CC BY
9
Меры
противодействия деструктивному контенту: опыт и перспективы
СТАТЬЯ
Меры противодействия деструктивному контенту: опыт и перспективы
Никишин Владимир Дмитриевич — кандидат юридических наук, директор Института информационной и медиабезопасности Университета имени O.E. Кутафина (МГЮА), г. Москва.
Осипов Сергей Александрович — кандидат юридических наук, заместитель руководителя Аналитического центра при Минобрнауки России, г. Москва.
Интернет способствовал появлению и росту различных деструктивных онлайн-сообществ и субкультур, вовлечение в которые происходит через «погружение» интернет-пользователей в «информационные колодца», предполагающие поступательное, постепенно радикализующее информационно-психологическое воздействие. Фактически посредством массовых информационных вбросов в полумаргинальные и псевдоюмористические паблики и сообщества и постепенного пропуска через иерархическую воронку сообществ осуществляется нормализация неприемлемых идей, в т. ч. связанных с применением насилия, по модели «окно Овертона».
Используемый фото-, аудио-и видеоконтент на первых этапах воронок вовлечения не подпадает под формальные юридические запреты, т. е. не содержит прямой пропаганды терроризма или иных радикальных идей, но имеет деструктивный характер, т. к. снимает табу на запретные темы, неприемлемые идеи и привлекает внимание пользователей к деструктивным течениям.
Манипуляторы активно используют и контент, сгенерированный с помощью искусственного интеллекта, в т. ч. для распространения дипфейков,
правдоподобность которых постоянно растет. Кроме того, содействуют более активному вовлечению интернет-пользователей в радикальные сообщества и рекомендательные технологии, которые «подсовывают» потребителю интернет-сервисов (социальных сетей, видеохостингов и т. д.) контент, тематика которого соответствует его ранее проявленным интересам. Иными словами, вокруг пользователя, выразившего, например, интерес к национализму или просто тематике межэтнических конфликтов, может создаваться «информационный кокон» из контента, который посвящен именно этой проблеме и становится все более радикальным, переходя в тему неонацизма, расизма, мизантропии и т. п.
Дети и молодежь как интернет-пользователи, не имеющие сложившуюся устойчивую ценностно-позитивную систему и достаточно сформированное критическое мышление, недостаточно владеющие навыками цифровой гигиены и медиаграмотности, становятся жертвами манипуляторов различного толка, попадают под влияние экстремистских, депрессивно-суицидальных, криминальных, человеконенавистнических, сатанистских, оккультных и иных деструктивных онлайн-сообществ, направленных на культивацию идей насилия и ненависти либо к окружающим (гетеродеструктивные
сообщества), либо к самому себе (аутодеструктивные сообщества).
Понятие «деструктивный контент»
Понятие «деструктивный контент» не закреплено в действующем законодательстве, хотя и прижилось в доктрине и практической деятельности. Различные словосочетания, связанные с деструктивным контентом и деструктивным информационно-психологическим воздействием, уже содержатся в ряде документов стратегического планирования и иных законах:
1. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации.
2. Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей.
3. Стратегия комплексной безопасности детей в Российской Федерации
на период до 2030 года.
4. Стратегия реализации молодежной политики в Российской Федерации
на период до 2030 года.
5. Комплексный план противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2024-2028 годы.
6. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 17.09.2024 года №2560-р «Об утверждении Перечня иностранных государств, реализующих политику, навязывающую деструктивные неолиберальные идеологические установки, противоречащие традиционным российским духовно-нравственным ценностям».
7. Модельный закон ОДКБ
«Об обеспечении национальной безопасности».
Системный анализ документов стратегического планирования, а также Модельного закона ОДКБ показывает, что понятия «деструктивный контент»,
«деструктивное поведение», «деструктивная идеология», «деструктивное информационное воздействие» используются в контексте проблем противодействия распространению информации, причиняющей вред здоровью или развитию. Между тем в российском законодательстве отсутствует определение или даже упоминание понятия «деструктивный контент» («деструктивная информация»), а на страницах юридической литературы до сих пор не сформировалось единых подходов к пониманию категории «деструктивный контент».
