Менталитет молодежи в постсоветский период Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

Д.Г. ШКАЕВ

МЕНТАЛИТЕТ МОЛОДЕЖИ

В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР

МОСКВА 2009

ББК 60.54 Ш 66

Серия

«Проблемы философии»

Центр гуманитарных научно-информационных исследований

Отдел философии

Автор обзора: Д. Г. Шкаев

Ответственный редактор: С.П. Иваненков - доктор философских наук, профессор

Шкаев Д.Г.

Ш 66 Менталитет молодежи в постсоветский период:

Аналитический обзор / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. философии. - М., 2009. -56 с. - (Сер.: Проблемы философии). ISBN 978-5-248-00472-2

В обзоре рассматривается менталитет молодежи как мировоззренческая матрица поколения, содержащая в себе картину мира и базовые ценности, архетипы коллективного сознания. Автор затрагивает ряд актуальных проблем - социальный капитал молодого поколения, феномен молодежных движений, генезис менталитета молодежи и его трансформация в условиях интернет-пространства и новых ценностных доминант. Автор опирается на исследования отечественных и зарубежных авторов, привлекаются к рассмотрению работы ювенологов, социальных философов, историков, психологов и социологов. Издание рассчитано на студентов, аспирантов, преподавателей и исследователей в областях гуманитарных наук.

ББК 60.54

ISBN 978-5-248-00472-2

© ИНИОН РАН, 2009

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.................................................................................................4

§ 1. Социально-философская репрезентативность

менталитета молодежи и проблема идентичности.........................8

§ 2. Социальный капитал, ценностные доминанты и

менталитет молодежи на рубеже тысячелетий.............................19

§ 3. Ключевые аспекты трансформации менталитета

молодежи в постсоветском обществе.............................................32

Заключение..........................................................................................48

Литература...........................................................................................51

3

ВВЕДЕНИЕ

Роль молодого поколения в обществе постоянно возрастает. Этому способствуют фундаментальные изменения, происходящие в экономике, политике и социальной сфере нашей страны. Молодежь уже осознает себя как деятельную и весьма эффективную силу, активизирующуюся в различных общественно-политических ситуациях; а международный опыт подтверждает, что в развитии социума на сегодняшний день молодежь становится одним из определяющих факторов.

Трансформация общественного сознания и социально-политических систем, развитие гражданских институтов и эволюция механизмов государственного регулирования еще раз позволяют выделить молодежь в особую часть социума, качества которой не только предвосхищают политическую, экономическую, демографическую и прочие ситуации в стране, но и, вне всяких сомнений, определяют перспективы исторического развития планеты. А ментальные характеристики молодого поколения рано или поздно найдут непосредственное отражение в стратегии национального развития государства и определят его положение в процессах глобализации.

Сегодня необходимо обратить пристальное внимание на менталитет молодого поколения. На практике проблемы молодежи решаются преимущественно педагогическими средствами, что зачастую приводит к односторонней направленности в ее изучении. Поэтому сегодня очень важен социально-философский подход к исследованию менталитета молодого поколения, позволяющий внести реальные предложения по коррекции последнего и, более того, - развитию самого общества.

Даже поверхностный анализ показывает, что в социально-философской литературе и публицистике вопросы, напрямую связанные со статусом молодого поколения и эволюцией его менталитета, серьезно рассматривались только в последние несколько десятилетий.

4

В качестве менталитета в данной работе рассматриваются универсальный способ восприятия мира, а также манера чувствовать и думать, характерные для определенного поколения, в данном случае - молодежи. Не случайно Л. Гумилёв характеризует менталитет на уровне сознания как генетическую социокультурную память народа. Если же рассматривать молодежь в социально-философском смысле, необходимо говорить о ее универсальных характеристиках, свойствах и признаках. Большинство современных исследователей сходятся на том, что молодежь суть движущая сила и фактор обновления социума, истинная социальная ценность и перманентный субъект социализации. И поскольку молодежь -явление социальное, данная детерминанта выступает главной универсальной характеристикой молодежи. Поколение молодежи и каждый молодой человек в частности, будучи субъектом общества, тождественны по возрастным и социально-историческим признакам и задаются одними вопросами, однако в то же время решают их в разных жизненных ситуациях; и потому молодежь различается по социологическим и культурологическим признакам. Молодежь - это социально-демографическая общность людей, она одновременно является социальной группой, т.е. в самом понятии «молодежь» проявляется взаимодействие общего и единичного.

Поэтому на страницах этой работы автор пытается продемонстрировать, что в исследовании проблематики молодого поколения наиболее разумным инструментом выступает междисциплинарный подход в контексте философской компаративистики. Сразу необходимо заметить, что это вопрос в большей степени формы, нежели содержания социального познания, что, впрочем, нисколько не умаляет достоинства данной проблемы в общем ракурсе гносеологического устремления к социуму.

Говоря о междисциплинарном подходе, необходимо представлять себе собственно &8с1рНпае. Очевидным образом, социальное познание предстает перед нами в форме исторического, социологического, политологического, юридического, психологического, социально-биологического, мифологического, этнографического, антропологического, культурологического, теологического, теософического, религиозного и, наконец, философского подходов. Этот ряд, безусловно, можно продлить; однако для данного аналитического исследования (суть компаративного анализа) будет достаточно использовать лишь некоторые.

5

Социально-исторический подход к проблеме молодого поколения чаще всего выражается в его познании сквозь призму фактов и дат, ориентированную на точную фиксацию и воспроизведение исторической реальности. История человечества - это процесс, целиком и полностью увязанный на социальных скрепах, как с точки зрения исследуемого объекта, так и исследующего субъекта. Социально-исторический подход в настоящем обзоре затрагивает проблематику молодежных движений и периода социокультурных трансформаций в российском обществе 90-х годов XX в. и представлен работами И.В. Васениной, Б.А. Грушина, М. Маркузе, А.Н. Чумакова и др.

Собственно социология работает с молодежью по интуитивно понятным причинам. Эмпирический базис этой области социального знания весьма силен; а данная наука во многом напоминает дисциплины математического характера, при этом произрастая из идей социальной философии. В отношении молодого поколения социально-политический и социально-экономический подходы автор склонен полагать однопорядковыми с социологическим ввиду их узконаправленного интереса в социальной сфере. Будучи сопоставленными, эти науки находятся в постоянном междисциплинарном взаимодействии, однако почти не порождая качественно новых междисциплинарных форм, ибо сами зачастую напоминают таковые. В настоящем обзоре эти подходы затрагивают результаты социологических исследований, проблемы ювенальной политики и рынка труда - в работах С.П. Иваненкова, И.С. Кона, О. Конта, Д. Коулмана, О.В. Никитченко, Л. Осборна, В.А. Смирнова и др.

Что касается социально-психологического подхода к познанию социальной реальности молодого поколения, здесь следует соотнести естественные и гуманитарные науки, обнаруживая на границе удивительные формы гносеологической активности, продуктивно объединяющие в себе подчас несоизмеримые в привычном ментальном плане функции научного познания. Тому пример -социальная психология, в XX в. ставшая прорывом сразу в нескольких областях социального познания. Ее парадигмальные установки интерпретируют социальную реальность в качестве объекта, познаваемого средствами психологии в ее социологическом ракурсе, и наоборот. Это первый момент междисциплинарного видения социума и молодежи в частности. В данном исследовании такой подход оправдан анализом работ Ж. Пиаже, С. Пейперта, З. Фрейда, Э. Фромма, В.В. Чистова, Э. Эриксона и др.

6

Мифологический подход (а точнее - подход философии мифологии) рисует нам картину социального бытия через юнговские архетипы, недецентрированность Пиаже, феноменолизацию Франкфортов или, к примеру, анимизм Тайлора... Спектр мифотолкований столь велик, что нет смысла говорить о едином мифологическом подходе к познанию социальной реальности. Впрочем, само по себе мифотолко-вание - это проблема междисциплинарного характера. При этом следует помнить, что миф - явление социальное. В настоящем обзоре автор затрагивает работы В. Вундта, М. Мюллера, Ю.М. Романенко, Г. и Г.А. Франкфортов, К. Хюбнера, Д.Г. Шкаева и др.

Этнографический и антропологический подходы, во многом схожие, подают общество самой яркой и красочной стороной -экзистенцией его ежедневного ритма. В сплаве культурных и социальных надстроек человеческого «сверхприродного» начала (в том смысле, в каком об этом говорил М. Мамардашвили) этнография ищет, а антропология трактует те глобальные основания социального бытия молодежи, которые не просто вытесняют собой все менее значительные его признаки, но предстают через них. В данном исследовании этнографический и антропологический подходы актуальны в связи с работами Л. Леви-Брюля, Б. Тайлора. Д. Фрэзера и др.

В определенном смысле вышеупомянутому подходу противостоит культурологический, вместе с тем и дополняя его. Культурологию молодежи интересуют частности, в этом она напоминает историю. Но как и последняя, она способна обращаться к глубинным факторам явленного мира в том их аспекте, который ей интересен. В этом ключе автор затрагивает работы Н. Бердяева, И. Ильина, Т. де Сейлса и др.

Социальная философия, выступая интегрирующим началом, объединяет в себе и собой разнообразные рефлексивные, рациональные формы социального познания. В конечном итоге автор стремится проиллюстрировать данной работой тенденцию к формированию нового направления - философии молодежи, - формировавшегося и формирующегося в отечественной и зарубежной науке под влиянием П. Бурдье, С.П. Иваненкова, М. Маркузе, Ж. Пиаже, В.В. Павловского, Э. Эриксона и многих других.

7

§ 1. СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТЬ МЕНТАЛИТЕТА МОЛОДЕЖИ И ПРОБЛЕМА ИДЕНТИЧНОСТИ

1.1. Активный пересмотр культурных доминант и самоидентификация молодого поколения

К 50-м годам XX в. в Западной Европе и США сложился общественный строй с такими социально-экономическими и социально-политическими характеристиками, которые вызвали пересмотр социокультурных норм и как следствие - новый механизм социализации личности. Менталитет западной молодежи 60-х годов уместно сравнить с призмой, сквозь которую социальные проблемы воспринимались с акцентом на нравственные и социокультурные утраты поколения, поднимавшего при этом вопросы о смысле жизни, смерти, грехе, покаянии, вине, ответственности и достоинстве личности. Поэтому молодежные движения оказались закономерным следствием данных процессов. В нашей стране также сложилась подобная ситуация - но уже после распада Советского Союза. Психолог В.В. Чистов (44) в этом отношении пишет, что в системе норм и ценностей может порой формироваться «субкультурная» сфера как следствие ослабления политического и идеологического направлений в воспитании и расширения социальной самостоятельности и инициативы молодежи. Вследствие этого ценности мировой культуры в ряде случаев вытесняются схематизированными стереотипами массовой культуры Запада, США, ориентированными на внедрение ценностей «американского образа жизни» в его примитивном варианте, провозглашающем сексуальную раскрепощенность и стремление к достижению поставленных целей любыми путями, часто насилием. Любимыми героями и, в определенной степени, образцами для подражания становятся, по данным опросов, для девушек - героини бульварных романов о любви, а для юношей - непобедимые супергерои триллеров. Подобная вес-тернизация ведет к проявлению таких черт социального поведения, как прагматизм, жестокость, неумеренное стремление к материальному благополучию, а такие моральные качества, как вежливость, кротость и уважение к окружающим, в угоду моде относят к числу архаизмов. Совсем не безобидной, с точки зрения Чистова, в этом смысле является и реклама, пропагандирующая порой «свободные» от морали идеалы.

8

Впрочем, по замечанию Г.В.Ф. Гегеля, существует старая и давно набившая оскомину жалоба, которую вновь и вновь повторяют представители старшего поколения, - жалоба на то, что мо лодежь, с которой им теперь приходится иметь дело, куда менее покладиста и воспитана, чем были в молодости они. Действительно, молодежные движения довольно часто тяготеют к общественно-политическим или контркультурным направлениям, для которых характерны радикальный протест и отрицание существующего порядка в обществе, культуре, политике или экономике. В немалой степени это связано с тем, что к идеологическим источникам протеста можно отнести экзистенциализм и фрейдизм. Но не менее важен тот факт, что в конце 60-х - начале 70-х годов на сознание западной молодежи существенное влияние оказала Франкфуртская школа философии, внезапно оказавшаяся в центре движений социального протеста. Наиболее популярными идеологами стали Герберт Маркузе и Эрих Фромм, идеи которых сами по себе уже являлись результатом любопытной комбинации исходных постулатов франкфуртской философии с основательно пересмотренным фрейдизмом. Например, опубликованная в 1964 г. работа Маркузе «Одномерный человек» пользовалась неизменной популярностью среди французских и американских студентов. «Цивилизации приходится защищаться от призрака свободного мира. - писал Маркузе, - защита состоит в усилении способов контроля не столько над влечением, а главным образом над сознанием, ибо, оставленное без внимания, оно может разглядеть во все более полном удовлетворении потребностей репрессию» (23, с. 86). Этим призывам охотно внимали на противоположной стороне Атлантики, ведь репрессивная мощь цивилизации, связанный с ней прогресс отчуждения и - как следствие - угроза в форме отчужденного мира наносили удар по фундаменту идентичности, дискредитируя идею американской мечты.

Сам термин «идентичность» прочно вошел в философию в начале XX в. в связи с выходом основных трудов Э. Эриксона, в основу терминологического аппарата которых легло, в том числе, понятие «идентификация», впервые использованное в работах 3. Фрейда. Эволюция идей идентичности наметилась в трудах X. Гартмана, Д. Рапопорта, Э. Криса. В различных аспектах исследование проблем идентичности молодого поколения отражено в трудах Р. Баумайстера, Э. Гидденса, У. Джеймса, А. Маслоу,

9

Ж. Пиаже, К. Роджерса, X. Салливена, Ю. Хабермаса, В. Хесле, К. Юнга и др.

