CC BY
24
УДК 327.8 ББК 66.4
Литвинова Юлия Игоревна Litvinova Yulia Igorevna
доцент кафедры теории государства и права Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук.
Associate Professor of the Department of Theory of State and Law of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law.
Обринская Елена Константиновна Obrinskaya Elena Konstantinovna
старший преподаватель кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Крымского филиала Краснодарского университета МВД России кандидат политических наук.
Senior Lecturer of the Department of State and Civil Law Disciplines of the Crimean Branch of Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Political sciences.
МЕНТАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ КАК СТРАТЕГИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США
Mental impact as a us foreign policy strategy
Статья посвящена анализу такого внешнеполитического инструмента как публичная дипломатия. На примере США демонстрируется целесообразность и возможности ментального воздействия на зарубежные сообщества с целью продвижения своих геополитических интересов.
Ключевые слова: США, внешняя политика, публичная дипломатия, ментальная безопасность, геополитические интересы.
Современные тенденции развития мировой цивилизации предполагают существенную трансформацию внутригосударственной и внешней политики. Среди прочего неизбежно должен совершенствоваться и механизм обеспечения национальной безопасности. Диверсификация угроз приводит к насущной необходимости внедрения новых способов противодействия им.
Данные угрозы могут носить объективный характер (общие тенденции мирового развития - организационные, технологические, научные и т.д.) либо субъективный характер (соотношение сил в международных отношениях, геополитические интересы отдельных стран и т.п.). И если противодействовать объективным факторам нецелесообразно, да и попросту бесполезно, то обезопасить себя от деструктивного воздействия других государств вполне возможно. Для эффективного обеспечения национальной безопасности в указанной сфере необходимо сформировать четкое представление о сущности и характеристиках соответствующих угроз.
The article is devoted to the analysis of such a foreign policy tool as public diplomacy. Using the example of the United States, there are demonstrated the expediency and possibilities of mental influence on foreign communities in order to promote their geopolitical interests.
Keywords: the United States of America, foreign policy, public diplomacy, mental security, geopolitical interests.
Безусловно, реализация собственных национальных интересов, в том числе в глобальном масштабе, любыми доступными путями - естественная цель любого государства, также как и их защита от посягательств других государств. Поэтому выявление способов оказания такого воздействия и формирование стратегии противодействия ему - приоритетная задача государства и актуальная исследовательская проблема.
Решение обозначенной проблемы целесообразно осуществлять в первую очередь на примере Соединенных Штатов Америки, так как они, несмотря на сравнительную молодость своей государственности, максимально эффективно реализуют технологии оказания воздействия на иностранные государства для реализации своих геополитических целей.
Одной из таких технологий является публичная дипломатия (public dyplomacy). Информационное агентство США (USIA), которое работало в этой сфере более сорока лет, определяет миссию общественной дипломатии как продвижение национального интереса и на-
циональной безопасности США через понимание, информирование и оказание влияния на зарубежную общественность и расширение диалога между американскими гражданами и организациями и их аналогами в других странах. Другими словами, задача общественной дипломатии заключается в осуществлении внешнеполитической пропаганды и продвижении позитивного имиджа США за рубежом. Целевая аудитория общественной дипломатии - правительства зарубежных стран, элита, широкие круги общественности, средства массовой информации, академическая среда. В отличие от традиционной дипломатии, которая фокусируется на диалоге между правительствами, общественная дипломатия основывается на контакте с негосударственными гражданскими общественными субъектами, такими как неправительственные организации, газеты и общественность.
Несмотря на кажущуюся невинность публичной дипломатии оказываемое ею воздействие трудно переоценить. По мнению специалистов, «американская публичная дипломатия представляет собой самостоятельный инструмент внешней политики и включает в себя такие механизмы воздействия на зарубежные общества, как информационные программы, образовательные обмены, проекты в области культуры и спорта, а также цифровую дипломатию», причем основной задачей является «расширить число приверженцев американских ценностей за рубежом и вовлечь международную общественность в политическую повестку дня, предложенную Вашингтоном» [9, с. 121]. Данная стратегия начала реализовы-ваться непосредственно после Второй мировой войны и совершенствуется по сегодняшний день.
