CC BY
13
13. Kidimiyazov D.S. Znachenie Vladikavkazskoy zhe-leznoy dorogi v integratsii gorodov Severnogo Ka-vkaza v edinyy vserossiyskiy rynok [The value of the Vladikavkaz railway in the integration of the cities of the North Caucasus into a single All-Russian market]. In: Severokavkazskiy gorod v regionalnom is-toricheskom protsesse: materialy mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii [North Caucasian city in the regional historical process: Materials of the international scientific conference]. Makhachkala, Aleph, 2017, pp. 136-148.
14. Anfimov A.M. Otechestvennaya istoriya, 1994, no. 3, pp. 58-76.
15. Smimov V.S. Otechestvennaya istoriya, 1999, no. 2, pp. 3-7.
16. Istorija narodov Severnogo Kavkaza (konets XVIII v. - 1917 g.) / otv. red. A.L. Narochnitskiy [History of the peoples of the North Caucasus (late 18th century - 1917) / Ed. by A.L. Narochnitsky]. Moscow, Nauka, 1988, 659 p.
17. Guseynov M.Sh. Rossiya i industrialnoe razvitie Dagestana. Konec XIX - 30-e gg. XX v. [Russia and the industrial development of Dagestan. Late XIX -30s XX century]. Makhachkala, Yupiter, 2004, 376 p., р.49.
Поступила в редакцию 25 августа 2021 г.
УДК 94(470.47).08
DOI 10.18522/2072-0181-2021-107-3-108-116
МЕРЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ПОДДЕРЖКИ НАСЕЛЕНИЮ КАЛМЫЦКОЙ СТЕПИ АСТРАХАНСКОЙ ГУБЕРНИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Н.П. Мацакова, Л.В. Оконова, Д.В. Амаева
GOVERNMENT AND PUBLIC ASSISTANCE IN THE KALMYK STEPPE OF ASTRAKHAN GOVERNORATE IN XIX - EARLY XX CENTURIES
N.P Matsakova, L.V. Okonova, D.V. Amaeva
Рыночные реформы 1990-х гг. в России привели к резкому ухудшению материального положения различных слоев населения, появлению таких негативных социальных явлений, как бездомность, нищенство, беспризорность и голод. Возникла
Мацакова Наталья Петровна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, документоведения и архивоведения Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова, 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11, e-mail: [email protected], т.: 8(84722) 34622;
Оконова Людмила Вячеславовна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, документоведения и архивоведения Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова, 358000, г. Элиста, Республика Калмыкия, ул. Пушкина, 11, e-mail: [email protected], т.: 8(84722) 3462;
Амаева Даглара Владимировна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России, документоведения и архивоведения Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова, 358000, г. Элиста, Республика Калмыкия, ул. Пушкина, 11, e-mail: [email protected], т.: 8(84722) 34622.
острая необходимость пересмотра основ социальной политики и перестройки административных органов управления. В связи с этим усилился интерес к историческому прошлому нашего государства и опыту передовых стран в развитии социальной сферы.
Natalya Matsakova - Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov, 11 Pushkin Street, Elista, Republic of Kalmykia, 358000, e-mail: [email protected], tel.: 8(84722) 34622;
Ludmila Okonova - Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov, 11 Pushkin Street, Elista, Republic of Kalmykia, 358000, e-mail: [email protected], tel.: 8(84722) 34622;
Daglara Amaeva - Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov, 11 Pushkin Street, Elista, Republic of Kalmykia, 358000, e-mail: [email protected], tel.: 8(84722) 34622.
Следует отметить, что оказание социальной помощи нуждающимся - одна из главных функций любого государства. На Руси издревле было принято помогать бедствующим, а с принятием христианства эта традиция приобрела дополнительное содержание. Становление системы государственного призрения можно отнести ко второй половине XVII - XIX в., когда оформляется административная система помощи и поддержки, включающая в себя как соответствующие органы, так и различные меры в отношении разных слоев населения, а также необходимую законодательную базу. К началу XX в. в России сформировалось три основных направления оказания социальной помощи нуждающимся: государственное, церковное и общественное. В зависимости от конкретно-исторических, социально-экономических и территориальных условий изменялись формы и методы оказания помощи.
Данная тематика рассматривается нами в рамках общероссийской и региональной историографии. Больший интерес представляют работы дореволюционного и современного периодов. В СССР исторический опыт практики оказания социальной помощи в Российской империи не был востребован и, соответственно, не изучался.
Дореволюционная отечественная историография представлена работами В.Ф. Де-рюжинского, П.И. Лыкошина, Е.Д. Максимова и др. [1-3]. Обращает на себя внимание исследование «Благотворительная Россия: история государственной, общественной и частной благотворительности в России», в которой рассматривается история становления филантропии с допетровских времен и до правления Николая I. Кроме того, освещается работа известных благотворительных организаций и государственных структур [2]. Региональная тематика освещена в работах И.А. Житецкого, И.С. Иванова, М.С. Ры-бушкина, в которых рассматриваются отдельные примеры благотворительности и меценатства в Астраханской губернии [4-6].
