CC BY
44
сударственные организации. На основе таких ненадежных данных те или иные политические партии отбирают выгодные для своей политики статистические данные и делают любые выводы о резком снижении или повышении тех или иных показателей.
Таким образом, судебно-медицинским экспертам, заполняя свидетельство о смерти, приходится либо брать на себя процессуально недопустимые функции и устанавливать род насильственной смерти, либо предоставлять для статистической разработки заведомо недостоверную информацию. При этом, если соблюдать букву закона, неминуем почти тотальный переход на «не установленный» род смерти, что полностью уничтожит возможности статистической оценки этих
показателей и включение п.п. 14,15 в этот важный юридический документ станет бессмысленным.
Мы считаем, что более целесообразно передать обсуждение этого вопроса для выработки окончательного решения представителям двух учреждений — учреждению государственной статистики (как органу, осуществляющему регистрацию и анализ информации, содержащейся в свидетельствах о смерти) и прокуратуры (для согласования с требованиями законодательных актов РФ). Решение этой проблемы позволит избежать двойственной ситуации, когда требования государственной статистики и ВОЗ не совпадают с процессуальными возможностями судебно-медицинской службы и приведет к более обоснованным показателям рода смерти.
© В.И. Витер, В.Н. Коротун, В.И. Перминов, 2003 УДК 340.622+340.695
В.И. Витер, В.Н. Коротун, В.И. Перминов МЕДИКО-ПРАВОВЫЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОМПЕТЕНЦИИ ЭКСПЕРТА ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ СУИЦИДА КАК РОДА СМЕРТИ Кафедра судебной медицины (зав. — проф. В.И. Витер) Ижевской государственной медицинской академии Пермское областное бюро судебно-медицинской экспертизы (начальник — В.И. Перминов)
В статье рассматриваются медицинские и правовые аспекты компетенции эксперта при определении рода смерти, в частности — суицида. Анализируются причины появления и существования этого вопроса в его историческом развитии. Предлагаются пути решения данной проблемы в соответствии с законодательной базой.
Ключевые слова:род смерти, суицид, компетенция судебно-медицинского эксперта.
V.I. Viter, V.N. Korotun, V.I. Perminov MEDICAL-LEGAL AND HISTORICAL ASPECTS OF THE COMPETENCE OF THE EXPERT AT DEFINITION OF
SUICIDE AS SORTS OF DEATH
In clause the medical and legal aspects of the competence of the expert are considered at definition of a sort of death, in particular - suicide. The reasons of occurrence and existence of this question in his historical development are analyzed. The ways of the decision of the given problem are offered according to legislative base.
Keywords: a sort of death, suicide, competence of the legal-medical expert.
За последние десятилетия регистрируется значительный рост доли смертности от т.н. «повреждений без уточнения их характера». При сравнении структур смерти от внешних причин 1966 и 1998 годов отмечалось снижение доли самоубийств с 23,0 до 18,9% при одновременном росте доли «повреждений без уточнения характера» с 3,0 до 15,2%, убийств — соответственно с 5,6 до 12,3%. Исходя из этого авторы исследования приходят к выводу, что эта вторая по значимости причина насильственной смерти («без уточнения характера») является скрытой формой самоубийств [9] и объясняется это, наряду с другими причинами, плохой экспертной диагностикой [ 10]. Другие авторы считают, что неточность данных статистики суицидов связана с неправильным установлением рода насильственной смерти и сокрытием их по религиозным, моральным и политическим мотивам [2], а также — с системой регистрации самоубийств и разными источниками получения информации [4].
Причину недостоверности статистики суицидов следует искать, прежде всего, в самом механизме формирования базы этих данных Госкомстатом РФ. Единицей учета и основой этой статистики является свидетельство о смерти, в котором отражается причина и род насильственной смерти. Именно на первоначальном этапе создания статистической базы — оформлении свидетельства о смерти, может сформироваться «искажение» одного из ее показателей — «род смерти».
Корень этого явления в том, что причина смерти врачом (экспертом) устанавливается объективно на основе специальных знаний в рамках профессиональных обязанностей, а род смерти определяется врачом фактически субъективно с выходом за пределы компетенции и вторжением в область права, т.е. при отсутствии необходимых на то специальных знаний и прав (табл. 1).
Причина такой ситуации кроется в наличии ведомственных нормативных документов (приказов) Минздрава, которые обязывают именно судебно-медицинского эксперта решать вопрос о роде насильственной смерти при заполнении свидетельства о смерти. Таким образом, вся ответственность за «достоверность» данных при определении рода смерти ложится на плечи эксперта, проводящего судебно-медицинское экспертизу умершего.
