CC BY
117
УДК 070; 159.9
М. Р. Арпентьева
Калужский государственный университет имени К.Э. Циолковского, Калуга МЕДИАКОНВЕРГЕНЦИЯИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Проблема цифровой или кибербезопасности - одна из актуальнейших проблем современного общества, решение которой требует, в первую очередь, восстановления качественного образования и воспитания человека в семье, школе, на работе, восстановления культуры как таковой, а также формирования киберкультуры. Киберкультура - насущная необходимость в век медиаконвергенции, сопровождающейся не только конвергенцией технологий и сообществ, но и отчуждением, разрушением отношений внутри и между людьми и сообществами, не только глобализацией и объединением сознаний и пониманий себя и мира людьми, но лоскутизацией и обеднением общего индивидуального сознания в рамках медийной массовой культуры
Ключевые слова: медиакультура, медиаконвергенция, образование, форсайт.
Проблема цифровой или кибербезопасности - одна из актуальнейших проблем современного общества, решение которой требует, в первую очередь, восстановления качественного образования и воспитания человека в семье, школе, на работе, восстановления культуры как таковой, а также формирования киберкультуры. Киберкультура - насущная необходимость в век медиа-конвергенции, сопровождающейся не только конвергенцией технологий и сообществ, но и отчуждением, разрушением отношений внутри и между людьми и сообществами, не только глобализацией и объединением сознаний и пониманий себя и мира людьми, но лоскутизацией и обеднением общего индивидуального сознания в рамках медийной массовой культуры. Один из теоретиков конвергенции, М. Маклюэн, утверждая, что «средство есть сообщение» («the medium is the message»), акцентировал роль технологий, форм и выхолащивание содержания. И. де Сола Пул постулировал: конвергенция есть «размывание границ между медиа как средствами обоюдной коммуникации, такими как телефон, почта, телеграф и такими средствами массовой коммуникации как пресса, радио и телевидение» [18. С. 23]. М. Кастельс, однако, уточнил: вступая во взаимодействие с электронной системой для выполнения собственных задач, люди изменяют эту систему, «формируя жизнь и формируясь жизнью в одно и то же время» [4; 5; 8].
Неоднозначность отношений человека и созданных им технологий - одна из нерешенных проблем ХХ и нынешнего веков. В настоящее время она переросла в проблему перехода от реальной к виртуальной жизни и использования медиа в преступных, угрожающих человеку и обществу целях. Киберугрозами нынешнего века являются как «обычная», разрушающая человека и его отношения киберзависимость, так и прямые деструктивные и насильственные действия, опосредованные применением цифровых или медиатенологий. Особенно опасны и первый, и второй вид угроз в ситуации конвергенции медиатехнологий и медиакультуры в целом.
Начало и конец любой киберугрозы - реальный человек с уникальными мотивами и ценностями, преследователь и жертва. Однако до сих пор многие специалисты по безопасности обращают внимание на чисто технологическое реагирование на нападения и иные нарушения, вместо выбора анализа и понимания психологических аспектов, людей и сообществ, которые вызвали или организовали нарушение / нападение, а также иные проблемы, включая проблему цифровой зависимости. Вместе с тем, проблема медиаконферегенции и проникновения цифровых устройств, медиа во все сферы жизни - это проблема медиакультуры, проблема соотношения нужд и желаний людей, особенно - детей и молодежи.
Особенно дискуссионно данная проблема выглядит в контексте практик российского форсайта образования: сложившаяся традиция превозносить медиасредства образования и его медиа-технологические компоненты (как инновационные, якобы не имеющие аналогов, «гринфилд-тех-нологии») используется для тотальной деструкции представлений о сути и качестве образования. На самом же деле речь идет о более глобальном кризисе современного образования, связанного с его превращением в бизнес и глобализацией мировой культуры в интересах экономики (компра-
дорской буржаузии). Глобализованному миру ни наука, ни образование не нужны: унификация власти, цефализация управления (мондиаизация) противоположны развитию. И если разрабатывать действительно продуктивный и эффективный форсайт образования, нужно взглянуть на мифы о современном образовании, включая медиатехнологии и медиаконвергенцию средств обучения, а также историю образования и историю внедрения этих средств критически. Согласно сторонникам глобализации и мондиализации (которой в современном мире вполне благополучно противостоят «сепаратистские» и иные движения национального возрождения), масштабные инновации в образовании происходят нечасто: однако, в перечисляемых сегодня отечественными исследователями форсайта идеях и технологиях образования почему-то не упоминаются идеи и технологии теоретиков и практиков отечественной школы, например, связанные с работами в области формирования умений учиться и учить, теории поэтапного формирования умственных действий и иные модели обучения (Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин и др.), сделавшие советское образование в ХХ веке лучшим в мире. Современные исследователи форсайта, как кажется, даже не слышали о них, рассуждая об образовательных «браунфилдах» (старых технологиях) и «гринфилдах» (новых технологиях) западного образования и выстраивая форсайт на основе не раз продемонстрировавших свою ущербность западных моделей. Под «гринфилдом» при этом называется исключительно «EdTech», а выбор направления развития исключительно связывается с глобализацией и массовизацией, с помощью программ типа Erasmus+.