Современная российская историография включает в себя широкий круг диссертационных исследований и научных трудов. К первым относятся работы Е.Ю. Горбуновой, Е.В. Дуплий, Т.Б. Кононовой, О С. Поповой, характеризующие общероссийский и региональный аспекты организации благотворительной деятельности [7-10]. Ко второй группе нами отнесены научные статьи, в которых затрагиваются многие дискуссионные вопросы: различные точки зрения на понятийный аппарат [11], историографиче-
ские аспекты изучения темы [12], региональные особенности, направления и формы благотворительной деятельности [13] и др. Развитие и территориальные аспекты государственного призрения и общественной благотворительности в Астраханской губернии, в том числе в Калмыцкой степи, рассматриваются в трудах Е.И. Гера-симиди, И.В. Лиджиевой, В.Н. Авлиева [14-17].
Целью данной статьи является изучение мер государственной и общественной поддержки населения Калмыцкой степи Астраханской губернии в XIX - начале XX в. Ее достижение предполагается путем решения следующих задач:
- изучение причин, предпосылок и особенностей развития благотворительности, государственного и общественного призрения в Калмыцкой степи Астраханской губернии в рассматриваемый период;
- определение субъектов и объектов благотворительности и социальной деятельности;
- рассмотрение направлений, форм и методов государственной и общественной поддержки калмыков.
Фактическим материалом для статьи послужили делопроизводственные материалы российских архивов (Российского государственного исторического архива, Государственного архива Астраханской области, Национального архива Республики Калмыкия) и труды дореволюционных и современных исследователей.
Исследование проводилось с использованием проблемно-аналитического, историко-сис-темного и ретроспективного методов. На основе проблемно-аналитического метода выявлена конкретная проблема мер государственной и общественной поддержки калмыцкому населению в рассматриваемый период. Историко-сис-темный метод позволил установить взаимосвязи и взаимодействие объектов (различные категории нуждающихся) и субъектов общественного призрения (государство, церковь, общественность). При помощи ретроспективного метода осуществлялось последовательное выявление причин, предпосылок и особенностей развития благотворительности, государственного и общественного призрения в калмыцком обществе.
Астраханская губерния и входившая в нее Калмыцкая степь в рассматриваемый период имели географические, исторические, социальные и экономические особенности: обширность пространства, непростые природно-климатические условия, существенные различия в водо-обеспеченности в разных частях, многонацио-
нальный и поликонфессиональный состав населения, своеобразие местного хозяйства. Все это обусловило специфику социальной политики административных органов и благотворительной деятельности местной общественности.
Калмыцкое население относилось к кочующим народам губернии, занималось кочевым и полукочевым скотоводством, исповедовало в основном буддизм. Территория, занятая калмыками, отличалась скудностью вод, трав и засушливым климатом. Общественное устройство калмыков характеризовалось преобладанием родовых отношений, с родоплеменным делением на улусы и аймаки. Калмыцкой степи был свойственен дисперсный характер расселения населения, низкий уровень здравоохранения и образования, ветеринарной и агрономической служб, слабость местных административных органов и органов самоуправления, что повлияло на основные направления, формы и методы социальной политики в регионе.
В течение XIX столетия усиливается проникновение в Калмыцкую степь рыночных отношений, и даже в традиционной отрасли хозяйства калмыков появились новые явления и тенденции. Так, исследователь А.Н. Команджаев в своей работе отмечает рост поголовья скота, попытки селекции и улучшения породности скота, возрастание товарности скотоводства. С ускорением перехода к оседлому животноводству возрастает роль стойловых построек, сенокошения и сенозаготовок. В связи с неблагоприятными почвенно-климатическими условиями не хватало сенокосов и водных ресурсов, что вынуждало калмыков предпринимать меры по травосеянию и обводнению степи [18].
Новые экономические явления и процессы вели к изменениям в социальной сфере. В частности, развивалось предпринимательство и усиливалось социальное расслоение калмыцкого общества. С каждым годом снижался уровень материального положения бедняцких семей, состояние которых особенно ухудшалось в результате тяжелых зимовок, нехватки кормов и падежа скота. Эта ситуация вынуждала многих калмыков искать иные способы заработка и пропитания, в том числе в виде отходничества и перехода к новым видам занятий. Калмыки-отходники занимались извозом, нанимались батраками в другие хозяйства, на рыбные и соляные промыслы, в том числе покидая пределы Калмыцкой степи. Низкий уровень грамотности вынуждал их устраиваться в основном на черновую, малооплачиваемую работу.
Следует отметить, что в калмыцком традиционном кочевом обществе были сильны родственные связи и обычай помогать ближним, оказывать благодеяние и покровительство. Так, например, состоятельные семьи часто давали приют детям, оставшимся без попечения родителей, особенно из числа родственников, или давали скот обедневшим сородичам во временное пользование [19].
