CC BY
301
ческой терминологии в частности и терминологии в самом широком смысле.
Рассмотрев динамику развития лексического значения сокращенных английских экономических терминов, мы пришли к заключению о том, что с помощью социолингвистического подхода нам удалось выявить экстралингвистические факторы, которые оказывают активное влияние на формирование семантического значения экономических терминов, и сделать заключение о том, что:
- экстралингвистические факторы служат причиной проявления семантических способов словообразования, таких как метонимия, метафора и переосмысление;
- семантическое значение терминов не всегда идентично семантике их аббревиатуры;
- семантическое значение термина эволюционирует с течением времени вместе с развитием науки;
- семантический объем когнитивной структуры, репрезентированной аббревиатурой, гораздо шире семантического объема развернутой формы термина.
1. Гринев-Гриневич С. В. Основы антрополингвистики. М.: Компания «Спутник», 2005. 113 с.
2. Просвирнина Л. Г., Уланов А. В. Межкультурные деловые коммуникации (учеб. пособие). Омск: Изд-во ОмГТУ, 2014. 124 с.
3. Просвирнина Л. Г. Ономастические компоненты как отражение концептов имени собственного в составе сокра-
щений подъязыка экономики. Социально-экономические системы: современное видение и подходы : материалы Шестой Междунар. науч.-практ. конф. Омск: СИБИТ, 2011. С. 65-76.
4. Борисов В. В. Аббревиация и акронимия. Военные и научно-технические сокращения в иностранных языках. М.: Воениздат, 1972. 319 с.
5. Просвирнина Л. Г. Англо-русский словарь сокращенных экономических терминов. Омск : СИБИТ, 2009. 379 с.
6. Авербух К. Я. Термин как объект изучения и как инструмент фиксации и передачи знаний // Научно-техническая терминология. 1991. Вып. 1. С. 33-40.
7. Лейчик В. М. К определению философских основ тер-миноведения // Отраслевая терминология и ее экстралингвистическая обусловленность. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986. С. 14-25
8. Ткачева Л. Б. Основные закономерности английской терминологии. Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1987. 199 с.
9. Уланов А. В. Дискурс в аспекте междискурсивной интерференции // Язык. Культура. Образование: материалы Междунар. науч.-практ. конф., посвященной 65-летию факультета иностранных языков и 20-летию образования в ОмГПУ секции китайского языка. 23-24 октября 2013 г. Омск : Изд-во ИП Е. А. Макшеевой, 2013. С. 246-252.
© Просвинина Л. Г.. 2016
УДК 811.161.1
МЕТАФОРА КАК ЯЗЫКОВОЙ ФЕНОМЕН РУССКОГО ЯЗЫКА
Статья посвящена анализу подходов к понятию «метафора» в современной лингвистике и его применению к дискурсивным практикам русского языка. Продуктивность метафорических моделей как внутри отдельных институциональных дискурсов, так и на платформе их взаимодействия дает возможность называть метафору трансдискурсивным явлением, объединяющим языковые и коммуникативные элементы отдельных дискурсов.
Ключевые слова: метафора, дискурс, профессиональная метафора, милитарная метафора.
А. В. Уланов A. V. Ulanov
METAPHOR AS A LANGUAGE PHENOMENON OF THE RUSSIAN LANGUAGE
This article analyzes the approaches to the concept of "metaphor' in modern linguistics and its application to the discursive practices of the Russian language. The productivity of the semantic model, both within the individual institutional discourses and on the platform of their interaction with each other, makes possible to call a metaphor a transdiscoursive phenomenon, unifying language and communication elements of the individual discourses.
Keywords: metaphor, discourse, professional metaphor, military metaphor.
Одним из наиболее изучаемых речевых конструктов современного дискурса является метафора. Направления ее изучения в современной лингвистике различны, однако объединяющим центром этих направлений является общая точка зрения о важности метафоры как трансдискурсивного явления.
