CC BY
239
© коллектив авторов, 2013 УДК 616-002-092:612.015.3
Т. С. Свеклина, м. С. Таланцева, А. в. Барсуков
метаболический синдром и воспаление: актуальные вопросы патогенеза
ФГвОУ вПО военно-медицинская академия им. С. м. Кирова, Санкт-Петербург
Обзор литературы и собственные данные свидетельствуют, что метаболический синдром представляет собой чрезвычайно актуальную проблему в силу высокой распространенности и в силу значимого влияния его компонентов на риск развития сердечно-сосудистых осложнений.
Ключевые слова: метаболический синдром, воспаление, патогенез
T.S. Sveklina, M.S. Talantzeva, A.V. Barsukov
THE METABOLIC SYNDROME AND INFLAMMATION: ACTUAL ISSUES OF PATHOGENESIS
The publications' review and intrinsic data testify that metabolic .syndrome represents an extremely actual problem due to high prevalence and strong influence of its components at the risk of development of cardio-vascular complications.
Key words: metabolic syndrome, inflammation, pathogenesis
Метаболический синдром (МС) представляет собой чрезвычайно актуальную проблему современной медицины и в силу высокой распространенности, и в силу значимого влияния его компонентов на риск развития сердечно-сосудистых осложнений. Количество носителей компонентов МС, по данным разных авторов, составляет 14-35% среди взрослого населения и увеличивается даже среди детей и подростков, причем достоверно чаще встречается у мужчин, чем у женщин [10, 25].
В 1966 г. французским ученым J. Camus [17] была опубликована статья под названием «Подагра, диабет, гипер-липидемия: триметаболический синдром», содержание которой отражало взаимозависимость между этими состояниями. Через 2 года Н. Mehnert и Н. Kuhlmann [38] в своей публикации, посвященной связи между артериальной гипертензией (АГ) и сахарным диабетом (СД) назвали подобное сочетание заболеваний синдромом изобилия. В 1988 г. G. Reaven [41] объединил эти клинические проявления понятием «метаболический синдром Х». Автор считал, что ключевая роль в развитии МС принадлежит инсулинорезистентности (ИР), которая индуцирует развитие компенсаторной гиперинсулинемии, гипертриглицери-демии, АГ и абдоминального ожирения. Это сочетание в 1989 г. N. Kaplan [29] назвал смертельным квартетом.
Независимо от критериев оценки МС его распространенность повышается с возрастом. В исследовании NHANES (n = 8814) распространенность МС среди лиц в возрасте 20-29 лет почти достигала 7%, а в возрасте 60-69 лет превышала 40% [22]. В проспективных исследованиях было определено, что МС связан с двукратным увеличением риска развития сердечно-сосудистых заболеваний. Наличие МС у лиц без СД 2-го типа повышает вероятность его развития в 7 раз и в дальнейшем повышает кардиоваскулярный риск [19].
В работе L. Guize и соавт. [25] изучено влияние компонентов МС на риск смерти от всех причин в большой
Для корреспонденции:
Барсуков Антон Владимирович, д-р мед. наук, зам. нач. каф. госпитальной терапии
Адрес: 194044, Санкт-Петербург, ул. Лебедева, 6 Телефон: 8-921-35-221 E-mail: [email protected]
когорте жителей Франции. Обследованная популяция состояла из 39 998 мужчин в возрасте 52,6±8,3 года и 20 756 женщин в возрасте 54,7±9,2 года. Средний период наблюдения составил 3,6±1,1 года. МС определялся по трем критериям: NCEP (National Cholesterol Education Program, 2001), NCEP-R (2005) и IDF (International Diabetes Federation, 2005). Риск летальности от всех причин с 95% доверительным интервалом составил 1,79 (1,35-2,38), 1,46 (1,14-1,88) и 1,32 (1,04-1,67) по критериям NCEP, NCEP-R и IDF соответственно [25]. По мнению L. Guize и соавт. [25], c патофизиологической точки зрения МС не является гомогенным состоянием, а висцеральное ожирение следует рассматривать в качестве первичного фактора, вовлеченного в основной механизм развития этого синдрома.
