CC BY
0УДК 94(47)
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-5-204-211
Дата поступления (Submitted) 21.04.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 10.05.2024
Мемориализация членов Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III в конце XIX - начале XX века
ЮЙ ЦЗЕ
старший преподаватель кафедры китайской филологии Института стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова.
125009, Москва, Моховая улица, д. 11. e-mail: kaqusha686@yahoo.com
Аннотация. В статье рассматривается одно из направлений деятельности созданной в конце XIX в. в России культурно-просветительской организации консервативной ориентации - Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III. Это направление заключалось в сохранении памяти об уходивших из жизни членах общества. Такая деятельность была обусловлена не только соображениями морального долга перед бывшими товарищами по организации, но и общим коммеморационным характером деятельности всего общества. Воспоминания о скончавшихся увязывались с реализацией общей магистральной цели Общества ревнителей - актуализации памяти об эпохе царствования императора Александра III как некоем нравственно-политическом эталоне, которому необходимо следовать и после кончины этого монарха. Даже частные памятования в конце XIX - начале XX в., то есть во время наиболее активной деятельности общества, неизменно имели политический оттенок.
Ключевые слова: коммеморация, политика памяти, Общество ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III, Александр III, С.Д. Шереметев, Д.С. Сипягин, С.А. Рачинский, русский консерватизм
Memorization of Members of the Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III at the Late 19th - Early 20th Century
YU JIE
Senior Lecturer, Department of Chinese Philology, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University. 125009, Russian Federation, Moscow, Mokhovaya Street, 11. e-mail: kaqusha686@yahoo.com
Abstract. The article examines one of the areas of activity of the cultural and educational organization of conservative orientation, the Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III, that was created at the end of the 19th century in Russia. This direction was to preserve the memory of members of society who passed away. Such activity was determined not only by considerations of moral duty to former comrades in the organization, but also by the general commemorative nature of the activities of the entire society. Memories of the deceased were linked to the implementation of the general main goal of the Society of Zealots - updating the memory of the era of the reign of Emperor Alexander III as a kind of moral and political standard that must be followed even after the death of this monarch. Even private commemorations at the end of the 19th and beginning of the 20th centuries, that is during the most intensive activity of society, invariably had a political connotation.
Keywords: commemoration, politics of memory, Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III, Alexander III, S.D. Sheremetev, D.S. Sipyagin, S.A. Rachinsky, Russian conservatism
Созданное в середине 1890-х гг. усилиями представителей аристократии, отдельных фигур из высшей бюрократии и деятелей культуры, Общество ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III (далее - ОРРИП) было призвано заниматься популяризацией эпохи скончавшегося царя в целях недопущения возврата ко времени Великих реформ, которые неизбежно приводили к утверждению в разных уровнях администрации и в самых широких кругах общественности либеральных ценностей, антагонистичных ценностям самодержавия. На сегодняшний день существует историография разных направлений деятельности этого общества [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10]. Вместе с тем одно из них нуждается в более подробном рассмотрении. В данном случае имеется в виду мемориализация непосредственно самих членов ОРРИП. Общество, занимавшееся формированием целенаправленных представлений об относительно недавнем прошлом, уделяло самое пристальное внимание сохранению памяти и об уходивших из жизни товарищах по организации и при этом их памятованием работало на главную цель всей структуры: представлять в максимально привлекательном виде царствование Александра III - по контрасту с правлением его отца - ради наставления Николаю II и недопущения его под-падания под влияние либерально настроенных представителей династии и высшей бюрократии. Такое мемориальное направление в деятельности организации - особенно заметное на рубеже XIX-XX вв., в пору, когда ОРРИП было наиболее активным, - сводилось обычно к написанию и распространению некрологов. Этим занимались разные отделения общества.
В Издательском отделении систематическая работа в данном направлении началась в 1901 г., когда оно на своем заседании 16 апреля решило публиковать некрологи в «Известиях» ОРРИП. Устанавливался и примерный формуляр подобных некрологов, которые «должны быть по возможности кратки, заключать важнейшие биографические сведения и характеристику покойного». Особо подчеркивалась желательность помещать в некрологи «наиболее обстоятельные статьи о покойном» [11, л. 51]. Указывалось и на необходимость стилистически унифицировать некрологи. Договорились к следующему заседанию отделения, планировавшемуся на осень, подготовить несколько таких текстов и обсудить их.
