CC BY
8
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2021. № 6. С. 81-97
УДК 16+316.4+930 Научная статья
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
МЕХАНИЗМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
А.И. Михайлов*
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991, Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва, Россия Всероссийский научно-исследовательский институт рыболовства и океано-графии,107140, ул. Верхняя Красносельская., д. 17», г. Москва, Россия Научно-образовательный центр математического института им. В.А. Стеклова РАН, 119991, ул. Губкина, д. 8, г. Москва, Россия
Аннотация. Предмет настоящей статьи — механизмы исторической эволюции социальных систем. Эндогенные противоречия организации общества и процессов его воспроизводства в качестве механизма изменчивости и экзогенные конфликты между обществами в качестве механизма отбора образуют два основных типа эволюционных процессов. Цель работы — вывод из эпистемологических принципов онтологических оснований периодизации исторического процесса. В статье проводится эпистемическая классификация известных на сегодняшний день подходов к математическому моделированию истории и социальных процессов, а затем устанавливается соответствие между эпистемологическими и онтологическими структурами, то есть между типами знаний об обществе и истории и видами процессов воспроизводства. Различие законов динамики подсистем материального производства обусловливает разный масштаб характерного времени процессов, что порождает неоднородность шкалы исторического времени. Обсуждается связь структуры временной шкалы с объектным содержанием истории и различными подходами к классификации уровней развития общества. Показано, что в различные периоды истории социальные трансформации обусловливались параметрами порядка, отнесенными к разным типам моделей, что позволяет по-новому взглянуть на формационную периодизацию истории. Тем самым осуществляется восхождение от абстрактных принципов социальной эволюции к конкретному содержанию исторического процесса.
Ключевые слова: философия истории, деятельность, детерминизм, свобода, причинность, необходимость, случайность, вероятность, математическое моделирование, процессы воспроизводства
* ©А.И. Михайлов, 2021
Original article
SOCIAL PHILOSOPHY
MECHANISMS OF SOCIAL EVOLUTION AND PERIODIZATION OF THE HISTORICAL PROCESS
A.I. Mikhailov
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and Scientific
Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Russian Federal Research Institute of Fishiries and Oceanography, Moscow, 17 V.
Krasnoselskaya St., 107140, Russia
Scientific and educational center of Steklov Mathematical Institute of Russian Academy
of Sciences, Moscow, 8 Gubkina St.,119991, Russia
Abstract. The subject of this article is the mechanisms of historical evolution of social systems. Endogenous contradictions of the organization of society and processes of its reproduction as a mechanism of variability, and exogenous conflicts between societies as a mechanism of selection are two main types of evolutionary processes. The purpose of the work is to deduce from the epistemological principles the ontological foundations of the periodization of the historical process. The article presents an epistemic classification of currently known approaches to mathematical modeling of history and social processes, and then establishes a correspondence between epistemological and ontological structures, i.e. between the types of knowledge about society and history and the types of reproduction processes. The difference in the laws of dynamics of subsystems of material production causes a different scale of the characteristic time of processes, which generates a heterogeneity of the scale of historical time. The connection of the structure of the timeline with the object content of history and different approaches to the classification of levels of development of society is discussed. It is shown that in different periods of history social transformations were caused by the order parameters related to different types of models, which allows to take a fresh look at the formation periodization of history. Thus, the ascent from the abstract principles of social evolution to the concrete content of the historical process is carried out.
Keywords: philosophy of history, activity, determinism, freedom, causality, necessity, chance, probability, mathematical modeling, reproduction processes
Введение
Объяснить, как и почему возникают, изменяются и исчезают социальные системы, — одна из важнейших задач философии истории [1; 2]. Ее решение предполагает обнаружение тех или иных форм детерминизма в историческом процессе [3]. Любая законосообразность дана субъекту в форме регулятивов деятельности, не зависящих от самой деятельности [4]. Но если в случае законов природы выражающие их регулятивы порождены структурами
объекта деятельности, то в случае законов истории как регуляти-вов деятельности объектом деятельности, порождающим инвариантные относительно целей деятельности регулятивы, выступает сама субстанция деятельности. Здесь конкретизируется специфика исторических законов — они проявляют себя в необходимых объективно существующих причинных связях между особого рода событиями — управленческими решениями как элементарными единицами деятельности [2; 5; 6]. Далеко не всякий естественный детерминизм является детерминизмом лапласовским — последний присущ лишь полностью интегрируемым механическим системам. В общем случае типичные законы природы — законы сохранения — позволяют ограничить возможное поведение системы, а не предсказать его полностью. В не меньшей степени все вышесказанное присуще детерминизму историческому. Отсюда возникает вопрос: что вообще мы можем узнать о закономерностях истории? Для ответа на него необходимо проанализировать уже имеющиеся на данный момент верифицированные модели исторической динамики, основанные на количественном знании, с целью эпистемологического обоснования онтологических различий процессов воспроизводства, определяющих типологию общества. Следует отметить, что макроисторические теории оперируют не непосредственными наблюдениями и эмпирическими свидетельствами, а сложными теоретически нагруженными обобщениями первичных фактов [7], при этом способ обобщения модельно зависим и, в отличие от самих первичных фактов, определяется, в конечном счете, принятой философией истории. Таким образом, возникают разные типы знания об обществе и истории, причем знания вполне верифицированного. Так, М. Фуко [8] выделял три типа свободного от субъективизма гуманитарного знания — биологическое, лингвистическое и экономическое. В настоящей работе эксплицируются общие механизмы исторического процесса, а затем проводится классификация нере-дуцируемых друг к другу типов знания об обществе, отражающая объективную структуру исторического процесса. Если оказывается возможным построить в равной степени надежные, но онтологически различные модели исторического процесса, то сохранить принцип монизма можно лишь одним способом — рассматривая параметры порядка этих моделей в качестве атрибутов субстанции деятельности. Классификация знаний становится классификацией реально существующих процессов, различные режимы совместной динамики которых проявляются в форме периодизации истории. Таким образом, реализуется основная задача исследования — вывод из эпистемологических принципов онтологических оснований периодизации исторического процесса.
