CC BY
97
УДК 811.111
МЕНТАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ТЕКСТОВ (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКИХ СТИШКОВ И ПРИБАУТОК)
© А. А. Головинский
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы
Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. Октябрьской Революции, 3а.
Тел.: +7 (347) 250 98 43.
E-mail: [email protected]
В статье рассматривается пространственная когнитивная модель прецедентных текстов на примере английских детских стишков и прибауток («Nursery Rhymes» В проанализированном материале был выявлен ряд культурных ценностей, что является характерной чертой прецедентных текстов. Эта аксиологическая информация структурируется при помощи ряда когнитивных моделей (фреймов и сценариев), что позволяет подтвердить наличие в данных прецедентных текстах определенного ментального пространства, которое можно выразить в виде пространственной модели «up-down».
Ключевые слова: прецедентные тексты, когнитивная лингвистика, ментальное пространство, концепт, фрейм, сценарий.
В настоящий момент существует более трехсот определений текста, что свидетельствует о многогранности и неисчерпаемости данного феномена. Прецедентный текст рассматривается нами как особый тип текста в типологии текстов. Мы придерживаемся точки зрения, что можно вычленить в качестве основы такие характеристики текста, как относительная информационная завершенность, целенаправленность и адресность [1, с.73]. В соответствии с этим определением, текстом для нас является информационно самодостаточное речевое сообщение с ясно оформленным целеполаганием и ориентированное по своему замыслу на своего адресата.
Неоднократно предпринимались попытки классификации текстов с целью выделения категорий, характеризующих сущность текста и позволяющих свести все многообразие текстов к конечному, обозримому множеству основных типов [2].
К наиболее значимым классификациям можно отнести следующие:
1. По характеру построения (от 1-го, 2-го или 3-го лица).
2. По характеру передачи чужой речи (прямая, косвенная, несобственно-прямая).
3. По участию в речи одного, двух или большего количества участников (монолог, диалог, полилог).
4. По функционально-смысловому назначению (функционально-смысловые типы речи: описание, повествование, рассуждение и др.).
5. По типу связи между предложениями (тексты с цепными связями, с параллельными, с присоединительными).
6. По функциям языка и на экстралингвистиче-ской основе выделяются функциональные стили -функционально-стилистическая типология текстов.
Эти классификации являются общеизвестными и неоднократно упоминаются многими авторами (И. Р. Гальперин, Т. М. Дридзе, М. Я. Дымарский, Г. А. Золотова, Ю. А. Сорокин, З. Я. Тураева и др.)
Несколько менее известной является типология текстов Э. Верлиха в зависимости от структур-
ных основ текста, то есть начальных структур, которые могут быть развернуты посредством последовательных «цепочек» (языковых средств, предложений) в текст [3].
Все большую известность получает принцип представления текста как живой структуры, изложенный в теории автопоэзиса или аутопоэза (Эта теория была предложена двумя чилийскими нейробиологами Умберто Р. Матураной и Франциско Варелой; сам термин «автопоэзис» введен У. Р. Ма-тураной) [4]: определение жизни и одновременно смерти в смысле завершения процесса производства и воспроизводства, характерных для аутопоэзи-ческой системы. Социальные системы - аутопоэзи-ческие системы, то есть системы, построенные так, что они способны при помощи компонентов, из которых состоят, производить и воспроизводить все, содержащееся в них, - процессы, структуры, элементы. Тогда смертью, или исчезновением системы, является именно завершение процесса производства и воспроизводства. Когда некий текст становится последним, значит, определенная система коммуникации пришла к своей последней точке.
Существует классификация текстов, в основу которой положено такое понятие как «прецедентный феномен». Прецедентными феноменами называется особая группа вербальных или вербализуемых феноменов, которые известны любому среднему представителю того или иного лингвокультурного сообщества и входят в когнитивную базу этого сообщества [5, с. 148]. Прецедентные феномены отражают в тексте национальные культурные традиции в оценке и восприятии исторических событий и лиц, мифологии, памятников искусства, литературы, произведений устного народного творчества [6, с. 149].
