CC BY
309
УДК 81'367.626.1 И. Ю. Щемелева
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2013. Вып. 4
МЕСТОИМЕНИЯ КАК СРЕДСТВО ПЕРЕДАЧИ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В АНГЛИЙСКОМ И РУССКОМ НАУЧНЫХ ТЕКСТАХ
В последние годы российские ученые все увереннее входят в международное научное сообщество. Их работы появляются в ведущих иностранных журналах и претендуют на высокое положение в мировых рейтингах. В этой связи одной из насущных задач преподавания английского языка, ставшего lingua franca в научном общении, является формирование и развитие у изучающих английский язык академической коммуникативной компетенции (термин — Дж. Свейлз [1]), особенно в письменной сфере коммуникации. Умение написать доклад, статью, монографию на английском языке значительно повышает конкурентоспособность исследователей (как молодых, так и имеющих опыт публикаций на русском языке) в международной профессиональной среде. И о студентах, и об ученых сегодня судят по тому, насколько хорошо они владеют данной компетенцией, насколько свободно ориентируются в особенностях дискурса в той дисциплине, которую изучают; именно эта компетенция определяет сегодня образовательные и карьерные возможности, а также имеет символическое значение для университетов [2, р. 31]. Перед кафедрами иностранных языков ведущих российских вузов, особенно исследовательских университетов, сегодня стоит задача разработать курсы по академическому письму не только для студентов (бакалавров, магистров, аспирантов), но и для преподавателей и научных сотрудников.
К вопросам методики преподавания английского для академических целей сегодня все чаще и чаще обращаются как теоретики, так и практики во многих странах, где английский язык активно используется в качестве основного при профессиональном обучении и научном общении. Для формирования и развития академической коммуникативной компетенции, как показывают исследования, недостаточно знать только лексические или грамматические особенности английского научного текста. Необходимо также иметь представление о дискурсивных, прагматических и риторических стратегиях, которые используются в англо-американской традиции академического письма [3-5].
Начиная с 80-х годов прошлого столетия одной из активно развивающихся областей зарубежной прикладной лингвистики стала контрастивная риторика, в последнее время все чаще называемая «межкультурной риторикой». Исследования в данной области направлены на выявление культурно обусловленных различий письменных текстов. При этом наибольшее количество работ посвящено именно изучению различных национальных традиций академического письма (см., например, [6]). И несмотря на то что некоторые исследователи говорят о «надкультурно-сти» научного текста [7, с. 32-33], сравнение англо-американской традиции академического письма с другими европейскими национальными традициями (такими как
Щемелева Ирина Юрьевна — кандидат филологических наук, доцент, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Санкт-Петербург; e-mail: ishemeliova@hse.ru
© И. Ю. Щемелева, 2013
французская, немецкая, норвежская, финская, русская, болгарская и др.) позволило исследователям выделить культурно обусловленные особенности академических письменных текстов на английском языке. Среди них, например, называются такие, как использование большего количества цитат (причем из последних работ); меньшее использование риторических вопросов; употребление лексических средств, смягчающих категоричность высказывания; употребление большего количества союзов для связи предложений (таких как therefore и however); четкое разделение текста на части, имеющие подзаголовки; и др. [2, р. 44]. Многие авторы среди отличительных характеристик англо-американских академических текстов также указывают на большую, по сравнению с текстами на других языках, эксплицированность автора в тексте [8].
Поскольку любой академический текст обязательно имеет автора и адресован определенному читателю, задачей автора является не только донесение определенной информации до читателя, но и убеждение читателя в правоте представленных доводов. Исследователи академического дискурса довольно часто обращались к вопросам лингвистического выражения авторской позиции в тексте. Традиционно, как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике, нормой коммуникации в научной сфере, вне зависимости от языка, считалась «обезличенность» текста, поскольку одной из главных черт академического дискурса исследователями называлась объективность, не допускавшая никакого «личностного фактора». А. Эйнштейн, например, говорил о том, что слову «я» нет места при обсуждении научных тем [9, р. 113]. Исследователи говорят о противопоставлении в научной коммуникации «коллективного, надличностного» и «индивидуального»: «Наука — это та сфера человеческого познания и практики, где понятия надындивидуального, типового выходят на первый план» [10, с. 13]. Избегание каких бы то ни было ссылок на собственное «я» в академических текстах рассматривается как некое средство научного убеждения, демонстрирующее объективность научного результата, который не может и не должен зависеть от автора, пришедшего к нему и сообщающего о нем. В России студентам, изучающим основы академического письма, традиционно советуют не употреблять личное местоимение «я» в текстах.
