CC BY
68
УДК 81
МЕТАФОРИЧЕСКИИ И МЕТОНИМИЧЕСКИИ ПЕРЕНОСЫ ЗНАЧЕНИИ В СФЕРЕ ОЛЬФАКТОРНЫХ СУБСТАНТИВОВ В РУССКОМ, ФРАНЦУЗСКОМ
И БАШКИРСКОМ ЯЗЫКАХ
© А. Р. Мухтаруллина, Р. Ф. Брылева*
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 66 72.
*Email: [email protected]
Данная статья посвящена исследованию семантического варьирования в области субстантивной лексики, в частности, метафорического и метонимического переносов значений существительных ольфакторного восприятия русского, французского и башкирского языков, в русле сопоставительного языкознания. Метафора и метонимия, являясь продуктивными средствами пополнения словаря ольфакторной лексики, способствуют формированию языковой картины мира, привнося в язык миропонимание данного народа, отраженное в уже существующих лексических единицах. Сопоставительный анализ семантического варьирования суб-стантивов позволил выявить закономерности в формировании переносных значений в русском, французском и башкирском языках. Наличие сходных процессов семантического развития ольфакторной лексики в сопоставляемых языках объясняется общей физиологической и психологической основой процесса восприятия у народов разных национальностей. В то же время различия в актуализации типов переносов вызваны разницей в осознании информации, полученной в процессе обоняния, и ее интерпретации коллективным/личным опытом носителей данного языка, а также традициями и стереотипами данного языкового коллектива.
Ключевые слова: метафора, метонимия, перенос значений, ольфакторная лексика, оценка, эмоции.
В современной лингвистике большое внимание уделяется проблеме метафорического и метонимического способов представления действительности и отражения данных ментальных конструктов в языковой картине мира (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, М. Джонсон, Дж. Лакофф, В. Н. Телия, А. П. Чудинов, Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др.) [1, с. 33]. По мнению данных лингвистов, метафора и метонимия являются неотъемлемыми компонентами «человеческого мышления и человеческого языка, несущие важнейшую функцию в познании и описании мира» [2, с. 136].
В свете когнитивной теории метафора рассматривается как один из способов концептуализации действительности, как когнитивный процесс, формирующий новые понятия, без которого невозможно получение нового знания. Когнитивную метафору можно считать языковой универсалией, поскольку универсальной является способность индивидов замечать сходство между различными объектами действительности, «придавая подобию вид тождества» [3].
Дж. Лакофф и М. Джонсон в своем труде "Metаphоrs We Live by" разработали теорию, которая привнесла системность в описание метафоры как когнитивного механизма. Ими неоднократно подчеркивается тот факт, что метафора не ограничивается лишь сферой языка, что сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. «Метафора пронизывает нашу повседневную жизнь, причем не только язык, но и мышление и деятельность. Наша обыденная понятийная
система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична» [4, с. 25]. Такой подход позволил рассматривать метафору как феномен взаимодействия языка, мышления и культуры. В более поздней работе "The Соntempоrаry Theоry оf Metаphоr" Дж. Лакофф строго разграничил метафорическое выражение и концептуальную метафору, подчеркивая, что «локус метафоры - в мысли, а не в языке» [5, с. 203].
Что касается метонимии как когнитивного механизма, то для нее особую значимость имеет ментальная операция перефокусировки, или сдвига фокуса внимания (термин Л. Талми [6, с. 60]), происходящего в сознании говорящего при концептуализации и вербализации того или иного предмета или события. Так, Е. В. Падучева отмечает, что «метонимию обычно определяют как перенос по смежности. Понятие концептуальной структуры позволяет определить метонимический сдвиг иначе - как сдвиг фокуса внимания при концептуализации реальной ситуации; иначе говоря, как изменение соотношения между фигурой и фоном» [7, с. 190]. Такой сдвиг основан на существовании в сознании прочных ассоциативных связей между событием, явлением и его участниками или иными характеристиками, т.е. связей по смежности [8, с. 141].
Актуальность нашего исследования заключается в том, что вышеназванные когнитивные механизмы, лежащие в основе языковых явлений, способствуют формированию значений ольфактор-ной лексики (субстантивов). Изучение когнитивных механизмов имеет важное значение в семантических исследованиях, поскольку семантика не ав-
тономна, ее невозможно оторвать от знаний и тем самым - от культуры, привычек, социальных обычаев, а также от процессов категоризации, узнавания и понимания.
Материалом для исследования вторичных значений ольфакторных субстантивов послужили данные лексикографических источников русского, французского и башкирского языков, а также тексты, представленные в Национальном корпусе русского языка (www.ruscorpora.ru), Корпусе французского языка Le Centre National de Ressources Textuelles et Lexicales (www.cnrtl.fr) и в Башкирском поэтическом корпусе (web-corpo-ra.net/bashcorpus). Наше исследование позволяет обнаружить наиболее значимые для носителей разноструктурных языков свойства запаха: способность доставлять приятные и неприятные эмоции (гедонистическая оценка) и способность воздействовать на индивида и его мысли [9, с. 148].
