CC BY
106
УДК 1:316.4
Закирова Татьяна Валерьевна
преподаватель кафедры философии и культурологии Оренбургского государственного университета tanjal [email protected]
Место социальной имитации в изменениях современной
СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Tatiana V. Zakirova
Lecturer, Department of Philosophy and Cultural Studies Orenburg State University [email protected]
The role of social
SIMULATION IN
the changes of contemporary social
AND CULTURAL REALITY
Аннотация. Статья посвящена выявлению особенностей места социокультурного пространства, при нахождении в котором социальная имитация становится действенным фактором динамично развёртывающихся изменений. Автором осуществлён анализ ряда концепций, раскрывающих отдельные стороны процессов социальной имитации и социокультурных изменений. Интерпретация результатов анализа позволила выработать обобщённую характеристику места социальной имитации в изменениях современной социокультурной действительности. Специфика этого места определяется: противоречиями, присущими социокультурным изменениям и лежащими в основе социальной имитации; большими удобствами и выгодой для людей поддельного, чем подлинного; примитивизацией и фальсификацией содержания социокультурной действительности посредством реализации социальноимитационных практик; наличием в обществе традиций фальсеологических взаимодействий и сверхнормативной активности социальных элит, проявляющейся в рамках этих взаимодействий.
Ключевые слова: общество, социальная имитация, социокультурная действительность, социокультурные изменения, социокультурные кризисы, ложь, социальноимитационные практики, социальноимитационные реалии, властные элиты.
Annotation. The article is devoted to identifying the features of the point in socio-cultural space where social simulation becomes an effective factor of dynamic changes. The author analyzes a number of concepts that reveal certain aspects of the processes of social simulation and socio-cultural changes. Interpretation of the results of the analysis allowed developing a generalized description of the role of social simulation in the social and cultural changes in contemporary reality. Specifics of this role is determined by: the contradictions inherent in the social and cultural changes and underlying social simulation; more convenience and benefits to people of fake than real; primitivization and falsification of the socio-cultural reality content through implementation of socio-simulation practices; the presence of the social traditions of false interactions and excess activity of the social elite manifested within these interactions.
Keywords: society, social imitation, social and cultural reality, social and cultural crisis, sociocultural changes, lies, social and simulation practices, socio-imitating realities, power elite.
Место социальной имитации в процессах изменений, присущих современной социокультурной действительности - это определённая «точка» социокультурного пространства. При нахождении в данной точке социальная имитация становится действенным фактором динамично развёртывающихся изменений. Что же касается самой социальной имитации, то она, согласно Ю.Г. Волкову, представляет собой «процесс симулятив-ной деятельности, порождающий иллюзорные социальные конструкты, входящие во внутреннюю
структуру деятельности индивида и главенствующие над подлинной реальностью [1].
Социальная имитация и социокультурные изменения тесно связаны между собой. С одной стороны, основу социальной имитации составляют противоречия, изначально-сущностно свойственные процессам социокультурных изменений. С другой стороны, интенсивность происходящих изменений в значительной степени зависит от интенсивности протекания социально-имитационных процессов.
149
При этом социокультурные изменения, происходящие в наше время, как в России, так и за рубежом, характеризуются множественностью действий и событий, общий вектор которых оказывается имитационно-символическим.
Заметим, что никакие изменения в жизни общества не могут развёртываться настолько эффективно, чтобы за небольшое для него время -месяцы и годы - устранить из сознания людей прежние социокультурные доминанты. Вместе с тем, постоянство происходящих изменений не может не сказаться на преобразовании содержания сознания, как массового, так и индивидуального.
В наши дни субъекты социально-имитационных практик достигают успеха тогда, когда в рамках их деятельности воображаемое, осознанно или неосознанно имитируемое разнообразие, подавляет реальные различия, присущие социальным прессам и явлениям. Это обусловлено, по мысли Е.А. Сайкина, тем, что ещё в ходе школьного обучения каждая личность осваивает нормы и принципы социального поведения под жёстким давлением извне [2].
