CC BY
156
ИНТЕГРАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
нового председателя правления Мордон-потребсоюза, совместным решением его правления и ученого совета филиала Саранский кооперативный техникум был передан в состав филиала МУ ПК. Еще раньше, с 1993 г., здесь начал функци-
онировать коммерческим лицеи, учащиеся которого имеют преимущества при поступлении в техникум и вуз.
С включением техникума в состав филиала, открытием факультета повышения квалификации обучение стало многоуровневым, многоступенчатым: дову-
зовская подготовка специалистов в техникуме, вузовская подготовка и переподготовка специалистов. Это позволило сохранить кадры техникума. Планы приема в вуз и техникум „расплывча-
поэтому число студентов может варьировать, а количество учебных часов может быть либо недостаточным для выполнения нагрузки, либо превышать ее. Включение техникума в состав филиала способствовало решению этой проблемы, поскольку преподаватели вуза могут иметь учебные часы в техникуме, а преподаватели техникума — в вузе. Кроме того, были созданы единая хозяйственная часть, одна бухгалтерия, библиотека, административно-правовой отдел, учебная часть, столовая.
тые‘\ „нежесткие4*
В 1996 г. на базе Саранского филиала
был открыт Саранский кооперативный институт Московского университета потребительской кооперации. Это значительно повысило статус вуза. Центросоюз РФ, Московский университет потребительской кооперации открывают в регионах новые филиалы и учебно-консультационные пункты. Это дает возможность обучать большее количество местной молодежи. Поскольку отсутствие средств не позволяет большинству выпускников периферийных вузов продолжать
обучение в аспирантуре МУПК, он открывает аспирантуры по специальностям, которые у него имеются, в региональных институтах. Так, в 1996 г. была открыта аспирантура в Саранском кооперативном институте.
Диверсификация кооперативного образования, впрочем, как и другого отраслевого образования, невозможна без оперативного открытия новых специальностей, отвечающих требованиям времени, а также без осуществления специализаций. Процесс открытия родственных специальностей в разноотраслевых образовательных учебных заведениях во многом соответствует современным условиям. Совершенно очевидно, что если кадры будут востребованы, то их следует готовить.
А. И. УЗОЙКИН, заведующий кафедрой иностранных языков МГУ им. Н. П. Огарева, доцент
10. к. ВОРОБЬЕВ, до-
цент кафедры иностранных языков МГУ им. Н. П. Огарева
МЕТАФОРОЙ ЭКОНОМИКУ НЕ ПОСТРОИТЬ (РЕЧЕВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ)
Аристотель говорил: „Те государства процветают, где речь организована лучшим образом11 По Аристотелю, определить состояние здоровья общества можно,
характеризуя то, как в нем организованы речевые отношения. В любом государстве речь организуется законодательством (система запретов, цензура), этикетом
речи, литературно-эстетическими кано- чах вызывает смуту в делах. И чем боль нами и традициями.
Каковы на данный момент языковой облик и речевое здоровье нашего общества? „Как слово сказывается, так и дело делается* — гласит
народная мудрость. Посмотрим сквозь экран речи на с такой надеждой ожидавшиеся реформы. По словам М. Бахтина, слово, речь — это почти все в человеческой жизни. Менедж-
речь, воспитание — речь, полиречь, образование — речь, искус-
— в значительной
мент
тика
ство
речь, медицина
части тоже речь. Именно творческая речь убеждает человека в необходимости что-то делать, причем правильно.
Начнем с имен, но не собственных, а нарицательных, не простых, а ключевых. Именно номинация лежит в основе языка-речи. Например, процесс сознательного, этически обеспеченного регулирования общественных отношений называется реформой. Тот, кто занимается предпринимательством, — бизнесмен, тот, кто убил, — убийца, тот, кто украл, — вор и т. д.
Наша экономическая и политическая жизнь впитала в себя низкий речевой стиль и криминальную лексику: слова „киллер*4 „лимон" „рэкет14, „общак44 „криминальные структуры41 заполнили нашу обыденную речь, и, что самое удивительное и страшное по последствиям, их употребляют с „изяществом44 те, кто взялся строить обещанную новую жизнь и „приобщить44 Россию к цивилизации. Значительная часть прессы цинично поощряет сладость греха: воровство, мошенничество часто подаются как удачная операция, проститутка (срамная девка) называется „экранно-романтическим44 словом путана, убийца — не менее „романтическим4* словом киллер. Пресса охотно печатает интервью с ними, внося свой „вклад44 в состояние интеллектуально-духовного здоровья общества. Эти слова, употребляемые и в правительственных изданиях, дискредитируют реформы, дают нравственную оценку самим властям. Сравним два словосочетания: „криминальные структуры44 и
„властные структуры „общий
и
и
Используемый
знаменатель волей-неволей сближает два разных понятия.