В лексикографических источниках русского языка субстантив с положительно-оценочным компонентом аромат при переносном употреблении приобретает значение «едва уловимый, но характерный отличительный призрак чего-либо» [10, с. 47]. Подобное значение развивает и субстан-тив с нейтрально-оценочным компонентом запах, представляющий собой функциональный эквивалент всех ольфакторных существительных. По мнению Н. А. Боровиковой и Э. В. Кузнецовой, именно функциональная эквивалентность слов, принадлежащих к одной лексико-семантической группе, является источником регулярной многозначности [11, с. 57]. Имена существительные имеют абсолютную номинативную значимость, а их значения более автономны и независимы [12, с. 108]. В связи с этим наблюдается частое употребление метафор, основанных именно на сдвиге значения ольфакторных существительных. Необходимо отметить, что данные метафорические явления в области ольфакторной лексики не всегда фиксируются словарями. Тем не менее, при анализе текстового материала нами были выделены ЛЕ аромат, благовоние, благоухание, дух, запах, вонь и смрад, имеющие переносное значение.
В процессе метафоризации субстантивы с оценочным компонентом «приятный запах» употребляются для описания эпохи, периода, значимого в истории или жизни человека и вызывающего у него чаще всего положительные эмоции: Тетрадь пожелтела, сохранив все благоухание юности; она озаглавлена «Мои бредни», и нить романа обрывается в ней на первых встречах и первом ощущении полной безнадежности (М. А. Осоргин. Времена) [13].
Приятный запах может метафорически ассоциироваться с общественным признанием: Аромат успеха. Сборная России выиграла шахматную Олимпиаду (Л. Народицкий // «Известия», 2002.11.10) [13]. При помощи обозначений приятных запахов можно описать местность, природные
явления: ... расточая свой сильный и вместе с тем нежный, особый крымский аромат, говорящий о любви, счастье, а также о розовом массандрском мускате и татарском шашлыке и чебуреках, надутых горячим перечным воздухом (В. П. Катаев. Алмазный мой венец); Весной - тяжелые и полные, как гроздья винограда, кисти сирени; осенью - пряный аромат увядания; зимой - сухой хруст и голубые искры под ногами (Ю. О. Домбровский. Хранитель древностей) [13]. Наименования приятных запахов способны метафорически передавать представления о женской красоте и сексуальности: Вечером, у себя дома, перед сном юная барышня вдыхает этот потрясающий аромат любви и неги и засыпает (Т. Соломатина. Отойти в сторону и посмотреть); Но не в цветах было дело: она приносила с собой благоухание милой женственности, по которой тосковали одинокие сердца бойцов (Э. Г. Казакевич. Звезда) [13].
При метафоризации субстантивы с нейтрально-оценочным компонентом запах и дух в зависимости от контекста могут передавать значение приятного или неприятного запахов. Например, запах и дух становятся обозначением приятных запахов для передачи чувства патриотизма: Но от родителей полтора года нет писем, сестра Варя - далеко, теплый запах родины испарился... (И. Э. Бабель. Статьи в газете). Запах способен передавать положительную информацию, вызывая в сознании человека ассоциативные связи реально существующих запахов и эмоционального состояния субъекта: От стульев с просиженными сиденьями, на которые были положены фанерные дощечки, от толстого платяного шкафа шел спокойный, добрый запах, такой же, как от бабушкиных волос, платья (В. Гроссман. Жизнь и судьба) [13].
Метафорический перенос используется также для передачи представлений о сфере религии: «Видящий дух прелести» - в явлениях, представляемых им, - сказал преподобный Максим Капсокаливи, -очень часто подвергается ярости и гневу; благовоние смирения или молитвы, или слезы истинной не имеет в нем места (епископ Игнатий (Брянчани-нов). Правильное состояние духа); И всему здесь сопутствует суховатый строгий запах молитвенных свитков из телячьей кожи, над которыми в сувенирных лавках, торгующих медузами, трудятся сутулые каллиграфы - сойферы... (Д. Рубина. Окна) [13].
В следующих примерах субстантивы запах и дух способны метафорически передавать негативные эмоции человека, его презрительное отношение к войне и связанные с ней негативные воспоминания и переживания, к человеку, а также антисоциальность, опасность, исходящую от человека или предмета: Этот запах войны навсегда врезается в память, и его ни с чем не спутаешь («Собачья работа» для русского сапера (2004) // «Солдат удачи», 2004.08.04); Но старание создателей кар-
тины показать или представить тот период, реальную ситуацию, дух войны и подобные переживания, нельзя не отметить, нельзя сказать, что это у них не получилось (Коллективный. Форум: 17 мгновений весны (2005-2010)); Я без оружия - и он это знает, они запах оружия хорошо знают (Ш. Буртин, Я. Бадридзе. Между человеком и волком) [13]; Здешний запах был запахом страха, тем запахом, по которому идут служебно-розыскные собаки. Запах ненависти и страха. Из другой комнаты вышел старик (В. Березин. Свидетель); А настоящий, основательный, до последнего слова, до последней точки доведенный разврат и неразлучный с ним разлагающий «запах» денег, золота, запах, которого я никогда не ощущал, например, на Невском... (Г. И. Успенский. Новые времена) [13].
