CC BY
102
ИСТОРИЯ
удк 94(47+57-25) ЛЛш Баранова
МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ РАБОЧИХ МОСКВЫ в коние XIX - начале XX века
В статье анализируется состояние медицинского обслуживания рабочих г. Москвы с использованием архивных документов и отчетов медицинских работников московским властям. Отмечается высокий производственный травматизм и неудовлетворительное качество медицинских услуг рабочим, несмотря на уплату ими медицинского налога.
Ключевые слова: медицинский налог, производственный травматизм, фабричные лечебницы, фельдшер.
L.A. Baranova
HEALTHCARE FOR FACTORY WORKERS IN MOSCOW IN LATE XIX EARLY XX CENTURY
The article examines the state of healthcare available to workers in Moscow with the help of archives and medical workers reports to Moscow authorities. High level of industrial traumatism and poor quality of healthcare provided for workers despite payment of health tax are shown.
The key words: medical tax, on-the-job injury rate, factory hospital, paramedic.
Качество и уровень медицинского обслуживания существовавшего на московских фабриках и заводах конца XIX - начала XX в. составляют важные характеристики и социально-экономического положения московских рабочих. Особую значимость медицинскому обслуживанию придавали как общая санитарная обстановка в Москве, так и производственно-технические и санитарно-гигиенические условия труда на городских предприятиях.
Москва начала XX в. представляла собой отсталый в санитарном отношении город, что благоприятствовало распространению самых разнообразных заболеваний. Заведующий санитарно-статистическим отделом Московской городской управы В.П. Успенский отмечал, что годы, свободные от эпидемий, выпадают в Москве довольно редко, спорадические же случаи всех острозаразных болезней наблюдаются всегда, даже в самые благополучные в отношении эпидемий периоды [10, с. 106]. Эпидемии прежде всего поражали массы фабрично-заводских рабочих Москвы, которые жили скученно, недоедали, были истощены вследствие серьезных нагрузок на производстве.
Тяжелые антисанитарные условия труда, почти повсеместное отсутствие техники безопасности, продолжительный рабочий день приводили не только к повышенной заболеваемости, но и к травматизму. В Российской империи длительное время не существовало специальной статистики несчастных случаев на фабриках и заводах. Сами московские фабриканты признавались, что доводится до сведения только о таких случаях, которых скрыть невозможно, т.е. грозящих опасностью для жизни рабочего [5, с. 236]. В связи с изданием закона от 2 июля 1903 г. о вознаграждении рабочих, пострадавших от несчастных случаев, в 1904 г. впервые был налажен учет промышленного травматизма в России. Московский промышленный округ имел самый низкий показатель травматизма среди рабочих предприятий фабрично-заводской промышленности России [7, с. 41 -42, 154 - 155] (таблица).
Однако в Московской губернии в начале XX в. происходило увеличение числа несчастных случаев с рабочими на промышленных предприятиях при почти не изменяющемся количестве рабочих на заводах. В 1901 г
♦---------------------------------------------------
было заявлено о 2 233 несчастных случаях, а в 1903 г. -о 2 785 [8, с. 11; 9, с. 15]. Этот факт объяснялся тем, что на московских предприятиях почти отсутствовала охрана труда, промышленники экономили на технике безопасности. Ведь существовала огромная резервная армия труда центрального региона, из которой можно легко было найти десятки тысяч новых работников вместо изувеченных. Поэтому московские фабриканты мало беспокоились из-за увечий и гибели рабочих при так называемых несчастных случаях [10, с. 43].
Вышеупомянутый закон от 2 июля 1903 г обязывал владельцев промышленных предприятий предоставлять рабочим, получившим увечья, бесплатную врачебную помощь или возмещать потерпевшим расходы на лечение - выдавать увечному пособие в течение времени его болезни в размере половины его действительного заработка [6, с. 131]. Данные обязанности предпринимателей вступали в силу, если рабочий утрачивал трудоспособность более чем на три дня и если причиной несчастного случая не был злой умысел потерпевшего или его грубая неосторожность. Поэтому закон давал возможность владельцам предприятий отказать в предоставлении бесплатной врачебной помощи рабочим, которые болели менее трех дней, а также уйти от выплат, доказав вину или злой умысел потерпевшего. Как справедливо отмечал российский исследователь, «кратковременность заболевания и злой умысел или грубая неосторожность потерпевшего могут быть установлены только впоследствии, а не в момент увечья и первое после этого момента время, лишить рабочего немедленной бесплатной помощи врача, значит, в большинстве случаев, лишить его всякой врачебной помощи и оставить на произвол судьбы» [6, с. 131 - 132].