Выделяют четыре типа прецедентных феноменов: прецедентные ситуации, тексты, высказывания и имена. Как хранители общеизвестных когни-ций прецедентные тексты - это своеобразный «культурологический мост» памяти народа между
прошлым и настоящим, «прохождение» по нему пробуждает в сознании читателя / слушателя процесс узнавания закодированного за прецедентным текстом смысла и может рассматриваться как компонент языковой игры, устанавливающей уровень языковой личности и ее компетенцию в процессе внутри- и межкультурной коммуникации. Прецедентные тексты можно определить как тексты, (1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, (2) имеющие сверхличностный характер, т. е. хорошо известные и окружению данной личности, включая и предшественников, и современников, (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности [7, с. 216].
К прецедентным текстам относятся не только цитаты из художественных текстов, отвечающие требованиям (1)-(3), но и мифы, предания, устнопоэтические произведения, притчи, легенды, сказки, анекдоты и т. п. Прецедентным текстом может быть и имя собственное.
К числу прецедентных текстов принадлежат произведения художественной литературы, тексты песен, рекламы, анекдотов, политические и публицистические тексты и т. д. В этом контексте принадлежность английских детских стишков и прибауток к прецедентным текстам не вызывает сомнения. Они прекрасно известны любому носителю английского языка, а многие из них широко распространены в других языковых сообществах. Их значимость в познавательном и эмоциональном отношениях для носителей англоязычной культуры очевидна. И, наконец, постоянные упоминания этих стишков в различных языковых ситуациях позволяет утверждать об их возобнавляемости в процессе коммуникации. Таким образом, английские прибаутки являются одним из базовых компонентов культурологической составляющей англоязычного мировоззрения.
Правомерной можно считать следующую схему способов существования прецедентных текстов: первичный, вторичный и трансформированный через другой вид искусства, семиотический (т. е. способ, состоящий в том, что обращение к оригинальному тексту дается намеком, отсылкой, признаком) [7, с. 217]. Существование английских детских стишков не ограничивается одним из способов: они употребляются сами по себе (первичный), их частично цитируют и на них можно найти немало ссылок (вторичный) и, наконец, они трансформируются, например, в мультипликационные фильмы, в том числе и в других культурах, к примеру, в хорошо всем известных российских мультипликационных фильмах «Робин Бобин», «Из чего сделаны девочки» и др. (трансформированный способ существования).
Частые отсылки к тексту в процессе построения новых текстов в виде реминисценций являются показателями ценностного отношения к данному
тексту и, следовательно, его прецедентности. Как следствие прецедентные феномены можно разделить на: 1) социумно-прецедентные - феномены, известные любому среднему представителю того или иного социума; 2) национально-прецедентные -феномены, известные любому среднему представителю того или иного национально-лингво-куль-турного сообщества; 3) универсально-прецедентые -феномены, которые известны среднему современному homo sapiens и входят в «универсальное» когнитивное пространство [7, с. 235]. Исходя из данной классификации, можно причислить большую часть английских детских стишков к национальнопрецедентным текстам, хотя отдельные стишки в связи со своим распространением стали универсально-прецедентными (например, использование стишка «Remember remember» в экранизации анти-утопического графического романа Алана Мура «V for Vendetta»).
Классификация по количеству ссылок может быть дополнена классификацией по количеству носителей. Следует различать микрогрупповые, макрогрупповые, национальные, цивилизационные, общечеловеческие прецедентные тексты. Некоторые исследователи считают, что можно говорить и о текстах, прецедентных для узкого круга людей (таковы, например, многие библеизмы) [8, с. 27]. Английские детские стишки являются национальными прецедентными текстами, так как в большинстве своем являются специфическими представителями англоязычной культуры.