Существительные с отрицательно-оценочным компонентом также употребляются в переносном значении для передачи общей непривлекательности того или иного явления, вызывающего опасение или направленного против человека: И дожил до смутного времени, когда ветер принес с севера сладкий запах пороха, вонь войны (Г. Садулаев. Бич Божий). В данном высказывании описывается то, как приторный запах, исходящий от разлагающихся трупов и пороха, вызывает негативное отношение к войне. Смрад роскоши был им тут сладостен, -там заслужили они пытку зловонием (А. Я. Гу-ревич. Популярное богословие и народная религиозность средних веков); А джаз был моден, джаз им всем тогда нравился, и к тому же в нем ощущался лакомый душок запретности (А. Скаландис. Счастливый мальчик); Ну, тут не должно быть двух мнений... Возник душок фюрерства (Ю. Дружников. Суперженщина); Кролик, который носит в себе зловоние собственной души, не боится никакого зловонного дыхания [13].
Из проведенного анализа следует, в русском языке метафорическому переносу чаще всего подвергается лексическая единица с нейтрально-оценочным компонентом запах, которая способна передавать в зависимости от контекста значение приятного или неприятного запаха, вызывая, таким образом, у человека негативные или положительные эмоциональные переживания.
При рассмотрении ольфакторных субстан-тивов во французском языке нами были выявлены метафорические переносы значений следующих лексических единиц:
Субстантив с нейтрально-оценочным компонентом оdeur (f) употребляется в переносном значении «quHlité propre à quelqu'un, à quelque ^se, dоnnаnt une ^iteme impress^n à quelqu'un» ('качество, свойственное кому-нибудь, чему-нибудь, создающее некое впечатление у кого-нибудь'): Се pоète (...) me ратМ, à Ibdeur de ses pоèmes, pаsser 1а тогШ de s^ vie de^rs. - 'Этот поэт, как мне кажется, по духу своих стихов, провел половину жизни на улице' (L.-P. Fаrgue.
Le Piéton de Paris) [14]. В этом предложении автор раскрывает силу духа поэта и своеобразие его жизненного пути через описание творчества.
Употребление прилагательных bonne/mauvaise в качестве спецификаторов субстантива odeur подчеркивает то, насколько приятен/неприятен описываемый запах: Il se voit condamné à vivre dans une fétide atmosphère de dépression intellectuelle et d'immoralité, lui qui a senti la bonne odeur du monde civilisé. - 'Он представляет, как обречен жить в зловонной атмосфере интеллектуальной депрессии и безнравственности, он, познавший приятный дух цивилизованного мира' (E. Remn. L'avenir de 1а srien^); La honte et la mauvaise odeur de son âme le gênaient. - 'Стыд и неприятный запашок, исходивший от его души, смущали его' (P.-J. Jouve. La sсène сар^к) [14].
В следующем примере перенос значения субстантива odeur указывает на специфическую атмосферу, свойственную данной исторической эпохе: C'étaient de gauches retours aux emphases cicéroniennes, n'ayant pas encore ce fumet spécial qu 'au IV-e siècle, et surtout pendant les siècles qui vont suivre, l'odeur du christianisme donnera à la langue païenne, décomposée comme une venaison. - -3mo были неуклюжие вoзврaщения к цицерoнoвcкoй нaпыщеннocти, не имеющей еще тoгo теции-фичеcкoгo душт - егo np^acm дух хриcтиaнcтвa рaзлoжившемуcя, шк дичь, рacкрoшившемуcя язы-чеcкoму нaречию в IV веке, и ocoбеннo в пocледую-щих вешх (J.-K. Huysmans. À rebours) [14].
Субстантив с положительно-оценочным компонентом parfum (m) имеет следующие метафорические значения:
- <<œ qui laisse un souvenir agréab1e; rappel d'une évoсation йисИаШЕ» ('оставляющий приятное воспоминание; напоминание о трогательном воспоминании'): Aussi, jugez de mon bonheur, madame, lorsque je vous ai vue, m'apportant sur cette terre d'Espagne (...) un parfum de ma patrie perdue. -'Представьте мою радость, мадам, когда при виде Вас я ощутил на этой испанской земле аромат забытой родины' (А. Dumas père. Les demoiselles de Saint-Cyr);
- «atmosphère délkate qui entoure un être ou une ^ose» ('хрупкая атмосфера вокруг субъекта или предмета'): Les Confidences d'un Joueur de Clarinette se composent de deux récits (...). Ce sont deux nouvelles, si discrètes et si naïves, que je n'ose y toucher, crainte d'en faner les couleurs et d'en dissiper les parfums. - 'Признания Кларнетиста состоят из двух рассказов (...). Это две новеллы, такие искренние и такие наивные, что я не осмеливаюсь до них коснуться, боясь сделать их блеклыми и рассеять из них ароматы' (E. Zola. Mes haines);
- <<œ qui ajoute à quelque ^ose, l'agrémente d'une toœhe délkate, l'évoque de façon vague, indéfinissable» ('то, что дополняет что-либо, тонко при-
украшивает это, напоминает об этом смутно, неопределенно'): Un parfum d'absence, d'aristocratie, de bonheur, de danger, de distinction, d'innocence, de mystère, de tristesse, de volupté. Il faut à la femme un léger parfum de servitude... C'est une femme qui l'a dit.