Для понимания живучести и существования этой проблемы необходимо рассмотреть ее в историческом развитии.
По мере строительства нового государства советского периода, судебно-медицинская служба претерпела не только значительную структурную перестройку, но и существенные изменения ее теоретических и правовых основ. Вместе с тем, расширение толкований прав и обязанностей эксперта в Положениях о правах и обязанностях государственных медицинских экспертов 1921 и 1934 г.г. допускало возможность эксперту встать в один ряд с лицом, производящим следствие.
Таблица 1.
Алгоритм определения экспертом причины и рода смерти
Показатель Причина смерти Род насильственной смерти
Понятие отрасли науки медицина право
Устанавливается на основе специальных знаний без специальных знаний
Основание определения морфологические, лабораторные, клинические данные внутреннее убеждение
Компетенция установления имеется отсутствует
Оценка объективная субъективная
Легитимность определения правомерно неправомерно
В 30-е годы вопрос о пределах компетенции судебномедицинского эксперта при определении рода смерти не стоял. Уже в этот период, по окончании экспертного исследования трупа, надлежала выдача «справки на погребение» с указанием причины и рода смерти. Однозначно считалось, что «одной из важнейших задач судебного врача именно и является установление рода смерти» путем определения обстоятельств направления действия внешней силы, например, «если внешняя сила направлена самим человеком на себя, то это будет самоубийство» [12]. При составлении заключения эксперту предписывалось и решение такого вопроса — «Если смерть была насильственной, то имело ли место убийство, самоубийство или несчастный случай?», а при проведении экспертиз в случаях повешения— «решать вопрос о самопове-шении или убийстве повешением, а также о симуляции повешения» [12].
Абсолютно аналогичная позиция излагалась и в учеб-никахпо судебной медицине 50-хгодов [13,19], что отражало общую тенденцию, господствующую в судебно-медицинской науке того времени при решении данного вопроса, при этом довольно детально регламентировалась тактика эксперта при определении рода смерти. Так, в примерах формулировки экспертом ответов на поставленные вопросы при установлении рода смерти приводился и такой: «установив, что биологическая причина смерти — повреждение, экспертиза устанавливает по судебно-медицинским данным ее правовой характер. Прямым продолжением задачи экспертизы является выяснение того, какой род насильственной смерти может иметь место в данном случае. Для разрешения этой задачи представители следствия и суда издавна привлекали и привлекают судебно-медицинского эксперта, а последний это задание выполнял, выполняет и должен выполнять как одну из своих основных функций помощи правосудию» [19].
Однако наряду с этим существовало иное мнение. В частности, H.H. Бокариус отмечал, что «даже среди отдельных работников расследования существует мнение, что повешение — это самоубийство, а удавление — это убийство. Неверное конечно представление, как повешение, так и удавление, могут быть и в виде самоубийства и в виде убийства, и если хотите, и в виде несчастного случая. Совершенно ясно, что решение этого вопроса относится к компетенции следователя. Эксперт только должен собрать определенный материал, на основании которого следователь смог бы сделать выводы» [3].
Однако именно в 40-50-х годах на страницах печати проходила ожесточенная дискуссия о праве судебно-медицинских экспертов определять род смерти [1,6]. В официальных ответах на запрос Главной судебно-медицинской экспертизы единого мнения у юристов не было: Верховный Суд СССР допускал возможность решения экспертом
вопроса о роде смерти, а Прокуратура СССР считала это правом, но не обязанностью эксперта. В результате Главный судебно-медицинский эксперт в Циркулярном письме 1956 г. предоставил право экспертам решать вопрос о роде смерти, когда этот «вывод вытекает из специальных познаний судебно-медицинского эксперта и результатов исследования трупа» [33]. К сожалению, не указывались конкретно те специальные именно медицинские познания и критерии, которыми эксперт должен был пользоваться при решении вопроса, фактически требующего правовой оценки и юридической квалификации. Данное мнение было закреплено затем методическим письмом Прокуратуры СССР [8]. К сожалению, это положение оказалось живучим, найдя свое отражение даже в некоторых учебниках по судебной медицине 70-х годов [21].
Переломным моментом в обсуждении вопроса можно считать фундаментальный «Курс судебной медицины» М.И. Авдеева [1], в котором на основе юридических норм и процессуальных положений с учетом судебной практики научно была доказана ошибочность существующего мнения о праве эксперта определять род смерти.