Данные программы, как и вся модная идеология «ФГОСов» и «компетенций», выработана на почве американского образовательного недоразумения «прагматическое / практическое образование» Дж. Дьюи. Это «недоразумение» ориентирует всю систему образования на обслуживание интересов финансовых корпораций, практически игнорируя интересы человека. Цель этих программ - приспособить человека под существующие процедуры использования как можно раньше и полнее. Декларируемая цель - «всестороннее развитие личности» - переписана из ориентиров образования СССР, которое было уничтожено в последнее десятилетие ХХ века. За этой декларацией, а также за модными зарубежными названиями, скрыта нищета попыток избежать огласки ангажированности данных специалистов западными корпорациями, заинтересованными исключительно в развале российского образования и образования в иных странах бывшего СССР и «социалистического лагеря». Россию активно стремятся превратить в «сырьевую базу», в первую очередь, превращая в сырье / рабов ее население. Однако образовательный форсайт должен учитывать не только «сильные тенденции» целенаправленного разрушения отечественного образования и деструктивные псевдо-инновации (типа так вдохновляющие многие вузы гранты Erasmus+ и пр.), но и «джокеры» отечественных достижений. А эти «джокеры», если к ним присмотреться - совсем не «исключительны» и случайны, они никуда с поля российского образования не уходили: не замечать их может лишь человек, лишенный индивидуальности, то есть - качественного образования и воспитания. Эти достижения используются во всем мире в наиболее передовых моделях обучения, в том числе в Японии, Норвегии и иных странах посткапитализма.
Образование в рамках модели Дж. Дьюи и его последователей не только никогда не являлось инновацией в образовании, но выступало и выступает деструктивной, инволюционной тенденцией возвращения образования к доуниверситетскому способу обучения: содержательный развал образования при его формальном совершенствовании - цель современного капитализма, колониалист-ских держав, у которых нет иной цели «помощи» неполноценным российским педагогам, как культурный геноцид населения России. Если мы строим форсайт, исходя из того, что на Земле власть капитализма будет вечной, мы ошибаемся. Нам нужно выбрать иные точки отсчета, обозначенные нашими, отечественными исследователями, а также ведущими мировыми достижениями в этой сфере. И это не фиктивные рассуждения о том, что образование становится медиаобразованием и все решает медиаконвергенция, до минимума снижающая роль педагога. Напротив. Роль педагога увеличивается особенно потому, что в этом мире медиаконвергенции и торговли «образованием» кто-то должен сказать миру, что такое - образование, культура, наука «на самом деле». Форсайт - это рассуждение о том, кем становится человек, какую форму отношений с миром, с жизнью, с Богом он выбирает. И вопросы о цифровых и иных технологиях - не вопрос о смысле жизни, а о том, как это смысл будет проще или труднее реализовать в мире тех или иных технологий.
Массовизация и медиатизация образования, превращение в огромное количество в массе своей полностью фиктивных курсов обучения, а также превращение образовательных учреждений и
научных центров в «образовательные предприятия», под лозунгами «монетизации» и получения выгоды - не предмет для восторга, напротив: современное образование, благодаря бизнесу, пошло в сторону противоположную развитию. Буржуазия толкает общество от продажи денег к продаже знаний и умений, и далее - к продаже самих себя. Насколько эта ситуация и восторженные форсайт-прогнозы безнравственны, не жизнеспособны и насколько они антиобразователь-ны, не замечает почти никто из тех, кто активно этим занимается.
Однако форсайт - это развитие, пусть и существующее вопреки попыткам компрадорской буржуазии уничтожить образование и науку в целом. «Человеческий капитал», который, как кажется, призван обеспечить образование будущего, понимается как и иной, финансовый и материальный капитал: его можно и нужно «рассовать» по банкам / промышленным зонам / концлагерям, лишив человека не только самостоятельности, но и самосознания. Вполне естественная цель тех, кто не имеет этого самого - самосознания. На самом деле ничего нового кроме деклараций и пропаганды антибразовательных мер дальнейшего унитожения образования России современные «форсайт-доклады» не представили. Видимо потому, что о многих методиках и инновациях их создатели не слышали, да и цели - придумать - не было.
