CC BY
38
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 341.1/8
А.А. Лукьянчик
студент,
специальность «Государственное управление
и право»,
Академия управления при Президенте Республики Беларусь
МЕХАНИЗМЫ, ПРИМЕНЯЕМЫЕ ГОСУДАРСТВАМИ, ДЛЯ ЗАКОННОГО НЕВЫПОЛНЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
Аннотация. В статье рассматриваются механизмы защиты, используемые различными государствами для законного неисполнения спорных требований по международным договорным обязательствам. Проанализирована связь между особенностями законодательства различных государств и используемыми способами защиты. Предложен путь усовершенствования защитного механизма Республики Беларусь.
Ключевые слова: приоритет норм международного права, механизм защиты для законного неисполнения требований.
COUNTRY MECHANISM IS APPLIED FOR THE LEGITIMATE DEFAULT ON INTERNATIONAL TREATIES
OBLIGATIONS
Abstract. The article deals with protection mechanisms used by various states for the legitimate default on international treaties obligations. The relationship between the features of the legislation of the various states and used methods of protection is analyzed. The way of improvement of protection mechanisms of the Republic of Belarus is offered.
Keywords: priority of international law, protection mechanisms used for the legitimate default on requirements.
Согласно общепринятому принципу международного права «pacta sunt servanda» все международные договорные обязательства должны исполняться. Причем государство не может ссылаться на положения своего внутреннего права как на оправдание невыполнения таких обязательств [1, ст. 26, 27]. Обычно государства в той или иной форме закрепляет приоритет данного принципа на уровне своих конституций. Данное закрепление также можно наблюдать в конституции Республики Беларусь. Однако при исследовании внутреннего законодательства можно наткнуться на довольно противоречивую норму.
В Республике Беларусь для обретения юридической силы в системе законодательства страны международные договоры должны пройти особый порядок принятия, а именно государство должно выразить свое согласие на обязательность для нее международного договора [2, ст. 17]. Международные акты Республики Беларусь имеют силу того нормативного правового акта, которым выражено согласие страны на обязательность для нее соответствующего международного договора [3, ст. 20]. Обычно выражение согласия на обязательность проявляется в ратификации международного договора, которая осуществляется Национальным собранием Республики Беларусь в форме закона [2, ст. 20]. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что ратифицированный международный договор имеет силу закона в иерархии национального законодательства Республики Беларусь. В итоге приходим к интересной ситуации. Нормы конституции Республики Беларусь, декрета или указа Президента, кодекса и в некоторых случаях закона имеют приоритет над ратифицированными международными актами, имеющими силу простого закона. Так из вышесказанного вытекает, что нормы актов внутринационального законодательства могут иметь приоритет над нормами международных договоров, в отношении которых было выражено согласие на обязательность Республикой Беларусь. Как
A.A. Lukyanchik, Academy of Public administration under aegis of the President of the Republic of
Belarus
результат, прямое несоответствие конституции Республики Беларусь и Венской конвенции.
Возникает вопрос: в чем причина включения в законодательство такой противоречивой нормы? На наш взгляд, данная конструкция является примером классических защитных механизмов, используемых государствами для невыполнения международных договорных обязательств. На практике зачастую государства прибегают к защитным механизмам, которые позволяют им не выполнять требования международных судебных органов, вытекающие из положений договорных обязательств. Причиной этому являются как политические и экономические причины, такие как отрицание нарушения или немалые суммы выплат, так и причины исключительно институционального аспекта - крайне редко государством на уровне законодательства установлен механизм таких выплат. Исследование законодательства и правовой практики различных стран позволило нам выделить три группы государств, которые имеют различные подходы к вопросу о приоритетности международных договоров в системе внутригосударственного законодательства и, как результат, используют различные защитные механизмы от исполнения спорных требований международных судебных органов.
