CC BY
75
АПФ&ПЛ
Оригинальная статья УДК 81-119
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-26-40
Тематический выпуск ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫКОВ З КУЛЬТУР: ТРАДИЦИИ З ИННОВАЦИИ
CIP&PL
LANGUAGES AND CULTURES IN CONTACT: TRADITIONS AND INNOVATIONS
http://philjournal.ru 2021 No 3 26-40
Метафоричность как культурно обусловленная характеристика дискурса
Т.Л. Гурулева1*, О.И. Калинин2
1 2 Военный университет Министерства обороны Российской Федерации, 123001, Москва, ул. Б. Садовая, 14, Российская Федерация;
1 ORCID ID: 0000-0003-0253-0075; 'Researcher ID: U-5904-2019;, 'Scopus Author ID: 57207314163;
2 ORCID ID: 0000-0002-1807-8370; *e-mail: [email protected]
Резюме: В процессе межкультурной коммуникации важным является не только выявление особенностей коммуникативного поведения представителей определенного этноса, но и осмысление их природы. В решении этой задачи могут помочь исследования в области когнитивной лингвистики, расширяющие понимание взаимосвязи между языком, культурой и мышлением. Одним из инструментов переосмысления этой взаимосвязи является метафора как когнитивный феномен, отражающий в языковой форме культурно -обусловленный опыт взаимодействия людей с окружающим миром. Цель статьи - исследование метафоричности как культурно обусловленной характеристики дискурса. В процессе исследования был применен метод комплексного анализа метафоричности дискурса, представляющий собой вычисление совокупности индексов: силы метафоры, функциональной типологии метафоры, внешней и внутренней структурной метафоричности текста. Материалом исследования явились тексты политического, официально-документального и массмедийного дискурсов на русском, китайском и английском языках общим объемом 255 119 слов. Метафоричность текстов определялась путем вычисления указанных индексов, что позволило количественно измерить интенсивность, плотность и доминирующие функции метафоры. В результате расчета индексов оказалось, что метафоричность текстов, относимых к одному типу дискурса на разных языках, при этом объединенных общими прагматическими и экстралингвистическими характеристиками, различается: тексты на китайском языке имеют более высокую плотность метафор. Выявлено, что эта зависимость является культурно обусловленной. В заключении статьи сделан вывод о том, что более высокая плотность метафор в китайском языке объясняется спецификой китайской лингвокультуры, представляющей собой репрезентацию национальной культуры в разных аспектах языка, а также в особенностях построения китайскоязычного дискурса. Специфичность лингвокультуры обусловлена в первую очередь слоговым типом китайского языка и словесно-слоговым типом его иероглифического письма, а во вторую - особенностями китайского культурного мышления. Повышенная метафоричность дискурсов на китайском языке также коррелирует с коллективистским типом китайской культуры и ее долгосрочной ориентацией.
Ключевые слова: метафора, лингвокультура, социокультура, метафоричность дискурса, индексы метафоричности, плотность метафор, интенсивность метафор, функции метафор.
Для цитирования: Гурулева Т.Л., Калинин О.И. Метафоричность как культурно -обусловленная характеристика дискурса. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №3. С. 26-40.
* © Гурулева Т. Л., Калинин О.И., 2021.
[gv ф I This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-26-40
Metaphoric Power as a Culturally Determined Characteristic of Discourse
Tatiana L. Guruleva1*, Oleg I. Kalinin2
'• 2 Military University of the Ministry of Defense, 14, B. Sadovaya Str., Moscow, Russian Federation, 123001;
'ORCID ID: 0000-0003-0253-0075;
'Researcher ID U-5904-2019; 'Scopus Author ID: 57207314163;
2ORCID ID: 0000-0002-1807-8370 *e-mail: [email protected]
Abstract: In the process of intercultural communication, it is important not only to identify the features of the communicative behavior of representatives of a certain ethnic group, but also to comprehend their nature. Research in cognitive linguistics can help meet this challenge by expanding the understanding of the relationship between language, culture and thinking. One of the tools for rethinking this relationship is metaphor as a cognitive phenomenon, reflecting the culturally conditioned experience of human interaction with the outside world in linguistic form. The purpose of the article is to study metaphoricity as a culturally specific characteristic of discourse. The key method used in the research was the complex analysis of metaphoricity of discourse aimed at the comprehensive study of the functioning of metaphorical models in the text. The method is based on the calculation of a set of indices: the strength of the metaphor (according to K. de Landtsheer), the functional typology of metaphors, the external and internal metaphoric power of the text. The material of the research included texts representing political, official and mass media discourses in Russian, Chinese and English, with a total of 255,119 words. The metaphoricity of the texts was determined by calculating the indices, which made it possible to quantitatively measure the intensity, density and dominant functions of the metaphor. As a result of calculating the indices, it turned out that the metaphoricity of texts attributed to the same type of discourse in different languages, while united by common pragmatic and extralinguistic characteristics, differs: texts in Chinese have a higher density of metaphors. It was revealed that this dependence is culturally determined. It is concluded that the higher density of metaphors in the Chinese language is explained by the specifics of the Chinese linguaculture represented in different aspects of the language, as well as the construction of Chinese discourse. Its specific features are first of all determined by the syllabic type of the Chinese language and the verbal-syllabic type of hieroglyphic writing, and, secondly, by the peculiarities of Chinese cultural thinking. The increased metaphoricity of discourses in Chinese also correlates with the collectivist type of Chinese culture and its long-term orientation.
Keywords: metaphor, linguaculture, socioculture, metaphoric power of discourse, metaphor indices, metaphor density, metaphor intensity.
For citation: Guruleva T.L., Kalinin O.I. Metaphoric Power as a Culturally Determined DCharacteristic of Discourse. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021, no 3, pp. 26-40 (In Russ.).
Введение
Процесс межкультурной коммуникации представителей разных лингвокультурных общностей требует понимания природы различий, существующих в их коммуникативном поведении. В последнее время исследователи стали говорить о различиях в степени метафоричности дискурсов на разных языках. Однако в основном такие работы заканчиваются констатацией факта повышенной метафоричности дискурса на каком-либо языке без попытки объяснения причин этого феномена. Вместе с тем сопоставительное исследование метафоричности дискурсов разноструктурных языков требует не только ко-
личественной констатации факта повышенной плотности метафор одного из них, но и его правильной интерпретации. Это позволит избежать формирования ложных стереотипов как о коммуникативном поведении носителей той или иной культуры, так и о самом национальном языке и культуре их представителей. Таким образом, исследование природы различной метафоричности разных видов дискурсов на разных языках важно с точки зрения дальнейшего развития теории межкультурной коммуникации и практики межкультурного взаимодействия.
Тесная взаимосвязь языка, культуры и мышления определена в современном языкознании еще со времен В. фон Гумбольдта, который указал, что «язык тесно переплетен с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры» [1: 48]. Точные слова классика нашли свое дальнейшее развитие в трудах в области лингвокультурологии, которая решает задачу «описания пространства той или иной лингвокультурной общности сквозь призму языка и дискурса и культурного фона коммуникативного пространства» [2: 13], а также «интерпретации языковых знаков в терминах культурной и исторической памяти народа [3: 227].