- 'Запах отсутствия, аристократизма, счастья, опасности, исключительности, чистоты, загадочности, грусти, неги. Женщине необходим легкий аромат несвободы. Так сказала женщина' (J. et E. de Gоnсошt СИаг^ Demdlly) [14].
Из этих примеров следует, что субстантив parfum может метафорически выражать приятные воспоминания, хрупкость ценных вещей и женскую утонченную натуру.
Субстантив arôme (m), обозначающий приятный запах, используется в метафорическом значении «аИтай, сИагте pe^nnel оriginаl» ('необычная привлекательность, шарм человека'): Je crois qu'il serait sage, en l'absence des originaux, de ne plus pratiquer nulle analyse de détail, mais de chercher au contraire, à donner une impression d'ensemble et peut-être, après avoir brièvement marqué la réussite proprement picturale, d'aborder ce parfum, cet arome moral qui me paraît caractériser l'art et la personnalité d'Odette. - 'Я думаю, что было бы целесообразно, в отсутствие оригинала, не проводить никакого детального анализа, а попытаться, вместо этого, дать общее впечатление и, возможно, быстро отметив собственно живописный успех, обсудить этот запах, этот аромат нравственности, который, кажется, характеризуют мастерство и личность Одетты' (Ch. du Bоs. Le Jошгnаl) [14]. В этом предложении раскрывается положительное отношение к человеку через описание его моральных качеств.
Гораздо чаще метафоризации во французском языке подвержены существительные с отрицательно-оценочным компонентом. Так, в нижеприведенном примере субстантив miasme (m) метафорически выражает крайне негативную характеристику нравственности узурпатора и результатов его неудачной политической деятельности: Une minorité (...) qui (...) bon gré mal gré, a respiré depuis sa naissance tous les miasmes de l'individualisme napoléonien, de l'orgueil napoléonien, de l'erreur napoléonienne. - 'Меньшинство (...), что (...) волей-неволей вдыхало с рождения все миазмы наполеоновского индивидуализма, надменности и ошибки' (J.-R. В1осИ. Le destin du siède) [14].
В переносном значении «се qui est funeste, per-nideux» ('то, что пагубно, опасно') субстантив pestilence (f) также обозначает отрицательные эмоциональные переживания человека: Je ne parle pas seulement de la souffrance des malheureux qui se battent; mais de la pestilence qui étouffe aussitôt le pays: la falsification des nouvelles, la propagande nationaliste, la suppression des libertés, l'enchérissement de la vie...
- 'Я говорю не только о страданиях тех несчастных, которые сражаются, но ведь зараза тотчас же охва-
тывает всю страну: фальсификация новостей, националистическая пропаганда, отмена гражданских свобод, удорожание жизни...' (R. МаТт du Gаrd. Les ТЫЬаик) [14].
Для субстантива puanteur (f) характерен метафорический перенос, в результате которого возникает значение «сага^ге оdieux, repugmnt de quelque ЛоБе» ('отвратительное, омерзительное свойство чего-либо'): Maintenant je ne voyais en elle que la prostituée, masseuse obscène, lutteuse immonde; la puanteur de sa vie me piquait le nez. Sa colère répondit tout de suite à mon mépris. - 'Теперь я видел в ней лишь проститутку, непристойную массажистку, подлую воительницу; вонища, источаемая ее жизнью, резко ударила мне в нос. Ее гнев тут же ответил моему презрению' (V. Lаrbаud. А. О. ВатаЬооШ) [14]. В данном примере довольно негативно, даже с чувством омерзения, описано отношение героя к женщине, аморальная жизнь которой способна вызвать приступ тошноты.
Субстантив relent (m) также может метафорически употребляться в пейоративном значении «œ qui subsiste de quelque сhоse» ('то, что остается от чего-либо'): Il y décelait [dans ma dissertation] les relents d'un catholicisme et d'un romantisme dont il m'exhorta à me nettoyer au plus vite. - 'Он обнаружил [в моей диссертации] следы католицизма и романтизма, от чего он настоятельно советовал избавиться как можно быстрее' (S. de Beаuvоir. Les mémоires d'une jeune fille) [14]. В этом предложении субстантив relent указывает на присутствие плагиата в диссертационной работе героя, в чем последнего заподозрил оппонент, оскорбив его и вызвав у него чувство обиды.
Таким образом, в отличие от русского языка, где метафоризация значений ольфакторных субстантивов, обозначающих приятные и неприятные запахи, представлена равноценно, во французском языке наибольшую распространенность получили субстан-тивы с отрицательно-оценочным компонентом.
В башкирском языке процессы метафоризации в сфере ольфакторной лексики почти не исследованы. Проведенный нами анализ показал, что такие переносы в башкирском языке встречаются гораздо реже, чем в русском и французском языках.
