CC BY
71
площение апокалиптические ощущения; герой растерян, поглощен лавиной разрушающейся жизни, его характер характеризуется отсутствием цельности (размышляющий и постоянно вопрошающий герой, во многом живущий опытом прошлого, также не способен к выработке целостного взгляда на жизнь). Если в разрушении мира рассказ обретает художественную силу (насыщается обобщенностью, энергией метафоры), в воссоздании целостной картины жизни он испытывает сложности: настоящее время к этому не располагает.
Литература
Галина М. Литература ночного зрения. (Малая проза как разрушитель мифологической системы) // Вопросы литературы. 1997. № 5.
Кожинов В. Закон сохранения художественности // Литературная учеба. 1991.
№ 6.
Кузнецова Т.Л. «Нывбаба пельпом вылын сулало муыс!..» (талунъя коми прозаын аньяс йылысь серни) // Кузнецова Т.Л. Литература совман туйяс : гижысь да кад (Гижод чукор). Сыктывкар, 2003. (Кузнецова Т.Л. «На женских плечах держится земной шар!..» (разговор о женщинах в современной коми прозе) // Кузнецова Т.Л. Пути развития литературы : писатель и время. Сыктывкар, 2003).
Тюпа В.И. Альтернативный реализм // Избавление от миражей : Социалистический реализм с разных точек зрения. М., 1990.
Эпштейн М. Прото-, или конец русского постмодернизма // Знамя. 1996. № 3.
МЕТАИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале русских рассказов 80-х годов ХХ-ХХ1 веков)
А.С. Гавенко
Ключевые слова: метатекстуальность, интерметатекстуаль-ность, рассказ, художественный текст, дискурс. Keywords: metatextuality, metaintertextuality, story, literary text, discourse.
В гуманитарных науках определение метатекстуальности обосновывается конкретными позициями исследователя, что предопределяет различные аспекты изучения этого явления (лингвистический, литературоведческий, семиотический и др.) Традиционно данное понятие связывают с исследованием А. Вежбицкой, вслед за которой к метатек-
стуальности обращаются Т.Я. Андрющенко, Ю.М. Лотман, Е.В. Падучева, Н.П. Перфильева, А. Попович, Н. Рябцева, Р.Д. Тименчик, П.Х. Тороп, В.А. Шаймиев, Т.В. Цивьян, А. Ророу1с, Е. Ми11ег^еАе1тапп и др., каждый из которых расширяет или сужает его содержательное наполнение этой категории.
Существуют различные подходы к метатексту как к реализации метатекстуальности, в частности, исследователи определяют метатекст как «высказывания о текущей речи в этой же речевой ситуации» [Нуи-пуои^, 2004, с. 202], акцентируют такие его особенности, как способность к комментированию, интерпретации, восприятию (например, понимание метатекста В. Шаймиевым в работах 1980-1990-х годов как «прагматико -ситуативного речевого образования, отражающего и обслуживающего конкретные ситуации развертывания (порождения), комментирования (интерпретации) и / или восприятия конкретно-определенного основного текста (текста-объекта)» [Шаймиев, 1996, с. 80]), в литературоведении начала ХХ! века распространенным стало понимание метатекстуальности как автотекстуальности [Болдырева, 2007] и др. Объединяющим для этих подходов является осмысление метатекстуальности как текстового явления, отражающего «разные приемы обработки информации», постулированное в исследованиях начала 1980-1990-х годов [Андрющенко, 1981, с. 130; Рябцева, 1994, с. 90]. Плодотворным и актуальным для нашего исследования является коммуникативный подход к изучению метатекста, представленный в работах Н.П. Перфильевой, которая понимает метатекст как модусную категорию, выражающую «речевую рефлексию Говорящего относительно собственного речевого поведения» и оформляющуюся «вербальными и паралингвистическими средствами» [Перфильева, 2006, с. 11].
Метатекстуальность - многогранное явление, осмысление которого позволило Н.С. Олизько говорить о взаимодействии дискурсов и семиотических систем, что было обозначено исследователем как текстовая категория интердискурсивности, подвидами которой являются интермедиальность и метадискурсивность [Олизько, 2009]. Это расширяет представление о метатекстуальности как о комментирующей, критической ссылке на свой предтекст (Ж. Женетт): метатекст как реализация метатекстуальности - это реализация не только конструкции «текст о тексте», но и «дискурс о дискурсе» (метадискурс), «семиотическая система о семиотической системе» (интермедиальность).