Более того, наряду с понятием «деструктивный контент» исследователи используют понятия «вредная/ вредоносная информация», «токсичный контент» и т. п. (см. рисунок 1). В настоящее время российское законодательство использует только
Рис. 1. Грани деструктивного и противоправного контента.
понятие «информации, ограниченной или запрещенной к распространению», что не охватывает всю сущность деструктивного характера контента в сети Интернет и исключает его из правовой квалификации (не все виды деструктивной информации подпадают под запрет в рамках действующего законодательства), что позволяет лицам, сознательно распространяющим вредоносную информацию в цифровой среде, уходить от юридической ответственности.
Кроме того, законодательство устанавливает запреты (ограничения) на распространение информации, не только деструктивно влияющей на мировоззрение граждан, склоняющей их к делинквентному поведению и т. п., но и той, которая распространяется с нарушением авторских и (или) смежных прав; с нарушением требований законодательства о выборах и референдумах и др. Соответственно, термины «деструктивный контент» и «противоправный контент» являются именно пересекающимися по объему и содержанию понятиями. На наш взгляд, необходимо закрепление в Федеральном законе от 27.07.2006 года №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее — ФЗ об информации) понятия деструктивной информации (деструктивного контента), под которой, на наш взгляд, необходимо понимать информацию, направленную на формирование представлений о допустимости и (или) необходимости девиантного поведения, пренебрежительного или отрицательного отношения к правам и свободам человека и гражданина, к традиционным российским духовно-нравственным ценностям.
Актуальные контент-угрозы
Виды актуальных контент-угроз (угроз, связанных с распространением деструктивного контента) можно представить в виде следующей условной классификации:
I. Распространение языка вражды:
1. Пропаганда экстремистской идеологии (этнического, религиозного, политического экстремизма),
в т. ч. ультраправых, анархических идей, идеологии инцелов, ультрафеминизма, идей сепаратизма, криминальной идеологии «А.У.Е.»* и т. д.
2. Пропаганда терроризма,
в т. ч. религиозного радикализма, идеологии движения «Колумбайн» («Скулшутинг»)**, организации «М.К.У.» («Маньяки. Культ убийц»)** и т. д.
3. Пропаганда женоненавистничества (мизогинии), в особенности ненависти к беременным женщинам.
4. Пропаганда эйблизма.
II. Романтизация убийств
и героизация убийц, пропаганда культа жестокости, в т. ч. через распространение контента ТСС (от англ. True Crime Coimmunity — ресурсы, посвященные известным убийцам и их жестоким деяниям), пропаганду насилия в отношении детей и женщин (в особенности беременных), пропаганду жестокого обращения с животными; пропаганда каннибализма.
III. Пропаганда аутодеструктивного поведения:
1. Распространение депрессивно-суицидального контента.
2. Пропаганда селфхарма.
3. Популяризация нетипичного пищевого поведения («сообщества анорексичек», пропаганда булемии и т. п.).
4. Пропаганда употребления
* Экстремистская организация, запрещенная на территории Российской Федерации.
** Террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации.
наркотических и психоактивных веществ и романтизация наркоторговли. 5. Пропаганда «рискованного» поведения («опасных хобби»): зацеперства, руферства, диггерства, опасных челленджей и т. п.
IV. Распространение антисемейных ценностей:
1. Распространение контента, направленного на формирование отталкивающего образа материнства, пропаганда идеологии чайлдфри.
2. Проабортная агитация.
3. Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений.
4. Пропаганда смены пола (трансгендерства).
5. Пропаганда инцеста.
6. Пропаганда зоофилии и иных сексуальных девиаций.
7. Распространение порнографического контента.
V. Распространение контента оккультного характера:
1. Пропаганда сатанизма.
2. Пропаганда нео(псевдо-)язычества.
3. Пропаганда иных деструктивных религиозных культов.
Распространение деструктивного контента имеет целью формирование представлений о допустимости или необходимости девиантного поведения, пренебрежительного или отрицательного отношения к правам и свободам человека и гражданина, к традиционным российским духовно-нравственным ценностям, при этом значительная часть деструктивного контента используется в «воронках вовлечения» в деструктивные онлайн-сообщества, где администраторы осуществляют втягивание в противоправную деятельность, склонение к самоубийству и т. п.