Как справедливо замечает Н. Д. Арутюнова, «в последние десятилетия центр тяжести в изучении метафоры переместился из филологии (риторики, стилистики, литератур-
ной критики), в которой превалировали анализ и оценка поэтической метафоры, в область изучения практической речи и в те сферы, которые обращены к мышлению, познанию и сознанию, к концептуальным системам и, наконец, к моделированию искусственного интеллекта» [1, с. 5]. Трансдискурсивное проникновение метафорических переносов способствовало увеличению частотности метафоры как средства дискурса, так и усилению внимания к метафоре со стороны ученых-филологов.
В то же время появляются исследования метафоры как элемента (а) профессионального дискурса, (б) PR-дискурса и рекламного текста, (в) педагогического дискурса, (г) дискурса масс-медиа. Распространение моделей метафорического переноса способствовало их углублению и усложнению, но отметим, что в разных дискурсивных моделях функционирование метафоры имеет свою специфику.
Исследователи видят функции метафоры в следующем:
1) метафора - основа мышления и процессов создания «образа» мира [1; 2]. Метафора, таким образом, становится когнитивным механизмом восприятия действительности, в этом ключе появляется и особое понятие концептуальной метафоры.
Особое внимание к метафоре проявляется в рамках исследований специфики спортивного и политического дискурсов. Однако отраслевое изучение метафоры должно сопровождаться и проработкой вопросов переноса на метафорические модели специфики исторического развития дискурсивных стратегий и тактик, а также возможности хронологического анализа тех или иных метафор в рамках отдельных дискурсов. Важен также анализ дефиниций «понятность», «действенность», «динамичность» метафоры. Подобные вопросы разбираются, например, в исследованиях политической метафоры [3, с. 170].
Особое место в современной российской языковой действительности занимает понятие милитарной метафоры. Как замечает А. П. Чудинов, «базисная метафора РОССИЙСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ - это НЕПРЕКРАЩАЮЩАЯСЯ ВОЙНА, или, в другой формулировке, СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ - это МИЛИТАРИЗИРОВАННОЕ ОБЩЕСТВО, СТРАНА, ГДЕ ИДЕТ ПОСТОЯННАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА, занимает важнейшее место в образном представлении современной российской действительности» [4, с. 105]. Развитию милитарной метафоры способствовала как периодическая интенсивность военных действий российских вооруженных сил, так и настроенность менталитета русского человека на милитаризованность российских политических реалий. Если раннее развитие милитарной метафоры приходится на начало-середину XX века, то в наши дни ее распространенность ничуть не уменьшилась, а даже увеличилась, включив в свой массив тексты, посвященные современным военным конфликтам, гражданским противостояниям как между отдельными странами, так и внутри определенных государств. Не случайно в исследованиях российской милитарной метафорики формируется терминологический аппарат лингвистической метафоризации действительности: концептуальная метафора, милитарная метафора, метафорическое моделирование, метафорическая модель [4]. Интересно, что собственно милитарные метафорические переносы экспансируются на иные области, например политическую, где также упоминается о политических «баталиях» и «войнах». В такой ситуации задача языковедов, по мнению А. П. Чудинова, состоит в том, чтобы зафиксировать существующую в национальном сознании на определенном этапе развития общества систему базисных метафор и попытаться сделать выводы об истоках и перспективах той или иной модели, а также рассмотреть факторы, способствующие ее активизации [4, с. 114].
2) метафора является продуктивным средством межкоммуникативного взаимодействия дискурсов, так как распространенные метафорические кластеры позволяют представить параллели между политической и театральной коммуникацией [5], благодаря такой метафоре создается общий эмоционально-экспрессивный тон высказывания. По наблюдениям Е. И. Шейгал над театральной метафорой, граничащей с политической метафорикой, такая метафора связана с «уничижительной коннотацией иронии или сарказма и содержит импликацию «ненастоящести» происходящего, отстраненности от него говорящего. Интенция коммуниканта, представляющего политику через фрейм театра, - показать, что к такой политике не следует относиться серьезно, что она не заслуживает уважения из-за лицемерия и неискренности ее участников» [5, с. 194].
