CC BY
122
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 13. Вып. 1 • 2016
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 13. Ausgb. 1.
Пространства России
Spaces of Russia / Russischen Raumfahrt
УДК (11:111.32X47)
Гребешев И.В.* Нижников С.А.
И.В. Гребешев
С.А. Нижников
Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
*Гребешев Игорь Владимирович, доктор философских наук, профессор кафедры истории философии Российского университета дружбы народов, Москва
ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-8185-511X
E-mail: [email protected]; [email protected]
**Нижников Сергей Анатольевич, доктор философских наук, профессор кафедры истории философии Российского университета дружбы народов, Москва
ORCID ID https://orcid.org/0000-0001-5597-1785
E-mail: [email protected]; [email protected]
Авторы рассматривают вопросы, касающиеся становления и развития персоналистической метафизики в отечественной философии XIX—XX вв. Особое внимание уделено анализу проблемы личности в метафизике всеединства, русском неолебницианстве и неокантианстве, экзистенциальной философии. Метафизика личности представлена как целостный живой процесс развития философской мысли в России, насыщенный взаимовлияниями, полемикой, дискуссиями. Выявлена экзистенциальная направленность отечественного персонализма, что является отличительной чертой русской метафизики исследуемого периода.
Ключевые слова: метафизика личности; экзистенциальный персонализм; всеединство; русское неолейбнициан-ство; русское неокантианство; персоналистическая философия образования.
Проблема личности — одна из традиционных и наиболее фундаментальных проблем в истории европейской и русской философии. В условиях современной глобальной цивилизации она не только не утрачивает своего значения, но, напротив приобретает особую актуальность и остроту. Колоссальные научные и технологические достижения человечества открывают принципиально новые возможности для человеческой активности в природе и в истории, и, в этом смысле, радикально расширяют пределы свободы человека. Но в русле этих же достижений человек сталкивается и с новыми вызовами, с невиданными в прежние исторические эпохи угрозами своей свободе. «Информационное общество» — это, далеко не «скачок в царство свободы» или, как сказал бы Н. Бердяев, «осуществленная утопия». Традиционные технологии идеологического и социального порабощения индивида кажутся полнейшей архаикой в сопоставлении с новейшими способами манипулирования массовым и индивидуальным сознанием.
Нельзя не отдать должное философии: на протяжении, по крайней мере, двух последних столетий наиболее глубокие мыслители и философские направления предупреждали об иллюзорности веры в автоматизм цивилизационного прогресса, решающего все проблемы и обеспечивающего человечеству «светлое будущее». Одновременно рассматривалась задача философского оправдания суверенности личности, непреходящей ценности личностного бытия, вне которого не-
и V/ /-Ч V/ и
возможен никакой подлинный прогресс. С особой остротой и последовательностью эта задача ставилась и решалась в европейском и отечественном персонализме [Гребешев, Сербиненко 2016; Гребешев, Нижников 2016].
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1.
Spaces of Russia Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
Уже народники показали, по утверждению М.А. Маслина, «что вся социальная теория должна строиться на личности, на "борьбе за индивидуальность" (Н.К. Михайловский), разработали ценностный подход к теории прогресса, показав, что движение к общественному идеалу определяется не степенью развитости экономической цивилизации, но уровнем нравственности, взаимной помощи и кооперации (П.А. Кропоткин)» [Круглый стол... 2015, с. 12]. Славянофилы рассматривали личность в рамках соборности, а П. Чаадаев, а затем и Л. Толстой, культивировавшие в себе черты неповторимой индивидуальности, считали отказ от всего личного и особенного необходимой предпосылкой истинного познания. О личности и ее суверенности писал В. Белинский, особенно высоко ценил свободу личности А. Герцен, в котором Н. Бердяев видел одного из родоначальников персоналистической философии в России. Учение о «критически мыслящих личностях» создавал П. Лавров, а теорию «героя и толпы» — Н. Михайловский. Однако революционеры-демократы не смогли заложить действительно философские основания для понятия личности, рассматривали ее более в контексте социального равенства, прав и политических свобод, нежели в аспекте онтологии.
Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856). Портрет работы Ш. Козины. Фрагмент. 1848
Виссарион Григорьевич Белинский (1811—1848). Портрет работы К. Горбунова. 1843
Александр Иванович Герцен (1812—1870). Портрет работы А. Витберга. 1836
Петр Лаврович Лавров (1823—1901), философ, социолог, историк, публицист, революционер, один из идеологов народничества. Фото конца 1870-х — начала 1880-х гг.
Николай Константинович Михайловский (1842— 1904), публицист, социолог, литературный критик, литературовед, переводчик; теоретик народничества. Фото 1880-х —1890-х гг.
Присутствует своя метафизика личности и в понятии соборности, которая у А.С. Хомякова есть «единство во множестве» [Хомяков 1994, с. 242], поэтому она противостоит как индивидуализму, разрушающему человеческое единство, так и коллективизму, нивелирующему личность. Первоначальный смысл понятия «соборность» можно определить как духовное единство верующих, однако славянофилы раскрыли его всеобще социальный смысл, выходящий за границы узких трактовок. Для Хомякова соборность содержит в себе не только единство, но и свободу (мысля католичество как единство без свободы, а протестантизм — как свободу без единства). По мнению К.С. Аксакова, продолжившего линию «социологизации» данного понятия, в соборности «личность свободна, как в хоре».