В дальнейшем в учебниках по судебной медицине 6070-х годов [5,22,23,25] тема возможности установления экспертом рода смерти вообще не рассматривалась, а в руководстве по судебной медицине 1976 года [27] уже однозначно отмечалось, что решение экспертом вопроса о роде смерти является выходом за пределы его компетенции, ограниченной медицинскими рамками. Такая позиция в последующие годы находит свое отражение в учебниках и руководствах по судебной медицине: в 80-е годы указывалось, что «определение рода насильственной смерти является компетенцией органов правосудия» [26, 28], в 90-е и последующие годы — «эксперт может устанавливать причину смерти и характер телесных повреждений, но не род насильственной смерти» [7,20, 32]. Отмечается так же, что понятие рода смерти является юридическим и связано «с определением умысла, степени виновности лица, причинившего повреждения, а поэтому определение рода насильственной смерти, в конечном счете, является компетенцией следственных и судебных органов» [7]. Но вместе с тем имеется вызывающее удивление утверждение, что «установив смерть от механического задушения через повешение на основании наличия общеасфиктических и видовых ее признаков, судебно-медицинский эксперт может определить род смерти» [32].
Действующие правовые нормативные акты дают четкое определение понятия специальных знаний, увязывая их с правами и обязанностями эксперта. В соответствии с ними, специальными судебно-медицинскими являются знания и навыки, составляющие содержание профессиональной медицинской (врачебной) подготовки эксперта, ограниченные
рамками использования и решения юридических и правовых понятий и вопросов [30,31].
В современной судебно-медицинской и юридической литературе однозначно сформирована точка зрения, что понятие рода смерти является юридическим [24, 29] и установление судебно-медицинским экспертом самоубийства (как рода смерти) является выходом за пределы его компетенции, фактически означающим решение юридического вопроса, т.е. правовой оценки и юридической квалификации [11].
Относительно медицинского свидетельства о смерти следует отметить, что оно, безусловно, является не только важным юридическим и медицинским, но также и статистическим документом, основой государственной статистики причин смерти и демографических показателей здоровья населения и его социального состояния. Однако именно ведомственные приказы Минздрава (Инструкции по заполнению свидетельства о смерти) фактически обязывают судебно-медицинского эксперта выходить за пределы своей компетенции при решении вопроса о роде смерти умершего. К примеру, приказ МЗ СССР от 28.09.1954 г. [14] обязывал точно обозначать, чем вызвана смерть и указывать, было ли в данном случае самоубийство (или иной род смерти). Но вместе с тем, критериев определения экспертом рода смерти в Инструкции по заполнению свидетельства о смерти не приводится. Аналогичные указания имеются и в последующих приказах и инструкциях Минздрава при изменении формы свидетельства о смерти [15,16,17].
Действующие правила судебно-медицинской экспертизы трупа также регламентируют при заполнении свидетельства о смерти определять нозологическую форму и причину смерти, руководствуясь при этом действующей МКБ, что, по сути, также обязывает судебно-медицинского эксперта определять род смерти [18].
Объяснение такой противоречивости и двойственности нормативных документов Минздрава и юридических положений, по нашему мнению, кроется в недостаточном понимании всей глубины юридической стороны вопроса стороной, разрабатывающей инструкции по заполнению свидетельств о смерти и их формы.
Таким образом, становится ясным, почему такое продолжительное время длилась дискуссия о праве эксперта решать вопросы установления рода смерти (в т.ч. самоубийства).
На практике при разрешении экспертом вопроса о роде смерти, прежде всего в случаях самоубийств, наибольшее значение имеют следующие факторы:
— данные секции трупа и лабораторных исследований;
— данные материалов дела;
— внутреннее убеждение эксперта;
— квалификация и опыт эксперта;
— общественно-социальные условия, в т.ч. религиозные, этнические и местные обычаи и обстоятельства.
Поэтому эксперты все чаще род смерти не определяют, понимая неправомерность этой функции, и идут более «легким» путем — кодирование по рубрикам МКБ-10 «повреждения без уточнения их случайного или преднамеренного характера». С одной стороны, такая тактика эксперта формально не нарушает действующих приказов Минздрава и не свидетельствует об уровне его квалификации. С другой стороны, она прямо отражается на имеющей существенное значение оценке демографической ситуации по показателям смертности от внешних причин в целом по стране, а также вызывает недовольство и недоумение сотрудников региональных органов Госкомстата. Однако, в силу ч. 2 ст. 7 УПК РФ, при наличии противоречий между нормами процессуального и материального законов, предпочтение должно отдаваться тому закону, к предмету регулирования которого относятся общественные отношения, на создание, изменение или прекращение которых направлены конкурирующие правовые нормы.