Первоначально мероприятия публичной дипломатии осуществлялись для обеспечения превосходства в «холодной войне», следует отметить - довольно успешно. После окончания «холодной войны» общественная дипломатия США пережила некоторый упадок, когда казалось, что она больше не нужна, так как американская политика, ценности и культура будут говорить сами за себя. Однако сейчас, в условиях растущего антиамериканизма в мире потребность в возможностях общественной дипломатии очень велика. Допускается даже, что именно «уменьшение финансирования образовательных и культурных программ обмена с 1993 по 2001 г. на 33 % ... стало одной из причин развития терроризма и растущих антиамериканских настроений в мусульманском мире» [7, с. 30]. Возврат к активному использованию публичной дипломатии во внешней политике США свидетельствует об изменении приоритетов в международных отношениях.
В целом задачи общественной дипломатии формируются как реакция на вызовы, с которыми приходится сталкиваться Соединенным Штатам. Следует признать, что на современном этапе предназначение общественной дипломатии выходит далеко за рамки борьбы с терроризмом и антиамериканизмом. В процессе реализации глобального лидерства США в мире одной из основных проблем является так называемый «взлет остальных» стран, которые «могут либо открыто оспаривать международное лидерство США, провоцируя конфликт, либо интегрироваться в существующий либеральный мировой порядок. Последнее приведет к мирной эволюции, в процессе которой они адаптируются к американской системе, не внося в нее качественных изменений... В соответствии с такой логикой первостепенная задача американской внешней политики - поставить восходящие державы перед выбором, при котором наиболее выгодно подчеркивались бы преимущества интеграции и ассимиляции» [5]. Таким образом, именно диверсификация глобальных вызовов меняет стратегические установки американской внешней политики и способствует актуализации альтернативных (несиловых) инструментов, к которым относится публичная дипломатия.
Одной из наиболее характерных тенденций в современной внешней политике является выход общественной дипломатии на передний край международных отношений. Несмотря на то, что в структуре американского внешнеполитического механизма уже почти полвека функционируют подразделения, связанные с общественной дипломатией (например, USIA или AdComPD), на современном этапе усилия по реализации общественной дипломатии получают новый импульс. Именно сейчас происходит пересмотр целей и задач общественной дипломатии и организационное реформирование этой сферы.
Госдепартамент США вынужден пересматривать свою деятельность в сфере общественной дипломатии, чтобы иметь возможность адекватно противостоять проблемам и вызовам, с которыми сталкивается страна в начале нового тысячелетия. Значительную помощь в этом оказывает чиновникам Консультативная комиссия по общественной дипломатии (AdComPD), которая ежегодно представляет результаты своих изысканий и рекомендации Президенту, Конгрессу и Госдепартаменту. В своем отчете за 2005 г. Комиссия отметила, что для успешной работы общественная дипломатия должна адаптироваться к условиям XXI века [1]. Для этого практики общественной дипломатии должны быть вовлечены в политическое планирование в Вашингтоне,
Госдепартамент должен сосредоточивать свои ресурсы на успешных программах, должны быть налажены тесные контакты с неправительственным сектором и средствами массовой информации, активно использоваться технологии и инновации, причем не только Интернет.
Трансформационные процессы в сфере общественной дипломатии происходят одновременно в нескольких направлениях. В частности, в 2004 г. была создана Millennium Challenge Corporation - независимая правительственная корпорация, с целью осуществления программы внешней помощи, направленной на снижение уровня бедности в некоторых беднейших странах посредством обеспечения устойчивого экономического роста. В рамках программы предоставляются гранты странам, «которые демонстрируют через свои политические действия» перспективу «хорошего управления». Сотрудники корпорации набираются из других правительственных агентств, частного сектора, университетов, международных агентств развития, неправительственных организаций и некоммерческого сектора.