Социально-имитационные реалии не требуют обязательной замены поддельным того подлинного, что содержится в человеческом мироотношении и мировоззрении, в их интенциональности [3; 4] и проявляется в конкретных поступках и поведении в целом. Данное обстоятельство способствует тому, чтобы подлинное было значительно менее выгодным и удобным для людей, чем поддельное. Заметим также, что сосуществование человека и симу-лятивной реальности, их непрерывное взаимопроникновение и, де-факто, взаимопорождение делает социокультурные изменения, происходящие в каждый конкретный момент, малообратимыми в обозримом будущем.
Социокультурные изменения немыслимы без изменений символического обмена, прочно вошедшего в традиции всякого общества. Но что бы ни происходило с символическим обменом, люди и социальные группы, вовлечённые в социально-имитационный процесс и выступающие в его рамках как субъекты и объекты, призваны владеть общей для них знаково-символической коммуникативной системой. Кроме того, они должны активно пользоваться этой системой, воспроизводя своей деятельностью и поведением доминирующие в обществе идеалы. В противном случае они рискуют оказаться чуждыми применительно к окружающей их социокультурной действительности, то есть обрести свойство маргинальности.
Как отмечает З.Т. Голенкова, маргинальность, сопряжённая с имитацией определённых черт, приобретает особое значение в условиях развёртывающихся социальных изменений. Маргиналы, оказавшиеся вне сложившихся социальных структур, глубоко переживают происходящие с ними социально-статусные изменения [5]. Наряду с этим маргиналы, не имеющие надёжной укоренённости в ранее возникшем варианте социокультурной действительности, могут срав-
нительно успешно адаптироваться к его новому варианту.
Мысли, интересные применительно к специфике взаимодействия людей, происходящего в ярко выраженном социально-имитационном социокультурном контексте, обнаруживаются в работах М.В. Кашириной (Вернер) [6; 7]. Ею замечено, что ложь со стороны одного из участников взаимодействия нередко сочетается с ложью другого участника. Оба они лгут и оба ожидают лжи от собеседника. Каждый из них понимает, что налицо ситуация взаимной, встречной лжи, но по обоюдно принятым «правилам игры» они делают вид, что участвуют в обмене истинной информации. Взаимодействие, в рамках которого ложь сочетается с ожиданием лжи, именуется Кашириной (Вернер) фальсеологическим. Фаль-сеологическое взаимодействие социально риту-ализировано, что закрепляет его форму, делает её сравнительно легко воспроизводимой. При этом каждая из сторон такого взаимодействия реализует в его рамках свои цели.
Социально-имитационные практики предполагают смешение реального с воображаемым, что на деле представляет собой существенное упрощение сложного в жизни человека и общества. В процессе развёртывания этих практик творческое заменяется репродуктивным, истинное-ложным, естественное - искусственным, исторически верное -мифологическим.
Применительно к реализации практик, допустимых в конкретной социокультурной ситуации, обнаруживаются групповые социально-статусные предпочтения. Так, практики, преимущественно избираемые группами с более высоким статусом, обычно воспроизводятся группами с более низким статусом [8]. Во многом именно этим можно объяснить то, что в наши дни «получение диплома о высшем образовании стало социальной нормой» [9, с. 8].
Полагаем, что успешная актуализация потенциала социально-имитационных практик оказывается возможной при их соответствии определённым требованиям. К числу таких требований мы относим: а) субъектность; б) коммуникативность; в) символичность; г) манипулятивность; д) технологичность.
Важно отметить, что масштабы распространения тех или иных социально-имитационных практик зависят от особенности того социокультурного контекста, в который они оказываются вписанными. Чем выше социальная и культурная компетенция широких масс населения, тем менее эффективными оказываются плохо сконструированные социально-имитационные практики. Но если практики такого рода глубоко продуманы на стратегическом, тактическом и оперативном уровнях, если они скоординированы с главенствующими особенностями адресатов их воздействия, если их реализация грамотна, то вряд ли что-то всерьёз помешает достижению искомого эффекта от их применения.