Однако перед рассмотрением различных защитных механизмов, присущих определенным странам, следует сказать, что в практике существуют универсальные способы защиты. Так одним из таких способов является толкование международных договоров. Показателен следующий пример. В рамках Северо-Американского соглашения о свободной торговле действует Комиссия по свободной торговле, которая состоит из представителей государств на уровне министров и наделена правом толковать положения соглашения [4]. В свою очередь, толкование Комиссией необходимых положений следует считать обязательным для трибунала. В 2001 г. Комиссия по свободной торговле произвела толкование определенной статьи соглашения. На дату толкования несколько спорных дел по данной статье находились в процессе рассмотрения, в связи с чем трибуналы должны были решить вопрос о применении указанного толкования. В деле Pope & Talbot против Канады трибунал, несмотря на то, что выразил симпатию в отношении аргумента истца о том, что толкование составляет фактическое изменение НАФТА, в итоге был вынужден применить толкование Комиссии в полном объеме [5].
Далее перейдем к анализу трех групп стран, имеющих индивидуальные механизмы защиты. Первой рассмотрим группу государств, законодательство которых признает приоритет лишь норм внутреннего права. Данную группу стран составляют страны англосаксонской правовой системы. Они занимают своеобразную позицию по отношению к международному праву и, как следствие, имеют соответствующий механизм защиты, основанный исключительно на постулатах национального права. Интересен следующий пример. Верховный Суд Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в решении от 16 октября 2013 года отметил неприемлемость для британской правовой системы выводов и толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод как международного договора в постановлении Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2005 года по делу «Хёрст против Соединенного Королевства». Согласно его правовой позиции, решения Европейского Суда по правам человека в принципе не воспринимаются как подлежащие безусловному применению, - они лишь «принимаются во внимание»; следование же этим решениям признается возможным лишь в том случае, если они не противоречат основополагающим материальным и процессуальным нормам национального права [6].
Вторая группа стран не менее интересна для анализа. В таких странах провозглашается приоритет общепризнанных принципов и норм международного права. В законодательстве таких государств обычно закреплена компетенция высших судебных органов определять приверженность той или иной нормы международного права к общепризнанным и определять обязательность ее применения. Так, Конституция ФРГ предусматривает, что при возникновении спорной ситуации относительно приверженности той или иной нормы международного права к
части права Федерации германский суд должен обратиться к мнению Федерального конституционного суда, за которым закреплена соответствующая компетенция [7, ст. 100]. Показательна в данном случае практика Федерального Конституционного Суда Федеративной Республики Германия, опирающаяся на правовую позицию относительно ограниченной юридической силы постановлений Европейского Суда по правам человека. В частности, при разрешении вопроса об исполнении постановления Европейского Суда по правам человека от 26 февраля 2004 года по делу «Гёргюлю против Германии» он сформулировал следующее: согласно внутреннем праву, Конвенция о защите прав человека и основных свобод имеет статус федерального закона. Она вместе с правоприменительной практикой Европейского Суда является не более чем ориентиром для толкования при определении содержания и сферы действия основных прав и принципов Основного Закона ФРГ [8].
Самые сложные механизмы защиты свойственны третьей группе государств, которые на уровне своих конституций установили примат норм международного права. Информативно в данном случае Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 14 июля 2015 года № 21-П, в котором представлен наиболее сильный механизм защиты в силу того, что он основан на положениях Венской конвенции о праве договоров от 21 марта 1986 года. Так, государство имеет право прибегнуть к блокированию выполнения международных договорных обязательств в случае наличия какого-либо нарушения, относящегося к компетенции или процедуре заключения таких международных договоров, если данное нарушение было явным и касалось нормы внутреннего права особо важного значения [1, ст. 46]. Относительно Российской Федерации можно сказать, что к числу таких норм в первую очередь относятся положения глав 1 и 2 Конституции РФ, изменение которых не допускается посредством конституционных поправок, а может быть осуществлено исключительно посредством принятия новой конституции Российской Федерации. Поскольку Россия не вправе заключать международные договоры, не соответствующие конституции Российской Федерации, то правила международного договора, если они нарушают конституционные положения, имеющие, несомненно, особо важное для России значение, не могут и не должны применяться в ее правовой системе [9].
