CC BY
56
РЕЧЕВЫЕ МОДЕЛИ И СТРАТЕГИИ МЕДИАДИСКУРСА
УДК 81'42
DOI: 10.24411/2070-0695-2019-10309
Н. М. Головина
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Москва
МЕДИАТИЗАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО (ПАРЛАМЕНТСКОГО) ДИСКУРСА: ДЕВАЛЬВАЦИЯ РИТОРИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ АНАФОРЫ В БРИТАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ (ПАРЛАМЕНТСКОМ) ДИСКУРСЕ
Формирование широкой аудитории избирателей и использование возможностей массмедиа как инструментов влияния на аудиторию-наблюдателя приводит к театрализации политического (парламентского) дискурса. В новых условиях активного развития массмедиа от субъектов институционального политического дискурса, создающих сообщения, передаваемые посредством массмедиа, требуется изменение речевого поведения. Выбирая риторические методы и приемы, политики используют те из них, которые, с одной стороны, просты и очевидны в использовании, и, с другой стороны, выразительны и способствуют большей саморепрезентации политика, его партии и политической программы. Анафора, являясь фигурой упорядоченного повтора, позволяет политику создавать динамичное, яркое, выразительное высказывание, но именно простота и очевидность анафоры приводит к тому, что политики чрезмерно используют ее в своих высказываниях, лишая ее риторической силы и значимости.
Ключевые слова: парламентский дискурс, медиатизация, речевое поведение, анафора, аудитория-наблюдатель.
Одной из основных целей парламентского дискурса является убеждение. Процесс убеждения невозможен без участия двух сторон: стороны убеждающей и стороны убеждаемой. Потребность убедить в своей правоте подразумевает наличие соответствующего намерения у оратора. Таким образом, убеждение - это некое действие, предпринимаемое оратором с целью изменения мнения аудитории, а изменившееся мнение аудитории является результатом реализации намерения оратора убедить слушателей в своей правоте через предпринимаемое действие. Убеждение не может быть случайным, изменение мнения аудитории является результатом достижения оратором его основной цели посредством использования риторических методов и приемов. Таким образом, мы можем говорить о том, что в политическом дискурсе высказывание политика является таким действием, которое изменяет условия, в которых происходит институциональная политическая (парламентская) интеракция. В рамках настоящего исследования мы говорим о функции убеждения избирателей и не останавливаемся на функции предоставления информации и контроля за действиями исполнительной власти, которые представляют меньший интерес в контексте возможностей их риторического оформления.
С появлением массмедиа, использующих технические средства для распространения сообщений [2. С. 10], не могли не измениться методы и приемы, используемые политиками для убеждения избирателей.
До начала радио-, теле- и интернет-трансляции из парламента Великобритании избиратели узнавали о политиках, партиях и политических программах, которые они представляют, из печатных СМИ или из официальных отчетов (Hansard), публикацию которых в Великобритании с конца XVIII века осуществляет Управление по издательству официальных документов (т. н. Издательство Её Величества). Хотя читателям отчетов может показаться, что протокол точно отражает сказанное парламентариями во время заседаний, на самом деле это не совсем так. К явным потерям парламентского дискурса при его протоколировании относятся: отсеивание элементов разговорности (интонационные особенности, повторы, не полностью произнесенные слова, не полностью произнесенные высказывания, паузы, несвоевременное начало высказывания, перефразирование и т. д.), формализация и стандартизация языка (отсутствие
передачи акцента и региональных особенностей языка парламентариев, усложнение грамматических форм, всегда правильное грамматическое оформление), отсутствие признаков взаимодействия с аудиторией (реакция на возгласы с места, одобрительные и неодобрительные реплики, обращение к аудитории). Таким образом, не допуская фактических искажений и сохраняя смысл высказывания, официальные протоколы лишают сказанное риторической ценности.