Нельзя оставить без внимания факт противоречивости межличностных взаимодействий, развёрты-
150
вающихся в условиях ярко выраженных социальноимитационных воздействий. Воздействия такого рода подавляют самостоятельность людей в мышлении и поведении, навязывают им новые модели того и другого. Однако наряду с этим люди оказываются в изменённых условиях социального существования и, обретая новые помыслы, приобщаясь к новым идеям и идеалам, получают возможность совершенствоваться как субъекты межличностного взаимодействия. Какая составляющая испытываемых воздействий, подавляющая или раскрывающая новые возможности, окажется для конкретного человека доминирующей, во многом зависит от него самого. Стоит только отметить, что в обсуждаемых условиях в межличностное взаимодействие вступают и те, кто оказался в разной степени подавленным и внешне детерминируемым, и те, чья субъектность оказалась на высоте, кто, претерпевая обновления, сумел сохранить себя, свои способности «к самоопределению, самоорганизации, самоуправлению и нормотворчеству» [10].
Широко распространённой формой социальной имитации является подражание. Однако, наряду с подражанием в рамках социально-имитационных процессов, имеют место различные варианты заимствования. Отметим, что заимствоваться могут как отдельные идеи и их контексты, так и целые социальные практики. При этом обычно оказывается, что идеи заимствуются сравнительно безболезненно, то есть требуют минимальной коррекции применительно к тем реалиям, в совокупность которых они были внедрены. Что же касается социальных практик, то их применение в новых условиях требует, как правило, внесения более или менее существенных изменений в присущие им алгоритмы.
Склонность к имитации проявляют те культуры (иначе говоря, общества, рассматриваемые как носители определённых культур. - Т.З.), которые, как отмечает С.Г. Кара-Мурза, утратили способность отвечать на вызов времени [11]. Интерпретируя мысль Т.А. Шалюгиной, можно сказать, что общество, утратившее идеалы в кризисной ситуации, оказывается весьма благоприятным пространством для осуществления социальной имитации [12].
Заметим, что в современном российском обществе произошло возникновение «культурных гибридов в социальном обличии, которые интенсивно вытесняют из духовного пространства и социальной жизни традиционные культурные ценности» [13, с. 93-94] и идеалы. Поэтому исторический опыт [14, с. 52], носителем которого являются россияне, вряд ли станет для них значимым фактором национального и личностного самоопределения.
О том, что общество находится в предельно нестабильном, кризисном состоянии, свидетельствует отсутствие у него возможности развития в прежнем направлении. Социокультурный кризис представляет собой концентрированное выражение невозможности поступательного развития общества, проявляющейся различным образом. При этом отдельные кризисные явления возникают во всех сферах общественной жизни и касаются как
структуры межчеловеческих взаимодействий, так и того культурного фона, на котором они развёртываются. Сопровождающая кризис социальная неопределённость способствует симулятизации социальных практик и, как следствие, виртуализации ранее эффективных социальных ролей. При этом степень проявления имитационной составляющей во многом зависит от глубины неустойчивости и неопределённости, свойственных обществу, находящемуся в кризисе.
Всякий кризис, в том числе-социокультурный, характеризуется, как известно, наличием двух сторон, деструктивной и конструктивной. Соответственно, в рамках социокультурного кризиса разрушаются устоявшие нормы и традиции, уходят в небытие индивидуальные и социально-групповые алгоритмы деятельности и поведения. Вместе с тем зарождаются и начинают утверждаться новые нормы и традиции, обретаемый людьми положительный опыт деятельность и поведения постепенно алгоритмизируется и получает всё более широкое распространение.
В современном обществе в число наиболее эффективно действующих субъектов социокультурной имитации входят многие представители властных элит. В частности, ими имитируется собственная деятельность по организации целенаправленных социокультурных изменений. Прямым следствием этого становится имитаци-онность реально развёртывающихся изменений. Стоит заметить, что зачастую именно социокультурно-кризисные обстоятельства подталкивают социальную элиту к совершению имитационных действий, к введению социально-имитационных технологий в повседневную практику.
Общество, в котором социокультурные изменения имитируются, не развивается. Очевидно, что данное обстоятельство неблагоприятно сказывается на авторитете сложившихся элит среди народных масс, что в условиях демократии чревато их отстранением от власти. Сохранить власть элитам помогает осуществление манипулятивных воздействий на массы людей, их сознание и поведение. Опосредующими факторами этих воздействий выступает культура, идеология и политика.