%
Алексей Степанович Хомяков (1804—1860). Автопортрет. 1842
Константин Сергеевич Аксаков (1817—1860). Фото 1850-х гг.
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 13. Вып. 1 • 2016 Пространства России
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 13, Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
Соборность как понятие, рожденное в религиозной традиции, вполне можно соотнести с понятием солидарности, рожденном в народничестве XIX века (конечно, освободив его при этом от революционизма и насилия). Духовные идеалы необходимо соединить с общественными, основанными на идее социальной справедливости, и тогда мы получим достаточно целостную концепцию, способную «работать» и сегодня. Эти две традиции противопоставлялись, взаимоотрицали друг друга, но пришло время «собирать камни», синтезировать ценности, создавать интегрированную теорию. Это же касается и отечественной истории — требуется ее действительное целостное восстановление.
Между тем соборность, или шире — солидарность — является актуальной не только для нашего ищущего единства общества, но и для всего человечества:
«...соборность в нашем цивилизационном контексте — это вовсе не общинность в ее локально-местническом и патриархально-заскорузлом смысле, а духовное единство, в пределе объемлющее весь род человеческий» [Па-нарин 2014].
На необходимость «собрать человечество в братское единство» указывает и А.В. Семушкин, рассматривая соборность с точки зрения ее универсальных характеристик и экзистенциальной веры [Семушкин 2009, с. 304].
Соборность, солидарность, есть, таким образом, не данность, а заданность, требующая раскрытия всей своей глубины и реализации в общественном развитии.
У Вл. Соловьева идея соборности трансформировалась в понятие всеединства:
«Я называю истинным, или положительным, всеединством такое, в котором единое существует не на счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается, таким образом, пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия» [Соловьев 1990, с. 552].
Опыт понимания и обоснования онтологического единства мирового и личностного бытия в российской «метафизике всеединства» от Вл. Соловьева до Л. Карсавина представляется исключительно ценным. В полемике Вл. Соловьева с представителями русского лейбницианства нашел отражение процесс поиска новых путей и возможностей философского оправдания личности.
Владимир Сергеевич Соловьев (1853—1900). Лев Платонович Карсавин (1882—1952).
Портрет работы Н.А. Ярошенко. 1892 Фото 1930 г.
В дальнейшем тема соборности получила широкое обсуждение, особенно в современных историко-философских исследованиях, как одна из базовых культурных универсалий России. Тем не менее, и на сегодняшний день теоретическая разработка данного понятия находится в зачаточном состоянии и требует пристального внимания со стороны как специалистов, так и общества в целом.
В последующем для русских метафизиков ХХ в. тема личности, ее исторической судьбы имела основополагающее значение. То, что было ими написано о «рабстве и свободе человека» в условиях современной цивилизации, и в настоящее время представляет не только историко-философский интерес. Не вызывает сомнений, например, интеллектуальная и, в существенной мере, прогностическая ценность бердяевской апологии экзистенциального опыта личности, творчески противостоящей все новым и новым формам «объективации», угрожающей самим основам человеческой идентичности как разумного и свободного существа. Не менее важно и то, что было сказано Г. Федотовым о личностном харак-
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 13. Вып. 1 • 2016 Пространства России
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
тере культурной традиции, о том, что «трагедия культуры», разрушение ее ценностных оснований в технологически организованном цивилизационном пространстве, неотвратимо оборачивается и глубочайшим кризисом личности.
Как и в Европе, в России проблема личности и ее становления отчетливо обозначилась в Х!Х в. при обсуждении образовательных и педагогических задач. К важным теоретическим и практическим результатам решения проблемы личности в русском персонализме следует отнести принципы философской педагогики, развитые в ХХ в. С. Гессеном и В. Зеньковским. Именно в русле персоналистической традиции формировалась оригинальная отечественная философская антропология, в наиболее системном варианте представленная в учении С. Франка.
Сергей Иосифович Гессен (1887— Василий Васильевич Зеньковский (1881— Семен Людвигович Франк (1877— 1950). Фото конца 1930-х — начала 1962). Фото середины ХХ в. 1950). Фото 1920-х гг
1940-х гг.
С историко-философской точки зрения, сопоставительный анализ персоналистической философии русских мыслителей различных школ и направлений, позволяет существенно углубить и расширить представление о специфике традиции русской метафизики, ее месте и роли в истории мировой философской мысли. Важность решения этой историко-философской задачи в решающей мере определяется тем обстоятельством, что в отечественном опыте метафизики личности мы находим творческие идеи в полной мере сохранившие философскую и жизненную актуальность. В том смысле, что они представляют смысл и ценность, как для философской современности, так и для современного человека, человека-личности.
