CC BY
7УДК 81'42 ГРНТИ 16.21.55 КОД ВАК 10.02.01 ББК 81-133
Н. В. Данилевская
Пермь, Россия
МЕХАНИЗМ РАЗВЕРТЫВАНИЯ ТЕКСТА В АСПЕКТЕ РЕЧЕВЕДЕНИЯ
В статье рассматривается проблема тексто-образования. Утверждается, что динамика текстообразования осуществляется на основе специфического когнитивного механизма, основой которого является чередование компонентов старого и нового знания. Одним из инструментов чередования являются развернутые вариативные повторы, с помощью которых реализуется движение мыслительной динамики в направлении от коммуникативно известного к коммуникативно неизвестному знанию. В основе всего этого когнитивного механизма лежит познавательная оценка, выступающая энергетическим толчком, когнитивным стимулом развертывания произведения.
Ключевые слова: текстообразование, механизм развертывания, старое знание, новое знание, развернутый вариативный повтор, познавательная оценка.
Наталия Васильевна Данилевская, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и стилистики Пермского национального исследовательского университета. 614990, Пермь, ул. Букирева, 15, 5-й корп. ПГНИУ, к. 38.
E-mail: danil6@mail.ru. © Данилевская Н. В., 2015
Разработанная М. Н. Кожиной во второй половине прошлого века теория текста гармонично объединилась в начале 2000-х годов с пришедшей с Запада и ставшей модной теорией дискурса и дискурсивных практик. Однако новомодная теория не подавила русскую текстологию именно потому, что гораздо ранее, чем в зарубежной лингвистике, Кожиной были сформулированы и фундаментально обоснованы такие принципы текста и его организации, как деятельностный характер, процессуальность, динамизм, диалогичность, речевая системность, экстралингвистическая предопределенность самого производства речи. Эта, по словам В. Е. Чернявской, «куму-лирующая сила» идей Ученого поражает своей масштабностью и эвристично-стью [Чернявская 2010: 14], стимулируя к дальнейшей разработке всего того, что Кожина не успела сделать.
Настоящая статья посвящена проблеме закономерностей текстообра-зования, в частности, одной из этих закономерностей — механизму развертывания текста, в котором отражается аналитико-познавательная деятельность человека, и месту в этом механизме развернутых вариативных повторов, их роли в динамике текстообразования.
Целью наших дальнейших рассуждений будет попытка выявления и описания текстообразующего потенциала вариативных повторов, в связи с чем мы намерены решить следующие задачи: 1) определить понятие «развернутый вариативный повтор», 2) описать функции и разновидности повторов, 3) рассмотреть понятия «старое знание» и «новое знание» и соотнести их с понятием развернутого вариативного повтора, 4) обосновать понятие познавательной оценки как движущей силы текстообразующего механизма.
В качестве методов анализа в статье будут использованы функционально-семантический, компонентно-смысловой, сопоставительно-смысловой, формально-логический.
Материалом анализа является научно-популярный текст, представленный в журналах «Наука и жизнь», «В мире науки», «Популярная механика», являющийся одним из наиболее релевантных объектов для лингвистического анализа, направленного на вскрытие текстообразующего механизма: научно-популярный текст демонстрирует логику развертывания мысли уже «по своему призванию», ибо популяризация научного знания предполагает поиск таких языковых способов объяснения законов мироустройства, которые (языковые способы) были бы понятны и в то же время привлекательны для самой широкой массовой аудитории. Отсюда в научно-популярном тексте особое внимание к логичности, строгости, четкости и ясности изложения, которые реализуются благодаря такому средству, как развернутые вариативные повторы.
Под развернутыми вариативными повторами (РВП) мы понимаем смысловые единицы различной протяженности, чаще всего с перефразировкой повторяющие высказанное ранее в тексте положение и включающие в себя «частицу» нового знания, т. е. некоторое развитие темы (содержания) произведения.
Понятие развернутого вариативного повтора было в свое время разработано для научного текста и описано как механизм его развертывания [Данилевская 1992]. Однако анализ других дискурсивных практик (публицистической, официально-деловой, научно-популярной) свидетельствует об униве р-сальном характере этого понятия, о его текстообразующем потенциале в любой коммуникации, направленной на формирование и выражение нового знания о действительности.