Тяжелое социально-экономическое положение калмыцкого населения в рассматриваемый период привело к необходимости расширения социальной политики государственных органов. Тем более что это отвечало основному направлению правительственной политики в Калмыкии по введению ее в общероссийскую административно-политическую систему путем установления и усиления попечительской системы управления [18]. Все больше вопросов экономического, социального, культурного характера, в том числе о мерах социальной поддержки нуждающемуся калмыцкому населению, попадали в сферу управления российского бюрократического аппарата.
Все вышеперечисленные особенности развития Калмыцкой степи в рассматриваемый период обусловили соответствующие внутренние и внешние причины, предпосылки и особенности развития благотворительности, государственного призрения в регионе.
Если рассматривать классификацию объектов и субъектов благотворительности и общественного призрения, то к основным их объектам относятся самые незащищенные категории населения, которые не могут самостоятельно решить свои проблемы и нуждаются в оказании помощи. Как отмечает Н.А. Соболева, работы исследователей XIX в. были посвящены общественному призрению бедных, больных, вдов и сирот [11, с. 424]. Исторически к призреваемым также относились «зазорные дети», душевнобольные, погорельцы, военнослужащие и члены их семей, заключенные и каторжники, нищие и престарелые [9]. Частная и общественная благотворительность могла распространяться и на дополнительные категории нуждающихся в помощи, зачастую принимая форму меценатства, оказывавшего содействие развитию культуры и образования.
В отчетных документах органов калмыцкого управления в специальном пункте обозначены категории лиц, нуждающихся в призрении: увечные, умалишенные и слабоумные, глухонемые, слепые и сироты. Частная и общественная
благотворительность могла затрагивать также пострадавших от чрезвычайных происшествий. К примеру, 28 июля 1899 г. в Яндыко-Мочажном улусе несколько калмыцких семей пострадало от бури, лишившись своих жилищ (кибиток). На помощь пострадавшим было выделено: 285 руб. из сумм, пожертвованных частными лицами, и 100 руб. из средств Астраханского благотворительного общества [20, л. 12 об. - 13]. Мы видим, что подход к определению объектов призрения и благотворительности в Калмыцкой степи был схож с общероссийским.
Среди основных субъектов оказания помощи нуждающимся в России одним из главных было государство, которое определяло круг нуждающихся, исходя из общегосударственных целей, задач и интересов, создавало необходимую нормативно-правовую базу, использовало в качестве механизма административные органы, например, приказы общественного призрения. В рассматриваемый период роль государства в решении социальных проблем возрастает, о чем свидетельствуют делопроизводственные материалы органов калмыцкого управления.
По «Положению об управлении калмыцким народом» 1847 г. был создан общественный калмыцкий капитал, денежные активы которого использовались для возмещения степнякам убытков, связанных с такими бедствиями, как голод, повальные болезни и падеж скота. Надо отметить, что источниками формирования капитала были доход за оброчные статьи, штрафы, сбор за билеты на отлучку калмыков за пределы степи и др. Выплаты из него производились по назначению главного попечителя калмыцкого народа, а на суммы более 300 руб. требовалось разрешение министра государственных иму-ществ.
Правительством были предусмотрены пособия для нуждающихся калмыков на разные цели: содержание скота, покупка сена, приобретение продовольствия и одежды. Например, в 1899 г. скотоводам Харахусовского, Александро-Багацохуровского и Александровского улусов на покупку сена и выдачу ссуд было выделено попечителями этих улусов 8 тыс. руб. [20, л. 12 об. - 13].
В ходе проведения реформы 1892 г., отменившей личную зависимость калмыков-простолюдинов, органами власти осуществлялась помощь в виде единовременных пособий в общей сумме 20 тыс. руб. родовым зайсангам и мелкопоместным владельцам, признанным «особо нуждающимися», так как они не имели имуще-
ства и вынуждены были зарабатывать на пропитание. Пособие давало им возможность купить скот и улучшить свое материальное положение [21].
Отметим, что в Калмыцкой степи в решении социальных проблем принимали участие административные органы всей вертикали власти - местные, губернские и центральные. Конечно, многое зависело от степени их взаимодействия: от деятельности улусных попечителей до поддержки со стороны правительства.
Благотворительность носит негосударственный, а частный характер, отличается бескорыстием и разнообразием, поэтому ее основными субъектами являются церковь и общественность. Инициатива и помощь исходили как от различных организаций и обществ, так и от отдельных лиц.
Таким образом, объекты благотворительности и государственного призрения были общими, а субъекты этой деятельности различными, но взаимодействие между ними отнюдь не исключалось. Государство часто стимулировало стремление граждан к меценатству разными способами. В свою очередь, благотворительные общества и отдельные лица помогали стране в развитии медицины и системы образования на местах.
Если рассматривать Астраханскую губернию, то можно отметить, что благотворительность и как общественное движение, и как государственная деятельность возникла еще в начале ХУШ в. Астраханский Приказ общественного призрения был образован в 1786 г., его возглавлял губернатор. Приказ ведал образованием, лечением и борьбой со всякого рода пороками. В сферу его деятельности входило устройство народных школ, сиротских домов, богаделен, работных и смирительных домов. После проведения земской реформы в стране функции общественного призрения перешли в ведение земских учреждений, но в Астраханской губернии Приказ общественного призрения продолжал существовать вплоть до 1918 г. [22].