После начала регулярной радио-, теле- и интернет-трансляции основные цели выступлений политиков в парламенте сменились с предоставления информации и отчета о деятельности исполнительной власти перед членами обеих палат британского парламента, которые в случае парламентской интеракции являются непосредственными адресатами, на саморепрезентацию политика, презентацию его партии и политической программы [14. C. 20]. Появились службы и департаменты, отвечающие за подготовку и проведение выступлений, транслирующихся посредством массмедиа на широкую аудиторию избирателей. Так, карьера Дэвида Кэмерона как публичного политика и оратора началась в центральном офисе Консервативной партии, куда он пришел после окончания Оксфордского университета в качестве сотрудника информационно-аналитического отдела и консультанта Джона Мейджора по вопросам участия в дебатах PMQs (Дебаты PMQs, или Prime Minister's Questions - еженедельное мероприятие в Палате общин британского парламента, в течение которого парламентарии задают вопросы Премьер-министру в отношении работы правительства и исполнительной власти в целом) [13].
Для изучения риторических методов, используемых политиками для убеждения и привлечения избирателей на свою сторону, особый интерес представляет парламентский дискурс - один из поджанров политического дискурса, который, в свою очередь, является «прямым наследником античной риторики» [4. С. 26)].
Британский парламент, ведущий свою историю с XIII века, до настоящего времени сохранил интерактивную форму реализации права законодательной власти контролировать работу исполнительной власти: премьер-министры Соединенного Королевства обязаны выступать перед членами обеих палат парламента, добиваясь одобрения политики правящей партии или отчитываясь за действия, предпринятые исполнительной властью. Неслучайно среди самых ярких риторических событий политической жизни Великобритании оказываются события, происходящие под крышей Вестминстерского дворца. К таковым, безусловно, относятся речи премьер-министров (например, три речи У. Черчилля, произнесенные им в Палате Общин после вступления Великобритании во Вторую Мировую Войну: «Кровь, пот и слезы» ("Blood, Toil, Tears, and Sweat"), «Мы будем сражаться на пляжах» ("We Shall Fight on the Beaches"), «Их звездный час» ("Their Finest Hour")), тронные речи британских монархов, неоднозначные и провоцирующие широкий общественный резонанс выступления парламентариев в прениях. Кроме того, британская ораторская культура является классическим примером значимости качества речи для социального статуса.
Риторическая ценность выступлений политических лидеров в палатах парламента (будь то выступления в прениях, программные речи или участие в дебатах) обусловлена самой спецификой парламента как института демократического общества. Для политической жизни страны огромное значение имеет происходящее в парламенте и из-за организационно-правовых особенностей функционирования британского парламентаризма, и из-за того, что широкая медиатизация парламентской интеракции приводит к тому, что сказанное в парламенте очень быстро становится достоянием общественности [6]. В результате качественно меняются риторические методы и приемы, используемые политическими лидерами в парламентском дискурсе. Сам институциональный «язык» под влиянием медиа постоянно меняется [3. С. 12]. Парламентские дебаты стали политическим театрализованным шоу, главным героем которого становится тот политик, который лучше других понимает и использует особенности медиатизации парламентского дискурса для собственной популяризации, популяризации своей партии и политической программы [13].
О театральности политического дискурса говорит и Е. И. Шейгал [5]. Она отмечает, что народ (в нашем случае - это избиратели) не является прямым адресатом, это - адресат-наблюдатель, который воспринимает политическое событие как разыгрываемое для него действо. Наличие адресата-наблюдателя не просто осознается субъектом (политиком, выступающем в парламенте)
и прямым адресатом (членами кабинета и членами парламента, находящимися в палате во время дебатов), но и влияет на коммуникативную интенцию субъекта, определяет выбор стратегии и речевого поведения. Политики, общаясь друг с другом, помнят о медиа и «зрительской аудитории» и непроизвольно или намеренно «играют на аудиторию» [5].