В отличие от традиционно понимаемых повторов (например, лексических или синтаксических), РВП — это единицы смысловые, предназначенные для воспроизведения концептуально важных компонентов содержания целого произведения. Другим отличием РВП от традиционных повторов является их речевая (текстовая) природа: они не существуют в языковой системе, а функционируют только в «живой» ткани текста, выполняя в нем организующую (текстообразующую) задачу. Кроме того, они концептуально маркированы, поскольку несут на себе нагрузку основного смысла целого произведения и выражают именно н о в о е з н а н и е .
Важным своеобразием РВП является и развернутый характер их содержания, при этом содержательная «развернутость» достигается «впаянностью» частицы нового в контекстуально известное (воспроизводимое) знание.
Приведем пример из текста (Бекасов, Шен. Откуда взялся мировой экономический кризис? // Наука и жизнь. 2011. № 11. С. 54-59), выделив общие лексемы в высказывании, впервые фиксирующем мысль, т. е. в основном высказывании (ОВ), и в высказывании, повторно выражающем эту же мысль (РВП):
ОВ — Американские доллары стали основным элементом международных финансов — кровеносной системы мировой экономики, где подавляющее большинство внешнеторговых расчетов производится именно в долларах (с. 55).
РВП — Когда мы говорим о тотальном распространении доллара США в мировой экономике, на практике это означает, что все банки в мире имеют счета в американских банках, чтобы вести расчёты в долларах (Там же).
Несмотря на незначительное количество одинаковых (доллар, мировая экономика) или синонимичных (основной элемент международных финансов — тотальное распространение в мировой экономике, расчеты производятся — вести расчеты, подавляющее большинство внешнеторговых расчетов — все банки в мире) лексических элементов, содержательно эти высказывания представляют собой практически одно и то же, т. е. налицо явный смысловой повтор, правда с семантическим расширением, содержательным обогащением, реализующимся благодаря смысловой «добавке», которую вносит в процесс повествования новый (по отношению к повторяющимся) лексический элемент банки.
Вычлененные из содержания целого текста и взятые в единстве, РВП тезисно, «в голом виде» выражают идею автора. Следовательно, РВП, как единицы текста, представляют собой средство фиксации в нем нового знания, а точнее это средство выражения в тексте динамики познания, интеллектуально-духовного движения мысли автора от не-знания — к непротиворечивому знанию, от вопроса «Как это сделать?» к утверждению «Я знаю, что это!».
Однако здесь важно то, что повторы никогда не бывают тавтологичными, поэтому они, во-первых, вариативные — повторяется та же мысль, но другими словами; во-вторых, развернутые — в структуре повтора всегда содержится «крупица» нового знания, т. е. того, о чем не было сказано в основном высказывании (см. пример). Это продвижение осуществляется незаметно для адресата, а также в форме спирали, где каждый новый виток формирующейся мысли синтезирует содержание предшествующего и вместе с тем развивает его, включая в свой объем крупицу нового знания, что само по себе, как очевидно, невозможно без повторения ранее сказанного.
В процессе развертывания текста вариативные повторы реализуют важнейшие текстообразующие задачи: 1) обобщают содержание основного высказывания, 2) конкретизируют его, 3) поясняют, 4) уточняют, 5) акцентируют важнейшие компоненты знания, 6) отсылают к предшествующим мыслям — ретроспективная функция или 7) отсылают читателя к тому, о чем будет сказано далее — проспективная функция РВП.
Таким образом, развернутые вариативные повторы, поддерживая в тексте динамику старого и нового знания, выступают в роли речевого механизма текстообразования [Данилевская 1992].
Вместе с тем дело не в самих повторах (в конечном итоге повторы лишь инструмент развертывания содержания текста), а в динамике компонентов старого и нового знания, с помощью которых, собственно, и осуществляется развертывание смысла целого текста. Иначе говоря, научно-популярный текст являет собою сложноорганизованное взаимодействие компонентов знания — старого и нового. Эти компоненты, репрезентируя в текстовой ткани процесс становления неизвестной до сих пор читателю ценности и воплощая креативный потенциал этого процесса, пронизывают всю смысло-
вую структуру произведения, т. е. являются сквозными единицами его развертывания.