Альтернативный форсайт образования России, конечно же, включает реанимацию нравственных основ образования и его ориентацию не на оптимизацию продаж способностей, знаний и умений учащихся, не на формирование удобного для потребления потребителя, единственной целью жизни которого является комфорт и выживание, а на и самореализацию и развитие как индивидуальностей и как членов сообщества, стремящегося к трасценденции, самоосуществлению в процессе служения людям. Это, конечно, требует привлечения новых и старых практик и концепций: «перевернутое обучение» (flipped classroom), «смешанное обучение» (blended learning), «игровое обучение», хьютагогика, «внесистемное образование» или «онлайн педагогика», обучение с увлечением (С. И. Лысенкова, Е. И. Ильин, Ш. Амонашвили, И. П. Волков и многие др.), «обучение без троек», обучение по опорным сигналам (В. Ф. Шаталов), обучение в диалоге (В. С. Библер), «нескучное обучение» (А. Н. Тубельский, М. А. Балабан), транспредметное обучение, герменевтическое обучение и т.д., их инновационную реинтеграцию в целях развития человека и человечества [1; 2; 5]. Это требует восстановления всей полноты и богатства методов и знаний отечественной школы Российского образования, а также полное исключение из образования финансовых интересов и принуждений («платное образование» и «монетизация» научных исследований - уже нанесли непоправимый вред России, а не только ее учёным и педагогам). Он включает их теоретическое переосмысление и интеграцию методов и технологий, а не просто «геймифиацию», «медиатизацию» и прочие «-зации». Без серьезных научных исследований и поддержки реальных исследователей, а не только «фикционалистов», сочинителей псевдофор-сайтов и специалистов в области их написания, дальше образование не двинется.
В любом случае, человек не должен быть предметом купли-продажи, ни в каком возрасте, ни с какими талантами, на чем так восторженно настаивают современные форсайт-проекты. Небрежная подмена достижений современного образования и замена в списке революционных изменений П. Я. Гальперина на самоочевидные постулаты для ССУЗов и ПТУ Дж. Дьюи, никак не спасет российское высшее образование: ВУЗ, университет и ПТУ - несколько разные ступени образования, даже в модели «непрерывного образования», с его имитациями «повышения квалификации» и т. д. А спасать современное высшее образование - уже больше четверти века как пора. Иначе работать и передавать традиции высшего образования скоро будет некому. Конечно, люди - привыкают ко всему, над ними можно издеваться, уничтожать и достоинство, и жизнь тщательно и долго, но, перефразируя М. Булгакова, человек смертен и смертен внезапно. Нельзя пытаться отменить изменения и вернуться вспять: основная линия трансформаций при переходе к новому укладу- не более изощрённая эксплуатация человека и общества как «капиталов», но приоритет этих видов «капиталов» самих по себе. Не образование должно обслуживать интересы корпораций, как это полагают ангажированные последними граждане. А корпорации - интересы людей, человечества. В этом - ответ на вопрос о том, как обезопасить Россию, вымирающую в последние три десятилетия «развитой демократии», от дальнейших, уничтожающих ее шагов по «дорожным картам» геноцид-ного форсайта, и «околоцифрового терроризма» по пропаганде медиатехнологий в отрыве от разработки содержания и нормативов применения (культуры применения) этих технологий. Пока же мы движемся в рамках тотального бескультурья, рождающего кибертерроризм и киберзависимость.
Очевидно, что направленная профилактика и коррекция кибертерроризма и цифровой (кибер) зависимости должны занимать важное место в общественных отношениях: начиная от школы и семьи и заканчивая работой и СМИ. Однако одной профилактики и коррекции недостаточно: нужна системная работа в области управления медиа, создания и введения медиакультуры, препятствующей нарушениям в отношениях. На сегодняшний день, исследователи фиксируют лишь последствия и «случаи», но не проводят системный анализ данной проблемы.