Диффузное расширение предмета исследований лингвокультурологии и появление новых отраслей знания о языке, например, когнитивной лингвистики, привело к тому, что проблема взаимосвязи между языком, культурой и мышлением не может считаться полностью решенной на настоящий момент. Не вступая в спор о лингвистической относительности [4], мы на данном этапе можем опираться на тезис о выраженных в культуре и о «овнешненных» [5] в языке «национально-специфичных» и «универсальных» особенностях мышления, характерных для определенной лингвокультурной общности, называемых «языковым сознанием».
На наш взгляд, одной из точек пересечения языка, культуры и мышления, доступных для проведения эмпирически-ориентированных исследований, является анализ метафор и метафоричности дискурсов. Так, с точки зрения современной когнитивной лингвистики метафора представляет собой определенную ментальную операцию над концептуальными структурами, которая состоит в проекции знаний из одной понятийной области в другую. По сути метафора есть один из способов познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира.
Как указывают авторы теории концептуальной метафоры, метафора как феномен сознания проявляется не только в языке, но и в мышлении, и в действии, так как наша обыденная понятийная система по сути своей метафорична. Это объясняется тем, что человеку свойственно осмыслять неизвестное через известное, а метафора - самый удобный в этом отношении когнитивный механизм [6].
При этом, как показывает анализ теоретических исследований, «метафора может быть одним из способов организации культурно-исторического опыта человека» [7: 32], так как метафорические проекции «являются неотъемлемой частью культурной парадигмы носителей языка» [8: 110]. В этой связи исследование метафоры как когнитивного феномена, отражающего в языковой форме культурно обусловленный опыт взаимодействия людей с окружающим миром, представляется нам актуальным инте-гративным направлением современного языкознания.
Цель исследования
Мы ставим перед собой цель: исследовать метафоричность как культурно-обусловленную характеристику дискурса. Под метафоричностью в данной работе понимается метафорический потенциал текста или дискурса, выраженный в языковых формах, отражающих концептуальные переносы. Иными словами, мы не рассматриваем отдельные метафоры, объединенные общей сферой-целью или сферой-источником, мы воспринимаем метафоричность как неотъемлемую характеристику дискурса [7: 68], которую при этом можно определить количественными методами, выявив плотность метафор, их интенсивность и основные функции.
Для достижения цели мы сформулировали ряд исследовательских задач:
1. Провести обзор исследований метафоры, выполненных в рамках лингвокультурологического под-
2. Разработать методику анализа метафоричности дискурса;
3. Проанализировать метафоричность разных типов дискурса на русском, китайском и английском языках;
4. Провести сравнительный анализ и интерпретацию полученных числовых значений метафоричности дискурса в контексте отличий русской, китайский и англоязычных культур.
Обзор литературы
Как мы указывали выше, обусловленность содержания метафорического переноса национально-культурными особенностями была заложена еще в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем», ставшей основой для развития когнитивных исследований метафоры [6]. Иллюстрируя важность метафоры как механизма отражения и формирования картины мира, авторы предлагают когнитивную метафору, характерную для английской культуры: СПОР - это ВОЙНА, и ставят вопрос, какими бы могли быть отношения между людьми, воспитанными в рамках лингвокультуры, где спор трактуется не в терминах войны, а, например, в терминах танца, «где цель партнеров (участников спора) состоит в гармоничном исполнении» [Там же]. К сожалению, авторы не развили теорию о взаимосвязи метафоры и культуры, однако обозначили дальнейшее направление этих исследований.
Важной работой для рассмотрения метафоры как одновременно языкового, когнитивного и культурного феномена стала работа З. Ковечеша "Metaphor in Culture. Universality and Variation" («Метафоры в культуре. Универсальность и вариативность»'), к сожалению, не переведенная на русский язык [9]. Автор разделяет свое исследование на четыре части. В первой части рассмотрена универсальность метафор, основанная на теории «воплощенного разума» [10], то есть на тезисе, что часть концептуальных метафор отражают базовый физический опыт любого человека, поэтому «примарные метафоры» [11], например, ЗЛОСТЬ - это жидкость в КОНТЕЙНЕРЕ, по большей части универсальны на «суперор-динантном уровне концептуального восприятия» [9: 64]. Во второй части монографии рассмотрены виды вариативности метафоры: межкультурная и внутрикультурная вариативность. В третьей части автор объясняет конкретные аспекты вариативности метафор, то есть вариации на уровне сферы-цели, сферы-источника, импликации метафор и т. д., предпринимая попытку ответить на насущный вопрос: «метафоры все же отражают или формируют реальность?». Для ответа на этот вопрос, З. Ковечеш приводит результаты исследования Н. Квин [12], которая на примере метафорической модели СВАДЬБА доказывает, что метафоры формируют ожидания носителей лингвокультуры, и делает вывод о том, что метафоры формируют культурные паттерны. Отчасти соглашаясь с Н. Квин, З. Ковечеш доказывает, что концептуальная метафора формирует только часть нашего мировосприятия, которую в терминах отечественного языкознания, можно назвать коллективной картиной мира, но при этом есть очень весомый «супериндивидуальный уровень» концептуализации, который определяет процесс порождения речи отдельным участником коммуникации и является своего рода «концептуальной надстройкой» над коллективной картиной мира [9: 224]. В четвертой части книги приводится анализ причин вариативности метафорических проекций, к числу которых автор относит разницу в пережитом опыте, историко-культурные отличия, природные условия проживания языкового коллектива и т. д.
Монография З. Ковечеша положила начало новому направлению исследований в области метафоры, которое можно определить как культурологическая метафорология, и с момента публикации книги появилось огромное количество практических исследований, описывающих разные аспекты взаимодействия языка, культуры и мышления в концептуальных метафорических проекциях.
Например, довольно интересное исследование провел А. Мусолф [13], суть которого состояла в опросе респондентов из 10 разных стран, принадлежащих к разным национальным культурам, на предмет интерпретации концептуальной метафоры НАЦИЯ - это ТЕЛО, НАЦИЯ - это ЧЕЛОВЕК. Респондентам было предложено использовать и объяснить метафорическое выражение BODY POLITIC (что понимается как «государство, нация, страна - это человеческое тело») применительно к своей языковой культуре. Результаты показали довольно обширные вариации в интерпретации метафоры, ни одна из которых не предугадывалась исходя из теоретических предпосылок классической теории концептуальной метафоры. Напротив, многие из респондентов, обращая особое внимание на метафоричность, развивали вариации метафоры на основе своего культурно-исторического опыта с целью усиления прагматического эффекта. Так, например, носители китайской культуры преимущественно использовали географию страны в качестве сферы-источника, в то время как представители Европы обращали внимание на государственное устройство, а американцы в качестве сферы-источника использовали разный национальный состав своего народа [13: 212].
В недавно опубликованной книге "Metaphor and Cultural Beliefs" проводится сравнительный анализ метафорических переносов, лежащих в основе паремий на английском, персидском и турецком языках,
' Здесь и далее перевод авторов статьи.
что позволяет автору делать выводы о серьезных отличиях персидской культуры не только применительно к английской, но и к турецкой [14].