Координационные центры и деструктивный контент
В задачи специалистов информационного направления («информационщиков», специалистов в сфере медиабезопасности) Координационных центров по вопросам формирования у молодежи активной гражданской позиции, предупреждения межнациональных и межконфессиональных конфликтов, противодействия идеологии терроризма и профилактики экстремизма (далее — Корцентры) входит в том числе мониторинг интернет-медиа и выявление вовлеченности обучающихся в деструктивные онлайн-сообщества. Как было показано выше, рассмотрение проблем противодействия вовлечению в деструктивные сообщества невозможно без рассмотрения проблем противодействия деструктивному контенту, через распространение которого и осуществляется основное информационно-психологическое воздействие.
Соответственно, специалист в сфере медиабезопасности должен не только знать признаковые модели (маркеры, индикаторы) вовлеченности лица в деструктивное сообщество (по типам), но и владеть навыками правового анализа деструктивного контента.
Институтом информационной и медиабезопасности МГЮА,
функционирующим при Координационном совете Минобрнауки России, (далее — ИИМБ МГЮА) была разработана уникальная образовательная программа (повышения квалификации) «Правовой анализ информационных материалов, потенциально содержащих противоправный контент» (72 ч.),
Использование И-сервисов для выявление противоправного контента
Специалист в сфере медиабезопасности («информационщик»)
Правовая оценка информационных материалов, потенциально содержащих противоправный контент
Отправка на «блокировку»
Взаимодействие с правоохранительными органами для привлечения к ответственности лиц, совершивших правонарушение/преступление
Сложный кейс
Правовая экспертиза информационных материалов
Правовой экспресс-анализ
Отказ в блокировке
Рис. 2. Деятельность специалиста в сфере медиабезопасности Корцентра.
в рамках которой раскрываются как общие вопросы методологии (лингво-)правового анализа деструктивного контента, правового обеспечения медиабезопасности, так и методики правовой экспертизы потенциально противоправного деструктивного контента.
Рис. 3. Чат-бот в Telegram.
В соответствии с основными видами информации, запрещенными
к распространению ст. ст. 15.1,15.3 Федерального закона № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», раскрываются вопросы лингвоправового анализа признаков деструктивного контента, их сравнения с признаками образцов-эталонов (диагностических комплексов), а также вопросы последующей правовой квалификации в соответствии с ведомственными критериями и нормами федерального законодательства.
В целях автоматизации работы по анализу потенциально противоправного контента ИИМБ МГЮА были разработаны два чат-бота: 1. Чат-бот для блокировки деструктивного контента, который позволяет получить онлайн-консультацию по отправке на «блокировку» подобных материалов, в т. ч. ознакомиться с проектами обращений в госорганы по более чем 25 различным категориям противоправной информации. Кроме того, в нем можно получить
на актуальные нормативные правовые акты, связанные с тематикой блокировки запрещенных видов информации (16 актуальных НПА), а также оставить свой вопрос специалистам ИИМБ МГЮА в разделе консультаций, оперативно получить обратную связь по интересующим вопросам. Чат-бот интегрирован в Те1едгат-канал ИИМБ МГЮА (см. рисунок 3), а также в сообщество Института в социальной сети «ВКонтакте» (см. рисунок 4).
2. Генератор заключений о правовой экспертизе деструктивного контента.
Возможности производства правовых экспертиз в системе Корцентров
I. Работники Корцентров не могут осуществлять производство судебных лингвистических и психолого-лингвистических экспертиз по уголовным делам о преступлениях, связанных
с проявлением терроризма и экстремизма, а также судебные экспертизы при проверке сообщений о таких преступлениях.
Обоснование: в соответствии с Распоряжением Правительства Российской Федерации от 16.11.2021 года №3214-р «О Перечне видов судебных экспертиз, проводимых исключительно государственными судебно-экспертными организациями» (в редакции с учетом распоряжения Правительства РФ от 22.03.2023 года №672-р) данные роды судебных экспертиз могут проводиться исключительно в организациях, имеющих статус государственного судебно-экспертного учреждения*.