На наш взгляд, чтобы решать эту проблему системно, нужно понимать, что профилактика и коррекция нарушений в отношениях общества и технологий, СМИ, в том числе как бизнеса и слушателей / читателей / зрителей, в том числе как потребителей, должна быть направлена на разделение желаний и нужд человека (бизнесмена, потребителя, юриста, воспитателя и. т. д): компьютер и Интернет - средство учения и труда, но не основное место и способ жизни и не основное построения отношений с собой и миром. Для этого людей нужно учить тем способам и нравственным нормам, которые с подачи «глобализирующегося мира» и конвергирующихся медиа, спешащих к социальному коллапсу в погоне за захватывающей экономической и политической эффективностью «трансмедицных сторителлинг», были отвергнуты и которые все еще не вернулись в повседневность, перегруженную эрзацами «масскульт» и эрзацами жизни и жизненных ценностей как таковыми.
Медиаконвергенция - процесс слияния различных медийных форм. Выделяют несколько ее слоев: взаимопроникновение и согласование СМИ в современном мире происходит одновременно в нескольких уровнях: конвергенция технических устройств (гаджетов), используемых журналистами для сбора и обработки материала; конвергенция профессионализма, новые дигитальные устройства не только требуют дополнительных компетенций, но и задают конвергентные форматы предоставления контента; взаимопроникновение уже на уровне компонентов системы СМИ (слой конвергенции элементов системы СМИ); конвергенция медиа в целом (слой конвергенции медиа). Конвергентные СМИ - СМИ, объединяющие в составе единой редакции разные типы СМИ под единым брендом или в составе медиа-холдинга [1; 3; 10; 11]. Иногда под конвергенцией понимают постепенное наращивание сотрудничества между печатными СМИ, телевидением и, возможно, интернет-порталами. Можно также воспользоваться концепцией контуров: П. Дю Гэ предлагает для описания механизмов взаимодействия медиасредств концепцию культурного контура (cultural circuit), выделяя пять основных культурных процессов: репрезентацию (информации СМИ потребителям), идентичность (осмысление сути информации для СМИ и потребителей), производство (медиаконтента), потребление (медиаконтента потребителями) и регуляцию (участие потребителей в производстве и иные коррекционные аспекты взаимодействия СМИ, СМИ и потребителей) [12]. Г. Дженкинс отмечает также иной вид конвергенции, социальной или органической: формирования у потребителей информации «многозадачных стратегий» (consumer's multitasking strategies), возникающих в связи с одновременностью совершения нескольких действий - нескольких видов СМИ. Еще один вид - культурная конвергенция: он осуществляется в момент взрыва (explosive) новых форм творчества, пересечения технологий разных СМИ, отраслей и потребителей [13]. Г. Мейкл и Ш. Янг выделяют текстуальный вид - использование «трансмедийной» концепции, в соответствии с которой следует изложение на нескольких медийных платформах информационного сообщения, заключающего в себе все виды медиа (кино, видео, комикс, игры, фото и пр.) [16].
М. Маклюэн [7; 15], осмысляя перспективы развивающейся электронной эпохи, применяет термин «implosion» (направленный внутрь взрыв, схлопывание), сходный с определением конвергенции: «имплозия» предполагает нивелировку границ между разными процессами; взаимное проникновение, охватывающее раннее обособленные друг от друга области; преодоление логики централизации, а также преобладание значимости виртуального мира и виртуальных (выдуманных, нереальных, субъективных) аспектов мира над действительными (невыдуманными, реальными, объективными), смыслов над значениями. Он прогнозировал процессы глобализации, упразднения локальных информационных структур, появлению более гомогенного, однотипного информационного времени-пространства, сопровождающегося мгновенным «взрывом вовнутрь». Глобальная конвергенция - культурная гибридизация, которая является результатом международной циркуляции медиаконтента [13]. Достижение целостности частного и общественного сознания - один из результатов имплозии, медиаконвергенции: возникновение «гло-
бальной электронной деревни», центр которой везде, а границы нигде и которую населяют электронные номады, свободно кочующие из одного мира в другой» [2, С. 38; 6; 7].
Благодаря процессу медиаконвергенции интернет-СМИ приобрели за последние несколько лет гораздо более широкую распространенность и большую, чем традиционные СМИ, популярность. Это произошло на волне широчайшего распространения «масскульта» и разрушения традиционной культуры. Интернет-СМИ и иные медиатехнологии и работающие на их основе СМИ отличаются от классических видов СМИ мобильностью и оперативностью, объемами информации и способами распространения информации и взаимодействием с аудиторией. В результате конвергенции появились новые вид СМИ: онлайн-издания в сети интернет, электронные версии печатных изданий, сайты новостных агентств, интернет-телеканалы и т. д. В результате медиа-конвергенциии произошла масштабная и интенсивная интеграции разных медийных платформ и видов изданий в одно СМИ. При этом аудитория не только потребляет большее количество и более разнообразную информацию, но способна создавать контент и распространять его. Изменились и требования современной аудитории (слушателей / зрителей / читателей): они стремятся иметь доступ к контенту в любое время и на любой платформе, поэтому в условиях разнообразия медиапредложений современный пользователь использует совокупность источников СМИ, используя «серфинг» - стратегию ознакомления с разными сторонами реальности через разные виды СМИ. Пользователь часто оказывается вовлечен в параллельное трансмедийное «рассказывание историй» в различных СМИ.