Тогда же распределили и то, кому чьи некрологи писать. Декан историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета С.Ф. Платонов обязался написать некролог своему коллеге по факультету - профессору кафедры русской истории, академику К.Н. Бестужеву-Рюмину, скончавшемуся в 1897 г. Другому сослуживцу С.Ф. Платонова по факультету
- приват-доценту Н.Д. Чечулину - поручалось составить некролог умершему год назад вице-президенту Академии наук Л.Н. Майкову. Автором некролога брату Л.Н. Майкова - поэту и члену-корреспонденту Академии наук А.Н. Майкову, ушедшему в 1897 г., - стал поэт и публицист В.Л. Величко, на тот момент - один из создателей «Русского собрания», фактически первой консервативной протопартии России. Текст, посвященный скончавшемуся менее года назад бывшему дипломату и литератору А.С. Ионину составлял бывший чиновник Собственной его императорского величества канцелярии, а затем Государственного совета, историк П.М. Майков. Профессор кафедры древней общегражданской истории Санкт-Петербургской духовной академии А.П. Лопухин занимался памятованием ушедшего в 1898 г. протоиерея А.А. Лебедева, настоятеля петербургского Казанского собора и духовного писателя. Глава ОРРИП - граф С.Д. Шереметев - вызвался организовать написание некрологов двоим военным чинам, умершим в 1899 г., - контр-адмиралу и командиру Гвардейского экипажа Я.И. Шаховскому и генералу от артиллерии А.Д. Столыпину (отцу будущего премьер-министра и министра внутренних дел). Некролог ушедшему в 1899 г. Т.И. Филиппову было решено просить написать историка и археографа, начальника архива Министерства народного просвещения Н.П. Барсукова [11, л. 51-51 об.].
Члены Издательского отделения подошли к такому, казалось бы, объективно рутинному вопросу, как написание некрологов, предельно основательно. На заседании 18 декабря 1901 г., когда зачитывались подготовленные тексты памятования скончавшихся членов общества, было высказано предложение все-таки ранжировать некрологи в зависимости от значения того лица, которому они были посвящены. Среди фигур, заслуживавших более обстоятельного памятования, назывался, например, Л.Н. Майков. Тогда же было решено, что некрологи должны публиковаться без указания авторов, которые их составили, поскольку все эти тексты обсуждаются и исправляются на заседаниях отделения, а потому являются результатами коллективного творчества. Другим важным итогом этого заседания стало решение о создании новых некрологов тем участникам общества, которые ушли совсем недавно и которым поэтому они пока не были написаны.
Так, П.М. Майкову поручалось написать о важных лицах - начальнике Главного управления по делам печати МВД М.П. Соловьеве и руководителе Придворной конюшенной конторы Министерства императорского двора В.Д. Мартынове. Заведующий хозяйством Императорской охоты Н.И. Кутепов составлял некролог виленскому, ковенскому и гродненскому генерал-губернатору В.Н. Троцкому, а Н.Д. Чечулин
- представителю родовитой фамилии А.А. Ку-
дашеву. Протоиерею П.А. Смирнову, ставшему недавно редактором официального синодального издания «Церковные ведомости», поручалось собрать информацию о недавно ушедшем архиепископе Харьковском и Ахтырском Амвросии, а приват-доценту кафедры церковной истории историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета и обер-се-кретарю Синода С.Г. Рункевичу - об А.Н. Львове, начальнике синодальных архива и библиотеки. Руководителю Московского отдела общества И.Ф. Тютчеву предстояло собрать материалы о своем земляке - настоятеле храма преподобного Сергия Радонежского в Рогожской слободе, протоиерее И.Г. Виноградове [11, л. 71].
По-видимому, какой-то единой директивы, какая структура ОРРИП занимается увековечиванием памяти скончавшихся членах общества, не было. Примерно через год после того, как Издательское отделение рассмотрело первые некрологи, в конце ноября 1902 г., на заседании Исторического отделения его председатель спросил собравшихся, «не пожелают ли они со своей стороны принять участие, подобно членам Издательского отделения, в написании некрологов о членах общества». Члены Исторического отделения согласились с таким предложением, а его председатель объявил, что проинформирует руководителя Издательского отделения - литературоведа и в недавнем прошлом попечителя Харьковского учебного округа И.П. Хрущова - о такой инициативе членов Исторического отделения. На этом же заседании С.Ф. Платонов, состоявший также и в Историческом отделении, взялся написать некролог ушедшему в конце 1902 г. Н.Н. Селифонтову [12, л. 158-158 об.].
Судя по всему, явочным порядком в итоге было решено систематизировать и централизовать подготовку некрологов. Какого-либо конкретного документа на этот счет найти не удалось, но в фонде общества имеется письмо Н.Д. Чечулина к чиновнику Министерства финансов и публицисту Ю.С. Карцову от 12 января 1903 г., в котором адресант уверял своего корреспондента в том, что «забота о составлении некрологов умерших членов общества перейдет в Историческое отделение», и просил в связи с такой перспективой организовать составление списка всех скончавшихся к тому моменту лиц, участвовавших в деятельности организации [13, л. 6].