Получается замкнутый круг: эксперт юридически не имеет право устанавливать род смерти, фактически в силу положений ведомственных приказов он обязан это делать. Таким образом, судебно-медицинский эксперт находится в тупиковых «ножницах» ведомственных нормативных противоречий.
Решение данного вопроса является на сегодня важной и сложной задачей и должно решаться на государственном уровне. Выход из тупика позволит:
— выявить действительный уровень смертности от внешних причин, прежде всего — суицидов;
— разработать на региональном и федеральном уровне соответствующие мероприятия и программы по снижению высокой смертности в стране от суицидов.
— Пути решения изложенной проблемы нам видятся в следующем:
— приведение приказов МЗ РФ в соответствие с законодательной базой;
— создание адаптированного варианта классификации МКБ для судебной медицины (по примеру МКБ-Онколо-гия, МКБ-Педиатрия и др.);
— разработка межведомственных нормативных документов (МЗ, Минюст, Госкомстат и др.), регламентирующих порядок и правила определения судебно-медицинским экспертом рода смерти (только при заполнении свидетельства о смерти);
— изменение механизма формирования Госкомстатом РФ базы данных для получения более достоверных данных по смертности от внешних причин, в том числе - суицидов.
Литгратура:
1. Авдггв М.И. Курс судгбной мгдицины — М.: Госюриздат, 1959. — С. 84-94.
2. Бойко И.Б., Чугрггв С.Н., Цыганов К.М., АвгричгвА.А. Смгртность от самоубийств и убийств в судгбно-мгдицинском аспгктг (на матгриалг данных по Рязанской области) // Суд.-мгд. экспгрт. — 1995. — №3. — С. 23-25.
3. Бокариус Н.Н. Стгнограмма курса лгкций//Смгрть от задушгния Харьков, 1952 (рукопись).
4. ГрингнкоА.Я, ЗаславскийГ.И., ПоповБ.Л, ЮшковскийВ.О. Судгбно-мгдицинскаяисоциально-экономичгскаяхарактгристика самоубийств // Альманах судгбной мгдицины. — СПб. — 2003. — № 5. — С. 6-16.
5. Громов А.П. Курс лгкций по судгбной мгдицинг. —М.: Мгдицина, 1970. — 312 с.
6. Китагв Н. Опргдглгниг характгра смгрти с помощью «эффгкта Кирлиан» // Законность. — 2000. — №2. — С. 48-49.
7. Кузнгцов Л.Е. Судгбно-мгдицинская экспгртиза: Книга практич. врача. — М.. — 2002. — С. 86.
8. Мгтодичгског письмо Прокуратуры Союза ССР от 08.08.1958 г.
9. «Насглгниг и общгство» / бюллгтгнь Цгнтра дгмограф. и экологии чгловгка Института народнохоз. прогнозирования РАН. — 2001. — № 5.
10. «Насглгниг и общгство» / бюллгтгнь Цгнтра дгмограф. и экологии чгловгка Института народнохоз. прогнозирования РАН, — 2001.— №31-32.
11. Научно-практич. коммгнтарийкУПКРФ/под общ. ргд. ЛгбгдгваВ.М. /, ст. ст. 80,196.—М.: Спарк, 2002. — 991 с.
12. Основы судгбной мгдицины. Пособиг для студгнтов мгд. институтов (под общ. ргд. Попова Н.В.). —М.-Л.: Мгдгиз, 1938. — 592 с.
13. Попов Н.В. Судгбнаямгдицина, 3-гизд.—М.: Мгдгиз, 1950.—444с.
14. Приказ МЗ СССР от 28.09.1954 г. № 45 // Врачгбног свид. о смгрти, п. 10.
15. Приказ МЗ СССР от 12.02.1966 г. № 85
16. Приказ МЗ СССР от 19.11.1984 г. № 1300
17. Приказ МЗ РФ от 07.08.1998 г. № 241
18. Приказ МЗ РФ от 24.04.2003 г. № 161 «Обутвгрждгнии инструкции по организации и производству экспгртных исслгдований в бюро судгбно-мгдицинской экспгртизы».
19. Райский М.И. Судгбнаямгдицина.—М.: Мгдгиз, 1953. — 467с.
20. Руководство по судгбной мгдицинг / под ргд. Томилина В.В., Пашиняна Г.А..-М.: Мгдицина, 2001. — С. 13.