18 января 2006 г. госсекретарь обнародовала масштабный план трансформации деятельности Госдепартамента. Особое место в нем отводилось общественной дипломатии и необходимым преобразованиям в этой сфере со стороны внешнеполитического ведомства [4]. В сфере общественной дипломатии предполагалось создание региональных центров общественной дипломатии (Regional Public Diplomacy Centers), в первую очередь в Европе и в странах Среднего Востока. Эти центры должны взаимодействовать непосредственно с людьми через местное телевидение и на местных языках. Другая инициатива, выходя «за рамки традиционных дипломатических структур и зарубежных столиц», предполагала, чтобы «дипломаты переместились из-за своих столов в поле».
В рамках программы реформирования активности Госдепартамента в сентябре 2006 г. под руководством заместителя госсекретаря по общественной дипломатии и общественным делам К. Хьюз начала работу Инициатива региональных центров общественной дипломатии [2]. Медиа-центры в Лондоне, Брюсселе и Дубае позволяют увеличить американское присутствие в телерадиовещании в Европе и на Ближнем Востоке.
16 июля 2008 г. было объявлено о создании Корпуса гражданского реагирования (CivilianRe-sponseCorps), миссия которого заключается в построении более эффективного партнерства американских правительственных агентств, министерств, гражданских и военных институтов
с их коллегами за рубежом, а также, что, вероятно, еще более важно, «с зарубежными лидерами и общественностью, чьи страны находятся либо в кризисе, либо под угрозой кризиса, и которые хотят или нуждаются в нашей поддержке» [3]. Корпус состоит из трех основных групп: Корпуса активного реагирования (Active Response Corps), включающего 250 человек из правительственных агентств, Вспомогательного корпуса реагирования (Standby Response Corps), состоящего из 2000 человек, также набранных из правительственных структур, и Гражданского резервного корпуса (Civilian Reserve Corps), состав которого также около 2000 человек, но уже из частного сектора и правительств штатов.
Изменения механизма публичной дипломатии коснулись не только организационных структур, обеспечивающих ее реализацию, но и содержания осуществляемых мероприятий. Существенной трансформации, как отмечают специалисты, подверглись «региональные приоритеты и целевые аудитории публичной дипломатии», «вместо глобального охвата распространения обменов появилась отчетливая региональная фокусировка: так, в качестве приоритетных для осуществления, например, программы Фулбрай-та или других сходных образовательных и культурных инициатив определены регион Северной Африки, а также страны, граничащие с Россией и в которых Россия стремится укрепить свое политико-идеологическое и экономическое присутствие», а в «качестве основных реципиентов информационных программ указаны мусульманская молодежь, а также молодежь, знающая русский язык» [9, с. 130]. Очевидно, что несмотря на окончание «холодной войны» постсоветское пространство в целом и Россия в частности остаются приоритетными объектами воздействия, которое нацелено на наиболее перспективную часть населения, которая определяет потенциал развития интересующих США обществ и государств.
Антироссийская направленность американской внешней политики не признается США, однако она становится очевидна при исследовании соответствующих внешнеполитических документов и инициатив. Многие специалисты считают, что «Вашингтон активно использует политические, экономические, информационные и другие невоенные меры санкционного давления, концепцию «мягкой силы» в качестве инструментов вмешательства во внутренние дела России для снижения авторитета власти на международной арене и внутри страны» [6, с. 38]. Приоритетное значение с точки зрения эффективности оказания такого воздействия имеет именно инструментарий публичной дипломатии.