К началу 1903 г. такой список был готов. В нем значились лица, состоявшие в ОРРИП со времени его создания и до конца 1902 г. Помимо тех, кому в рамках этого направления деятельности Издательского отделения уже были написаны (или только намечались к написанию) некрологи, в списке упоминались погибший в результате покушения 2 апреля 1902 г. министр внутренних дел Д.С. Сипягин, скончавшийся весной 1902 г. член-корреспондент Академии наук, педагог и просветитель С.А. Рачинский, умерший в 1900 г.
предприниматель и общественный деятель А.Н. Мамонтов, ушедший в 1901 г. бывший попечитель Московского учебного округа Н.П. Мещерский, славист А.А. Майков, которого не стало в 1902 г., и генерал от кавалерии Н.И. Святополк-Мирский (он умер в 1898 г., но вопрос о написании ему некролога возник только в связи с составлением списка) [13, л. 2-3 об.].
В самом начале февраля 1903 г. вопрос о том, какое структурное подразделение ОРРИП сконцентрирует в своих руках составление некрологов умерших членов, был окончательно решен. Сначала Н.Д. Чечулин, сменивший Н.Н. Селифон-това на посту главы Исторического отделения, разослал своим коллегам по отделению подготовленный список скончавшихся и просил принять участие в подготовке их некрологов [13, л. 3-3 об.]. А уже на заседании отделения через несколько дней он доложил «о состоявшемся соглашении с председательствующим в Издательском отделении И.П. Хрущовым о том, чтобы труд написания некрологов главным образом сосредоточивался в Историческом отделении» [13, л. 11].
Впоследствии списки скончавшихся для составления им некрологов составлялись в Историческом отделении практически синхронно с уходом этих лиц. Например, список умерших с начала 1903 г. был отправлен в работу в конце этого года [13, л. 13].
Памятование наиболее статусных ушедших было особым. В этом смысле характерным примером является выстраивавшаяся коммемора-ция Д.С. Сипягина. Правда, в том, что она оказалась столь масштабной, сыграла роль не только высокая должность родственника С.Д. Шереметева (они были женаты на родных сестрах), но и трагические обстоятельства его гибели.
Мемориализация покойного министра началась 21 апреля 1902 г., примерно через три недели после его кончины, когда состоялось заседание Совета ОРРИП по этому поводу. Перед заседанием была совершена лития по погибшему, а затем председатель общества С.Д. Шереметев выступил с речью, посвященной памяти покойного товарища по делу ревнителей и родственника. Эта речь примечательна тем, что в ней мемориализация бывшего министра внутренних дел выстраивалась нетривиально. Шереметев говорил не столько о значении Сипя-гина в прошлом, до его кончины, сколько о том, какой роль его образа будет теперь. Складывалось впечатление, что и после ухода Сипягин как бы продолжал посмертно служить - теперь уже не конкретной работой, а своим примером. То есть в данном случае памятование было обращено не столько в прошлое, сколько в будущее.
«2 апреля 1902 года убит врагами России Д.С. Сипягин, - говорил Шереметев. - Незадолго до своей кончины он ответил мне письмом, в котором заключались следующие слова: "Ты
пишешь, что мы переживаем тяжелое время, -да, это правда! Но тем более мы обязаны жить, действовать и стараться его сделать менее тяжелым. Это наша священная обязанность, и уходить от дела теперь - это равносильно побегу с поля битвы! Верь мне, что я прав и пишу тебе это от глубины любящего и преданного тебе сердца"» [14, с. 1].
Эти строчки из частного письма преподносились как напутствие или завещание. Шереметев умалчивал в речи о том, что именно он сам написал Сипягину, в ответ на что тот ответил столь яркой фразой. Судя по всему, граф, склонный к меланхолическим сетованиям на окружавшую его действительность и на постепенный, но неуклонный отход нового царствования от идеалов Александра III, высказал своему свояку какие-то скептические настроения. На это Д.С. Сипягин отреагировал довольно критически: «Нельзя быть таким впечатлительным и не только писать, но и думать такие вещи». Вслед за этим министр давал Шереметеву уже практические наставления: «Тебе нужно жить для блага своей семьи, которая в твоей личности должна еще почерпнуть традиции будущего, для своей родины, одним из вернейших сынов которой ты всегда был и будешь, для своего государя, которого ты должен любить и поддерживать по мере сил и разумения и как своего царя, и как сына Александра III, для всего того дела, которое ты делаешь негромко, без шуму и крику, но глубоко и с несомненною пользою, наконец, для своих друзей, которые в трудные и тяжелые минуты жизни в беседах с тобою почерпали себе помощь для своей деятельности!» А далее уже следовало произнесенное Шереметевым публично: «Ты пишешь, что мы переживаем тяжелое время...» [15, с. 51].