При этом медиа имеют различные периоды «прайм-тайма»: в утренние часы популярны радиоэфиры, в дневное время - онлайн-СМИ и печать, в вечернее востребованы телевидение, мобильные приложения, социальные сети. Тренд конвергенции, породивший интеграцию СМИ разных платформ в единые медиа-холдинги / медиагруппы / медиа-корпорации приводит к созданию и распространению инновационных трансмедийных продуктов (масс-медиа). Трансмедий-ность предполагает не просто «портирование» одного и того же контента в различные медиа, но придание специфического аспекта рассказываемой истории в рамках той или иной платформы. Феномен трансмедиа возник в начале 50-х XX века и как бизнес технология апробирован в 90-х годах XX века. Он позволяет значительно увеличить масштабы и разнообразие коммуникации с аудиторией. С начала нынешнего века года идея трансмедийного про-дакшн отражена в работах Г. Дженкинса по «convergence culture» (конвергентной культуре).
Теория трансмедиа также опирается на труды Д. Ламберта, К. Миллер, Г. Кресса, Т. Леуве-на, А. Белла, Г. Ферраро, Б. Буша и иных ученых и практиков, изучающих проектирование и функционирование медиатекстов в цифровых (конвергентных) средах. В их работах вычленяются технологии и стратегии организации повествования на цифровых платформах, акцентируется важность интерактивности цифровых технологий и планирования интерактивных проектов [14; 17]. Г. Дженкинс описывает трансмедийность через конвергенцию культуры и появление новых культурных практик: изменение традиционных решений медиа-продюсеров и т. д. Медиаконвер-гентность дает возможность оценить перспективы или точки «напряжения и перехода», которые характеризуют медиасреду в настоящем и будут определять ее в ближайшем и отдаленном будущем [13].
Трансмедийное повествование (transmedia storytelling) - процесс, при котором фрагмент информации как «истории» доставляются аудитории по различным каналам: как с целью целостного ее представления, так и рекламы самих каналов, вовлечения потребителей в бесконечный просмотр, прослушивание и прочтение. Центральное значение в повествовании система смыслов, которые передаются аудитории трансмедийность позволяет проработать персонажи наиболее полно, многоуровнево и многокомпонентно, контурно [21]. С. Сколари и И. Ибруса рассматривают проблемы глобальной трансформации традиционного коммуникационного ландшафта в XXI веке, выделяя transmedia storytelling как основную стратегию медиакорпораций по повышению лояльности и вовлеченности, по интенсификации и расширению интеракций с пользовательской аудиторией, включая ее «в расширение» и развитие медиаисторий [20]. С. Сколари фиксирует внимание на важности нового уровня медиаграмотности «множественной» («мульти») компетентности, а именно на мультимодальном повествовании, которое предполагает понимание дискурсов различных медиасред / носителей. Он отмечает разные аспекты рассказывания историй: упоминая феномен «многослойного текста», сопоставляя явные и «неявные потребности», «вы-
мышленный мир» и мир реальный. Описываются разные стратегии расширения повествования: создание расширяющих микроисторий, параллельных и периферийных историй, создание контента пользователями платформ и др. Аудитория при этом реализует несколько типов участия: первый уровень - пользователи моноединиц трансмедийного проекта, которые не интересуются целостным проектом; второй - аудитория, определённые виды медиа (кино, телевидение и пр.) и формирующая понимание истории в соответствии с информацией на данных платформах; третий - потребители трансмедиа, способные полностью реконструировать полную картину трансмедийного проекта, переходя от одной медиаплатформы к другой [19]. Именно третий уровень во многом отвечает поставленной нами задаче формирования и развития мультимедийной культуры учащихся и обучающих, населения в целом.