Несмотря на общепризнанную значимость темы личности в отечественной философской традиции надо признать, что в настоящее время степень ее изученности далеко не в полной мере соответствует важности самой проблемы. Прежде всего, для философского понимания своеобразия исторических судеб персоналистических идей в русской культуре Х!Х— ХХ вв. необходим гораздо более высокий уровень концептуальной системности [Гребешев 2008]. За годы, прошедшие после смены идеологических вех (начало 1990-х гг.), достигнуты существенные результаты в исследовании русской фило-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
софии во всей ее исторической полноте, в историческом многообразии направлений и идей. При определении специфики отечественной философской культуры (принцип единства в многообразии), в качестве ее характерных особенностей преимущественно рассматривались онтологизм, историософичность, этическая направленность, особое внимание к социокультурной и антропологической проблематике. Персоналистический вектор русской мысли в той или иной мере акцентировался при анализе каждого из этих аспектов. Однако российский философский опыт решения проблемы личности в полной мере заслуживает того, чтобы стать предметом специального историко-философского исследования.
Об историко-философской актуальности этой задачи косвенно свидетельствуют, например, статьи об отечественном персонализме в новейших энциклопедических изданиях. Так, в статье в энциклопедии «Русская философия» (в целом, содержательной и интересной) представлены характеристики соответствующих позиций русских мыслителей (достаточно выборочно) и историографическое описание общей ситуации с персонализмом в России. Задача же определения историко-философского смысла и логики персоналистического направления русской философии в статье фактически только ставится [Русская философия 2007, с. 415—417]. В статье «Персонализм» в «Новой философской энциклопедии» персонализму в России посвящен небольшой абзац. В этом фрагменте ключевое место отводится Л. Шестову, что достаточно странно, поскольку этот замечательный мыслитель (в отличие от своего друга Н. Бердяева) не был персоналистом. О сколько-нибудь серьезной концептуальности текста (в части, касающейся русского персонализма) говорить достаточно сложно [Новая философская энциклопедия 2001, с. 223].
Тема настоящего исследования имеет свои вполне определенные историко-философские границы. Персонализм в России нас интересует именно в аспекте метафизики личности. Опыт же метафизики личности в наибольшей последовательности и многообразии представлен в метафизическом направлении русской философии ХХ века. Сравнительный анализ персоналистических концепций русских мыслителей предполагает широкий историко-философский контекст.
Типологическая характеристика русской персоналистической метафизики могла быть осуществлена только на основе историко-философской реконструкции персоналистических воззрений в философском миросозерцании русских мыслителей и сравнительного анализа конкретных персоналистических позиций. Поэтому исследование метафизики личности — в историософском персонализме Н. Бердяева и Г. Федотова; в опыте русского неолейбницианства и неокантианства (прежде всего, С. Гессен); в понимании личностного бытия в традиции метафизики всеединства: от Вл. Соловьева до С. Франка и Л. Карсавина; в философской психологии и антропологии В. Зеньковского — требует обращения к обширной исследовательской литературе, в которой, в той или иной мере, рассматривались персоналистические аспекты творчества русских философов.
По известному, можно даже сказать, классическому определению Вл. Соловьева, суть метафизического философствования заключается в опыте обоснования «умозрительного учения о первоначальных основах всякого бытия или о сущности мира» [Соловьев 1896, с. 164]. Так сложилось, что в русской мысли (безусловно, не только в ней) особый метафизический интерес в сфере последних оснований «всякого бытия» вызывал вопрос о реальности таковых для бытия личностного. Для русской метафизики Х1Х—ХХ вв. огромное (и, далеко не в последнюю очередь, провокативное) значение имел опыт художественной философии Ф. Достоевского, в творчестве которого метафизика личности обрела глубочайшую художественную реальность. «Умозрительный» ответ не заставил себя ждать. Уже у Вл. Соловьева, младшего современника и на протяжении ряда лет единомышленника писателя, вопросы философской антропологии, в их личностном измерении, играют исключительную роль. Роль эта сохраняет свое значение и в последующей, постсоловьевской метафизике.
Федор Михайлович Достоевский (18211881). Портрет работы В. Перова. 1872.
Метафизическое понимание личности в существенном разнообразии представлено в самых различных направлениях отечественной мысли. Воззрения такого рода мы обнаруживаем в традиции русской философской педагогики, философском романтизме, в дискуссиях славянофилов и западников, в опыте христианской антропологии духовно-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
академической философии. Рецепция идей европейской философии имела самое непосредственное отношение к опыту русской персоналистической метафизики. На рубеже Х!Х и ХХ вв. персонализм в России впервые обретает черты конкретного метафизического направления в российском неолейбницианстве и (в определенной мере) неокантианстве. Однако уже спор Вл. Соловьева с представителями спиритуалистического персонализма (прежде всего, с Л. Лопатиным) свидетельствует о том, что собственно персонализмом лейбницианского типа русская пер-соналистическая метафизика отнюдь не исчерпывается. В дальнейшем это подтверждается оригинальными персонали-стическими концепциями С. Франка и Л. Карсавина, развитыми в русле метафизики всеединства. Принципиально иной подход к проблеме метафизики личности мы обнаруживаем в неокантианской философии образования С. Гессена. В. Зеньковский решал задачу обоснования метафизики личности «в свете христианской антропологии». Экзистенциальный персонализм в творчестве Н. Бердяева и Г. Федотова — это также явление далеко не однородное.