Понятно, что граф не пожелал выставлять себя в неприглядном свете и оглашать то, что он написал Д.С. Сипягину и на что тот столь ярко ответил. Но в выборе именно этой цитаты из письма покойного министра С.Д. Шереметев был очень символичен. Министр вспоминал об Александре III и о труде по сохранению и приумножению его дела - то есть фактически касался той сферы, которой занималось общество. Вот так коммеморация императора становилась коммеморацией Сипягина.
«Он не ушел с поля битвы: он остался верен до последней капли крови, - продолжал граф.
- Теперь не до слов; теперь нужно делом показать, что мы готовы служить тому же завету
- готовы отдать себя за веру, за царя и за Россию! История произнесет свой приговор над почившим и над его явными и тайными врагами. Но память его не умрет ни в нашей скромной и близкой ему среде, ни во всей великой России, которой он был верным и неподкупным сыном. Близкое нам по духу "Русское собрание" на венке своем начертало: "Самоотверженному
ревнителю государева дела". Таковым и был почивший; таковым признал и наметил его издавна незабвенный император Александр III. Таковым определенно оценил его державный сын великого царя. Глубоко запечатлится образ почившего на скрижалях русской истории. Человек бытовой, он положил жизнь свою за родное знамя: знамя это русское, знамя царское, знамя православное - оно же пребудет неизменно и нерушимо доколе стоять будет Святорусская земля!» [14, с. 1-2].
В этом фрагменте С.Д. Шереметев также расставил необходимые коммеморационные акценты. Прочерчивалась связь Д.С. Сипяги-на с Александром III (министр как осознанный выбор императора), а через это - и с царствующим монархом. Надпись на венке «Русского собрания», на которой упоминался «ревнитель», перекликалась с названием ОРРИП. И главное, Д.С. Сипягин как вполне обычный, «человек бытовой», то есть такой, каким могут быть все без исключения, тем не менее сполна проявил себя в деле служения царю и России. То есть такими в состоянии и должны быть все.
После такого идеологического зачина ком-меморация Д.С. Сипягина на заседании Совета ОРРИП перешла в практическое русло. Прежде всего сам С.Д. Шереметев связал имя покойного с делом по организации библиотек Общества ревнителей и предложил увековечить его память именно в этом направлении деятельности организации - помещать изображения убитого министра, снабжая их подписью, что по «почину» Д.С. Сипягина общество приступило к организации «народных библиотек-читален» [9, с. 103-104].
Вслед за этой инициативой графа другие члены Совета стали делать свои предложения. Бывший тверской губернатор П.Д. Ахлёстышев счел необходимым заказать икону для часовни в имении Сипягина, находившемся в с. Клусове Волоколамского уезда Московской губернии. Эта часовня в свое время была сооружена на средства Дмитрия Сергеевича. Дальний родственник Шереметева В.В. Мусин-Пушкин, на тот момент - управляющий Дворянским земельным и Крестьянским поземельным банками и предводитель дворянства Богородского уезда Московской губернии, предложил повесить портрет Сипягина в зале, где заседал Совет ОРРИП. По словам товарища Сипягина в МВД А.С. Стишин-ского, «имя Д.С. Сипягина должно бы было быть непосредственно связано с учреждаемыми Обществом народными библиотеками, мысль о которых всецело принадлежала Дмитрию Сергеевичу». Сотрудник Государственной канцелярии Д.П. Голицын указал на необходимость ежегодно в день гибели Сипягина, 2 апреля, служить по нему панихиду. Шереметев также зачитал пришедшее на его имя письмо от управляющего канцелярией вдовствующей императрицы
Марии Федоровны А.А. Голенищева-Кутузова, в котором тот обращался к собравшимся с просьбой «считать его участником всякого решения, которое было бы принято Советом для чествования памяти Д.С. Сипягина», а также предлагал украсить могилу министра иконой [16, л. 4 об.].
Все эти предложения были оформлены как пункты решение Совета ОРРИП. Некоторые из инициатив членов Совета были зафиксированы даже еще более подробно. Например, в резолюции заседания содержался такой пункт: «Войти в обсуждение вопроса о том, чтобы навсегда связать имя Д.С. Сипягина с делом учреждения бесплатных народных библиотек общества, всецело ему обязанных своим возникновением и дальнейшим развитием». В рамках этого же библиотечного направления мемориализации Д.С. Сипягина указывалось на необходимость присвоить его имя «народной библиотеке», открытой в имении бывшего министра в с. Клусове [16, л. 4 об.-5].
В завершение заседания наступила очередь для выступлений представителей местных отделов ОРРИП и других организаций. Была зачитана телеграмма с соболезнованиями от отдела из Бежецкого уезда Тверской губернии. А входивший, помимо Общества ревнителей, еще и в «Русское собрание» В.Л. Величко даже прочитал свое стихотворение «Отчизна», сочиненное на смерть Д.С. Сипягина (примечательно, что это стихотворение имеет подзаголовок «Посвящается памяти самоотверженных») [16, л. 5 об.].