В последние годы как отечественные, так и зарубежные исследователи главную, «пусковую» роль в развитии МС отводят адипоцитам висцеральной жировой ткани [4, 42], представляющей собой метаболически активный эндокринный орган, продуцирующий резистин, лептин, адипонектин, грелин, экстрагонадные стероиды с эстрогенной активностью, цитокины, ангиотензино-ген, ингибитор активатора плазминогена 1, липопро-теинлипазу, адипсин, интерлейкин 6, фактор некроза опухоли а (ФНОа), ретинолсвязывающий протеин 4 и другие адипокинины [2]. Максимальное отложение висцерального жира наблюдается при центральном типе ожирения, поэтому не удивительно, что P. Bjorntorp [13] причиной всех нарушений при МС считает центральный тип ожирения. L. Berstein [12] обратил внимание на способность компонентов жировой ткани выступать в качестве мишени для соответствующих аутоантител, а также источника продукции гормонов и гормоноподоб-ных субстанций адипоцитами.
Согласно современным представлениям, жировая клетчатка - это эндокринный и паракринный орган, способный влиять на другие органы и системы. Эти свойства жировой ткани различаются в зависимости от морфологии самих адипоцитов и их локализации. Висцеральный жир (мезентериальные адипоциты) гораздо более активен в эндокринологическом плане, чем подкожный [47]. При избыточной массе тела происходит не только пролиферация и гипертрофия адипоцитов, но и их инфильтрация макрофагами с последующим раз-
витием воспалительных реакций, вследствие чего изменяется метаболическая активность жировой ткани [49]. Именно поэтому ряд ученых считают патологическое ожирение хроническим системным воспалительным процессом.
ФНОа наряду с присущими ему патологическими свойствами является физиологическим регулятором активированного апоптоза [32], необходимым для мобилизации пластического материала из клеток, завершающих цикл G0. ФНОа образуется в больших количествах, например при стрессе, вызванном обширной травмой. Вместе с тем жир является ловушкой массы жирорастворимых биологически активных веществ, в том числе иммунных комплексов, цитокинов и других веществ, запускающих процесс воспаления, поэтому при определенных условиях избыточное накопление висцерального жира, видимо, сопровождается концентрированием провоспалительных регуляторов и запускает процесс воспаления в самих адипоцитах. В свою очередь это вызывает усиленную миграцию макрофагов, их предшественников и самих тучных клеток в жировую клетчатку. С этого момента процесс воспаления жировой клетчатки приобретает хронический и аутоиммунный характер с формированием ИР адипоцитов. Для МС действительно характерно состояние хронического слабовыраженного воспаления [21], потенциально отражающее усиление выработки провоспалительных цитокинов, в частности интерлейкина (ИЛ) 6 и ФНОа, адипоцитами и макрофагами большой массы жировой ткани, а также С-реактивного белка (СРБ) печенью [28]. Это, в частности, является причиной различий течения МС в зависимости пола. Так, например, у женщин с МС средние уровни СРБ оказались выше. чем у мужчин и составляли 7,8 и 4,6 мг/л соответственно. Показано также, что при СД 2-го типа риск сердечно-сосудистых осложнений остается повышенным в 2-4 раза даже после поправки на пол и возраст больных Приведенные наблюдения позволили констатировать, что «патогенез СД 2-го типа сильно связан с индукцией острой фазы воспаления, а МС и повышенный уровень СРБ - независимые предикторы новых сердечно-сосудистых событий» [43].
Установлено, что СРБ является не только участником индукции СД 2-го типа, но и определяет прогноз жизни больных СД. Повышенный уровень СРБ (более 3 мг/л) считается предиктором смерти от ишемической болезни сердца независимо от возраста, пола, уровня холестерина, продолжительности СД, гликемии, АГ, курения, индекса массы тела (ИМТ) [46].