Одной из самых узнаваемых и распространенных фигур в политическом (парламентском) красноречии является анафора (от гр. ava9opa - восхождение, подъем; вынесение вперед, передача [дела]). Являясь фигурой прибавления с повторением одного и того же элемента в начале смежных отрезков речи, анафора передает чувство уверенности и торжественности, позитивный настрой говорящего, создает ритмический рисунок, на котором держится вся речь. Анафора используется для придания речи энергии, силы, яркости, ритма и доведения точки зрения оратора до внимания слушателей. Довольно часто в политических речах встречаются «недлинные» анафоры, содержащие двукратный повтор. Однако в ряде случаев уместными оказываются и достаточно длинные анафоры [4. С. 160-163], например, анафора в речи Уинстона Черчилля, произнесенной в день нападения фашистской Германии на Советский Союз:
"I see the Russian soldiers standing on the threshold of their native land, guarding the fields which their fathers have tilled from time immemorial. I see them guarding their homes where mothers and wives pray - ah yes, for there are times when all pray - for the safety of their loved ones, the return of the breadwinner, of their champion, of their protector. I see the ten thousand villages of Russia, where the means of existence was wrung so hardly from the soil, but where there are still primordial human joys, where maidens laugh and children play. I see advancing upon all this in hideous onslaught the Nazi war machine, with its clanking, heel-clicking, dandified Prussian officers, its crafty expert agents fresh from the cowing and tying-down of a dozen countries. I see also the dull, drilled, docile, brutish masses of the Hun soldiery plodding on like a swarm of crawling locusts. I see the German bombers and fighters in the sky, still smarting from many a British whipping, delighted to find what they believe is an easier and a safer prey."
Г. Г. Хазагеров [4. С. 162] выделяет два специфических свойства анафоры как фигуры упорядоченного повтора. Во-первых, анафора передает ритм чувств говорящего и своим синтаксическим расположением может описывать траекторию действия, совершаемого или описываемого оратором. Во-вторых, анафора способствует ритмизации высказывания и делает «речь не только ясной, но и красивой». Более того, повторяющиеся элементы позволяют апеллировать непосредственно к эмоциям аудитории, «подстегивать» их, тем самым анафора способствует формированию кульминации. Кроме того, анафора способствует большей вовлеченности аудитории: за счет повтора у аудитории создается эффект предвидения, а игра с ожиданиями и, возможно, нарушением таких ожиданий увеличивает вовлеченность аудитории.
Анафора усиливает образность и выразительность речи, выделяет значимые элементы высказывания путем акцентирования на них внимания посредством повтора, на основе параллелизма позволяет установить связь между отрезками текста, улучшает смысловую и интонационную структуру текста, делая его более выразительным и легким для запоминания, позволяет выражать контраст между параллельными речевыми конструкциями посредством антитез.
Анализ использования анафоры в современном британском парламентском дискурсе неизменно приводит к сравнению речей современных политиков, участвующих в парламентской интеракции, с уже ставшими примером «золотого стандарта» ораторского искусства речами У. Черчилля. Как показывает анализ практики парламентского красноречия, участникам современного парламентского дискурса далеко не всегда удается достичь мастерства в использовании этой, казалось бы, такой очевидной и простой риторической фигуры.
Почему же речи У. Черчилля стали «золотым стандартом» риторического мастерства, а речи современных политиков подверглись критике за небрежное отношение к риторическим средствам в целом и анафоре в частности? [8; 12; 15]
Остановимся более подробно на анафоре У. Черчилля из речи «Мы будем сражаться на пляжах» ("We shall fight on the beaches"): "We shall go on to the end, we shall fight in France, we shall fight on the seas and oceans, we shall fight with growing confidence and growing strength in the air, we shall defend our island, whatever the cost may be. We shall fight on the beaches, we shall fight on the landing grounds, we shall fight in the fields and in the streets, we shall fight in the hills; we shall never surrender ... ."