В отечественном языкознании также рассматривается лингвокультурологический аспект метафоры. Так, Э.В. Будаев подчеркивает, что «исследование ... метафоры в лингвокультурологическом аспекте имеет два измерения: семантическое и прагматическое. В первом случае метафора выступает для исследователя в качестве "зеркала" политической культуры, во втором - как "инструмент" конструирования культурной идентичности» [15: 29]. В работе Н.Г. Кондрахиной рассматриваются метафоры в экономическом дискурсе как отражение русской и английской лингвокультур [16]. В наших предыдущих исследованиях мы также последовательно исследовали культурную обусловленность метафор, изучив внутрикультурную вариативность метафор со сферой-целью ВОЙНА [17], сравнив дискурсивные метафоры коронавируса в русской и китайской лингвокультурах [18].
Таким образом, метафора как феномен культуры может считаться довольно популярным предметом исследований. Удобство методологического описания метафор как концептуальных переносов, а также разработанность теоретической базы таких исследований, привели к появлению большого количества практических исследований. Вместе с тем, подобные исследования носят сугубо дескриптивный характер и основаны на описании конкретных метафорических проекций, свойственных той или иной лингвокультуре.
Наша работа нацелена на исследование метафоричности как характеристики дискурса и на изучение ее взаимосвязи с культурой. Гипотеза нашего исследования состоит в том, что метафоричность текстов, относимых к одному типу дискурса на разных языках, при этом объединенных общими прагматическими и экстралингвистическими характеристиками, будет отличаться вследствие различий национальных культур носителей этих языков. Так как подобных исследований не проводилось, нам прежде всего необходимо определить методику изучения метафоричности.
Методы и материал исследования
Анализ многочисленных исследований в области теории метафоры [19; 20] показал, что метафоричность текста можно исследовать с точки зрения разных аспектов функционирования метафоры в тексте и дискурсе: количества метафор на определенный объем текста, типа метафор с точки зрения их конвенционализированности в языке, функций, которые метафоры выполняют в тексте, распределения метафор по внутренней и внешней структуре текста, а также содержания метафорического переноса.
На этом основании нами был адаптирован и усовершенствован метод вычисления индекса силы метафоры К. де Ландтсхеер [21], состоящий в вычислении плотности (Metaphor density index - MDI) и интенсивности (Metaphor intensity index - MII) метафор. К этим индексам мы добавили:
1) анализ функций метафор (вычисление индекса функциональной типологии метафоры MfTI (Metaphor functional typology index), который позволяет на основе классификации метафорических оборотов по типам (ориентационные, онтологические и структурные) проанализировать преобладающую функцию метафоры (описательную, идентификационную или реструктурирующую);
2) анализ внешней структуры текста (вычисление индекса внешней структурной метафоричности текста MStI(ex)) (Metaphor text structure index external), который показывает, в какой структурной части текста (введение, основная часть, заключение) сконцентрированы метафоры;
3) анализ внутренней тема-рематической структуры текста (вычисление индекса внутренней структурной метафоричности MStI(in)) (Metaphor text structure index internal), который показывает, к какой части внутренней иерархии текста (гипертема или рематическая доминанты) относятся метафоры.
Таким образом, нами был разработан метод комплексного анализа метафоричности, который позволяет всесторонне проанализировать функционирование метафорических моделей в тексте и дискурсе. Следует подчеркнуть возможные способы интерпретации значений каждого из индексов:
1) индекс плотности метафор (от 0 до 100) - показывает количество метафор на 100 слов текста. Более высокое значение показывает насыщенность текста метафорами, которое не обязательно соотносится с более интенсивным речевым воздействием. Данный индекс просто отражает количество метафор на объем текста.
2) индекс интенсивности метафор (от 0 до 3) - показывает, какие метафоры, стертые конвенциональные или новые авторские, преобладают в тексте. Большее количество авторских метафор свидетельствует об эмоциональном воздействии, красочности текста, тогда как доминирование конвенциональных метафор можно интерпретировать как концептуальное воздействие, так как устоявшиеся
конвенциональные метафорические переносы соотносят наше сознание с имеющимися ментальными паттернами.
3) индекс функциональной типологии (от 0 до 3) - позволяет в общих чертах понять функции, которые несут метафорические переносы в исследуемом тексте. Так, чем выше индекс, тем больше в тексте структурных метафор, которые используются для рефрейминга имеющихся концептов, а низкое значение индекса свидетельствует о преимущественно идентифицирующей роли метафор.
4) индексы структурной метафоричности (индекс внешней структуры и индекс внутренней иерархии текста) (от 0 до 3) - показывают, в каких структурных частях текстов преимущественно использованы метафоры. Чем ниже значение индекса, тем менее вероятно, что использование метафор связано с тем или иным видом речевого воздействия. Эти два индекса являются вспомогательными и играют уточняющую роль для других показателей метафоричности, так как их значение сильно связано с жанровыми и типологическими характеристиками текста.
Материалом исследования явились тексты политического, официально-документального дискурсов и дискурса массмедиа общим объемом 255 119 слов: среди них на русском языке - 87 863 слова, на китайском языке - 80 892 слова, на английском языке - 86363 слова. К политическому дискурсу относились три группы текстов: послания лидеров стран к выборному органу власти или к народу, новогодние обращения и публичные выступления на международных форумах. Официально-документальный дискурс был представлен текстами военных доктрин и деклараций ООН, а дискурс массмедиа - новостными сообщениями на сходные темы: коронавирус и международные отношения.
Результаты и дискуссия
Приведем результаты полученных значений индексов метафоричности, распределенные по дискурсам и языкам.
Таблица 1. Значения индексов метафоричности для дискурсов на разных языках
Текст Объем МШ МП MfTI MStI(ex) MStI(in)
Политический дискурс (русский язык) 19566 1,75 1,66 2,06 1,2 2,23
Политический дискурс (китайский язык) 10813 3,67 1,87 2,24 1,32 1,99
Политический дискурс (английский язык) 15541 1,88 1,75 2,05 1,41 2,1
Официально-документальный дискурс (русский язык) 9973 1,16 1,07 1,97 - -
Официально-документальный дискурс (китайский язык) 15851 1,58 1,15 2,05 - -
Официально-документальный дискурс (английский язык) 10080 1,44 1,15 2,03 - -
Медиадискурс (русский язык) 58324 3,13 1,59 2,14 1,51 2,31
Медиадискурс (китайский язык) 54228 3,25 1,73 2,13 1,49 2,17
Медиадискурс (английский язык) 61951 2,47 1,46 2,02 1,53 2,22
В таблице 1 мы видим, что для всех дискурсов тексты на китайском языке более насыщены метафорами, использованные метафорические обороты более интенсивны по содержанию и при этом в среднем в китайских текстах больше структурных метафор. Только в медиадискурсе в текстах на русском языке было использовано чуть больше структурных метафор. Индексы, показывающие распределение метафор по структуре текста, показывают, что в текстах на английском языке более значительную роль играет композиционная структура текста, тогда как в текстах на русском языке - тема-рематическая иерархия текстов.
Однако разница между показателями индексов для текстов на разных языках больше в политическом дискурсе, то есть в текстах, где прагматические характеристики предполагают большую свободу
в выборе речевых средств для выражения своей мысли. Иными словами, в политическом дискурсе, где имеется больший потенциал для речевого воздействия, «доминирование» метафоричности китайских текстов более заметно чем, например, в текстах официально-документального дискурса. Представим также результаты в среднем для всех дискурсов на разных языках.