Важно подчеркнуть, что понятия старого научного знания (СНЗ) и нового научного знания1 (ННЗ) не идентичны понятиям старого, известного, и нового, неизвестного, в грамматической теории актуального членения, где известное и неизвестное, обозначая тему и рему синтаксической структуры, представляют преимущественно лишь организацию отдельного высказывания, причем без учета специфики именно научного знания, его движения от не-знания к обоснованному, достоверному знанию.
Квалификация конкретного компонента знания в конкретном контексте с точки зрения «новизны» — «старости» этого компонента осуществляется на основе двух критериев: 1) интертекстуальной определенности — это научно старое («чужое») знание (НСЗ) / научно новое (индивидуально авторское) знание (ННЗ); 2) интратекстуальной (или коммуникативной) определенности — это коммуникативно старое (уже выраженное в данном тексте) знание (КСЗ) / коммуникативно новое (впервые выражаемое в данном тексте) знание (КНЗ). При этом оба варианта старого и нового знания (НСЗ и ННЗ, с одной стороны, КСЗ и КНЗ — с другой) в речевой динамике координируют друг с другом посредством своих более частных разновидностей [подр. см.: Данилевская 2005].
Приведем примеры обоих типов чередования.
Интертекстуальное чередование:
ОВ — Россия оказалась в такой же ситуации, как Греция, в 1998 году и тогда, по сути, объявила дефолт. Наши долги в абсолютном выражении были сравнительно невелики и мировой кризис не спровоцировали. За счёт нефтяных сверхдоходов в начале 2000-х Россия сумела в итоге расплатиться и создать резервы, которые помогли относительно благополучно пережить 2008 год (с. 57).
(Известное как опора для перехода к формулировке нового, авторского мнения (знания))
РВП — Но мы не можем злорадствовать: Россия встроилась в глобальную экономику и мировую финансовую систему, поэтому мы не менее уязвимы, чем остальные (с. 57).
(Новое как полемика с известным)
В этом фрагменте известное знание (НСЗ) — экономический кризис в России в 1998 г. — выступает в качестве опоры для перехода к выражению нового, собственно авторского взгляда на эту проблему. Поэтому ННЗ воспринимается как акт полемики с похожей ситуацией в Греции: в Греции дела еще хуже, но мы не должны думать, что застрахованы от подобного: ср. словосочетания мы не можем злорадствовать; мы не менее уязвимы, чем остальные.
1 Поскольку анализ осуществляется на материале научно-популярного текста, считаем справедливым говорить именно о научном знании, которое автор, обращаясь к массовому читателю, популяризирует, т. е. «упаковывает» в оболочку, в языковом отношении приближенную к медийной коммуникации.
Интратекстуальное чередование:
ОВ — Всё было замечательно, пока потихоньку, постепенно не начались проблемы: то один subprime-заёмщик больше не смог платить по кредиту, то другой (особенно когда заканчивался срок льготных процентов в первые годы ипотеки)... Их заложенные дома стали выставляться на продажу банками, которые, торопясь избавиться от залога и покрыть просроченную задолженность, за ценой особо не стояли. Таких «стрессовых» продаж становилось всё больше. Опомнившиеся банки стали сокращать свою ипотечную экспансию... Но к тому моменту на росте рынка недвижимости застройщики уже успели построить немало жилья (с. 57).
(КНЗ — впервые выраженный компонент знания)
РВП — Стремление к наживе ослабляет здравый смысл и осторожность, дополнительная прибыль провоцирует на неоправданный риск. В этом случае источником риска становятся сами профессиональные участники финансового рынка, вовлекающие в опасную зону своих клиентов и менее квалифицированных партнёров (с. 59).
(КСЗ — повторно выраженное)
В данном примере зафиксировано воспроизведение одной и той же мысли (о безрассудных рисках в стремлении банков к наживе): компонент выражаемого знания оказывается известным (старым) для читателя из предшествующего изложения.