Степень имитационности социокультурных изменений задаётся в первую очередь степенью социально-технологически опосредованной имитационной активности властных элит. Осознавая это, не стоит, тем не менее, забывать о том, что любая активность элит, в том числе - имитационная, сопряжена с определёнными социальными условиями. Полагаем, что к числу наиболее благоприятных условий проявления имитационной активности допустимо отнести наличие в обществе: а) прочных традиций фальсеологиче-ских межличностных взаимодействий; б) социальных элит, готовых не только участвовать во взаимодействиях такого рода, но и целенаправленно проявлять сверхнормативную (инновационную) фальсеологическую активность.
Наличие таких условий и воплощение в жизнь тех возможностей, которые они создают, позволяет представителям существующих элит успешно
151
включаться в процесс порождения симулякров и их использования для манипулирования людьми и управления теми процессами, в которые они вовлечены. По сути дела, эти условия превращают социокультурную действительность в пространство социально-имитационных практик, в рамках которых происходит технологически выверенная подмена реального воображаемым.
Развёртывание социокультурных изменений в наше время мало в чём мешает сложившимся социальным элитам сохранять влияние на жизнь общества. Отдельные представители элиты могут «уходить в тень» или возвращать себе прежние позиции. Элита же в целом остаётся наверху социальной лестницы.
У властных элит всегда есть возможность выстроить стратегию и тактики социально-имитационной деятельности и воплотить их в жизнь. Результаты этой деятельности, в целом позитивно воспринимаемые большинством членов общества, накладываются на сложившиеся ранее социокультурные реалии, вписываются в общий вектор их преобразования. Такое течение процессов социокультурных изменений не может продолжаться бесконечно. Раньше или позже постоянное усугубление степени имитационно-сти социокультурных реалий становится неосуществимым. Возникает кризис, неразрешимый бесконфликтно, без жертв и трагедий.
Так, современное российское общество находится на переломе. Характерные для него социальноимитационные реалии оказались сегодня в двусмысленной ситуации. С одной стороны, они напрямую проистекают из всего процесса предшествующего развития. С другой стороны, их глубокая симулятивность, требующая от людей последовательного осуществления фальсеологических действий, вступает в противоречие с подлинными потребностями общества, во многом исчерпавшего имеющиеся у него ресурсы комфортного самообмана. Российское общество в целом (как, впрочем, и многие его члены) постепенно, мучительно осо-
Литература:
1. Волков Ю.Г. Креативность: творчество против имитации. М. : Апьфа-М, 2013. 432 с.
2. Сайкин Е.А. Социальные роли: мультипликация и имитация при виртуальном взаимодействии. Идеи и идеалы. 2011. Т. 2. № 2. С. 22-28.
3. Беляев И.А. Интенциональность целостного мироотношения. Вестник Оренбургского государственного университета. 2007. № 1. С. 29-35.
4. Беляев И.А. Человек и его мироотношение Сообщение 1. Мироотношение и мировоззрение URL: http://ej.kubagro.ru/2011/09/pdf/29.pdf (дата обращения: 11.05.2015).
5. Голенкова З.Т. Имитация социальной идентичности в условиях трансформации // Имитация как принцип интолерантного поведения: сб. науч. тр. по материалам Всерос. науч.-просвет. конф. Краснодар : КубГАУ, 2013. С. 14-22.
знаёт масштабы бытующего самообмана и необходимость их уменьшения.
В частности, внутриполитическая жизнь нашей страны характеризуется более или менее глубоким превращением в симулякры идеи демократии и институтов, призванных воплощать её в жизнь. Признаки неподлинности нередко несут на себе избирательные компании и деятельность народных избранников; производство си-мулякров позволяют себе политические партии, как правящая, так и оппозиционные. В наши дни члены общества постепенно утрачивают сомнения в симулятивности многих аспектов того процесса, который именуется социальной модернизацией. Стоит заметить также, что социальноимитационный вектор социокультурных изменений детерминирует широкую распространённость в обществе таких форм идентичности, которые можно назвать симулятивными.
Завершая статью, дадим обобщённую характеристику специфики места социальной имитации в изменениях современной социокультурной действительности.