В частности, как отмечает Н.А. Цветкова, «после распада СССР в число приоритетных задач внешней политики США . были поставлены так называемая демократизация и переход к рыночной экономике постсоветских государств, прежде всего России, составившая основное направление публичной дипломатии Вашингтона», при этом «программы публичной дипломатии включали развитие российского предпринимательства, создание партий, неправительственных организаций, реформирование образования, обучение чиновников, бизнесменов и пр.» [10, с. 37]. С начала 2000-х годов целевые группы и механизмы оказания воздействия определенным образом трансформировались. Приоритетными оказались уже не бизнесмены и правительственные чиновники, а «такие группы населения, как школьники, учителя и члены правительства РФ», которые «и по сей день остаются приоритетной целевой аудиторией программ правительства США [10, с. 38]. В рамках мероприятий публичной дипломатии осуществлялись масштабные программы, предполагающие «интенсивное обучение представителей школ и вузов, а также активной части российской молодежи в США. И это самая значительная из американских программ публичной дипломатии, поскольку она охватывает ежегодно до 9 тыс. граждан РФ. » [10, с. 41]. Казалось бы, такие программы абсолютно безвредны - американцы просто хотят поделиться достижениями своего образования, причем на абсолютно добровольной основе. Однако реципиенты в ходе пребывания в образовательных организациях на территории США перенимают местные стандарты и ценности, впитывают культурные, социальные и политические установки - это неотъемлемая составляющая таких образовательных обменных программ и программ стажировок для молодых специалистов. Показательно, что одним из обязательных условий участия в учебных программах и программах стажировок является возвращение в родное государство и работа там по специальности в течение определенного периода времени. Таким образом участники подобных программ в большей или меньшей степени оказываются проводниками тех стандартов и ценностей, которые США желали бы внедрить в соответствующие сообщества. Такое воздействие не воспринимается как нечто чуждое и поэтому будет на порядок эффективнее, чем реализуемое непосредственными агентами правительства США.
Кроме того, с 2000 годов США «начали разработку новой стратегии продвижения демократии в России: вместо создания партий и НПО принимается решение о стимулировании соци-
ального активизма россиян». Предполагалось, что «все граждане РФ должны занимать активную гражданскую позицию, участвуя не только в крупных политических событиях страны, но и в борьбе за реализацию проектов в области окружающей среды, здравоохранения, обеспечения жильем и т.д.» [10, с. 40]. Таким образом под маркой поощрения развития социального активизма и гражданского сознания (которые должны сформироваться естественным путем, а не быть насаждаемы извне) фактически создавались условия для дестабилизации социальной и политической ситуации в стране, предпосылки для очередных «цветных революций».
Инструментарий публичной дипломатии США постоянно совершенствуется в поисках путей оказания максимально эффективного воздействия на зарубежные сообщества. При том, что постсоветское пространство и после окончания «холодной войны» оставалось основным объектом воздействия, приоритетной «целевой аудиторией программ с 2014 г. было обозначено русскоязычное население стран Европы и Евразии» и «к 2017 году закончился процесс создания круглосуточной русскоязычной сети вещания «Настоящее время», работающей через спутниковые сетии Интернет, а охват аудитории увеличился с 0,1-0,3 % в 2013 г. до 6,4 % населения к 2019 г.», кроме того «было расширено вещание в странах Балканского полуострова, а также в странах бывшего Советского Союза» - «Грузии, Украине, Молдове как наиболее уязвимым перед российским влиянием» [8, с. 78]. Очевидно, что США таким образом стремятся «защитить» окружение России от российского влияния с целью «оторвать» страны постсоветского пространства от России и не допустить их интеграцию на про-российской основе. Конечная цель всех усилий - оставить Россию в одиночестве, усилив западный блок за счет ее потенциальных партнеров.
В целом потенциал общественной дипломатии в XXI веке очень велик. Это уже не просто продвижение позитивного имиджа США за рубежом, а мощнейшая разновидность «мягкой силы», которая в перспективе может стать значительно более эффективной, чем военные методы. Осознание этого факта закрепилось в американских правительственных кругах и повлекло за собой формальные и функциональные изменения внешнеполитического механизма США, которые, прежде всего, коснулись Госдепартамента. Важнейшим направлением работы Госдепартамента на современном этапе является налаживание эффективного сотрудничества с неправительственными
организациями, через которые преимущественно и осуществляется ментальное воздействие на зарубежные сообщества.
Безусловно, сами по себе технологии публичной дипломатии могут оказаться чрезвычайно полезны для сближения различных наций и сообществ, налаживания конструктивного диалога, обмена культурным и социальным опытом. Однако в том контексте и с тем наполнением, которое характерно для внешнеполитической стратегии США, это деструктивная практика по отношению к зарубежным
Литература
1. 2005 Report of the Advisory Commission on Public Diplomacy/ Letter of Transmittal; November 7, 2005. URL: http://www.state.gov/rZ adcompd/rls/55903.htm.