Речь всегда была кому-то полезна, а для кого-то опасна. Особенно речь рассудочная, просветительская. Смута в ре-
ше в языке народа „темных слов, т. е. слов с неясным и непонятным смыслом, тем больше смуты в умах.
Средства массовой информации, политики, представители властных структур всех уровней, т. е. люди, создающие общественно значимые тексты (как письменные, так и устные), не должны, обладая светлым разумом, смущать разум других. Смущенный разум — не признак здоровья. Власть, двигающая рычаги реформ, обязана в своих речевых действиях быть этически безупречной. Нормальный человек, прежде чем что-то делать, должен понять ключевые слова реформаторов, прочувствовать и принять их к действию. Вор должен быть назван вором, а созидатель — созидателем. Тогда человек поверит, что власть действительно заботится о человске-творце и преследует вора. То есть начинать реформы нале было, да и сейчас еще не поздно, с четкой ориентации в понятиях, с речевого обеспечения начинаемых и ныне творимых дел. В самом начале следовало объяснить народу в простой, доходчивой, веками устоявшейся на Руси экономической терминологии направление и последовательность этапов реформы.
От слова „ваучер44 человек шарахнулся, как черт от ладана. „Неправильное*4
чуждое российскому уху слово определило неправильность в делах. Так что Конфуций оказался прав: как слово вещь или понятие именует, так и мысль состоится, а как мысль состоится, так и дело делается. Что „ваучер4* посеял, то и пожинаем.
Ключевые слова реформ с самого начала лишились своего этического наполнения. По нашему разумению, насилие над словом даст толчок насилию над демократией. Ложь в словах ведет ко лжи в политике, в делах, в поступках. А как же быть с заповедью: не помысли слова, ведущего к злу? С правительственной и парламентской трибун мы то и дело слышим о необходимости строить правовое государство, цивилизованное общество. Но цивилизация — это прежде всего письменный литературный язык, который является .посредником во всех практических и духовных делах человека. Язык — главное средство управления обществом, и как общее человеческое до-
стояние он никак не должен быть воровской отмычкой для легкого добывания денег. Язык — универсальный, идеальный по своим практическим возможностям инструмент интеллектуально-духовной и практической деятельности, т. е. инструмент созидания, а если целью рыночных реформ является созидание, то начинать следует со строительства правильных речевых отношений.
Экономика, как известно, есть творческий, интеллектуально насыщенный вид деятельности. Любое решение в сфере экономики и последующая его реализация в денежных или иных единицах первоначально принимают форму слова (деловое совещание, соглашение, бизнес-план, контракт и т. д.). Разумеется, сочетание в одном лице талантливого менеджера и талантливого оратора — вещь исключительно редкая. Умных хозяйственников и бизнесменов у нас много, а умная, напряженная, интеллектуальная и потому захватывающая речь всегда в большом дефиците. В общественном сознании почти утвердилась бесспорная, на первый взгляд, мысль: „Говорить-то мы все умеем, а вот делать дело не умеем!“ Допустим, что это так, но как тогда узнать, что и как надо делать? И вновь на первый план выйдет живое, эффективное человеческое слово. Именно слово подвигает человека к делу, и если дела у нас плохо делаются, то это в первую очередь потому, что говорить-то как раз мы и не умеем.
Обратимся к производственной сфере. Важнейшими частями производственного механизма являются такие категории, как общение и доверие. Как же мы работали и работаем с точки зрения действенности наших слов в сфере производства и управления? Способы реализации управленческих решений у нас, как и везде, традиционные — устное и письменное общение. Основным управленческим текстом в течение всех социалистических десятилетий был документ. Была, разумеется, и устная деловая речь, но она не обладала необходимой действенной силой. Любой замысел в административно-командной системе оформлялся как просьба о приказе: дайте ука*-зание или прикажите сделать то-то и то-то. Постоянная необходимость такой просьбы парализовывала всякую инициативу. Документный вал забивал все ка-
налы управления, зато прекрасно имитировал „бурную деятельность",
К сожалению, в России до сих пор (положительные примеры, конечно, существуют) слово производственника и управленца есть не инструмент материального созидания, а носитель стиля. Иначе говоря, большая часть нашей деловой речи наполнена элементарным надувательством, индивидуальными переживаниями говорящего, ненормативной лексикой, „эстетствующим44 цинизмом, нарочитой приблатненностью — всем чем угодно, только не прямой соотнесенностью с делом. Получается, что „по-рус-скии нельзя что-нибудь сказать и при этом не соврать. Слово, „оторванное4* от действительности, гуляет само по себе. Может быть, у нас язык такой „образный44 для одной только поэзии и пригодный? Чисто игровой принцип „обещать — еще не значит жениться44 мы умудрились сделать определяющим в системе общественных отношений. Вот и получается, что в такой важнейшей сфере жизни, как экономика, мы имеем не деловой язык, а сказочный, поэтический. Наш „деловой44 язык наполовину „поэтический44 в том смысле, что он просто врет, вторая же половина его „поэтичности” представлена срамными словами. Нецензурная речь энергетически оказывается сильнее литературной, а ведь должно быть наоборот. Впрочем, сильнее ли?
