CC BY
67
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
УДК 1(45)
А. В. Кривошеев
МЕСТО ДОЛЖЕНСТВОВАНИЯ В ОНТОЛОГИЧЕСКОМ ПРОЕКТЕ ФИЛОСОФИИ ПОСТУПКА М. М. БАХТИНА
В трактате «К философии поступка» Бахтин намечает контуры фундаментальной онтологии - философии поступка. Сквозь призму этого проекта Бахтин исследует проблемные поля теоретических и практических наук, жизни в целом. В его основе лежит поступок, обладающий абсолютным долженствованием. Из текста трактата эксплицированы основные тезисы философии поступка.
In his treatise "Toward a Philosophy of the act" Bakhtin outlines fundamental ontology - a Philosophy of the Act. Through the prism of this project Bakhtin explores the problematic fields of theoretical and practical sciences, the life on the whole. It is taken an act having an absolute form of obligation as a base. The fundamental thesis of philosophy of action have been elucidated out of the context of treatise.
Ключевые слова: действительный поступок, теоретическое суждение, фундаментальная онтология, ответственность, долженствование, жизнь, культура.
Keywords: valid act, theoretical judgement, fundamental ontology, responsibility, obligation, life, culture.
Как известно, сам M. М. Бахтин не готовил рукопись трактата «К философии поступка» к печати, что нашло выражение в тезисной и конспективной форме основных положений работы, а значит, и породило потенциальную возможность вариативности толкований этих положений. Кроме того, рукопись сохранилась в плохом состоянии, отдельные слова в ней остались неразборчивыми, некоторые слова издателями трактата прочитаны лишь предположительно. Всё это, по вполне понятным причинам, приводит к возникновению определённых сложностей в работе, направленной на экспликацию смыслового ядра бахтинской философии поступка. С другой же стороны, косвенным образом этот факт стимулирует живой и плодотворный творческий поиск, всё новые и новые попытки разобраться в удивительных хитросплетениях бахтинской мысли, результатом чего явля-
КРИВОШЕЕВ Алексей Викторович - кандидат философских наук, ассистент кафедры истории философии и логики Томского государственного университета © Кривошеев А. В., 2009
ется неугасимый интерес к наследию М. М. Бахтина и регулярное проявление какой-либо новой, пока ещё незамеченной его смысловой грани. И в этом контексте данное исследование являет собой бескорыстную попытку проявить одну из таких граней бесконечного бахтинского гения.
Знакомство со знаменитым трактатом М. М. Бахтина «К философии поступка» даже в первом приближении, даже неискушённому в философских штудиях человеку явно даёт понять, что ещё молодой во время его написания мыслитель этим трактатом ставит перед собой какую-то действительно грандиозную задачу. Вот только какую? Общепринятым в бахтиноведческих кругах мнением [1], с которым мы целиком и полностью согласны, является мнение о том, что трактат «К философии поступка» следует рассматривать как введение в некую «первую философию» М. М. Бахтина, мыслимую им в качестве самобытной авторской онтологии поступка. Вот что пишет сам Бахтин: «...эта теоретическая философия не может претендовать быть первой философией, т. е. учением не о едином культурном творчестве, но о едином и единственном бытии-событии. Такой первой философии нет, и как бы забыты пути её создания» [2. С. 25]. Другими словами, в этой рукописи молодой Бахтин бесстрашно ставит перед собой цель в лучших традициях М. Хайдеггера: прежде всего другого очертить контуры некой фундаментальной онтологии, закладывающей основы и саму возможность дальнейшего философствования или, пользуясь терминологией Аристотеля, выработать «первую философию», которой надлежит «исследовать сущее как сущее - что оно такое и каково всё присущее ему как сущему» [3. С. 182]. И в дальнейшей своей научной и творческой деятельности именно на эту цель М. М. Бахтин будет явно, а во многих случаях и неявно (подспудно) замыкать смысловые грани и пласты своего разностороннего исследования. Однако рассмотрение того, как работы Бахтина каждая по отдельности и все вместе выстраивались вокруг упомянутой цели - это тема для отдельной работы. Для данной же статьи принципиально значимым является следующий момент: проект создания «первой философии» есть та призма, сквозь которую Бахтин исследует и анализирует проблемные поля «теоретических» и «практических» наук (в кан-товском их понимании), проблемные поля «науки», «искусства» и «жизни» (именно из этих трёх составных частей слагается, по мысли Бахтина, чело-
Кривошеев А. В. Место долженствования 6 онтологическом проекте философии поступка М. М. Бахтина
веческая культура [4]) и, в предельном смысле, само бытие человека (то есть, как сказал бы М. Хайдеггер, бытие человека-в-культуре, или бытие человека в человечной культуре). Учитывая высказанное выше замечание, приступим к анализу трактата М. М. Бахтина «К философии поступка».