Классификация механизмов социальной эволюции
Решение задачи классификации следует начать с рассмотрения эпистемологического статуса математических моделей в истории. Большинство известных к настоящему моменту математических моделей исторических процессов [9; 10] первоначально возникли в физической химии, а затем были применены к популяционной динамике и экологии [11], и лишь впоследствии были осмыслены как общие закономерности кооперативных явлений, что позволило распространить сферу применимости этих моделей на социальные процессы. Но если кинетические уравнения постулируются в качестве фундаментальных, как, например, в функционально-механическом обосновании термодинамики [12; 13], где макро- и микроуровень в определенном смысле равноправны, то уже в биологии они скорее являются феноменологическими. А в социально-исторической динамике математические модели и вовсе играют роль теории среднего уровня: например, если в уравнениях геометродинамики уже заключена их интерпретация — общая теория относительности, то в уравнениях реакция-диффузия как в наиболее общем типе моделей в рассматриваемой области — нет. Будучи неспецифичными для социальных явлений, эти модели не столько обеспечивают новые предсказания, сколько позволяют предъявить количественные механизмы уже известных качественных теорий. В этом смысле история эпистемически «слабее» физики и даже биологии, однако, если не впадать в крайности позитивистского догматизма, моделирование истории значимо не только с методологической точки зрения, но и онтологически — качественной теории можно сопоставить процесс, пусть и модельный. Переход от качественных моделей к количественным при тождестве эмпирической базы сам по себе отнюдь не нарушает принцип фальсифицируемости — правдоподобная качественная теория может быть опровергнута при ее количественной реализации. При этом модели исторической динамики не гамиль-тоновы, а диссипативны, а значит, могут не иметь инвариантных интегралов движения. Однако только наличие таких интегралов позволяет сформулировать статистически устойчивые фальсифицируемые предсказания — законы сохранения, поскольку лишь сохраняющаяся величина может быть повторно измерена много раз для набора необходимой статистики. Любая другая модель неизбежно окажется приближенной, а значит, ее использование при неабсолютном соответствии действительности нарушает принцип фальсифицируемости. Таким образом, позитивистская модель науки оказывается скрытой формой механицизма, редуцирующего онтологию к классическим интегрируемым системам, и потому применимой к истории с рядом существенных ограничений.
История — это не механическая система, «история — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» [14, 102], однако «в общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения» [15, 6] — в субъективно мотивированной деятельности людей объективируется структура отношений между ними. Объективные условия воспроизводства исторически эволюционируют [16]. Механизмы эволюции обществ можно разделить на два типа — эндогенные и экзогенные. Эндогенные механизмы хорошо описываются в марксистской традиции на основе тождества двух диалектик — объективной диалектики деятельности и общения и субъективной диалектики борьбы интересов и изменения институтов. Корреляция между уровнем развития производительных сил и формой организации общества определяет условия борьбы классов за изменение институтов и, в свою очередь, обеспечивается этой борьбой. Структура общественных отношений, обладающая собственной динамикой в виде процессов накопления, размечает поле борьбы социальных групп, в частности классов как самых крупных из них, оставаясь при этом инвариантом. Конфликт интересов формирует институты, управляющие динамикой в этом поле, выводящей при определенных условиях за пределы этого поля, то есть ведущей к смене способа производства. Конфликт не внутри общества, а между обществами лежит в основе экзогенных моделей эволюции, рассмотренных в «Очерках социологии большой длительности» Р. Коллинза [17]. Экзогенный механизм эволюции, по сути, представляет собой дарвиновский отбор социальных структур — структуры, не способные обеспечить эффективную эндогенную эволюцию, выбывают из воспроизводства [18]. Границы между экзогенным и эндогенным определяются условиями воспроизводства — компоненты эндогенного механизма образуют системную целостность, а то, что не является необходимым для воспроизводства этой целостности, оказывается экзогенным.