Во-первых, событие, в связи с которым Черчилль произнес в июне 1940 года эту речь, -событие уникальной исторической значимости: Великобритания столкнулась с опасностью военного поражения от нацистской Германии. Именно значимость события является первым фактором, влияющим на особенный символизм и, следовательно, запоминаемость анафоры У. Черчилля. Спустя почти 80 лет, политический класс Великобритании ведет совсем другую «битву». В настоящее время один опрос общественного мнения за другим демонстрируют, что популярность политиков достигла низших показателей за всю историю наблюдений британской маркетинговой компании Ipsos MORI, которая ежегодно рассчитывает индекс достоверности, отражающий степень доверия общества представителям различных профессий (Ipsos MORI Veracity Index). Общественность разочаровалась и в политиках, и в системе, которая наделяет их властными полномочиями.
Во-вторых, речь У. Черчилля «Мы будем сражаться на пляжах» достаточно пространная, но анафора используется только один раз, что способствует ее особой поэтичности и образности на общем прозаическом фоне речи.
В-третьих, большое значение имеет выбор слов для повторяющейся части высказывания. У. Черчилль использует в повторяющейся части высказывания староанглийские слова и слова протогерманского происхождения fight, shall, sea, beach, ground и т. д., тем самым предавая всей речи особую образность и создавая атмосферу патриотизма.
В-четвертых, анафора У. Черчилля является результатом его и только его риторического действия. Его сообщение предназначено для его прямой аудитории, непосредственного адресата речи.
Почему же значение анафоры как риторического приема девальвируется в выступлениях современных британских политиков?
Как ни парадоксально, одним из факторов, способствующих девальвации анафоры, является ее простота и очевидность, которые приводят к неограниченному использованию анафоры. В результате анафора теряет свойственную ей запоминаемость и силу убеждения.
Проанализируем анафору, которую Эд Милибэнд использовал в речи, произнесенной перед избирателями: "An idea rooted in this party's character and our countries history. An idea that built our greatest institutions and got us through our darkest moments. An idea that is just simple word. Together. Together. Together we can restore faith in the future. Together we can build a better future for the working people of Britain. Together we can rebuilt Britain. Friends, together we can." [11].
Использование Э. Милибэндом староанглийских слов together, root, darkest отсылает слушателей к анафоре, использованной У. Черчиллем, в его речи «Мы будем сражаться на пляжах» ("We shall fight on the beaches"), а анафора "Together we can"напоминает анафору "Yes, we can"из победной речи Барака Обамы [7], которую он произнес после победы в избирательной кампании 2008 года. Но, позаимствовав анафору у двух, безусловно, выдающихся ораторов, Э. Милибэнд производит впечатление «малыша в костюме тигра пытающегося напугать льва» [15], лишив свою анафору авторской новизны и уникальности. Обратим внимание, что Э. Милибэнд использует одну анафору за другой, не давая аудитории возможности перевести дух, а значит - и запомнить ее:
An idea
An idea
An idea
Together
Together
Together we can
Together we can
Together we can
Friends, together we can
В отличие от У. Черчилля, Э. Милибэнд использует заимствования из латинского языка (idea) и из староанглийского языка (together, we, can) для повторяющейся части высказывания. В результате анафора лишается образности и динамизма. Абстрактная холодность латинизма
idea снижает выразительность староанглийского together, и объединение обоих приводит к обесцениванию фигуры в целом. В результате аудитория «слышит» несколько ничем не примечательных обобщений.
Дэвид Кэмерон в своем обращении к избирателям тоже использовал анафору: "When the world wanted rights, who wrote Magna Carta? When they wanted representation, who built the first parliament? When they looked for compassion, who led the abolition of slavery? When they searched for equality, who gave women the vote? When their freedom was in peril, who offered blood, toil, tears and sweat? And today - whose music do they dance to? Whose universities do they flock to? Whose football league do they watch? Whose example of tolerance of people living together from every nation, every religion, young and old, straight and gay? Whose example do they aspire to?" [9].