М. М. Бахтин начинает свою работу с того, что указывает два ключевых плана, в рамках которых только и может разворачиваться бытие человека, то есть вне рамок которых человека нет именно как человека: «Акт нашей деятельности, нашего переживания, как двуликий Янус, глядит в разные стороны: в объективное единство культурной области и в неповторимую единственность переживаемой жизни, но нет единого и единственного плана, где оба лика взаимно себя определяли бы по отношению к одному-единственному единству» (С. 12). Первую сторону, первый план человеческого бытия Бахтин именует термином «культура » (понимаемым в этом трактате весьма широко и вместе с тем весьма многозначно), вторую сторону, второй план - термином «жизнь» (понимаемым не менее широко, но в основном как то, что называется «проза жизни»). И одновременно с этим мыслитель намекает нам на существование некой третьей стороны, на загадочный третий план -«единый и единственный», в котором человеческое бытие или, говоря языком самого Бахтина, «акт нашей деятельности, нашего переживания» сможет, как пишет далее М. М. Бахтин, «рефлектировать себя в обе стороны: в своём смысле и в своём бытии...» (С. 12). Иначе говоря, сразу, уже на самых первых страницах трактата мыслитель тезисно обозначает факт существования некоего третьего единого плана, в котором бытие человека обретает свою однозначную целостность. Что это за план? И в чём заключается эта целостность? Сам Бахтин сначала отвечает нам на второй вопрос. Целостность бытия человека заключается в его способности обрести так называемое «единство двусторонней ответственности» - и за своё содержание («специальная ответственность» или упомянутая ранее «культура»), и собственно за своё воплощение этого содержания в конкретном бытии («нравственная ответственность» или упомянутая ранее «жизнь»). Это означает, что бытие человека - это:
1) Конкретное бытие и всё многообразие содержания этого бытия.
2) Жизнь и Культура.
3) Нравственная ответственность и специальная ответственность.
М. М. Бахтин как бы описывает нам один и тот же предмет с разных сторон, используя разные смысловые единицы, обращаясь к разным смысловым полям, подчёркивая тем самым значимость и многогранность этого предмета. И действительно, ведь речь идёт о самом бытии человека. Что
же задаёт бытию его целостность? Что является вершиной рассматриваемого Бахтиным треугольника, что находится в этом «и»: «Жизнь - и - Культура», «Конкретное бытие - и - Всё многообразие содержания этого бытия», «Нравственная ответственность - и - Специальная ответственность»? В первом приближении Бахтин не даёт однозначного ответа на этот вопрос, однако указывает на то, что «специальная ответственность должна быть приобщённым моментом единой и единственной нравственной ответственности» (С. 12). И соответственно содержание бытия должно быть лишь приобщённым моментом воплощения этого бытия в конкретном (в практике), а культура - приобщённым моментом жизни.
Иначе говоря, две стороны, два плана человеческого бытия должны обрести единство и единую целостность во взаимной ответственности друг перед другом, что и породит некую третью сторону, третий план, пока ещё загадочный и малопонятный: «Только таким путем могла бы быть преодолена дурная неслиянность и невзаимопро-никновенность культуры и жизни» (С. 12), а значит, и преодолён раскол бытия человека, возвращена наконец целостность его бытию, об утрате которой по своему и на своём специфическом языке говорил М. Хайдеггер, и его знаменитая цитата Новалиса [5] тому подтверждение.