Экзогенный механизм эволюции можно охарактеризовать как «ресурсно-инновационную» парадигму. Она состоит в предсказании результата противостояния, в первую очередь военного, двух общностей только на основании соотношения сил — победа одной из противоборствующих сторон достигается либо ресурсным превосходством, либо инновационным преимуществом. Надо только правильно рассчитать «ресурсы», в качестве таковых может выступать не только непосредственно численность живой силы, но и любые другие формы капитала, в том числе социального, что, в конечном счете, приводит к трактовке любой общности как некоего специфического способа распоряжаться деятельностью людей. Инновационное преимущество суть изменение формы деятельности. Можно выделить,
по крайней мере, три типа инноваций, оказывающих заметное влияние на ход исторического процесса: технические, институциональные и формационные. Типичным примером технических инноваций является появление новых типов вооружений [19; 20]. В качестве примера институциональной инновации можно взять исследовательский университет — сам по себе он еще не означает перехода к новому способу производства, но обеспечивает долгосрочные преимущества. Наконец, очевидным примером формационного преимущества выступает системное превосходство западноевропейского капитализма над Азией в XIX в. Если редуцировать общество к одной из его подсистем, например к армии или производственной корпорации, то упрощенной моделью взаимодействия обществ будет столкновение армий или конкуренция корпораций, результаты которой определяются эффективностью организационных структур. Каковы же критерии эффективности — для общества в целом или в масштабах всего человечества? В марксистской традиции таким критерием выступает уровень развития производительных сил, то есть эндогенная динамика определяется максимизацией производящей мощи общества [21]. Однако уже в экзогенной динамке проявляется противоречие общего и частного, например, конкурирующие общества могут очень эффективно тратить весь свой прибавочный продукт на войну друг с другом, в то время как человечество в целом будет находиться в режиме простого воспроизводства. Отсюда возникают вопрос об эффективности эволюции и задача управления ею, причем критерии эффективности из законов истории автоматически не следуют [22], но должны быть с ними согласованы — цели управления должны быть в принципе достижимы, и доказательство их достижимости представляет собой отдельную нетривиальную задачу.
Проблемы периодизации исторического процесса
Универсальные механизмы социальной эволюции сами эволюционируют — законы истории должны быть историчны, в отличие от биологической эволюции. Для того чтобы понять эту историчность, то есть развернуть сформулированные выше абстрактные общие принципы в конкретное содержание исторического процесса, следует обратиться к анализу понятия способа производства и, шире, периодизации мировой истории. Ввести периодизацию истории — значит, задать на временной шкале неархимедову метрику [23]. Тогда интервал между событиями будет принимать дискретные значения в зависимости от того, к периоду какого порядка они принадлежат, а топология временной шкалы будет описываться древесно-иерар-хической структурой. Такую структуру естественно отождествить с систематикой исторических форм общества. Высшим таксоном
в этой систематике является социальная форма движения материи вообще. Наиболее надежная и при этом нетривиальная макроистори-ческая периодизация представлена таксонами следующего порядка, которые классифицируют общества в зависимости от материально-технической базы. Присваивающее, производящее и расширенно воспроизводящееся (индустриальное) хозяйство — это самая грубая типизация обществ из всех возможных. Кроме того, это наименее социологическая классификация, поскольку она ничего не говорит об организации общества, а лишь о том, какие материальные процессы это общество использует. Именно этими двумя пунктами обусловлена ее высокая надежность, общества разных типов невозможно перепутать, и типы обществ строго упорядочены. Действительно, воспроизводство материальных предпосылок существования общества есть способ присвоения природы, поэтому присваивающее хозяйство является необходимой предпосылкой производящего. Аналогично простое воспроизводство выступает необходимой предпосылкой расширенного. Последовательность вложенных типов не ограничена. Так, если расширенное воспроизводство осуществляется лишь при наличии искусственных преобразователей энергии и потому тождественно индустриальной фазе, то появление искусственных преобразователей информации порождает четвертый тип общества — информационный, чья история еще не закончена, в отличие от первых трех. Следует также отметить, что вышеуказанной типологии производственных процессов соответствует типология средств коммуникации: речь, письменность, книгопечатание и электронные коммуникации [24]. Так в этом самом грубом описании мировой истории проявляется диалектика деятельности и общения, производительных сил и производственных отношений, причем именно в силу грубости шкалы разрыв между появлением соответствующих друг другу производственных и коммуникативных технологий может быть сравним с продолжительностью периода. Именно поэтому метрика неархимедова — реально удаленные события по шкале физического времени рассматриваются как близкие по шкале времени исторического. Было бы желательно, чтобы всякая концепция мировой истории выступала также инструментом развития, поэтому нельзя не выдвинуть несколько гипотез о продолжении шкалы развития в будущее. Можно выдвинуть гипотезу, что пятый фазовый переход, сопоставимый по масштабу с первыми четырьмя, будет связан с поворотом эволюции неорганического тела человека вовнутрь, то есть окажется ожидаемой трансгуманистами антропологической и технологической сингулярностью. В конечном счете, развитие техносферы заключается во все большем опредмечивании человеческой сущности, воплощении все большего числа отдельных человеческих функций в машине, и мысли-
мым пределом действующей модели научно-технического прогресса выступает полное опредмечивание сущности человека в сильном искусственном интеллекте, что не может не привести к фазовому переходу, то есть к перестройке механизма исторического процесса. Возможно, последующая периодизация истории совпадет со шкалой Кардашева [25], упорядочивающей потенциальные цивилизации по энергопотреблению, однако это только предположение, поскольку будущее не предопределено однозначно и еще не наступило.
Последовательность исторически сменяющихся способов производства представляет собой таксономию второго порядка развития человеческого общества. Онтологические различия объективно существующих процессов общественного воспроизводства отражаются средствами эпистемологии в форме нередуцируемых друг к другу типов научного знания об обществе. В свою очередь различие в закономерностях динамики параметров порядка, характеризующих соответствующий процесс воспроизводства, обусловливает неоднородность исторического времени — в разные исторические периоды преобладают различные типы социальной детерминированности, интерпретируемые как атрибуты социальной формы движения материи, переходящие из потенциального модуса в актуальный по мере развития общества. Таким образом, предлагается установить взаимно-однозначное соответствие между классификациями наук об обществе, типов организации обществ и этапов исторического развития (таблица).