В дополнение к принятому 21 апреля решению Совет ОРРИП 12 мая решил разместить портреты Д.С. Сипягина в каждой «народной библиотеке» [16, л. 6-6 об.]. А еще спустя несколько месяцев, в начале 1903 г., Совет утвердил единообразную подпись под этими портретами: «Дмитрий Сергеевич Сипягин. Член Совета Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III. 1895-1902 гг. Почину его Общество ревнителей русского исторического просвещения обязано учреждением народных библиотек-читален общества» [16, л. 8].
Примечательно, что на икону в клусовскую часовню члены Совета сдавали собственные средства. В делопроизводственных бумагах ОРРИП об этом имеется справка, датированная концом января 1903 г. В ней говорится, что «стоимость иконы Спаса Нерукотворного в серебряной вызолоченной ризе, сооруженной Советом Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III для часовни в с. Клусове Волоколамского уезда Московской губернии в память Дмитрия Сергеевича Сипягина, обошлась в 120 рублей». В итоге каждый из членов Совета сдал по 4 рубля 62 копейки [16, л. 9 об.].
Точно такая же «отраженная» мемориализа-ция (когда память о скончавшемся ранее лице
переносится на умершего позже, в данном случае - памятование Сипягина в свете почитания Александра III) была произведена буквально через несколько дней после заседания Совета ОРРИП 21 апреля 1902 г. 2 мая в с. Татеве Бель-ского уезда Смоленской губернии скончался С.А. Рачинский. 12 мая Совет собрался в связи с этой новой утратой. С.Д. Шереметев, как и 21 апреля, выступил с основной речью памяти просветителя и педагога. Причем, как и в случае с речью памяти Д.С. Сипягина, С.Д. Шереметев сделал центральным местом своего выступления цитирование последнего письма к нему С.А. Рачин-ского, посланного графу 23 апреля в связи с гибелью руководителя МВД. В нем С.А. Рачинский ужасался гибели Д.С. Сипягина и тут же переводил разговор на совершенно иной мир, который ему удалось выстроить в Татеве и который как будто вообще был из другой жизни: «Только и отдыхаешь в мире церковном и школьном. Никогда в наших краях церкви и школы не были так переполнены, как истекающею зимою», - сообщал он графу. И тут же добавлял, что библиотека общества, находящаяся в школе села Глухова того же Бельского уезда, «имеет успех необычайный». Правда, состояние самого С.А. Рачинского было уже совершенно плохим: «Очень я болен и слаб. Да хранит Вас Бог», - завершал он свое последнее письмо к С.Д. Шереметеву.
В принципе уже сам выбор фрагмента для публичного прочтения был исключительно верным. На фоне убийства министра в самом центре Петербурга в глубинной России идет правильная и созидательная жизнь. И эта жизнь - лучшее доказательство того, что жертва Сипягина была ненапрасной. И тем более ненапрасными стали 13 с лишним лет предыдущего царствования, в течение которых были созданы условия для появления сипягиных во власти и рачинских в обществе. В мемориализационной цепочке после Александра III и Д.С. Сипягина появлялась третья фигура - татевского подвижника. То есть главное дело ОРРИП - активное употребление памяти для нужд сегодняшнего и завтрашнего дней - работало. Именно это С.Д. Шереметев и хотел донести до членов Совета.
«Воля Божия совершается, - подытоживал граф. - Уходят от нас добрые, благородные, вдохновенные силы, за которыми идут и дела их - добрые, направленные на благо человечества. А семя злое, на гибель человечеству - семя гордыни и злобы - живет и распространяет вокруг себя дыхание смерти. Но не погибнет верующая Россия, как не зарастет народная тропа к свежей могиле в Татеве, откуда тихий свет разольется на всю Русь» [17, с. 3-4].
Следующее крупное памятование скончавшегося члена ОРРИП состоялось в начале апреля 1904 г. 31 декабря 1903 г. ушел из жизни В.Л. Величко. Примерно через месяц Совет ОРРИП утвердил заметку о покойном, написанную Д.П. Го-
лицыным в качестве фактически официального некролога от организации [16, л. 42]. Собственно, само заседание Совета памяти В.Л. Величко состоялось нескоро - в начале апреля. На нем присутствовало не так много человек, и на этот раз обошлось без каких-либо символических мемо-риализационых связей. С.Д. Шереметев ограничился тем, что на похоронах скончавшегося был венок и от Совета [16, л. 39]. Но зато в сложное в политическом отношении время - 6 февраля 1905 г., через два дня после убийства в Москве вел. кн. Сергея Александровича, - на заседании Совета была зачитана речь председателя Тифлисского отдела прот. И.И. Восторгова на панихиде по В.Л. Величко, которая была отслужена на 40-й день после его кончины совместно членами Закавказского общества вспомоществования русским переселенцам и членами Тифлисского отдела ОРРИП. Совет принял решение опубликовать эту речь [18, л. 139]. Однако, судя по всему, эта речь так и не была напечатана обществом, ее найти не удалось. По-видимому, не была издана и речь памяти бывшего попечителя Варшавского учебного округа, а затем сенатора А.Л. Апухтина, умершего в ноябре 1903 г., хотя и по ней Совет принял положительное решение 6 февраля 1905 г. на том же своем заседании [18, л. 140].