Уже сейчас, проанализировав только лишь первые страницы «К философии поступка», мы убеждаемся в верности предположения о том, что молодой М. М. Бахтин берётся за создание, по сути, фундаментальной онтологии, и для адекватного понимания философии Бахтина эту философию следует рассматривать как один большой онтологический проект, имеющий, безусловно, свою специфику и начинающийся трактатом «К философии поступка». Однако же продолжим наше исследование.
«Первая философия», или фундаментальная онтология, по творческому замыслу М. М. Бахтина, должна органично синтезировать все три упомянутых выше плана (один из которых пока ещё так и остаётся неизвестным), причём не на бумаге в рамках абстрактных теорий, а в жизни в рамках конкретно бытийствующего (именно-сейчас-суще-ствующего, именно-вот-так-живущего) человека. Иными словами, фундаментальная онтология должна явиться прежде всего как целостная «философия единого и единственного бытия-события» (С. 31-32). Бахтинскую дефиницию первой философии именно как философии единого и единственного бытия-события мы находим только на 22-й по счёту странице трактата (из 58 страниц) «К философии поступка», да и то данную вскользь, уже в контексте подведения итогов предпринятого М. М. Бахтиным на предыдущих страницах поиска подходящего основания для этой самой пер-
вой философии. Такая вот путаница, по-видимому, есть следствие уже упоминавшегося тезисно-отрывочного характера рукописи трактата, что, конечно, затрудняет работу исследования, но вместе с тем вносит в неё и известный интерес.
Итак, первая философия, или фундаментальная онтология, М. М. Бахтина есть философия единого и единственного бытия-события. Что же скрывается за этим достаточно тяжеловесным бах-тин-ским понятием: «единое и единственное бытие-событие»? За этим понятием скрывается человеческий поступок, которому Бахтин придаёт особый онтологический статус. На той же 22-й странице трактата читаем: «Только изнутри действительного поступка, единственного, целостного и единого в своей ответственности, есть подход и к единому и единственному бытию в его конкретной действительности [то есть в его событии. - А. К.], только на нём может ориентироваться первая философия» (С. 32). Это означает:
1) Поступок задаёт бытию человека его необходимую целостность, преодолевая упоминавшийся выше раскол бытия.
2) Поступок задаёт бытию человека его необходимую конкретность (бытие человека превращается в единое целостное событие, состоящее из бесконечного числа таких же единых и целостных событий).
3) Поступок обладает определёнными качественными бытийными характеристиками: «единственность», «целостность» и «единость» в своей «ответственности». Только поступок, отвечающий подобным характеристикам, является «действительным поступком». Не всякий поступок человека является «действительным поступком».
4) Фундаментальная онтология (первая философия) может быть основана только на «действительном поступке» человека.
«Действительный поступок» - вот та искомая третья сторона, третий план, вершина бахтинского треугольника, органично единящая «Жизнь» и «Культуру», «Конкретное бытие» и «Всё многообразие содержания этого бытия», «Нравственную ответственность» и «Специальную ответственность» в одном живом (бытийствующем в событиях своей жизни) человеке. Очевидно, что если и следует основывать на чём-то первую философию, то именно на таком фундаментальном онтологическом понятии.
Но, повторюсь, этот тезис Бахтина, который был проанализирован нами выше и идейное содержание которого чрезвычайно важно для понимания замысла всего трактата «К философии поступка», а значит, и всей философии М. М. Бахтина, встречается только на 22-й по счёту странице трактата, то есть уже после того, как мы ознакомились с более чем третью дошедшего до нас сочинения. А ведь без сначала ясного понимания этого тезиса невозможно потом адекватно понять то, что пишет Бахтин на
предшествующих страницах, да и на последующих тоже. Бахтин, работая над рукописью, несомненно, уже имел в виду данный тезис, и это объясняет тот факт, почему М. М. Бахтин практически с первой страницы, как бы заранее предвосхищая неминуемый для него самого в будущем вывод, начинает своё исследование именно с области человеческого поступка, касаясь других (гносеологических, этических, эстетических и т. п.) проблем лишь вскользь, тезисно, конспективно, как бы по необходимости, словно лишь отдавая должное сложившейся традиции написания научных текстов и логике научного познания в целом.
