть отражение метаязыкового сознания коллектива) и вариативно (учитывает личный выбор коммуниканта).
Полученные результаты, на наш взгляд, необходимо принимать во внимание при разработке методических приемов в обучении русскому литературному языку, при создании культурно-просветительских проектов. Целесообразно расширить географию подобных исследований с целью накопления информации о метаязыковых знаниях носителей региолектов России, регионально окрашенного литературного языка. Возможно сравнительное изучение собранных материалов и данных, полученных в результате исследования тех же феноменов в восточнославянских языках и всех языках славянской группы индоевропейской языковой семьи.
* * *
1. Вепрева И.Т. Метаязыковая рефлексия в функционально-типологическом освещении (на материале высказываний-рефлексивов) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2003. 42 с.
2. Гилева А.А. Аспекты изучения метатекста в лингвистике // Известия ВГПУ : научный журнал. 2009. № 10. С. 26-32.
3. Борисова И.А. Метаязыковая специфика дистантного определения устно-речевого дискурса: на материале русского языка : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2009. 23 с.
4. Шумарина М.Р. Метаязыковая рефлексия в фольклорном и литературном тексте : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2011. 47 с.
5. Ростова А.И. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале говоров Сибири) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Томск, 2000. 40 с.
6. Мотько М.Л. Метафора в метаязыке лингвистики: на материале английского языка : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2007. 23 с.
7. Немыка А.А. Метаязык лингвистики: научное и художественное представление : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2017. 39 с.
8. Лаппо М.А. «Диалогическое согласие»: М.М. Бахтин как элитарная языковая личность // Русская речь. 2015. № 5. С. 50-55.
9. Подлесская В.И., Стародубцева А.В. О грамматике средств выражения нечеткой номинации в живой речи // Вопросы языкознания. 2011. № 3. С. 25-41.
10. Падучева Е.В. Эгоцентрические валентности и деконструкция говорящего // Вопросы языкознания. 2011. № 3. С. 3-18.
11. Бондаренко Е.Д. Наивная лингвистика диалектоносителей: этносоциолингвистический аспект : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2007. 26 с.
12. Золотова Н.О. Рефлексивность обыденного сознания и естественный метаязык // Вопросы психолингвистики. 2019. № 4(42). С. 50-61.
13. Букринская И.А., Кармакова О.Е. Взгляд лингвиста на любительские диалектные словари // Лингвистический атлас русских народных говоров (материалы и исследования) 2020 / отв. ред. С.А. Мызников. СПб. : ИЛИ РАН, 2020. С. 108-120.
14. Ганичева С.А. Диалектная языковая личность: к вопросу о трансформации // Современная русская лексикология, лексикография и лингвогеография. 2017 : сборник статей / отв. ред. О Н. Крылова. СПб. : Нестор-История, 2017. С. 128-138.
15. Голев Н.Д. «Викилексия» — народный интернет-словарь : инновационный лексикографический проект // Вопросы лексикографии. 2014. № 2(6). С. 31-67.
16. Николина Н.А. Метаязыковые комментарии в прозе И.А. Бунина // Вестник МГОУ. Серия: Русская филология. 2020. № 4. С. 35-42.
17. Горбунова Д.А. Если бы да «как бы»: опыт лексикографического описания // Русская речь. 2020. № 6. С. 17-22.
18. Трикоз Э.Л. Обыденная метаязыковая рефлексия носителя русского языка второй половины XIX века : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Вологда, 2010. 22 с.
19. Пилипенко Г.П. Метаязыковые высказывания старообрядцев Латгалии // Славянский альманах. 2017. № 3-4. С. 380-406.
20. Борисов С.А., Пилипенко Г.П. Дискурсивные практики и метаязыковые комментарии в речи представителей национальных меньшинств Боснии и Герцеговины (на примере славянских сообществ Республики Сербской) // Jужнословенски филолог : научный журнал. Београд : Српска академуа наука и уметности, Институт за серпски jезик сану. 2020. Кш. LXXVI, № 2. С. 127—156.
21. Букринская И.А., Кармакова О.Е. Региональные разновидности устной речи // Русская речь. 2020. № 4. С. 7-18.
22. Черенкова А.Д. Признаки речевой активности (на материале беседы со 100-летним информантом) // Лингвистический атлас русских народных говоров (материалы и исследования) 2012 / отв. ред. С.А. Мызников. СПб. : ИЛИ РАН, 2012. С. 282—288.
23. Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Сороколетов. Вып. 37. Свято — Скимя-га. СПб. : Наука, 2003. 415 с.
24. Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Филин. Вып. 5. Военство — Выростковый. Л. : Наука, Ленинградское отделение, 1970. 343 с.
25. Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Филин. Вып. 13. Калун — Кобза. Л. : Наука, Ленинградское отделение, 1977. 358 с.
26. Климкова Л.А. Параметры информативности диалектной речи // Лингвистический атлас русских народных говоров (материалы и исследования) 2011 / отв. ред. С.А. Мызников. СПб. : ИЛИ РАН, 2011. С. 86—95.