Однако в настоящее время, когда ученые во всем мире находятся под давлением необходимости публиковать результаты исследований в международных журналах, когда конкуренция на рынке научных публикаций предельно высока, традиционные установки на объективность и обезличенность академического текста уходят в прошлое. Авторам текстов, для того чтобы быть услышанными, приходится четко обозначать свою позицию, отличную от позиции ученых в конкретной области исследования, то есть показывать собственное «я». И если в отечественной лингвистике среди сущностных характеристик русской научной речи и сегодня выделяются такие, как объективность, подчеркнутая логичность, обобщенность, понятийность, точность [10, с. 6; 11, с. 289], то многие зарубежные исследователи, говоря об англоязычном научном тексте, оспаривают идею объективности и безличности [12-15].
Следует оговориться, что и в англо-американских текстах существуют значительные расхождения между дисциплинами в отношении использования «я»: точные и технические науки по-прежнему не приемлют эксплицитного присутствия автора, в то время как в гуманитарных и социальных науках довольно часто в текстах используются личные местоимения 1-го лица [16].
К. Хайланд, анализируя авторскую позицию в академическом тексте, выделяет 4 способа ее экспликации:
— употребление различных средств модального ограничения (англ. — hedge) — языковых средств, которые позволяют автору смягчить пропозициональное содержание высказывания, представляя информацию, скорее, как мнение, а не как факт. При помощи этих средств высказывание становится менее категоричным;
— употребление языковых средств, усиливающих пропозициональное содержание высказывания (так называемые "boosters" — средства, позволяющие автору подчеркивать уверенность в собственных заявлениях);
— употребление различных оценочных средств и средств, позволяющих выразить отношение автора к представленному материалу;
— «самоупоминание» — употребление личных местоимений 1-го лица единственного и множественного числа, самоцитирование [13, р. 177].
В данной статье мы остановимся на самоупоминании автора в тексте, которое достигается, прежде всего, употреблением личных и притяжательных местоимений 1-го лица единственного и множественного числа. Целью представленного исследования является сравнение частотности употребления личных местоимений, а также выявление их прагматических функций в текстах научных статей по социологии на английском и русском языке1. Проанализированный корпус насчитывает 40 статей по социологии (20 на русском и 20 на английском языке), опубликованных в ведущих реферируемых журналах в период с 2009 по 2012 г. Общий объем статей — около 320 тыс. слов. Для анализа были отобраны только статьи с одним автором, при этом не проводилось разграничение на носителей и «не носителей» языка в английском корпусе в силу того, что, по нашему мнению, все статьи, опубликованные в ведущих англоязычных журналах, соответствуют традициям англо-американского академического дискурса.
Изначальная гипотеза заключалась в том, что в русских и английских текстах отчетливо прослеживается значительное отличие в употреблении личных местоимений 1-го лица. Однако, учитывая, что в современном мире большинство исследований (особенно в социологии) публикуются на английском языке, и российские ученые хорошо знакомы с англоязычными работами своих коллег, возникают вопросы, насколько существенны данные различия и возможно ли их проследить в статьях, опубликованных уже в 2010-е годы?
Изучение особенностей употребления личных местоимений и выявление их прагматических функций неоднократно становились предметом корпусных исследований (см., например, [3; 8; 12; 13; 16-22]), поскольку, согласно К. Хайланду, личные местоимения являются «ключевым элементом успешного академического письма» [21, р. 1094].
Было показано, что употребление местоимений в академических текстах отличается не только в разных языках [8; 12], но и в разных дисциплинах внутри одного языка [3; 13; 16]. Употребление или неупотребление в тексте личных местоимений 1-го лица обычно является осознанным выбором автора. Как показывает К. Хай-
1 Для обеспечения валидности результатов при проведении контрастивных исследований очень важно, чтобы анализируемые корпуса текстов были «сопоставимыми». С этой целью анализ был ограничен текстами одного жанра (научная статья) в одной дисциплине (социология).