3) метафора иногда реализует манипулятивную функцию и служит средством построения иной социальной модели, что особенно наблюдается в инокультурной коммуникации. Р. Д. Керимов, исследовавший текстильные концептуальные метафоры в политическом дискурсе ФРГ, замечает, что «под прикрытием ярких, образных и также уже традиционных метафор немецкие политики подтасовывают исторические факты и пытаются представить их в выгодном для себя свете» [6, с. 105].
Метафора связана с таким явлением, как советский дискурс, или дискурс русского языка периода существования Советского Союза. Как пишет А. А. Ворожбитова, советский дискурс выступает социокультурным феноменом лингвори-торической, речемыслительной природы [7, с. 21]. Исследователь называет «экстремальными языковыми ситуациями» основные вехи развития советского дискурса: от периода Октябрьского переворота и гражданской войны до периода перестройки. В этот последний период метафора выполняет особую роль, так как с ее помощью происходит «перестройка» лексико-семантической системы русского языка, наблюдаются динамические процессы в активном и пассивном дискурсивном запасе русского литературного языка.
«Важность исследования лингвориторической специфики советского дискурса обусловлена пристальным интересом к данному периоду в истории России. По естественному закону «маятника» современную языковую ситуацию в России определяет прежде всего стремление совокупной языковой личности этносоциума к изживанию последствий гиперидеологизации лингвориторической картины мира, национального языка в целом, преодоление метастаз новояза советского официолекта. Русский язык оказался в определенной степени деформирован советским дискурсом как идеократическим мыслеречевым конструктом, вызревшим в недрах самого русского языка» [7, с. 21]. А. А. Ворожбитова называет советский дискурс метафорически солнечным затмением русского языка, в котором идеологически не искаженная правда о референте остается «светлым участком» [7].
4) метафора носит профессиональный характер, причем возможности профессиональной метафорической номинации до конца не озвучены, в этом плане интересны отдельные исследования метафор в рамках узкопрофессиональных контекстов, в частности в языке медицины. Как замечает В. К. Харченко, «при интенсивном развитии тер-
миноведения в отечественной и зарубежной лингвистике языки профессионального общения парадоксально остаются закрытыми для основательного лингвоанализа, хотя на непринужденном, тонком и ярком общении как раз и держится высокий профессионализм специалиста в любой области» [8, с. 215]. В рецензии на монографию О. С. Зубковой «Метафора в профессиональной семиотике» В. К. Харчен-ко утверждает, что «метафора усложняет систему внутренней организации профессионального дискурса, неся в себе множество изменчивых индивидуальных смыслов, более того, не столько даже «множество», сколько неограниченное поле дискурсивного преобразования, что отражается впоследствии и на богатстве, лексическом оснащении профессиональных языков в целом» [8, с. 215]. С нашей стороны добавим, что метафора является полидискурсивным средством коммуникативной номинации, средством, которое позволяет дискурсам взаимопроникать, взаимодействовать, так как продуцируемые метафорой языковые средства производятся одними дискурсами, реализуются в спектре других дискурсов. Отдельный пример - взаимодействие и взаимопроникновение военного дискурса в политический и спортивный институциональный дискурсы.
Отметим, что в этом ключе важно указать и на разработанный лингвистами новый понятийный аппарат метафори-зации - гипероним, профессиональная метафора - по отношению, например, к спортивной и милитарной метафоре.
Интересным можно считать и тот факт, что возникают структурные варианты метафоры, такие как ономастическая метафора [9]. Е. Ю. Воякина приходит к выводу, что ономастическая метафора как разновидность метафоры, основанной на употреблении имен собственных вторичной номинации, выступает сегодня в качестве одного из основных средств осмысления и оценки экономической действительности, что связано со следующими моментами:
1) антропоцентрический характер ономастической метафоры;
2) основа на ассоциациях с именами собственными, входящими в личное пространство каждого человека;
3) глобализация, сопровождающаяся тенденцией к метафорическому инвестированию в экономический дискурс;
4) «ономастический взрыв» в кризисный и посткризисный периоды».