Важно отметить, что универсальной особенностью всех представителей фрейдизма было сведение идентичности к бессознательным структурам, когда исследуемый феномен ограничивался детским возрастом и отсутствовало четкое разделение понятий «идентификация» и «идентичность». Так, К. Юнг и А. Адлер полагали, что замкнутость индивида на себя не является источником становления человеческого, и подчеркивали необходимость изучать «социальное окружение», как его впоследствии назовет Эрик-сон. В противоположность им Н.А. Бердяев, Г. Шпет, П. Флоренский, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Т. Адорно и Ж.-П. Сартр, по сути, независимо друг от друга высказывали мысль о том, что целостность и непрерывность личностного сохраняются исключительно в метаморфозах индивидуального существования.

Э. Фромм (41) также активно задействовал в своих исследованиях проблематику становления личности, используя все тот же термин «идентичность», утверждая, что когда человек предпочитает быть, а не иметь, он не испытывает тревоги и неуверенности, порождаемых страхом потерять то, что имеешь. Никто не в силах угрожать безопасности человека и лишить его чувства идентичности, если центр его существа находится в нем самом; а его способности быть и реализовать свои сущностные силы - это составная часть структуры его характера, и они зависят от него самого.

Но уже в работах Эриксона более важным становится развитие идентичности (эго-идентичности) именно в молодежной среде, что в значительной степени вытесняет тему либидо. Эриксон, таким образом, расширил теорию психосексуального развития Фрейда, включив в нее психосоциальное развитие индивида на этапах детства, отрочества, юности и т.д. Работа Эриксона «Детство и общество» вышла в 1974 г. одновременно с «Поколением скептиков» Х. Шельски, но в отличие от работы последнего сконцентрирована не на становлении индивида в формате социальных институтов, а на такую форму социализации, когда половое созревание ощущается как важная перемена и стимулирует настолько повышенное внимание к себе, что молодой человек задается вопросом о том, как он выглядит в глазах окружающих (54, с. 256). Ощущения, которые он испытывает, не совпадают ни с адаптированными социальными ролями, ни с идеальными образами. С точки зрения Эриксона, перед молодым индивидом рано или поздно встает задача собрать в

10

единое целое все социальные роли, осмыслить, связать с прошлым и проецировать в будущее. Если молодой человек успешно справится с этой психосоциальной идентификацией, у него появится ощущение того, кто он есть, где находится и куда идет. Но в определенных ситуациях молодежь инстинктивно стремится к «негативной идентификации», отождествляя себя с образом, противоположным тому, который хотели бы видеть окружающие.

Известный западный специалист Тернер де Сейлс (53) утверждает на страницах «Youth Studies Australia», что, пытаясь произвести самоидентификацию и влиться в социум, молодежь сталкивается с испытаниями физического, эмоционального, социального, психологического и культурного характера. Особенно это касается пубертатного периода, когда остро встает проблема отсут ствия жилья и работы, возникают проблемы внутри семьи и в школьной среде, растет проблема маргинализации. Эти факторы угрожают взаимопониманию поколений, и такая ситуация говорит о том, что следует попытаться перенести свои рассуждения из плоскости среднесрочных перспектив в область точечного решения проблем, с которыми сегодня сталкиваются молодые люди.

Де Сейлс напоминает, что, согласно прогнозу Всемирной организации здравоохранения, к 2020 г. именно депрессия станет основным отрицательным фактором физического и нравственного здоровья молодежи. Более того, в США подростки составляют единственную категорию, у которой показатели физического и нравственного здоровья за последние 30 лет не изменились в лучшую сторону.

По мнению де Сейлса, противовес суть феномен надежды, в предметном исследовании которого участвовали молодые люди в возрасте от 18 до 24 лет. Итеративный процесс анализа полученных данных выстраивался на основе герменевтики Гадамера. Это привело к идентификации у участников исследования горизонтов надежды, которые, согласно Гадамеру, являются предметом непосредственного бытия, частью нашей собственной интерпретации реальности, выражающей частную точку зрения, перманентно вовлеченную в процесс формации в жестких рамках прошлого и фобий сегодняшнего дня.

Участники исследования проявили свои ожидания на четырех горизонтах, которые, будучи сведенными, выявляют сущность данного феномена. Этими горизонтами стали: опыт бытия в себе, движущая сила, установление взаимосвязей и существование в них, а

11

также наличие выбора и разнообразных вариантов. Например, опыт бытия в себе участники исследования выражали различными способами. Для некоторых это было понимание того, какие моменты их жизни являются верными, для других - уверенность в том, что жизнь непременно наладится. Обсуждая внутреннее ощущение надежды, участники этого исследования не только осуществили интерпретацию феномена надежды и взаимосвязь оного с их собственными жизнями, но также проявили себя творцами культуры. Согласно Рэю и Андерсону, на которых ссылается де Сейлс, творцами культуры являются люди, совершающие гигантские подвижки на уровне самоидентичности и своим опытом и воззрениями вносящие вклад в эволюцию существующих культурных норм и традиций, независимо от того, осознают они эти изменения или нет.

Творцы культуры, полагает де Сейлс, раздвигают границы идеологии социального капитала, выдвинутой Э. Коксом, акцентирующим внимание на силе индивидуума, заключающейся в эффективных изменениях.

По мнению К. Манхейма, социальная функция молодого поколения заключается именно в формировании новых подходов к накопленному культурному наследию. Тем более что, согласно учению о социальной динамике О. Конта, стремление общества к устойчивому положению неизбежно требует противовеса в виде социального прогресса. Именно так, под давлением официальной идеологии социально-политического строя 50-60-х годов, в Соединенных Штатах возникло и развилось первое молодежное движение.

Психолог Чистов (44) отмечает, что формирование мировоззрения молодежи как системы принципов ценностного отношения к миру является неотъемлемым компонентом воспитания подрастающего поколения. Убеждения и приверженность идее, которую человек признает справедливой и правильной, определяется, несомненно, уровнем общественного развития, состоянием науки и просвещения. Решающие условия развития мировоззрения человека - его активное участие в жизни общества и процесс социализации, который начинается с младенческих лет, оформляется в период детства и юности, когда закладываются основные знания о нормах этики, происходит приобщение к этническим традициям народа, формируются убеждения и стереотипы поведения в обществе.

Еще в XIX в. американским философом Р. Эмерсоном, пытавшимся увязать метафизические и психологические проблемы общественных настроений, был введен термин «ментальности».

12

Понятие «коллективные ментальности» использовалось также французским историком А. де Токвилем, автором книги «Демокра тия в Америке», вышедшей в 1835 г., который стремился обнаружить источники предубеждений и стереотипов, распространенных в описываемом им американском обществе. И по большому счету, первопричиной студенческих волнений в США, а также майских событий 1968 г. во Франции послужил все тот же комплекс расовых и социальных проблем, решение которого не найдено и по сей день, невзирая на динамичное развитие общественного строя.

Современный исследователь С. Солберг (58) утверждает, что сегодня осознание потребностей американской молодежи привело к развитию национальной модели работы с молодежью, когда молодым людям оказывается всесторонняя поддержка для достижения успеха в процессе обучения в школе и в дальнейшей жизни. В США продолжают оставаться проблемой перспективы работы для молодых людей, не имеющих диплома высшей школы, в то время как их дипломированные сверстники получают шанс на работу в четыре раза чаще. При этом каждому американцу гарантирована возможность попасть в образовательную систему, и это единственный социальный институт, старающийся позаботиться о каждом ребенке в стране. Молодые люди по разным причинам испытывают давление в контексте макро- и экзосистем, которые существуют в молодежной среде, окружающей их в школе и в остальной жизни. Школьному руководству приходится сталкиваться с эмоциональными и психологическими препятствиями, подвергающими молодых людей различным жизненным рискам. Предпринимая усилия по продвижению идеологии социальной справедливости, школьное руководство в це лях формирования академической перспективы развивает взаимоотношения между учеником и учителем и пытается управлять факторами, оказывающими влияние на жизнь молодого человека.

На период студенческих волнений 60-х годов пришлось наиболее ощутимое влияние идей Маркузе, который, впрочем, на страницах одного из журналов утверждал, что ощущает свою солидарность с движением возмущенных студентов, но ни в коей мере не является их рупором. И лишь очень немногие студенты читали хоть что-нибудь из им написанного. Поэтому вряд ли стоит напрямую увязывать опубликованные работы Маркузе с многоэлементной идеологией молодежного движения 60-х годов. Однако все это привело к тому, что в адрес критической теории Маркузе и других представителей Франкфуртской школы современники стали выдвигать

13

резкие и зачастую оправданные замечания. «Не могу себе представить, - парировал Маркузе, - как можно победить общество, которое мобилизовано и организовано в борьбе против всякого революционного движения, против всякой эффективной оппозиции» (23, с. 237).

Сегодня термин Маркузе «великий отказ» применяется, когда речь идет о протесте, направленном не только на образ жизни и мышления, бытовавший в западных государствах на рубеже 60-70-х годов, но также и на полюс, противоположный либерально-демократической системе и существовавший в те годы в границах СССР. Подобное отношение связано, прежде всего, с тем, что в идеологии молодежных движений не существовало принципиального различия между упомянутыми системами, поскольку в основании обеих лежали одинаковые принципы рациональности, обусловленной стратегическими решениями «холодной войны», ядерным паритетом и всеобъемлющей гонкой вооружений.

Именно в силу коммунистической идеологии в советской науке еще в 1920-е годы был сформирован широкий пласт литературы, посвященной проблемам рабочей и учащейся молодежи в аспектах психологии, педагогики и социологии. Эта тенденция прослеживается в работах И.А. Арямова «Рабочий подросток» (1928), А.И. Колодной «Интересы рабочего подростка» (1929), в теоретико-методологических позициях таких специалистов, как П.П. Блонский, Л.С. Выготский, А.С. Макаренко. Концепция последнего, по мнению некоторых ученых, ведущая к тоталитарному подчинению личности, тем не менее и сегодня сохраняет свое эвристическое значение в отношении детского и юношеского коллектива. В 20-е годы некоторые темы вводятся в научный дискурс под влиянием фрейдизма, и в изучении молодежи формируется психоаналитический уклон, что связано с интересом к возникающим молодежным организациям и движениям. Для современного исследователя большее значение приобретают изыскания советских ученых с середины 1960-х годов, когда в СССР формируются новые условия для развития общественных наук. Пример тому -Высшая комсомольская школа, функционировавшая с 1969 по 1990 г. как научно-образовательный комплекс, ориентированный на разработку проблем молодежи, и Научно-исследовательский центр, созданный при ней в 1976 г. На базе Института социологии АН СССР в 1985 г. был создан Центр социологии молодежи. Деятельность центра и сегодня связана с разработкой новых социологических и социально-философских концепций в области ювеналь-

14

ных дисциплин, например роли молодого поколения в общественном воспроизводстве; с изучением проблем интеграции молодежи в условиях социальной нестабильности; с разработкой особенностей положения молодежи в «обществе риска» и т.д. Но в Советском Союзе в 1960-1980-е годы серьезный импульс получали преимущественно эмпирические исследования по молодежной проблематике - так называемая социология молодежи. Этот науч ный интерес был связан, прежде всего, с активной деятельностью молодежных организаций и движений под эгидой коммунистической идеологии.

1.2. Менталитет молодежи как объект социально-философского исследования

Сам термин «ментальности» был введен в научный аппарат Л. Леви-Брюлем, изучавшим «коллективные представления» так называемых «примитивных народов». Но собственно философское понимание ментальностей принято связывать с именем неокантианца Э. Кассирера, вкладывавшего в него примерно то же содержание, что и упомянутый Леви-Брюль, но отмечавшего при этом, что виды ментальностей можно систематизировать по способам восприятия окружающего мира. Значительно позже в работе «Бегство от свободы» Э. Фромм употребил понятие «социальный характер», полагая его синонимичным понятию «коллективные ментально-сти». Однако основы социально-исторического рассмотрения ментальностей были заложены французской исторической школой Анналов в 30-е годы XX в. М. Блок и Л. Февр выступили инициаторами разработки теории ментальностей, во главу угла ставившей исследование константных представлений, которые заложены в сознание людей культурой, языком, религией, воспитанием и соци альным взаимодействием. В дальнейшем проблема менталитета исследовалась историками различных школ и направлений в США, Великобритании, Франции и Германии. Именно немецкие исследо ватели впервые связали понятие менталитета с социальной историей и стали рассматривать его уже не как исключительно психологический феномен, а как социальный. По данной проблематике обширный теоретический и эмпирический материал содержат работы Ж. Ле Гоффа, Г. Дюби, А. Дюпрона, Ф. Грауса, Ф. Ариеса, П. Бёрка, А. Буро, Ж. Ревеля и др. Психологические константы

15

менталитета в целом и русского менталитета в частности отражены в работах Н.О. Белоусовой, П.С. Гуревича, Д. Хендерсона и др.

В России менталитет как объект научного исследования появился сравнительно недавно, и методология его исследования была привнесена с Запада. Советских ученых С.Н. Арутюняна, А.К. Байбу-рина, Н.О. Белоусову и др. интересовали, прежде всего, этническая самобытность русского народа и его национальная идентичность. Сегодня отечественные исследования менталитета можно разделить на три направления: психологическое, социально-политическое и культурологическое. Менталитет как социально-философский феномен рассматривается в статьях и монографиях Е.И. Ануфриева, Л.В. Лесной, Ф.Т. Аутлеевой, А.П. Бутенко, Ю.В. Колесниченко, Г.Г. Дилигенского, Ю.А. Трескова др. Но выявляя содержательные грани феномена менталитета, приходится обращаться к чрезвычайно широкому спектру концепций ментальности. Аристотель, Платон, Ф. Бэкон, М. Монтень, Д. Юм, Р. Бенедикт, Г. Девере, Э. Дюркгейм, Г. Лебон, К. Леви-Строс, Ф. Ницше, 3. Фрейд, Э. Шилз, А. Шопенгауэр, К.-Г. Юнг оказывают нам значительную помощь в изучении специфики менталитета наравне с работами Л.М. Баткина, Ф. Броде-ля, М. Вебера, Э. Виолле-де-Дюка, А.Я Гуревича, Б.С. Ерасова, П. Козловски, М. Коула, Л. Мэмфорда, X. Ортеги-и-Гассета, В.В. Соколова, А. Тойнби, О. Шпенглера. Специфика собственно русского менталитета раскрыта в трудах Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, М.Н. Громова, Л.Н. Гумилёва, И.Я. Данилевского, И.А. Ильина, Н.О. Лосского, К.Г. Манштейна, О.А. Платонова, Г. Померанца,

B.В. Розанова, В.С. Соловьёва, С.В. Сикевича, А.И. Солженицына, П. Сорокина, С.Л. Франка, Г.Г. Шпета.