Кроме того, закон не делал предпринимателей ответственными за те случаи потери трудоспособности, которые происходили вследствие профессиональных болезней. Заболевшие и поэтому уволенные рабочие никакого пособия не получали. Например, рабочий Московской шелкоткацкой фабрики Лазарев в 1903 г написал прошение московскому губернатору, в котором заявлял, что был уволен из-за болезни, которая развилась из-за «крайне убийственной атмосферы на фабрике». Администрация фабрики в какой-либо помощи Лазареву отказала, а губернатор ответил, что от него ничего не зависит [11, с. 47].
В начале XX в. в Московской губернии расход предпринимателей на медицинскую помощь составлял примерно 5 руб. на одного рабочего, а на предприятиях, арендовавших койки в земских больницах и других лечебных учреждениях, - около 2,5 руб. В то же время врачи-специалисты признавали необходимым расход в 10 руб. на одного фабрично-заводского рабочего в год [5, с. 239].
Характерное описание состояния медицинского обслуживания рабочих Москвы дал один из участников обследования фабрик по обработке волокнистых веществ Москвы в 1881 г: «Из 118-ти фабрик только на 62-х отведены помещения для подания медицинской помощи заболевшим рабочим. Из этих последних - 4 представляют собой лечебницы с несколькими койками, снабженными аптечками и несколькими инструментами... Во всех же остальных 56-ти помещениях имеются одни только койки, без врачебного персонала, и без
всяких приспособлений для лечения. койками этими рабочие не пользуются. Словом все эти помещения существуют только для видимости» [5, с. 238]. Серьезных изменений к началу XX в. в медицинском обслуживании фабрично-заводских рабочих Москвы не произошло. Так, в 1898 г. только на нескольких предприятиях Москвы существовали приемные покои и фабричные больницы. В частности, сохранились сведения о существовании больницы на мануфактуре Э. Цинделя. В ней велся учет механических повреждений рабочих с указанием рода работы, характера и последствий повреждений [12].
О серьезной необходимости медицинской помощи свидетельствуют высокие показатели заболеваемости среди рабочих. Отчеты врачей свидетельствовали о тенденции к росту заболеваний. Так, в 1887 г. в Москве было зафиксировано 16 610 случаев заболеваний заразными болезнями, а в 1896 г. - 28 895. Из этого числа заболевших людей наибольший процент составляли именно рабочие фабрик и заводов, что отмечали сами московские врачи [3, с. 117; 4, с. 11].
Самыми распространенными заболеваниями в среде рабочих фабрично-заводской промышленности Москвы были болезни органов дыхания. Об этом наглядно свидетельствует ведомость о состоянии больных на фабриках и заводах Москвы, составленная за 1899 г. для московского обер-полицмейстера Д.Ф. Трепова [12. Ф. 46. Оп. 2. Д. 1532. Л. 10 - 10 об.]. Высокий процент этого вида заболеваний был напрямую связан с условиями труда московских рабочих. Плохая вентиляция рабочих помещений приводила к тому, что в воздухе концентрировалась пыль от хлопка, металла, дерева, которая попадала в легкие рабочих, что и приводило к болезням дыхательных путей, нередко к туберкулезу [11, с. 47]. Сырые, грязные, душные коечно-камороч-ные квартиры и бараки, в которых проживали московские рабочие, были переполнены, что приводило к стремительному и широкому распространению инфекционных заболеваний. В частности, существуют сведения об инфекционных заболеваниях в спальнях рабочих Трехгорной мануфактуры и эпидемиях сыпного тифа, оспы и скарлатины на фабриках товарищества мануфактур
Показатели промышленного травматизм в России
Промышленный округ Численность рабочих, тыс. Количество заявленных несчастных случаев на 1 тыс. рабочих.
Всего Приведших к тяжелым увечьям Со смертельным исходом
Петербургский 297,9 64,6 1,9 0,2
Московский 567,2 22,3 0,8 0,1
Варшавский 253,5 40,1 0,8 0,2
Киевский 193,9 24,4 1,3 0,3
Поволжский 141,7 47,8 2,5 0,3
Харьковский 208,9 75,8 1,5 0,3
♦
♦
Н.Н. Коншина [12. Ф. 502. Оп. 1. Д. 1560; Ф. 673. Оп. 8. Д. 36. Л. 27]. При этом на фабриках зачастую не было возможности изоляции больных людей. Комиссия, обследовавшая фабрики товарищества Даниловской мануфактуры в 1897 - 1899 гг., сообщала, что на фабрике антисанитарные условия, нет отделения для заразных больных и постоянно живущего врача [12. Ф. 54. Оп. 180. Д. 372. Л. 1].