Здесь следует отметить, что Н. Бердяев и Г. Федотов представляют еще один полюс русской религиозной философии, едва ли не полярный по отношению к традиции метафизики всеединства. Н. Бердяев — последовательный антиплатоник, видевший в любом обосновании абсолютного значения идеальных принципов бытия своего рода философское «преступление» против личности и свободы. Если в персонализме Бердяева центральную роль играет идея онтологической свободы, с которой связана и в которой укоренена свобода личности, то Г. Федотов был убежден в фундаментально личностном характере культуры и применительно к его позиции можно говорить даже об определенном персоналистическом «культу-роцентризме». Только творя мир культуры и живя в нем, личность исполняет свое метафизическое предназначение, обретает полноту бытия и свободы. Кризис же культуры всегда и везде является симптомом кризиса личности.
Бердяевский персонализм был ориентирован на обнаружение в истории мысли направлений и позиций «близких» или, напротив, «чуждых» идее «безосновной», абсолютной свободы. Если воспользоваться известным попперовским клише, то, можно сказать, что «история философии», по Н. Бердяеву, — это страстное и, во многих отношениях, замечательное повествование об абсолютной свободе, ее друзьях и врагах. Г. Федотова, так же, как и Л. Карсавина, всегда в первую очередь интересовал культурный смысл и культурная продуктивность философских исканий мыслителей прошлого и современности. Этот вариант персонализма предполагает рассмотрение философских учений не столько в плане их умозрительного значения (не в аспекте собственно «истории идей»), а, преимущественно, в историко-культурном контексте, причем в контексте предельно широком, историософском. Так, например, бердяевский персонализм был ориентирован на обнаружение в истории мысли направлений и позиций «близких» или, напротив, «чуждых» идее «безосновной», абсолютной свободы. Если воспользоваться известным попперовским клише, то, можно сказать, что «история философии», по Н. Бердяеву, — это страстное и, во многих отношениях, замечательное повествование об абсолютной свободе, ее друзьях и врагах. Г. Федотова, так же, как и Л. Карсавина, всегда в первую очередь интересовал культурный смысл и культурная продуктивность философских исканий мыслителей прошлого и современности. Этот вариант персонализма предполагает рассмотрение философских учений не столько в плане их умозрительного значения (не в аспекте собственно «истории идей»), а, преимущественно, в историко-культурном контексте, причем в контексте предельно широком, историософском.
Эти исходные предпосылки персоналистической историософии русских мыслителей в существенной мере предопределили своеобразие видения ими смысла самых различных исторических событий и эпох. Н. Бердяев ищет и, естественно, находит в истории разнообразные формы «объективации», так или иначе, ведущие к порабощению человека. Практически в каждой своей книге и в каждой статье философ срывает маски с ненавистной ему «объективации», какие бы социальные, культурные и идеологические личины она ни принимала. Нельзя не признать, что его критика «рабского» сознания была исключительно глубока. Эта философская критика, уже сама по себе, определяет историко-философскую ценность позиции мыслителя. У него действительно были основания называть себя «философом свободы»: запретных тем и мировоззренческих фетишей для него не существовало. Рабство человека (и, прежде всего, рабство духовное) было для него неприемлемо, в каких бы исторических формах оно не проявлялось: в древнем мире и в современной цивилизации, в религии и в морали, в буржуазной демократии и в тоталитарных режимах, на Западе и в России. В экзистенциальном персонализме Н. Бердяева сама история приобретает экзистенциальный характер. Несмотря на все провалы и поражения, экзистенциальная личность реализует себя в историческом времени и пространстве, реализует в творчестве не культуры только, но в опыте собственной творческой свободы, в «трансценденции», разрывающей, хотя бы лишь на миг «экзистенциального времени», рабские «оковы бытия».
Однако и в персонализме Г. Федотова экзистенциальные мотивы проявляются вполне отчетливо. Смысл истории, по его убеждению, раскрывается в истории культуры, а последняя может быть понята только в своем экзистенциальном измерении. Уже в своих ранних работах об Августине, Абеляре, Данте Г. Федотов искал в личностном, экзистенциальном опыте мыслителей прошлого ключ к пониманию эпохи и культурной традиции. В работе «И есть и будет» он, отнюдь не метафорически, уподобляет Россию «живой личности», до последнего момента сохраняющей свободу выбора собственной исторической судьбы. В книге «Святые Древней Руси» мыслитель переживает и изображает «трагедию древнерусской святости» как глубоко личностную трагедию, связанную с обретением духовной свободы и с ее невосполнимой утратой. В своем споре с художественным и философским модернизмом, Г. Федотов, в соответствии с принципами экзи-
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 13. Вып. 1 • 2016 Пространства России
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 13, Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
стенциального персонализма, отстаивал идею личностной идентичности человека, абсолютный приоритет личностного начала в истории и культуре («Ecce homo», «В защиту этики», «Христианская трагедия» и др.).