Метатекстуальность, рассматриваемая как одна из форм интертекстуальности, представляет собой широкое по своему содержанию
явление, получающее реализацию на разных уровнях (текст, дискурс, семиотическая система) и связанное с проблемой межтекстовых взаимодействий. Однако степень выдвижения метатекста как реализации метатекстуальности в том или ином художественном тексте может быть различной. Это, в свою очередь, диктует необходимость введения в теорию метатекстуальности новых понятий, в частности метатек-стовости, под которой понимается способность базового текста манифестировать оцениваемые, комментируемые, поясняемые и другие текстовые заимствования (в том числе и в семиотическом, дискурсивном смысле). Так, в рассказах «нового реализма», созданных в начале XXI века, метатекст, в отличие от постмодернистских рассказов 1980-1990-х годов, занимает более значительное место.
В ситуации описания (комментирования, интерпретации и т.д.) текстом самого себя, метатекстуальность реализуется и в случае включения комментируемого «чужого текста» в контекст художественного произведения, а это приводит к идее первичности / вторичности текста. Включаясь в тот или иной художественный текст, первичный текст, сохраняя производные связи с исходным, внося в художественную коммуникацию элементы первичной коммуникации (часто - нехудожественной), тем не менее становится фактом художественного произведения и тем элементом, благодаря которому художественный текст приобретает новые характеристики, являющиеся результатом различных условий коммуникативного взаимодействия в том или ином типе коммуникации. В случае реализации метатекстуальности исходный текст, приобретая признаки вторичности, становится объектом художественной интерпретации. Постулирование ситуации такого взаимодействия обосновывает актуальность исследования метатекстуальных явлений в художественной коммуникации и необходимость уточнения особенностей их реализации в тексте.
Метатекстуальные взаимодействия, отсылающие к миру «чужих» текстов и предполагающие оценку, комментирование, пояснение и тому подобное, последних, определим как взаимодействия, имеющие затекстовый характер. С целью избежать тавтологичность в обозначении данного вида метатекстуальных взаимодействий определим его как экзогенные метатекстуальные взаимодействия (от греч. ехо - 'вне, снаружи' + genes - 'порождаемый'; такой тип взаимодействия порождается за счет авторской интенции и включения «чужого слова» извне). По нашему мнению, если метатекстуальность реализуется и в случае включения комментируемого «чужого текста» в контекст художественного произведения, то на первый план выходит такой тип тексто-
вых взаимодействий, как «текст о тексте в тексте». Такой тип межтекстовых взаимодействий, наблюдаемых в художественном произведении, мы определим как метаинтертекстуальный (метаинтертексту-альность). Цель данной статьи и заключается в обнаружении явления метаинтертекстуальности и ее функциональной значимости в художественных текстах «нового реализма» и постмодернизма в их сопоставлении.
Обнаружение и анализ реализации метаинтертекстуальности в художественном тексте предполагает следующее:
1) выявление текстовых фрагментов, содержащих отсылку к чужим текстам (интекстуальные и архитекстуальные единицы);
2) обнаружение метатекстуальных маркеров - единиц, комментирующих, поясняющих, интерпретирующих «чужой» текст;
3) рассмотрение «чужого» текста и комментирующих его включений как целостной единицы, имеющей метаинтертекстуальный характер, с целью выявления ее функциональной значимости в тексте художественного произведения.
В аспекте выявления и анализа метаинтертекстуальных взаимодействий плодотворным материалом, по нашему мнению, являются тексты современных рассказов. Такой выбор материала исследования не случаен: во-первых, тексты современных художественных произведений (и в первую очередь рассказов) в настоящее время характеризуются малой изученностью; во-вторых, они представляют собой уникальный материал для исследования, так как сложность, противоречивость и переломный характер современного литературного процесса свидетельствуют, с одной стороны, о формировании новых эстетических тенденций в художественной коммуникации, с другой - о преемственной связи новой литературы и постмодернистской, что требует обращения к объемному корпусу текстов; в-третьих, обращение жанру рассказа (в его авторском определении), с одной стороны, обеспечивает внутрижанровость исследования, с другой - позволяет гипотетически соотносить результаты исследования с другими жанрами, так как рассказ - «не просто малая эпическая форма. Форма - это не количество, а качество. Рассказ - это эмбрион романа, не говоря уже о повести. Энергетически это роман в свернутом, зачаточном виде» [Бадиков, 1996, с. 4].