Однако в результате недоработки категории «менталитет» в отечественных и зарубежных исследованиях существует известная неопределенность терминологического соотношения менталитета и ментальности. Этой проблеме посвящены работы Г.Н. Дрепы, А.Н. Дмитриева, Э.Я. Дмитриевой, Е.Ю. Зубковой, А.И. Куприянова, Т.В. Ивановой, В.К. Трофимова, Е.В. Фещенко и др. Исследователи продолжают работать над классификацией понятий менталитета и ментальности, но историографический анализ показывает, что в настоящее время отсутствуют труды, полноценно исследующие структуру менталитета и соотношение его элементов. А некоторые исследователи молодежной проблематики, например

C.П. Иваненков, отрицают возможность четкого выделения структурных компонентов в феномене менталитета.

16

По убеждению ряда специалистов (С.П. Иваненков, Л.Г. Смирнова и др.), развитие преемственности поколений составляет динамическое содержание менталитета. Тогда приоритетным является изучение молодежи в контексте живущего поколения. В этом случае, по мнению большинства отечественных специалистов, упомянутых в данной работе, следует отличать «поколение» как категорию от социально-демографической группы людей, проходящих определенную стадию социализации, усваивающих профессиональные и культурные функции, необходимые для исполнения социальных ролей. При этом каждое поколение молодежи решает свои проблемы и в определенный возрастной период приобретает свой уникальный опыт социализации. Поэтому необходимо новое понимание молодежи как группы людей, находящейся на особо важной стадии возрастного, интеллектуального и общественного развития. Подавляющее большинство вышеупомянутых исследователей сходятся на том, что в социально-философском восприятии менталитета молодежи немалую роль играет фактор социального времени, соответствующего определенной реальности, в которой протекает жизнь молодого поколения. Даже молодежная политика как сфера жизнедеятельности молодежи образует свое собственное социальное время и собственное социальное пространство, где происходит становление молодого поколения как субъекта исторического действия.

В настоящее время в нашей стране исследованием социально-философских проблем менталитета молодежи занимаются такие ученые, как С.Ф. Анисимов, B.C. Боровик, А.Э. Воскобойников, А.А. Гусейнов, Ю.Д. Железнов, В.Н. Жуков, А.Г. Здравомыслов, Н.С. Коже-урова, Л. А. Микешина, Ф.И. Минюшев, К.Т. Мяло, Г.К. Овчинников, С.Г. Спасибенко, В.А. Титов и др. Эти исследователи предлагают новые методологические подходы к анализу становления молодого поколения, выделяют специфику детерминации социально-временного воспроизводства общества. Во многих работах менталитет современной молодежи рассматривается через процесс социализации. Важнейшие исследования в этом направлении провели П.И. Бабочкин, Ю.Г. Волков, Г.П. Выжлецов, Н.С. Гордиенко, О.И. Даниленко,

A.С. Запесоцкий, А.Г. Здравомыслов, С.Н. Иконникова, И.М. Ильинский, В.П. Кобляков, А.П. Марков, О.Д. Маслобоева, М.Ю. Немков, Л.Ф. Новицкая, Л.В. Ракова, В.Н. Сагатовский, Г.Г. Силласте,

B.Е. Триодин, А.К. Уледов, Н.И. Ушакова, А.Я. Флиер и др. Важно учитывать, что изучением молодежной проблематики активно занимались и занимаются такие отечественные исследователи, как

17

ИГ. Васильев, В И. Данилов, СП. Иваненков, О И. Иванов, ЮГ. Ка-рагод, С.М. Климов, А.А. Крушанов, А.М. Куликов, О.В. Лукичев, Н.И. Пищулин, Н.И. Сапова, М.Б. Скворцова, Е.Г. Слуцкий, В.Н. Соловьев, Н.Н. Шестаков, С.А. Ширнова и др. Особо следует отметить коллективную монографию под редакцией Е.Г. Слуцкого «Ювеноло-гия и ювенальная политика в XXI веке», где группой авторов предпринята попытка обобщить результаты длительного междисциплинарного исследования в области ювенальной и ювенологической проблематики. Нелишним будет вспомнить и монографию А.Н. Чумакова. «Глобализация: контуры целостного мира», среди прочего затрагивающую важный вопрос о судьбе молодого поколения в глобализирующемся мире. Однако наиболее полно философский подход к молодежной политике отражен в исследованиях С.П. Иваненкова («Молодежь и перспективы развития молодежной политики» - в соавт., «Проблемы социализации современной молодежи» и др.), а также в работах Ю.Г. Карагод и Н.И. Пищулина. Кроме того, проблемы социальных и ценностных ориентаций молодежи раскрываются в работах Т.В. Зайцевой, В.Е. Кашаева, О.Ю. Никитиной,

A.В. Павленко, А.Н. Цепляева, В.М. Шнякиной. Не менее интересными представляются исследования украинского ювенолога

B. В. Павловского, перу которого принадлежит инновационный труд «Ювенология: проект интегративной науки о молодежи»; а также фундаментальная работа И.М. Ильинского «Молодежь и молодежная политика: философия, история, теория», в основе которой также заложен междисциплинарный подход.

Важно понимать, что многие публикации (как и выступления на профильных конференциях) принадлежат практикам, по роду деятельности подвизавшимся в вопросах молодежной политики на государственном уровне: С.Н. Апатенко, В.В. Журавлеву, В.Л. Мутко, В.В. Не-хаеву, О.В. Рожнову, В.И. Скоробогатовой, А.Г. Чернышову, В.И. Чу-прову и др. Их замечания помимо теоретической составляющей несут в себе аналитику. В данном случае важно учитывать закономерности преемственности поколений, подвергаемые глубокому анализу в работах С.В. Анохина, В.А. Бобако, С.И. Левиковой, Н.В. Сергеевой, а также проблемы молодежи и пути их решения, обозначенные в трудах С.В. Алещенка, С.Н. Быковой, И.А. Володина, Т.Л. Голубевой, Е.А. Гришиной, Е.Д. Игитханяна, Г.В. Куприяновой, В.А. Лукова, Б.А. Ручкина и др., равно как и проблемы социализации молодежи и поиска смысла жизни - в работах Н.И. Бельдиева, С.А. Гальцева, Н.В. Карповой, В.А. Кувакина, Р.Ф. Латыпова и Е.В. Родионовой. Од-

18

нако следует отметить, что подавляющее большинство исследователей склоняются к научной интеграции и междисциплинарному подходу либо (как в случае с практиками) заостряют внимание на прикладных направлениях молодежной проблематики, в то время как профильного и при этом системного анализа социально-философских проблем менталитета молодежи по сути еще не было осуществлено.

§ 2. СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ, ЦЕННОСТНЫЕ ДОМИНАНТЫ И МЕНТАЛИТЕТ МОЛОДЕЖИ НА РУБЕЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ

2.1. Социальный капитал и ценностные доминанты молодого поколения

Понятие «социальный капитал» введено П. Бурдье для обозначения социальных связей, которые могут выступать ресурсом получения выгод. Источники этой концепции можно найти у Э. Дюркгейма, М. Вебера и др. Однако наиболее серьезное внимание исследователей к этой проблематике было привлечено чуть позднее - благодаря работам Д. Коулмана и Р. Патнэма.

По мнению Д. Коулмана (21), социальный капитал является концептуальным инструментом в развитии социума. Это идентификация аспектов социальной структуры с их функциями, или -точнее - ценность аспектов социальной структуры как ресурсов для акторов, стремящихся к достижению своих целей. В основе ресурсов индивида лежат социальные отношения: обязательства и ожидания, детерминированные надежностью социальной среды; способность социальной структуры к передаче информации; такие ее свойства, как замкнутость, апроприативность социальных организаций. Как считает Коулман, акторы, создающие социальный капитал, обычно получают только малую его часть, что ведет к недостаточному инвестированию в социальный капитал. Сегодня отечественные авторы (например, И. Попова, Е. Кутафина, Б. Род-нянский и др.) также склонны рассматривать социальный капитал как форму общественного блага. Носителем определенного социального капитала выступает социальная группа, общество, государство или один из его институтов.

Некоторые российские социологи полагают (24), что на постсоветском пространстве все большую роль приобретает социальный капитал, позволяющий решить проблемы, обусловленные, на-

19

пример, состоянием материального обеспечения. Связи молодых людей направлены на решение стратегических задач, формирующих траекторию жизненного пути: поступление в вуз, устройство на хорошую работу, карьера.

Впрочем, с точки зрения Л. Осборна (56), чтобы понять, какого рода социальный капитал аккумулирует в своей среде молодежь, нужно в первую очередь исследовать ее жизненный опыт и отношение к жизни. У разных групп эти детерминанты различаются, идет ли речь о гендерных или этнокультурных признаках. При изучении эволюции социального капитала и подборе соответствующего инструментария (так называемый опух and bullen adult scale) выявляются четыре основополагающих блока, формирующих и развивающих социальный капитал молодежи: «доверие», «социальная поддержка», «толерантность», «жизненные ценности», а также четыре социальные ниши, где возможна реализация вышеперечисленных элементов: «взаимодействие сообществ», «взаимоотношения с соседями», «взаимоотношения с друзьями и близкими», «взаимоотношения на работе».

Релевантность социального капитала молодежи напрямую связана с возрастными показателями. Изучение социального капитала молодежи идентично изучению социального капитала взрослого населения и в то же время отличается от него. Сходство заключается в сетевом принципе реализации социального капитала, однако наполнение этих сетей - уже фактор отличия. Молодые люди являются жертвами, ибо в исторической перспективе социальные проблемы вырастают из проблем внутрисемейных, если реалии небольшого закрытого коллектива не соответствуют ожиданиям общества. Следующий шаг - обвинение самих молодых людей в безыницативности и маргинализации среды, когда их выбор сводится к тому, чтобы только бежать от проблем или вовсе сдаться. Ситуация в небольших городках призывает к фундаментальной интеграции институтов общества для активизации социального капитала молодежи. Ведь молодежь остается непременным репрезентантом будущего.

По мнению И.В. Волоскова (6), и сегодня на постсоветском пространстве система традиционных ценностей во многом определяется менталитетом и духовными традициями русской культуры. Либеральные реформы, происходившие в России в 90-х годах XX в., оказали достаточно противоречивое влияние на духовное и нравственное здоровье нации. И чтобы выявить ценностные константы,

20

посредством которых молодое поколение воспринимает окру жающую действительность, следует обращаться к трудам Н. Бердяева и И. Ильина.

Так, Н. Бердяев (3), подвергая анализу сущность российского менталитета, выделяет в нем свойства амбивалентности, противо речивости, дуализма, а также поразительную, на его взгляд, способность содержать в себе одновременно жажду свободы и рабскую покорность. По убеждению философа, противоречивость русской души определялась сложностью русской исторической судьбы, столкновением и противоборством в ней восточного и западного элементов. Душа русского народа была сформирована Православной церковью, она получила чисто религиозную формацию. Но в ней остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. Бердяев отмечал, что в типе русского человека всегда сталкиваются два элемента - первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный аскетизм, устремленность к потустороннему миру. Для русского народа одинаково характерны и природный дионисизм, и христианский аскетизм. По мнению Бердяева, бесконечно трудная задача стояла перед русским человеком -задача оформления и организации своей необъятной земли. Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли - та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. Как полагает Бердяев, религиозная формация русской души выработала некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность выносить страдания и приносить жертвы во имя своей веры, какова бы она ни была, устремленность к трансцендентному, которое относится то к вечности, к иному миру, то к будущему, к этому миру. По мнению Бердяева, религиозная энергия русской души обладает способностью переключаться и направляться к целям, которые не являются религиозными, например к социальным. Формирование менталитета происходит, согласно Бердяеву, как под влиянием культурных и религиозных традиций общества, так и в зависимости от исторической судьбы нации.

В идеях Бердяева прослеживается естественный детерминизм, когда он утверждает, что в российском менталитете стремление к свободе связано с влиянием просторов равнины на духовный мир человека. И. Ильин в работе «Сущность и своеобразие русской

21

культуры» развивает идею Бердяева, выявляя ценностные доминанты русского менталитета. Но, поддержав мысль о симбиозе язычества и православия, он пытается исследовать каждый из компонентов в отдельности. Стремление к свободе, детерминированное географическими условиями, по мнению Ильина, находит выражение в «самоутверждении народа, в его стремлении к самобытности, самостоятельности, самоосмыслению» (18, с. 13). Кроме того, Ильин отмечает такие базовые черты русского менталитета, как терпение, совестливость, щедрость и добродушие. Он пишет, что русские «...по натуре деятельны и страстны. Русский таит в себе целый заряд напряженности, своеобычную мощь бытия и существования, пламенное сердце, порыв к свободе и независимости» (18, с. 14).

По свидетельству исследователя Волоскова (6), терпимость как важнейшее свойство менталитета не свойственна современному студенчеству. Потребностная революция, пропаганда общества массового потребления привели к тому, что студенты хотят достичь своих целей как можно быстрее, затрачивая при этом минимальные усилия. Исследование студентов МГУ, проведенное И.В. Васениной

(5), свидетельствуют о том, что уже через пятнадцать лет 75% респондентов видят себя материально обеспеченными и процветающими людьми. Однако, отмечает Волосков (6), прагматизация духовного мира не означает исчезновения духовности как важнейшей характеристики русского человека.