Уровень специалистов фабричной медицины был крайне низким. В Московской губернии в 1901 - 1904 гг. из 516 предприятий только 58 имели собственных врачей, живших при фабрике [5, с. 239]. При этом, учитывая размеры предприятий, становится очевидным тот факт, что один врач не мог предоставить полноценную медицинскую помощь всем рабочим многотысячного завода или фабрики. Например, рабочие, выступавшие на зубатовском собрании в августе 1901 г., говорили, что на фабрику, где работали 2 000 человек, врач являлся только один раз в неделю на полчаса. Многие врачи обычно одновременно обслуживали несколько фабрик. Часто рабочие жаловались на плохое отношение фабричного врача к пациентам. О грубом обращении с больными сообщали рабочие Даниловской мануфактуры в 1902 г и рабочие Товарищества Резиновой мануфактуры в 1903 г. [1; Ф. 299. Д. 13. Л. 189 - 191; Ф. 58. Оп. 1. Д. 190. Л. 174 - 175].
В основном же лечение проводили фельдшеры, которые часто не оказывали необходимой помощи больным. Так, на заводе Гужона существовал приемный покой, куда приносили сталеваров, потерявших сознание от невыносимого зноя у мартеновских печей. Фельдшер давал больному несколько капель валерьянки, открывал окна и двери и клал пациента на сквозняке. Если это средство не помогало, больного на телеге отвозили в больницу [2, с. 233]. Дополнительную сложность составляло то обстоятельство, что многие фельдшеры занимали одновременно должности конторщиков и мастеров, поэтому рабочие только в исключительных случаях обращались к ним за помощью, боясь быть уволенными. Об этом говорили рабочие на собрании «Общества взаимопомощи рабочих механического производства» [12. Л. 235].
Что характерно, рабочие платили больничный налог, который систематически вычитался из их заработной платы, но фактически не получали столь необходимой им квалифицированной медицинской помощи. Владельцы предприятий почти не организовывали медицинскую помощь своим рабочим, ссылаясь на этот больничный налог и заявляя, что этим должны заниматься городские власти. В свою очередь, московское правительство приводило в качестве аргумента закон от 3 июня 1886 г., регулирующий отношения между фабрикантами и рабочими, в котором указывалось на необходимость организации медицинского обслуживания, заявляя, что это дело фабрикантов. Поэтому на многих московских предприятиях не было вообще никакого медицинского обслуживания. Об этом, например, сообщали рабочие шелкоткацкой фабрики Ребер-зан в 1903 г, а на одном из заседаний председателя московской губернии по фабричным и горно-заводским делам в 1900 г рассматривалось 11 прошений по выполнению обязательных постановлений присутствия о медицинской помощи рабочим на фабриках и заводах [1. Ф. 48. Оп. 1. Д. 190. Л. 100 - 101; Д. 45. Л. 171].
Не имея возможности получить необходимую медицинскую помощь на фабрике, московские рабочие были вынуждены обращаться в городские больницы. Лечебная организация Москвы начала XX в. не представляла собой единой системы, часть лечебных учреждений находилась в распоряжении городского самоуправления, другая часть оставалась под контролем различных ведомств и благотворительных организаций. Рост больничной помощи отставал от роста населения Москвы и его потребностей. Часто больным отказывали в приеме. Так, в 1907 г. в 13 городских общих и детских больницах было отказано в приеме 23 274 лицам. Московские фабрично-заводские рабочие, обращавшиеся в городские больницы, в основном получали отказ. Если рабочего принимали на лечение, то он вынужден был сам оплачивать свое пребывание в больнице. Московская городская Дума, сводя к минимуму расходы на одного больного, в то же время требовала с рабочих за пребывание в городских больницах плату в размере от 2 до 3 руб. в сутки. Городские власти объясняли эту повышенную плату стремлением поощрить фабрикантов к открытию своих собственных лечебниц и, во всяком случае, не содействовать закрытию уже существующих при фабриках лечебниц [2, с. 234, 722]. В реальности высокая плата за лечение приводила к полному лишению рабочих медицинской помощи, так как даже высокооплачиваемые категории московских рабочих зарабатывали меньше 2 руб. в сутки.
В результате можно сделать вывод о том, что московские фабрично-заводские рабочие остро нуждались в квалифицированной медицинской помощи из-за неудовлетворительной санитарной и производственной обстановки, высокой интенсивности труда, что приводило к повышенной заболеваемости и травматизму. Однако подавляющее большинство московских фабрик и заводов конца XIX - начала XX вв. не предоставляло своим рабочим необходимой медицинской помощи. Заболевшие рабочие увольнялись, обычно не получая необходимого пособия на лечение. Городские власти также были не заинтересованы в оказании медицинской помощи рабочим. Даже существование приемного покоя на предприятии не гарантировало качественную медицинскую помощь. Это было связано как с низкой квалификацией медицинских работников, так и с большим количеством больных, что приводило к многочисленным отказам в приеме. Медицинское обслуживание фабрично-заводских рабочих Москвы находилось на низком уровне, что негативно отражалось на их социально-экономическом положении.
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.63. Оп.11. Д.1090. Т.1/901. Л.115.
2. История Москвы. М., 1955. Т. 5.