Переплетение разных видов знания, являясь незаметным для читателя, оказывается конструктивно значимым для процесса текстопроизводства. Так, интертекстуальное взаимодействие — чередование НСЗ и ННЗ — особенно актуально и, следовательно, частотно в рамках формулирования и выражения в тексте проблемной ситуации и проблемы, т. е. в тех фрагментах, которые предваряют полномасштабное выражение собственно концептуального знания. В этих частях текста происходит своеобразная гармонизация нового знания со старым, логическое выведение первого из второго, поэтому стили-стико-речевая структура таких фрагментов невозможна без интертекстуальных компонентов знания. Остальные три этапа развития познавательной цепочки (идея — гипотеза — доказательство — вывод/закон) связаны прежде всего с выражением именно научно нового знания, поэтому в этих частях текста более актуальным становится интратекстуальное взаимодействие компонентов знания, когда каждый следующий этап развертывания содержания, вводящий в текст очередную крупицу нового знания, целенаправленно «увязывается» автором с уже известными из левого контекста мыслями-высказываниями, в том числе и высказываниями, представляющими известное для науки знание. Посредством переплетения в текстовой ткани компонентов старого и нового знания разных видов (интер- и интра-) происходит постепенное движение познающей мысли ученого от не-знания (проблемной ситуации и проблемы) к формулировке закона / закономерности как обоснованному знанию.
В языковой ткани текста компоненты старого и нового знания материализуются посредством специальных средств и приемов, однако могут быть представлены и имплицитно, причем как при первичном выражении, так и при
повторе. В отличие от «традиционных» единиц (сферхфразовых единств, абзацев, микротекстов и др.), относящихся к области грамматики текста, компоненты старого и нового знания соотносятся с важнейшими экстралингвистическими факторами познавательной деятельности, выражают содержание (а не структуру!) произведения, формируют его стандартизированную композицию и объясняют закономерности смыслового развертывания целого текста (произведения).
Динамику чередования компонентов старого и нового знания мы рассматриваем как один из механизмов текстообразования не только в научной, но и в научно-популярной сфере деятельности. Инструментом реализации этого механизма выступают развернутые вариативные повторы.
Вместе с тем этот механизм еще далек от непосредственной динамики смыслообразования, поскольку не включает в себя ее основу, или причину, «энергетический толчок». Такой основой является, по нашему убеждению, познавательная оценка, представляющая собой те или иные ментальные действия, которые познающий субъект осуществляет при определении своего отношения к содержанию объекта познания. Эти познавательно-оценочные действия способствуют выявлению негативных («устаревших») сторон предшествующего знания и перспектив нового подхода к объекту. Тем самым оценочные действия «приводят в движение» смысловое и речевое развертывание текста, завершая формирование механизма текстообразования в эвристической сфере деятельности.
Познавательная оценка — это выраженное в тексте отношение автора к предмету мысли или какому-либо мыслительному действию. С помощью познавательной оценки ученый квалифицирует тот или иной компонент знания как определенную ценность, необходимую для формирования и выражения нового знания. Познавательная оценка лежит в основе всякого мыслительного движения, она предшествует рождению соответствующей языковой структуры, предопределяя ее форму и содержание. В речевой ткани произведения познавательная оценка реализуется специальными языковыми и речевыми средствами [Данилевская 2005: 140-141].
Познавательная оценка (ПО) включает в себя наряду с логическим (или объективным, рациональным) планом и собственно психический, чувственный (субъективный) план познавательной деятельности. В связи с этим более обобщенно ПО можно понимать как выражение эпистемической определенности компонента знания посредством конкретизации его логико-смысловой (объективной) и психической (субъективной) функций в контексте формирующейся концепции.
В связи с этим операцию оценки (оценивания) можно считать одним из ведущих аспектов познавательной деятельности: оценка определяет не только направление познания, но и его содержание. При этом существенно, что высокая роль оценки объясняется самой методологией познания, ибо познать — значит уяснить, как это сделано. Чтобы уяснить, необходимо предварительно оценить, в какой степени познан данный объект, какие стороны его изучены недостаточно и каким образом они могут быть исследованы [Крымский 1989; Швырев 1988; Мамчур и др. 1989; Мусхелишвили, Шрейдер 1989; Петров 1992; Мамардашвили 1996, и др.].