Так, в башкирских текстах наиболее частотным субстантивом, подверженным метафориза-ции с целью передачи положительных или негативных эмоций человека, является имя существительное с нейтрально-оценочным компонентом eç. Например, запах может ассоциироваться с чувством патриотизма, свободой, жизнью: Бвтэ meçe, eçe Урaлдыц. - 'Весь цвет, дух Урала' (Н. Нэжми. Урал); Ирек eçe Krnha, (...), MacKa менэн кaплaп биттэрен. - 'Когда приходит запах свободы, (...) они закрывают лица масками' ("К. Даян. Кай?а гына барын еçкэнмэй?эр); Бындa тoрмoш, тoрмoш eçe. - 'Здесь жизнь, запах жизни' (Р. Назаров. Килэсэккэ сэйэхэт). Субстантив eç употребляется в перенос-
ном значении для описания родины, природы, материальных и нематериальных ценностей: Тыуган йорт eçe. - 'Запах родного дома' (Н. Нэжми. Капкалар (Кыр?арымдыц зэцгэр кицлегендэ)); eçe тулган бYлмэгэ. - 'Комната наполнилась ароматом весны' (З. Рафиков. Осрашыу); Бармы бэхеттец хуш eçe, бармы уныц meçmape... - 'Есть ли аромат счастья, есть ли его цвет...' (Г. Ситдикова) [15]; Иçкeлeк eçe ацкый. -'Пахнет стариною' [16, с. 19]. Или же запах способен ассоциироваться с негативным представлением о войне: ÏÏ36ep eçe килэ был швh-рэттэн... - 'Доносится могильный запах славы.' (Ф. Исхакова. Ак кылгандар (поэма)); hуsыш eçe MernH бeргэ унан ацкый e^Y, ацкый дан eçe. - 'Вместе с запахом войны оттуда доносится запах победы, запах славы' (F. FYмэр. Ты-шта елдэр. Кунып ак кубэлэк) [15].
Метафоризации подвергается и субстантив с отрицательно-оценочным компонентом квйвк в значении «рухи га?ап; кайгы (душевное страдание; горе)»: Буранбай $а Kumme, we калды, илкэйeнэ булды $ур квйвк. - 'И Буранбай ушел, родина осталась, родина испытала большое горе' (Халык йы-рынан) [17, с. 534].
Обобщая вышеизложенное, отметим, что метафоре, как особому виду семантического переноса, свойственны семантическая двуплановость, образность и наличие объекта оценки. Взаимодействие прямого и переносного значений видоизменяет и осложняет номинативную функцию слова: оно уже служит средством не только наименования того или иного предмета, но и выражения субъективной оценки предмета и явлений действительности со стороны говорящего [18, с. 21]. Метафорические сдвиги в значении ольфакторной лексики формируют особую область картины мира носителей русского, французского и башкирского языков, свидетельствуя об особенностях восприятия и когнитивной интерпретации феномена запаха в русской, французской и башкирской языковых картинах мира. Наибольшее количество переносных значений представлено у лексических единиц с нейтрально-оценочным компонентом, способных в зависимости от контекста передавать значение неприятных запахов, и отрицательно-оценочным компонентом, поскольку именно феномен неприятного запаха вызывает широкий спектр ассоциаций в восприятии человеком окружающей действительности: финансовые кризисы, насилие, криминал, террор и т.п.
Метонимические переносы в сфере ольфак-торной лексики характерны для всех трех сопоставляемых языков, но представлены не так богато, как метафорические. Это вызвано тем, что метафорические переносы осуществляются преимущественно на эмпирийном уровне, в то время как метонимические переносы в большей степени характерны для лексики рациональной сферы.
При исследовании субстантивов ольфактор-ного восприятия в трех сопоставляемых языках нами были выявлены следующие метонимические переносы.
По мнению Х. Д. Риндисбахера, в конструкциях типа «запах чего-либо» находит отражение метонимическое соотношение пространственно-временной близости объекта и его обонятельной эманации. При этом общность в данном случае состоит в смежности, точнее, молекулярной идентичности запаха и его материального источника [19, с. 88]. Проявление метонимического сдвига обусловлено лексической семантикой используемых единиц. Ср.: Я остановился в Grcmd Ноtel'e, где во время осады помещался госпиталь, и во всех коридорах стоял еще больничный запах (П. Д. Боборыкин. Воспоминания); Но: они «пахли, как звери, звериный запах мешался со сладким запахом духов, и в этом облаке хотелось и жить, и умереть» (Л. А. Аннинский. Так чем же это все кончилось?) [13].
В русском языке субстантив перегар имеет метонимическое значение «неприятный запах изо рта, вкус во рту от выпитого накануне спиртного» [20, с. 797]: От прыщавого шофера за версту несло перегаром, глаза у него были красные, как у кролика, но он был страшно возбужден и с ходу принялся рассказывать Рэдрику, как нынче утром на их улицу заявился покойник с кладбища (А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Пикник на обочине) [13]. Данный сдвиг обусловлен причинно-следственной связью между понятиями о смежных объектах.
Субстантив псина развивает метонимическое значение «большой пес», указывая на носителя специфического запаха [20, с. 1042]: В подвале неимоверно жутко пахло псиной (С. Спивакова. Не все) [13].
Таким образом, вышеуказанные примеры демонстрируют соотношение пространственно-временной близости объекта и его запаха.