Таблица 2. Значения индексов метафоричности для разных языков
Текст Объем MDI MII MfTI
Тексты на русском языке 87863 2,11 1,49 2,07
Тексты на китайском языке 80892 2,99 1,64 2,15
Тексты на английском языке 84689 1,99 1,48 2,03
Среднее значение для всех текстов 253444 2,37 1,53 2,08
Отметим, что более очевидной является разница в значении индекса плотности метафор (МЭ1) для разных языков. Как мы видим в таблице 2 для текстов на китайском языке в среднем использовалось 2,99 метафоры на сто слов, в то время как для текстов на английском языке - только 1,99. Разница в интенсивности метафор (МП) и в использовании обладающих большим потенциальным воздействием структурных метафор (МОТ) меньше.
Таким образом, относительно сравнения метафоричности текстов разноструктурных языков мы можем сделать вывод, что тексты на китайском языке более метафоричны с точки зрения плотности метафор (МЭГ), при этом разница в плотности метафор между китайским и другими исследованными языками тем больше, чем больше в тексте «пространства для речевого воздействия», то есть эта разница выше для текстов политического дискурса, чем для медиатекстов и текстов официально-документального дискурса.
С точки зрения интенсивности метафор (МП), тексты на китайском языке также в среднем более метафоричны, однако разница в показателях индекса МП (интенсивности) для текстов на разных языках не очень значительна. Кроме того, в некоторых случаях в текстах на русском и китайском языках использовались более интенсивные метафоры. Аналогичная ситуация наблюдается для значений индексов МОТ (структурной метафоричности). Так, можно сделать вывод, что интенсивность метафор, так же, как и тип используемых метафор, во многом зависит от прагматических характеристик текста, и эта зависимость более значительная, чем взаимосвязь с типологическими характеристиками языка. При этом плотность метафор, которая не обязательно связана с речевым воздействием, может считаться своего рода типологической характеристикой языка, свойственной для порождения дискурса в рамках той или иной культуры.
В свете вышеприведенных результатов эмпирических исследований возникает вопрос, требующий теоретического осмысления и, возможно, дополнительных эмпирических исследований: с чем связана разница в метафоричности сходных по прагматическим и экстралингвистическим установкам текстов? Значимой причиной, определяющей повышенную частотность метафор в китайском дискурсе, является, на наш взгляд, культурный фактор. При этом под «культурным фактором» мы будем понимать сразу две составляющие: лингвокультурную и социокультурную.
Специфика китайской лингвокультуры связана с типологическими особенностями китайского языка. Как мы писали ранее, русский и китайский языки являются как бы «типологически противоположными» друг другу: китайский «максимально изолирующий, русский - максимально флективный» [22]. Важнейшей характеристикой китайского языка выступает его слоговой характер. Этот характер и свойственная ему фиксированная структура слога являются причиной существования ограниченного количества слогов в китайском языке и, как следствие, развитой морфемной омонимии (омофонии). Кроме того, слоговой характер китайского языка, сопровождающийся совпадением границ слогов и морфем, делает словосложение (корнесложение) преимущественным способом образования слов. Таким образом, словообразование в китайском языке происходит не просто за счет сложения смыслов имеющихся в языке простых слов (односложных морфем), но и за счет их концептуального переосмысления. Также специфические особенности иероглифического письма, заключающиеся в записи иероглифическим знаком слогоморфемы (простого односложного слова), нередко создают проблему омографии.
Указанные типологические характеристики китайского языка формируют особенности китайской лингвокультуры, которые, довольно условно, можно выявить в разных языковых областях: фонетике, лексике, грамматике и проследить в процессе построения дискурса на китайском языке. Особенности репрезентации китайской культуры в китайском языке, формирующие специфику китайской лингвокультуры, изучены нами ранее [23]. В настоящем же исследовании нас интересует вопрос взаимосвязи особенностей китайской лингвокультуры с метафоричностью дискурса на китайском языке. Рассмотрим кратко эту взаимосвязь в указанных аспектах.
Манифестация китайской культуры, ярко проявляющаяся в фонетическом аспекте под воздействием таких особенностей как омофоничность морфем (простых слов) и омографичность иероглифов, наиболее рельефно выражается в специфическом типе фразеологических единиц китайского языка - сехоую-ях (^^Щ xiehóuyü, букв. «речение с усекаемой концовкой»). Сехоуюй состоит из двух частей: первой загадки, построенной на механизме метафоры, второй - отгадки, и может использоваться как в усеченном виде (без отгадки), так и в полном. Среди типов сехоуюев наиболее распространен омофонический, который построен на метафоризации образов, использованных в загадке и отгадке, являющихся омофонами. Также часто встречаются событийно-метафорический тип, в котором отгадка строится на метафорическом описании события в загадке, предметно-метафорический тип, основанный на связи отгадки с отличительными особенностями метафоризируемого в загадке образа предмета, и прецедентный тип, построенный на связи отгадки со знанием реципиентом прецедентной информации, упомянутой в загадке. Кроме того, сехоуюй может быть смешанного типа, т.е. одновременно включать несколько указанных вариантов. Например: ШШ^ЖШШ-ШШ zhü bízi И cha cong, zhuang xiang (букв. «свинья
вставила в нос перья зеленого лука - прикинулась слоном», обр. «строить из себя», «прикидываться тем, кем не являешься»). Этот сехоуюй омофонического типа построен на омофонии образа загадки Ш xiang («слон») и образа отгадки Й xiang («облик», «внешний вид»), при этом двусложное слово ШЙ zhuangxiang имеет значение «строить из себя», «выпендриваться». Таким образом, в основе функционирования указанного типа фразеологизма в китайском языке лежит механизм когнитивной метафоры, формирующий фразеологическое значение посредством метафорического переноса значений отдельных образов, в основе которого лежит осмысление одного образа через другой. Этот же механизм действует и во множестве загадок и шуток, построенных по принципу игры омофонов либо омографов, а также в моделях речевого поведения, заключающихся в уточнениях и переспросах слов-омонимов, табуировании и эвфемизации пары омофонов, один из которых обладает негативным значением, а также в культурных обычаях, связанных с позитивными или негативными значениями омонимических (чаще омофоничных) пар слов и др. Например, большой популярностью в Китае пользуются иероглифические загадки, суть которых заключается в угадывании иероглифа по его словесному описанию. Здесь механизм взаимосвязи загадки и отгадки основан на переносе из одной концептуальной области в другую для получения нового значения, присущего угадываемому иероглифу и формирования нового смысла отгадки по сравнению с загадкой. Так, иероглифическая загадка + Л+0 shí yue shí ri (букв. «10-й день десятого месяца», т.е. «10 октября») имеет отгадкой многозначные омографы Ш zhao («утро»; «день» и др. значения) и Ш cháo («повернуться»; «явиться на прием» и др. значения). Но каков механизм перехода от загадки, описанной в виде словосочетания «10 октября» к иероглифу Ш, имеющему значения «утро» или «повернуться»? Загадку + , содержащую описание загаданно-
го иероглифа, нужно осмысливать не с точки зрения значения, присущего этому словосочетанию, а с позиции рассмотрения использованных для записи словосочетания слов-иероглифов как «графем», т.е. как составных частей иероглифа, образующих искомый иероглифический знак. В этом случае загадка будет звучать как «графема графема Л, графемаграфема 0». При такой постановке вопроса отгадывающему остается лишь найти иероглиф, содержащий две графемы а также по одной графеме Л и 0 - это иероглиф Ш. Этот тип загадок построен на модели переноса из концептуальной области «значение словосочетания, записанного иероглифами» в концептуальную область «графема, как составная значимая часть сложного иероглифа» на основе сходства написания самостоятельных иероглифов и графем (большинство графем может употребляться и как самостоятельный иероглиф и как собственно графема - составная часть иероглифа). По сути, в загадках этого типа наблюдается двойной перенос: от устно звучащей загадки к осознанию ее письменной записи, т.е. вычленению значений отдельных слов-иероглифов, составляющих описание загадки (первый перенос) и от значения письменных знаков, фиксирующих слова, т.е. компоненты словосочетания, к осознанию их как составных
частей иероглифа - графем, формирующих искомый иероглифический знак, имеющий совсем иное значение, чем описано в самой загадке (второй перенос).