С момента создания Приказа его работа осуществлялась не только на казенные средства, но и на деньги городских благотворительных организаций. Ведущей организацией подобного рода являлось Астраханское благотворительное общество, созданное в 1869 г. Учредителями выступили представители дворянского сословия, а также крупные промышленники и купцы - О.И. Асланова, А.Я. Биппен, Н.Ф. Богданович, А.Ц. Вейнер, К.И. Оссе, А.А. Сапож-
ников и А.Я. Шульц. Целью данного общества было улучшение нравственного и материального состояния бедных людей г. Астрахани. Деятельность Астраханского благотворительного общества заключалась в содержании ремесленных школ, выдаче ежемесячных и единовременных пособий бедным, оказании им материальной помощи в виде продовольствия, дров и т.д. [23].
Так как Астрахань являлась крупным торговым центром России, то не случайно основными благотворителями выступали купцы, как лично, так и от гильдии. В число известных и активных участников благотворительных организаций входили купцы И. Варваций, Морозовы, Репины, Сапожниковы и др. [14].
Государственные органы на местах также всячески поддерживали частную благотворительность. Первые лица губерний - губернаторы, епархиальные архиереи, крупные чиновники - личным примером показывали необходимость оказания безвозмездной помощи нуждающимся. Они являлись членами благотворительных организаций, помогали их работе, в том числе финансово.
Хотелось бы отметить и тот факт, что благотворительностью в Российской империи часто занимались представительницы императорской семьи, дворянских и купеческих фамилий, а также на местах - супруги высших губернских чиновников. Так, председательницей Астраханского благотворительного общества в конце XIX - начале XX в. была жена губернатора М.А. Газенкампфа - Анна Адольфовна Га-зенкампф. В 1898 г. она организовала благотворительный спектакль, средства от которого были направлены на помощь нуждающимся калмыкам [20, л. 12 об.]. В начале XX в. О.Б. Тунду-това была избрана попечительницей улусной школы [24].
В Калмыцкой степи отдельных благотворительных обществ не существовало, но состоятельные лица из числа калмыцкой знати и духовенства оказывали материальную поддержку нуждающимся калмыкам, финансировали лечебные и образовательные учреждения. Нойоны и зайсанги старались участвовать в деле распространения грамотности и здравоохранения среди калмыков. Так, в 1861 г. нойон Харахусовского улуса сотник Дугаров участвовал в открытии улусной школы на 10 мальчиков, обязавшись содержать ее за свой счет. С 1868 г. он обучал на свои средства двух пансионерок в Астраханском женском училище. В Малодербетовском улусе при поддержке нойона Д.Ц. Тундутова в конце
XIX в. была открыта школа, пожертвован основной капитал в улусные ссудно-вспомогатель-ные кассы, в голодные годы он выдавал бедным калмыкам пособий на сумму до 20 тыс. руб. Известно также, что при материальной поддержке семьи нойонов Тундутовых получили образование будущие представители молодой калмыцкой интеллигенции, в частности видный общественный деятель Калмыкии начала XX в. Номто Очиров, получивший высшее образование в Петербургском университете [25, с. 247-248].
Нойон Ц. Тундутов перечислял часть средств - 500 руб. в год - приемному покою, открытому в 1890 г. в Малодербетовском улусе на деньги Общественного калмыцкого капитала [26, с. 372]. В том же улусе на средства зайсангов Талтаева и Арлуева были построены два дома для учеников местного училища [27, с. 577].
Другой важный субъект благотворительной деятельности - церковь, которая рассматривала благотворительную помощь как средство для содержания своих заведений, но и придавала ей сакральный смысл обеспечения духовного роста своей паствы. По словам И.В. Кучерук, в конце XIX - начале XX в. российских государственных, общественных и частных благотворительных организаций и учреждений насчитывалось порядка 30 тыс., из которых более половины - это организации или общества, взаимодействовавшие с церковью [28]. Отсюда видно, что Русская православная церковь в этот период принимала активное участие во всех сферах жизни общества, в том числе и в социальной. В национальных регионах мусульманская и буддийская церковные организации также участвовали в социальной деятельности.
В Калмыцкой степи действовали две официальные церковные организации - православная и буддийская. Если деятельность первой носила миссионерский характер, то вторая была традиционной для калмыцкого населения.
Православные духовные лица принимали участие практически в каждой благотворительной акции, проходившей на территории Астраханской епархии: будь то призрение прокаженных или сбор средств для раненых и больных солдат, организация приюта для детей в Черно-ярском уезде или строительство лечебниц для душевнобольных.