В исследовании PAMELA, продолжавшемся 11 лет и охватившем 20 000 человек из северо-итальянской популяции, установлено, что МС влечет за собой более чем двукратное увеличение риска общей смертности и более чем троекратное увеличение риска сердечно-сосудистой смертности [36]. Исследование Botnia, выполненное в скандинавской популяции, показало, что менее чем за 7-летний период наблюдения у пациентов с МС показатели сердечно-сосудистой смертности были в 6 раз выше, чем у лиц без МС [30].
С. Apovian и соавт. [11] провели исследование, в котором у 77 пациентов с ожирением (94% - женщины, средний возраст 44 года, средний ИМТ 44 кг/м2, средняя окружность талии 110 см) были взяты образцы подкожного жира для иммуногистиохимического анализа, выполнена полимеразная цепная реакция для определения уровня мессенджера экспрессии РНК воспалительных факторов - ФНОа и CD68, оценена эндотелиальная
функция. Воспалительный фенотип жировой ткани был обнаружен у 50 обследованных, у которых обнаружена аккумуляция тканевых макрофагов. Воспаление жировой ткани ассоциировалось с системной гиперинсулине-мией и ИР, повышением уровней ФНОа CD68 и СРБ, а также признаками эндотелиальной дисфункции [11].
Исходя из изложенного выше, становится очевидным, что любая сопутствующая патология воспалительного характера на фоне МС, очевидно, вносит свой вклад в формирование разнообразия клинических проявлений МС. По мнению некоторых авторов, определенные формы воспалительного процесса, такие как, например, холецистит, могут инициировать развитие МС [8]. В этой же работе продемонстрировано наличие достоверных корреляций между уровнями СРБ и глюкозы в сыворотке крови, СРБ и индексом ИР НОМА, ФНОа и инсулином, ФНОа и индексом НОМА, ФНОа и уровнем триглицеридов [8].
Одним из важных маркеров хронического субклинического воспаления, ассоциированных с развитием сердечно-сосудистых осложнений и острых коронарных событий [23, 43], а также С преддиабетическими нарушениями метаболизма глюкозы [18, 26, 39], считают СРБ. В нашем собственном исследовании, основные результаты которого были представлены ранее [1], проведенном на основе изучения 443 клинических случаев АГ в сочетании с СД 2-го типа и/или фибрилляцией предсердий (ФП), были выделены 3 группы больных:
1-я - 152 пациента (80 мужчин и 72 женщины, средний возраст 66,1±7,6 года) с СД 2-го типа в сочетании с ФП;
2-я - 158 пациентов (85 мужчин и 73 женщины, средний возраст 63,7±6,7 года) с СД 2-го типа без ФП; 3-я - 133 пациента (68 мужчин и 65 женщин, средний возраст 67,1±8 года) с ФП без нарушений углеводного обмена. Согласно критериям IDF [10], 90 % обследованных нами больных имели МС. Оказалось, что средние показатели СРБ в 1-й и 2-й группах были несколько выше, чем у лиц с изолированной ФП (р > 0,05). При подсчете процента больных, имевших концентрацию СРБ более 3 мг/л, было обнаружено, что таких больных в 1-й группе (86,2%) достоверно больше, чем во 2-й (72,7%) и 3-й (60%) группах. Этот результат совпадает с данными литературы, согласно которым лица, страдающие СД 2-го типа, характеризуются значимым провоспалительным паттерном [48]. Из других публикаций следует, что повышенные базовые уровни СРБ являются предикторами развития СД 2-го типа. В результате крупного метаанализа было подтверждено, что повышенный уровень СРБ - 2,3 (1,3-4,2) мг/л - независимо от ИМТ, общего холестерина сыворотки и артериального давления связан с риском развития СД 2-го типа [20]. Считают установленной повышенную индуцибельность провоспалительных ци-токинов в ответ на действие факторов, активирующих неспецифический иммунитет [16], что приводит к повышению базового уровня СРБ и развитию ИР.