Понимание любой культуры, и англоязычной в частности, невозможно без понимания категории пространства как средства репрезентации картины мира данной культуры. Именно когнитивная лингвистика позволяет рассмотреть эту категорию как модель или картину мира, организующую всякого рода непространственные (временные, социальные, культурные, идеологические, межличностные и т. д.) отношения. Когнитивисты ставят своей целью исследование концептуализации действительности человеческим мышлением с учетом «субъективности восприятия мира, различных фокусов восприятия, профилирования, степени детализации, использования не строго логических, а естественных категорий, «наивного членения мира» [9, с. 33]. Большое внимание уделяется перцептивному и моторному опыту человека, поскольку он составляет ядро понятийной системы, неотъемлемой частью которого является пространство. В связи с этим актуальным становиться исследование восприятия и языкового отражения пространства как одной из базовых категорий бытия человека и как одного из ключевых понятий когнитивной лингвистики.
То что пространственные характеристики концептуализируются с помощью специальных языковых единиц, демонстрирует их значимость для носителя языка. В формах языка закреплены результаты познавательной и преобразующей дея-
тельности человека, «с самого начала направленной на осознание им своего места в окружающем пространственном и временном мире, поддающемся прямому чувственному восприятию и воздействию» [10, с. 64].
Вопрос о том, как определить термин «пространство» для языка, также остается открытым. Наиболее соответствующим языковому представлению пространства является скорее его геометрическое изображение: вероятно, всякое пространство, описываемое в языке, можно представить себе и изобразить в виде множества графических точек, которые могут образовывать ту или иную конфигурацию [11, с. 351]. Определение понятия пространства было бы неполным без учета выполняемой им функции - помещать в себя что-то, включать в себя что-то. Под этим углом зрения понятие пространства, отображенное в языке, можно истолковать как нечто, в рамках чего может находиться объект (элемент) или иметь место действия, события [11].
В теории когнитивных моделей ментальные пространства заменяют возможные миры и ситуации. Они сходны с возможными мирами в том, что могут рассматриваться как отражения нашего понимания гипотетических и вымышленных ситуаций. Коннекторы, занимающие промежуточное положение между пространствами, играют роль «отношений альтернативности» в семантике возможных миров, хотя и отличаются от последних по целому ряду параметров. Пространства сходны с ситуациями ситуационной семантики фрагментарностью: они не требуют обязательной репрезентации всего, что есть в мире [12].
Теория когнитивных моделей включает: (а) ментальные пространства и (Ь) когнитивные модели, структурирующие эти пространства. Ментальное пространство представляет собой среду концептуализации и мышления. Тем самым любому конкретному положению дел, находящемуся в стадии становления, в нашей концептуализации соответствует ментальное пространство.
Основное отличие ментальных пространств в том, что они по своей сути концептуальны. Пространства не обладают онтологическим статусом вне мышления и, следовательно, не играют никакой роли в объективистской семантике. Ментальное пространство в отличие от ситуаций или возможных миров не относится к числу таких сущностей, которым в качестве примера можно сопоставить реальный мир или его часть [12].
Пространственная когнитивная модель английских детских стишков структурирует ментальное пространство читающего, задавая ему определенные иерархические отношения. Согласно нашей гипотезе, часть английских прибауток содержит пространственный мыслительный конструкт, выражающийся в наличии позиции «ир», занимаемой неким «мудрецом», «источником мысли», который сообщает «мудрость» с определенной целью или
для достижения определенного результата. Кроме того, существует и противоположная позиции «up» позиция «down», олицетворяющая «воспринимающего», «слушателя» стишка. Для исследования когнитивных моделей этих прецедентных текстов мы пользуемся понятием концепта.