При участии архиепископа Феогноста (Лебедева) в 1871 г. был открыт Епархиальный комитет Православного миссионерского общества с целью «успешного распространения христианской веры среди инородцев», в том числе
калмыков. Хотя в уставе не было прямых указаний на осуществление различных мероприятий благотворительного толка, но подобные акции и мероприятия постоянно проводились. Так, например, обращалось усиленное внимание на внедрение образования и воспитания согласно христианским канонам среди инородцев. К началу XX в. Астраханским комитетом было создано 11 миссионерских школ, насчитывавших до 254 учеников. В основном это были дети из бедных слоев населения, жившие в приютах при школах, где им предоставлялось полное обеспечение. Комитетом также выдавались различные виды материальной помощи в виде денежных пособий, продовольственных пакетов, медицинских средств, одежды взрослым «новокрещенным и инородцам» (калмыкам и киргизам) [28].
В Калмыцкой степи Комитет создавал миссионерские станы и школы для подготовки будущих миссионеров из числа русских и калмыков и с целью привлечь калмыков в православную веру. Одна из первых школ-приютов была открыта в 1876 г. в Четырех-Бугоринском, в ней обучалось 10 калмыцких мальчиков [29, с. 97-98]. В 1882 г. в с. Старицком начала работу школа-приют для девочек-калмычек, число которых со временем дошло до 14. Без предварительного согласования с Управлением калмыцким народом в приют возможен был прием сирот и больных детей, оставленных родителями по причине сезонных откочевок [30].
Как уже отмечалось, в XIX в. экономическое положение большей части калмыцкого населения степи существенно ухудшилось, что отмечали в своих отчетах и миссионеры. Разъезжая по калмыцким кочевьям, они помогали милостыней простолюдинам, испытывавшим трудности. Калмыки, страдавшие от бескормицы и стужи, были благодарны любой помощи. Но на предложение миссионеров изменить образ жизни многие кочевники отвечали отказом. По данным «Миссионерского сборника статей и заметок о калмыках и киргизах, кочующих в Астраханской губернии», «калмыки принимали милостыню со вздохами и слезами и молили Бога за тех, кто принес им неожиданную радость» [31].
Буддийская религия и церковь играли важную роль в жизни калмыцкого народа, а духовенство своей культовой деятельностью определяло многие стороны бытия калмыка - от рождения до смерти. Калмыцкие хурулы в основном были кочевыми, имели большой штат духовных лиц и достаточно крупные хозяйства. Среди буддийского духовенства видное место принад-
лежало эмчи - лекарям, а при большинстве хуру-лов имелись кибитки для размещения больных. К примеру, в конце XIX в. в Яндыковском хуруле было 22 кибитки духовенства, четыре кибитки для обслуживающего персонала и две кибитки для лечения больных [32, с. 111].
Калмыцкое буддийское духовенство содействовало развитию различных школ в степи: как светских - общеобразовательных, аймачных (родовых) и улусных, так и религиозного характера - хурульных. На строительство школ и жилых помещений для учителей и учащихся направлялись значительные денежные средства, в том числе представителями калмыцкого духовенства. Так, в 1907 г. Агван Дорджиев выступил инициатором строительства в урочище Санзыр Икицохуровского улуса храма (сюме) и домов вокруг него. Было собрано свыше 70 тыс. руб. пожертвований [32, с. 138].
В хурульных школах преподавали служители хурулов - гелюнги, и они обучали детей грамоте безвозмездно. При этом часто учениками монахов становились дети-сироты [33].
Имеются сведения о том, что при хурулах находили призрение нуждающиеся калмыки, вдовы и сироты. В Большом Цатановском хуруле Яндыковского улуса находилось несколько кибиток простых калмыков, в которых проживало 12 сирот и вдов. При Большом Эркете-невском хуруле находилось 10 неимущих бедняков, при Зюнгаровском хуруле Икицохуров-ского улуса - три человека, при Ики-Багутовском хуруле Яндыковского улуса - четыре кибитки стариков и вдов. Призреваемые по мере возможностей привлекались к хозяйственным работам и уходу за скотом [29, с. 55].
Из пожертвованных хурулам подношений в виде продуктов и скота, сделанных представителями знати, часть раздавалась беднякам. По сообщению П. Смирнова, в бытность его в 1870-х гг. в Харахусовском улусе по случаю рождения сына-наследника у нойона - владельца улуса отец отправил в ближайший хурул чай, сладости и трех баранов, что впоследствии было приготовлено и роздано бедным калмыкам [34].
До середины XIX в. в Российской империи в основном практиковались закрытые формы призрения - преимущественно в виде предоставления мест в сиротских домах, приютах, домах умалишенных, больницах, богадельнях. Со второй половины столетия стали преобладать открытые формы призрения и благотворительности. Самые распространенные ее виды -это раздача милостыни и пожертвований, пре-
доставление денежных ссуд и пособий, вещевая и продовольственная помощь, проведение мероприятий с целью сбора средств для различных объектов, стипендиальные программы и др. Закрытая форма отличается целенаправленностью, большей подконтрольностью государственным и общественным органам, но зато она более ограниченна по охвату населения и более затратна в связи с необходимостью постройки или найма помещений, выплаты жалования персоналу и т.п. Открытая благотворительность не нуждалась в специальных заведениях, охватывала неограниченное количество людей, но трудность представляла, например, сложность контроля над целевым использованием средств. Как мы видим, в Калмыцкой степи в основном преобладала открытая форма призрения и благотворительности.