Гиперлептинемию при МС связывают с патогенезом гипертрофии миокарда, хронической сердечной недостаточности и ангиопатии, свойственных многим пациентам. Избыточная продукция лептина служит маркером воспаления и поражения жировой ткани и ведет к сдвигу редокс-состояния организма в прооксидантную сторону (с гиперпродукцией перекисных соединений). В целом у пациентов c МС уровень лептина коррелирует со степенью риска развития сердечно-сосудистых заболеваний и тесно связан с количеством абдоминального жира [6]. МС встречается чаще у лиц с низким содержанием адипонектина в плазме крови по сравнению
с представителями общей популяции [24]. В эксперименте адипонектин тормозит дифференцировку преади-поцитов, что подтверждает его влияние на регуляцию жировой массы. Уровень адипонектина в плазме крови обратно пропорционален массе жировой ткани и индексу объем талии/объем бедер. В свою очередь адипоциты служат важным источником ряда сигнальных молекул паракринного и эндокринного действия, участвующих в патогенезе МС, таких как лептин, ФНОа (кахексин), ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8 [6].
Адипоциты продуцируют широкий спектр гормонов и цитокинов, участвующих в метаболизме глюкозы (адипонектин, резистин и др.), липидов (белок, переносящий эфиры холестерина), воспалении (ФНОа, ИЛ-6), коагуляции (ингибитор активатора плазминогена-1), регуляции давления крови (ангиотензиноген, ангиотензин II, пищевом поведении (лептин), а также влияющих на метаболизм и функциональную активность различных органов и тканей, в том числе мышц, печени, головного мозга и сосудов. Важно подчеркнуть, что даже небольшое увеличение объема висцерального жира играет значительную роль в нарушениях метаболизма, регуляции водно-электролитного баланса и реализации сердечнососудистых заболеваний. При увеличении массы жировой ткани содержание практически всех адипокинов в крови возрастает. Исключение составляет адипонектин, уровень которого в этих условиях падает [40, 45].
Уровень адипонектина может быть снижен у пациентов с АГ [27, 35]. У Matsuzawa и соавт. [37] доказали, что экспрессия, секреция и плазменный уровень адипо-нектина снижаются при ожирении и/или абдоминальном распределении жировой ткани, тем самым подчеркнув обратную взаимосвязь степени ожирения и продукции адипонектина. Некоторые исследователи объясняют это наличием ингибиторов экспрессии и/или секреции адипонектина, продуцируемых жировой тканью. Доказано, что по крайней мере одним из таких ингибиторов является ФНОа [34]. Поскольку, по нашим наблюдениям, уровень адипонектина достоверно различался во всех трех исследуемых группах, все пациенты в которых имели АГ, допустимо предположить, что различия сывороточных концентраций адипонектина, возможно, обусловлены наличием ФП. Кроме того, М. Shimano и соавт. [44] обнаружили, что уровни адипонектина зависят от формы ФП, а адипонектин при ФП является фактором патологического ремоделирования миокарда. В настоящее время наука не располагает убедительными данными о том, что адипонектин и лептин оказывают прямое воздействие на ремоделирование и развитие гипертрофии левого желудочка. При этом не исключается их косвенное влияние на ремоделирование миокарда левого желудочка, в частности через развитие ИР [7]. Собственные наблюдения [1] указывали на то, что у пациентов с АГ в сочетании с СД 2-го типа и ФП концентрация адипонектина был ниже, чем у обследованных с АГ в сочетании только с СД 2-го типа или только с ФП (3,74±0,73, 8,61±2,3 и 12,85±3,1 мкг/мл соответственно; значимость различий показателей в 1-й и 2-й группах - p = 0,0000; в 1-й и 3-й группах - p = 0,0000, во 2-й и 3-й группах - p = 0,007).