Однако, внешне парадоксально, но внутренне понятно, происходит обратное: все большее сужение сознания и интересов потребителей, занятых бесконечным воспроизведением и потреблением ценностей «масскульт», подаваемых как ценности «глобализованного», универсализирующегося мира. Этот мир - мир преступлений - против себя и других людей, против человеческих отношений и реальных ценностей, мир потребления, мир желаний, мир отказа от нужд пользу таких - псевдожеланий, поддерживаемых на системном, целенаправленном уровне трансмедийными контентами, созданными лишь для того, чтоб привлекать и удерживать потребителя (любой ценой, включая его жизнь, достоинство, ценности и отношения). Любой чат, игровой и неигровой, информационный, медийный, сайт и т. д. может использоваться для формирования зависимости и проявлению деструктивных форм отношений к себе и миру. Особенно высоки шансы столкнутся с целенаправленной деформацией миропонимания и самопонимания людей они там, где медиа-СМИ актуализируют потребности «досугового» типа, где коммуникация опирается на пестование желаний, но отвергает нужды, что порождает не только «обычньш» проце^ ценностной дереференции, десакрализации, но и, как это продемонстрировали многочисленные случаи активного и пассивного кибертерроризма, волны и скачки разного рода наркоманий, сексуальных извращений, суицидов и общего насилия. Эти желания подпитывают преимущественно развлекательные программы и ресурсы (кино, игры и т. д.), сайты и ресурсы, пропагандирующие религиозные идеологии и движения и т. д.
Российские исследователи, такие как М. В. Луканина, М. М. Лукина, А. А. Калмыков, Е. А. Баранова и др., рассмотрели место конвергенции в области журналистики, фиксировавшись на переменах в организационных структурах и укрупнении медиахолдингов, видоизменениям журналистских продуктов (текстов и т. д.), необходимости пересмотра профессиональных компетенций журналистов и представителей смежных видов массовой коммуникации, а также потребителей. Н. Л. Соколова связывает возникновение трансмедийности с культурной традицией, приведшей к миграции и синергии жанров и распространением новых информационно-коммуникативных технологий постиндустриального общества. Аудитория - совокупность «ин-терпретативных со-обществ», которые осуществляют более или менее целостную интерпретацию корпуса медиатекстов истории на различных платформах, а также включен в производство и распространение трансмедиа, развивая режиссерский замысел и продюсерские решения [9]. В России transmedia storytelling рассматривается как нелинейная и многокомпонентная система, способная к самоорганизации и саморазвитию. «Интерпретативные сообщества» дают возможность флуктуационного расширения повествования (по К. А. Сколари): происходит стихийное самостоятельное пользовательское развитие контентной истории, в том числе сообщества принимают участие в решении судеб участников проекта и построению сюжета, что приводит к синергетическому эффекту [19].
Этот эффект может быть как продуктивным, ведущим к развитию СМИ и общества, повышению медиакомпетентности и социальной компетентности человека, децентрализации власти и вовлечению людей в принятие важных для них решений, для ререференции (ресакраизации) и воспитания сообщества и СМИ. Но он может быть и деструктивным, разрушающим человека и общество, эксплуатирующим многочисленные человеческие желания и инстинкты в целях власти, выгоды, разрушения. Сейчас преобладает второе. Отказаться от него ни СМИ, ни их собственники, не собираются, а прогнозы футурологов, опирающиеся на представления о возможностях медиа-СМИ часто игнорируют их ограничения, связанные с деструктивными социально-политическими и экономическими установками: медиа-контент может быть сколь угодно боль-
шим и разнообразным, но стремления наживаться, властвовать и разрушать целенаправленно сужают его до лоскутного и «масскульт».
Можно сказать, что там, где активность человеческих желаний максимальна, максимальна и угроза кибертерроризма и киберзависимости: чем больше незначимого для себя и мира «хочет» человек, тем больше он его «получит», не получив, однако, ничего того, что нужно ему, для его развития, и обществу, для развития общества. Неумение контролировать свои желания и соотносить их с нуждами - первый и основной признак того, что человек столкнется с повышенным риском кибербуллинга и иных киберпреступлений, что он, может быть, втянут СМИ и иными агентами влияния через СМИ в различные преступные аферы и «акции» как жертва или преследователь. Создатели контента, потребители и иные субъекты массмедиа, вовлеченные в бесконечное упоение удовлетворения желаний власти, инстинктов благополучия и размножения, не заинтересован ни в каком развитии, если оно не приносит удовлетворения желаний. Эти люди не умеют контролировать свои желания, то есть соблюдать и уважать запрет культуры. Они сами становятся их рабами и делают рабами других, идя по дороге желаний, попадают в западню и ведут туда слушателей / читателей / зрителей. Оттуда они, теоретически и практически, способны «вернуться» в реальность повседневную, но, как правило, нанеся уже не только психологический, но и материально-физический урон человеку или организации, попав под действие правовых санкций, пока еще фрагментарно охраняющих жизнь и достоинство людей. Однако правовые норм также интенсивно разрушаются, вместе с нравственными, в угоду массмедиа бизнесу и его спонсорам, и собственникам. Преобладание досуговых ориентаций над социально-полезными, ориентация на желания, а не на нужды, включая гиподинамию и лень, отчуждение и эгоцентризм и т. д., комфорт и пресыщенность -результат общего кризиса воспитания и образования молодежи и детей в семье и школе, их «замены» квазивоспитанием и квазиобразованием медиа-СМИ, стабильно избегающими любого сколь-нибудь серьезного обсуждения важнейших вопросов и заменяющих их пропагандой псевдокультуры и пестованием потребительских ценностей («бери от жизни все», «ты этого достойна» и т. д.).