С поэтическим, образным типом мышления, вернее, с его преобладанием в структуре человеческой деятельности, построить нормальные рыночные отношения невозможно. Метафорой экономику не возродишь: уж слишком красива и в смысловом отношении „многоцветна44 Однако именно метафорический, образный тип мышления у нас культивируется при формировании языкового облика, начиная со школы. С поэтическим типом мышления можно восторгаться произведением искусства, получать удовольствие от дружеского застолья, рвать в митинговом экстазе рубаху, лить слезы умиления по всякому поводу, но сам по себе поэтический экстаз не способен что-либо строить. Отсюда вывод: деловой язык и язык поэтический — это принципиально разные вещи. Слово как экономическая и правовая категория у нас пока просто отсутствует.
В условиях многоукладной экономи-
ки, когда экономическим субъектом является каждый индивид, функцию обучения деловому языку — речи может взять на себя только школа. Итак, кого же готовит наша школа? Когда лингвисты-грамматисты в силу специфики своего предмета ограничивают филологический аспект реформ только орфографической, орфоэпической и стилистической правильностью речи, создаваемой преимущественно по образцам языка художественной литературы, уделяя львиную долю учебного времени письменной речи („не путай падежи44 „расставь запятые44 „стилисти-чески подработай фразу44), то вывод ясен. Такой усеченный „грамотей44 реформы вперед не двинет.
Предвидим возражения: поэтический образ мыслей, отражавший помимо прочего и назревшие общественные потребности, помог построить в XIX веке великую Россию. Отводим возражение: русская поэтика не помогала строительству могущественного государства, а оппонировала этому, взяв на себя функции выразителя общественного мнения, в частности политических идей. Строили великую Россию, используя деловой язык, массы промышленников, служивых людей, купцов, предпринимателей. К сожалению, созидатель материальной России никогда особенно известен и не был (фамилии Кулибина, братьев Черепановых можно считать исключением, которое подтверждает правило), а вот художник слова, строитель духовного идеала всегда был первым претендентом на включение в хрестоматию, на чем и основана вся система нынешнего школьного и университетского филологического образования.
Никто не призывает отказаться от поэтического образа мыслей вообще. Как говорится, эстетствуй сколько хочешь: в музе:е, театре, филармонии, читая интересную книгу, но одновременно понимая, что эстетический тип мышления это одно, а вот прагматический тип мышления, используя который можно создать материальные блага, — другое. Речь идет не о том, чтобы принизить функции художественного осмысления мира или отвергнуть художественный образ как средоточие духовной культуры, умалить достоинства художественного слова. Вдумчивый читатель поймет, что наша аргументация направлена на разграниче-
ние двух речевых сфер: прагматики и эстетики.
Вступающего в жизнь человека надо с детства учить тому, что на работе надо говорить не о своих чувствах (эстетических, бытовых, любовных), а о работе и не просто говорить, а так, чтобы это име-
*
ло эффект. Только полное сосредоточение работника (от директора до вахтера) на делах своей фирмы способно резко повысить эффективность труда. Вот где колоссальные резервы ясности и эффективности деловой речи, хотя, разумеется, русский дух и менталитет всегда так или иначе будет накладывать свой отпечаток на производственные отношения.
Делового языка у нас пока нет, а то, что все-таки есть, во многом бранное и криминальное. Вот и получается, что художественное слово продолжает нести на себе печать мученичества, душевной боли за всех, оно наполнено высоким альтруизмом, а деловое слово неэффективно и криминально и, следовательно, наполнено, в сознании обывателя, низменным эгоизмом. Деловой речи необходимо вернуть этическое начало.
А теперь зададимся извечными вопросами: „Кто виноват?44 и „Что делать?44 Задачей номер один любого правительства, как в центре, так и на местах, является совершенствование единственного инструмента управления и созидания — делового языка. Создается впечатление, что ни на одном этаже „вертикали власти44 как любовно именует себя сама власть, чиновники не видят здесь проблем. Не видит здесь проблем, видимо, и школа.
Подавляющая часть преподавателей русского языка малограмотны в области компьютерной речи и информационных систем. В сфере компьютерной грамотности наше отставание от стран с развитой экономикой так велико, что уже и не верится в то, что русский язык сможет если не потеснить английский язык, то хотя бы занять достойное место в мировой компьютерной технологии. Это общая наша беда, и истоки ее надо искать во второй половине XIX века. Именно тогда освященный А. А. Потебней „брачный союз44 литературоведения и лингвистики с легкостью необыкновенной отверг, а значит, и выбросил из школьных программ общую и частную риторику, которая описывала деловой диалог.