Концепт - это когнитивная единица, рассматриваемая как «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [13, с. 90]. Способность концепта нести культурологическую информацию обуславливается тем, что концепт представляет собой «сгусток культуры в сознании человека» [14, с. 43]. В содержании концепта присутствуют смыслы, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких «квантов» знания [13, с. 90]. Также концепт определяют как объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные, культурно-обусловленные представления человека из мира «Действительность» [15, с. 26]. Национальная специфика концепта определяется в трактовке данного понятия Н. Д. Арутюновой. Концепт понимается как нечто относящееся к области практической (обыденной) философии и является результатом взаимодействия культурологических факторов, к которым относятся национальная традиция, фольклор, религия, идеология, жизненный опыт, образы искусства, ощущения и система ценностей [16]. Таким образом, концепты образуют своего рода культурный слой, который является посредником между человеком и миром.
В процессе культурно-языкового освоения действительности роль концепта настолько велика, что можно определить концепт как основную единицу ментальности, которая в границах словесного знака и языка в целом предстает (как явление) в своих содержательных формах - как образ, как понятие и как символ. С развитием слова до ментального знака происходит изменение объема его содержания, и слово становится ключевым понятием культуры. Исходя из этого, концепт - это исходная точка семантического наполнения слова и одновременно конечный предел развития. То, что являлось началом, в результате развития смыслов слова как знака культуры, становится и его концом - обогащением этимона до концепта культуры [17, с. 16-23].
Лингвисты полагают, что только часть концептуальной информации передается через значения языковых средств. Так, категория пространства в языке получает сложную репрезентацию на всех знаковых уровнях языка: лексическое выражение эта категория находит в системе существительных, прилагательных, наречий, глаголов; морфологическое - в приставках и предложно-падежной формах имени; синтаксическое - в конструкциях с глагола-
ми определенных классов [10, с. 71]. Значением слова становится лишь концепт, «схваченный знаком». Часть остальной информации представляется в психике ментальными репрезентациями другого типа - образами, картинками, схемами и т.п. [13, с. 91-92].
Концепт имеет двоякую реализацию. С одной стороны, он связан с языковым знаком и может получать выражение на всех уровнях языковой системы [8]. С другой стороны, концепт является выходом в когнитивную систему, причем на этом уровне концепт может не получать языкового выражения. Заключенное в нем знание структурируется в виде определенных идеальных когнитивных моделей (термин Дж. Лакоффа), которые в современной лингвистике получили название фреймов, сценариев, образ-схематических моделей и др. [18]. Они называются идеальными, потому что являются продуктом мышления и не обязательно соответствуют объективно существующей реальности, представляя упрощенное ее видение в рамках определенной культуры [12]. По отношению к рассматриваемой нами когнитивной модели «up-down» в английских детских стишках и прибаутках можно сказать, что концепт получает отражение как на языковом, так и на неязыковом уровне.
Идеальные когнитивные модели бывают различных уровней. Наиболее общими являются фреймы и сценарии. В лингвистической литературе фреймы и сценарии объединяются под общим названием пропозициональных моделей [19], поскольку в их основе лежит пропозициональная форма представления знаний. Эти структуры сознания вычленяют онтологически связанные элементы, указывают на их соотношение и описывают присущие им характеристики [20]. Более конкретными и специфичными являются образ-схема-тические, метафорические и метонимические модели, которые описывают определенные элементы концепта в отдельности.
Информация, содержащаяся в концепте, может структурироваться при помощи фрейма. Фрейм определяется лингвистами как когнитивная структура, знание которой предполагается концептом, представленным тем или иным словом. Эта структура представляет собой унифицированную организацию информации об определенной сфере человеческого опыта [18, с. 54]. В более узком аспекте фрейм определяется как тип когнитивной модели, который представляет знания, принадлежащие специфическим и часто встречающимся ситуациям [21]. Такое понимание фрейма восходит к теории М. Минского, где он рассматривает фрейм как иерархически организованную структуру данных для репрезентации (представления) стереотипной ситуации [22].