Очевидно, что Д. Кэмерон предпринял попытку «раскрутить» свой собственный имидж и имидж своей партии, используя английскую историю. Но в результате его гиперболы приобретают черты ложного пафоса и «банального антиклимакса» [15]. Анафора Д. Кэмерона оказывается не более успешной, чем анафора Милибэнда, и, как отмечает М. Шовел, анафора превращается в «упражнение по грамматике наречий и притяжательных местоимений», вследствие чего ритмический рисунок анафоры теряет свою силу:
When
When
When
When
When
Whose
Whose
Whose example Whose example
Рассмотрим еще несколько примеров, доказывающих, что анафора в современном политическом дискурсе изменила свои риторические функции.
Проанализировав официальные протоколы дебатов PMQs и подкасты британского парламента, мы пришли к выводу, что анафора была самой распространенной фигурой в выступлениях Дэвида Камерона во время его участия в дебатах PMQs (Prime Minister's Question Time или Prime Minister's Questions) в палате общин британского парламента. Так, в течение 30-минутного заседания, состоявшегося 8 июня 2016 года [10], Дэвид Камерон использовал анафору шесть раз.
В ответ на вопрос Джереми Корбина, от имени ли правительства выступает Министр труда Прити Пэйтел (Priti Patel), заявляя о том, что, выходя из Евросоюза, Великобритания наполовину уменьшит обязательства перед работниками, Дэвид Кэмерон отвечает, используя повтор с местоимением we, перечисляя меры, предпринятые правительством для улучшения ситуации с правами работников: "... we [in this House] have chosen to go over and above those rights: we have had the right to request flexible working for all workers since 2014; we have gone well beyond the EU directive on maternity leave by giving 52 weeks' maternity leave; we have provided shared parental leave; and we have given eight days more annual leave to full-time workers than the EU working time directive."
Анафора должна была придать динамизм и эмоциональность высказыванию и не позволить аудитории усомниться в том, что правительство делало, делает и будет делать все возможное для защиты прав работников. Так бы и случилось, если бы Д. Кэмерон использовал анафору в ответе на вопрос, который ему был задан. Не получая прямого ответа на вопрос, избиратель понимает, что действия между отдельными министрами кабинета и главой правительства не согласованы, или, что еще более неблагоприятно для действующего правительства, что премьер-министр не знает реальной ситуации. Использование же анафоры способствует созданию у избирателя впечатления, что политик уходит от прямого ответа, «прячась» за красивую речь.
В ответе на следующий вопрос своего оппонента Д. Кэмерон вновь использует анафору, но уже выражая свое полное несогласие с мнением министров его же правительства, «не заинтересованных» в защите прав работников: "I do not agree with them - I do not agree with what
my right hon. Friend the Member for Surrey Heath (Michael Gove) said and I do not agree with what my right hon. Friend the Member for Witham (Priti Patel) said. I could not be clearer about that. The Government have a clear position. On this issue, not only do the right hon. Gentleman and I agree -not only do the Conservative Government and the Labour party agree - but we have the support of the Liberal Democrats, the support of the Ulster Unionist party and the support of the Green party."
Безусловно, динамичное и яркое высказывание Д. Кэмерона с несколькими анафорами подряд не способствует убедительности всего высказывания для избирателей. Именно правильность политики правящей партии подвергается сомнению, если сам премьер-министр, возглавляющий правительство и правящую партию, так горячо выражает свое несогласие с министрами своего же правительства.
Продолжая тему защиты прав работников, Джереми Корбин (лидер теневого правительства) задает вопрос об отношении Дэвида Кэмерона к поправкам, направленным на предотвращение злоупотреблений со стороны недобросовестных работодателей в отношении работников-мигрантов. И опять премьер-министр использует повтор, который должен усилить впечатление об искренности и постоянности борьбы правительства за права работников-мигрантов: "[...] we support the current draft. We want to see this sorted out. We have been working with the Dutch Prime Minister who is leading this work, and we think that an amendment would be worthwhile." Однако в качестве глаголов, следующих за повторяющейся частью высказывания, используются 3 глагола, выражающие отношение (support, want, think) и только один глагол, выражающий действие (work). Таким образом, оставаясь риторически ярким и динамичным за счет используемого повтора, высказывание теряет силу убеждения из-за неудачного подбора лексических единиц. Аудитория избирателей слышит обобщения и умозаключения, убедительность которых для аудитории остается под вопросом из-за отсутствия описания конкретных действий правительства.