Акцентировав внимание на вышесказанном, вернёмся теперь к началу рукописи и на её первых страницах обнаружим следующее определение, которое даёт поступку М. М. Бахтин: «Каждая мысль моя с её содержанием есть мой индивидуально-ответственный поступок, один из поступков, из которых слагается вся моя единственная жизнь как сплошное поступление, ибо вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: я поступаю всей своей жизнью, каждый отдельный акт и переживание есть момент моей жизни-поступления. Эта мысль, как поступок, цельна: и смысловое содержание её, и факт её наличности в моем действительном сознании единственного человека, совершенно определённого и в определённое время, и в определённых условиях, т. е. вся конкретная историчность её свершения, оба эти момента, и смысловой и индивидуально-исторический (фактический), едины и нераздельны в оценке её как моего ответственного поступка» (С. 12). И всё, казалось бы, хорошо, ясно, понятно, и нет здесь никакой проблемы, но, замечает Бахтин, дело в том, что человеческое сознание может взять (а потому неминуемо берёт!) содержательно-смысловой момент мысли отвлечённо от её индивидуально-исторической стороны, отдельно от исторического акта её осуществления, то есть взять мысль не как единственный, целостный и единый в своей ответственности действительный поступок, а только как один из моментов единого целого этого поступка, а именно как общезначимое теоретическое суждение. А для этой смысловой общезначимо-теоретической стороны поступка не имеет никакого значения индивидуально-историческая сторона. Таким образом в бытие человека вносится раскол, единый и единственный поступок как бы разрывается на две противоположные половины, разрушается цельность и целостность поступка (события), а значит, и его действительность - поступок человека приобретает статус не-действительного, и вместе с ним статус не-действительного приобретает и его бытие.
И очевидно, что это серьёзная проблема, первое серьёзное препятствие на пути к первой философии, от которого Бахтин, будучи честным и не-
Кривошеев А. В. Место долженствования в онтологическом проекте философии поступка М. М. Бахтина
предвзятым исследователем, не может отмахнуться, не может взять и замолчать [6] его. От этой смысловой общезначимо-теоретической стороны поступка нельзя отмахнуться. Она есть. И она должна быть! С этим никто не спорит. Другое дело, может ли поступок, понятый прежде всего как общезначимое теоретическое суждение, то есть взятый только с какой-либо одной своей стороны, явиться тем самым необходимым и достаточным фундаментальным основанием первой философии? Для М. М. Бахтина и для нас ответ очевиден: нет, не может, потому что основание фундаментальной онтологии должно быть, и это опять же очевидно, абсолютно непоколебимым, или, говоря словами Бахтина, должно обладать абсолютным долженствованием: поступок должен быть абсолютно долженствующим для всякого, кто его совершает, для всех людей вместе и для каждого человека в отдельности. Но таковым не может стать поступок, взятый только со своей смысловой общезначимо-теоретической стороны. М. М. Бахтин разъясняет этот момент, связывая принцип долженствования с понятием истинности теоретического суждения: «Для долженствования недостаточно одной истинности, но и ответный акт субъекта, изнутри его исходящий, акт признания в истинности долженствования, и этот акт совершенно не проникает в теоретический состав и значимость суждения. Почему, поскольку я мыслю, я должен мыслить истинно? Из теоретически-познавательного определения истинности отнюдь не вытекает её долженствование, этот момент совершенно не содержится в её определении и невыводим оттуда; он может быть только извне привнесён и пристёгнут (Гуссерль). Вообще ни одно теоретическое определение и положение не может заключать в себе момент долженствования, и он невыводим из него» (С. 14).