В нашем исследовании фрейм рассматривается как когнитивная модель, в основе которой лежит некая универсальная информация о сфере человеческого опыта или стереотипной ситуации, которая
составляет верхний уровень концептуализации фрейма. На «нижнем» уровне в слоты фрейма будет входить информация, специфичная для рассматриваемой сферы опыта или стереотипной ситуации в конкретной культуре. Фреймовый анализ английских детских стишков в нашем исследовании показал наличие пространственного концепта «up-down», общего для значительного числа данных прецедентных текстов. Позиция «up» принадлежит некому «мудрецу», «источнику мысли», от которого исходит «мудрость», «наставление» заключенная в прибаутке. Он обращается к читателю или слушателю, который занимает позицию «down», так как изначально он не обладает тем знанием, в которое его посвящает «мудрец». Верхний уровень фрейма будут составлять следующие универсальные компоненты «мудрец (источник мысли) -некое наставление/мудрость - воспринимающий (слушатель текста)». Терминалы данного фрейма заполняются стереотипической информацией индивидуальной для каждого конкретного стишка. Например, стишок «A wise old owl»:
A wise old owl lived in an oak The more he saw the less he spoke The less he spoke the more he heard.
Why can't we all be like that wise old bird? содержит в себе определенную аксиологическую информацию, связанную с поведением человека в обществе. Соответственно модель в данном случае примет вид: «мудрец (источник мысли) -некое наставление/мудрость (поощряющую) -
сдержанное поведение - воспринимающий (слушатель текста)».
В вышеприведенном примере позиция «up» фактически не схвачена языковым знаком, но, тем не менее, она присутствует за рамками материального текста. «Мудрец», занимающий позицию
«up», презентует аксиологически и культурно значимую информацию реципиенту, который находится в позиции «down». Именно таким образом структурированное ментальное пространство и получает отражение в описанных фреймах.
Информация, заключенная в концепте, может описываться при помощи сценария (динамичного фрейма). Знания, заключенные в сценариях, представляют собой когнитивные модели, помогающие человеку ориентироваться в повседневных жизненных ситуациях. Сценарий - это представление информации о некой стереотипной ситуации, в которой присутствует временная составляющая [23]. Значение элементов, составляющих сценарий, зависит от культурных и социальных факторов.
Рассмотрим один из исследуемых прецедентных текстов, стишок «Itsy Bitsy spider», в котором исследуемая когнитивная модель схвачена языковым знаком:
Itsy Bitsy spider climbing up the spout Down came the rain and washed the spider out Out came the sun and dried up all the rain Now Itsy Bitsy spider went up the spout again!
Слушающему предлагается определенная модель поведения в ситуации, когда им выполняется некая деятельность (climbing up the spout), но внешние, не зависящие от него, факторы влияют на достижение поставленной задачи, сводя на нет приложенные усилия (Down came the rain and washed the spider out). Затем следует указание на то, что любое противодействие имеет временный характер и за ним последует светлая полоса (Out came the sun and dried up all the rain). В финальной части сообщения делается вывод о том, что следует не отчаиваться из-за временных неудач, а продолжать свое дело, стремясь к достижению поставленной цели (Now Itsy Bitsy spider went up the spout again!).
Информация несомая сценарием может быть стратифицирована следующим образом:
(1) идентификация наименования ситуации или темы: определенная деятельность;
(2) типичные роли участников: деятель, объект приложения сил, противодействующие и способствующие выполнению задачи факторы;
(3) условия «ввода» типичной ситуации: необходимость выполнения задачи;
(4) последовательность целенаправленных сцен:
• завязка - деятель прилагает усилие для выполнения определенной задачи;
• кульминация - деятелю оказывается определенное противодействие, сводящее на нет его усилия;
• развязка - деятель не отчаивается и начинает выполнение стоящей перед ним задачи снова. Данный сценарий демонстрирует модель поведения в определенной ситуации, формируя тем самым у читающего/слушающего характерную для данной культуры ценность: не отступать перед трудностями. В самой когнитивной модели четко просматривается неравнозначность позиций говорящего и воспринимающего в создаваемом ментальном пространстве, задаются определенные иерархические отношения - говорящий находится в позиции «носителя мудрости» (то, что мы называем позицией «up»), он передает эту «мудрость» «слушающему», автоматически размещающемуся на позиции ниже говорящего (позиции, получившей в нашем исследовании наименование «down»).