Познавательно-оценочные действия реализуются в тексте как высказывания, структурирующие содержание окружающего контекста или текста в целом посредством выражения таких смысловых операций, как анализ, обобщение, объяснение, констатация, уточнение, пояснение, конкретизация предшествующего контекста, вытекающие из него вывод или следствие; сравнение или сопоставление с другим объектом (предметом) речи; констатация какой-либо мысли; ретроспективная связь с левым контекстом или проспективная отсылка читателя к правому контексту изложения; определение способа использования (применения) какого-либо объекта — утилитарная оценка; критическая оценка старого знания; выражение оттенков субъективной модальности — модальная оценка; эмоциональное или экспрессивное усиление какой-либо мысли и др. Как видно, наше понимание оценки отличается от ее традиционного толкования (ср. наш термин познавательная оценка). Мы считаем, что оценочная природа познавательной деятельности проявляется в эвристическом дискурсе не только с помощью уже описанных в лингвистике средств эксплицитной оценочности, но и с помощью средств имплицитной оценки, сопровождающей любые логико-смысловые операции обоснования нового знания.
Такая оценка является основой репрезентации и верификации научной идеи автора в научно-популярном тексте. Эксплицитно или имплицитно выраженная, оценка всегда связана с выбором того или иного фрагмента «чужого» знания, той или иной идеи, суждения, мнения, факта как определенной научной ценности для данного коммуникативно-познавательного акта. Поэтому познавательную деятельность в научно-популярном тексте можно сравнить с селективной деятельностью: в каждый момент развертывания доказательства той или иной идеи познание предстает как выбор наилучшего, как личное предпочтение того или иного фрагмента научной информации из бесконечного пространства последней, как индивидуальный выбор даже того, в каких связях и отношениях представить в конкретном изложении эти отобранные компоненты информации. Речь идет о ментальных действиях, осуществляемых автором с целью построения текста заданного содержания и при этом высокой степени убедительности выражаемого нового знания. В этом случае познавательная деятельность предстает как аналитико-оценочная деятельность.
Проведенный анализ показывает, что ПО носит концептообразующий характер, поскольку связана прежде всего с формированием и выражением нового знания, фиксирующего а в т о р с к и й взгляд на проблему. Причем тек-стообразующая значимость ПО очевидна не только при интертекстуальной связи старого (известного, предшествующего) и нового (впервые полученного и излагаемого в конкретном тексте) знания, но прежде всего при интратек-стуальном взаимодействии коммуникативно известного и коммуникативно неизвестного знания, т. е. в тех фрагментах текста, которые посвящены доказательству, обоснованию, объяснению — одним словом, развертыванию концептуального знания и его формированию в новую научную (в нашем случае — научно-популярную) ценность.
Таким образом, познавательная оценка — это когнитивный стержень, объединяющий все варианты компонентов знания и подчиняющий их взаимодействие основной цели научно-популярного текста — фиксировать процесс получения нового знания и его доказательства. Этот процесс отражается в
тексте не зеркально, а рождение нового происходит до его экспликации в тексте, однако важно, что именно в нем новое знание шлифуется, уточняется, углубляется и приобретает окончательный социально значимый вид. Таким образом, научно-популярный текст как способ материализации эпистемиче-ской ситуации насквозь пронизан познавательной оценкой, а сама познавательная деятельность a priori оценочна.
Подчеркнем, что оценку в рамках познавательной деятельности мы понимаем широко: не только как выражение отношения говорящего к предмету речи, но и как сознательный выбор автором конкретного познавательного действия, необходимого для обоснования нового, неизвестного читателю знания в данном фрагменте изложения. Познавательная оценка выступает в виде отражения в тексте факта продуманности автором путей и способов формально-смыслового развертывания концепции.
Широкий диапазон познавательных оценок, а также иерархические отношения между ними отражают многоаспектный и сложный характер смысловых связей, формирующих содержательный план научно-популярного текста. В динамике смыслообразования оценочные действия автора-исследователя осуществляются далеко не только последовательно, но часто и одновременно, в результате чего однозначная квалификация той или иной ПО может оказаться затруднительной. Речь идет о синкретичных познавательно-оценочных действиях, совмещающих в себе несколько оценочных смыслов. Однако совмещение разных оценок в одном высказывании не размывает его содержательной определенности, ибо одно из оценочных значений обычно реализуется как основное, доминирующее в общей семантике мысли.
Подобная «теснота», мозаичность выраженных и скрытых оценочных смыслов, безусловно, усложняет формальный и смысловой планы текста, делая его содержательно более насыщенным, что может вести к затруднению его декодирования адресатом. Вместе с тем такое усложненное раскрытие деталей предмета ведет к более точному и многоаспектному представлению его содержания, что создает условия для адекватного восприятия и интерпретации читателем сложной научной (хоть и в популярном тексте) информации, заключенной как в отдельных фрагментах, так и в целом тексте.