Эпистемологическая структура исторического процесса
Тип научного знания Процесс воспроизводства Исторический период
Популяционная генетика Антропосоциогенез Палеолит до формирования человеческого вида
Лингвистика Дивергенция языков От начала ранних миграций до неолитической революции
Демография Рост численности населения Неолитическая революция — поздняя Античность
Экономическая география Процессы переноса (транспорт, размещение производства, культурная диффузия) От возникновения мир-империй до формирования мир-системы капитализма
Экономика Накопление капитала Раннее Новое время — вторая промышленная революция
Философия и социология науки, наукометрия Рост научного знания Научно-техническая революция ХХ-ХХ1 вв.
Открывают список популяционно-генетические закономерности — они регулируют биологическую эволюцию и оказались в этом списке лишь потому, что в процессе антропосоциогенеза фактором отбора, по крайней мере, на поздних стадиях — фактором генетического отбора (на уровне субпопуляций), выступала сама социальная среда. Однако методами молекулярной генетики надежно выявляется популяционная структура человечества [26]. Заметим, что популя-ционная структура, хотя и является биологическим феноменом, регулируется системой брачно-родственных отношений, то есть социально. Принцип работы механизма отбора можно проиллюстрировать на историческом материале: репродуктивная изоляция создается не природными, а социальными факторами — реализацией определенной стратегии накопления социального капитала при заключении браков [27]. Уплотняя социальные связи, общество, само того не зная, может сконцентрировать в своем составе носителей определенного генетического маркера. Генетический дрейф — это один из наиболее медленных процессов в социальных системах, его характерное время сопоставимо со временем существования вида.
Первыми собственно социальными закономерностями, по-видимому, были механизмы роста лингвистического разнообразия. Именно язык оказывается универсальным средством внегенети-ческой модификации поведения, и потому способность к речевой деятельности завершает биологическую эволюцию человеческого и открывает эволюцию чисто социальную, поскольку язык выступает необходимой предпосылкой любых других общественных отношений. Большинство языковых макросемей сформировались в доисторический период в ходе расселения человечества по всему земному шару в условиях присваивающего хозяйства. При этом, в отличие от любых других идентичностей, принадлежность индивида к определенной языковой общности может быть установлена объективно без особого труда — достаточно, чтобы носитель языка вступил с индивидом в продолжительную беседу. Несомненно, лингвогенез обладает имманентными закономерностями [28], и, по-видимому, дифференциация языков происходила бы и в однородной и изотропной среде — наложение карты языкового разнообразия на карту ландшафтных зон ставит под вопрос корреляцию языка и ландшафта. Наблюдаемые корреляции, в частности высокое языковое разнообразие в горных местностях, обусловлены коммуникативной изоляцией по аналогии с репродуктивной изоляцией в биологической эволюции, которую, наряду с внутренними механизмами изменчивости языка, можно рассматривать в качестве наиболее правдоподобного объяснения дифференциации языков. Для малых групп, ведущих присваивающее хозяйство, оптимальным способом
взаимодействия является минимизация конфликтов, что ведет к поддержанию постоянной малой плотности населения и к росту ареала пропорциональной общей численности, а значит, и к неизбежной коммуникативной изоляции. Именно поэтому заселение планеты сопровождалось ростом разнообразия языков. Расхождение языков быстрее генетического дрейфа, что, собственно, и обусловливает эффективность социальной эволюции в сравнении с биологической, но все равно занимает тысячелетия.
Демографические закономерности отнюдь не тождественны генетическим и управляют численностью человеческих обществ. Демографические процессы одинаковым образом описываются и для популяций и для человека, при этом к демографической динамике общества применяется феноменологическая модель фазовых переходов [29]. Демографические параметры наиболее существенны при росте плотности населения, обусловленном переходом к воспроизводящему хозяйству и дальнейшим развитием ранних аграрных обществ. В частности, именно демографический параметр порядка управлял процессами политогенеза [30; 31]. Усовершенствование системы организации массового ручного труда позволяет повысить экологическую емкость агроценоза, что в свою очередь вызывает рост «валовой мощности» «машины из людей», то есть численности населения. Через 10-15 поколений рост численности населения прекращается в силу экологических ограничений, что приводит к кризису социальной организации, который через некоторое время разрешается появлением следующей агротехнической новации. Характерные времена аграрно-демографических циклов составляют 250-300 лет [20].
Географический детерминизм — это также детерминизм особого рода — детерминизм части со стороны целого, математически формализуемый эллиптическими уравнениями и отвечающими за пространственное распределение членами, содержащими оператор Лапласа в уравнениях реакция-диффузия. Изменение генетических и лингвистических ареалов, перемещение людей, военной силы и товаров, распространение культурных инноваций в большинстве случаев описываются уравнениями диффузионного типа [32]. Коэффициенты диффузии, то есть характерные скорости переноса, вообще говоря, различные для каждого типа процессов, зависят от координат — процессы переноса протекают с неодинаковой скоростью в разных местах. Скорость переноса пропорциональна транспортной связности, которая достигает минимума на горных перевалах или в непроходимых пустынях. Поэтому линии наименьшей связности и оказались естественными границами первых мир-империй. Эффективность транспортировки военной мощи в соседний «домен» за
пределы естественных границ резко падала, зато внутри «домена» происходила гомогенизация — конфликт номов неизбежно приводил к гегемонии одного из них и образованию единой политической структуры, а следом и рынка. Поэтому крупноблочная структура политической карты мира удивительно устойчива на протяжении тысячелетий, по меньшей мере, со времен имперской древности [19]. Процессы воспроизводства прикрепляются к географическим областям в зависимости от масштаба — один круг хозяйственных работ ограничивается крестьянским домом, другой — общинным полем, третий — феодом, и так далее, вплоть до государства в целом. Именно такая локализация производства превращает физическую территорию в социальную производительную силу, разграфляя пространство на отдельные топосы. Дж. Арриги [33] назвал эту особую логику контроля территориализмом, и именно эта логика контроля в наибольшей степени детерминировала историю средневековых обществ. Характерные времена диффузионных процессов в обществе уместно сопоставить с кондратьевскими циклами мир-системы протяженностью порядка 50 лет [34].