В ответе на следующий вопрос о недостатках системы налогообложения Д. Кэмерон использует повтор и для того, чтобы не согласиться с мнением оппонента, и для того, чтобы еще раз заявить об успехах действующего правительства на внутригосударственном и международном уровне. Однако аудитория слышит обобщения и умозаключения, опирающиеся не на факты, а на «саморепрезентацию» премьер-министра: "I would argue that no Government have done more nationally to crack down on tax evasion and aggressive tax avoidance. I would argue that no Government have done more internationally to bring this up the international agenda ... ".
В ответ на обвинение в умалении значимости Британии Д. Кэмерон опять использует повтор, предваряя утверждение о том, что будущее Британии в Европе. Фактически же, Д. Кэмерон берет на себя смелость заявить о том, что знает, кто является истинным патриотом Великобритании: "If you love your country, you want it to be strong in the world. If you love your country, you want opportunities for your young people. If you love your country, you do not want to act in a way that could lead to its break-up."
В контексте дебатов PMQs, которые длятся не более 30 минут, очередной повтор при ответе на очень важный для избирателей вопрос, связанный с самоопределением британского народа и определения его места в содружестве европейских народов, Д. Кэмерон опять использует анафору, которая для аудитории потеряла и новизну, и образность, и запоминаемость.
Анафора же используется премьер-министром для того, чтобы сообщить о мнении сотрудников самой старой пивоварни в Британии Shepherd Neame о необходимости для Великобритании развиваться в составе Европейского Союза: "Shepherd Neame, which is the oldest brewery in the country, could not have been clearer about wanting to stay in a reformed European Union, because it wants a strong and successful economy, it wants to be part of a single market, and it recognises that that is in our interests".
Выбор в пользу анафоры в медиатизированном парламентском дискурсе очевиден: аудитория-наблюдатель получает динамичную и экспрессивную «картинку», созданную оратором и переданную массмедиа. Однако сами высказывания перестают быть аргументами, опирающимися на факты, особенно если факты могут быть истолкованы не в пользу политика, его партии или политической программы. Анафора позволяет не только создать яркое, динамичное, экспрессивное высказывание, но и завуалировать непредоставление информации, уклонение от ответственности, «театрализовать» парламентскую интеракцию, превратив ее в политическое шоу.
Ма^медиа, как общественные учреждения, использующие технические средства для передачи сообщений, не могли не изменить язык сложившихся институциональных дискурсов. Радио-, теле- и интернет-трансляция заставляет субъектов институционального политического дискурса менять сложившийся институциональный язык. Формирование аудитории-наблюдателя, для которой субъекты институционального политического дискурса создают сообщения, передаваемые посредством массмедиа, требует от политика изменения речевого поведения. На смену аргументам, строящимся на фактах, приходят суждения и умозаключения, опирающиеся на выразительные риторические методы и приемы. Выбирая риторические методы и приемы, политики используют те из них, которые, с одной стороны, просты и очевидны в использовании, и, с другой стороны, выразительны и способствуют большей саморепрезентации политика, его партии и политической программы. Анафора, являясь фигурой упорядоченного повтора, позволяет политику создавать динамичное, яркое, выразительное высказывание, но именно простота и очевидность анафоры приводит к тому, что политики чрезмерно используют ее в своих высказываниях, лишая ее риторической силы и значимости. Постоянное использование анафоры приводит к обратному эффекту: сохраняя внешнюю форму повтора, она теряет образность, уникальность, запоминаемость и убедительность и используется для того, чтобы завуалировать отсутствие или намеренное непредоставление фактической информации.