Во французском языке также встречаются примеры метонимического переноса, в основе которого лежит модель «запах чего-либо». Так, метонимический перенос характерен для следующих субстантивов с положительно-оценочным компонентом:
- Ьаите (m) «райит extrait du bаume» ('аромат, извлекаемый из бальзама'): Il татри1аи tout œt аШгаИ, аutrefоis асheté sur les instаnсes d'une mаîtresse qui se pâmrit svus l'influent de œrtrins аrоmаtes et de сertаins Ьаumes, une femme, détmquée et nerveuse, аШаnt à frire mасérer 1а pоinte de ses seins dаns les senteurs. - 'Он перебирал все эти принадлежности, когда-то купленные по настоянию любовницы (та изнемогала под влиянием ароматов и бальзамов) - особы чокнутой и нервной, обожающей обмакивать соски в ароматные приправы' (J. K. ИиуБташ. À геЬошъ) [14];
- раг/ит (m) «le gоut lui-même» ('сам вкус'): G^œ раг/ит pistасhe. - 'Мороженое с фисташковым вкусом' [14].
Метонимизация характерна и для субстантива с нейтрально-оценочным компонентом émаnаtiоn (f), который приобретает значение «^deur d'une émаnаtiоn ^геаЬк ои désаgréаЫe)» ('запах испарения (приятный или неприятный)'): Là, оп respire les émаnаtiоns d'une tаnnerie. - 'Там дышишь испарениями кожевенного завода' (P. Mérimée. Саrmen) [14].
Субстантив с отрицательно-оценочным компонентом fétidité (f) развивает метонимическое значение «^se répugmnte» ('омерзительная вещь'): Les fétidités bоurgeоises оù je pаtаuge m'аssоmbris-sent. A forœ de peindre les сhemineаux j'en deviens un mоi-même. - 'Зловоние, исходящее от буржуазии, меня запутывает и омрачает. Рисуя бродяг, я сам становлюсь одним из них' (G. F^uber^ Les Соп-es-pоndаnсes) [14].
По мнению С. Хуэйцзе, метонимический перенос может быть реализован не только на основе смежности, но и в результате смещения, которое происходит по типу «свойство источника ^ свойство запаха» [21]: запах белых нарциссов - белый запах нарциссов, запах кислого творога - кислый запах свернувшегося творога, запах соленой рыбы - соленый запах рыбы.
А. А. Колупаева считает, что в данном случае осуществляется взаимодействие процессов метонимического и синестетического переноса, что выражается в реализации метонимического смещения при помощи средств синестезии (т.е. полирецеп-торной метафоры) [22]. При этом, как полагает автор, следует различать ситуации реализации синестезии, когда описывается свойство именно запаха. Правой рукой он все еще крепко обнимал мягкие плечи девушки, вплотную ощущая тепло ее молодого тела, вдыхая пряный запах волос (М. А. Шолохов. Поднятая целина); Илья вдыхал сладкий запах духов, разливавшийся в воздухе вокруг этой женщины, смотрел на нее сбоку и вслушивался в ее голос (М. Горький. Трое) [13]. Волосы и духи, описываемые в предложенных примерах, не являются пряными или сладкими на вкус. В данных случаях пряность и сладость представляют собой свойства их запаха, и, таким образом, метонимическое смещение отсутствует [22].
Метонимические смещения при помощи синестезии можно наблюдать во всех трех исследуемых языках. Ср. рус.: На скамейке лежали огромные желтые летние дыни. Было душно от приторного аромата этих дынь (Н. Н. Никитин. Это было в Коканде) [23, с. 712]; Скажут: как существует горький запах полыни, так точно ведь есть и сладостное дыхание розы! (Н. Н. Шпанов. Ученик чародея); Месяц светил на просторную поляну, потоки равномерно гудели в глуби оврага, белый запах нарциссов одуревающе был разлит в воздухе... (И. А. Бунин. Освобождение Толстого) [13]; фр.: (...) un léger sоuffle de vent (...) fаisаit dоuсement frémir les feuilles des tilleuls et seсоuаit sur le gаzоn Гоdeur suаve des сhèvrefeuilles et d'une аubépine аu
parfum amer. - 'Легкий порыв ветра тихо качал листья лип и стряхивал на газон сладкий запах жимолости и боярышника с ароматом жимолости' (А. Кагг. Sоus les tilleuls); Devinez ce qu 'il advient lorsqu 'il ne peut résister à l'odeur appétissante d'une tarte aux pommes toute chaude... - 'Угадайте, что происходит, когда не можешь отказаться от аппетитного запаха теплого яблочного пирога...' (Gаstгоnоmie fгаnçаise); L'air froid était rempli de la senteur âcre du goémon - 'Прохладный воздух был наполнен едким запахом водорослей' (P. Lоti. Моп frère Yves) [14]; башк.: Иц mamnbi 6an eçe aцкытa. - 'Пахнет самым сладким медом' (Р. Басимов. Кенбатыш (Куп тапкыр тац калып караным)); dce apeM eçe a^brn. -'Пахнет горькой полынью' (Г. Ситдикова. Кару-анЪарай) [15].
Согласно нашим наблюдениям, при описании запаха во многих случаях наблюдается взаимодействие метонимического и метафорического переносов значений. Факты пересечения границ между метафорой и метонимией свидетельствуют о континуальности нашего мышления и диффузности границ между различными ментальными процессами [8; 24].