И действительно, что заставляет меня теоретически истинное и общезначимое суждение воплощать в индивидуально-исторический поступок? Почему в одном случае теоретическая истина будет дополнена и воплощена в жизнь индивидуально-историческим ответственным поступком, а в другом с той же самой истиной этого не случится? Пока мы ещё не можем ответить на эти вопросы, но уже сейчас вместе с М. М. Бахтиным можем однозначно констатировать по крайней мере следующий факт: «Момент теоретической истинности необходим, чтобы суждение было долженствующим для меня, но не достаточен, истинное суждение не есть тем самым уже и должный поступок мышления» (С. 13). Иначе говоря, для теоретической значимости (истинности) суждения безразличен уже неоднократно упоминавшийся индивидуально-исторический момент. Бахтин подчёркивает, что меня, живого, целостного, ответственно мыслящего, нет в моём теоретически значимом сужде-
нии. Механизм превращения суждения, пусть даже абсолютно истинного в теоретически-смысловом плане, в ответственный поступок его автора остаётся пока не прояснённым.
С другой стороны, как теоретическая в себе истинность суждения не может обосновать факта долженствующего превращения его в ответственный поступок конкретного человека, так и само по себе долженствование не может обосновать теоретическую истинность суждения, поскольку, очевидно, не является формально-логическим (категориальным) моментом этого суждения. Итак, с одной стороны, ответственно-живое, индивидуально-историческое долженствование, с другой стороны, формально-логическая, общезначимо-теоретическая истинность. На первый взгляд может показаться, что вместе с М. М. Бахтиным мы столкнулись с явным противоречием, парадоксальной и неразрешимой ситуацией антагонистического противостояния двух не сводимых друг к другу сторон. И это было бы действительно так, если бы бытие человека не было бы единым, цельным и целостным, органично соединяя в себе множество разнообразных миров, среди которых центральное положение занимают два мира: мир отвлечённо-теоретический автономный и мир участно-ис-торический ответственный. Эти миры как две стороны одной медали, на каждой стороне нанесено своё изображение, каждая выполняет свою функцию, вместе они образуют одно единое и единственное целое. Общезначимо-теоретическая истинность суждений порождается первым миром, индивидуально-историческое долженствование поступков - вторым миром.
В заключение данной статьи обозначим основные тезисы М. М. Бахтина, заявляемые им на первых страницах трактата «К философии поступка» в качестве перспективного плана построения в будущем своей фундаментальной онтологии. Здесь сразу следует указать на то, что, конечно же, эти тезисы никак стилистически не выделены самим Бахтиным (и позднее издателями) в тексте самого трактата. Экспликация этих тезисов из общего смыслового целого массива бахтинского текста -находка автора данного исследования. Другое дело, что даже будучи не выделенными каким-либо специальным (особым) образом самим Бахтиным, упомянутые тезисы явно предполагались им в качестве плана или своеобразного ключа к адекватному пониманию и дальнейшей разработке как рассматриваемого нами трактата, так и всей своей философии в целом. Учитывая характер рукописи «К философии поступка» - отрывочные рабочие записки, а также то, что сам М. М. Бахтин не принимал участия в подготовке рукописи к изданию, не стоит удивляться тому, что такой важный эпизод до настоящего момента оставался, по сути, незамеченным.
Вот эти тезисы:
1. Как уже говорилось выше, «ни одно теоретическое определение и положение не может заключать в себе момент долженствования и он не выводим из него» (С. 14).
2. Долженствование не имеет определённого теоретического содержания. М. М. Бахтин: «На всё содержательно значимое может сойти долженствование, но ни одно теоретическое положение не содержит в своём содержании момента долженствования и не обосновывается им» (С. 14).
3. Нет эстетического, научного и тому подобного долженствования. Однако нет и этического долженствования (набора каких-либо содержательных норм). Как подчёркивает Бахтин, то, что мы называем этическими нормами, «суть главным образом социальные положения, и, когда будут обоснованы соответственные социальные науки, они будут приняты туда» (С. 14).