Репрезентация китайской культуры в лексическом аспекте, на наш взгляд, проявляется в различных типах лексики, таких как: специфическая лексика, обозначающая национально-специфические предметные и абстрактные концепты; неспецифическая лексика, обозначающая универсальные предметные и абстрактные концепты; а также лексика, обозначающая прецедентные феномены. В каждом из указанных типов лексики культура проявляется по-разному: от функционирования специфических единиц, не существующих в других языках в связи с отсутствием национально-специфических прототипов (как предметных, так и абстрактных), до наличия неспецифических единиц, обозначающих, на первый взгляд, универсальные для всех культур прототипы, но на самом деле все же имеющие определенные национально-специфические отличия. При попытке выявить взаимосвязь особенностей китайской лингвокультуры в лексическом аспекте с метафоричностью дискурса на китайском языке выяснилось, что в этой области механизмы метафоризации работают на более «глубинном» уровне - уровне словообразования. Вне зависимости от типа лексики и степени ее «национальной специфичности» двусложное слово в китайском языке, являющееся его количественной нормой, образовано преимущественным типом словообразования - словосложением (корнесложением) в основе которого лежит механизм метафорического переноса. Рассмотрим в качестве примера слово ШШ xiongmao. Данная лексическая единица образована способом словосложения простых слов Ш xiong «медведь» и Ш mao «кошка» и буквально означает «медвежья кошка» или «медведь-кошка», т.е. некий симбиоз медведя и кошки. При этом свое основное значение «панда» это слово приобрело именно благодаря механизму метафорического переноса, когда словом «медведь-кошка» было названо животное панда в переносном значении на основании его общих признаков с медведем и кошкой. Так в процессе словообразования в китайском коллективном национальном сознании слово «медведь-кошка» было увязано с образом панды посредством переноса из одной концептуальной области в другую с формированием у этого слова нового значения, неравного простой сумме составляющих его компонентов.
Поскольку слово ШШ («панда») является специфической лексической единицей, обозначающей китайский национально-специфический прототип, рассмотрим другое слово, не имеющее прототипов в пространственно-временном континууме бытования китайского этноса или в китайской материальной и духовной культуре. Например, слово daishu, образованное из двух простых слов ^ dai («мешок», «сумка») и Ш shu («мышь», «крыса»), буквально означает «мышь с сумкой»,«сумчатая мышь». Можно сколько угодно представлять себе мышь, живущую в мешке, или мышь, идущую с сумкой в магазин: мышь, каким-то образом связанная с сумкой, превращается в животное кенгуру только посредством метафорического переноса, произошедшего в коллективном китайском сознании в процессе образования этого слова.
Рассмотрим также неспецифические лексические единицы, обозначающие универсальные абстрактные концепты. Например, концепт «демократия» в китайском языке выражается лексемой Ki minzhu (дословно «народ» и «хозяин»), что безусловно меняет универсальное значение этого понятия и, кроме того, образовано посредством механизма метафорического переноса (осмысление власти через сферу-источник «хозяин»). Для большей убедительности добавим, что морфема i zhu «хозяин» не является общей для всех слов, соотносимых с властью, то есть слова «автократия», «бюрократия», «теократия» образуются в других концептуальных метафорических моделях: zhuanzhi - «специальная система», guanliao zhidi - «система чиновничества», # Ш shenquan - «власть духовного».
В лексическом аспекте репрезентацию китайской культуры в языке можно рассмотреть и на уровне фразеологических единиц, наиболее частотными из которых являются фразеологизмы типа чэнъюй (^ ii chengyu, букв. «готовые выражения»), а также другие типы: гуаньюнъюи (t^ffliiguanydngyu, букв. «привычные выражения»»), рассмотренные ранее в фонетическом аспекте сехоуюи и другие типы. В указанных единицах формирование целостного фразеологического значения, так же, как и в процессе словообразования, как правило, происходит посредством мыслительной операции когнитивной метафоры, т.е. восприятия одной концептуальной области через другую, метафорического переноса значений отдельных (чаще конкретных) образов, в процессе которого образуются семантически спаянные фразеологические значения (чаще имеющие абстрактный характер). Например: чэнъюй ШШЩШ zhl sang ma huai (букв. «указывать на тутовник, а бранить акацию») обозначает «говорить обиняками»; «скрытые нападки, завуалированные обвинения». В данном случае конкретные образы тутовника и
акации посредством метафорического переноса формируют новое семантически спаянное значение фразеологической единицы, носящее абстрактный характер «скрытые обвинения».
Таким образом, в лексическом аспекте мы сталкиваемся с тем, что использование модели переноса одной концептуальной области на другую для получения нового значения проявляется в китайском языке, в первую очередь, на уровне словообразования лексических единиц и базируется на его слоговом характере, подкрепленном иероглифическим типом письма. По похожему механизму образуются и фразеологические единицы. Можно заключить, что метафорический перенос в процессе образования слов и фразеологических единиц происходит на первоначальном «глубинном» уровне. При этом нельзя сказать, что лексические единицы, образованные посредством механизма метафорического переноса, являются характеристикой дискурса и усиливают его метафоричность, однако метафоричность внутренней формы фразеологических единиц в определенной степени влияет на метафоричность дискурса на китайском языке.