II. Работники Корцентров могут (после обучения по соответствующим образовательным программам дополнительно к профильному высшему образованию):
Рис. 4. Чат-бот «ВКонтакте».
1. Осуществлять производство судебных экспертиз по гражданским, уголовным делам, делам об административных правонарушениях (за исключением родов и видов судебных экспертиз, указанных
в Распоряжении Правительства РФ от 16.11.2021 года №3214-р «О Перечне видов судебных экспертиз, проводимых исключительно государственными судебно-экспертными организациями»), в т. ч. судебных лингвистических экспертиз по делам о пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений, смены пола (ст. 6.21 КоАП РФ); пропаганде педофилии (ст. 6.21.1 КоАП РФ); пропаганде наркотических средств, психотропных веществ или их прекурсоров, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, и их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, новых потенциально опасных психоактивных веществ (ст. 6.13 КоАП РФ); пропаганде закиси азота (ст. 6.13.1 КоАП РФ); диффамации (ст. 152 ГК РФ); клевете (ст. 128.1 УК РФ, ст. 5.61.1 КоАП РФ); оскорблении (ст. 5.61 КоАП РФ) и др.
2. Осуществлять производство судебных лингвистических и психолого-лингвистических экспертиз по делам
* Государственными судебно-экспертными учреждениями являются специализированные учреждения уполномоченных федеральных государственных органов, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, созданные для организации и производства судебной экспертизы (ст. 11 ФЗ о ГСЭД). Вузы, несмотря на то, что имеют организационно-
об административных правонарушениях, связанных с проявлением экстремизма (пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, либо иных атрибутики или символики, пропаганда либо публичное демонстрирование которых запрещены федеральными законами (ст. 20.3 КоАП РФ); возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 20.3.1 КоАП РФ); публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации (ст. 20.3.2 КоАП РФ); публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности или исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий в указанных целях, оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации или войска национальной гвардии Российской Федерации (ст. 20.3.3 КоАП РФ); призывы к введению мер ограничительного характера в отношении Российской Федерации, граждан Российской Федерации или российских юридических лиц (ст. 20.3.4 КоАП РФ); злоупотребление свободой массовой информации (ст. 13.15 КоАП РФ); распространение владельцем аудиовизуального сервиса информации, содержащей публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, материалов, публично оправдывающих терроризм, или других материалов, призывающих к осуществлению
экстремистской деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности (ст. 13.37 КоАП РФ); нарушение установленного федеральным законом запрета публичного отождествления целей, решений и действий руководства СССР, командования и военнослужащих СССР с целями, решениями и действиями руководства нацистской Германии, командования и военнослужащих нацистской Германии и европейских стран оси в ходе Второй мировой войны, а также отрицания решающей роли советского народа в разгроме нацистской Германии и гуманитарной миссии СССР при освобождении стран Европы (ст. 13.48КОАП РФ)).
3. Подготавливать заключения специалиста, в том числе по уголовным делам о преступлениях, связанных
с проявлением терроризма и экстремизма, а также при проверке сообщений о таких преступлениях. Заключение специалиста представляет собой письменную консультацию по поставленным вопросам без проведения исследования конкретного информационного материала. Соответственно, в заключении специалиста не могут содержаться выводы о наличии или отсутствии признаков противоправности в конкретных объектах (информационных материалах).
4. Проводить внесудебные правовые экспертизы информационных материалов, потенциально подпадающих
под законодательно установленные запреты в распространении информации (ст. 15.1,15.1-1,15.1-2,15.3 Федерального закона от 27.07.2006 года №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»).
-правовую форму государственного учреждения, по общему правилу не являются государственными судебно-экспертными учреждениями (у них основные уставные цели другие и не выделяется бюджетное финансирование на осуществление судебно-экспертной деятельности).
5. Проводить иные исследования с использованием специальных знаний в непроцессуальной форме (в т. ч. подготовка «рецензий» на заключения судебных экспертов).