Обложки первых изданий книг Г.П. Федотова «Абеляр» (Петербург, 1924) и «Святые Древней Руси» (Париж, 1931)
ВЪ ЗАЩИТУ ЭТИКИ *)
Въ исторш русскихъ литературных!, вкусовъ и модъ н-Ьтъ ничего убедительнее судьбы Ибсена въ Россш. Такъ быстро и высоко взошла его звезда — въ конце 90-хъ годовъ и такъ быстро закатилась — можно довольно точно сказать, когда — въ 1907-8 гг. Можно съ уверенностью утверждать, что шъ основе этой опалы лежала не эстетическая переоценка. Можетъ-быть, поколеше русскихъ символистовы было пристрастно къ Ибсену, какъ къ художнику. Онъ не былъ гешемъ. Но все же это былъ большой писатель, самый крупный драматургъ XIX века, и после него никто не писала для сцены такихъ вещей, который могли бы художественно оправдывать вытЬснеше Ибсена изъ репертуара. Произошло нечто очень важное съ публикой, съ русской интеллигенщей, после чего Ибсенъ пересталъ для нея звучать: сталъ просто скученъ. И съ гЬхъ поръ продолжаетъ оставаться скученъ. На дняхъ я прочелъ, что въ Москве реа-билитируютъ «Нору»: что русская молодежь возвращается къ Ибсену. Господи, неужели это правда? Подумать только, какую бездну смысла заключаетъ въ себе этотъ — на первый взглядъ — незначительный фактъ: московсте студенты: хотятъ слушать Ибсена.
Для того, чтобы слушать Ибсена, нужно иметь уши открытая 'къ этическими проблемамъ. Этика — более, чЪмъ литературный сюжетъ («программа» въ музыкЬ) его драмъ. Это сама душа ихъ. Выньте изъ нихъ нравственное вопрошайте, тревогу, жажду выбора, жажду правды, — и въ нихы ничего не останется. Можно ли построить счастье на лжи? Можно ли пожертвовать своимъ призвашемъ для общества, для челозЬ-чества? Где границы личной свободы? И т. д., и т. д. Для
Титульный лист первого издания работы Г.П. Федотова «И есть и будет. Размышления о России и революции» (Париж, 1932)
Первая страница статьи Г.П. Федо това «В защиту этики» («Путь», 1939, № 60)
Именно эта экзистенциальная направленность в решающей мере, несмотря на все отмеченные и весьма существенные различия, сближает историософский персонализм Н. Бердяева и Г. Федотова. Впрочем, подобная персоналистиче-ская экзистенциальность — это и отличительная черта всей русской метафизики. В той или иной мере, она проявляется и в антропологии С. Франка и В. Зеньковского, и в учении о личности Л. Карсавина. Русские мыслители, каждый по-своему, решали задачу метафизического «оправдания» личностного достоинства человека.
Н. Бердяев, С. Франк и Л. Карсавин на съезде Русского студенческого христианского движения в Са-ароне. 1923.
Таким образом, метафизический выбор каждого из русских мыслителей имел свою специфику и открывал различные творческие возможности понимания метафизики личностного бытия. Несмотря на указанное многообразие, можно выявить и общие черты метафизики личности в русской философии. Так, русская метафизическая мысль, отмечает В.Ф. Эрн, «существенно оригинальна», поскольку «трем основным чертам новой европейской философии: рационализму, мео-низму1, имперсонализму — восточнохристианское умозрение противополагает логизм, онтологизм и существенный
1 Меонизм (греч. мп ¿V «не сущее») — философско мистическое учение Н.М. Минского (1855—1937), провозглашающее главным для человека небытие, «внежизненную правду», существующее за пределами человеческого бытия, непостижимое и т.д.— устремленность к несуществующему (Абсолюту, святыни) как средству обретения смысла жизни и избавления от страданий. Для обозначения несуществующего в реальной действительности Абсолюта и вводится понятие «меон», заимствованное у Платона (диалог «Софист»), но имеющее несколько иное значение. Разнообразные меоны — пространственные (атом и вселенная), временные (вечность и мгновение), первопричины, верховной цели, познания бытия и небытия, а также характеризующие нравственные категории — сливаются в понятие единого «понятия о чем-то совмещающем абсолютное бытие с абсолютным небытием». Природа меонов чисто отрицательная, они не существуют ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем, уповать на их реальное обретение бессмысленно, человек не может ни постичь, ни познать их, ни даже в мыслях приблизиться к ним. Он может стремиться лишь к достижению чувства экстаза, которое они вызывают, и в этом заключается цель жизни [Сугай 2007].
всесторонний персонализм» [Эрн 2009, с. 172, 186]. Это делает методологически оправданным целостный подход к ис-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
тории русской философии, рассматривающий отечественную философскую мысль в единстве многообразия ее исторических форм и направлений.
Персоналистические идеи получили в русской философской культуре оригинальное и творческое развитие, и имели в существенной мере универсальный характер. Представления об онтологической природе личности приобрели смысл основополагающих философских установок в самых различных (нередко — принципиально различных) направлениях русской метафизики ХХ в. Персонализм играл роль именно творческого и последовательного принципа не только в «классическом» варианте персоналистического спиритуализма (А. Козлов, Л. Лопатин и др.), но и в философском опыте представителей метафизики всеединства (прежде всего, С. Франка и Л. Карсавина), кантианства (от А. Введенского до С. Гессена), христианской антропологии (В. Зеньковского), экзистенциальной философии (Н. Бердяева, Г. Федотова). Оригинальные подходы к персоналистической проблематике можно обнаружить и в творчестве других русских мыслителей близких к метафизике всеединства, например, у С. Булгакова и П. Флоренского.