Метаинтертекстуальные отношения как отличительная черта дискурса современного рассказа имеют различные варианты репрезентации в художественных текстах. Осмысление феномена цитатной гиб-ридности позволяет обозначить реализацию метаинтертекстуальных
взаимодействий как ситуацию наложения интертекстуальных знаков различной природы (собственно метатекстуальных и других интексту-альных единиц, например, архитекстуальных, паратекстуальных и т.д.).
Экзогенные метатекстуальные взаимодействия реализуются на различных уровнях. Уровень частотной реализации таких взаимодействий определим как архитекстуальный (в широком смысле этого слова). В данном случае имеется в виду не только жанровая связь текстов (тексты-синтезы, совмещающие в себе черты различных жанров), но и введение в текст рассказа - литературного произведения (его фрагмента) в оригинальном варианте, часто - с соблюдением исходного графического оформления (например, разбиение на строки), жанр которого указывается непосредственно в самом рассказе или жанровая (и / или родовая) принадлежность которого «лежит» на поверхности, при этом наблюдается оценка и / или комментирование этого произведения путем указания на его авторство, хронологические характеристики, «намеков» на его принадлежность к определенной группе произведений и т.д., что в свою очередь задает ситуацию взаимодействия текстов различных жанровых характеристик. Проиллюстрируем указанный тип метаинтертекстуальных взаимодействий на примере текстового фрагмента из рассказа «Афинские ночи» (2000) одного из представителей «нового реализма» в современной литературе - Романа Сенчина.
- Я люблю хорошие стихи, - гордо отвечает Борис. - Я ведь не быдло, как некоторые, а продвинутый молодой человек...
- Что за стихи-то?
- Был такой поэт серебряного века, Одинокий. О нем Ходасевич, Георгий Иванов писали, но презрительно так. Вроде алкаш и графоман. Хотя Иванов приводит один стих Одинокого, с которым его описки и рядом не ночевали.
Дэн морщится:
- Хорош про стихи. Что, мы о стихах собрались перетирать?
- Нет, ты послушай, - не отступает Борис, - даже тебе должно покатить. - И слегка визглявым голосом декламирует:
Я до конца презираю
Истину, совесть и честь,
Только всего и желаю:
Бражничать блудно да есть.
Только бы льнули девчонки,
К черту пославшие стыд,
Только б водились деньжонки
Да не слабел аппетит!
- Наизусть заучил, - подмигивает мне Дэн.
Борис заводится стремительно и неудержимо, захлебывается от эмоций:
- А что, скажешь, дерьмо?! Самые современные сейчас стихи, почти гимн. И вот появилась наконец-то целая книга. Там такие вещи попадаются!..
Да, мне хорошо, слишком хорошо. Как-то страшновато даже. Быстро пьянею, но ни от пойла скорей, а от ощущения почти забытой свободы, чего-то необычного, небудничного.
В приведенном фрагменте интерметатекст характеризуется не только включением стихотворного текста в текст рассказа, но и мета-текстуальным указанием на его родовую принадлежность (стихи), авторство (Одинокий), его временные координаты (серебряный век), что в свою очередь оправдывает введение более широкого контекста (упоминание творчества В. Ходасевича, Г. Иванова). Помимо метатексту-альных маркеров, сигнализирующих о репрезентации указанных характеристик включенного текста, отметим наличие таких, которые обеспечивают оценочное комментирование «чужого» текста персонажами: оценочная и стилистически окрашенная лексика, в том числе сообщающая об отношении говорящего к предмету речи и характеризующая говорящего (хорошие стихи, разговорно-сниженное и презрительное дерьмо, покатить, перетирать). Отдельные лексемы в представленном фрагменте приобретают экспрессивно-синонимические контекстные значения, свидетельствующие об эмоциональной напряженности персонажа: самые современные стихи (оценочность задается осмыслением «чужого» текста начала ХХ века в пространстве XXI века, создающим эмоционально-экспрессивный ореол вокруг стилистически нейтральной аналитической формы превосходной степени прилагательного современный); описки (по отношению к текстам других поэтов первой трети ХХ века; контекстное значение задается и противопоставлением лексем описки - гимн - стихи) и др. Мета-интертекст не только иллюстрирует формальную выраженность, «обнаженность» включенного текста, но и задает формирование основных линий восприятия и интерпретации рассказа читателем в аспекте межтекстовых взаимоотношений (взаимодействие включенного текста и текста-донора, имеющее метатекстуальную специфику). Как отметил В.С. Филиппов, сознание читателя способно акцентировать те элементы текста, которые релевантны для интерпретации художественного произведения и формируют смыслы, приращиваемые к уже освоенному на предыдущих этапах интерпретации [Филиппов, 2002, с. 72].