25 июня 1904 г. скончался председатель Издательского отделения и член Совета ОРРИП И.П. Хрущов. Через несколько дней С.Д. Шереметев писал секретарю Издательского отделения и племяннику покойного, С.Н. Хрущову: «Вы легко поймете, как поражены мы были известием о кончине Вашего почтенного дядюшки, с которым я лично связан был сношениями давними, многолетними. Общество ревнителей русского исторического просвещения будет особенно оплакивать его кончину. За последнее время он так рванулся к деятельности в обществе нашем. Ему мы обязаны <...> оживлением издательской деятельности общества». Граф написал, что испытывал глубокую скорбь, однако «лишен был возможности по нездоровью прибыть лично на погребение Ивана Петровича», поэтому отправил на похороны венки от ОРРИП и лично от себя и своей семьи [18, л. 82-82 об.].
Несмотря на свою чиновничью работу на протяжении последних десятилетий в сфере ведения Министерства народного просвещения, И.П. Хрущов написал несколько работ по древнерусской литературе и фольклору, а также просветительские брошюры. То есть его работа во главе Издательского отделения ОРРИП была обусловлена в том числе и присущими ему способностями. Более того, И.П. Хрущов писал и стихи. Поэтому в сентябре 1904 г. С.Д. Шереметев выступил с инициативой опубликовать стихотворение, которое И.П. Хрущов написал несколько лет назад, в 1900 г., и незадолго до своей кончины прислал графу. В документах ОРРИП имеется это стихотворение:
Так я, заживо отпетый, Одинокий, средь людей, Сам пою свою легенду В злой бессоннице своей. Кн. П.А. Вяземский
Старость подходит, но жизненных сил еще много;
Лишь опытом дух усмирен, и стало яснее сознанье.
С чуткостью новой теперь различать начинаю я строго
Правды прямые лучи и кривды позорные пятна.
Краткость годов предстоящих, однако ж, мертвит вдохновенье.
Планы задуманных дел и новых созданий наброски,
Вас не удастся исполнить, и нет уж на это желанья.
Мечта не вперед, а обратно к былому несется, Творчески вновь оживляя деяния лет промелькнувших.
Целой жизни своей становлюсь я невольным судьею.
Ошибки мне ясны судьбы, как ясны и мои преступленья.
Как стал бы теперь я в былом поступать по-иному!
Как ту, что делила со мною и радость и горе, сумел бы теперь я
Беречь и лелеять, любуясь прекрасным осенним закатом!
Но, скорбный, лишен я вечернего тихого света.
Падает дух, и тоска затемняет сознанье. Словно над бездною стою, как беглец, потерявший дорогу,
Чующий гибель вблизи, «Прости!» посылающий дому [18, л. 87-89].
Совет ОРРИП на своем заседании в октябре 1904 г. принял решение напечатать это стихотворение в посмертном издании трудов И.П. Хрущо-ва [18, л. 94]. В данном случае, в отличие от ме-мориализации Д.С. Сипягина и С.А. Рачинского, памятование И.П. Хрущова не содержало в себе никаких подтекстов, не являлось каким-либо отблеском главной коммеморации ОРРИП -Александра III. Оно имело, скорее, определенный профессиональный характер: в память о руководителе Издательского отделения выпускалось специальное издание, и стихотворение покойного, которое по своей тематике и по своему настрою соответствовало печальному духу посмертной публикации, оказывалось очень уместным в таком сборнике. В подобной ситуации совсем другое звучание приобретал и
эпиграф к стихотворению, выбранный из поэтического наследия П.А. Вяземского. Получалось, что И.П. Хрущов как будто подхватывал настрой поэта и передавал его в своих стихотворных строчках. А издатели посмертного сборника, таким образом, словно соединяли настрой обоих стихотворений.
Таким образом, работа по формулированию определенной памяти об актуальном прошлом в ОРРИП сводилась не только к прославлению
Литература и источники
Александра III и коммеморациям тех страниц истории России, которые помогали укреплять политические идеалы общества, но и к мемори-ализации скончавшихся челнов организации. В результате разные адресные памятования складывались в общую картину. Наиболее успешно это получалось в конце XIX - начале XX в., до кризиса 1905-1906 гг. и инспирированных фундаментальных реформ, которые по многом обессмыслили дальнейшую деятельность ОРРИП.