В системе ценностных констант, наиболее распространенных ценностей, как свидетельствуют данные ИСПИ РАН (19), семья занимает 50%, дружба и любовь - 45%. При этом, утверждает Волосков

(6), ссылаясь на результаты авторского исследования, проведенного весной 2007 г. среди студентов старших курсов 15 московских вузов и молодых специалистов методом анкетирования при случайной выборке, любовь понимается как особый тип духовных отношений между людьми, основанный на взаимопонимании (42%), счастье (41%), духовном единстве (25%), взаимной ответственности (22%), жертвенности (24%). В условиях пропаганды гедонистических ценностей любовь, как важнейший ориентир духовного мира студенчества, сохраняет свою духовную природу, не подвергается прагматизации и не ограничивается исключительно чувственной природой.

Как свидетельствуют данные исследования, проведенного Волосковым весной 2007 г. среди 600 студентов старших курсов 15 московских вузов и 400 выпускников вуза, в данной возрастной

22

группе совесть занимает важное место в системе традиционных ценностей. Значимость высказывания «в своей жизни человек должен стремиться к тому, чтобы у него была спокойная совесть» отметили 45% респондентов. Духовность проявляется в ценностных ориентациях студенчества как понимание значимости совести.

2.2. Формирование ментальных структур становящегося индивида и проблема мифологических корней данного генезиса

И.С. Кон (20), формулируя определение молодежи, отмечал, что конкретные возрастные рамки, связанный с ней социальный статус и социально-психологические особенности имеют социаль но-исторческую природу и зависят от общественного строя, культуры и свойственных данному обществу закономерностей социализации. Сообразно фрейдистскому толкованию идентичности молодого поколения, анализ которого был произведен в первой части настоящего обзора, генетические истоки менталитета как мировоззренческой матрицы, в особенности менталитета становящегося индиивида, представляется возможным разыскать в бессознательном, или, точнее, по замечанию ряда исследователей (Ю.М. Романенко, Д.Г. Шкаев и др.), в процессах трансформации сознания.

По мнению Романенко (34), вопрос об источниках формирования менталитета, находясь в прямой корреляции с рассмотрени ем генезиса ментальных характеристик молодого индивида, начи ная с самого раннего возраста, внутренне связан также с проблемой трансформации сознания из мифологического в рефлексивное. Данную проблему затрагивают ряд известных авторов: В. Вундт, Б. Малиновский, М. Мюллер, Б. Тайлор, Д.Д. Фрэзер, К. Хюбнер, К. Юнг и др.

Так, в третьей главе «Истины мифа» Хюбнер приводит анализ различных интерпретаций мифа. Он говорит об аллегорической и эвгемерической интерпретациях, интерпретации мифа как «болезни языка», интерпретации мифа как поэзии и «прекрасной видимости», ритуально-социологической интерпретации, психологической интерпретации, трансцендентальной, структуралистической, симво лической и романтической и интерпретации мифа как нуминозного опыта.

Мюллер предлагает рассматривать развитие самостоятельности отдельных слов в качестве источника для именования мифопо-

23

этических образов и структур. Изначально обозначавшее какой-либо объект слово выделяется из общего контекста полинимии, выступая в качестве единичного. Хюбнер замечает, что «...(у Мюллера. - Д.Ш) миф есть не что иное, как "детская болезнь" языка», а боги - «.суть nomina, а не numina: имена без существ, а не безымянные существа» (42, с. 43). Сам Мюллер утверждает, что «не следует полагать, что мифология, даже в более голой форме, ограничивается древнейшим временем мира. Хотя один источник мифологии, происходящий от корневой и поэтической метафоры, менее обилен в новейших наречиях, чем в древних, однако есть в современных наречиях другой деятель, производящий другим путем почти те же результаты, именно - звуковая порча, влекущая за собой народную этимологию» (25, с. 239-240).

Если Мюллер объясняет происхождение мифа через слово, то ритуально-социологическая концепция рисует иную картину мифо-поэтического генезиса. Речь идет о ритуале как прообразе мифа. И ритуал этот, по словам Хюбнера, отражает «. более или менее систематическую связь правил поведения, которые относятся к обычаям частной и общественной жизни, социальному порядку, к природе, к образу жизни вообще» (42, с. 46). Согласно этой точке зрения, именно миф берет свое происхождение в ритуале, а не ритуал -в мифе. С другой стороны, представитель ритуалистической школы Б. Малиновский говорит об обратной связи в отношении некоторых мифов. Очевидно, можно говорить о тесной взаимосвязи мифа и ритуала как двух сторон духовной жизни древнего человека. Д.Д. Фрэзер в «Золотой ветви» также пристально изучает вопрос образования пантеонов через соотношения мифа и ритуала. Он утверждает прямую взаимосвязь мифа и ритуала и отмечает, что некоторые предания опирались на ритуальную практику, точнее, были изобретены для объяснения обычаев, соблюдаемых верующими.

Хюбнер в своем анализе вундтовской концепции опирается на идею «мифологической апперцепции», т.е. зависимость человеческого восприятия от мифопоэтического опыта, мировоззрения, установок. Миф, таким образом, рождается в результате многостороннего, чувственного и аффективного, восприятия предмета, события или явления. Присущая человеку изначально мифологическая апперцепция «неизбежно создает мифические предметы» (42, с. 50). Но Вундт предлагает интерпретировать миф как продукт народной фантазии, поскольку вышеупомянутая апперцепция проявляется у всех людей одинаковым образом. С другой стороны, Юнг утверждает, что миф

24

являет собой наследие врожденных психологических структур, первичных образов фантазии - архетипов. Юнг подходит к психологии мифа также с коллективной стороны. Однако, в отличие от Вундта, он усматривает в мифе не индивидуально сходные проявления личности, а наличие архетипов в сферах духовной жизни различных людей. Но как и Вундт, Юнг говорит и о межличностном убежище мифа - коллективном бессознательном. Именно оно через личное бессознательное предлагает человеку архетипы. Подобно сновидя-щему мифопоэтическому сознанию, человек лишь во сне способен напрямую контактировать с древними образами фантазии в собственной субъективной сфере.

Ассоциирование мифа с сознанием ребенка отражается в концепции Э.Б. Тайлора (40). Его труд «Первобытная культура» акцентирует внимание на факторе аристотелевского «удивления» в трансформирующемся мифологическом сознании, однако полагая его оболочкой «детских» знаний дикаря. «Происхождение и первоначальное развитие мифа должны были быть продуктом человеческого ума в его раннем детском состоянии <...> ...Мы сами во время нашего детства находились у порога царства мифа» (40, с. 54). Тайлор полагает первобытное общество детством человеческой цивилизации.

Романенко (34) внимательно исследует данный вопрос и предлагает свою интерпретацию. Он выделяет в развитии самосознания ребенка стадию мифа. Для Тайлора миф - это своего рода инструмент работы с бытием, его трансфокатор; но не само бытие, не среда, в которой происходит становление личности. Не в мифе, а мифом оформляется тайлоровский «дикарь», пребывая в детском неведении. Для Тайлора миф как детство, как существо миросозерцания дикаря суть ошибающийся, увечный интеллект. И судя по всему, этнограф не видит в конструировании ложных теорий не только необходимого оформления зачатков истинностного подхода к действительности, но и самодостаточности мифа как формы мышления.

Данная точка зрения внутренне взаимосвязана с гипотезами Ж. Пиаже и С. Пейперта, которые склонны считать образовательный продукт цивилизации препятствием на пути индивидуального мыслительного развития, вероятно, свойственного каждому ребенку от зари homo sapiens. Таким образом, формулируется проблема генезиса менталитета не только как мировоззренческой матрицы поколений, но и как производной психосоциального

25

развития индивида, задействованного в процессах актуализации этой матрицы.

У Ж. Пиаже, изучавшего развитие оперативных способностей у детей и процессы их субъективной душевной организации - так называемые «психологические структуры», - возникает вопрос, как дети интерпретируют или конструируют миры своего опыта. Один из пионеров информатизации учебного процесса С. Пейперт (29) выступает сторонником генетической концепции Жана Пиаже, утверждая среди прочего, что овладение определенной совокупностью знаний у обучаемого ребенка происходит посредством конструирования собственного альтернативного базиса в искомой области. Эта своеобразная альтернативная реальность предстает в качестве стартовой площадки для ярких замыслов (powerful ideas) интеллекта. Пейперт предлагает проводить обучение традиционному научному знанию, позволяя обучаемому конструировать собственные реальности, надлежащим образом помогающие общему процессу. Сеймур Пейперт также ссылается на принцип Пойа в связи с необходимостью увязывать понятый материал и еще только понимаемый.

Наличие в сознании обучаемого множества сконструированных альтернативных реальностей позволяет ему постичь сущность информации, обращаясь в процессе решения задач с ней к общему пониманию законов, а не к частным формулам, которые уже сами по себе становятся вышеупомянутыми яркими замыслами.

Альтернативные реальности Пейперта - это не только путь к благополучному разрешению множества структурных вопросов педагогики. Это также основополагающий аспект формулирования побочных теорий. Подобного рода построения тренируют интеллект и служат средством его роста. В определенном смысле данная концепция напоминает знаменитый диалектический принцип восходящей спирали, полагающей в каждой своей точке источником развития борьбу противоположных начал, перетекающую в скачкообразную количественно-качественную лавину новых форм, произрастающих из всего лучшего, что может дать «отброшенная ступень». Однако дети не продвигаются в своем познании путем совершенствования формулируемых постулатов. Для ребенка свойственно конструирование множества несоответствующих истине «альтернативностей», благодаря которым он оказывается в состоянии определять, что в его теории верно, а что - нет. Главная проблема заключается в том, что современная

26

педагогика исключает из «рациона» интеллекта поток «альтернативностей», предлагая обучаемому ребенку набор жестких формулировок.

Жан Пиаже (30) говорит о насущной необходимости ложных теорий в индивидуальном мыслительном развитии ребенка, когда необычность его умопостроений не суть недостаток, оплошность или интеллектуальное увечье. Напротив, это существенный базис, подготавливающий сознание к восприятию нормированных постулатов, постепенно, шаг за шагом формируя необходимые для этого навыки. С точки зрения Пиаже и Пейперта, школьная система ломает естественный ритм интеллектуального роста индивида, внушая последнему единственную соответствующую истине теорию. Индивид попадает в открытый поток информации, деформирующий естественный ход его ментального развития.

Пейперт (29) приводит пример из практики Пиаже. Речь идет о ложной теории детей дошкольного возраста, считавших причиной возникновения ветра качающиеся ветви деревьев. Невзирая на ошибочность данного умопостроения, дети проявляют высокую степень умения строить теории, подтверждая вышеописанную опытным путем: они размахивают руками, создавая движение воздуха. Деревья же, по их мнению, способны к много большим успехам ввиду размера ветвей.

Как достаточно подробно рассмотрено Г. и Г.А. Франкфортами (4), миф суть форма переживания сопричастности окружающему миру и одновременно образная его детерминация, т.е., в сущности, неразделимое единство знания и переживания в мифопоэтическом сознании. Оно синкретично, коллективно и эмоционально. Именно в этом кроется разгадка сверхприродных человеческих оснований, ибо, не имея в природе платформы, человек, становясь Человеком и имманентно требуя наличия таковой, созидает ее искусственно. Так возникает Миф как первый и единственный до определенного времени способ синкретичного, коллективного, эмоционального закрепления шаткого бытия человека. Теперь у него существует субъективная интерпретация своей сущности в контексте реальности. Однако реальность эта для человека вовсе не объективна.

По выражению Пиаже, древнее сознание не «децентрировано» от себя, т.е. в познании работает схема восприятия мира «субъект -объект», а не наоборот. Осевое время, согласно К. Ясперсу, расставляет все по привычным нам местам, когда в дело вступает фактор рефлексии. Многие более поздние исследователи (Ю.М. Ро-

27

маненко, А.В. Семушкин и др.) склонны увязывать данный процесс трансформации сознания с социальными подвижками. С этой точки зрения рефлексия вытесняет господствующий тип мифопоэти-ческого мировосприятия, кардинальным образом меняя акценты в субъект-объектной парадигме познания.

По мнению Романенко (33), рефлектируя условия и результаты познания внешнего мира, разум приходит к внутреннему самопознанию. Рефлексия есть способность разума направлять и приводить себя в единство в процессе взаимодействия с многообразием отдельных вещей. Начальный момент действия рефлексии становится возможным при достижении такого предела измененных состояний (флексий) ума, отражаясь от которого, ум стремится возвратить и возобновить свою самотождественность и целостность, утрачиваемые при исхождении в инобытие в ситуациях изумления (удивления) перед вновь возникшими вещами. Благодаря рефлексии на конечном ее этапе в содержание разума вводится образ познанной вещи, который присваивается разумом как его собственная форма, способствующая проявлению его идентичности и реактуализации. Рефлексия, с точки зрения Романенко, формирует условия возможности памяти: вещи хранятся в фонде разума как структуры его рефлексивных актов по поводу данных вещей, при этом каждой новой вещи соответствует специфическая новая рефлексивная структура, т.е. ее мысленный образ, или идея.

Пиаже утверждает, что «. физическая среда не внедряется в эволюционирующий интеллект сразу и вся целиком, а постепенно в соответствии с опытом появляются отдельные приобретения. <...> .точно так же и социальная среда дает место для взаимодействий между развивающихся и вместе с тем сохраняющих закономерную преемственную связь друг с другом» (30, с. 172). На сторонний взгляд, грудной младенец находится в эпицентре отношений, пророчащих его будущую социализацию. Однако «с точки зрения самого субъекта социальная среда по существу еще не отделяется от среды физической <...> Только на базе овладения языком, то есть с наступлением символического и интуитивного периодов, появляются новые социальные отношения, которые обогащают и трансформируют мышление индивида» (30, с. 173). Пиаже сразу же предостерегает читателя от неверных умозаключений, замечая, что сама по себе система коллективных знаков не служит источником символической функции, лишь развивая ее в превосходном объеме. То, что ребенок заимствует из языка, ассими-

28

лируется им к своей интеллектуальной структуре. Общее понятие вызывает в его сознании индивидуальное представление.