В данном аспекте метаинтертекст является той единицей, которая, будучи средством выражения актуально значимых смыслов художественного произведения, участвует в процессе понимания читателем текста в его актуальном развертывании.
Категория метаинтертекстуальности обеспечивает в контексте художественного произведения «диалектику понимания и объяснения», их «двойное соотношение» [Рикер, 1995, с. 8-9]. По выражению П. Рикера, понимание предполагает объяснение, а объяснение способствует пониманию (любой текст находится на стыке понимания и объяснения - «больше объяснять, чтобы лучше понимать» [Рикер, 1995, с. 8-9]). Поле метатекста, включающее в себя элементы «чужого» текста, выполняя функцию его комментирования (объяснения), тем самым определяет возможные линии восприятии и интерпретации (понимания) произведения читателем.
К линиям восприятия и интерпретации рассказа читателем в приведенном выше текстовом фрагменте отнесем следующие.
1. Соотношение конкретного рассказа и его автора с определенным стихотворным произведением и поэтом - рассказа Р. Сенчина «Афинские ночи» и стихотворения Одинокого (А. Тинякова), для творчества которого характерны цинизм, прославление аморализма, пьянства, что создало ему скандальную славу среди современников. Указанные тексты соотносимы тематически, так как представляют прославление физиологичности и натуралистичности бытия. Как и лирический герой стихотворения, персонаж рассказа погружен в бытовую жизнь, в которой ничего необычного не происходит и в которой каждодневно сталкивается с мелкими неприятностями и заботами, но встреча со старыми друзьями оказалась тем значительным событием в повседневной жизни, которое привело к возможности переступить существующие в современном обществе табу и догмы. Антинормативность - отличительная черта творчества многих авторов «нового реализма»: «...они описывают грязный реальный мир нынешней молодежи - подростковая проституция, массовая наркомания, бывшие чеченцы, разделения на банды, погромные настроения.» [Бондаренко, 2003, с. 7]. Такую особенность своих произведений отметил и Р. Сенчин: «.пою о том, что вижу. Стараюсь не врать. К сожалению, вижу я в основном то, что вряд ли кого-то обрадует. Меня ругают и за то, что передаю действительность один в один. Требуют правды художественной, а не жизненной» [Сенчин, URL]. Таким образом, взаимодействие базового текста и включенного позволяет читателю соот-
нести жизненные позиции, ценности человека первой трети ХХ века и начала ХХ1 века.
2. В контексте сказанного формируется и линия сопоставления творческих исканий современности и прошлого (начала ХХ века), что формирует новую проекцию интерпретации как включенного текста, так и текста рассказа, например, с точки зрения языка художественных произведений на определенном этапе развития литературы, эстетизации антинормы с целью создания эффекта «жизненной правды» в аспекте использования в художественном тексте лексики ограниченной сферы употребления, ненормативной лексики и др.
3. Сопоставление диаметральных точек зрения на включенный текст разных персонажей, например, Бориса, декламирующего стихи Одинокого (хорошие стихи; Иванов приводит один стих Одинокого, с которым его описки и рядом не ночевали; самые современные сейчас стихи, почти гимн, такие вещи и другое), Дэна, которого эти стихотворения оставляют равнодушным (хорош про стихи), рассказчика. Рассказчик стремится дать объективное описание наблюдаемых им ситуаций, старается не проявлять себя, однако, с одной стороны, заданный лексический контекст свидетельствует об ироничном его отношении к рассуждениям персонажей о цитируемом произведении, с другой - является посылом к его обобщениям (Да, мне хорошо, слишком хорошо... Быстро пьянею, но ни от пойла скорей, а от ощущения почти забытой свободы, чего-то необычного, небудничного).