Исследованный материал свидетельствует о том, что мозаичность познавательно-оценочных действий характерна далеко не для всего пространства аналитического текста. Более того, «скопление» разнообразных оценок в определенном месте текстовой ткани сигнализирует о репрезентации именно н о -вого знания или такого, которое принципиально важно для формирования и обоснования именно авторской концепции.
В заключение отметим следующее: воплощаемая в научно-популярном тексте познавательная динамика может быть вскрыта и описана посредством когнитивного механизма, представляющего собой чередование старого и нового знания разных типов; инструментом этого чередования выступает развернутый вариативный повтор; энергией «работы» этого механизма является познавательная оценка, приводящая в движение интеллектуально-познавательную деятельность автора и сам процесс текстообразования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Данилевская Н. В. Развернутые вариативные повторы как средство развертывания научного текста. Пермь, 1992.
2. Данилевская Н. В. Роль оценки в механизме развертывания научного текста. Пермь, 2005.
3. Крымский С. Б. Типы и принципы рациональности // Рациональность в науке и культуре. Киев, 1989. С. 89-132.
4. Мамардашвили М. К. Стрела познания (набросок естественноисторической гносеологии). М., 1996.
5. Мамчур Е. А., Овчинников Н. Ф., Уемов А. И. Принцип простоты и меры сложности. М., 1989.
6. Мусхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Постижение versus понимание // Учен. зап. Тартус. ун-та. Вып. 855. Текст — культура — семиотика нарратива: труды по знаковым системам XXIII. С. 3-17.
7. Петров М. К. Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д, 1992.
8. Чернявская В. Е. Интерпретация текста. М., 2010.
9. Швырев В. С. Анализ научного познания: основные направления, формы, проблемы. М., 1988.
10. Gajda S. Styl naukowy, Style wspolczesnej polszczyzny. Przewodnik po stylistyce polskiej. E. Malinowska, J. Nocon, U. Zydek-Bednarczuk (Eds). Krakow: Universitas. 2013. P. 61-70.
REFERENCES
1. Danilevskaja N. V. Detailed variable repetition as a means of deploying scientific text as an object of linguistic research [Razvjornytyje variativnyje povtory kаk sredstvo razvjorty-vanija naychnogo teksta]. Perm, 1992.
2. Danilevskaja N. V. The role of assessment in the deployment mechanism of scientific text [Rol ocenki v mehanizme razvjortyvanija naychnogo teksta]. Perm, 2005.
3. Gajda S. Scientific style. Styles of contemporary Polish language. Polish style guide. E. Malinowska, J. Nocon, U. Jew-Bednarczuk (Eds). Krakow: Universitas. 2013. P. 61-70.
4. Krymskij S. B. Types and principles of rationality [Tipy i principy racionalnosti] // Rationality in science and culture [Racionalnost v nauke i culture]. Kiev, 1989. P. 89-132.
5. Mamardsshvili M. K. Arrow of cognition (a sketch of the natural history of epistemology) [Strela poznanija (nabrosok estestvennoistoricheskoj gnoseologii]. Moskow, 1996.
6. Mamchur E. A., Ovchinnikov N. F., Ujomov A. I. The principle of simplicity and complexity measures [Princip prostoty i mery slozhnosti]. Moskow, 1989.
7. Mushelishvili N. L., Shrejder U. А. Comprehension versus understanding [Postizhenije versus ponimanije] // Exercises. zap. Univ. Tartu [Uchon. zap. Tartus. un-ta]. Vol. 855. Тext — culture — semiotics of narrative: Writings on semiotic XXIII. P. 3-17.
8. Petrov М. К. Самосознание и научное творчество [Samosoznanije i nauchnoe tvorches-tvo]. Rostov-on-Don, 1992.
9. Tsernyavskaya V. E. Interpretation of scientific text [Interpretatziya teksta]. Moscow, 2010.
10. Shvyrjov V. S. The analysis of scientific knowledge: basic directions, forms, and problems [Analiz nauchnogo poznanija: osnovnyje napravlenija, formy, problemy]. Моskow, 1988.