Экономическая наука изучает объективные закономерности оптимального распределения ограниченных материальных ресурсов. Рост капиталовооруженности служит мерой преобразования природы в «неорганическое тело человека» [35, 92], и только начиная с некоторого порогового значения капиталовооружености мир искусственных инструментов начинает преобладать над чисто натуральным хозяйствованием. Именно поэтому действие экономических закономерностей становится существенным, когда темпы расширенного воспроизводства основных фондов превышают темпы изменения описанных ранее социальных процессов и возникают среднесрочные экономические циклы продолжительностью в 7-11 лет. Тогда формируется тип общества, в основе которого лежат отношения людей по поводу товаров и балансов стоимости, причем расширенное воспроизводство меновой стоимости, механизмы которого впервые были системно исследованы в «Капитале» К. Маркса [36], обеспечивают доминирование над предшествующими формами производства.
Наконец, технологический детерминизм, будучи упрощенным приближением материалистического понимания истории, постулирует наличие корреляции между энерговооруженностью и производительностью труда как мерой развития производительных сил, с одной стороны, и организацией общества — с другой, определяя тем самым смену способов производства как таковую. Осознанное управление развитием общества становится возможным и необходимым, когда скорость производства технологических инноваций оказывается быстрее других процессов, а наука превращается в «не-
посредственную производительную силу» [37, 215] общества. При этом поддерживающий высокие темпы технологических инноваций цикл накопления научного знания обладает собственными закономерностями и качественно отличен от цикла накопления капитала, образуя самостоятельный уклад общественного производства [38].
Построенная выше последовательность процессов воспроизводства и изучающих их позитивных наук упорядочена по характерным скоростям, причем более «быстрый» процесс управляет более «медленным», исключая, тем самым, «пропущенные звенья», что позволяет сформулировать основную гипотезу о редукции наблюдаемой истории к композиции данных процессов.
Заключение
В заключение необходимо установить, какие вообще типы исторической динамики могут существовать? Не вызывает сомнения существование двух типов динамики: это долгосрочные экспоненциальные тренды развития производительных сил и разного рода циклические процессы в демографии и экономике [39]. Почему существует только два типа? Теоретическое объяснение этому можно усмотреть в классификации решений линейных дифференциальных уравнений. В зависимости от расположения корней характеристического уравнения на комплексной плоскости, решение будет экспоненциальным или колебательным, или их сочетанием. Иными словами, простейший инструмент моделирования предполагает только два варианта развития. Реалистичные модели исторического процесса, вообще говоря, нелинейны, однако достаточно гладкую систему можно линеаризовать в окрестности некоторого решения, поэтому рассмотрение простейших моделей оправданно. Если говорить об эмпирической базе, то экспоненциальные тренды обнаруживаются либо на малых временах, где справедливы линеаризованные уравнения, либо на очень больших временах, где усредняются колебания разной природы. В первом случае речь идет об экономическом росте, а во втором случае — это прежде всего долгосрочные тенденции роста совокупной энерговооруженности и численности человечества [40]. Поскольку темпы и абсолютные значения роста стали заметны лишь в эпоху промышленной революции, появление линейно-прогрессист-ских концепций истории связано с Новым временем. Циклические концепции истории известны с более давних пор — их появление обусловлено не только интуитивным обобщением годового цикла, но и неизбежными для сложных аграрных обществ демографическими циклами [20]. Наиболее естественной моделью циклических процессов выступают автоколебания нелинейных систем. Таким способом можно объяснить циклы Маркса-Жюгляра и волны Кондратьева [34].
Для объяснения более долгосрочных демографических циклов может понадобиться механизм диффузионной неустойчивости — возникновение автоколебаний, обусловленных не только нелинейностью, но и пространственной распределенностью системы. Еще одним важным классом процессов, описываемых моделями типа реакция-диффузия, являются переходные процессы, например процесс распространения инноваций. Разумеется, нелинейная система общего положения может приводить к довольно сложной динамике, вплоть до хаотической, однако даже динамический хаос предстает в виде сложной системы циклов, то есть доступные средства моделирования не позволяют принципиально расширить класс возможных динамик, — история продолжает мыслиться как система трендов и циклов, и метафора «диалектической спирали развития» все еще актуальна.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Момджян К.Х. Номотетическое познание в общественных и гуманитарных науках // Эпистемология & философия науки=Ер181ешо1оду & Philosophy of science. 2015. № 3. С. 16-55.
2. Михайлов А.И. Методологические проблемы моделирования исторической каузальности // Вопросы философии. 2020. № 2. С. 51-59.
3. Aron R. Introduction à la philosophie de l'histoire.: Essai sur les limites de l'objectivité historique. P.: Gallimard, 1938. 353 p.
4. Михайлов А. И. О границах редукции // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2017. № 5. С. 61-76.
5. Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли) // Электронное научное издание «Альманах Пространство и Время». 2015. Т. 9, вып. 2: Пространство и время принятия решений. С. 1-24. URL: 2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.51
6. Момджян К. Х. Принятие решений: к истории осмысления человеческой деятельности // Электронное научное издание «Альманах Пространство и Время». 2015. Т. 9, вып. 2: Пространство и время принятия решений. С. 25-37. URL: 2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.32
7. Braudel F. Histoire et sciences sociales : La longue durée: Annales. Économies, Sociétés, Civilisations. 1958. Vol. 13, N 4. P. 725-753.
8. Foucault M. Les Mots et les Choses. Une archéologie des sciences humaine. P.: Gallimard Publ., 1966. 405 p.
9. Коротаев А.В., Малков А.С., Халтурина Д.А. Законы истории: Математическое моделирование исторических макропроцессов. Демография, экономика, войны. М.: КомКнига, 2005. 344 с.
10. Turchin P. Historical dynamics: Why states rise and fall? Princeton: Princeton University Press, 2019. 260 p.
11. Свирежев Ю.М. Нелинейные волны, диссипативные структуры и катастрофы в экологии. М.: Наука. 1987. 368 c.
12. Волович И.В. Проблема необратимости и функциональная формулировка классической механики // Вестник СамГУ Естественнонаучная серия. 2008. № 8/1 (67). С. 35-55.
13. Mikhaylov A.I. Functional mechanics: Evolution of the moments of distribution function and the Poincaré recurrence theorem. P-Adic Numbers, Ultrametric Analysis, and Applications. 2011. Vol. 3, Issue 3. P. 205-211.
14. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство, или Критика критической критики: Против Бруно Бауэра и компании // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1955. Т. 2. С. 3-230.
15. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е М.: Политиздат, 1959. Т. 13. С. 1-167.
16. Коротаев А.В. Социальная эволюция: факторы, закономерности, тенденции. М.: Восточная литература, 2003. 287 с.
17. Collins R. Macrohistory: Essays in sociology of the long run. Stanford: Stanford University Press, 1999. 312 p.
18. Михайлов А.И. Конфликтология политогенеза // Философия и общество. 2021. Т. 99, № 2. С. 23-34.
19. Дьяконов И.М. Пути истории: от древнейшего человека до наших дней. М.: Восточная литература, 1994. 382 с.
20. Нефедов С.А. Война и общество.: Факторный анализ исторического процесса. М.: Территория будущего, 2008. 752 с.
21. Момджян К.Х. Гипотеза общественного прогресса в современной социальной теории // Вопросы философии. 2016. № 10. С. 36-46.
22. Кржевов В.С. О некоторых методологических проблемах теории прогрессивного развития человечества // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2018. № 5. С. 57-73.
23. Владимиров В.С., Волович И.В, Зеленов Е.И. Р-адический анализ и математическая физика. М.: Физматлит, 1994. 352 с.
24. Ракитов А.И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях. М.: Директ-Медиа, 2014. 105 с.
25. Кардашёв Н. С. Передача информации внеземными цивилизациями. М.: Астрономический журнал. 1964. Т. 41, вып. 2. С. 282-287.
26. Боринская С.А. Популяционно-генетические исследования в реконструкции расселения человека и доместикации животных и растений // Проблемы математической истории: основания, информационные ресурсы, анализ данных / Под ред. Г.Г. Малинецкого и А.В. Коротаева. М.: Либроком, 2009. С. 73-81.
27. Bourdieu P. Le Sens pratique. P.: Les Éditions de Minuit Publ., 1980. 475 p.
28. Старостин С.А. Сравнительно-историческое языкознание и лексико-ста-тистика // Старостин С.А. Труды по языкознанию. М.: Языки славянских культур,
2007. С. 407-447.
29. Капица С.П. Парадоксы роста: Законы развития человечества. М.: Альпина нон фикшн, 2010. 192 с.
30. Carneiro R. A theory of the origin of the state. Science. 1970. Vol. 169. P. 733-738.
31. Михайлов А.И. Эндогенные модели политогенеза: границы применимости // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2021. № 1. С. 92-106.
32. Перов С.А., Малков А.С. Моделирование военных действий в аграрных обществах // Проблемы математической истории: Математическое моделирование исторических процессов / Под ред. Г.Г. Малинецкого и А.В. Коротаева М.: Либроком,
2008. С. 131-143.
33. Arrighi G. The long twentieth century: money, power, and the origins of our times. L.: Verso Publ., 1994. 416 p.
34. Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Циклы, кризисы, ловушки современной Мир-Системы: Исследование кондратьевских, жюгляровских и вековых циклов, глобальных кризисов, мальтузианских и постмальтузианских ловушек. М.: УРСС, 2012. 480 с.
35. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1974. Т. 42. С. 41-174.
36. Маркс К. Капитал: В 3 т. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1960-1961. Т. 23-25.
37. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. Критика политической экономии (черновой набросок 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М. Политиздат, 1968. Т. 46.
38. Михайлов А. И. Вековые тренды социального отчуждения // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2018. № 5. С. 94-107.
39. Турчин П. В. Эмпирические закономерности в исторической динамике: вековые циклы // Проблемы математической истории: основания, информационные ресурсы, анализ данных / Под ред. Г.Г. Малинецкого и А.В. Коротаева. М.: Либроком, 2009. С. 131-138.
40. Назаретян А.П. Векторы исторической эволюции // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С. 112-126.
REFERENCES
1. Momjian K. Nomoteticheskoepoznanie v obshchestvennyh igumanitarnyh naukah [Nomothetic knowledge in social Sciences and Humanities] Epistemology & Philosophy of science. 2015. Vol. 3. P. 16-55. (In Russ.)