Лептин стимулирует активацию симпатоадреналовой системы, а катехоламины, напротив, подавляют продукцию лептина. При МС эти взаимодействия нарушаются, и повышенный уровень лептина в сочетании с хронической гиперактивацией нейрогуморальных систем способствует возникновению АГ [2, 9]. В собственном наблюдении значимых различий уровней лептина у пациентов
с АГ в сочетании с СД 2-го типа и ФП, пациентами с АГ в сочетании только с СД 2-го типа или только с ФП выявить не удалось (39,91±7,94, 28,08±8,99 и 32,17±10,14 нг/ мл; р > 0,05). Н. Larsson и соавт. [31] предположили, что лептин служит связующим звеном между адипоцитами и Р-клетками поджелудочной железы, стимулируя секрецию инсулина в условиях ИР. Гиперпродукция лептина жировой тканью сопровождается повышением степени ИР, и этот эффект опосредуется влиянием адренергиче-ской системы в периферических тканях [14].
Ряд исследователей отводят резистину достаточно весомую роль в формировании метаболических и сосудистых нарушений в организме человека. М. Burnett и соавт. [15] опубликовали данные исследования, проведенного в популяции американских индейцев, согласно которым уровень циркулирующего резистина можно использовать как прогностический маркер ожирения, нарушения чувствительности тканей к инсулину и СД 2-го типа. В нашем исследовании [1] концентрация резистина оказалась наивысшей у пациентов с АГ в сочетании с СД 2-го типа и ФП (37,1±3,76 нг/мл), существенно превосходя таковую у обследованных с АГ в сочетании только с СД 2-го типа (11,8±3,64 нг/мл; р = 0,0000) и только с ФП (17,3±6,54 нг/мл; р = 0,0096). Участие резистина в стимуляции механизмов воспаления, активации эндотелия и пролиферации клеток гладкой мускулатуры сосудов дает возможность рассматривать его в качестве маркера или даже этиологического фактора развития сердечно-сосудистых заболеваний, диабетической невропатии [15].
Повышение плазменных концентраций ФНОа слабо коррелирует с ИР как у здоровых, так и у детей с СД 1-го типа и взрослых с СД 2-го типа, но интенсивность связи увеличивается, если учитывается степень ожирения [33]. В соответствии с современными концепциями одну из ведущих ролей в патогенезе ФП играет иммуново-спалительная активация с участием ФНОа и СРБ [3, 5]. В нашем собственном исследовании [1] концентрации ФНОа у пациентов с АГ в сочетании с СД 2-го типа и ФП оказались выше, чем у обследованных с АГ в сочетании только с СД 2-го типа или только с ФП (48,9±5,31, 10,5±2,37 и 30,2±6,14 пг/мл соответственно; значимость различий показателей в 1-й и 2-й группах р = 0,0000; в 1-й и 3-й р = 0,0219, во 2-й и 3-й группах р = 0,0059).
Таким образом, приведенные данные литературы и собственные результаты свидетельствуют о том, что МС протекает со значительными отклонениями от физиологического уровня концентраций провоспалительных цитокинов и адипокинов. Сформировавшийся при МС паттерн концентраций регуляторных веществ определяет развитие осложнений и/или отражает наличие присоединившейся патологии, свидетельствуя о прогностическом неблагополучии у таких пациентов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барсуков А. В., Свеклина T. C., Шустов С. Б. и др. Вестн. Чу-
вашск. гос. педагог. ун-та им. И. Я. Яковлева. - 2010. - Т. 68, № 4.
- С. 12-18.
2. Ковалева О. Н., Амбросова Т. Н., Ащеулова Т. В. и др. Внутренняя мед. - 2009. - № 3. - С. 18-26.
3. Кушаковский М. С. Аритмии сердца: Руководство для врачей.
СПб.: Фолиант, 2004.
4. Мычка В. Б., Чазова И. Е. Сердце. - 2005. - Т. 4, № 5. - С. 232-235.
5. Насонов Е. Л., ПанюковаЕ. В., АлександроваЕ. Н. Кардиология.
2002. - № 7. - С. 53-62.
6. Строев Ю. И., Цой Ю. И., Чурилов Л. П. и др. Вестн. Санкт-
Петербурского ун-та. - 2007. - Сер. 11, № 4. - С. 3-14.