Кроме того, в данном примере внутри самого стишка просматривается противопоставление позиций «Up-Down», схваченное языковым знаком. Фактически, негативному воздействию внешних факторов, выраженному, в том числе, и при помощи глагольных предлогов с вектором движения направленным вниз, наружу (Down came the rain...; ...washed the spider out.) могут быть противопоставлены глаголы с послелогами, вектор движения которых направлен вверх (climbing up; dried up; went up). Такое языковое выражение лишь подчеркивает заложенный в данном тексте пространственный концепт, поддерживая структурирование ментального пространства по принципу «up-down» и усиливая производимый эффект.
Нами были проанализированы 68 английских прибауток, и в 65% прецедентных текстов был выявлен ряд культурных ценностей, что является характерной чертой прецедентных текстов. Выявленные культурные ценности формируют определенный шаблон поведения. Эта аксиологическая информация структурируется при помощи ряда когнитивных моделей (фреймов и сценариев), что позволяет подтвердить наличие ментального пространства отношений между сообщающим и воспринимающим, которое можно выразить в виде пространственной модели «up-down».
ЛИТЕРАТУРА
1. Кубрякова Е. С. О тексте и критериях его определения // Текст. Структура и семантика. Т. 1. М., 2001. С. 72-81.
2. Солганик Г. Я. Стилистика текста. М.: Флинта, Наука, 1997. 256 с.
3. Werlich E. Typologie der Texte: Entwurf eines textlinguisti-schen Modells zur Grundlegung einer Textgrammatik. Heidelberg, Quelle & Meyer, 1975. 140 S.
4. Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. М.,
1996. C. 95-142.
5. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003. 288 c.
6. Немирова Н. В. Прецедентность и интертекстуальностъ политического дискурса (на материале современной публицистики) // Лингвистика: Бюл. Урал. лингвист. о-ва. Екатеринбург, 2004. Т. 11. C. 149.
7. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. С. 106-235.
8. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с.
9. Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры. Екатеринбург, 2001. 238 c.
10. Ибрагимова В. Л. Семантика глаголов пространственной локализации в современном русском языке. Уфа, 1992. 172 с.
11. Селиверстова О. Н. Труды по семантике. М.: Языки славянской культуры, 2004. 960 с.
12. Lakoff G. Women, fire, and dangerous things: what categories reveal about the mind. Chicago: university of Chicago press, 1987. 276 p.
13. Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Лузина Л. Г., Панкрац Ю. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. 245 с.
14. Степанов Ю. С. Константы, словарь русской культуры. М.: Аккадемический проект, 2001. 990 с.
15. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 416 с.
16. Арутюнова Н. Д., Рябцева Н. К. // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. 176 с.
17. Колесов В. В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. 240 с.
18. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. Вып. 23. М.: Прогресс, С. 52-92.
19. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. Вып. 23. М.: Прогресс. С. 12-51.
20. Панкрац Ю. Г. Пропозициональная форма представления знаний // Язык и структуры представления знаний. М.: 1992. С. 78-97.
21. Ungerer F., Schmid H-J. An introduction to cognitive linguistics. London, New York: Longman, 1996. 306 p.
22. Minsky M. A framework for representing knowledge - The psychology of computer vision, ed. by Winston P. 1975. URL: http://web.media.mit.edu/~minsky/papers/Frames/frames.html
23. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексикофразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: дис. ... д-ра филол. наук. Воронеж,
1997. 330 с.
Поступила в редакцию 28.01.2009 г.