Таким образом, сопоставительный анализ семантического варьирования ольфакторной лексики в русском, французском и башкирском языках позволил выявить закономерности в образовании метафорических и метонимических значений данных лексических единиц. Сходство актуализации тех или иных типов переносов в трех разно-структурных языках связано с единой физиологической и психологической основой процесса восприятия у людей, в то время как различия объясняются разницей в осознании и интерпретации полученной в процессе обоняния информации. Однако, в сравнении с русской и башкирской ольфакторны-ми картинами мира французский язык располагает более широкими возможностями формирования ольфакторных значений посредством метафорического и метонимического переносов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мухтаруллина А. Р., Брылева Р. Ф. Когнитивно-семантический аспект описания языковых единиц: монография. Уфа: РИЦ БашГУ, 2016. 124 с.
2. Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1993. С. 11-26.
3. Арутюнова Н. Д. Языковая метафора // Лингвистика и поэтика: сб. статей. М., 1979. С. 163-164.
4. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ. / под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.
5. Ьакх^ G. The Соntempоrаry П^огу оf Metаphоr / А. Ог!опу (ed.) Metаphоr ond Июи^! Саmbridge: Саmbridge university Press, 1993. Se^ editkin.
6. Talmy L. Lexicalization Patterns: Semantic Structure in Lexical Forms // Language Typology and Syntactic Description. Vol. 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985. P. 57-149.
7. Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.
8. Козлова Л. А. Метафора и метонимия: сходство и различия II Вопросы когнитивной лингвистики. 2011. J№4(29). С. 137-143.
9. Брылева Р. Ф. Сопоставительный анализ ольфакторных прилагательных с отрицательно-оценочным компонентом в русском, французском и башкирском языках II Вестник Башкирского университета. 2017. Т. 22. №»1. С. 148-154.
10. Большой толковый словарь русского языка I под ред. С. А. Кузнецова. СПб: Норинт, 2000. 1536 с.
11. Боровикова Н. А., Кузнецова Э. В. Регулярная многозначность в ЛСГ русских глаголов II Русский язык за рубежом. 1982. №4. С. 57-61.
12. Языковая номинация: виды наименований I отв. ред. Б. А. Серебренников, А. А. Уфимцева. М.: Наука, 1977. 356 с.
13. Национальный корпус русского языка. URL: http://www. ruscorpora.ru/
14. Le Centre National de Ressources Textuelles et Lexicales. URL: http://www.cnrtl.fr/definition/
15. Башкирский поэтический корпус. URL: http://web-corpora. net/bashcorpus/
16. Русско-башкирский словарь: в 2 тт. / под ред. З. Г. Урак-сина. Уфа: Башкирская энциклопедия. 2005. Т. 1 (А-О). 808 с.; 2005. Т. 2 (П-Я). 680 с.
17. Словарь башкирского языка: в 2 тт. I сост. И. М. Агишев, А. Г. Биишев и др. М.: Русский язык. 1993. Т. 1 (А-М). 861 с.; 1993. Т. 2 (Н-Я). 814 с.
18. Лаенко Л. В. Перцептивный признак как объект номинации: дис. ... д-ра филол. наук : 10.02.19. Воронеж, 2005. 465 с.
19. Риндисбахер К. Д. От запаха к слову: моделирование значений в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер» // Ароматы и запахи в культуре: в 2-х кн. / сост. О. Б. Вайнштейн. М.: Новое лит. обозрение, 2003.
20. Большой толковый словарь русского языка / под ред. С. А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
21. Сунь Хуэйцзе. Семантическое поле «Запах»: аспекты анализа (на мат-ле русского и китайского языков) // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронежский гос. ун-т; под ред. И. А. Стернина. Воронеж, 2001. С. 322-327.
22. Колупаева А. А. Концепт запах и способы его репрезентации в русском языке: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук: 10.02.01. Тамбов, 2009.
23. Словарь современного русского литературного языка: в 17-ти тт. / под ред. В. И. Чернышева, С. П. Обнорского, В. В. Виноградова. М. Л.: изд-во АН СССР. 1959. Т. 9 (П-пнуть). 1482 с.
24. Мухтаруллина А. Р. Когнитивные основы метонимий и метафор в англоязычном художественном тексте / Современные проблемы науки и образования. 2015. №2. 360 с.
Поступила в редакцию 07.09.2017 г.
METAPHORICAL AND METONYMICAL TRANSFERS OF MEANINGS IN THE OLFACTORY FIELD OF SUBSTANTIVES IN RUSSIAN, FRENCH AND BASHKIR LANGUAGES
© A. R. Mukhtarullina, R. F. Bryleva*
Bashkir State University 32 Zaki Validi Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 273 66 72.