Алексей Александрович Козлов (1831 — 1901), философ-идеалист, публицист. Фото конца XIX в.
Лев Михайлович Лопатин (1855—1920), философ-идеалист, психолог. Фото ок. 1911 г.
Александр Иванович Введенский (1856—1925), философ-неокантианец, психолог. Фото начала ХХ в.
Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944). Фото 1923 г.
Павел Александрович Флоренский (1882—1937). Фото 1932 г.
Метафизика личности, являющаяся неотъемлемым и важным компонентом русской философии ХХ в., имела свои глубокие основания в предшествующей духовной традиции, сохраняя связь с религиозно-философским пониманием личности в богословской и религиозно-философской мысли — от трудов древнерусских мыслителей [[Иоанн Грешный] 1965; Поучение Владимира Мономаха 1997; Слова и поучения Кирилла Туровского б/даты размещения; Четыре послания... б/даты размещения] до духовно-академической философии, славянофильства, творчества Ф. Достоевского, Вл. Соловьева и др., — с опытом отечественной философской педагогики Х!Х в.
Великий князь Владимир Всеволодович Мономах (1053—1125). Портрет из Царского титулярника. 1672 г.
Святитель Кирилл Туровский (1130 — ок. 1182), епископ Туро-ва, богослов, церковный деятель,
духовный писатель. Кирилл и Лаврентий Туровские. Фрагмент келейной иконы. Ризница Троице-Сергиевой Лавры. 1920-е гг.
Преподобный Нил Сорский (1433—1508). Икона XVIII в.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1.
Spaces of Russia Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
В отечественной философской педагогике персоналистические принципы традиционно играли важную системообразующую роль: «ребенок-личность» у Вл. Одоевского, образование как «внутреннее устроение духа» (И. Киреевский), идеал «жизненного мировоззрения» (Н. Пирогов), философско-педагогический смысл учения П. Юркевича о «значении сердца в духовной жизни человека» и др. В ХХ в. педагогический персонализм обретает последовательно философский характер в системах В. Зеньковского и С. Гессена.
Владимир Федорович Одоевский (1804—1869), писатель и мыслитель эпохи романтизма. Портрет работы К. Горбунова. 1840-е гг.
Иван Васильевич Киреевский (1806—1856). Портрет работы П.П. Соколова. Середина XIX в
Николай Иванович Пирогов (1810—1881), хирург и анатом, естествоиспытатель и педагог. Портрет кисти И. Репина. 1881
Памфил Данилович Юркевич (1826/27—1874), религиозный философ и педагог. Фото середины XIX в.
Сопоставляя историко-философские позиции представителей отечественной метафизики нельзя не заметить, что в их оценках различных идей и направлений философской мысли кардинальных различий было не так уж и много. Их сближает, в частности, критическое отношение к радикальным формам, как рационализма, так и иррационализма, решительное неприятие философских и идеологических доктрин, пренебрегающих метафизической традицией (позитивизм, марксизм и др.) и, главное, последовательная критика интеллектуальных установок, так или иначе, «отрицающих» и «унижающих» метафизическое достоинство человека, человеческой личности. Иначе говоря, общим для русских метафизиков оказывается, прежде всего, персонализм их философских воззрений. Однако с этим же обстоятельством, в решающей мере, связано и своеобразие их историко-философских позиций.
Безусловно, упомянутыми в данной статье именами и концепциями далеко не исчерпываются возможности понимания культурно-исторического и непосредственно философского смысла традиции русской персоналистической мысли. Можно также не сомневаться, что историко-философская ценность и жизненная сила персоналистических идей отечественных мыслителей будут и в дальнейшем служить основанием для глубокого и постоянного интереса к истории русской философии — а возможно, и к появлению новых поколений отечественных философов-персоналистов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бердяев Н.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Канон, Реабилитация, 1999 — 2009.
2. Гессен С.И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. М.: Школа-Пресс, 1995.
3. Гребешев И.В., Нижников С.А. Генезис и развитие метафизической мысли в России. М.: Руниверс, 2016.
4. Гребешев И.В., Сербиненко В.В. Русская метафизика XIX — XX веков. М.: Руниверс, 2016.
5. Зеньковский В., прот. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. Клин: Фонд «Христи-
анская жизнь», 2002.
6. [Иоанн Грешный]. Изборник 1076 года / Под ред. С.И. Коткова. М.: Наука, 1965.
7. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и его отношение к просвещению России. М., 1852.
8. Красавин Л.П. Сочинения / Под ред. А.К. Клементьева, С.Ю. Клементьевой. СПб.: Алетейя, 1997.
9. Круглый стол «Единство и многообразие русской философии» / / Вестник ВятГГУ. 2015. № 2. С. 6—45.
10. Новая философская энциклопедия. Т. 3. М.: Мысль, 2001.