Модель образования слов и фразеологических единиц весьма характерно может переноситься и на уровень свободных словосочетаний и, далее, на уровень предложений, что приводит к высокому уровню метафоричности любого высказывания на китайском языке. В этой связи в аспекте синтаксиса мы можем говорить об определенной взаимосвязи специфических типов китайского предложения, репрезентирующих китайскую культуру и представляющих особенности китайской лингвокультуры, с метафоричностью китайскоязычного дискурса. Так, например, специфическая синтаксическая структура «топик - комментарий», по-другому именуемая «предложение с двойным подлежащим», рассмотренная нами ранее в качестве примера объективации особенностей китайского культурного мышления в аспекте синтаксиса китайского языка [23], на наш взгляд, в определенных случаях может быть интерпретирована с точки зрения мыслительной операции когнитивной метафоры. Рассмотрим известный пример гонконгского ученого Ши Динсюя (букв. «Они во время состяза-
ний большая рыба съедает маленькую», т.е. «Во время состязаний сильный побеждает слабого») [24]. В указанном примере происходит перенос с понятийной точки референции (по Р. Лангакеру), т.е. с топика или внешнего подлежащего («они») на другую когнитивную область, связанную с соревнованиями и поведением участников во время них, которая к тому же описывается с помощью чэнъюя («большая рыба съедает маленькую»). Но даже если бы комментарий в предложении не содержал фразеологической единицы, этот тип синтаксической структуры, вероятно, мог бы быть интерпретирован как осмысление одной концептуальной области через другую. Например: ШШШ^М (букв. «Цены Нью-Йорк самые высокие», т.е. «Самые высокие цены в Нью-Йорке») [24]. В данном примере, на наш взгляд, внешнее подлежащее («цены») осмысливается через другую концептуальную область, образуя новое значение «самые высокие в Нью-Йорке». Данное предположение является гипотезой, а когнитивные механизмы функционирования предложений этого типа требуют дополнительного изучения.
Таким образом, мы можем утверждать, что особенности китайской лингвокультуры, представляющие собой репрезентацию китайской культуры в китайском языке в аспектах фонетики, лексики и грамматики (синтаксиса) с помощью специфических типологических характеристик китайского языка, взаимосвязаны с метафоричностью дискурса на китайском языке.
Кроме того, особенности китайской лингвокультуры проявляются и в специфике построения дискурса на китайском языке. Под лингвокультурной спецификой построения дискурса мы понимаем традиционные модели речевого поведения, свойственные разным лингвокультурам, образующие речевой портрет языковой личности определенной этнической принадлежности. В своем сопоставительном исследовании речевых портретов носителей русской, английской и китайской лингвокультур мы пришли к выводу, что китайцы:
1) «в процессе общения стремятся любое положение подкреплять большим числом примеров, как правило, из классической или исторической литературы, что обусловливает использование в речи фразеологических единиц, большое количество которых происходит из древних философских, исторических и литературных произведений»;
2) вместо анализа используют аналогии, раскрывая истину при помощи сравнений и образов;
3) коммуникативное поведение опосредуют ритуалом ли (^И) и определяют его существующими с древности конфуцианскими морально-этическими нормами, которые предписывались «благородному мужу» и «идеальному герою» [25: 125-126].
Разберем каждый из тезисов более подробно применительно к метафоричности. Стремление привести пример в качестве подтверждения своего мнения, украсить свою речь фразеологическим оборотом является явным свидетельством метафорического потенциала процесса коммуникации на китайском языке. Использование аналогий и сравнений для объяснения своей позиции создает своего рода специфику порождения речи, свойственную для носителей китайского языка, когда почти любое обоснование и анализ должны базироваться на сравнении, примере или аналогии, что довольно часто приводит к использованию метафор. В этом контексте нельзя не отметить, что такое направление прикладных языковых исследований как стилистика в китайском языке обозначается термином ШШ хша, что можно перевести как «украшение фраз», а этимологически данное сочетание двух простых слов имеет значение «гармонизация речи и исправление культуры». Кроме того, неоспоримым является значимость такого культурного явления как ритуал (^ П). Не вдаваясь в философские подробности этого конфуцианского понятия, мы отметим, что применительно к речевому поведению «следование ритуалу» означает работу по совершенствованию красоты своей речи в зависимости от коммуникативной ситуации, что также повышает вероятность более частого использования метафор в процессе построения дискурса на китайском языке.
Таким образом, лингвокультурная специфика построения китайскоязычного дискурса обусловлена конкретными характеристиками китайского культурного мышления и выражена в особых моделях речевого поведения китайцев, повышающих вероятность использования метафор, а следовательно, и метафоричность дискурса на китайском языке.
Для описания социокультурного фактора мы будем использовать известную теорию кросс-культурных измерений Г. Хофштеде [26], согласно которой культура рассматривается как коллективные ментальные программы людей в определенной среде и может быть идентифицирована количественно по 6 основным параметрам:
1) дистанцированность власти;
2) избегание неопределённости: связано с уровнем общественного напряжения в ожидании неизвестного будущего;
3) индивидуализм / коллективизм: данный параметр связан с интеграцией индивидов в первичные группы;
4) маскулинность / феминность
5) долгосрочная/краткосрочная ориентированность: связаны с выбором фокуса внимания для действий человека: будущее, настоящее или прошлое;
6) потворство желаниям/ сдержанность: связаны с удовлетворением базовых человеческих потребностей, относящихся к наслаждению жизнью, либо с самоконтролем [26].
Данные параметры многократно описаны в культурологических исследованиях, поэтому в этой работе мы не будем углубляться в содержание каждого из них. Для выявления взаимосвязи между метафоричностью дискурсов на разных языках, мы возьмем значения каждого из параметров по классификации для российской, китайской и американской культур (вычисляются от 1 до 100) и проведем корреляционный анализ со значениями индекса плотности метафор (М01), как наиболее значимой характеристикой исследованных дискурсов.
Таблица 3. Результаты корреляционного анализа между культурными измерениями и метафоричностью
Россия Китай США Корреляция
Дистанция власти 93 80 35 0,40637714
Индивидуализм 39 20 89 -0,7855045
Маскулинность 36 66 66 0,40180719
Избегание неопределенности 95 30 35 -0,4641378
Долгосрочная ориентация 81 87 51 0,71027227
Сдержанность 20 24 69 -0,5313021
В таблице 3 мы видим, что к числу значимой корреляции может быть отнесена связь плотности метафор с индивидуализмом и долгосрочной ориентацией культуры. Полученные данные могут быть интерпретированы следующим образом:
1. Чем выше уровень индивидуализма в культуре, тем меньше дискурсивная метафоричность и, наоборот, чем выше степень коллективизма культуры, тем выше метафоричность дискурса. Это можно объяснить тем, что большинство метафор - это, безусловно, устоявшиеся концептуальные переносы. Со статистической точки зрения конвенциональных метафор в любом тексте больше, чем новых. Поэтому коллективистский тип китайской культуры, вероятно, предопределяет в речевом поведении использование устоявшихся метафорических конструкций.
2. Чем выше долгосрочная ориентация культуры, тем выше уровень метафоричности дискурса. Долгосрочная ориентация связана с традиционализмом и планированием. Способность строить планы на долгий срок формирует мышление носителей культуры как шаблонное и структурированное, поскольку необходимость планирования будущего предполагает структурность мышления. В связи с этим речевое поведение носителей культуры также характеризуется использованием устоявшихся конвенциональных метафор.
Таким образом, как с лингвокультурной, так и социокультурной точек зрения существуют факторы, которые определяют предрасположенность к использованию метафор в китайскоязычном дискурсе. Метафоричность дискурса взаимосвязана со спецификой китайской лингвокультуры, представляющей собой репрезентацию китайской культуры в различных аспектах китайского языка, а также в особенностях построения китайскоязычного дискурса (склонность к аналогиям, сравнению с опытом прошлого, ритуальность и др.), что обусловлено как типологическими характеристиками китайского языка и письменности, так и типом китайского культурного мышления (интуитивный, ассоциативно-образный, хо-лический, конкретный, стереотипный, символический, магический тип мышления). Социокультурный фактор метафоричности китайскоязычного дискурса коррелирует с коллективистским типом китайской культуры и ее стремлением к долгосрочной ориентации.