4. «Долженствование есть своеобразная категория поступления-поступка (а всё, даже мысль и чувство, есть мой поступок), есть некая установка сознания...» (С. 14)
5. «Нет определённых и в себе значимых нравственных норм, но есть нравственный субъект с определённой структурой (конечно, не психологической или физической), на которого и приходится положиться: он будет знать, что и когда окажется нравственно-должным, точнее говоря, вообще должным... » (С. 14)
Какие выводы мы можем сделать из этих пяти тезисов? Первое: ключевой категорией бахтинской философии является категория «долженствование». Второе: категория «долженствование» является исходным пунктом, базисом и фундаментом онтологического проекта «первой философии» М. М. Бахтина. Третье: обращение к проблемно-смысловым полям науки вообще, эстетики и этики в частности в трактате «К философии поступка» (к филологии, лингвистике, культурологии и другим в последующих известных работах) предпринимается Бахтиным для того, чтобы выявить и обозначить корень «долженствования», то есть понять, откуда «сходит» (как пишет мыслитель выше в цитате, выделенной нами в качестве второго тезиса) на что-либо долженствование, понять, из-за чего что-либо «вдруг» становится должным. Четвёртое: как бы забегая вперёд, Бахтин сразу предполагает, что «долженствование» есть некая особая установка сознания нравственного субъекта, на которого (а точнее будет сказать, на которую, поскольку речь идёт всё же в первую очередь об установке сознания субъекта, и уже во вторую очередь о самом субъекте, обладающем или не обладающем этой установкой) нам и приходится положиться в деле определения того, что и когда окажется должным.
Примечания
1. Щитцова Т. В. Событие в философии Бахтина. Минск: И. П. Логинов, 2002. 300 [3] с.
2. Бахтин М. М. К философии поступка // Работы 20-х годов. Киев, 1994. С. 9-69. Далее ссылки на это издание даны в круглых скобках с указанием страницы.
3. Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. Метафизика. М., 1975. С. 63-369.
4. Бахтин М. М. Искусство и ответственность // Работы 20-х годов. Киев, 1994. С. 5-9.
5. «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». См.: Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 116-122.
6. Или заболтать её в хайдеггеровском смысле этого слова.
УДК 141.32
Л. И. Жижилева
ТЕНДЕРНАЯ ПРОБЛЕМА В РУСЛЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Тендерная проблема поднималась ещё в индустриальном обществе, но сохраняет свою актуальность и сегодня. Она активно исследовалась различными научными направлениями, в том числе, женской историей, как проблема неравенства мужчин и женщин, а также как вопрос о равноправии в политической, семейной и трудовой сферах. Наиболее адекватное представление о целостности и устойчивости человеческой сущности, поиске взаимоприемлемых отношений с миром дается экзистенциальной философией. В ней экзистенциальная личность является самореализующейся личностью, обладающей внутренней свободой и толерантностью к людям. С детства необходимо уделять внимание формированию экзистенциальной личности (психофизиологическим особенностям становления, методам воспитания личности), что способствует не только обретению устойчивости в мире, но также и решению разнообразных проблем взаимоотношения с ним, в том числе в аспекте гендерной толерантности.
The problem of a gender was raised in industrial society but is still unsolved now. The problem has been actively investigated by different scientific branches as a problem of men's and women's inequality, including different acpects of female history and aspests of equality in political, labour, family rights. The most adequate description of the entirety and the stability of human's entity, the search of interacceptable relations with the world is given by existential philosophy. Existential personality is the self-realizing personality with inner freedom and tolerant regards to any other person. From the childhood we must pay attention to the existential personality's forming (psycho-physiological particularity of becoming, methods of upbringing) which promotes not only finding the stability in the world as a general sensation, but also solving the particular problems in relations with the world, like in the aspect of gender tolerance.
ЖИЖИЛЕВА Лариса Ивановна - кандидат философских наук, преподаватель Московской финансово-юридической академии © Жижилева Л. И., 2009