11. Одоевский В.Ф. Избранные педагогические сочинения. М.: Учпедгиз, 1955.
12. Панарин С.А. Православная цивилизация [Электронный ресурс] / Сост., предисл. В.Н. Расторгуев, отв. ред.
О.А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2014. / / Электронная библиотека ModernLib.Ru. Режим доступа: http://modernlib.ru/books/panarin_a/pravoslavnaya_civilizaciya/read
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
13. Пирогов Н.И. Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
14. Поучение Владимира Мономаха / / Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д.С. Лихачева,
Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. Т. 1. СПб.: Наука, 1997. С. 458-475.
15. Семушкин А.В. Философская вера экзистенциализма и ее притязания на универсальное мировоззрение
// Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М.: РУДН, 2009. С. 285-304.
16. Слова и поучения Кирилла Туровского [Электронный ресурс] / / Электронные публикации Института
русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. Режим доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru/ Default.aspx?tabid=4936.
17. Соловьев В.С. Метафизика // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XIX (37). СПб., 1896.
С. 164-166.
18. Соловьев В.С. Первый шаг к положительной эстетике / / Соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 548 — 555.
19. Сугай Л.А. Меонизм [Электронный ресурс] // Русская философия. Энциклопедия / Под общ. ред.
М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. М.: Алгоритм, 2007. Словари и энциклопедии на Академике. Режим доступа: http://philosophy_rus.academic.ru/374/Меонизм.
20. Тынянова О.Н. Апология аргумента ad hominem / / Пространство и Время. 2015. № 1 — 2(19 — 20). С. 11 —15.
21. Федотов Г.П. Собрание сочинений: В 12 т. М.: Мартис, 1996 — 2004.
22. Хомяков А.С. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Московский философский фонд, Медиум, 1994.
23. Четыре послания и завещание Нила Сорского [Электронный ресурс] / / Электронные публикации Инсти-
тута русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. Режим доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru /Default.aspx?tabid=5090.
24. Эрн В.Ф. Основной характер русской философской мысли и метод ее изучения / / Религиозно-философ-
ское общество в Санкт-Петербурге: В 3 т. Т. 2. М.: Русский путь, 2009. С. 172 — 191.
25. Юркевич П.Д. Курс общей педагогики с приложениями. М., 1869.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Гребешев, И. В., Нижников, С. А. Метафизика личности в русской философии: введение в проблематику [Электронный ресурс] / И.В. Гребешев, С.А. Нижников // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2016. — Т. 13. — Вып. 1. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast13-1.2016.51.
METAPHYSICS OF PERSONALITY IN RUSSIAN PHILOSOPHY: INTRODUCTION TO THE PROBLEMATICS
Igor V. Grebeshev, D.Phil., Professor, Professor at the Chair of History of Philosophy, Peoples' Friendship University of Russia, Moscow
ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-8185-511X
E-mail: [email protected]; [email protected]
Sergey A. Nizhnikov, D.Phil., Professor, Professor at the Chair of History of Philosophy, Peoples' Friendship University of Russia, Moscow
ORCID ID https://orcid.org/0000-0001-5597-1785
E-mail: [email protected]; [email protected]
The problem of personality is one of the traditional and the most fundamental problems in the history of European and Russian philosophy. In today's global civilization, it not only does not lose its value, but, on the contrary, is of particular relevance and urgency.
The subject matter of our article is the establishment and development of personalistic metaphysics in Russian philosophy of 19th—20th cc. We represent a brief overview of the problem of personality in metaphysics of All-unity (vseedinstvo), Russian neo-Leibnizianism, neo-Kantianism, and existentialism. For our research goals we used historical-philosophical and metaphysical approaches, method of analytical reading, textual and comparative analysis.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Spaces of Russia
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1. Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
In our article, we consider metaphysics of person as a holistic living process of Russian philosophical thought development, full of mutual influence, polemic discussions. We have tried to show how the reception of important principles of European personalist tradition accompanied by development of original Russian concepts and looking for new ways for studying the metaphysics of personality in the framework of neo-Leibnizianism (Lev Lopatin, Alexey Kozlov), neo-Kantianism (Sergey Ges-sen), personalistic philosophy of education (Sergey Gessen and Vasiliy Zenkovsky), metaphysics of All-Unity (Vladimir Solo-vyov, Semen Frank and Lev Karsavin), Georgy Fedotov's philosophy of culture of and Nikolay Berdyaev's existential personal-ism. We have shown that all of these thinkers attempted to solve the task of the metaphysical 'justification' of human personal dignity in their own way.
We conclude about existential intentionality of Russian personalism that is a hallmark of Russian metaphysics of late 19th — first half of 20th cc. Our second conclusion is that Russian metaphysics of personality is both exclusively Russian phenome-nons that are inherent to Russian mentality and, at the same time, an integral part of the history of European personalistic philosophy of this period.
Keywords: metaphysics of personality; existential personalism; All-unity; Russian neo-Leibnizianism; Russian neo-Kantianism; personalistic philosophy of education.
References:
1. Berdyaev N.A. Collected Writings. Moscow: Canon Publisher, Reabilitatsiya Publisher, 1999 — 2009, volumes 1 — 8.
(In Russian).