Заключение
Итак, наше исследование позволяет рассмотреть метафору как определенную ментальную операцию над концептуальными структурами, состоящую в проекции знаний из одной понятийной области в другую, нацеленную на познание, категоризацию, концептуализацию, оценку и/или объяснение мира и культурно обусловленную опытом взаимодействия людей с окружающим миром, что представляется нам актуальным интегративным направлением современного языкознания. Иными словами, метафора в дискурсе может рассматриваться одновременно как языковой, когнитивный, лингвокультурный и социокультурный феномен.
В связи с недостаточной изученностью метафоричности как специфической характеристики дискурса и культуры нами была разработана методика вычисления индексов метафоричности, которые позволяют количественно выявить интенсивность, плотность и доминирующие функции метафоры. Это позволило нам подтвердить основную гипотезу о потенциальных отличиях в идентичных с прагматической и экстралингвистической точек зрения дискурсах на разных языках.
Эмпирические данные показали повышенную плотность метафор, характерную для текстов всех исследованных дискурсов на китайском языке. Эту особенность мы объясняем спецификой китайской лингвокультуры, которая представляет собой репрезентацию китайской культуры в фонетическом, лексическом и синтаксическом аспектах языка, а также особенностях построения китайскоязычного дискурса (стремление к аналогиям, ритуальность общения, обращение к прошлому языковому опыту), что обусловлено, в первую очередь, такими типологическими характеристиками китайского языка как его слоговой тип и словесно-слоговой иероглифический тип письма, а, во вторую, связано с конкретными характеристиками китайской культуры, такими как особенности китайского культурного мышления. Кроме того, повышенная метафоричность дискурсов на китайском языке коррелирует с такими социокультурными факторами как коллективистский тип китайской культуры и ее долгосрочная ориентация.
Таким образом, повышенная плотность метафор в дискурсе на китайском языке вовсе не свидетельствует о желании автора текста сделать его более метафоричным, равно как и о намеренном использовании им большого количества метафор. Повышенная метафоричность может быть обусловлена типологическими характеристиками языка, мышления и культуры, как это происходит в китайском языке. Понимание причин повышенной метафоричности дискурсов позволяет избежать формирования
ложных стереотипов в отношении коммуникативного поведения представителей разных этносов в процессе межкультурной коммуникации.
Список литературы
1. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. Пер. с нем. под ред. Г. В. Рамишвили. Москва: Прогресс, 1984. 397 с.
2. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций. Москва: ИТДГК «Гно-зис», 2002. 284 с. http://library.lgaki.info:404/2020/Красных_Этнопсихолингвистика.pdf
3. Телия В.Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологические аспекты. Москва: Языки русской культуры, 1996. 288 с. https://elibraiy.m/item.asp?id=22322028.
4. Бородай С.Ю. Современное понимание проблемы лингвистической относительности: работы по пространственной концептуализации. Вопросы языкознания. 2013; 4:17-54. https://elibrary.ru/item. asp?id=20866187.
5. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания. Языковое сознание и образ мира. Москва: ФГБУН ИЯ РАН, 2000. С. 24-33. https://elibrary.ru/item.asp?id=24734311.
6. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. Москва: Едиториал УРСС, 2004. 256 с. https ://codenlp. ru/books/lakoff.pdf.
7. Калинин О.И. Метафора как предмет лингвистических исследований. Москва: РуСайнс, 2020a. 124 с. https://knorus.ru/catalog/russkiy-yazyk-kul-tura-rechi/595026-metafora-kak-predmet-lingvisticheskih-issledovaniy-aspirantura-bakalavriat-magistratura-monografiya/.
8. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor. Metaphor and Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1993: 202-251. https://www.semanticscholar.org/paper/The-Contemporary-Theory-of-Meta-phor-Lakoff/033dfdf9a27758d1f32d0a469d7b24b50719942d.
9. Kovecses Z. Metaphor in Culture: Universality and Variation. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 314 с. DOI: 10.1016/j.pragma.2006.03.003
10. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the flesh: the embodied mind and its challenge to Western thought. New York: Basic Books, 1999. 601 с. https://www.semanticscholar.org/paper/Philosophy-in-the-flesh-%3A-the-embo died-mind-and-its-Lakoff Johnson/1745ec3f918cd551a8579261d3cfb0403de6a 7 be.
11. Grady J. Primary metaphors as inputs to conceptual integration. Journal of Pragmatics. 2005; 37(10): 1595-1614. DOI: 10.1016/j.pragma.2004.03.012.
12. Quinn N. The cultural basis of metaphor. Beyond metaphor: The theory of tropes in anthropology. Stanford: Stanford University Press, 1991:56-93. https://www.goodreads.com/book/show/1536376.Beyond_Met-aphor.
13. Musolff A. Cross-cultural variation in deliberate metaphor interpretation. Metaphor and Social World. 2016; 6(2):205-224. DOI: 10.1075/msw.6.2.02mus.
14. Ebrahimi B. Metaphors and Cultural beliefs. Dowlate e Elm, 2019. 176 с.
15. Будаев Э.В. Политическая метафора в лингвокультурологическом аспекте. Аналитика культурологии. 2007; 9:28-32. https://elibrary.ru/item. asp?id=20140696.
16. Кондрахина Н.Г., Южакова Н.Е. Сравнение системы метафор в английских и русских текстах по экономике с точки зрения межкультурной коммуникации. Образование и право. 2019;10: 245-248. https ://elibrary. ru/item. asp?id=41852586.
17. Калинин О.И. Внутрикультурная вариативность концептуальной метафоры со сферой- целью ВОЙНА: зависимость от профессионального и личного опыта. Вестник НГУ. Серия Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2020b; 18(3):103-117. DOI: 10.25205/1818-7935-2020-18-3-103-117
18. Калинин О.И. Дискурсивная метафора коронавируса в СМИ КНР. Вестник МГЛУ. Гуманитарные науки. 2020c; 8(837): 26-37. https://elibrary.ru/item.asp?id=44325864.
19. Sopory P. Metaphor and Attitude Accessibility. Southern Communication Journal; 2006;71(3):251-272. DOI: 10.1080/10417940600846037.
20. Stee S.K. van. Meta-Analysis of the Persuasive Effects of Metaphorical vs. Literal Messages. Communication Studies. 2018;69(5):545-566. DOI: 10.1080/10510974.2018.1457553.
21. Landtsheer C. De. Methods for the study of political metaphor in leadership studies. Conference of ECPR. Glasgow, 2011. https://ecpr.eu/Events/Event/PanelDetails/3441.
22. Волков К.В., Гурулева Т. Л. Сопоставительный анализ типологических характеристик китайского и русского языков. Известия ВГПУ. 2018; 8(131):148-154. http://izvestia.vspu.ru/files/publics/131/148-154.pdf
23. Волков К.В., Гурулева Т.Л. Лингвокультурологический аспект китайско-русского перевода. Вестник Череповецкого государственного университета. 2019; 5 (92):56-66. DOI: 10.23859/1994-06372019-5-92-4.