3. Известия Московской городской Думы. 1895. Вып. II (ноябрь).
4. Известия Московской городской Думы. 1900. Вып. I (октябрь).
5. История рабочего класса СССР Рабочий класс России от зарождения до начала 20 века / под ред. М.С. Волина. М., 1983.
6. Прокопович С.Н. К рабочему вопросу в России. СПб., 1905.
7. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1904 г. СПб., 1907.
♦--------------------------------------------------------
8. Статистика несчастных случаев с рабочими в промышленных заведениях, подчиненных надзору фабричной инспекции, за 1901 г. СПб., 1903.
9. Статистика несчастных случаев с рабочими в промышленных заведениях, подчиненных надзору фабричной инспекции, за 1903 г. СПб., 1905.
10. Успенский В.П. Врачебно-санитарная организация // Современное хозяйство г. Москвы. М., 1913.
11. Ушаков А.В. Рабочий класс и рабочее движение в Москве в конце XIX - начале XX вв. М., 2003.
12. Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф.46. Оп.2. Д.1532. Л.24.
удк 94(470) C.A. Власов
ЖИДИШНО-СТРОИТЕДЬНЫЕ КООПЕРАТИВЫ И ИХ РОДЬ В РЕШЕНИИ ЖИДИШНОЙ ПРОБЛЕМЫ В РСФСР (196G - 1980-е годы)
В статье рассматривается деятельность жилищно-строительных кооперативов и их роль в решении жилищной проблемы в РСФСР в годы массового жилищного строительства. Особое внимание уделяется ретроспективному анализу мер, которые принимались правительством для успешной работы кооперативов.
Ключевые слова: жилищно-строительные кооперативы, жилищное строительство, частная инициатива, советский средний класс.
S.A. Vlasov
BUILDING SOCIETIES AND THEIR ROLE IN ADDRESSING HOUSING PROBLEMS IN THE RSFSR (196G - 19BG-s)
The article reviews the activities of building societies and their role in solving the housing problem in the RSFSR during the years of mass housing construction. Special attention is given to retrospective analysis of measures taken by the government in order to facilitate housing construction.
The key words: building society, housing, private initiative, Soviet middle class.
В годы советской власти государство регулировало все стороны социально-экономической жизни, включая распределение материальных благ, в том числе и распределение жилья. Подавляющая часть населения получала жилье бесплатно в бессрочное пользование от местных органов власти или предприятий на время работы там. Вместе с тем в рамках советской распределительной системы существовала возможность не получить жилье, а приобретать за собственные деньги, те. фактически покупать его. Такая возможность предоставлялась тем, кто вступал в жилищно-строительные кооперативы (ЖСК).
Первые жилищно-строительные кооперативы появились в середине 1920-х гг., но просуществовали недолго и в 1937 г. были закрыты. Возрождение жилищной кооперации началось в конце 1950-х гг., что было связано с началом массового жилищного строительства. 31 июля 1957 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР», где ставилась задача в кратчайшие сроки достигнуть значительного пророста жилого фонда, чтобы в ближайшие 10 - 12 лет решить жилищную проблему [9, с. 359]. Правительство стремилось сделать это путем государственного и ведомственного жилищного строительства. Вместе с тем предполагалось, что часть жилья можно построить за счет средств наиболее обеспеченных граждан. 20 марта 1958 г. вышло постановление Совета Министров СССР «О жилищно-строительной и дачно-строительной кооперации». В нем говорилось о целесообразности ши-
рокого развития жилищно-строительной кооперации. Предприятия и учреждения получили возможность создавать кооперативы для своих работников, для чего требовалось обращаться к исполкомам местных Советов народных депутатов. В сентябре 1958 г. постановлением Совета Министров РСФСР был утвержден примерный устав жилищно-строительного кооператива.
Однако поначалу ЖСК не получили распространение. Вступление в кооператив для большинства населения было невозможно из-за нехватки финансов. Члены кооператива были обязаны внести денежные средства в размере полной стоимости дома до начала строительства. Иначе говоря, подрядная строительная организация, заключившая договор на возведение жилого дома, могла приступить к строительству лишь при условии внесения в банк членами кооператива всей суммы денег
К тому же строительные материалы для сооружения кооперативных домов отпускались не по оптовым, а по более высоким розничным ценам, что значительно удорожало сметную стоимость домов ЖСК по сравнению с государственным строительством. Цены на кооперативное жилье для рядового советского человека были высокими. Поэтому кооперативное строительство в основном развернулось в Москве и Ленинграде, где проживали люди, располагающие необходимыми денежными средствами. В 1958 г. в РСФСР насчитывалось всего 60 ЖСК, причем большинство из них -41 - находилось в Москве [3].
Новый этап в развитии жилищно-строительной кооперации начался после того, как ЦК КПСС и Совет