21. СапожниковЮ.С., Гамбург А.М. Судгбнаямгдицина. —Кигв:Вищашкола, 1976. — С. 65.
22. СмольяниновВ.М., ТатигвК.И., ЧгрваковВ. Ф. Судгбнаямгдицина.—М.:Мгдгиз, 1961.—400с.
23. СмольяниновВ.М., Татигв К.И., Чгрваков В. Ф. Судгбнаямгдицина.—М.: Мгдгиз, 1963. — 460 с.
24. Совгтског уголовног право: Учгбник Часть Особгнная / под ргд. Владимирова и др. —М.: Юр. лит., 1979. — 584 с.
25. Судгбнаямгдицина. Подргд. Смольянинова В.М. —М.: Мгдицина, 1975. —343 с.
26. Судгбнаямгдицина. Подргд. Смольянинова В.М. — М.: Мгдицина, 1982. — С. 37.
27. Судгбная мгдицина. Руководство для врачгй Подргд. Дгньковского А.Р. и Матышгва А.А. — Л.: Мгдицина, 1976. — С. 369.
28. Судгбнаямгдицина. Подргд. КрюковаВ.Н. — М., Мгдицина, 1990. — С. 37.
29. Уголовног право РФ. Особгнная часть. Под ргд. Здра.вомысловаБ.В.—М.: Юристъ, 1999. — 552с.
30. Уголовно-процгссуальный кодгксРоссийской Фгдграции (2001 г.), ст. 57, 70, 75,80.
31. Фгдгральный закон «О гос. судгбно-экспгртной дгятгльности в РФ» № 73-ФЗ (2001), ст.8,17,25.
32. Хохлов В.В., КузнгцовЛ.Е. Судгбнаямгдицина— Смолгнск, 1998. —800 с.
33. Циркулярног Письмо Гла.вного судгбно-мгдицинского экспгрта МЗ СССР от 29.02.1956 г. № 306.
© И.Ю. Быков, В.В. Колкутин, Ш.А. Шамшутдинов, 2003 УДК 340.69-691
И.Ю. Быков1, В.В. Колкутин2, Ш.А. Шамшутдинов3 СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД В ФОРМИРОВАНИИ УЧЁТА СПЕЦИАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОТЧЁТНОСТИ ЭКСПЕРТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
1Главное военно-медицинское управление Министерства обороны РФ 2111 Центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ (нач. — проф. В.В.Колкутин), 31082 судебно-медицинская лаборатория Северного флота
В статье рассматривается концепция совершенствования системы учёта и отчётности судебно-экспертных учреждений Минобороны России. Ведущим принципом данной концепции является системность в сборе и обработке информации. Системность обеспечивается, в том числе, использованием единой базовой терминологии, сбором и обработкой информации обо всех видах экспертных исследований с единых позиций по основной и производной статистическим единицам. Обобщенная информация об экспертной деятельности позволит в оперативном и ретроспективном порядке объективно судить об объёме и уровне экспертной деятельности в конкретном экспертном учреждении, о состоянии дел в регионе его ответственности по социально значимым происшествиям, объективизировать суждение об уровне взаимодействия данного экспертного учреждения с правоохранительными органами.
Ключевые слова: системный подход, учет, экспертное учреждение, отчетность.
BykovI.Y., Kolkutin V.V., ShamshutdinovSh.A.
SYSTEM APPROACH IN SPECIAL ACTIVITY REGISTRY FORMATION AND ACCOUNTS OF RF MINISTRY
OF DEFENSE EXPERT AUTHORITIES
The article considers the concept of registry and accounts systems improving in RF Ministry Of Defense expert authorities. The basic principle of the given concept is the system approach in the information gathering and treatment. The system approach is provided also by using the common basic terminology, information gathering and treatment about all kinds of expert researches from the point of common basic and derived statistic unities. The generalized information about expert activity will let to judge about their work content and level.
Key words: System approach, registry, expert authority, and accounts.
В настоящее время в рамках утверждённой начальником Главного военно-медицинского управления Министерства обороны Российской Федерации (ГВМУ МО РФ) «Программы развития судебно-медицинской экспертизы в МО РФ на2001-2005 г.г.» совершенствуется системаучёта
и отчётности (СУО) экспертных учреждений (ЭУ) МО РФ. При этом принимаются во внимание существенные изменения в законодательной базе и в организационноштатной структуре экспертных учреждений Министерства обороны РФ.