Таким образом, в Калмыцкой степи Астраханской губернии в XIX - начале XX в. предпринимались различные меры государственной и общественной поддержки разных категорий нуждающегося населения. В изученном комплексе внутренних и внешних причин и предпосылок необходимо отметить возрастание потребности калмыцкого народа в мерах социальной поддержки в связи с ухудшением материального положения значительной его части в рассматриваемый период, а также общее направление правительственной политики в отношении национальных районов. Особенности развития благотворительности, государственного и общественного призрения в Калмыцкой степи Астраханской губернии обусловлены как указанными причинами, так и местными условиями. Выявленные в ходе проведенного исследования основные субъекты и объекты благотворительности и социальной деятельности в регионе свидетельствуют о том, что государственная и церковно-общественная поддержка калмыцкого населения осуществлялась преимущественно в открытой форме и с помощью различных мер и методов, с привлечением средств из различных источников (казенные, общественный калмыцкий капитал, частные средства). Возрастание такой поддержки, несомненно, имело положительное значение и способствовало улучшению социальной обстановки в регионе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дерюжинский В.Ф. Заметки об общественном призрении. М.: Печатня С.П. Яковлева, 1897. 115 с.
2. Благотворительная Россия: история государственной, общественной и частной благотворительности России / под ред. П.И. Лыкошина. Т. 1, ч. 2. Благотворительность государственная. СПб.: Санкт-Петербургская электропечатня, 1902. 264 с.
3. Максимов Е.Д. Общественная помощь нуждающимся в историческом ее развитии. СПб., 1906. 79 с.
4. Житецкий И.А. Очерки быта астраханских калмыков. Этнографические наблюдения 18841886 гг. М.: Типография М.Г. Волчанинова, 1893. 73 с.
5. ИвановИ.С. Общественная и частная благотворительность в Астраханской губернии. Астрахань, 1888.
6. Рыбушкин М.С. Записки об Астрахани. М.: Тип. С. Селиванского, 1841. 221 с.
7. Горбунова Е.Ю. Благотворительность в России и ее роль в общественно-культурной жизни на рубеже XIX-XX вв.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1996. 30 с.
8. Дуплий Е.В. Становление и развитие приказов общественного призрения в России (1175-1864): дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. 24 с.
9. Кононова Т.Б. История российской благотворительности и ее связь с государственными структурами социального обеспечения: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1997. 27 с.
10. Попова О.С. Развитие меценатства в условиях модернизации России во второй половине XIX - начале XX века: на материалах Нижнего Поволжья: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Астрахань, 2011. 27 с.
11. Соболева Н.А. Общественное призрение и благотворительность: из истории понятий // Вестник Томского государственного университета. 2008. Вып. 2 (58). С. 420-426.
12. Васильева Г.П. Историографический аспект вопросов благотворительности на рубеже XIX-XX вв. // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2011. № 130. С. 44-52.
13. Гуркина Н.К. Благотворительность и меценатство в Российской империи на рубеже XIX-XX вв. // Управленческое консультирование. 2016. № 11. С. 111-119.
14. Герасимиди Е.И. Благотворительность в Астрахани в XIX в. // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2009. № 8 (42). С. 140-143.
15. Лиджиева И.В. Деятельность органов местного самоуправления калмыков в социальной сфере в XIX в. // Монголоведение. 2013. № 6 (1). С. 213219.
16. Лиджиева И.В. Финансово-хозяйственная деятельность органов местного самоуправления Калмыцкой степи в XIX в. // Вестник Калмыцко-
го института гуманитарных исследований РАН. 2015. Т. 8, № 1. С. 16-21.
17. Авлиев В.Н. Организация здравоохранения в Калмыцкой степи Астраханской губернии в первой половине XIX в. // Вестник Калмыцкого университета. 2015. № 4 (28). С. 4-8.
18. Команджаев А.Н. Хозяйство и социальные отношения в Калмыкии в конце XIX - начале XX века: исторический опыт и современность. Элиста: Джангар, 1999. 262 с.
19. Эрдниев У.Э. Калмыки. Историко-этнографи-ческие очерки. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1985. 286 с. С. 92.
20. Российский государственный исторический архив. Ф. 1291. Оп. 85. Д. 328.
21. Команджаев А.Н., Мацакова Н.П. Реформа 1892 года в Калмыкии. Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2011. 240 с. С. 151-155.
22. ГААО (Государственный архив Астраханской области). Ф. 20. Оп. 1. Д. 4. Л. 1-7.
23. ГААО. Ф. 585. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-8.
24. НАРК (Национальный архив Республики Калмыкия). Ф. И-9. Оп. 5. Д. 2032. Л. 52-54.
25. Батыров В.В. Роль калмыцкой знати в развитии просвещения Калмыкии в XIX - начале ХХ в. // Калмыкия - субъект Российской Федерации: история и современность: материалы Российской науч. конф. Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2005. С. 246-249.