Обоснование: в соответствии с процессуальными кодексами и Федеральным законом от 31.05.2001 года №73-Ф3 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее — ФЗ о ГСЭД) судебные экспертизы могут назначаться: в государственные судебно-экспертные учреждения (далее — СЭУ), в негосударственные СЭУ или конкретному(-ым) эксперту(-ам).
В п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 года №28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» указано: «В тех случаях, когда в государственном судебно-экспертном учреждении, обслуживающем определенную территорию, невозможно производство судебной экспертизы в связи с отсутствием эксперта конкретной специальности или надлежащей материально-технической базы либо специальных условий для выполнения исследований, а также при наличии обстоятельств, указанных в статье 70 УПК РФ, т. е. когда все компетентные государственные судебно-экспертные учреждения на данной территории не могут выступить в этом качестве, ее производство может быть поручено государственным судебно-экспертным учреждениям, обслуживающим другие территории, негосударственному судебно-экспертному учреждению или лицу, не работающему в судебно-экспертном учреждении, в том числе сотруднику научно-исследовательского
учреждения, образовательной или иной организации, обладающему специальными знаниями и имеющему в распоряжении необходимое экспертное оборудование».
III. В законодательстве отсутствуют требования к лицензированию судебно-экспертной деятельности, требования к аттестации судебных экспертов наличествуют только в отношении работников государственных судебно-экспертных учреждений, профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту, установлены только в отношении работников государственных судебно-экспертных учреждений (ст. ст. 11-13 ФЗ ГСЭД)*.
Тем не менее, следует учитывать, что для подтверждения своей квалификации как судебных экспертов работникам Координационных центров, по аналогии с работниками государственных СЭУ, необходимо иметь не только профильное высшее образование, но и дополнительное профессиональное образование по конкретной экспертной специальности.
Меры по совершенствованию законодательства в сфере противодействия деструктивному контенту
ИИМБ МГЮА, по запросу вице-спикера Государственной Думы ФС РФ А.Ю. Кузнецовой, были проведены исследования проблем противодействия деструктивному контенту и вовлечению несовершеннолетних в деструктивные онлайн-сообщества. Указанные исследования переданы в ГД РФ, и с учетом их результатов начата разработка пакета законопроектов в рамках Межфракционной рабочей
* В т. ч. установлена обязательность наличия дополнительного профессионального образования по конкретной экспертной специальности дополнительно к высшему образованию (ст. 13 ФЗ ГСЭД). Например, лицо, имеющее высшее образование по специальности «Филология» / «Русский язык и литература» и пр. должен освоить программу профпереподготовки с присвоением квалификации судебного эксперта-лингвиста.
группы по законодательной реализации государственной политики в сфере сохранения и укрепления традиционных российских духовно-нравственных ценностей.
Анализ действующей системы правового обеспечения противодействия деструктивному контенту и актуальных угроз медиабезопасности позволил заключить, что действующее законодательство охватывает не все актуальные контент-угрозы деструктивного информационного воздействия. Соответственно, принятие решений о запрете распространения конкретных информационных материалов происходит по формальным признакам, а реагирование на угрозы распространения новых видов деструктивной информации требует значительного времени, в т. ч. из-за длительной процедуры законодательных инициатив, закрепляющих новые виды информации, запрещенные к распространению. Таким образом, целесообразно внесение в законодательство комплексного собирательного понятия для видов информации, оказывающих деструктивное информационно-психологическое воздействие. Необходимо сломить практику принятия мер только на этапе, когда происходит прямое обоснование или оправдание радикальной деятельности, осуществляются призывы к ней и т. п., т. к. это уже запоздалые меры в отношении лиц или ресурсов, малая доля которых выявляется в силу закрытого характера сообществ, а также перехода этих сообществ в сегмент даркнета. За пределами досягаемости правовых мер сейчас находится широчайший пласт деструктивной информации, формально не подпадающей под действующие запреты, но направленной на нормализацию насилия,ненависти, романтизацию
культа жестокости, распространение человеконенавистнических идей и т. д.