Полилоги персонажей, построенные на основе использования ненормативной лексики и лексики ограниченной сферы употребления, перемежаются с их комментариями, оценками различных произведений Одинокого. Такой принцип метаинтертекстуальной организации приводит к мысли о попытке персонажей, понимающих сложность и «неправильность» своей жизни, оправдать свои жизненные позиции, поступки, свою речь, жестокость и др. (об этом и свидетельствует указанное обобщение рассказчика, отмечающего ощущение чего-то необычного, небудничного).
Комментирование, оценка, интерпретация включенного текста персонажами и рассказчиком обеспечивает вовлечение в этот процесс и читателя, который получает возможность соотнести свою точку зрения с мнениями героев рассказа, выработать собственную позицию в отношении включенного текста, прийти к своему пониманию всего рассказа.
4. Роль включенного текста в тексте рассказа в аспекте процессов смыслопорождения, а именно: метаинтертекст оказывается тем прие-
мом, который не только задает ситуацию диалогического взаимодействия автора и читателя, но и акцентирует внимание последнего на определенных высказываниях (оценочные суждения персонажей, рассказчика в их отношении к включенному тексту), а следовательно, задает возможности осмысления описываемых в рассказе событий не только героями произведения, но и читателем.
Таким образом, в текстах рассказов «нового реализма», отходящих от традиций постмодернизма, многоуровневость организации и восприятия произведения задается посредством реализации категории метаитертекстуальности акцентированием его диалогической сущности, обеспечиваемой межтекстовыми взаимодействиями на различных уровнях и выводящей на диалог автора и читателя.
Метаинтертекстуальность в данном случае проявляется не только на уровне механизма преобразования первичного текста во вторичный, но и на уровне механизма адаптации включенного текста в контексте рассказа «нового реализма»: комментирование, оценивание текста персонажами как элемент сложной метаинтертекстуальной единицы способствует отталкиванию от разорванного хаотического дискурса, характерного для постмодернистской литературы (например, в постмодернистском рассказе В. Сорокина «Памятник» (1983): «.Или, может быть, что-то другое. Фонтан невысыхающего гноя. Это тоже будет способствовать многому. Или просто — сало. То есть, не просто сало, а САЛО. А еще лучше вместе — ГНОЙ и САЛО. По-моему, это оптимальный вариант» - представленный интекстуальный элемент (ГНОЙ и САЛО - отсылка к другим произведениям В. Сорокина), вступая в метаинтертекстуальные взаимодействия (не просто сало, а САЛО; а еще лучше вместе; по-моему, это оптимальный вариант), формально как «чужой» текст не маркирован, отсутствие формально выраженного «поля» метатекста, который в рассказах «нового реализма» является и «скрепляющим» звеном в межтекстовом взаимодействии, осуществляемом в контексте художественного произведения, еще более усугубляет фрагментарность, хаотичность постмодернистского дискурса, что является результатом реализации принципов деконструкции (децентрации, ризоматичности и других) [Маньковская, 1995, с. 103]. Таким образом, в дискурсе современного рассказа начала XXI века формируется диалектическое единство двух противоположных тенденций: с одной стороны, отталкивание от характерной для постмодернистской традиции фрагментарности дискурса, с другой - тенденция к многоуровневой организации и восприятия текста в процессе художественной коммуникации.
Помещение интекстуальных элементов в метатекстуальные рамки в рассказах «нового реализма» объясняется, с нашей точки зрения, спецификой современного литературного процесса, стремлением авторов реализовать «по-реалистичному серьезное отношение к миру и человеку» и ориентацией «на творческое осмысление бытия и фактов (в том числе и текстовых - А.Г.)» [Маркова, 2006, с. 158]. Задаваемая метаинтертекстуализацией многоуровневость организации и восприятия текста связана с ориентацией современных литературных произведений, отходящих от традиций постмодернизма, одновременно на элитарного и массового читателя, со стремлением авторов приблизиться к обыденному сознанию, сделать текст более удобочитаемым и удо-бовоспринимаемым. Художественная коммуникация в ситуации формирования оппозиции постмодернизму теперь в большей степени направлена в сторону адресата, в большей мере ориентируется на успешность взаимодействия коммуникантов.