1. Мещенина А.А. К вопросу об историческом просвещении русского народа в конце XIX - начале XX века // Петербургские исследования. 2011. № 3. С. 83-91.
2. Мещенина А.А. О бесплатных народных библиотеках Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III // Точка зрения: межвузовский сборник научных трудов / Науч. ред. А. А. Сальникова. Казань: [б. и.], 1999. С. 46-52.
3. Мещенина А.А. С.Д. Шереметев: деятельность в области организации русской исторической науки конца XIX - начала XX вв.: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, 2004. 260 с.
4. Белоусова О.В. Граф С.Д. Шереметев в общественной и политической жизни России второй половины XIX -начала XX века: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: МГУ имени М.В. Ломоносова, 2012. 217 с.
5. АндреевД.А. Борьба ревнителей: просветительские альтернативы в начале царствования Николая II // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия II. История. История Русской Православной Церкви. 2012. № 1 (44). С. 58-74.
6. Каплан В. Исторические общества и идея исторического просвещения (конец XIX - XX века) // Историческая культура императорской России: формирование представлений о прошлом: коллективная монография в честь профессора И.М. Савельевой / Отв. ред. А.Н. Дмитриев. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. С. 355-382.
7. Юй Цзе. Коммеморативные практики сборника «Старина и новизна» в конце XIX - начале XX в. // Человеческий капитал. 2022. № 4 (160). С. 34-43.
8. Юй Цзе. Коммеморация Александра III и его царствования Обществом ревнителей русского исторического просвещения на рубеже XIX-XX вв. // Клио. 2022. № 2 (182). С. 119-127.
9. Юй Цзе. Народные библиотеки Общества ревнителей русского исторического просвещения на рубеже XIX-XX вв. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2. История. История Русской Православной Церкви. 2023. Т. 111. № 2. С. 102-116.
10. Юй Цзе. Создание Московского отдела Общества ревнителей русского исторического просвещения (по письмам И.Ф. Тютчева к С.Д. Шереметеву) // Вопросы истории. 2023. № 8 (2). С. 40-45.
11. Российский государственный исторический архив (Далее - РГИА). Фонд 747. Опись 1. Дело 28.
12. РГИА. Ф. 747. Оп. 1. Д. 23.
13. РГИА. Ф. 747. Оп. 1. Д. 24.
14. Издания Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III. Вып. VI. Речь председателя общества, произнесенная в заседании Совета 21 апреля 1902 года, в двадцатый день по кончине Дмитрия Сергеевича Сипягина. СПб.: [б. и.], 1902. 3 с.
15. Андреев Д.А. Дмитрий Сергеевич Сипягин // Вопросы истории. 2020. № 1. С. 35-53.
16. РГИА. Ф. 747. Оп. 1. Д. 137.
17. Издания Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III. Вып. VII. Речь председателя общества, произнесенная в заседании Совета 12 мая 1902 г. по поводу кончины Сергея Александровича Рачинского. СПб.: [б. и.], 1902. 4 с.
18. РГИА. Ф. 747. Оп. 1. Д. 29.
References
1. Meshchenina A.A. K voprosu ob istoricheskom prosveshchenii russkogo naroda v kontse XIX - nachale XX veka [On the Historical Enlightenment of Russian People in the Late Nineteenth an Early Twentieth Centuries] // Peterburgskie issledovaniya. 2011. No. 3. P. 83-91.
2. Meshchenina A.A. O besplatnyh narodnyh bibliotekah Obshchestva revnitelej russkogo istoricheskogo prosveshcheniya vpamyat' im-peratora Aleksandra III [On Free People's Libraries of the Society of Zealots of Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III] // Tochka zreniya: mezhvuzovskij sbornik nauchnyh trudov [Point of View: Interuniversity Collection of Scientific Papers] / Ed. by A. A. Sal'nikova. Kazan: [s. n.], 1999. P. 46-52.
3. Meshchenina A.A. S.D. Sheremetev: deyatel'nost'v oblasti organizatsiirusskoy istoricheskoy nauki kontsa XIX - nachala XX vv.: disser-tatsiya na soiskaniye uchenoy stepeni kandidata istoricheskikh nauk [S.D. Sheremetev: His Activities in the Area of the Organization of Russian Historical Science in the Late Nineteenth and Early Twentieth Centuries: PhD Candidate Dissertation in History]. Saint Petersburg: Sankt-Peterburgskiy gosudarstvennyy universitet, 2004. 260 p.