«Интуитивное отношение, - считает Пиаже, - ... всегда проистекает из "центрации" мысли в зависимости от собственной деятельности.» (30, с. 175). Интуитивное мышление выступает свидетелем деформирующего эгоцентризма, поскольку «отношение, принимаемое субъектом, всецело связывается с его действием и не децентрируется в объективной системе» (30, с. 175). Вольно или невольно, Пиаже приближается к подтверждению гипотезы Франк-фортов (4), называя центрирующуюся интуитивную мысль «элементом мира феноменов». Франкфорты полагали, что поскольку древний человек ведет с окружающим миром диалог и каждый миг своего существования сталкивается с его феноменальными проявлениями, то и отношение к ним в сознании древнего человека детерминировано этой феноменальностью. К каждой особенности он относится по-особенному. «Первобытный человек спрашивает: "Почему этот человек умер таким образом в этот момент?"» (4, с. 25). С точки зрения Франкфортов, древние, объясняя явление, подыскивают ему объяснение индивидуальное и специфическое. И если древний человек общается с миром «на равных», если человече ская жизнь и жизнь социума сливаются с природой, мифологическое сознание отражает этот диалог и это слияние «в форме интуитивной образности» (4, с. 40).

С точки зрения Пиаже, интуитивная мысль пребывает в оковах непосредственного опыта, имитируемого и копируемого, но не корректируемого ею. «Реакция интеллекта этого уровня на социальную среду абсолютно параллельна реакции на физическую» (30, с. 175). У Франкфортов присутствует сходная мысль: «Для мифопоэтиче-ской мысли человеческая жизнь и функция государства включены в природу, и явления природы зависят от человеческих поступков в не меньшей мере, чем человеческая жизнь зависит от гармонического слияния человека с природой» (4, с. 40). Более того, древний человек не видит в окружающей реальности отличия от собственного внутреннего мира. Полный жизни, он равным образом признает за Внешним те же черты, что видит в себе. Но не потому, что приписывает природе антропоморфные характеристики. Древний человек не противостоит миру как чему-то чуждому и поэтому не ищет путей исследования мира, а ведет с ним диалог. Франкфорты не раз делали акцент на феноменальности проявлений внешнего мира для древнего человека. Внешнее уникально и непредсказуемо. Еще не достиг-

29

нув рефлексивного научного миросозерцания, древние уже оставили практику абсолютно эмоционального восприятия внешнего мира. И на незримом мосту между одним и другим возникает сильная в своей мифопоэтической потенции спекулятивная мысль, которая, стремясь подвести гипотетическую базу под накопленный опыт, понуждает мысли и чувства взаимодействовать в едином ритме сосуществования Внешнего и Внутреннего. А то, что ныне ограничивает извечно присущую человеку спекуляцию, суть наука.

По мнению Романеко (33), спекуляция выступает абсолютной формой рефлексии, феноменологическим постижением сущего на пересечении его отражений от тотально окружающих и направленных на него поверхностей других сущих, обладающих свойством зеркальности. В спекуляции совпадают начальный и завершительный моменты рефлексивного движения. Стадия спекуляции, считает Романенко, наступает тогда, когда познание направляется на такое сущее, которое само способно познавать. В спекуляции достигается взаимоотражение познающего и познаваемого друг в друге, своеобразная рефлексия рефлексии, перераспределяющяя функции «активности-пассивности», благодаря чему осуществляется творчески саморазвивающееся философское знание.

Концепция Франкфортов о спекулятивном, суть умозрительном мышлении древних, внутренне взаимосвязана с гипотезой конструируемых альтернативностей Пейперта. Иными словами, одна форма пролонгации конструирования альтернативностей замещается другой, и масса накопленного индивидуального и коллективного опыта выступает механизмом генезиса ментальных структур.

Вместе с тем Хюбнер (42) отмечает, что современный человек живет во многих мирах: в научно-техническом мире, который господствует в его повседневности и профессиональной деятельности, однако без труда и непроизвольно оказывается в другом мире, когда любуется пейзажем или мифическим колдовством искусства, посещая церковь, совершено независимо от того, является человек верующим или нет в узком смысле слова. Все эти различные способы переживания мира живут в нем, и только от ситуации зависит, когда они актуализируются.

С позиций истории философии (например, А.В. Семушкин), космология мифа рушится с ростом критической массы индивидуального в коллективном. Эта точка зрения внутренне связана с утверждением Пиаже о том, что ребенок эгоцентричен в социальном и физическом планах ввиду отсутствия сознания своей субъек-

30

тивности, неумения стать на другую точку зрения. Он, сам того не замечая, деформирует интеллектуальные влияния, сводя их к своей не отделившейся от других точке зрения. И вновь Пиаже напоминает Г. и Г.А. Франкфортов, заявляя, что «маленькие дети часто не осознают, что они подражают, считая, что инициатива в создании образа принадлежит им, и наоборот, нередко они приписывают другим свойственные им мысли» (30, с. 177). Апогей недецентри-рованности совпадает с апогеем внешнего влияния. Недецентри-рованность разрушает лишь координация точек зрения, ибо «постоянный обмен мыслями с другими людьми позволяет нам децентрировать себя и обеспечивает возможность внутренне координировать отношения, вытекающие из разных точек зрения» (30, с. 180). Социальная мысль - логически правильная. Согласно Пиаже, вне коллектива индивидуальная мысль обладает значительно меньшей мобильностью. Внутренняя операциональная деятельность и внешняя кооперация личности дополняют друг друга, а их идеальное равновесие описывает логика. К построению последней могут привести лишь социальные отношения кооперации. Группировка, по Пиаже, представляет из себя координацию точек зрения, т.е. - координацию индивидов. Группировка - это форма равновесия индивидуальных и межиндивидуальных действий, при этом она является «автономным фактором, коренящимся в недрах социальной жизни». Таким образом, операционально-кооперационный бином уравновешивается группировкой, возникающей в процессе эволюции социума. Пиаже завершает свой труд «Психология интеллекта» фразой: «. Мы можем все конкретнее и точнее рассматривать операциональные группировки интеллекта как "форму" конечного равновесия.», словно бы подводя итог и психической эволюции.

Таким образом, коррелятивно гипотезе Пейперта, видя в ложной альтернативности источник мифа, сложно предполагать ее отсеивание за недостаточностью или оплошностью. Было бы неверным также полагать мифопоэтическое сознание равным менталитету становящегося индивида, поскольку ни Пейперт, ни Романенко, ни Семушкин, ни Шкаев об этом не говорят. Скорее его необходимо воспринимать как генетический элемент становящегося сознания. Несмотря на то что миф формируется на конструируемом уровне «альтернативностей», лишь уровень социального развития общества направляет сознание по пути трансформации. Факторы социального характера, безусловно, несут на себе отпечаток социума и эпохи,

31

естественным путем сообразуясь с ними, но, исходя из вышеописанного, необходимо говорить о трансформации сознания как механизме идентификации и социализации становящегося индивида.

§ 3. КЛЮЧЕВЫЕ АСПЕКТЫ ТРАНСФОРМАЦИИ МЕНТАЛИТЕТА МОЛОДЕЖИ В ПОСТСОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ

3.1. Характерные особенности менталитета российской

молодежи в условиях изменяющегося рынка труда

Часть исследователей (И.В. Волосков и др.) убеждены, что дуализм отечественного менталитета, отмеченный Бердяевым и Ильиным, позволяет гармонично соединять различные ценностные доминанты и вносить в менталитет определенного рода коррективы. Б. А. Грушин (12) полагает, что реформы, происходившие на постсоветском пространстве, вызвали не просто смену качественных характеристик общества, но и привели к возникновению модели циви-лизационного развития с изменением ценностных доминант, а как следствие - к корректировке менталитета. Этот процесс совпадает с изменениями системы ценностей, которая на этапе адаптации к новым социальным условиям начинает приобретать дуалистический характер, соединяя традиционные элементы с новейшими. По мнению Волоскова (6), трансформации, происходящие в отечественном менталитете, определяются не только изменением системы ценностей, но и особенностями психологии российской молодежи, а также процессами демократизации российского общества.

С этими вопросами прочно взаимосвязана одна из принципиальных проблем ювенальной политики - роль молодежи на постсоветском рынке труда. Т. Барановская (2) отмечает, что изменение ситуации в России, замена плановой системы управления рыночной, глубокое вхождение страны в систему международного разделения труда обусловили ряд проблем в сфере занятости. Одним из центральных понятий данной проблематики выступает концепция социальной траектории, предложенная рядом авторов (Е.А. Александрова, Т.И. Заславская, С.П. Иваненков, З.И. Калугина, Д.Г. Шкаев и др.).

Как отмечает Александрова (1), идея разработки индивидуальных траекторий родилась на основе анализа деятельности различных образовательных учреждений, реализующих в той или иной степени принципы свободного воспитания, актуализация которых пришлась на 80-90-е годы XX в. Этому способствовало об-

32

ращение педагогического сообщества России к теоретическому наследию Дж. Дьюи, Л.Н. Толстого, С.Т. Шацкого, А.У. Зеленко, К.Н. Вентцеля, С.И. Гессена, С. Френе, Я. Корчака и других сторонников свободного воспитания и открытых свободных школ. Многие из их педагогических идей оказались востребованными системой образования, поскольку решали проблемы педагогического обеспечения индивидуальных образовательных запросов учащихся, личностного и профессионального самоопределения старшеклассников, взаимодействия школы и социума.

По мнению О.В. Никитченко (26), один из способов воспитания молодежи - образовательное и социальное проектирование. Организация образовательного проектирования предполагает вовлечение молодежи в построение моделей саморазвития личности на основе общепринятых ценностей. Образовательное проектирование сопровождается индивидуальной и коллективной рефлексией, самооценкой, саморейтингом и рейтингом сообщества. Социальное проектирование оказывается наиболее удачным способом проявления гражданских качеств личности и поэтому должно занимать достойное место в программе воспитания молодежи. Социальное проектирование сопровождается материальной и моральной поддержкой со стороны власти, бизнеса города и общественных институтов.

Суть социальной траектории Иваненкова и Шкаева (17) - в гарантированной системе социализации личности, что позволяет разработать молодому человеку план индивидуального развития; выяснив интересы, заранее подобрать подходящие для поступления вузы; предугадать будущую позицию и место работы. Становясь агентом социальной траектории, молодой человек сознательно принимает условия «игры», в которой невозможно проиграть, если соблюдать все правила. Ощущение этой надежности, т.е. уверенность в завтрашнем дне - немалый стимул для эффективной социализации личности. Однако, с другой стороны, социальная траектория должна формировать в сознании принцип «человек сам строит свое будущее». В этот момент государство должно гарантировать саму возможность такого строительства, поступательного и перспективного. И если в современном российском обществе традиционные ценностные доминанты во многом уступили место прагма-тизации, то социальная траектория должна продемонстрировать, что стремление к своего рода идеалу, стандарту, принципу жизни молодого человека не только соответствует моральным нормам

33

социума, но и единственно способствует гарантированному будущему: учебе, карьере и т.п.

В этом отношении С.П. Иваненков и Ю.Б. Иванов (15) основной проблемой видят дисбаланс рынка труда. Следует отметить, утверждают авторы, что рынок труда как часть рынка, так же как и институт рынка в целом, взаимодействуя с другими социальными институтами, обеспечивают и в некоторой степени определяют воспроизводство общества и, следовательно, воспроизводство социальности определенного типа. Поэтому складывающийся региональный рынок труда необходимо анализировать, исходя как из существующего, так и из предполагаемого типа социальности будущего общества.

По мнению Иваненкова и Шкаева (17), в жестких условиях свободной конкуренции на постсоветском рынке труда молодому человеку очень сложно отыскать желаемую позицию, тем более что сделать это зачастую не позволяет уровень его образования. Поскольку любой мегаполис является открытой системой, в городе и агломерации невозможно создать искусственные условия для тотальной системы, заранее определяющей жизненный путь. В связи с этим современная цивилизация принуждает молодого человека к жесткому и циничному отношению к жизни, морали и социальным нормам, что, разумеется, не способствует росту социальной и гражданской активности в молодежной среде.

Иваненков и Иванов (15) полагают, что имеющийся сегодня структурный дисбаланс рынка труда во многом определяется произошедшей за последнее десятилетие деформацией системы профессионального (в первую очередь высшего) образования, разрывом между уровнями образования, а также не отвечающим требованиям сегодняшнего дня уровнем доступности профессионального образования для различных социальных групп молодежи.

Безболезненно совместить интересы молодых граждан с интересами глобального рынка возможно, только добившись беспристрастного подхода к оценке конкурирующих кандидатов и стабильного механизма индивидуального роста, так называемой социальной траектории, позволяющей в большинстве случаев выделить и в необходимой степени развить потенциал молодого человека. Социальная траектория понимается в этом случае как комплекс гарантированных мер по заранее установленной, последовательной социализации личности в рамках школы, вуза и работы по специальности - при условии выполнения участником программы определенных нормативов.

34

В коллективной монографии «Социальная траектория реформируемой России» (39) особого внимания заслуживает глава, посвященная анализу трансформационного процесса, где обосновывается, что основным результатом социальной трансформации общества выступает качественное преобразование типообразую-щих институтов данного общества (например, приватизация государственной собственности, становление президентской республики и т.п.). Однако само по себе оно представляет лишь внешний показатель социальной трансформации общества. Внутренним показателем является изменение социально-групповой структуры (в первую очередь, ее классовой и стратификационной проекций).

В этом отношении П. Бурдье (38) отмечает, что теоретически сконструированный класс нельзя отождествлять с реально существующим. Для выяснения реальной стратификации населения необходимо изучить не только совокупность социальных условий, объективно детерминирующих классовую структуру, но и совокупность социальных практик агентов, субъективно конструирующих эту структуру. Недостаточно построить теоретическую классификацию действующих социальных агентов, необходимо сопоставить ее с «классификацией, которую сами агенты производят беспрерывно в их будничном существовании, с помощью чего они стремятся изменить свою позицию в объективной классификации или даже заменить сами принципы, согласно которым эта классификация осуществляется» (38, с. 63). Важно также учитывать социальную траекторию агента - «эволюцию его свойств во времени», которая «лежит в основе субъективных представлений об объективно занимаемой позиции» (38, с. 143).