Активная метаинтертекстуализация - черта, формирующаяся в «новом реализме» под влиянием постмодернистской поэтики, поэтому метатекстуальные включения, относящиеся к интекстуальным знакам, - особенность и постмодернистских рассказов, однако в данном случае их функциональная нагрузка иная. Метатекстовость как способность текста манифестировать оцениваемые, комментируемые текстовые заимствования в постмодернистских текстах зачастую имеет латентный характер. Если в произведениях «нового реализма» метаин-тертекстуальные вкрапления являются явно выраженной, непосредственной частью дискурса персонажа, повествователя, рассказчика, то в постмодернистских произведениях они обнаруживаются на уровне иных элементов текста. Например, в рассказе В. Пелевина «Греческий вариант» (1997), метаинтертекст создается посредством реализации маркеров иронии и стеба (используется в ситуации, когда «всем смешно, кроме того, над которым смеются»; «...стеб близок к глуму <...> часто выражается в сведении сюжетной ситуации к абсурду и примыкает к сатире.» [Плат, URL]). В качестве таких маркеров выступают: противопоставление в пародийном ключе сюжетов античности и современности, эклектичность лексики, выражающаяся в сочетании разнородных лексических пластов - архаической лексики и отражающей реалии современной действительности (разъяренное старичье и жизнеописание Калигулы, секретарь-референт Таня и серебряный орел... древнего легиона, остолбеневшие пенсионеры и пять римских сестерциев и т.п.) и др.:
Часто он превращал свою жизнь во фрагмент пьесы по какому-нибудь из античных сюжетов. ... Перечтя у Светония жизнеописание Калигулы, он вышел к толпе в короткой военной тунике, со скрещенными серебряными молниями в левой руке и венке из березовых листьев. Сотрудники отдела фьючерсов несли перед ним знаки консульского достоинства (это, видимо, было цитатой из "Кати-лины " Блока), а в руках секретаря-референта Тани сверкал на зимнем солнце серебряный орел какого-то древнего легиона, только в рамке под ним вместо букв "S.P.Q.R" была лицензия Центробанка. Остолбеневшим пенсионерам было роздано по пять римских сестерциев с профилем Кудрявцева, специально отчеканенных на монетном дворе, после чего он на варварской латыни провозгласил с крыльца:
- Ступайте же, богатые, ступайте же, счастливые!
В данном случае метаинтертекстуальные взаимодействия имеют целью не только «перепрочтение» текстов, элементы которых представлены в качестве интекстуальных знаков, но и разрушение их стереотипного восприятия [Шром, 2000, с. 144], а главное - такие взаимодействия способствуют реализации основных идей постмодернизма, в частности, перфоманса, стирающего грань между реальностью и нереальностью, искусством и не-искусством. Представленный метаин-тертекст оправдывает и объясняет сведение сюжетной ситуации рассказа В. Пелевина к абсурду, который и определяет дальнейшее развитие повествования, приобретая в финале рассказа значение организующего начала произведения.
Таким образом, метаинтертекстуальность - явление, характерное для дискурса современного рассказа, однако в текстах «нового реализма» и постмодернизма оно имеет различную функциональную значимость. А именно.
1. В текстах рассказов «нового реализма» метаинтертекст как реализация метаинтертекстуальности не только иллюстрирует формальную выраженность, «обнаженность» включенного текста, но и задает формирование основных линий восприятия и интерпретации рассказа читателем в аспекте межтекстовых взаимоотношений; в постмодернистских рассказах метаинтертекст не заявляет формальную выраженность «чужого» текста, усложняя тем самым ситуацию интерпретации и понимания рассказа читателем.
2. Метаинтертекстуальность в рассказах «нового реализма» проявляется не только на уровне механизма преобразования первичного текста во вторичный, но и на уровне механизма адаптации включенного текста в контексте рассказа: комментирование, оценивание текста
персонажами как элемент сложной метаинтертекстуальной единицы способствует отталкиванию от разорванного хаотического дискурса, характерного для постмодернистской литературы; в рассказах постмодернизма метаитертекстуальност, не являясь «скрепляющим» звеном в межтекстовых взаимодействиях, направлена на усиление фрагментарности и хаотичности постмодернистского дискурса.