жг1 ИНТЕГРАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
документ, научно-техническую прозу. Именно тогда наша „изящная" филология дистанцировалась от философии, юриспруденции, истории, педагогики, политологии, то есть от основных видов деловой прозы, в частности от той, которая составляет основу компьютерных текстов. Терминологией у нас сейчас занимаются только узкие специалисты и в минимальной степени филологи, а ведь она — основа информатики. Где наша лингвистика, которая просто обязана „преподавать" компьютер как новое орудие речи? Почему лингвисты не занимаются прикладными аспектами филологии? Почему их не интересуют такие проблемы, как композиция, стиль, ритм, фразеология, терминология деловой, особенно компьютерной, речи? Ответ, повторяемся, прост. Деловая речь у нас всегда находилась и продолжает находиться на периферии интересов лингвистики. Дело дошло до того, что сама специальность „филолог4*, по меткому замечанию профессора Ю. В. Рождественского, противопоставляется в массовом сознании деловому человеку [1—3 ]. Занятие языком перестало быть серьезным делом, и доказательством тому служит наша „кухонная аргументация", когда родители, обсуждая вопрос, куда пойти чаду учиться, убеждают: „Зачем тебе эта говорильня, надо получить настоящую специальность"
Одряхлевший союз литературоведения и лигвистики генетически не способен заниматься основным делом: формировать единый языковой и речевой облик учащегося. Школьные и вузовские программы обучения родному и иностранным языкам традиционно основаны на художественной речи, на подготовке ее массового потребителя. Мы убеждены в том, что современные учебные планы по филологическому образованию как в школах, так и в вузах должны не только формировать эстетико-поэтический облик ученика, но и развивать его речемыслительную деятельность на основе всех видов словесности, в первую очередь научной, деловой, ораторской. На практических занятиях необходимо, на наш взгляд, прививать навыки гибкого выражения мыслей в социально-устойчивых жанровых формах, таких, как убеждение, приказ, просьба, уступка, договор, обязательство, рекомендация, благодар-
ность, поздравление, сочувствие, отказ, призыв и т. п., и добиваться от каждого учащегося умения выражать самые сложные мысли, находить разные риторические и стилистические варианты выражения одной и той же мысли, доводить текст как в письменной, так и в устной форме (с обязательным проговаривани-ем) до риторического совершенства. Систематическая работа в этом направлении, и прежде всего развитие навыков эффективной устной речи, интеллектуа-лизирует речь учащихся. Благодаря такому подходу речевая стихия языка приобретет, организующее начало. Сопутствующий обучению процесс нормирования речи, не языка, а именно речи, поможет выявить „спящие44 многие десятилетия функциональные возможности языка и последующие благотворные действия говорящих индивидов, создающих свою собственную, а не взятую „напрокат*4 речь, а стало быть, несущих ответственность за слово, мысли и поступки.
Разумеется, для реализации подобного рода задачи нужно, во-первых, разработать критерии оценок речевых произведений, во-вторых, провести отбор и фиксацию литературных норм в названных жанрах и, в-третьих, подготовить программы и учебные планы для школьного и вузовского филологического образования. Традиционная дисциплина „Русский язык и литература44 должна быть дополнена прагматикой речи. Инициатива в процедуре принятия управленческих решений, свободное сопоставление взглядов перед выбором единственно правильного на данный момент пути требуют от словесников и преподавателей других дисциплин новых подходов в совершенствовании речевого механизма как каждого индивида, так и коллектива в целом.
Наш вуз, обладая мощным интеллектуальным потенциалом филологических, общенаучных кафедр и издательскими возможностями, способен решать эти Проблемы, сосредоточив усилия, скажем, на общеуниверситетской кафедре „Теория речи*4 или Теория и практика аргументации4* (суть не в названии), которая, видимо, должна быть создана в университете как развитие практической деятельности Регионального учебного округа.
Для возрождения деловой речи и воз-
вращения ей этического начала нужны сверхусилия. Центральные и местные власти, министерства экономики и образования обязаны решать речевые пробле-
мы общества: экономические, правовые, общекультурные, поскольку единственным инструментом созидания и управления является язык-речь.
Библиографический список
1. Рождественский /О. В. О современном положении русского языка // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. 1995. № 3. С. 117 — 129.
2. Рождественский Ю. В. Риторика. Грозный: Книга, 1992. 48 с.
3. Рождественский Ю. В. Риторика публичной лекции // Новое в жизни, науке, технике. Сер. Знание. 1989. N9 1. 64 с.