2. Mikhaylov A. Metodologicheskieproblemy modelirovaniya istoricheskoj kauzal'nosti [Methodological problems of modeling historical causality] Voprosy Filosofii. 2020. Vol. 2. P. 51-59. (In Russ.)
3. Aron R. Introduction à la philosophie de l'histoire. Essai sur les limites de l'objectivité historique. P.: Gallimard, 1938. 353 p.
4. Mikhaylov A. Ogranicah redukcii [About limitation ofreductionism]. MSU Bulletin Series 7 Philosophy. 2017. Vol. 5. P. 61-76. (In Russ.)
5. Boitsova O. Yu. Politika kak nauka prinyatiya reshenij (K voprosu o teoreticheskih osnovah menedzherizma v politicheskoj mysli) [Policy as Scientific Decision Making (On the Theoretical Foundations of Managerism in Political Thought).] Electronic scientific publication Almanac Space and time Issue. 2: Space and time for decision making. 2015. Vol. 9, N 2. P. 1-24. (In Russ.)
6. Momjian K. Prinyatie reshenij: k istorii osmysleniya chelovecheskoj deyatel'nosti [Decision - making: on the history of understanding human activity] Electronic scientific publication Almanac Space and time. Issue. 2: Space and time for decision making. 2015. Vol. 9, N 2. P. 25-37. (In Russ.)
7. Braudel F. Histoire et Sciences sociales: La longue durée. Annales. Économies, Sociétés, Civilisations. 1958. Vol. 13, N 4. P. 725-753.
8. Foucault M. Les Mots et les Choses. Une archéologie des sciences humaine. P.: Gallimard Publ. 1966. 405 p.
9. Korotaev A., Malkov A., Khalturina D. Zakony istorii. Matematicheskoe mode-lirovanie istoricheskih makroprocessov. Demografiya, ekonomika, vojny [The laws of history. Mathematical modeling of historical macro-processes. Demographics, Economics, wars]. Moscow: Komkniga Publ., 2005. 344 p. (In Russ.)
10. Turchin P. Historical Dynamics: Why States Rise and Fall. Princeton: Princeton University Press, 2019. 260 p.
11. Svirezhev Yu.M. Nelinejnye volny, dissipativnye struktury i katastrofy v ekologii [Nonlinear waves, dissipative structures and catastrophes in ecology] M.: Nauka. 1987. 368 p. (In Russ.)
12. Volovich I. Problema neobratimosti i funkcional'naya formulirovka klassicheskoj mekhaniki [The Problem of irreversibility and functional formulation of classical mechanics]. Vestnik of Samara state University. 2008. N 8/1(67). P. 35-55. (In Russ.)
13. Mikhaylov A. Functional mechanics: Evolution of the moments of distribution function and the Poincaré recurrence theorem. P-Adic Numbers, Ultrametric Analysis, and Applications. 2011. Vol. 3 (2011), Issue 3. P. 205-211.
14. Marks K. Engels F. Svyatoe semejstvo, ili kritika kriticheskoj kritiki. Protiv Bruno Bauera i kompanii [The Holy Family or Critique of Critical Criticism. Against Bruno Bauer and Company]. In: Marks K. Engels F. Sochineniya [Collected Works]. Vol. 2. Moscow: Politizdat Publ., 1955. P. 3-230. (In Russ.)
15. Marks K. K kritike politicheskoj ekonomii [A Contribution to the Critique of Political Economy]. In: Marks K. Engels F. Sochineniya [Collected Works]. Vol. 13. Moscow: Politizdat Publ., 1959. P. 1-167. (In Russ.)
16. Korotayev A. Social'naya evolyuciya: faktory, zakonomernosti, tendencii [Social evolution: factors, regularities, trends]. Moscow: Vostochnaya literatura Publ., 287 p. (In Russ.)
17. Collins R. Macrohistory: Essays in sociology of the long run. Stanford: Stanford University Press, 1999. 312 p.
18. Mikhailov A.I. Konfliktologiya politogeneza [Conflictology of politogenesis]. Philosophy and Society. 2021. Vol. 99. N 2. P. 23-34. (In Russ.)
19. Dyakonov I. Puti istorii: ot drevnejshego cheloveka do nashih dnej [Ways of history: from the ancient man to the present day]. Moscow: Vostochnaya literatura Publ., 1994. 382 p. (In Russ.)
20. Nefedov S. Vojna i obshchestvo. Faktornyj analiz istoricheskogo processa [War and society. Factor analysis of the historical process]. Moscow: Territoriya budushchego Publ., 2008. 752 p. (In Russ.)
21. Momjian K. Gipoteza obshchestvennogo progressa v sovremennoj social'noj teorii [Hypothesis of social progress in modern social theory]. Voprosy Filosofii. 2016. Vol. 10. P. 36-46. (In Russ.)
22. Krzewow V. O nekotoryh metodologicheskihproblemah teoriiprogressivnogo razvi-tiya chelovechestva [On some methodological problems of the theory of progressive development of mankind]. MSU Bulletin. Series 7. Philosophy. 2018. Vol. 5. P. 57-73. (In Russ.)
23. Vladimirov V., Volovich I., Zelenov E. P-adicheskij analiz i matematicheskaya fizika. [P-adic analysis and mathematical physics], Moscow: Fizmatlit Publ., 1994. 352 p. (In Russ.)