7. Танянский Д. А., Фирова Э. М., Денисенко А. Д. Кардиоваскуляр. тер. и профилактика. - 2009. - Т. 8, № 6 (прил. 1). - С. 354-355.
8. Юренко А. В., Антонюк М. В. Соврем. наукоемкие технол. -2008. - № 2. - С. 131-132.
9. Aizawa-AbeМ. J. Clin. Invest. - 2000. - Vol. 105, N 9. - P. 1243-1252.
10. Alberti K., ZimmetP., Shaw J. Diabet. Med. - 2006. - Vol. 23, N 5. -p. 469-480.
11. Apovian C., Bigornia S., Mott M. et al. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. - 2008. - Vol. 9, N 28. - P. 1654-1659.
12. Berstein L. M. Nova Sci. Publ. - 1997. - N 7. - P. 195.
13. Bjorntorp P. Arteriosclerosis. - 1990. - Vol. 10, N 4. - P. 493-496.
14. Bray G. A., YorkD. A. J. Clin. Endocrinol. Metab. - 1997. - Vol. 82, N 9. - P. 2771-2776.
15. BurnettM. S., Devaney J. M., AdenikaR. J. J. Clin. Endocrinol. Metab. - 2006. - Vol. 91, N 1. - P. 64-68.
16. Caccianiga G., Galimberti S., Riva C. et al. Clin. Sci. - 2007. -Vol. 113, N 2. - P. 103-108.
17. Camus J. Rev. Rheumatol. - 1966. - Vol. 33, N 1. - P. 10-14.
18. D'Alessandris C., Lauro R., Presta I. et al. Diabetology. - 2007. -Vol. 50, N 4. - P. 840-849.
19. Day K. Diabet. Vasc. Dis. Res. - 2007. - Vol. 4, N 1. - P. 32-38.
20. DehghanA., KardysI., deMaatM. et al. Diabetes. - 2007. - Vol. 56, N 3. - P. 872-878.
21. Festa A., D'Agostino R., Howard G. et al. Circulation. - 2000. -Vol. 102, N 1. - P. 42-47.
22. FordE. S., Giles W. H., Dietz W. H. J.A.M.A. - 2002. - Vol. 287. - P. 356-359.
23. Garanty-Bogacka В., Syrenicz M., Syrenicz A. et al. Neuro Endocrinol. Lett. - 2005. - Vol. 26, N 5. - P. 473-479.
24. Gottsater A., SzelagB., Kangro M. et al. Eur. J. Endocrinol. - 2004. - Vol. 151, N 3. - P. 361-366.
25. Guize L., Thomas F., Pannier B. et al. Diabetes Care. - 2007. -Vol. 30, N 9. - P. 2381-2387.
26. HenarehL., JogestrandТ., AgewallS. Diabet Med. - 2005. - Vol. 22, N 9. - P. 1212-1217.
27. Hu E., Liang P., Spiegelman B. J. Biol. Chem. - 1996. - Vol. 271, N 18. - P. 10 697-10 703.
28. Ishikawa S., KayabaK., Gotoh T. et al. Circ. Res. - 2007. - Vol. 71, N 1. - P. 26-31.
29. Kaplan N. M. Arch. Intern. Med. - 1989. - Vol. 149, N 7. - P. 15141520.
30. Kendall D. M., Sobel B. E., Coulston A. M. et al. Coronary Artery Disease. - 2003. - Vol. 14, N 4. - P. 335-348.
31. LarssonH., ElmstahlS., Ahren B. Diabetes. - 1996. - Vol. 45, N 11.
- P. 1580-1584.