2. Ern V.F. "The Main Character of Russian Philosophical Thought and the Method of Its Study." Religious and Philo-
sophical Society in St. Petersburg. Moscow: Russkiy put Publisher, 2009, volume 2, pp. 172—191. (In Russian).
3. Fedotov G.P. Collected Writings. Moscow: Martis Publisher, 1996 — 2004, volumes 1 — 12. (In Russian).
4. Gessen S.I. Basics of Pedagogy. Introduction to Applied Philosophy. Moscow: Shkola-Press Publisher, 1995. (In Russian).
5. Grebeshev I.V., Nizhnikov S.A. Genesis and Development of Metaphysical Thought in Russia. Moscow: Runivers
Publisher, 2016. (In Russian).
6. Grebeshev I.V., Serbinenko V.V. Russian Metaphysics of 19th-20th cc. Moscow: Runivers Publisher, 2016. (In
Russian).
7. [John Sinner]. Miscellany 1076. Ed. S.I. Kotkov. Moscow: Nauka Publisher, 1965. (In Russian).
8. Khomyakov A.S. Writings. Moscow: Moscow Philosophical Foundation Publisher, Medium Publisher, 1994, vol-
ume 2. (In Russian).
9. Kireevsky I.V. The Nature of Europe's Enlightenment and Its Relation to the Enlightenment of Russia. Moscow, 1852.
(In Russian).
10. Kirill Turovsky. "Kirill of Turov's Words and Sermons." Electronic Publication of the Institute of Russian Literature
(Pushkin House) of Russian Academy of Sciences. RAS Institute of Russian Literature (Pushkin House), n.d. Web. <http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?Tabid=4936>. (In Russian).
11. Krasavin L.P. Writings. St. Petersburg: Aleteya Publisher, 1997. (In Russian).
12. New Encyclopedia of Philosophy. Moscow: Mysl Publisher, 2001, volume 3. (In Russian).
13. Nil Sorsky. "Four Epistles and Testament of Nil Sorsky." Electronic Publication of the Institute of Russian Literature
(Pushkin House) of Russian Academy of Sciences. RAS Institute of Russian Literature (Pushkin House), n.d. Web. <http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5090>. (In Russian).
14. Odoyevsky V.F. Selected Pedagogical Writings. Moscow: Uchpedgiz Publisher, 1955. (In Russian).
15. Panarin S.A. Orthodox Civilization. Eds. V.N. Rastorguev and O.A. Platonov. Moscow: Institute of Russian civiliza-
tion Publisher, 2014. ModernLib.Ru Electronic Library. N.p., n.d. Web <http://modernlib.ru/books/panarin_a /pravoslavnaya_civilizaciya/read>. (In Russian).
16. Pirogov N.I. Selected Pedagogical Writings. Moscow: Pedagogika Publisher, 1985. (In Russian).
17. "Round Table 'Unity and Diversity of Russian Philosophy'." Bulletin of Vyatka State Humanitarian University 2
(2015): 6—45. (In Russian).
18. Semushkin A.V. "Philosophical Belief of Existentialism and Its Claim to Universal Outlook." Collected Writings.
Moscow: Peoples' Friendship University of Russia Publisher, 2009, volume 2, pp. 285 — 304. (In Russian).
19. Solovyov V.S. "Metaphysics." Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary. St. Petersburg., 1896, volume XIX (37),
pp. 164 — 166. (In Russian).
20. Solovyov V.S. "The First Step to Positive Aesthetic." Writings. Moscow: Mysl Publisher, 1990, volume 2, pp. 548 —
555. (In Russian).
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 13, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 13., Ausgb. 1.
Spaces of Russia Russischen Raumfahrt
Гребешев И.В., Нижников С.А. Метафизика личности в русской философии:
введение в проблематику
21. Sugay L.A. "Meonism." Russian Philosophy. Encyclopedia. Eds. M.A. Maslin, P.P. Apryshko, and A.P. Polyakov.
Moscow: Algoritm Publisher, 2007. Dictionaries and Encyclopedias at Academik. N.p., n.d. Web. <http://philosophy_rus.academic.ru/374/Меонмзм>. (In Russian).
22. Tynyanova O.N. "Apology of Ad Hominem Argument." Space and Time 1/2 (2015): 11 — 15. (In Russian).
23. Vladimir Monomakh. "Vladimir Monomakh's Sermon." Library of Ancient Russian Literature. Eds. D.S. Likhachev,
L.A. Dmitriev, A.A. Alekseev, and N.V. Ponyrko. St. Petersburg: Nauka Publisher, 1997, volume 1, pp. 458—475. (In Russian).
24. Yurkevich P.D. Course of General Pedagogy with Attachments. Moscow, 1869. (In Russian).
25. Zenkovsky V., archpriest. Problems of Education in the Light of Christian Anthropology. Klin: Foundation "Christian
Life" Publisher, 2002. (In Russian).
Cite MLA 7:
Grebeshev, I. V., and S. A. Nizhnikov. "Metaphysics of Personality in Russian Philosophy: Introduction to the Problematics." Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time 13.1 (2016). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast13-1.2016.51>. (In Russian).