Иваненков и Шкаев (17) полагают, что каждый агент социальной траектории должен ощутить: только от него одного, от его собственных стремлений и усилий зависит его будущее. Гарантируя эффективность реализации социальной траектории, возможно защитить этот индивидуальный рост от внешних негативных воздействий. Однако главные шаги молодой человек должен совершать сугубо индивидуально. Только в этом случае сработают необходимые ограничения, и агент, в средней школе проинформированный о жизненных перспективах, понимает, что перед ним два пути: социальная траектория и собственная. Важно сохранить ощущение независимости, не менее важно оставить человеку выбор; и лишь тогда совершать его молодые люди будут сознательно, независимо, уверенно глядя в будущее. Таким образом, благодаря социальной траектории для части населения элиминируется закон «homo homini lupus est».

35

Прочие, ничего не теряя, продолжают действовать на открытом рынке труда. В условиях глобальной рыночной экономики советская система подшефных школ и направлений на работу по окончании вуза принципиально не работает. Поэтому важно, чтобы этот социальный «инкубатор» успевал посредством внешних сравнений и связей готовить участников программы к жестким условиям глобализации, в которых им непременно придется жить и работать.

С этим соглашается В.В. Чистов (44), отмечая, что перед современным обществом ставится задача подготовки подлинно высококвалифицированных кадров, имеющих знания, соответствующие международным стандартам. В связи с этим в настоящее время существенно увеличилось количество профильных гимназий, лицеев, колледжей и высших учебных заведений, в которых постоянно внедряются новые инновационные программы.

В.А. Смирнов (36) замечает, что продолжающаяся трансформация российского общества, разрушение традиционных социальных институтов, социальных лифтов, социализирующих практик ведут к появлению групп молодежи, чей успешный жизненный старт и включение в жизнедеятельность общества затруднены. Например, провинциальная молодежь оказывается в ситуации, когда общая эскалация риска в обществе усиливается за счет возрастания отдельных его типов на периферии, что приводит к искажению социализа-ционных траекторий молодого поколения, отчуждению его от базовых социальных практик и адекватных современности моделей жизненного пути. Важно указать, что развитие провинциальной молодежи носит амбивалентный характер, который проявляется, с одной стороны, в стремлении к социокультурным инновациям вслед за «глобальным» городом, а с другой - в сохранении и воспроизводстве традиционных социальных практик, ментальных моделей, стилей жизни. Провинция, как особая социокультурная среда, снижает возможности для успешной самореализации молодежи, оптимального жизненного старта, но, с другой стороны, сохраняет и воспроизводит наиболее эффективные культуросообразные модели транзита.

Поэтому с точки зрения Иваненкова и Шкаева (17), для полноценной отдачи социальная траектория должна представлять из себя систему взаимозависимых элементов. В этой системе один из элементов (государство) контролирует выполнение обязательств, взятых на себя сторонами, а в случае невыполнения - может выступать инициатором юридического преследования или запуска компенсаторных механизмов, для реализации которых

36

возможно впоследствии сформировать специализированный международный фонд. Таким образом, государство в этой системе играет ключевую роль - роль исполнителя, подбирая кандидатов для участия в программе, на всех стадиях, консультируя и сопровождая их по социальной траектории. Для молодого человека это служит стимулом к самореализации, поскольку государство обеспечивает дополнительное образование и прохождение практики. Иными словами, молодой человек располагает широкими возможностями, реализовать которые при этом может лишь он сам. При этом Иваненков и Шкаев выступают за развитие системы тьюторства, способной эффективно привлекать молодежь к своим проектам, не создавая при этом иллюзию бюрократизации. Сетевой тьютор - это менеджер, координирующий работу персональных тьюторов и в конечном итоге управляющий всей сетью социального консалтинга. В этой схеме нет установленных взаимосвязей между участниками программы, но существует фиксированное взаимодействие между ними и персональным тьютором. Менеджер, исполняющий функции тьютора, взаимодействует одновременно с несколькими участниками программы, которые, в свою очередь, могут привлекать новых. В перспективе, учитывая международное право и стандарты, а также рекомендации специалистов, в эту схему можно внедрять профильные образовательные программы - при участии компании-заказчика. В школах и вузах могут быть сформированы особые учебные группы, состоящие исключительно из участников программы, и введены дополнительные курсы. Таким образом реализуется перспективная стратегия работы с молодежью, не требующая финансовых затрат, а работодатели получают идеальных кандидатов на определенные позиции, в течение 6-7 лет подвизавшихся в этой среде, и имеют прекрасную возможность формировать ИЯ-план на несколько лет вперед, руководствуясь информацией об отборе кандидатов. Это усиление конкуренции, учитывая давление внешнего рынка труда, на деле способствует росту образованности и компетентности будущих специалистов.

По мнению Иваненкова и Иванова (15), качество рабочей силы и, соответственно, качество рынка труда, обнаруживая некоторые общемировые и общегосударственные тенденции, во многом характеризуются именно региональной спецификой и не только определяются социально-экономической ситуацией в регионе, но и определяют в нем динамику социальных процессов. Тем более, по замечанию Смирнова (25в), амбивалентный характер социализации молодых лю-

37

дей, проживающих в провинции, выражается в сочетании ценностных ориентаций и социальных практик, транслируемых «центром» с высоким уровнем влияния на социализационые траектории молодого поколения традиционных институтов, таких как семья.

Как считает Чистов (44), перестройка общественных отношений и переход к рыночной экономике существенно повлияли на стиль взаимоотношений, нравственные идеалы и приоритетные ценности в качественно обновленном обществе. Процесс демократизации, охвативший все регионы бывшего СССР, несомненно, оказал значительное влияние на мировоззренческие позиции людей и повлек за собой пересмотр жизненных приоритетов. Особенно ярко перемены в обществе заметны на примере молодежи. Существенно изменилась воспитательная направленность молодежных движений, появились новые политические и социально-молодежные партии, получили новую жизнь студенческие стройотряды, развивается фермерство, оказывается материальная поддержка молодежи в организации малого и среднего бизнеса, ускоренными темпами идет жилищное строительство и ипотечное кредитование на приобретение жилья и участие молодежи в долевом строительстве. Чистов предполагает, что свобода выбора и личностного самоопределения согласно теориям американских психологов А. Маслоу, К. Роджерса, Г. Олпорта и др. дает широкие перспективы для самоактуализации и свободной самореализации в современном обществе. В свете культурно-исторической концепции Л.С. Выготского и его учения о зонах ближайшего развития следует подчеркнуть, что новая историческая эпоха выдвигает новые потребности. Это реальный и необратимый процесс, в котором каждое новое поколение обретает существенно измененные ценностные ориентации, соответствующие запросам нового времени.

3.2. Информационная культура и феномен интернет-социализации современной российской молодежи

По мнению аналитиков (Р. Масленников, М. Полухина, Р. Сандерс и др.), Интернет сегодня начинает активно выполнять социализационную функцию, влияет на поведение современной молодежи, формирует ее представления и убеждения, постепенно проникая в различные сферы жизнедеятельности молодого поколения: образования, работы, досуга и т.д. Он выступает также средством для обучения и работы, предоставляя большое количество информа-

38

ционных источников. Он естественно входит в среду межличностных коммуникаций, сначала на правах инструмента для быстрой, более дешевой и простой связи с близкими и знакомыми, постепенно влияя на культуру человеческого взаимодействия, заменяя традиционные формы коммуникаций, обезличивая и унифицируя процедуры и традиционные акты контактирования, вытесняя чувственные переживания, эмпатию технологическими манипуляциями.

По мнению Полухиной (31), наиболее быстро Интернет проникает в сферу социальных практик именно в молодежной среде. Перевод традиционных форм человеческого взаимодействия - поход в кинотеатр, покупка товаров, заказ услуг и т.д. - существенно снижает количество человеческих взаимодействий, с одной стороны, снимает проблемы ситуативного переживания, с другой - сокращает антропологические основания социального сосуществования на фоне отсутствия большого социального опыта и снижения степени влияния ближайшего окружения - членов семьи, что не может не сказаться на развитии социума в ближайшем будущем.

Социализационная функция реализуется в информационном обществе на самом сложном уровне социального взаимодействия. Интернет влияет на поведение различных социальных групп, оказывает влияние на формирование определенной системы представлений и убеждений людей. На современном этапе интернет-среда создает у пользователей определенную базовую картину мира на основе предлагаемых социокультурных текстовых и визуальных конструктов. Интернет сегодня выступает сферой для самореализации, полем для проявления потенциала творческой активности. Наряду с образовательными учреждениями и средствами массовой информации Интернет становится одним из агентов социализации, в значительной мере определяющих направление воспитательного и образовательного процессов.

Недавнее исследование, проведенное Университетом Бола (Ball State University), показало, что пользователи Сети в возрасте 18-24 лет больше, чем все другие группы, используют в общении интернет-пейджеры, мобильные телефоны, больше слушают музыку, смотрят видеоролики и играют на видеоприставках. Наоборот, газеты и журналы эти группы пользователей практически не интересуют. Одновременно со временем использования компьютера выросло только время, которое пользователи тратят на просмотр телепередач: по данным исследования, компьютер отнимал 166 минут в день, а телевизор - 266 минут. Однако, предсказывают

39

авторы доклада, недалек тот день, когда 15-24-летние пользователи будут проводить больше времени за компьютером, чем перед экраном телевизора. Оказалось, что лишь 15% времени, в течение которого люди смотрят телевизор, они потребляют какой-то еще медиаканал, в то время как для Интернета эта доля составляет 71%.

Информационная функция Интернета, убеждена Полухина (31), позволяет говорить об актуальном расширении информационного пространства XXI в., о раздвижении территориальных и временных границ, об увеличении информационных возможностей рядового обывателя в процессе аналитической переработки больших информационных массивов, об оперативности доставки инфосообщений и отсутствии каких-либо ограничений в их объеме и характере, о разрастании количества информационных источников и повышении степени их массовой доступности.

По данным, опубликованным исследовательской компанией «Bridge Ratings & Research» (50), современные юноши и девушки уделяют больше внимания Интернету, мобильным телефонам и тр3-плеерам и гораздо меньше слушают радио. В результате исследования, проведенного во второй половине 2006 г., выяснилось, что 33% интернет-пользователей в возрасте 15-24 лет в результате активного пользования Интернетом стали меньше слушать радио, и лишь у 10% прослушивание радиопрограмм выросло. 24% опрошенных молодых людей сообщили, что они стали меньше смотреть телевизор. И лишь 4% ответили, что стали меньше пользоваться Интернетом. Почти 22% заявили, что они стали смотреть больше онлайнового видео в Сети на таких порталах, как «YouTube», «Yahoo!» и «My Space», или стали чаще скачивать телепередачи с сайтов телеканалов. По данным исследования, молодежь зачастую совмещает различные виды медиапотребления с работой в Сети. Так, 53,3% опрошенных с легкостью занимаются выполнением домашних заданий в то время, когда работают в Сети, 38% смотрят телевизор или кинофильмы, 35 - отправляют SMS-сообщения, 24 -слушают радио, 22 - смотрят музыкальные видеоклипы по телевизору, а 21% - разговаривают в это время по сотовому телефону.

Полухина (31) предполагает, что введение новых практик межличностных коммуникаций, минимизирующих эмоционально-чувственную рецепцию, скрадывающих индивидуальные характеристики коммуникаторов, ставит под серьезную угрозу антропологические основания человеческого общества, основания человеческой культуры в ценностно-смысловом измерении. Таким образом, неос-

40

поримые достоинства интернет-коммуникаций оказываются сосредоточены в рамках технико-технологических аспектов (повышение качества жизни, удобства и социального комфорта процесса сосуществования индивидов), а видимые социальные опасности - возможность процессов дегуманизации, глобализации и разобщенности - в социокультурном дискурсе. В современном мире говорят о глобализации и процессах социокультурной идентификации, постоянно идущем историческом процессе гомогенизации и универсализации мира, стирании национальных границ, вестернизации мирового пространства и унификации культурных стереотипных образцов. Интернет как структурный элемент жизненной инфраструктуры российского общества в этом процессе выступает катализатором масштабных трансформаций в структуре социума, смещений в социально-психологической сфере социального взаимодействия.

Эта проблема внутренне взаимосвязана с вопросами, которые ставит Р. Сандерс, убежденный, что, хотя критики часто обвиняют Интернет в искоренении индивидуальности, киберпространство позволяет вывести самооценку на новый уровень. Интернет одолевает расстояния и благодаря удаленному контакту выстраивает прочные взаимосвязи. Российское общество обрело в нем путь са моидентификации в новом мире. Национальные меньшинства, разделенные географией и политикой, через Интернет выходят на связь друг с другом, тем самым преодолевая культурную и социальную монополию государства.

По Сандерсу, сегодня Интернет - это не просто вариация СМИ, это децентрализованная система взаимодействия. Она интерактивна, и каждый пользователь волен выбирать, что получить, а что отправить. Время и расстояние не являются препятствиями в Интернет, а это позволяет создавать виртуальные идентичности в киберпространстве тем, у кого есть доступ к нему.

По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, доля пользователей Интернета в нашей стране приближается к 30% от всего населения и составляет приблизительно 29 млн. человек. Как показывают последние исследования социологов, средний возраст самых активных пользователей Интернета варьируется от 25 до 34 лет, второе место отдается тем, кто старше 35 лет, но еще не перешагнул 45-летие, следующая по численности группа - от 20 до 24 лет. Интернетом с удовольствием пользуются также школьники и студенты. Эти социальные группы пользователей Интернета находят-

41

ся на самом активном этапе социализации, когда формируется смыс-ложизненный комплекс индивидуальных представлений.

По мнению В.В. Чистова (44), культурная и социальная самореализации молодежи неразрывно связана с потоком информации Интернета и телевидения, способствующих подсознательному фоновому восприятию и поверхностному закреплению ее в сознании идеалов «свободного мира». Творческая самореализация молодежи в ряде случаев проявляется в маргинальных формах. Выбор тех или иных ценностей связан чаще всего с внутригрупповыми стереотипами поведения, и несогласные с общественным мнением большинства сильно рискуют пополнить ряды «отверженных», «не интересных», «не престижных» людей с точки зрения «толпы». Неприятие тех или иных ценностей общества и стремление к самоактуализации любыми средствами наиболее агрессивно проявляется в среде учащихся средних школ ввиду переходного возраста.