Требуются не только введение в законодательство обобщающего понятия деструктивного контента, но и установление прозрачных принципов и критериев отнесения к нему, т. к. должен быть обеспечен баланс свободы слова и его ограничения для защиты прав иных лиц, их защиты от деструктивного информационно-психологического воздействия.
В экспертно-аналитическом исследовании проблем противодействия деструктивному контенту обоснована необходимость внесения системных изменений в законодательство в целях противодействия распространению деструктивного контента.
Во-первых, предлагается законодательно закрепить понятие деструктивной информации и порядок ограничения доступа к ней, а также предусмотреть порядок отнесения информации к деструктивной, для чего необходимо внесение изменений в Федеральные законы «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», а также в ряд подзаконных актов.
Во-вторых, предложены инициативы по совершенствованию противодействия распространению деструктивной информации отдельных, особо опасных, видов. Так, например, обосновано установление уголовной ответственности за пропаганду самоубийства, предложено предусмотреть возможность внесудебной блокировки информации, направленной на пропаганду самоубийства; информации, содержащей пропаганду наркотических средств и психотропных
веществ, а также направленной на формирование представлений о привлекательности и(или) допустимости наркоторговли и др.
В-третьих, предлагается создать Экспертный центр по противодействию деструктивной информации, к компетенции которого отнести функцию по определению новых видов деструктивной информации с целью признания ее запрещенной в установленном порядке. Данный Экспертный центр должен осуществлять в том числе функцию головного экспертного учреждения — методического центра, вырабатывающего унифицированные подходы к анализу и правовой оценке потенциально деструктивных информационных материалов уполномоченными Правительством РФ федеральными органами исполнительной власти.
В-четвертых, определяется комплекс мер по совершенствованию правовых и организационно-технических механизмов, направленных на защиту от деструктивного контента (пересмотр системы регистрации в социальных сетях и направления жалоб на обнаруженную вредоносную информацию в социальной сети, запрет на применение рекомендательных технологий в детских профилях (аккаунтах) и ряд других).
В рамках исследования проведен анализ зарубежных практик противодействия распространению противоправной информации, в т. ч. опыт Европейского союза, Франции, Германии, Великобритании, Китая, Японии, Южной Кореи, Сингапура, США, Турции.
Как показало исследование
(см. рисунок 5), во-первых, ни в одной
из стран не закреплено комплексное
понятие деструктивного контента, а, во-вторых, ни одна из этих практик не является совершенной или в связи с фрагментарным, несистемным подходом к закреплению видов противоправной информации и критериев ее определения,или в связи
Институт информационной и медиабезопасности МГЮА Университет имени O.E. Кутафина (МГЮА)
1 Университет имени O.E. Кутафина (МГЮА) завершил работу над экспертно-аналитическими исследованиями, посвященны ■ Показагь ещё
Рис. 5. Новость о завершении серии исследований о деструктивном контенте.
с фактическим отсутствием четких критериев к определению противоправности и широким усмотрением органов государственной власти, что приводит к фактической цензуре и нарушениям свободы слова.
В исследовании МГЮА изложена уникальная нормативная модель, призванная обеспечить противодействие деструктивному контенту при сохранении демократических принципов, баланса права на свободу слова и защиты иных прав.
Завершена работа над экспертно-аналитическими исследованиями, посвященными противодействию распространения деструктивного контента
Кроме того, в рамках второго исследования, подготовленного ИИМБ МГЮА, предложены законодательные меры по совершенствованию противодействия вовлечению детей в деструктивные онлайн-сообщества. В указанном исследовании рассмотрены проблемы противодействия вовлечению в противоправную деятельность через онлайн-сообщества, проанализированы основные направления решения спорных вопросов юридической оценки вовлечения в противоправную деятельность, вынесены предложения по совершенствованию действующего законодательства.
В частности, предлагаются определение онлайн-сообщества (группы), создающего деструктивный контент, изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации (введение уголовной ответственности за вовлечение детей в деятельность деструктивных групп, определение самостоятельного состава за оказание пособничества (содействия) совершению самоубийства отдельно от вовлечения и др.), а также в Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации (например, введение ответственности за пропаганду проституции среди несовершеннолетних).