Таким образом, проблема медиаконвергенции - это проблема создания медиакультуры и обеспечения цифровой безопасности. Это одна из актуальнейших проблем современного общества, решение которой требует, в первую очередь, восстановления общей культуры как системы нравственных норм, предписаний и запретов, а также формирования и развития киберкультуры (ме-дикультуры), ее запретов и предписаний. Роль педагога в образовании с медиаконвергентными технологиями увеличивается по сравнению с традиционным, смещается в сторону воспитания и консультирования: в мире, перенасыщенном технологиями и знаниями, риски профанации образования и воспитания возрастают вместе с возможностями. В современном образовании, ставшем массовой фикцией, используемой не для сохранения и развития культуры (ретрансляции), но для трансляции новых идеологий и превращения образования в бизнес, а человека - в объект потребления, растет необходимость усилий по сохранению образования. И вопросы о цифровых и иных технологиях - это не вопрос о смысле жизни, его изменении в мир цифровых технологий и медиаконвергении. Это вопрос о том, как это смысл будет проще или труднее реализовать в мире этих технологий и пропаганды потребления, невежества и отчуждения.
Список литературы
1. Баранова, Е. А. Конвергентная журналистика. Теория и практика [Текст] / Е. А. Баранова. - М.: Юрайт, 2015. - 269 с.
2. Дьякова, Е. Г. Массовая коммуникация и власть [Текст] / Е. Г. Дьякова. - Екатеринбург: УрО РАН, 2002. - 278 с.
3. Журналистика и конвергенция: почему и как традиционные СМИ превращаются в мультимедийные [Текст] / под ред. А. Г. Качкаевой. - М.: 2010. - 200 с.
4. Кастельс, М. Галактика Интернет [Электронный ресурс] / М. Кастельс. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004. - URL: http://m.litread.ru/read/431307/436000-437000?page=1 (дата обращения: 08.04.2017).
5. Кастельс, М. Информационное эпоха: экономика, общество, культура [Электронный ресурс] / М. Кастельс. - М.: Изд-во Высш. шк. Экономики, 2000. - URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Polit/kastel (дата обращения 08.04.2017).
6. Маклюэн М. Война и мир в глобальной деревне [Текст] / М. Маклюэн. - М.: ACT: Астрель, 2012. - 226 с.
7. Маклюэн, М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека [Текст] / М. Маклюэн. -М.: Жуковский: КАНОН-пресс-Ц: Кучково поле, 2003. - 464 с.
8. Портер, В. Медиаконвергенция и мультимедийная журналистика: материалы к обучающим семинарам [Текст] / В. Портер, М. Кастельс, М. Купер [и др.]; сост. С. Балмаева. - Екатеринбург: Гуманитарный ун-т, 2010. - 146 с.
9. Соколова, Н. Л. Трансмедиа и «интер претативные» сообщества [Текст] / Н. Л. Соколова // Междунар. журн. исслед. культуры. - 2011. - № 3 (4). - С. 16-21.
10. Сумская, А. С. Теоретико-методологические основания продюсирования трансмедийных проектов [Текст] / А. С. Сумская // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. - 2015. - № 5 (360). - Вып. 94. - С. 337-343.
11. Юферева, А. С. Медиаконвергенция: основные подходы к определению понятия [Текст] / А С. Юферева // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. - 2016. - № 2. - С. 80-93.
12. Du Gay, P. Introduction [Text] / Du Gay P. (ed.) // Production of Culture/Cultures of Production.
- London: Sage, 1997. - Pp. 1-10.
13. Jenkins, H. The Cultural Logic of Media Convergence [Text] / H. Jenkins // International Journ. of Cultural Studies. - 2004. - Vol. 7. - Issue 1. - Pp. 34-35.
14. Lambert, J. Digital Storytelling Cookbookand Travelling Companion version [Text] / J. Lambert.
- Digital Diner Press, 2003. - Pp. 9-19.