ланд, с одной стороны, это личный выбор автора, сделанный под влиянием «авторской индивидуальности, уверенности, опыта и идеологических установок»; с другой стороны, продолжает исследователь, «авторы не работают в социальном вакууме, и знание не создается вне принятых обществом практик», имея в виду как особенности национальной традиции письма, так и особенности дисциплины [13, р. 191]. В других своих работах К. Хайланд подчеркивает важность именно той национальной академической культуры, в традициях которой воспитывался и получал образование автор [12, р. 111].
Проведенный анализ английских и русских текстов показал, что английские научные статьи, по сравнению с русскими, характризуются большей выраженностью авторского присутствия: во всех английских статьях присутствие автора четко маркировано употреблением личного местоимения "I", в то время как в русском корпусе местоимение «я» употребляется только в трех статьях из двадцати.
Самый распространенный способ авторского присутствия в русских текстах — употребление формы множественного числа личного местоимения 1-го лица «мы» и притяжательного местоимения «наш». Количественные данные употребления местоимений 1-го лица приведены в таблице 1.
Таблица 1. Употребление местоимений 1-го лица
I (я) We (мы) I & we (я и мы) Только we (мы) Отсутствие местоимений
Английский корпус 20 (100%) 19 (95%) 19 (95%) — —
Русский корпус 3 (15%) 18 (90%) 3 (15%) 15 (75%) 2 (10%)
Из таблицы видно, что в русском корпусе в двух статьях полностью отсутствуют личные местоимения 1-го лица. Однако наиболее яркое отличие состоит в том, что в 15 статьях в русском корпусе единственной формой местоимений являются формы множественного числа «мы». В английских текстах также употребляются местоимения множественного числа, однако они соседствуют с местоимениями единственного числа и служат, в большинстве случаев, способом «вовлечения» читателя. Довольно часто местоимения и единственного, и множественно числа употребляются в близком контексте, что позволяет автору четко обозначить собственное «я» в отличие от коллективного «мы» (мы с вами):
(1) Having explored the phase transition in two complete data sets, I now consider how we would investigate it if complete network data were unavailable and all we had was sample data. (Eng. 1: 1007).
В русских статьях, где употребляются обе формы местоимений, мы также находим подобные примеры:
(2) Мне кажется, мы недооцениваем их интереса к обществу, к его истории или просто не хотим изучать его. (Rus. 1: 86).
В таблице 2 представлены подсчеты различных способов самоупоминания в проанализированных текстах на двух языках.
Таблица 2. Способы самоупоминания
I (я) Me (мне) Притяжательные местоимения единственного числа We (мы) Us (нас, нам) Притяжательные местоимения множественного числа Другие Всего
Английские 705 33 66 216 31 35 28 1 114
Русские 28 11 9 146 71 101 23 389
В категорию «другое» вошли, во-первых, случаи употребления слова «author/ав-тор», а во-вторых, те случаи из русских текстов, когда местоимение не употреблено в тексте эксплицитно, но оно четко подразумевается формой глагола:
(3) Приведем пример того, как достижения отечественной (советской и российской) демографической школы ... (Rus. 2: 36).
(4) Приведу пример 1970-х годов. ... (Rus. 1: 87).
Так, в примере (3) имплицитно присутствует местоимение «мы», в то время как в примере (4) — местоимение «я».
Частотность употребления тех или иных средств авторского присутствия в тексте, безусловно, дает общее представление о том, насколько автор эксплицирован в текстах статей. Однако для данного исследования было важно выделить для анализа только те случаи, когда местоимения относятся исключительно к автору. Для этого каждый случай употребления местоимений был проанализирован в контексте, и все употребления, где подразумевается еще какое-то лицо, помимо автора, были исключены из анализа. Результаты подсчетов приведены в таблице 3.