32. Laster S. M., Wood J. C., Gooding L. R. J. Immunol. - 1988. -Vol. 141, N 8. - P. 2629-3634.
33. Lee C., Liu S. Rev. Endocrinol. - 2008. - N 2. - P. 19-21.
34. Maeda N., Takahashi M., Funahashi T. et al. Diabetes. - 2001. -Vol. 50, N 9. - P. 2094-2099.
35. Mallamaci F., Zoccali C., Cuzzola F. et al. J. Nephrol. - 2002. -Vol. 15, N 5. - P. 507-511.
36. Mancia G., De Backer G., Dominiczak A. et al. J. Hypertens. - 2007.
- Vol. 28, N 12. - P. 1105-1187.
37. Matsuzawa Y., Funahashi Т., Kihara S. et al. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. - 2004. - Vol. 24. - P. 29-33.
38. MehnertH., KuhlmannH. Deutsch. Med. J. - 1968. - Bd 19, N 1-2.
- S. 567-571.
39. Moran A., Steffen L., Jacobs D. et al. Diabetes Care. - 2005. -Vol. 28, N 7. - P. 1763-1768.
40. Ran J., Hirano Т., Fukui T. et al. Metabolism. - 2006. - Vol. 55, N 4. - P. 478-488.
41. Reaven G. M. Diabetes. - 1988. - Vol. 13, N 1. - P. 1595-1607.
42. Rosen E. D., Spiegelman B. M. Nature. - 2006. - Vol. 444, N 7121.
- P. 847-853.
43. Rutter M. K., Meigs J. B., Sullivan L. M. et al. Circulation. - 2004. -Vol. 110, N 4. - P. 380-385.
44. Shimano M., Shibata R., Tsuji R. et al. Circ. J. - 2008. - Vol. 72, N 7. - P. 1120-1124.
45. Skurk Т., Alberti-Huber C., Herder C. et al. J. Clin. Endocrinol. Metab. - 2007. - Vol. 92, N 6. - P. 1023-1033.
46. Soinio M., Marniemi J., Laakso M. et al. Diabetes Care. - 2006. -Vol. 29, N 2. - P. 329-333.
47. WajchenbergВ., Giannella-NetoD., da SilvaM. et al. Horm. Metab. Res. - 2002. - Vol. 34, N 11-12. - P. 616-621.
48. Wannamethee S. G., Lowe G. D., Shaper A. G. et al. Atherosclerosis.
- 2005. - Vol. 181, N 1. - P. 101-108.
49. Weisberg S., McCann D., Desai M. et al. J. Clin. Invest. - 2003. -Vol. 112, N 12. - P. 1796-1808.
Поступила 26.09.11
© Н. А. МИРОМАНОвА, Т. С. БАРАНЧУГОвА, 2013 УДК 616.9-022-053.2-018.74-008.1-074
Н. А. Мироманова, Т. С. Баранчугова
диагностическая значимость исследования лабораторных маркеров дисфункции эндотелия при инфекционной патологии у детей
ГБОУ вПО Читинская государственная медицинская академия Минздравсоцразвития России
В обзоре литературы обсуждается диагностическое значение дисфункции эндотелия. Обзор посвящен мало освещенной проблеме дисфункции эндотелия при инфекционной патологии у детей.
Ключевые слова: дисфункция эндотелия, лабораторные маркеры, инфекционная патология, дети
N.A. Mirmanova, T.S. Barantchugova THE DIAGNOSTIC VALUE OF ANALYSIS OF LABORATORY MARKERS OF ENDOTHELIUM DYSFUNCTION UNDER INFECTION PATHOLOGY IN CHILDREN The article presents the publications' review considering the diagnostic value of dysfunction of endothelium. The almost ignored issue of dysfunction of endothelium under infection pathology in children is discussed.
Key words: dysfunction of endothelium, laboratory marker, infection pathology, children
Для корреспонденции:
Мироманова Наталья Анатольевна, зав. каф. детских инфекций Адрес: 672090, Чита, ул. Горького, 39а Телефон: (3022)35-43-24 E-mail: [email protected]
Исследования последних лет значительно расширили классические представления о роли сосудистого эндотелия как анатомического образования. К настоящему времени приведены неоспоримые доказательства, что эндотелий является нейроэндокринной системой, вы-