Мы полагаем, что в основе социальной имитации лежат противоречия, присущие социокультурным изменениям. Порождённые этими изменениями социально-имитационные реалии определяют то, что поддельное более удобно и выгодно для людей, чем подлинное. Систематическое использование социально-имитационных практик приводит к технологически выверенному смешению реального и воображаемого, к примитивизации и фальсификации многих компонентов содержательного наполнения социокультурной действительности. Имитации социокультурных изменений, препятствующих развитию общества, способствует наличие прочных традиций фальсеологических межличностных взаимодействий и готовности социальных элит к проявлению сверхнормативной фальсеологической активности.
Literature:
1. Volkov Y.G. Creativity: Creativity against imitation. M. : Alpha-M, 2013. 432 pp.
2. Saikin E.A. Social roles: animation and simulation in the virtual interaction. Ideas and ideals. 2011. T. 2. № 2. P. 22-28.
3. Belyaev I.A. Intentionality of holistic world attitude. Bulletin of the Orenburg State University. 2007. № 1. P. 29-35.
4. Belyaev I.A. Man and his world attitude. Message 1. World attitude and the world. URL: http://ej.kubagro.ru/2011/09/pdf/29.pdf (the date of circulation: 05.11.2015).
5. Golenkova Z.T. Imitation of social identity in the
transformation conditions // Simulation as a principle of intolerant behavior: Sat. scientific. tr. by Proc. Scientific conf. Krasnodar : KubGAU, 2013.
P. 14-22.
152
6. Каширина М.В. «Фальсеоинтеракция» в свете социологических теорий. European Social Science Journal. 2013. № 9 (3). С. 272-277.
7. Каширина (Вернер) М.В. Фальсеоинтеракция: к определению понятия. Перспективы науки. 2014. № 1 (52). С. 19-21.
8. Бёрк П. Народная культура раннемодерной Европы. Контексты современности - 1: Актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 2000. С. 129-138.
9. Рыбин В.А. Идея университета XX века: опыт исследования. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. унта, 2012. 209 с.
10. Гончаров С.З. Креативность принципа субъект-ности в философии // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2008. Вып. 8. С. 180-197.
11. Кара-Мурза С.Г. Угасание рациональности: имитация. Социально-гуманитарные знания. 2004. № 6. С. 3-25.
12. Шалюгина Т.А. Социальное пространство проявления имитационной составляющей в современном обществе. Имитация как принцип интолерантного поведения: сб. науч. тр. по материалам Всерос. науч.-просвет. конф. Краснодар: КубГАУ, 2013. С. 22-45.
13. Хаджаров М.Х. Глобализация социальной сферы: культурные проблемы в трансформирующемся мире // Вестник Оренбургского государственного университета. 2010. № 7 (113). С. 93-99.
14. Аполлонов И.А. Исторический опыт: попытка концептуализации / И.А. Аполлонов, О.Р. Тучина // Научные труды Кубанского государственного технологического университета. 2014. № 3. С. 26-37.
6. Kashirina M.V. «False interaction» in the light of sociological theories. European Social Science Journal. 2013. № 9 (3). P. 272-277.
7. Kashirina (Werner) M.V. False interaction: to the definition of the notion. Prospects of science. 2014. № 1 (52). P. 19-21.
8. Burk P. Popular culture early modern Europe. Context of modern - 1: Actual problems of society and culture in the western social theory. Kazan: Publishing House. Kazan : University Press, 2000, P. 129-138.
9. Rybin V.A. Idea of a University of XX century: the experience of research. Chelyabinsk: Chelyab. State. University Press, 2012. 209 pp.
10. Goncharov S.Z. Creativity principle of subjectivity in philosophy // Scientific Yearbook of the Institute of Philosophy and Law, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. 2008. Vol. 8. P. 180-197.
11. Kara-Murza S.G. Extinction of rationality: simulation. Social-humanitarian knowledge. 2004. № 6. P. 3-25.
12. Shalyugina T.A. Social space of simulation component manifestation in modern society. Simulation as a principle of intolerant behavior: Sat. scientific. tr. by Proc. Scientific conf. Krasnodar: KubGAU, 2013. P. 22-45.
13. Hajarov M.H. Globalization of social sphere: the cultural challenges in a transforming world // Bulletin of the Orenburg State University. 2010. № 7 (113). P. 93-99.
14. Apollonov I.A. Historical experience: attempt of conceptualization / I.A. Apollonov, O.R. Tuchina // Proceedings of the Kuban State University of Technology. 2014. № 3. P. 26-37.
153