Таблица 3. Личные местоимения, указывающие только на автора
I (я) и их формы, притяжательные местоимения единственного числа We (мы) и их формы, притяжательные местоимения множественного числа Другое Всего Среднее на статью Среднее на 10 000 слов
Английские 804 — 28 832 41,6 46,2
Русские 48 164 23 235 11,8 18,2
Количественный анализ показывает, что авторы, пишущие по-английски, в 2,5 раза чаще употребляют различные формы местоимений по сравнению с авторами, пишущими по-русски. Также обращает на себя внимание то, что в английском корпусе не было выявлено ни одного случая употребления местоимения «мы», относящегося только к автору (это неудивительно, поскольку, как было отмечено выше, во всех статьях авторы употребляют местоимение "I"), в то время как в русских статьях «авторское мы» («множественное число скромности») остается самым распространенным способом экспликации автора. Одним из возможных объяснений таких различий в употреблении местоимений может быть то, что авторы в англоамериканской традиции письма стараются идентифицировать себя с проведенным
исследованием, с представленными в работе доказательствами и выводами и тем самым получить признание за свой собственный вклад. Русские же авторы, напротив, по-прежнему находятся под сильным влиянием русской традиции научного стиля, который предписывает не подчеркивать собственную позицию и свой исследовательский вклад. Кроме того, отказ от употребления местоимений 1-го лица единственного числа позволяет авторам дистанцироваться от представленных в тексте идей, аргументов, выводов, являясь тем самым неким средством защиты от возможной критики. Данная идея, высказанная Н. Харвурдом в одной из работ, посвященных употреблению личных местоимений в научных текстах [13], вполне может быть применима к русским текстам.
Проанализировав частотность употребления личных местоимений, перейдем к анализу их функций в тексте. Прагматические функции местоимений 1-го лица в англоязычных академических текстах неоднократно становились предметом исследований [12; 18; 19; 21]. В данном исследовании за основу взята классификация функций К. Флоттум [12, р. 112], которая выделяет следующие роли, в которых выступает автор, употребляя личное местоимение 1-го лица.
1. Автор в роли создателя текста, «писателя» (в данной функции местоимение, как правило, употребляется с глаголами, относящимися к процессу написания текста либо к организации статьи, такими как describe, discuss, illustrate, outline, present, repeat, show, summarize, begin by, focus on, move on, (re)turn to, conclude by, в русском языке — описать, продемонстрировать, указать, показать, отмечать, сформулировать).
(5) ...Ifirst show that the observed racial classification practices... did not contribute to the growth of the white population share. <...> Continuing to proceed counter-factually, I next show that the observed pattern of differential reproduction can help explain. (Eng. 2: 49)
(6) Предлагаемая статья строится следующим образом: сначала мы представим краткий обзор теоретических подходов, посвящённых управлению семейным бюджетом; затем обратимся к анализу количественных эмпирических данных. Мы рассмотрим распределение семей по типууправления финансами. (Rus. 3: 22)
2. Автор в роли исследователя (с местоимением употребляются глаголы, относящиеся к процессу исследования, такие как analyse, assume, consider, choose, compare, explore, find, follow, limit, study, test, use, в русском языке — выявлять, обращаться, формулировать, проводить, рассматривать, анализировать).
(7) I construct a variety of measures of labor market participation and performance. I create a continuous measure of amounts of total earned income from wages, salary, tips, self-employment. Following Oppenheimer et al. (1997), I also use respondents' reports of hours and weeks worked per year to categorize them as working full-time for the full year (Eng. 3: 636).
(8) Для уменьшения количества переменных поведенческого блока мы провели факторный анализ ответов в обеих подвыборках (Rus. 4: 117).
3. Автор в роли участника дискуссии (здесь довольно часто употребляются глаголы, относящиеся к выражению собственной позиции, мнения, как, например,
argue, claim, dispute, maintain, propose, reject, think, в русском языке — кажется, представляется, предполагать, считать, а также выражения на наш взгляд, по нашему мнению).
(9) I argue that differences between rich and poor women are smaller in economically more developed countries... (Eng. 4: 93)
(10) В свою очередь, социология международных отношений. по нашему мнению, должна не просто представлять собой один из возможных подходов к изучению угрозы в международных отношениях, а разработать базовые принципы ее исследования (Rus. 5: 38).
4. Автор в роли субъекта оценки (с местоимением в данной роли часто употребляются лексические единицы, имеющие оценочное или эмотивное значение, такие как feel, be content to, be struck by, find something + evaluative adjective; в русском языке — это в основном прилагательное важный).