Список литературы
1. Аристотель. Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 2000. 224 с.
2. Луманн Н. Реальность массмедиа / пер. с нем. А. Ю. Антоновский. М. : Праксис, 2005. 256 с.
3. Силанова М. В. Медиатизация юридических терминов в дискурсе современных СМИ : автореферат дис. ... кандидата филологических наук. Москва. 2017. 22 с.
4. Хазагеров Г. Г. Риторический словарь. М. : Флинта : Наука, 2009. 432 с.
5. Шейгал Е. И. Театральность политического дискурса // Единицы языка и их функционирование. 2000. Вып. 6. URL: http://philology.ru/linguistics1/sheygal-00.htm (дата обращения: 01.10.2018).
6. 'Editorial: In Praise of ... Prime Minister's Questions' // The Guardian. 2010. URL: https://www. theguardian.com/commentisfree/2010/oct/14/in-praise-of-prime-ministers-questions (дата обращения: 01.10.2018).
7. Abama B. Yes, we can. 2010. URL: https://www.independent.co.uk/news/world/americas/the-full-text-of-barack-obamas-victory-speech-993008.html (дата обращения: 01.10.2018).
8. Barnes J. Letter from London // The New Yorker. 1990. URL: https://www.newyorker.com/ magazine/1990/03/05/letter-from-london-492 (дата обращения: 01.10.2018).
9. Cameron D. Conference Speech. 2013. URL: https://www.telegraph.co.uk/news/politics/david-cameron/10349831/David-Camerons-speech-in-full.html] (дата обращения: 01.10.2018).
10. Hansard: 8 June 2016. Vol. 611. URL: https://hansard.parliament.uk/Commons/2016-06-08/ debates/16060824000017/Engagements (дата обращения: 30.06.2018).
11. Miliband E. Conference Speech. 2014. URL: https://labour.org.uk/blog/entry/2014-labour-conference-speech (дата обращения: 01.10.2018).
12. Nunn G. Winning words: The language that got Donald Trump elected // The Guardian. 2016. URL: https://www.theguardian.com/media/mind-your-language/2016/nov/11/winning-words-the-language-that-got-donald-trump-elected (дата обращения: 01.10.2018).
13. Robson L. The David Cameron Show // The New Yorker. 2016. URL: https://www.newyorker. com/news/news-desk/the-david-cameron-show (дата обращения: 18.12.2018).
14. Sealey A., Bates S. "Prime Ministerial self-reported actions in Prime-Minister's Questions 1979-2010: A corpus-assisted analysis" // Journal of Pragmatics. 2016. pp. 18-31.
15. Shovel M. Anaphora hot. Anaphora cold. Politicians' rhetoric sounds tired and old" // The Guardian. 2016. URL: https://www.theguardian.com/media/mind-your-language/2015/apr/21/ anaphora-hot-anaphora-cold-politicians-rhetoric-sounds-tired-and-old (дата обращения: 01.10.2018).
16. Slembrouck S. The Parliamentary Hansard 'verbatim' report: the written construction of spoken discourse" // Language and Literature. 1992. № 1 (2). pp. 101-119.
MEDIATED POLITICAL (PARLIAMENTARY) DISCOURSE: DEVALUATION OF THE RHETORIC FUNCTION OF THE ANAPHOR IN BRITISH POLITICAL
(PARLIAMENTARY) DISCOURSE
Golovina N. M., Lomonosov Moscow State University (MSU), [email protected]
As a result of development of mass media that use technical means for transmitting and broadcasting messages, the speech behavior ofpoliticians changes. The formation of a wide audience of voters and the use of possibilities that mass media give to politicians to persuade the audience of voters result in the theatricalization ofpolitical (parliamentary) discourse. In the new conditions of active development of mass media participants of institutional political discourse are required to change their speech behavior. Choosing rhetorical devices and techniques, politicians use those that, on the one hand, are simple and obvious, and, on the other hand, are expressive and contribute to a greater self-representation of the politician, his party and policy. Anaphora, being a figure of repetition, allows a politician to create a dynamic, vivid, expressive utterance, but it is the simplicity and obviousness of an anaphora that causes anaphora overuse depriving it of rhetorical power and significance.