Наряду с синхроническим аспектом изучения метафоры появляется и диахронический аспект, который прослеживается в ряде современных исследований, в частности в книге Л. В. Балашовой «Русская метафора: прошлое, настоящее, будущее» [10]. Автор затрагивает общие вопросы развития русской метафорической системы в диахронии языка: принципы диахронического исследования языка и языковой картины мира; основные направления анализа лексико-семантических систем в диахронии; концептуализацию процесса метафоризации в истории русского языка; принципы метафорической номинации в рамках предметной и непредметной лексикии др. Согласимся с Л. В. Балашовой в том, что «наиболее востребованной в политическом дискурсе начала XXI века оказывается «военная» метафора, четко отражающая сложность и конфликтность мировой и внутрироссийской политической ситуации, так и отношение современных политиков и журналистов к сво-
им оппонентам» [10, с. 389]. Военная метафора характеризует как ситуацию противоборства, так и компоненты такой ситуации - участников конфликта, противоборствующих лиц, при этом современные дискурсы включают целые пласты активной дискурсивной лексики.
Интересен тот факт, что текстуальное метафорическое поле анализируется не только в языковом, но и в общефилологическом ключе, в плане функционирования в общем филологическом пространстве. В частности, В. В. Рожков делает попытку рассмотреть метафору как полифункциональный знак текстовой парадигмы. Автор замечает, что метафора как таковая обладает антропоцентричностью и индивидуальностью («Метафоры наиболее ярко выражают картину мира автора, проявляющуюся в художественном тексте, а значит, делают эту картину мира более доступной для исследования» [11, с. 62]). Метафора также обладает комплексностью восприятия и переживания, она участвует в концептуализации действительности, она по-новому интерпретирует тот или иной фрагмент действительности. В. В. Рожков также указывает на тот факт, что метафора «имеет эмоционально-оценочный характер» и именно благодаря ей «создается плюрализм, множественность образного прочтения ситуации» [11, с. 63].
Дж. Лакофф и М. Джонсон полагают, что метафора - это основной механизм в понятийном аппарате человека, принадлежащий сфере мышления. Метафорическое высказывание есть внешнее проявление концептуальной системы, базирующейся на буквальных значениях. Понимая абстрактные сущности в терминах конкретики, метафора образует процедуры обработки структур знания, поэтому ее можно считать когнитивным феноменом (см. об этом: [12, с. 42]).
Особой реализации милитарная метафора подвергается в русском военном дискурсе XIX века, являющемся динамической системой, подверженной всем продуктивным способам словообразования, в числе которых были и средства семантической деривации. Одним из наиболее распространенных средств семантического словообразования в русском военном дискурсе была милитарная метафора.
Современная лингвистика рассматривает это понятие исключительно с «экстравоенной» точки зрения, безотносительной к военному дискурсу, с позиции иных типов институционального дискурса. Однако истоки семантического взаимодействия разных типов дискурса в сфере военно-обусловленных номинаций лежат в истории русского языка и русской речевой культуры. Метафорика служит средством понимания менталитета военнослужащего. «Под метафорической системой понимается совокупность метафорических употреблений. Метафорическая система, или «система метафорических моделей - это важная часть национальной языковой картины мира, национальной ментальности, она тесно связана с историей соответствующего народа и современной социально-политической ситуацией» [13, с. 87].
В метафорических системах дискурсов, по мнению Е. Б. Матыгиной, существует особая концептуальная метафора. «Концептуальная метафора состоит из проекции между элементами сферы-магнита, в результате этого элементы сферы-источника структурируют менее понятную концептуальную сферу-магнита» [13, с. 87]. Таким образом, терминологический аппарат семантической дерива-
ции в дискурсивном аспекте включает такие понятия, как метафора, метафорическая система, метафорика, концептуальная метафора.
Явление милитарной метафоры собственно в военном дискурсе анализируется редко. «Современная лингвистика пришла к убеждению, что метафора - это не просто образное средство, связывающее два значения слова, а «основная ментальная операция, которая объединяет две понятийные сферы и создает возможности использовать потенциал сферы-источника при концептуализации новой сферы» [14, с. 54]. В современной науке за понятием «военная метафора» закрепилось терминологическое сочетание «милитарная метафора». На наш взгляд, оба понятия функционально полностью взаимозаменяемы. Отметим, что терминологическая номинация «милитарная метафора» более распространено в отечественном языкознании на современном этапе его развития.