(11) My goal in this article is not to argue over whether we should view the proverbial cup as half empty or half full (arguments I have always found uninteresting) but, rather, to stretch toward an understanding of why some things change so much more than others. (Eng. 5: 150).
(12) Сейчас нам важно зафиксировать, что совместное управление финансами не обязательно означает общее главенство супругов в семье и, вероятно, общую ответственность за распоряжение деньгами (Rus. 3: 24).
В отдельную группу также были выделены все случаи, когда автор выражает благодарность (как правило, такие примеры расположены в сносках и примечаниях).
(13) I am deeply grateful to the ASR editors and anonymous reviewers for their extremely helpful suggestions, ... (Eng. 6: 879).
(14) Я благодарен также за критику и рекомендации участникам семинара 18 мая 2011 г. в Томском государственном университете и двум анонимным рецензентам журнала ... (Rus. 6: 37).
Кроме того при анализе были обнаружены случаи, когда местоимение выполняет двойную функцию. Это, как правило, сочетание функций создателя текста и исследователя:
(15) I have already distinguished between two different types of racial switching (Eng. 2: 80).
Проведенный анализ позволил выявить следующие роли автора в английских текстах (табл. 4).
Таблица 4. Функции местоимений 1-го лица (английский корпус)
Роль Создатель текста Исследователь Участник дискуссии Субъект оценки Двойная функция Выражающий благодарность Итого
Кол-во 108 469 87 7 21 13 705
% 15,3 66,5 12,3 1 3 1,9 100
Приведенные данные в большинстве своем совпадают с выводами, полученными в ходе исследовательского проекта KIAP (Cultural Identity in Academic Prose), проведенного группой норвежских исследователей, в котором сравнивалось, среди прочего, употребление местоимений в текстах научных статей в трех языках (английском, норвежском и французском) и в трех дисциплинах (экономика, лингвистика и медицина) (см., например, [20]). Было обнаружено, что в статьях на английском языке во всех трех дисциплинах роль исследователя является ведущей (в более чем 50% всех случаев местоимение "I" употребляется именно в данной функции) [12, р. 113]. Данный вывод подтверждает высказанную ранее идею о том, что в тех случаях, когда авторы используют местоимение "I", они делают это прежде всего для того, чтобы четко заявить о себе как об исследователе. Другой вывод, который можно сделать об употреблении "I" в английских статьях, состоит в том, что авторы, пишущие по-английски, довольно неохотно выступают в роли участника дискуссии. Это может свидетельствовать о том, что они стараются не навязывать свое мнение, оставляя, таким образом, место для критики и допуская возможность существования противоположной точки зрения.
Анализ русского корпуса выявил значительные отличия в функциях употребления местоимений. В статьях на русском языке было обнаружено практически равное количество случаев, когда автор выступает в роли создателя текста, исследователя и участника дискуссии (см. табл. 5).
Значительно меньший, по сравнению с английским корпусом, процент случаев, где автор принимает на себя роль исследователя, свидетельствует о том, что русские авторы не позиционируют себя в тексте как исследователи. Во фрагментах текста, посвященных описанию методики проведенного исследования, то есть именно там, где английские авторы склонны использовать "I", в русских текстах употребляются пассивные и безличные конструкции, позволяющие добиться «нейтральности» описания.
Табпица 5. Функции местоимений 1-го лица (русский корпус)
Роль Создатель текста Исследователь Участник дискуссии Субъект оценки Двойная функция Выражающий благодарность Итого
Кол-во 46 49 45 3 7 6 156
% 29,5 31,4 28,8 1,9 4,5 3,9 100
Еще одно отличие, которое следует отметить, состоит в более высоком проценте случаев, когда автор выступает в роли участника дискуссии, то есть представляет собственную точку зрения, подчеркивает свои утверждения. Таким образом, проведенный анализ выявил значительные расхождения в употреблении местоимений 1-го лица в английских и русских статьях по социологии. Было выявлено, что в случае с русскими научными статьями национальная традиция письма настолько сильна, что не дает автору практически никакой свободы в отношении использования местоимений. И несмотря на то что практически все авторы исследуемых статей знакомы с особенностями англо-американского академического дискурса (авторы 19 статей ссылаются в своих работах на источники на английском языке, причем в некоторых случаях количество англоязычных источников составляет 90% от всех
использованных работ), большинство текстов написаны согласно традиционным нормам русского научного текста. С другой стороны, в трех статьях корпуса авторы используют местоимение «я», что может свидетельствовать о том, что указанные нормы начинают претерпевать изменения.