2. Regional Media Hubs Are Amplifying U.S. Voice // Public Diplomacy Update. From the Office of Public Diplomacy and Public Affairs. -Vol. II, Issuell. URL: http://www.state.gov/docu-ments/organization/84970.pdf.
3. Remarks At the Civilian Response Corps Rollout/ Secretary Condoleezza Rice. July 16, 2008. URL: http://www.state.gov/secretary/rm/ 2008/07/107083.htm.
4. Transformational Diplomacy/ Office of the Spokesman, Washington, DC, January 18, 2006. URL: http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2006/ 59339.htm.
5. Барма Н., Ратнер Э., Вебер С. Мир без Запада // Россия в глобальной политике. 2008. № 4. URL: http://www.globalaffairs.ru/numbers/ 33/9969.html.
6. Жилкин В.А. Противоправное вмешательство во внутренние дела суверенных государств-членов ООН и в президентские выборы в России как инструмент внешней политики США // Российский журнал правовых исследований. 2018. № 1 (14).
7. Манжулина О. А. Развитие современной публичной дипломатии // Современные США: тенденции внутренней и внешней политики. СПб., 2004.
8. Федорова И.В. Современная публичная дипломатия США: проблемы и особенности развития // Манускрипт. 2020. Том 13. Выпуск 6.
9. Цветкова Н. Публичная дипломатия США // Международные процессы. 2015. Т. 13. № 3(42).
10. Цветкова Н.А. Публичная дипломатия США в России: от «демократизации» к развитию «социального активизма» // США и Канада: экономика, политика, культура. 2012. № 10 (514).
сообществам. Поэтому, с одной стороны, стоит не отказываться от публичной дипломатии как инструмента в принципе и даже развивать его, с другой же - следует тщательно анализировать воздействие извне, которое реализуется при помощи данного механизма и качественно противодействовать его деструктивным составляющим. Именно в этом и состоит одна из ключевых задач обеспечения ментальной безопасности государства наравне с обеспечением устойчивости собственного населения к таким воздействиям.
Bibliography
1. 2005 Report of the Advisory Commission on Public Diplomacy/ Letter of Transmittal; November 7, 2005. URL: http://www.state.gov/r/ adcompd/rls/55903.htm.
2. Regional Media Hubs Are Amplifying U.S. Voice // Public Diplomacy Update. From the Office of Public Diplomacy and Public Affairs. -Vol. II, IssueII. URL: http://www.state.gov/docu-ments/organization/84970.pdf.
3. Remarks At the Civilian Response Corps Rollout/ Secretary Condoleezza Rice. July 16, 2008. URL: http://www.state.gov/secretary/rm/ 2008/07/107083.htm.
4. Transformational Diplomacy/ Office of the Spokesman, Washington, DC, January 18, 2006. URL: http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2006/ 59339.htm.
5. Barma N., Ratner E., Weber S. The World without the West // Russia in Global Politics. 2008. № 4. URL: http://www.globalaffairs.ru/numbers/ 33/9969.html.
6. Zhilkin V.A. Illegal interference in the internal affairs of sovereign UN member states and in the presidential elections in Russia as an instrument of US foreign policy // Russian Journal of Legal Research. 2018. № 1 (14).
7. Manzhulina O.A. Development of modern public diplomacy in the USA // Modern USA: Trends in domestic and foreign policy. St. Petersburg, 2004.
8. Fedorova I.V. Modern public diplomacy of the USA: problems and features of development. Volume 13. Issue 6.
9. Tsvetkova N. Public diplomacy of the USA // International processes. 2015. Vol. 13. № 3 (42).
10. Tsvetkova N. A. Public diplomacy of the USA in Russia: from «democratization» to the development of «social activism» // USA and Canada: economy, Politics, Culture. 2012. № 10 (514).