26. Сартикова Е.В. Просвещение калмыцкого народа до 1917 года // История Калмыкии с древнейших времен до наших дней: в 3 т. Т. 3. Элиста: Герел, 2009. С. 363-380.
27. Команджаев А.Н. Система здравоохранения в начале ХХ века // История Калмыкии с древнейших времен до наших дней: в 3 т. Т. 3. Элиста: Герел, 2009. С. 576-581.
28. Кучерук И.В. Благотворительная деятельность Астраханской епархии во второй половине XIX -начале XX века // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2017. № 2 (51). С. 19-22.
29. Дорджиева Г.Ш. Буддизм и христианство в Калмыкии. Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина XVII - начало XX в.). Элиста: Джангар, 1995. 128 с.
30. Орлова К.В. История христианизации калмыков: середина XVII - начало XX в. М.: Восточная литература, 2006. 207 с. С. 154.
31. Миссионерский сборник статей и заметок о калмыках и киргизах, кочующих в Астраханской губернии: в 2 ч. Астрахань: Изд-во Астрах. комитета Православного миссионерского общества, 1910. 296 с. С. 7.
32. Дорджиева Г.Ш. Буддизм Калмыкии в вероисповедной политике Российского государства (середина XVII - начало XX вв.). Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2012. 203 с.
33. НАРК. Ф. И-6. Оп. 1. Д. 176. Л. 279 об.
34. Смирнов П. Путевые записки по калмыцким степям Астраханской губернии. Элиста: Джангар, 1999. 247 с. С. 65.
REFERENCES
1. Deryuzhinskiy V.F. Zametki ob obshchestvennom prizrenii [Notes on public assistance]. Moscow, S.P. Yakovlev Publishing house, 1897, 115 p.
2. Blagotvoritel'naya Rossiya: istoriya gosudarstven-noy, obshchestvennoy i chastnoy blagotvoritelnosti Rossii /pod red. P.I. Lykoshina. S.P. Yakovlev T. 1. ch. 2. Blagotvoritelnost gosudarstvennaya [Charitable Russia: background on governmental, public and private charity in Russia / Ed. by P.I. Lykoshin. Vol. 1, part 2. Governmental charity]. St. Petersburg, Saint-Petersburg Electropress, 1902, 264 p.
3. Maksimov E.D. Obshchestvennaya pomoshch nuzh-dayushchimsya v istoricheskom ee razvitii [History of public assistance to the needy]. St. Petersburg, 1906, 79 p.
4. Zhitetskiy I.A. Ocherki byta astrakhanskikh kalmy-kov. Etnograficheskie nablyudeniya 1884-1886 gg. [Analytical review of Astrakhan Kalmyks household. Ethnographic observations 1884-1886]. Moscow, M.G. Volchaninov Printing house, 1893, 73 p.
5. Ivanov I.S. Obshchestvennaya i chastnaya blagot-voritelnost v Astrakhanskoy gubernii [Public and private charity in Astrakhan Governorate]. Astrakhan, 1888.
6. Rybushkin M.S. Zapiski ob Astrakhani [Notes about Astrakhan]. Moscow, S. Selivansky Printing house, 1841, 221 p.
7. Gorbunova E.Yu. Blagotvoritelnost v Rossii i ee rol v obshchestvenno-kulturnoy zhizni na rubezhe XIX-XX vv.: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [Charity in Russia and its role in public and cultural life at the turn of XIX-XX centuries: Thesis of the PhD Dis.]. Moscow, 1996, 30 p.
8. Dupliy E.V. Stanovlenie i razvitie prikazov ob-shchestvennogo prizreniya v Rossii (1175-1864): dis. ... kand. ist. nauk [Development of public assistance orders in Russia (1175-1864): PhD Dis.]. Moscow, 2004, 24 p.
9. Kononova T.B. Istoriya rossiyskoy blagotvoritel'nosti i ee svyaz ' s gosudarstvennymi strukturami sotsial'nogo obespecheniya: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [Background on Russian charity and its link with government institutions of social security: Thesis of the PhD Dis.]. Moscow, 1997, 27 p.
10. Popova O.S. Razvitie metsenatstva v usloviyakh mod-ernizatsii Rossii vo vtoroy polovine XIX - nachale XX veka: na materialakh Nizhnego Povolzhya: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [Development of patron-ship in modern Russia in late XIX - early XX centuries: based on materials of Lower Volga Region: Thesis of the PhD Dis.]. Astrakhan, 2011, 27 p.
11. Soboleva N.A. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, 2008, iss. 2 (58), pp. 420-426.
12. Vasilieva G.P. Izvestiya Rossiyskogo gosudarstven-nogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Ger-tsena, 2011, no. 130, pp. 44-52.
13. Gurkina N.K. Upravlencheskoe konsultirovanie, 2016, no. 1, pp. 111-119.
14. Gerasimidi E.I. Izvestiya Volgogradskogo gosu-darstvennogo pedagogicheskogo universiteta, 2009, no. 8 (42), pp. 140-143.