Таким образом, милитарная метафора - одна из наиболее изучаемых метафорических моделей в дискурсологии и когнитивной лингвистике. Развитие представлений о милитарной метафоре в других типах институционального дискурса разворачивает терминологическую базу изучения способов семантической деривации: метафорическое проецирование, метафорическая модель, метафорическая экспансия. Об этих явлениях говорит И. Н. Фурсова: «Одним из способов метафорического проецирования действительности является применение социоморфной метафорической модели, в рамках которой можно выделить милитарную метафору. Высокая продуктивность и широкие возможности в развертывании милитарной метафоры непосредственно связаны с тем, что сознание человека глубоко милитализи-ровано. Жизнь для человека - эта череда испытаний, противостояний, сражений, побед и поражений. Большая степень милитаризации сознания подкрепляется тем, что на судьбу едва ли не каждого человека приходится война, и поэтому военная лексика - это один из основных источников метафорической экспансии на самых разных этапах развития человеческого сознания» [15, с. 93].
Средства семантической деривации занимают особое место в речевой культуре русского военного дискурса, анализ функционирования милитарной метафоры позволяет исследовать процессы взаимодействия разных типов дискурса, а также изучить семантические явления военного дискурса русского языка.
1. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Арутюнова Н. Д. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.
2. Будаев Э. В., Чудинов А. П. Методологические грани политической метафорологии // Политическая лингвистика. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 2007. Вып. (1)21. С. 22-31.
3. Ширманов И. А. Концептуальная метафора в дискурсе президентской предвыборной кампании в США (2004 г.) // Политическая лингвистика. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 2006. Вып. 20. С. 170-174.
4. Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (19912000). Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 2001. 238 с.
5. Шейгал Е. И. Театральность политического дискурса // Единицы языка и их функционирование. Саратов: СГАП, 2000. Вып. 6. С. 192-196.
6. Керимов Р. Д. Текстильные концептуальные метафоры в политическом дискурсе ФРГ // Политическая лингвистика. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 2007. Вып. 3(23). С. 96-107.
7. Ворожбитова А. А. «Официальный советский язык» периода Великой Отечественной войны: лингвориторичес-кая интерпретация // Теоретическая и прикладная лингвистика. Язык и социальная среда. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. Вып. 2. С. 21-42.
8. Харченко В. К. Профессионализм врача в зеркале языка метафор: о монографии О. С. Зубковой «Метафора в профессиональной семиотике» // Язык профессионального общения и лингвистические исследования: сб. ст. меж-дунар. науч.-практ. семинара. Белгород: НИУ БелГУ, 2011. С. 215-219.
9. Воякина Е. Ю. Ономастическая метафора в экономическом дискурсе: монография. Тамбов: Изд-во ФГБОУ ВПО «ТГТУ», 2014. 100 с.
10. Балашова Л. В. Русская метафора: прошлое, настоящее, будущее: монография. М.: Языки славянской культуры, 2014. 494 с.
11. Рожков В. В. Метафорическая художественная картина мира А. и Б. Стругацких (на материале романа «Трудно быть богом»): монография. Новосибирск : ИЦ «Золотой колос», 2014. 255 с.
12. Барышников П. Н. Миф и метафора: лингвофило-софский подход. СПб.: Алетейя, 2010. 216 с.
13. Матыгина Е. Б. Метафорические системы в американском внешнеполитическом дискурсе // Политическая лингвистика. 2009. № 2(28). С. 87-91.
14. Кондратьева О. Н. Милитарная метафора и ее роль в концептуализации внутреннего мира человека (на материале литературы Древней Руси) // Вестник Военного университета. 2011. № 2(26). С. 54-57.
15. Фурсова И. Н. Милитарная метафора в художественной картине мира Джона Голсуорси // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Лингвистика. 2008. № 1(101). С. 93-97.
© Уланов А. В., 2016