3. Задавая ситуацию многоуровневого восприятия и интерпретации художественного текста, метаинтертекстуальность в постмодернистском дискурсе не преследует цели способствовать эффективности художественной коммуникации между автором и читателем, а с одной стороны, замыкаясь в тексте и, с другой - выходя в пространство постмодернизма, иллюстрирует «смерть» автора и читателя (см., например: [Шапир, 1995]). В текстах «нового реализма», напротив, метаин-тертекстуальные включения, позволяя повествователю, рассказчику и / или персонажу комментировать, оценивать, соотносить прецедентные тексты со своей позицией, дают возможность автору акцентировать внимание адресата на определенных высказываниях, привлекая его таким образом к участию в диалоге, позволяя сделать выводы под-текстового характера. Таким образом, метаинтертекстуальные включения не только выполняют функцию поэтических приемов, способствующих выражению и эмоционально-художественному акцентированию идей художественного произведения, но и являются теми приемами, которые формируют ситуацию диалогического взаимодействия автора и читателя. Метаинтертекстуальность - феномен текста, активизирующий творческое восприятие произведения читателем, его способность к сотворчеству. Задавая посредством метаинтертекстуальных включений ситуацию множественных интерпретаций текста и активного взаимодействия коммуникантов, автор, таким образом, способствует включению читателя в эту ситуацию, который, воспринимая метаязы-ковые интерпретации автора, создает свою, соотнося ее с авторскими.
Литература
Андрющенко Т.Я. Метатекст и его роль в интерпретации текста // Проблемы организации речевого общения. М., 1981.
Бадиков В. Маятник жанра, или феномен рассказа // Аполлинарий. 1996. № 4.
Болдырева Е.М. Автобиографический метатекст И.А. Бунина в контексте русского и западноевропейского модернизма : автореф. ... дис. д-ра филол. наук. Ярославль, 2007.
Бондаренко В. Новый реализм // Завтра. 2003. № 8 (84).
Маньковская Н.Б. «Париж со змеями». Введение в эстетику постмодернизма. М.,
1995.
Маркова Д. Новый-преновый реализм, или Опять двадцать пять // Знамя. 2006.
№ 6.
Олизько Н.С. Семиотико-синергетическая интерпретация особенностей реализации категорий интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Челябинск, 2009.
Перфильева Н.П. Метатекст : текстоцентрический и лексикографический аспекты : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Новосибирск, 2006.
Плат А.Н. Юмор, ирония, стеб - что это такое? // Lib.ru : Журнал «Самиздат» [Электронный ресурс]. URL: http://zhurnal.lib.rU/p/plat_a_n/humour.shtml
Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995.
Рябцева Н. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994.
Сенчин Р. Если слушать писателей, все развалится : интервью [Электронный ресурс] . URL: http://zaharprilepin.ru/ru/litprocess/intervju-o-literature/roman-senchin-esli-slushat-pisatelei-vse-razvalitsya.html
Филиппов В.С. Текст : на все четыре стороны // Чествуя филолога : к 75-летию Ф.А. Литвинова. Орел, 2002.
Шаймиев В.А. Метатекст и некоторые его признаки // Лингвистический семинар. СПб., 1996. Вып. 1. Язык как многомерное явление.
Шапир М.И. Эстетический опыт ХХ века : авангард и постмодернизм // Philologica. 1995. Т. 2. № 3/4.
Шром Н.И. Новейшая русская литература 1987-1999. Рига, 2000.
Hyunyoung K. Research Note : Theory of MetaText and Forms of its Appearance in Poetics // Acta Slavica Iaponica (Acta Slavica Iaponica). Issue 21. 2004.
АВТОРСКОЕ НАЧАЛО ТЕКСТА И ТИПИЗИРОВАННОСТЬ КОММУНИКАЦИИ
О.Н. Копытов
Ключевые слова: жанр, модус, диктум, авторское начало.
Keywords: genre, modus, dictum, creative potentialities of the author in the text.
Чем мощнее развивалась словесность, в глубину и вширь, интенсивно и экстенсивно, тем большее значение приобретал жанр, то есть выработанная самой практикой коммуникации типизированность текстов. Это проявляется в ряде параметров, а именно - последовательности смысловых элементов, или композиционных схем, способов изложения, взаимообусловленности самого явления действительности и его текстового отражения. В современности большое значение приобретает так называемый «формат», то есть не только указанный объем, но и