Однако вернемся к приведенному выше примеру защитного механизма, закрепленного в законодательстве Республики Беларусь. Суть его заключается в том, что различные государственные органы могут принимать нормативные акты в рамках своей компетенции, по юридической силе превосходящие ратифицированные международные акты. Однако применение данного механизма в современных условиях просто невозможно в силу того, что по своей сути он не может даже опираться на нормы конституции Республики Беларусь, которая, в свою очередь, признает приоритет общепринятых принципов международного права, а следовательно и примат норм международных договоров, прошедших полную процедуру их принятия. Следовательно можно сделать вывод, что наличие в законодательстве такого защитного механизма неэффективно для государства в силу того, что при возникновении спорной ситуации государство просто не сможет легально его применить.
Исходя из всего сказанного, видится острая необходимость закрепления иного защитного механизма в законодательстве Республики Беларусь. Основываясь на соотношении анализа законодательства Республики Беларусь, а также на исследовании защитных механизмов, применяемых различными государствами, можно с уверенностью утверждать, что для Республики Беларусь в полой мере подойдут механизмы, используемые странами, которые также признают приоритет норм международного права в системе внутригосударственного законодательства. Представляется, что применение защитного механизма, по аналогии с практикой Российской Федерации, было бы наиболее юридически правильной позицией. Таким образом, мы предлагаем усовершенствовать законодательство Республики Беларусь путем отмены норм, приводящих к возможности приоритета внутригосударственного акта над ратифицированными меж-
дународными договорами, а также введения в законодательство следующей нормы Венской конвенции путем практической имплементации: государство имеет права прибегнуть к блокированию выполнения международных договорных обязательств в случае наличия какого-либо нарушения, относящегося к компетенции или процедуре заключения таких международных договоров, если данное нарушение было явным и касалось нормы внутреннего права особо важного значения. Осуществление данного предложения сможет в полной мере обеспечить целостность национальной безопасности и повысить государственный престиж Республики Беларусь как честного и справедливого партнера международных договорных отношений.
Список литературы:
1. Венская конвенция организации объединенных наций 21 марта 1986 г. «О праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.conventions.ru/ view_base.php?id=1092 (дата обращения: 14.09.2015).
2. О международных договорах Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь от 23 июля 2008 г. № 421-З [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.pravo.by/main.as px?guid=3871 &p0=H10800421 (дата обращения: 14.09.2015).
3. О нормативных правовых актах Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь от 10 янв. 2000 г. № З61-З [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://etalonline.by/?type=text ®num=H10000361#load_text_none_1_ (дата обращения: 14.09.2015).
4. North-American Free Trade Agreement (NAFTA) of December, 17. 1992 [Electronic resource]. URL: https://www.nafta-sec-alena.org/ (date of access: 14.09.2015).
5. Новикова Т.В. Толкование международного договора как способ вмешательства в разрешение спора между иностранным инвестором и принимающим государством [Электронный ресурс] // Теория и практика общественного развития. 2014. № 2. Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/tolkovanie-mezhdunarodnogo-dogovora-kak-sposob-vmeshatelstva-v-razreshenie-spora-mezhdu-inostrannym-investorom-i-prinimayuschim (дата обращения: 14.09.2015).
6. Judgment of the United Kingdom Supreme Court «Chester, R (on the application of) v Secretary of State for Justice» UKSC 63 (16 October 2013) [Electronic resource]. URL: http://www.bailii.org/uk/cases/UKSC/2013/63.html (date of access: 14.09.2015).
7. Основной закон Федеративной Республики Германии [Электронный ресурс]. URL: http://vivovoco.rsl.ru/VV/LAW/BRD.HTM (дата обращения: 14.09.2015).
8. Das Bundesverfassungsgericht (BVerfG), 2 BvR 1481/04 (BVerfGE 111, 307). vom 14. Oktober 2004 [Electronic resource]. URL: http://www.bundesverf assungsgericht.de/SharedDocs/ Entscheidungen/DE/2004/10/rs20041014_2bvr148104.html (datum der Behandlung: 14.09.2015).
9. Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 14 июля 2015 года № 21-П [Электронный ресурс]. URL: http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision201896.pdf (дата обращения: 14.09.2015).