*Email: [email protected]
The article devoted to the study of semantic variations in the field of substantivized lexis, namely, of metaphorical and metonymical transfers of meanings of the olfactory nouns in Russian, French, and Bashkir languages within the framework of comparative linguistics. The topicality of the present study is predetermined by the fact that the studying semantic variation types in olfactory vocabulary of three non-related languages from the cognitive point of view is one of the ways of penetration into the human language consciousness that allows to understand the mechanisms of world categorization and conceptualization. Metaphor and metonymy as productive means of enriching the olfactory vocabulary enhance the forming of the language picture of the world bringing into the language the world outlook of the given nation reflected in the existing lexical units. The comparative analysis of semantic variations of substantives revealed the general principles of transferred meanings formation in Russian, French, and Bashkir languages. The existing analogous processes of semantic shift within the field of olfactory vocabulary in the compared languages are conditioned by common physiological and psychological perception processes inherent in different nations. At the same time, the distinctions in the transfer of meanings are called forth by the discrepancies in processing the data obtained by olfactory receptors and interpretation of this information by collective/personal experience of the language speakers as well as by traditions and stereotypes of the language community.
Keywords: metaphor, metonymy, transfer of meanings, olfactory vocabulary, evaluation, emotions, comparative study.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Mukhtarullina A. R., Bryleva R. F. Kognitivno-semanticheskii aspekt opisaniya yazykovykh edinits: monografiya [Cognitive-semantic aspect of the description of linguistic units: monograph]. Ufa: RITs BashGU, 2016.
2. Gak V. G. Metafora v yazyke i tekste. Moscow: Nauka, 1993. Pp. 11-26.
3. Arutyunova N. D. Lingvistika i poetika: sb. statei. Moscow, 1979. Pp. 163-164.
4. Lakoff G., Johnsen M. Metafory, kotorymi my zhivem: per. s angl. [Metaphors we live by]. Ed. i s predisl. A. N. Baranova. Moscow: Editorial URSS, 2004.
5. Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor / A. Ortony (ed.) Metaphor and Thought. Sambridge: Sambridge university Press, 1993. Ses. edition.
6. Talmy L. Language Typology and Syntactic Description. Vol. 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985. Pp. 57-149.
7. Paducheva E. V. Dinamicheskie modeli v semantike leksiki [Dynamic models in the semantics of the vocabulary]. Moscow, 2004.
8. Kozlova L. A. Voprosy kognitivnoi lingvistiki. 2011. No. 4(29). Pp. 137-143.
9. Bryleva R. F. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2017. Vol. 22. No. 1. Pp. 148-154.
10. Bol'shoi tolkovyi slovar' russkogo yazyka [Large explanatory dictionary of the Russian language]. Ed. S. A. Kuznetsova. Saint Petersburg: Norint, 2000.
11. Borovikova N. A., Kuznetsova E. V. Russkii yazyk za rubezhom. 1982. No. 4. Pp. 57-61.
12. Yazykovaya nominatsiya: vidy naimenovanii [Language nomination: types of names]. Ed. B. A. Serebrennikov, A. A. Ufimtseva. Moscow: Nauka, 1977.
13. Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora.ru/
14. Le Centre National de Ressources Textuelles et Lexicales. URL: http://www.cnrtl.fr/definition/
15. Bashkirskii poeticheskii korpus. URL: http://web-corpora.net/bashcorpus/
16. Russko-bashkirskii slovar': v 2 tt. [Russian-Bashkir dictionary: in 2 volumes]. Ed. Z. G. Urak-sina. Ufa: Bashkirskaya entsiklopediya. 2005. Vol. 1 (A-O). 808 pp.; 2005. Vol. 2 (P-Ya). 680 s.
17. Slovar' bashkirskogo yazyka: v 2 tt. [Dictionary of the Bashkir language: in 2 volumes]. Comp. I. M. Agishev, A. G. Biishev i dr. Moscow: Russkii yazyk. 1993. Vol. 1 (A-M). 861 pp.; 1993. Vol. 2 (N-Ya). 814 s.
18. Laenko L. V. Pertseptivnyi priznak kak ob''ekt nomi-natsii: dis. ... d-ra filol. nauk : 10.02.19. Voronezh, 2005.
19. Rindisbakher K. D. Aromaty i zapakhi v kul'ture: v 2-kh kn.. Comp. O. B. Vain-shtein. Moscow: Novoe lit. obozrenie, 2003.
20. Bol'shoi tolkovyi slovar' russkogo yazyka [Large explanatory dictionary of the Russian language]. Ed. S. A. Kuz-netsova. Saint Petersburg: Norint, 2000.
21. Sun' Khueitsze. Semanticheskoe pole «Zapakh»: aspekty analiza (na mat-le russkogo i kitaiskogo yazykov). Metodologicheskie prob-lemy kognitivnoi lingvistiki. Voronezhskii gos. un-t; pod red. I. A. Sternina. Voronezh, 2001. Pp. 322-327.
22. Kolupaeva A. A. Kontsept zapakh i sposoby ego re-prezentatsii v russkom yazyke: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk: 10.02.01. Tambov, 2009.
23. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: v 17-ti tt. [Dictionary of contemporary Russian literary language: in 17 volumes]. Ed. V. I. Chernysheva, S. P. Obnorskogo, V. V. Vinogradova. M. Leningrad: izd-vo AN SSSR. 1959. Vol. 9 (P-pnut').
24. Mukhtarullina A. R. Kognitivnye osnovy metonimii i metafor v angloyazychnom khudozhestvennom tekste / Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2015. No. 2.
Received 07.09.2017.