4. Belousova O.V. Graf S.D. Sheremetev v obshchestvennoy i politicheskoy zhizni Rossii vtoroy poloviny XIX - nachala XX veka: disser-tatsiya na soiskaniye uchenoy stepeni kandidata istoricheskikh nauk [Count S.D. Sheremetev in the Public and Political Life of Russia in the Second Half of the Nineteenth and Early Twentieth Centuries: PhD Candidate Dissertation in History]. Moscow: MGU imeni M.V Lomonosova, 2012. 217 p.
5. Andreev D.A. Bor'ba revniteley: prosvetitel'skiye al'ternativy v nachale tsarstvovaniya Nikolaya II [A Fight of the Zealots: Educational Alternatives in the Early Reign of Nicholas II] // Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Series II. Istoriya. Istoriya Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi. 2012. No. 1 (44). P. 58-74.
6. Kaplan V. Istoricheskiye obshchestva i ideya istoricheskogo prosveshcheniya (konets XIX - XX veka) [Historical Societies and the Idea of Historical Education in the Late Nineteenth - Twentieth Century] // Istoricheskaya kul'tura imperatorskoy Rossii: formirovaniye pred-stavleniy o proshlom: kollektivnaya monografiya v chest'professora I.M. Savel'yevoy [Historical Culture of Imperial Russia: The Formation of Ideas about the Past: A Collective Monograph in Honour of Professor I.M. Savelyeva] / Ed. by A.N. Dmitriev. Moscow: Izdatel'skiy dom Vysshey shkoly ekonomiki, 2012. P. 355-382.
7. Yu Jie. Kommemorativnye praktiki sbornika SStarina i novizna' v kontse XIX - nachale XX v. [The Commemorative Practices of the Starina i novizna in the Late Nineteenth and Early Twentieth Centuries] // Chelovecheskij kapital. 2022. No. 4 (160). P. 34-43.
8. Yu Jie. Kommemoratsiya Aleksandra III i yego tsarstvovaniya Obshchestvom revniteley russkogo istoricheskogo prosveshcheniya na
rubezhe XIX-XX vv. [The Commemoration of Alexander III and His Reign by the Society of Zealots of Russian Historical Enlightenment at the Turn of the Nineteenth and Twentieth Centuries] // Klio. 2022. No. 2 (182). P. 119-127.
9. Yu Jie. "Narodnye biblioteki" Obshchestva revnitelej russkogo istoricheskogo prosveshcheniya na rubezhe XIX-XX vv. ["People's Libraries" of the Society of Zealots of Russian Historical Enlightenment at the Turn of the Nineteenth and Twentieth Centuries] // Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Series II. Istoriya. Istoriya Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi. 2023. Vol. 111. No. 2. P. 102-116.
10. Yu Jie. Sozdanie Moskovskogo otdela Obshchestva revnitelej russkogo istoricheskogo prosveshcheniya (po pis'mam I.F. Tyutcheva k S.D. Sheremetevu) [Creation of the Moscow department of the Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment (based on letters from I.F. Tyutchev to S.D. Sheremetev)] // Voprosy istorii. 2023. No. 8 (2). P. 40-45.
11. Rossiyskiy gosudarstvennyi istoricheskiy arkhiv [Russian State Historical Archives] (hereinafter - RSHA). Fond 747. Series 1. File 28.
12. RSHA. Fond 747. Series 1. File 23.
13. RSHA. Fond 747. Series 1. File 24.
14. Izdaniya Obshchestva revnitelej russkogo istoricheskogo prosveshcheniya v pamyat' imperatora Aleksandra III. Vyp. VI. Rech' pred-sedatelya obshchestva, proiznesennaya v zasedanii Soveta 21 aprelya 1902 goda, v dvadcatyj den' po konchine Dmitriya Sergeevicha Sipyagina [Publications of the Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III. Issue VI. Speech by the Chairman of the Society, Delivered at a Meeting of the Council on April 21, 1902, on the Twentieth Day after the Death of Dmitry Sergeevich Sipyagin]. SPb.: [s. n.], 1902. 3 p.
15. Andreev D.A. Dmitry Sergeevich Sipyagin // Voprosy istorii. 2020. No. 1. P. 35-53.
16. RSHA. Fond 747. Series 1. File 137.
17. Izdaniya Obshchestva revnitelej russkogo istoricheskogo prosveshcheniya v pamyat' imperatora Aleksandra III. Vyp. VII. Rech' pred-sedatelya obshchestva, proiznesennaya v zasedanii Soveta 12 maya 1902 g. po povodu konchiny Sergeya Aleksandrovicha Rachinskogo [Publications of the Society of Zealots of the Russian Historical Enlightenment in Memory of Emperor Alexander III. Issue VII. Speech by the Chairman of the Society, Delivered at a Meeting of the Council on May 12, 1902 on the Occasion of the Death of Sergei Alexandrovich Rachinsky]. SPb.: [s. n.], 1902. 4 p.
18. RSHA. Fond 747. Series 1. File 29.
© «K™o», 2024 © raw ^e, 2024