По мнению Сандерса (57), Интернет предстает платформой самоидентификации. Киберпространство позволяет развиваться идеям, а письменный язык гипертекста оказывается мощным орудием. Все чаще и чаще виртуальное и реальное пространства оказывают влияние друг на друга. Десятилетие назад Россия оказалась попросту неподготовленной к цифровой революции. Однако сегодня русский находится на десятом месте в списке наиболее распространенных интернет-языков, и его популярность растет. Россия становится одним из крупнейших центров, где работают высококвалифицированные специалисты в области информационных технологий.

Словно ударные части модернизации, утверждает Сандерс (и в меньшей степени - глобализации), русские заняли уникальное место в эпохе постмодерна. Они использовали Интернет в качестве инструмента для возрождения универсальной идентичности, на которой был основан Советский Союз. Сандерс с высокой долей вероятности предполагает формирование иррациональных идентичностей. Возникающие в виртуальном пространстве, они в определенном смысле могут быть воспроизведены и в реальных условиях.

Полухина (31) конкретизирует негативное влияние интернет-коммуникаций на современную российскую молодежь, в частности, определяя круг основных проблем и возможных наиболее вероятных опасностей, которые могут встретиться на пути современной молодежи и коренным образом изменить благоприятное «социализационное поле», деструктивно повлияв на личностное развитие отдельных молодых людей.

42

По данным социально-психологических исследований, ут верждает Полухина, манипулятивный потенциал Интернета широко задействован и профессионально используется уже несколько лет в политической сфере. Наиболее активно этот ресурс эксплуатируется в периоды избирательных кампаний. В большинстве исследовательских работ обращается внимание только на будущую возможность Интернета нивелировать манипуляции традиционных массмедиа в политической сфере, практически не акцентируется внимание на потенциальном и реальном расширении спектра сфер для задействования манипулятивных технологий в сети Интернет. В данном случае под угрозу влияния этих технологий в группу риска попадает именно самая прогрессивная часть современной молодежи, использующая в своих ежедневных практиках Интернет наиболее часто и повсеместно.

По данным независимого интернет-маркетолога Р. Рыбаль ченко (35), несомненной тенденцией является рост посещаемости социальных сетей. «Vkontakte.ru» соответствует молодежной аудитории более всего (28% пользователей от 19 до 25 лет), хотя и показатели «Odnoklassniki.ru» тоже достаточно высоки (27% пользователей от 18 до 24 лет). Современная молодежь большую часть времени проводит на развлекательных порталах, взаимодействует с разнообразными формами контента: тексты, изображения, видео и аудио. Активно пользуется почтой и поисковыми системами, ведет собственные блоги в «Живом журнале». Мужчин интересуют автомобили, компьютеры, музыка и эротика. Женщин больше привлекают мода и стиль, а также тесты.

Таким образом, по мнению Полухиной (31), широкие возможности в удовлетворении информационно-коммуникативных потребностей молодежи, предоставляемые глобальной компьютер ной сетью, обеспечивают высокий процент вовлеченности молодых людей в интернет-пространство. Необходимо серьезно подходить к разработке программ по созданию благоприятных условий формирования информационной культуры молодого поколения, повышению эффективности социального взаимодействия молодежи с институтом образования, на общенациональном уровне продолжать разрабатывать стратегию восстановления позиций социального института семьи, повышения статуса членов семьи в сознании российской молодежи, а также уделять достаточное внимание вопросам системной профилактики деструктивных последствий коммуникационного взаимодействия молодежи в интернет-

43

пространстве, преодоления (снижения уровня) агрессивного воздействия Интернета на сознание молодежи.

В этом отношении ряд специалистов (например, Р. Масленников, В. Сидоренко и др.) называют «вирусный» маркетинг одним из главных методов продвижения товаров и услуг в молодежной аудитории Интернета, основанных на оригинальной подаче информации о продукте, причем так, чтобы представитель целевой аудитории не понял, что это реклама. Потенциальный клиент должен захотеть не только получить то, о чем говорится в «вирусном» материале, но и переслать его всем своим друзьям, знакомым, коллегам. Так вирус распространяется на стотысячную, а иногда даже многомиллионную аудиторию. Таким образом, «вирусная» реклама выполняет и имиджевую, и продающую функции, при этом контакт с представителем целевой аудитории обходится максимально дешево. Переносчиком «вируса» могут служить и графические материалы, и текстовые сообщения, и, что популярнее всего, видеоролики. Для рекламиста важно четко понимать, какую аудиторию может зацепить «вирус», и ориентироваться исключительно на нее, чтобы добиться максимального «продающего» эффекта.

Необходимо уточнить, считает Полухина (31), что на основе особенностей информационного пространства в теории коммуникации сформулированы его закономерности. Специалисты по связям с общественностью в своей практической работе стараются опираться на эти законы для достижения максимального эффекта воздействия на аудитории. Критической точкой распространения информации становится 5% аудитории, но чтобы их убедить, необходимо достигнуть своим сообщением 50% аудитории. При переходе 20%-ого барьера идея начинает распространяться «по инерции» и уже не требует дальнейшей коммуникативной поддержки. В результате можно утверждать, что Интернет - это один из мощнейших инструментов для манипулятивных операций сознанием российской молодежи.

3.3. Идеи социальной справедливости и социально-философская модель государственной молодежной политики

По мнению В.К. Криворученко (22), содержание и смысл молодежной политики во многом предопределяются политическим строем и политическими программами государства. Молодежная политика - это совокупность социальной и экономической полити-

44

ки, реализующейся во всех сферах и областях жизнедеятельности молодого человека. Следовательно, это сфера образования, здравоохранения, труда и производства, культуры, спорта, управления делами государства, производства и т.д., причем в их совокупности.

Молодежную политику принято рассматривать как самоорганизующуюся систему, состоящую из определенных подсистем: регионального, социально-демографического, возрастного и других компонентов. Будучи частью общественной системы, молодежная политика реализуется непосредственно в молодежной среде и на федеральном, региональном, муниципальном и местном уровнях управления подразделяется на государственную и общественную молодежную политику (49).

Однако в диссертации Л.Г. Смирновой (37) государственная молодежная политика исследована, что встречается крайне редко, как социально-философское явление, молодежный возраст - как особо ценная стадия развития личности человека, а молодежь - как первоочередной объект воздействия глобальных проблем человечества и в то же время наиболее активный субъект их решения. Смирновой осуществлено социально-философское обобщение практического опыта реализации государственной молодежной политики на различных уровнях управления, определено гуманистическое содержание молодежной политики как создание гуманистически ориентированного молодежного пространства и условий для воспитания жизнеспособного поколения молодежи, а также целенаправленное управление процессом преемственности новых поколений молодежи во всех сферах жизнедеятельности общества в соответствии с особенностями его развития. Молодежная политика как социально-философское явление, по мнению Смирновой, существует в форме ряда уровней взаимосвязи. Диалектика общего, особенного и единичного в государственной молодежной политике проявляется в следующем взаимодействии: молодежь как первоочередной объект воздействия глобальных проблем человечества и активный субъект их решения (всеобщее), самоорганизующаяся система молодежной политики (общее), государственная и общественная молодежная политика и национально-региональный компонент (особенное), самоорганизация и саморазвитие личности молодого человека (единичное), личность молодого человека с высоким уровнем самоорганизации (уникальное).

В то же время, по мнению С.П. Иваненкова и А.Ж. Кусжано-вой (16а), одним из принципов, заложенных системообразующим при осуществлении государственной молодежной политики, явля-

45

ется принцип организованной поддержки молодежи. Это означает, что она сама может и должна решать свои собственные проблемы, преодолевая существующее и широко распространенное сегодня иждивенчество, а государство должно брать на себя функции обеспечения ее поддержки. Но при этом необходимо учитывать, что проблема интерпретации и реализации идеи социальной справедливости в нашей стране находится в зачаточном состоянии.

Как отмечает С. Солберг (58), предпринимая усилия по продвижению идеологии социальной справедливости, школьное руководство в США в целях формирования академической перспективы развивает взаимоотношения между учеником и учителем и пытается управлять факторами, оказывающими влияние на жизнь молодого человека. Солберг приводит пример. Существующие в США программы социальной справедливости в школе (А8СА, А81Р) теоретически обусловливают применение на практике доступной для каждого ученика стратегии, которая способствует значительным изменениям как на индивидуальном уровне, так и на уровне методологии.

По словам С.П. Иваненкова и А.Ж. Кусжановой (16а), воспитать потребность социальной справедливости, возродить ценность участия в общественно-политической жизни, поднять престиж интересной работы и творческой профессиональной самостоятельности, создать возможности для реального нравственного и духовного роста, при этом укрепив достоинство семейного счастья, любви, дружбы, - вот основные направления новой идеологической работы как формы воспроизводства общества и воспитания новых поколений.

В этом смысле любопытно, что в США, как отмечает Т. Корни (52), существуют специфический каркас ценностей и практический опыт, в настоящее время формирующий фундамент для университетской подготовки и обучения специалистов по работе с молодежью. В большинстве случаев эти специалисты полагают, что социальная справедливость является базовой ценностью в мотивации к работе с молодежью. Впрочем, ни одному из современных исследователей фундаментальных ценностей работы с молодежью не удалось назвать первоисточник из области философии или политологии, с которым можно было бы без сомнения соотнести термин «социальная справедливость». Недавние исследования австралийских ученых идентифицируют ценности как социальную справедливость в игре. Однако в своих дефинициях они подвержены влиянию ценностей и специфических точек зрения: идеологии, философии или религии, откуда эти ценности проистекают. Вопрос

46

о первоисточнике ценностей, управляющих ценностно-рациональной активностью специалистов по работе с молодежью, и о том, кто именно вовлечен в процесс определения ценностей, моментами - в части подготовки специалистов, по всей видимости, является одним из основных вопросов молодежного сектора.

Согласно Корни, в ходе практических занятий со студентами выяснилось, что каркасы ценностей, предполагаемых как для определения, так и для достижения социальной справедливости, достаточно разнообразны. Однако очевидно, что во всех случаях социальная справедливость выступает первой и главной ценностью в мотивации к работе с молодежью. Но поскольку в ходе занятий проводилась идея социальной справедливости в отношении моло дежи как социально, экономически и политически пассивной общ ности, очевидно, что понимание молодежи как маргинальной группы детерминировало императивы социальной справедливости в ходе самих занятий.

Впрочем, Криворученко (22) убежден, что и в нашей стране события последних лет свидетельствуют о возникновении инновационных организационно-правовых форм и методов работы с молодежью. Широкое развитие получило молодежное парламентское движение, и, как следствие, начался процесс создания механизма его нормативно-правового обеспечения. Прилагаются усилия и внедряются новые подходы к решению проблем студентов и других категорий молодежи. С каждым годом все активнее становится деятельность государства по поддержке талантливой молодежи и обеспечению молодых семей жильем. Вместе с тем данные успехи не могут восполнить стратегических ошибок, допущенных в сфере государственной молодежной политики. Это в первую очередь относится к просчетам в вопросах формирования конституционно-правовых основ работы с молодежью.

Государственная молодежная политика, по Криворученко, рассматривается как деятельность государства, направленная на создание правовых, экономических и организационных условий и гарантий для самореализации личности молодого человека и правовых основ работы с молодежью. А гуманистическое содержание молодежной политики, как предполагает Смирнова (37), направлено именно на развитие общества с целью сохранения и поддержки позитивной преемственности между поколениями и предполагает, с одной стороны, создание социальных условий для творческого самоопределения, самоорганизации и самореализации молодежи,

47

учитывая национально-региональные особенности молодежного менталитета; с другой стороны, - проявление и развитие активности, инициативы и самоорганизации личности молодого человека.

В заключение отметим, что, по мнению Смирновой, нельзя забывать, что молодежь - это специфическое общественное явление и молодежные проблемы суть проблемы всего общества. Общество и молодежь представляют собой диалектическое взаимодействие целого и части: изучая общество, в котором происходит социализация молодежи, возможно формировать необходимые для нее условия; а изучая молодежь со всеми ее проблемами и противоречиями, можно раскрывать тенденции будущего развития самого общества. Поэтому всякая деятельность общества и государства в интересах молодежи в первую очередь означает создание условий для развития потенциала и человеческих качеств молодого поколения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как удалось убедиться, очевидный прогресс социально-философского знания в сфере молодежной проблематики продиктован, прежде всего, необходимостью аналитической работы с содержанием части общества, именуемой молодым поколением. Социальная философия, ювенология, глобалистика и т.д. в целом не только ставят, но и успешно разрешают многочисленные вопросы, порой достаточно жестко формулируемые окружающей действительностью. Реалии современного мира понуждают научное сообщество к интеллектуальному поиску, а целью его выступает конструирование тех моделей социально-политического субстрата молодежи, которые способны при благоприятных условиях возвести цивилизационную машину на более высокий уровень. Однако данная сверхзадача осуществима лишь в парадигмальном отношении, поскольку современный уровень исследуемого социума зачастую неадекватен примеряемым к нему шаблонам. По этой причине ювенологические дисциплины вынуждены искать гносеологический компромисс между теорией и насущной необходимостью анализировать текущие процессы. Многие исследователи по понятным причинам предпочитают вторую стезю, ибо ювенологическая практика ныне выступает именно тем инструментом социума, которым он способен оперировать свое существо. Эта процедура настолько же болезненна, насколько жизненно важна.