24. Rakitov A. Informaciya, nauka, tekhnologiya vglobal'nyh istoricheskih izmeneniyah [Information, science, technology in global historical dimensions]. Moscow: Direkt-Media Publ., 2014. 105 p.
25. Kardashev N.S. Peredacha informaciyi vnezemnym civulizatciyam. Moscow.: Astronomic Journal. 1964. Vol. 41, vypusk. 2. P. 282-287. (In Russ.)
26. Borinskaya S. Populyacionno-geneticheskie issledovaniya v rekonstrukcii rasseleniya cheloveka i domestikacii zhivotnyh i rastenij [Population-genetic research in reconstruction of human settlement and macionnye resursy, analiz dannyh [Problems of mathematical history: bases, domestication of animals and plants]. Problemy pp.matematicheskoj]. Ed istorii: osnovaniya, inforinformation resources, data analysis. by G. Malineckii and A. Korotaev. Moscow: Librokom Publ., 2009. P. 73-81. (In Russ.)
27. Bourdieu P. Le Sens pratique. P.: Les Éditions de Minuit Publ., 1980. 475 p.
28. Starostin S. Sravnitel'no-istoricheskoe yazykoznanie i leksiko-statistika [Comparative-historical linguistics and lexico-statistics]. Trudy po yazykoznaniyu [Works in linguistics]. Moscow: LRC Publ., 2007. P. 407-447. (In Russ.)
29. Kapitsa S. Paradoksy rosta. Zakony razvitiya chelovechestva [Paradoxes of growth. The laws of human development]. Moscow: Alpina non-fiction Publ., 2010. 192 p. (In Russ.)
30. Carneiro Robert L. A Theory of the Origin of the State. Science. 1970. Vol. 169. P. 733-738.
31. Mikhaylov A. Endogennye modeli politogeneza: granicy primenimosti [The endogenous models of the origin of state: the limits of applicability]. MSU Bulletin. Series 7. Philosophy. 2021. Vol. 1. P. 92-106. (In Russ.)
32. Perov S., Malkov A. Modelirovanie voennyh dejstvij v agrarnyh obshchestvah. [Modeling of military operations in agricultural societies]. Problemy matematicheskoj
istorii: Matematicheskoe modelirovanie istoricheskih processov [Problems of mathematical history: Mathematical modeling of historical processes]. Ed. by G. Malineckii and A. Korotaev. Moscow: Librokom Publ., 2008. P. 131-143. (In Russ.)
33. Arrighi G. The long twentieth century: money, power, and the origins of our times. L.: Verso Publ., 1994. 416 p.
34. Grinin L., Korotaev A. Cikly, krizisy, lovushki sovremennoj Mir-Sistemy: Issledo-vanie kondratevskih, zhyuglyarovskih i vekovyh ciklov, global'nyh krizisov, mal'tuzianskih i postmal'tuzianskih lovushek [The Cycles, crises, traps of the modern World-System: a Study of Kondratieff, Juglar and secular cycles, global crises, Malthusian and postmastership traps]. Moscow: URSS Publ., 2012. 480 p. (In Russ.)
35. Marks K. Ekonomichesko-filosofskie rukopisi 1844goda [Economic and Philosophic Manuscripts of 1844]. In: Marks K. Engels F. Sochineniya [Collected Works]. Vol. 42. Moscow: Politizdat Publ., 1974. P. 41-174. (In Russ.)
36. Marks K. Kapital [Capital], in Marks K. Engels F. Sochineniya [Collected Works]. Vol. 23-25. Moscow: Politizdat Publ., 1960-1961. (In Russ.)
37. Marks K. Ekonomicheskie rukopisi 1857-1859godov. Kritika politicheskoi ekonomii (chernovoinabrosok 1857-1858godov) [ Fundamentals of a Critique of Political Economy]. In: Marks K. Engels F. Sochineniya [Collected Works], Vol. 46. Moscow: Politizdat Publ., 1968. (In Russ.)
38. Mikhaylov A. Vekovye trendy social'nogo otchuzhdeniya [Age-old trends in social alienation]. MSU Bulletin. Series 7. Philosophy. 2018. Vol. 5. P. 94-107. (In Russ.)
39. Turchin P. Empiricheskie zakonomernosti v istoricheskoj dinamike: vekovye cikly [Empirical regularities in historical dynamics: age-old cycles]. Problemy matematicheskoj istorii: osnovaniya, informacionnye resursy, analiz dannyh [Problems of mathematical history: bases, information resources, data analysis]. Ed. by G. Malineckii and A. Korotaev. Moscow: Librokom Publ., 2009. P. 131-138. (In Russ.)
40. Nazaretyan A. Vektory istoricheskoj evolyucii [Vectors of historical evolution]. Social Sciences and modernity. 1999. N 2. P. 112-126. (In Russ.)
Информация об авторе: Михайлов Андрей Игоревич — аспирант кафедры социальной философии и философии истории философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, научный сотрудник лаборатории системного анализа Всероссийского научно-исследовательского института рыболовства и океанографии, научный сотрудник Научно-образовательного центра математического института имени В.А. Стеклова РАН, тел: +7 (916) 701-64-59; mikhailov1984@gmail.ru
Information about the author: Mikhailov Andrey Igorevich — postgraduate student, Department of Social Philosophy and Philosophy of History, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, researcher at lab. system analysis in federal research institute of fishery and oceanography, researcher at science and education center in Steklov Mathematical institute, tel.: +7 (916) 701-64-59; mikhailov1984@gmail.ru
Поступила в редакцию 02.07.2021; принята к публикации 25.09.2021