Key words: parliamentary discourse, mediatization, speech behavior, anaphor, audience of observers.
References
1. Aristotel. (2000). Ritorika. Poetika [Rhetoric. Poetics]. Moscow, Labirint publ., 224 p.
2. Luhmann, N. (2005). Realnost massmedia [Reality of Mass Media] / tr. from Germ. by A. Yu. Antonovskiy. Moscow, Praksis publ., 256 p.
3. Khazagerov, G. G. (2009). Ritoricheskiy slovar [Rhitoric Dictionary]. Moscow, Flinta : Nauka publ., 432 p.
4. Silanova, M. V. (2017). Mediatizatsiya yuridicheskikh terminiv v diskurskurse sovremennykh SMI: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Mediated legal terms in the discourse of modern Mass Media : Abstract of the PhD Thesis]. Moscow, 22 p.
5. Sheigal, E. I. (2000). Teatralnost politicheskogo diskursa [Theatricality of political discourse]. Yedinitsyyazyka i ikhfunktsionirovanie [Language units and their Functioning]. URL: http://philology. ru/linguistics1/sheygal-00.htm, accessed 01.10.2018.
6. 'Editorial: In Praise of ... Prime Minister's Questions' (2010). The Guardian. URL: https:// www.theguardian.com/commentisfree/2010/oct/14/in-praise-of-prime-ministers-questions, accessed 01.10.2018.
7. Abama, B. (2008). Yes, we can. URL: https://www.independent.co.uk/news/world/americas/ the-full-text-of-barack-obamas-victory-speech-993008.html, accessed 01.10.2018.
8. Barnes, J. (1990). Letter from London. The New Yorker. URL: https://www.newyorker.com/ magazine/1990/03/05/letter-from-london-492, accessed 01.10.2018.
9. Cameron, D. (2013). Conference Speech. URL: https://www.telegraph.co.uk/news/politics/ david-cameron/10349831/David-Camerons-speech-in-full.html], accessed 01.10.2018.
10. Hansard: 8 June 2016. Vol. 611. URL: https://hansard.parliament.uk/Commons/2016-06-08/ debates/16060824000017/Engagements, accessed: 30.06.2018.
11. Miliband, E. (2014). Conference Speech. URL: https://labour.org.uk/blog/entry/2014-labour-conference-speech, accessed 01.10.2018.
12. Nunn, G. (2016). Winning words: The language that got Donald Trump elected. The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/media/mind-your-language/2016/nov/11/winning-words-the-language-that-got-donald-trump-elected, accessed 01.10.2018.
13. Robson, L. (2016). The David Cameron Show. The New Yorker. URL: https://www.newyorker. com/news/news-desk/the-david-cameron-show, accessed 18.12.2018.
14. Sealey, A., and Bates, S. (2016). Prime Ministerial self-reported actions in Prime-Minister's Questions 1979-2010: A corpus-assisted analysis. Journal of Pragmatics, 104 , pp. 18-31.
15. Shovel, M. (2016). Anaphora hot. Anaphora cold. Politicians' rhetoric sounds tired and old // The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/media/mind-your-language/2015/apr/21/anaphora-hot-anaphora-cold-politicians-rhetoric-sounds-tired-and-old, accessed 01.10.2018.
16. Slembrouck, S. (1992). The Parliamentary Hansard 'verbatim' report: the written construction of spoken discourse. Language and Literature. 1 (2). pp. 101-119.
Головина Наталья Михайловна - соискатель кафедры стилистики Факультета журналистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (МГУ), заведующий отделом информационно-библиографического сопровождения учебной и научной деятельности Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).
nmgolovina@msal. ru