48

Менталитет молодежи рассматривается в обзоре как мировоззренческая матрица поколения, содержащая в себе картину мира и базовые ценности, архетипы коллективного сознания. Социальный капитал молодого поколения, феномен молодежных движений, генезис менталитета молодежи и его трансформация в условиях интернет-пространства и новых ценностных доминант - автор затронул эти и другие актуальные проблемы, опираясь на исследования отечественных и зарубежных авторов, привлекая к рассмот рению работы ювенологов, социальных философов, историков, психологов и социологов, - в общей сложности около сотни различных авторов. Хотя в процессе исследования было задействовано достаточно большое количество материалов (особенно это касается западноевропейских и отечественных работ середины и конца XX в.), автору хотелось бы отметить, что данная работа является скорее не инструментом обобщения накопленного за десятилетия опыта, а попыткой формирования в нем определенной мозаики смыслов, придать которые возможно социально-философскому, междисциплинарному и, в сущности, компаративному подходу к такой актуальной проблеме, как менталитет молодого поколения в постсоветский период.

Изучая менталитет молодежи в постсоветском обществе, автор неизбежно обращается к аналогиям из исследований зарубежных и отечественных специалистов, но главным образом - к вопросам национального менталитета - в социокультурной среде, в политике, в Интернете и пр.

Ювенология, каждодневно решающая актуальные проблемы, -это область познания, совершенно не претендующая на метатеоре-тическую оценку молодого поколения. Более того, исторически сложившаяся тенденция к выделению социальной философии ныне приобретает черты необратимого процесса. И хотя идеи таких мэтров, как Маркузе, Фромм или Пиаже, не воспринимаются без прямого намека на необходимость практической реализации ее постулатов, все же они остаются философией, не трансформирующей рациональное знание в строго научный прагматизм.

Благодаря идеям экзистенциализма и герменевтическим веяниям постмодерна социальная философия сегодня выступает скрепами междисциплинарного подхода во многих областях гуманитарного знания. И молодежная проблематика - не исключение. Ее диалектическое продвижение к бесконечной в своей потенции истине находит свое отражение во многих аспектах, казалось бы, со-

49

вершенно прикладных наук. Более того, многие принципы философского дискурса намеренно применяются в молодежной политике во имя углубления познания и усиления активности познающего субъекта. Конечно же, в этом отношении философия не одинока. Но именно за ее рациональной нагрузкой закрепляется стабильный приоритет, поскольку использование философских парадигм в нефилософском исследовании становится признаком хорошего вкуса, ибо указывает на фундаментальность изысканий.

В небольшом обзоре невозможно экспонировать всю совокупность исследований, разбирающих менталитет молодежи, в частности в постсоветский период. Анализ трудов Бердяева, Волос-кова, Вундта, Грушина, Иваненкова, Ильина, Коулмана, Кона, Конта, Маркузе, Павловского, Пиаже, Романенко и многих других авторов позволяет нам сделать главный вывод, который заключается в нижеследующем постулате.

Менталитет молодежи в постсоветском обществе - крайне динамичный феномен, трансформация которого и сегодня происходит в самых разнообразных аспектах и формах. Активность молодежи в общественной и политической жизни, экономике, Интернете и других сферах социальной коммуникации ярче всего демонстрирует нам черты менталитета молодого поколения в постсоветский период: интернетизацию и вестернизацию поколения, высокую познавательную активность, но относительно низкую образовательную и социально-экономическую динамику, трансформацию социокультурных доминант, глубинные перемены в сознании, но что самое важное - сохранение исконно российских черт характера.

50

Литература

1. Александрова Е.А. Педагогическое сопровождение старшеклассников в процессе разработки и реализации индивидуальных образовательных траекторий: Дис. канд. пед. наук: 13.00.01. - Тюмень, 2006. - 170 с.

2. Барановская Т. Состояние региональных рынков труда РФ и проблемы их регулирования // Проблемы теории и практики управления. - М.: 2004. - № 1 - С. 28-34.

3. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М.: Наука, 1990. - 224 с.

4. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. - СПб.: Амфора, 2001. - 320 с.

5. Васенина И.В. Эволюция ценностных ориентаций университетского студенчества // Мир студенческой и молодежной науки: приоритетные национальные проекты - инновации - молодежь. - М.: ИНИОН РАН, 2007. - С. 143-149.

6. Волосков И.В. Роль менталитета в формировании системы ценностей российского студенчества // Молодежь и будущая Россия: Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. - М., 2008. - С. 291-293.

7. Вопросы молодежной политики Московского университета / Под общей ред. И.В. Ильина. - М.: МГУ, 2005. - Вып. 2. - 72 с.

8. Воронков С.Г., Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Социализация молодежи: проблемы и перспективы: Ежегод. докл. о положении молодежи г. Оренбурга. -Оренбург, 1992. - 66 с.

9. Вундт В. Миф и религия // Мюллер М., Вундт В. История религии. От слова к вере. Миф и религия. - М.: ЭКСМО; СПб.; Terra Fantastica, 2002. - С. 3-472.

10. Глобалистика: Международный энциклопедический словарь. - М., 2006. - 1160 с.

11. Глобальные проблемы современности и молодежь. - М.: МАКС пресс, 2005. - 178 с.

12. Грушин Б.А. Четыре жизни России в зеркале общественного мнения. Эпоха Хрущева. - М., 2000. - Т. 1. - 444 с.

13. Жан Пиаже: теория, эксперименты, дискуссии: Сб. статей. - М., Гардарика, 2001. - 624 с.

14. Зубок Ю.А., Чупров В.И. Тенденции социального развития молодежи в современном российском обществе // Аналитический вестник Совета Федерации Федерального Собрания РФ. - М., 2004. - № 31 (251). - С. 10-14.

51

15. Иваненков С.П., Иванов Ю.Б. Проблема стратегического регулирования регионального рынка труда в Российской Федерации // Credo new. - СПб.: 2003. -№ 3 - Режим доступа: http://credonew.ru/content/view/351/28/

16. Иваненков С.П., Калмантаев Б.А., Кусжанова А.Ж. Социализация как ресурс регионального развития. - Оренбург, 1998. - 188 с.

16а. Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Молодежь и государство: инновационные подходы. - Оренбург, 2005. - 365 с.

17. Иваненков С.П., Шкаев Д.Г. Молодежь и рынок труда в условиях глобализации: новые решения // Глобализация в контексте современности. Материалы международной конференции «Глобальный мир: гуманитарный кризис или момент развития». - СПб., 2008. - С. 355-358.

18. Ильин И.А. Сущность и своеобразие русской культуры. - М.: Русская книга -XXI, 2007. - 464 с.

19. Карпухин О.И. Молодежь России: особенности социализации и самоопределения // Социологические исследования. - М., 2000. - № 3. - С. 124-128.

20. Кон И.С. Молодежь // Большая советская энциклопедия / Под ред. А.Н. Прохорова. - М., 1974. - Т. 16. - С. 479.

21. Коулман Д. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. - 2001. - № 3 - Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru/images/ pubs/2003/12/13/0000139417/011 kOULMAN.pdf

22. Криворученко В.К. Исторический опыт и уроки осуществления молодежной политики // Молодежь и будущая Россия. Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. - М., 2008. - С. 10-13.

23. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества. - М.: АСТ, 2002. - 526 с.

24. Молодежь новой России: ценностные приоритеты: Аналитический доклад / Институт социологии РАН, 2007. - Режим доступа: http://www.isras.ru/ analytical_report_Youth.html

24а. Московское студенчество об актуальных проблемах российского общества / Ковалева Т.В., Жогин А.И., Селезнева И.А., Степанова О.К., Юшина Т.И. // Россия: глобальные вызовы и локальные риски. - М., 2005. - С. 640-648.

25. Мюллер М. Из лекций о языкознании // Мюллер М., Вундт В. История религии. От слова к вере. Миф и религия. - М.: ЭКСМО; СПб.; Terra Fantastica, 2002. - С. 453-860.

26. Никитченко О.В. К проблеме разработки и реализации молодежной политики на федеральном, региональном и муниципальном уровнях власти // Молодежь и будущая Россия: Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. - М., 2008. - С. 39-41.

27. Павловский В.В. Ювенология: проект интегративной науки о молодежи. - М.: Академический проект, 2001. - 304 с.

28. ПарыгинБ.Д. Основы социально-психологической теории. - М.: Мысль, 1971. - 351 с.

52

29. Пейперт С. Переворот в сознании: дети, компьютеры и плодотворные идеи.-М.: Педагогика, 1989. - 234 с.

30. Пиаже Ж. Психология интеллекта. - СПб.: Питер, 2003. - 192 с.

31. Полухина М.В. Позитивное и деструктивное влияние Интернета на современную российскую молодежь // Молодежь и будущая Россия.: Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. -М., 2008. - С. 465-469.

32. Попова И. Образование - человеческий и социальный капитал молодежи // Высшее образование в России. - М., 2007. - № 10. - С. 104-108.

33. Романенко Ю.М. Понятия «рефлексия» и «спекуляция» в античной философии // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. - СПб., 2000. - С. 3-12.

34. Романенко Ю.М. Стадия мифа в развитии самосознания ребенка // Философия детства. Ребенок в современном мире. - СПб., 1996. - С. 91-92.

35. Рыбальченко Р. Молодежь и ее интересы. Исследование // Интернет-ресурс «Интернет-маркетинг на Украине». - 2008. - Режим доступа: http://roma.net.ua/ %р-соп1еп1/ир1оа<!8/2008/08/гота-пе1-иа_1881е11оуате.р11£

36. Смирнов В.А. Проблемы эффективности региональной молодежной политики // Молодежь и будущая Россия: Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. - М., 2008. - С. 41-48.

37. Смирнова Л.Г. Гуманистическое содержание национально-регионального компонента молодежной политики: Дис. канд. филос. наук: 09.00.11. - Чебоксары: 2006. - 150 с.

38. Современная социальная теория: Бурдье. Гидденс. Хабермас. - Новосибирск, 1995. - 120 с.

39. Социальная траектория реформируемой России: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы / Ред. кол.; отв. ред. Т.И. Заславская, З.И. Калугина. - Новосибирск: Наука, 1999. - 736 с.

40. Тайлор Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре. - Смоленск: Русич, 2000. — 624 с.

41. Фромм Э. Иметь или быть. - М.: АСТ, 2007. - 320 с.

42. Хюбнер К. Истина мифа. - М.: Республика, 1996. - 448 с.

43. Хюбнер К. Прогресс от мифа через логос к науке? // Наука и религия. Междисциплинарный и кросскультурный подход / Под ред. И.Т. Касавина. - М., 2006. - С. 264-275..

44. Чистов В.В. Социально-психологический анализ ценностных ориентаций современной молодежи // Молодежь и будущая Россия: Материалы Третьей всероссийской научно-практической конференции: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. -М.: 2008. - С. 271-274.

45. Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира: Монография. - М.: ТК Велби: Изд-во Проспект, 2005. - 432 с.

53

46. Шкаев Д.Г. Мифология и генезис интеллекта: аргументы против педагогики // Credo new. - СПб., 2008. - № 2 (54). - С. 89-96.

47. Шкаев Д.Г. Роль молодежи в современной российской науке: гуманитарный аспект // Молодежь и будущее цивилизации: Сб. мат. Международной конференции. - СПб., 2005. - C. 374-376.

48. Шкаев Д.Г. Социальный капитал и базовые ценности в молодежной среде: (Сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3, Философия: РЖ / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. научн.-информ. исслед. Отд. философии. - М., 2008. - № 1.- С. 180-184.

49. Ювенология и ювенальная политика в XXI веке: опыт комплексного междисциплинарного исследования: Колл. монография / Под ред. Е.Г. Слуцкого. -СПб.: Знание: ИВЭСЭП, 2004. - 734 с.

50. Bridge Ratings Youth audience media use study 2007 // Bridge Ratings & Research, 2007. - Mode of access: http://www.bridgeratings.com/press_02.14.07-Youth% 20Media%20Use.htm

51. Comte A. Die Soziologie. Die рositive Philosophie im Auszug. - 7. Aufl. - Stuttgart, 1994. - 563 S.

52. Corney T. The problem of values // Youth Studies Australia, Hobart, Tasmania, Australia (v. 22, n. 2, 2004 (December). - Mode of access: http://www.thefreelibrary.com

53. De Sales T. Youth, hope & cultural creatives: possible conceptual connections // Youth studies Australia, Hobart, Tasmania, Australia (v. 24, n. 2, 2005 (June). -Mode of access: http://www.thefreelibrary.com

54. Erikson E.H. Kindheit und Gesellschaft. - 14. Aufl. - Stuttgart, 2005. - 400 S.

55. Mannheim K. Das soziologische Problem der Generationen. - Mode of access: http://www.hausarbeiten.de/faecher/vorschau/113360.html#

56. Osburn L. Social capital: a rural youth perspective // Youth studies Australia, Hobart, Tasmania, Australia, (v. 24, n. 4, 2005 (December). - Mode of access: http://www. thefreelibrary .com

57. Saunders R.A. Nationality: Cyber-Russian // Russia in global affairs, Moscow, Russia, v. 4 2004 (October/December). - Mode of access: http://eng.globalaffairs.ru/numbers/9/716.html

58. Solberg V.S.H. School-based social justice: the achieving success identity pathways program // Professional school counseling / American counseling association, United States (April 2006). - Mode of access: http://www.thefreelibrary.com

54

Д.Г. Шкаев

МЕНТАЛИТЕТ МОЛОДЕЖИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Аналитический обзор

Художественный редактор Т.П. Солдатова Технический редактор Н.И. Романова Корректор Н.И. Кузьменко

Гигиеническое заключение № 77.99.6.953.П.5008.8.99 от 23.08.1999 г. Подписано к печати - 14/IV 2009 г. Формат 60x84/16 Бум. офсетная № 1. Печать офсетная Свободная цена Усл. печ.л. 3,5 Уч.-изд.л. 3,0

Тираж 300 экз. Заказ № 63

Институт научной информации по общественным наукам РАН, Нахимовский проспект, д. 51/21, Москва, В-418, ГСП-7, 117997 Отдел маркетинга и распространения информационных изданий Тел/ Факс (499) 120-4514 E-mail: market @INION.ru

E-mail: ani-2000@list.ru (по вопросам распространения изданий)

Отпечатано в типографии ИНИОН РАН Нахимовский проспект, д. 51/21, Москва, В-418, ГСП-7, 117997 042(02)9