24. Shi Dingxu. The nature of Chinese topics. Modern Foreign Languages. 1998; 2:40-50. DOI: 10.2307/417661.
25. Гурулева Т.Л. Китайская языковая личность: характеристика речевого портрета и его сопоставительный анализ: монография. Москва: Издательский дом ВКН, 2019. 160 с. https://elibrary.ru/item. asp?id=37645954.
26. Hofstede G. Cultures and Organizations: Software of the Mind. London: McGraw Hill, 1991. 440 с.
References
1. Humboldt V. von. Selected Works on Linguistics. Trans. with him. ed. G.V. Ramishvili. Moscow: Progress, 1984. 397 p.
2. Krasnykh VV. Ethnopsycholinguistics and cultural linguistics: a course of lectures. Moscow: ITDGK "Gnosis", 2002. 284 p. http://library.lgaki.info:404/2020/KpacHbix_3THoncnxoflHHrBHCTHKa.pdf
3. Teliya VN. Russian phraseology: semantic, pragmatic and linguocultural aspects. Moscow: Languages of Russian culture, 1996. 288 p. https://elibrary.ru/item.asp?id=22322028
4. Boroday SYu. Modern understanding of the problem of linguistic relativity: work on spatial conceptualization. Questions of linguistics. 2013; 4: 17-54. https://elibrary.ru/item.asp?id=20866187.
5. Tarasov EF. Actual problems of the analysis of linguistic consciousness. Linguistic consciousness and the image of the world. Moscow: FGBUN IYa RAN, 2000. pp. 24-33. https://elibrary.ru/item.asp?id=24734311.
6. Lakoff D., Johnson M. Metaphors We Live By. Moscow: Editorial URSS, 2004.256 p. https://codenlp. ru/books/lakoff.pdf.
7. Kalinin OI. Metaphor as a subject of linguistic research. Moscow: RouSines, 2020a. 124 p. https://knorus. ru/catalog/russkiy-yazyk-kul-tura-rechi/595026-metafora-kak-predmet-lingvisticheskih-issledovaniy-aspiran-tura-bakalavriat-magistratura-monografiya/.
8. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor. Metaphor and Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1993: 202-251. https://www.semanticscholar.org/paper/The-Contemporary-Theory-of-Meta-phor-Lakoff/033dfdf9a27758d1f32d0a469d7b24b50719942d.
9. Kovecses Z. Metaphor in Culture: Universality and Variation. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 314 c. DOI: 10.1016/j.pragma.2006.03.003.
10. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the flesh: the embodied mind and its challenge to Western thought. New York: Basic Books, 1999. 601 c. https://www.semanticscholar.org/paper/Philosophy-in-the-flesh-%3A-the-embodi ed-mind-and-its-Lakoff-Johnson/1745ec3f918cd551a8579261d3cfb0403de6a7be
11. Grady J. Primary metaphors as inputs to conceptual integration. Journal of Pragmatics. 2005; 37(10): 1595-1614. DOI: 10.1016/j.pragma.2004.03.012
12. Quinn N. The cultural basis of metaphor. Beyond metaphor: The theory of tropes in anthropology. Stanford: Stanford University Press, 1991:56-93. https://www.goodreads.com/book/show/1536376.Beyond_Met-aphor.
13. Musolff A. Cross-cultural variation in deliberate metaphor interpretation. Metaphor and Social World. 2016; 6(2):205-224. DOI: 10.1075/msw.6.2.02mus.
14. Ebrahimi B. Metaphors and Cultural beliefs. Dowlate e Elm, 2019. 176 c.
15. Budaev EV Political metaphor in the linguistic and cultural aspect. Analytics of cultural studies. 2007; 9: 28-32. https://elibrary.ru/item.asp?id=20140696.
16. Kondrakhina NG., Yuzhakova NE. Comparison of the system of metaphors in English and Russian texts on economics from the point of view of intercultural communication. Education and law. 2019; 10: 245-248. https://elibrary.ru/item.asp?id=41852586.
17. Kalinin OI. Intracultural variability of the conceptual metaphor with the target sphere WAR: dependence on professional and personal experience. NSU Bulletin. Series Linguistics and intercultural communication. 2020b; 18 (3): 103-117. DOI: 10.25205 / 1818-7935-2020-18-3-103-117.
18. Kalinin OI. A discourse metaphor for coronavirus in the PRC media. MSLUBulletin. Humanitarian sciences. 2020c; 8 (837): 26-37. https://elibrary.ru/item.asp?id=44325864.
19. Sopory P. Metaphor and Attitude Accessibility. Southern Communication Journal; 2006;71(3):251-272. DOI: 10.1080/10417940600846037
20. Stee SK. van. Meta-Analysis of the Persuasive Effects of Metaphorical vs. Literal Messages. Communication Studies. 2018; 69(5): 545-566. DOI: 10.1080/10510974.2018.1457553.
21. Landtsheer C. De. Methods for the study of political metaphor in leadership studies. Conference of ECPR. Glasgow, 2011. https://ecpr.eu/Events/Event/PanelDetails/3441.
22. Volkov KV, Guruleva TL. Comparative analysis of the typological characteristics of the Chinese and Russian languages. Bulletin of the Voronezh State Pedagogical University. 2018; 8 (131): 148-154. http://izves-tia.vspu.ru/files/publics/131/148-154.pdf.
23. Volkov KV, Guruleva TL. The linguocultural aspect of the Chinese-Russian translation. Bulletin of the Cherepovets State University. 2019; 5 (92): 56-66. DOI: 10.23859 / 1994-0637-2019-5-92-4.
24. Shi Dingxu. The nature of Chinese topics. Modern Foreign Languages. 1998; 2:40-50. DOI:10.2307/417661.
25. Guruleva TL. Chinese linguistic personality: characteristics of the speech portrait and its comparative analysis: monograph. Moscow: VKN Publishing House, 2019.160 p. https://elibrary.ru/item.asp?id=37645954.
26. Hofstede G. Cultures and Organizations: Software of the Mind. London: McGraw Hill, 1991. 440 с.
История статьи:
Получена: 20.07.2021
Принята: 26.08.2021
Опубликована онлайн: 25.09.2021
Article history:
Received: 20.07.2021
Accepted: 26.08.2021
Published online: 25.09.2021
Сведения об авторах:
Гурулева Татьяна Леонидовна, доктор педагогических наук, профессор кафедры дальневосточных языков Военного университета Министерства обороны Российской Федерации, Москва, Российская Федерация; e-mail: [email protected].
Калинин Олег Игоревич, кандидат филологических наук, докторант кафедры дальневосточных языков Военного университета Министерства обороны Российской Федерации, Москва, Российская Федерация; доцент кафедры китайского языка Московского государственного лингвистического университета, Москва, Российская Федерация; e-mail: [email protected].
Bionotes:
Tatiana L. Guruleva, Prof. Dr. habil. (Pedagogy), Professor of the Department of Far Eastern Languages at Military University of the Ministry of Defense of Russian Federation, Moscow, Russian Federation; e-mail: [email protected].
Oleg I. Kalinin, PhD (Philology), Doctoral Student of the Department of Far Eastern Languages at Military University of the Ministry of Defense of Russian Federation, Moscow, Russian Federation and Associate Professor of the Department of Chinese Language at Moscow State Linguistic University, Moscow, Russian Federation; e-mail: [email protected].