15. Lidzhieva I.V. Mongolovedenie, 2013, no. 6 (1), pp. 213-219.
16. Lidzhieva I.V Vestnik Kalmytskogo instituta gu-manitarnykh issledovaniy RAN, 2015, vol. 8, no. 1, pp. 16-21.
17. Avliev V.N. Vestnik Kalmytskogo universiteta, 2015, no. 4 (28), pp. 4-8.
18. Komandzhaev A.N. Khozyaystvo i sotsialnye otnosh-eniya v Kalmykii v kontse XIX- nachale XX veka: is-toricheskiy opyt i sovremennost [Holding and Social relations in Kalmykia in late XIX - early XX century: historical experience and modern days]. Elista, Dzhangar, 1999, 262 p.
19. Erdniev U.E. Kalmyki. Istoriko-etnograficheskie ocherki [The Kalmyks: historical and ethnographic overview]. Elista, Kalmyk book publishing house, 1985. 286 p., p. 92.
20. Rossiyskiy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv [Russian State Historical Archive], f. 1291, inv. 85, case. 328.
21. Komandzhaev A.N., Matsakova N.P. Reforma 1892 goda v Kalmykii [Reform of 1892 in Kalmykia]. Elista: Kalmyk University Publishing house, 2011, 240 p. P. 151-155.
22. GAAO (Gosudarstvennyy arkhiv Astrakhanskoy oblasti) [SAAR (State Archives of the Astrakhan Region)], f. 20, inv. 1. D. 4. L. 1-7.
23. GAAO [SAAR], f. 585, inv. 1. D. 5. L. 1-18.
24. NARK (Natsionalnyy arkhiv Respubliki Kalmyki-ya) [NARK (National Archives of the Republic of Kalmykia)], f. I-9, inv. 5, case 2032. L. 52-54.
25. Batyrov VV. Rol kalmytskoy znati v razvitii pros-veshcheniya Kalmykii v XIX - nachale XX v. [The role of the Kalmyk nobility in the development of education in Kalmykia in the XIX - early XX century]. In: Kalmykiya - subiekt Rossiyskoy Feder-atsii: istoriya i sovremennost: materialy Rossiyskoy nauchnoy konferentsii [Kalmykia - federal subject of Russian Federation: history and the present: mate-
rials of Russian scientific conference]. Elista, Kalmyk University Publishing house, 2005, pp. 246-249.
26. Sartikova E.V. Prosveshcheniye kalmytskogo naroda do 1917 goda [Enlightenment of the Kalmyk people before 1917]. In: Istoriya Kalmykii s drevneyshi-kh vremen do nashikh dney: v 3 t. Т. 3. [History of Kalmykia from the earliest times: in 3 vols. Vol. 3]. Elista, Gerel, 2009, pp. 363-380.
27. Komandzhaev A.N. Sistema zdravookhraneniya v nachale XX veka [The health care system at the beginning of the 20th century]. In: Istoriya Kalmykii s drevneyshikh vremen do nashikh dney: v 3 t. Т. 3. [History of Kalmykia from the earliest times: in 3 vols. Vol. 3]. Elista, Gerel, 2009, pp. 576-581.
28. Kucheruk I.V Kaspiyskiy region: politika, ekonomi-ka, kultura, 2017, no. 2 (51), pp. 19-22.
29. Dordzhieva G.Sh. Buddizm i hristianstvo v Kalmykii. Opyt analiza religioznoy politiki pravitelstva Rossiyskoy imperii (seredina XVII - nachalo XX v.) [Buddhism and Christianity in Kalmykia. Expertise analysis of religious politics of Russian Imperial government (mid XVII - early XX century)]. Elista, Dzhangar, 1995, 128 p.
30. Orlova K.V. Istoriya hristianizatsiya kalmykov: seredina XVII - nachalo XX v. [Christening of the Kalmyks: mid XVII - early XX centuries]. Moscow, Vostochnaya literatura, 2006, 207 p., р. 154.
31. Missionerskiy sbornik statey i zametok o kalmykakh i kirgizakh, kochuyushchih v Astrahanskoy gubernii: v 2 ch. [Missionary collection of articles and essays about the Kalmyks and the Kirghiz nomadizing is Astrakhan Governorate: in 2 parts]. Astrakhan, Astrakhan Committee of the Orthodox Missionary Society, 1910. 296 p., р. 7.
32. Dordzhieva G.Sh. Buddizm Kalmykii v veroispoved-noy politike Rossiyskogo gosudarstva (seredina XVII - nachalo XX v.) [Buddhism in Kalmykia as religious politics of Russian Government (mid XVII - early XX century)]. Elista, Kalmyk University Publishing house, 2012, 203 р.
33. NARK [NARK], f. I-6, inv. 1, case 176. ch. 279 rev.
34. Smirnov P. Putevye zapiski po kalmytskim stepyam Astrahanskoy gubernii [Travel notes on the Kalmyk steppes of Astrakhan Governorate]. Elista, Dzhangar, 1999, 247 р., р. 65.
Поступила в редакцию 27 июля 2021 г.