Анализ прагматических функций также выявил значительные различия, которые сводятся, прежде всего, к различиям в позиционировании автора в роли исследователя и участника дискуссии.
Представляется, что данные выводы необходимо учитывать при обучении английскому языку для академических целей: студентов необходимо знакомить с изменяющимися нормами письма. Особенно это важно для ученых, нацеленных на публикации своих исследований в международных журналах на английском языке. Они, как правило, хорошо владеют русской научной речью и, как показывает практика, склонны применять русские стилистические нормы при создании текстов на английском языке.
Однако нужно иметь в виду, что употребление личных местоимений значительно различается в разных дисциплинах. Для демонстрации этого приведем данные исследования К. Хайланда [16, р. 214], проанализировавшего употребление местоимений в научных статьях на английском языке в 8 разных дисциплинах (табл. 6).
Таблица 6. Частотность личных местоимений 1-го лица (на статью)
Дисциплина Всего I Me My We № Our
Физика 17,7 0,0 0,0 0,0 12,7 0,2 4,7
Биология 15,5 0,0 0,0 0,0 11,5 0,5 3,4
Радиоэлектроника 11,6 0,0 0,0 0,0 8,4 0,1 3,1
Машиностроение 2,6 0,0 0,0 0,0 2,1 0,0 0,5
Маркетинг 38,2 1,1 0,0 0,5 22,2 0,8 13,5
Философия 34,5 26,1 1,6 5,3 0,9 0,2 0,4
Прикладная лингвистика 32,3 12,7 1,1 3,4 8,9 1,0 5,1
Социология 29,4 9,5 0,7 1,5 11,5 0,5 5,7
Среднее по всем дисциплинам 22,7 6,2 0,4 1,3 9,8 0,4 4,6
Представленные в таблице 6 сведения позволяют сделать выводы о значительных различиях в употреблении в английских научных статьях личных местоимений 1-го лица в точных и гуманитарных науках.
Описанное в данной статье исследование касается только одной дисциплины — социологии, поэтому выводы о различиях в употреблении личных местоимений 1-го лица в англо-американском и русском академическом дискурсе являются предварительными, и для подтверждения их требуются обширные контрастивные межъязыковые и междисциплинарные исследования.
Литература
1. Swales J. Research genres. Cambridge: CUP, 2004. 314 p.
2. Hyland K. English for academic purposes. An advanced resource book. London; New York: Routledge, 2006. 340 p.
3. Harwood N. 'Nowhere has anyone attempted ... In this article I aim to do just that' A corpus-based study of self-promotional I and we in academic writing across four disciplines // Journal of Pragmatics. 2005. Vol. 37, N 8. P. 1207-1231.
4. Void E. T. Epistemic modality markers in research articles: a cross-linguistic and crossdisciplinary study // International Journal of Applied Linguistics. 2006. Vol. 16, N 1. P. 61-87.
5. Bruce I. Theory and concepts of English for Academic Purposes. Palgrave Macmillan, 2011. 227 p.
6. Connor U., Nagelhout E., Rozycki W. Contrastive rhetoric: Reaching to intercultural rhetoric. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2008. 264 p.
7. Варгина Е. И. Научный текст и его воздействие (на материале английского языка). СПб.: Филологический факультет СПбГУУ 2004. 212 с.
8. Vassileva I. Who am I / who are we in academic writing? A contrastive analysis of authorial presence in English, German, French, Russian and Bulgarian // International Journal of Applied Linguistics. 1998. Vol. 8, N 2. P. 163-190.
9. Einstein A. Essays in science. New York: The philosophical library, 1934. 114 p.
10. Чернявская В. Е. Коммуникация в науке: нормативное и девиантное. Лингвистический и социокультурный анализ. М.: Книжный дом «Либриком», 2011. 240 с.
11. Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Стилистика русского языка: учебник. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2010. 464 с.
12. Fl0ttum K. Academic voices in the research article // Cross-linguistic and cross-cultural perspectives on academic discourse / eds E. Suomela-Salmi, F. Dervin. Amsterdam: John Benjamin Publishing Company, 2009. P. 109-122.
13. Hyland K. Stance and engagement: a model of interaction in academic discourse // Discourse Studies. 2005. Vol. 7, N 2. P. 173-192.
14. Janic C. As academics we are not disposed to say "I know the world is round". Marking of evidentiality in Russian and German historiographic articles // Cross-linguistic and cross-cultural perspectives on academic discourse / eds E. Suomela-Salmi, F. Dervin. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2009. P. 19-32.
15. Vassileva I. Commitment and detachment in English and Bulgarian academic writing // English for Specific Purposes. 2001. Vol. 20, N 1. P. 83-102.
16. Hyland K. Humble servants of the discipline? Self-mention in research articles in English // English for Specific Purposes. 2001b. Vol. 20, N 3. P. 207-226.
17. Bernhardt S. A. The writer, the reader, and the scientific text // Journal of Technical Writing & Communication. 1985. Vol. 15, N 2. P. 163-174.
18. Harwood N. 'We do not seem to have a theory ... The theory I present here attempts to fill this gap': inclusive and exclusive pronouns in academic writing // Applied Linguistics. 2005. Vol. 26, N 3. P. 343-375.
19. Harwood N. (In)appropriate personal pronoun use in political science: a qualitative study and a proposed heuristic for future research // Written Communication. 2006. Vol. 23, N 4. P. 424-450.
20. Fl0ttum K., Dahl T., Kinn T. Cultural identities and academic voices // Language and discipline perspectives on academic discourse / ed. by K. Fl0ttum. Cambridge Scholars Publishing, 2007. P. 14-39.
21. Hyland K. Authority and invisibility: authorial identity in academic writing // Journal of Pragmatics. 2002. Vol. 34. P. 1091-1112.
22. I$ik Ta§ E. "In this paper I will discuss...": Current trends in academic writing // Procedia Social and Behavioral Sciences. 2010. Vol. 3. P. 121-126.
Список цитируемых источников
Rus. 1 — Яницкий О. Н. Социология глазами несоциологов // Социологический журнал. 2011. № 1. C. 81-101.
Rus. 2 — Рыбакович О. Л. Межрегиональная миграция населения (по материалам отечественной
и зарубежной науки) // Социологические исследования. 2011. № 4. С. 34-44. Rus. 3 — Ибрагимова Д. Х. Кто управляет деньгами в российских семьях? // Экономическая социология. 2012. №13 (3). С. 22-56.
Rus. 4 — Ядова М. А. Современное и традиционное в ценностях постсоветской молодежи // Социологические исследования. 2012. № 1. С. 114-125. Rus. 5 — Смирнова А. Г. Угрозы и их изучение в социологии международных отношений // Социологический журнал. 2010. № 2. С. 36-49. Rus. 6 — Соколов М. М. Рынки труда, стратификация и карьеры в советской социологии // Экономическая социология. 2011. № 12 (4). С. 37-70. Eng. 1 — Grannis R. Six degrees of "Who Cares?" // American Journal of Sociology. 2010. Vol. 115, N 4. P. 991-1101
Eng. 2 — Montgomery J. D. The population dynamics of Black-White-Mulatto racial systems // American
Journal of Sociology. 2011. Vol. 117, N 1. P. 46-89. Eng. 3 — Schneider D. Wealth and the marital divide // American Journal of Sociology. 2011. Vol. 117, N 2. P. 627-667
Eng. 4 — Heisig J. P. Who does more housework: rich or poor?: A comparison of 33 countries // American
Sociological Review. 2011. Vol. 76, N 1. P. 74-99. Eng. 5 — England P. The gender revolution: uneven and stalled // Gender & Society. 2010. Vol. 24, N 2. P. 149-166.
Eng. 6 — McCrory C. J. 'I Need Help!' Social class and children's help-seeking in elementary school // American Sociological Review. Vol. 76, N 6. P. 862-882.
Статья поступила в редакцию 31 октября 2013 г.