15. McLuhan M. The Gutenberg Galaxy; the making of typographic man [Text] / M. McLuhan. - Toronto, Canada: Univ. of Toronto Press, 1962. - 293 p.
16. Meikle G., Young Sh. Media Convergence: Networked Digital Media in Everyday Life [Text] / G. Meikle, Sh. Young. - Houndmills ; Basingstoke ; Hampshire ; New York: Palgrave Macmillan, 2011.
- 242 p.
17. Miller, C. Digital Storytelling: A Creator's Guide to Interactive Entertainment [Text] / C. Miller.
- Boston: Focal Press, 2004. - 472 p.
18. Pool I. de Sola. Technologies of Freedom [Text] / I. de Sola Pool. - Cambridge, Mass.: Belknap Press, 1983. - 299 p.
19. Scolari, C. Transmedia Storytelling: Implicit Consumers, Narrative Worlds and Branding in Contemporary Media Production [Text] / C. Scolari // International Journ. of Communication. - 2009. -Vol. 3. - Pp. 586-606.
20. Transmedia 202: Further Reflections [Electronical resource] // The official weblog of Henry Jenkins. Copyright Genesis WordPress. - URL: http://henryjenkins.org/2011/08/defining_transmedia_fur-ther_re.html#sthash.nBqOh (дата обращения10.06.2017).
21. Transmedia storytelling: a preconference [Electronical resource] // International Communication Association (ICA) Annual Conference. Create a free website or blog at WordPress.com. - URL: https:// ica2013transmedia.wordpress.com (дата обращения10.06.2017).
MEDIA CONVERGENCE AND HUMAN RELATIONS
Arpentieva M. R., Kaluga State University named after K.E. Tsiolkovsky, Kaluga,
lmariam_rav@mail.ru
The problem of digital or cyber security is one of the most urgent problems of modern society, the solution of which requires, first of all, the restoration of quality education and education of a person in the family, school, at work, the restoration of culture as such, and the formation of cyberculture. Cyber-culture is an urgent needfor a century of media convergence, accompanied not only by the convergence of technologies and communities, but also by alienation, destruction of relationships within and between people and communities, not only by globalization and the unification of the consciousnesses and understandings of oneself and the world by people, but by the squabbling and impoverishment of the general individual consciousness in media mass culture.
Keywords: media culture, media convergence, education, foresight.
References
1. Baranova, E. A. (2015), Konvergentnaya zhurnalistika. Teoriya ipraktika [=Convergent journalism. Theory and practice], Moscow, Yurayt, 269 p. (In Russ.).
2. Dyakova, E. G. (2002), Massovaya kommunikatsiya i vlast' [=Mass Communication and Power], Ekaterinburg, UrB RAS, 278 p. (In Russ.).
3. Zhurnalistika i konvergentsiya: pochemu i kak traditsionnyye SMIprevrashchayutsya v mul 'timedi-ynyye (2010) [=Journalism and convergence: why and how traditional media are transformed into multimedia], Moscow, 200 p. (In Russ.).
4. Castells, M. (2004), Galaktika Internet [=Galaxy Internet], in: Setevaya literatura [=Network literature], Ekaterinburg, U-Faktoriya, available at: http://m.litread.ru/read/431307/436000-437000?page=1, accessed 16.07.2017. (In Russ.).
5. Castells, M. (2000), "Informatsionnoye epokha: ekonomika, obshchestvo, kul'tura" ^Information Age: Economics, Society, Culture], in: Setevaya literatura [=Network literature], Moscow, Izd-vo Higher Education. shk. economy, available at: http: //www.gumer. info/bibliotek_Buks/Polit /kastel/, accessed: 15. 07. 2017. (In Russ.).
6. McLuhan, M. (2012), Voyna i mir v global'noy derevne [=War and Peace in the Global Village War and Peace in the Global Village], Moscow, ACT, Astrel, 226 p. (In Russ.).
7. McLuhan, M. (2003), Ponimaniye Media: Vneshniye rasshireniya cheloveka [=Understanding Media: External Expansions of Ma], Moscow, Zhukovsky, CANON-press-T, Kuchkovo field, 464 p. (In Russ.).
8. Porter, V., Castels, M., Cooper, M. et al. (2010) Mediakonvergentsiya i mul'timediynaya zhurnalistika: materialy k obuchayushchim seminaram [=Media Convergence and Multimedia Journalism: Materials for Training Seminars], Ekaterinburg, Humanitarian University, Typography «Agraf», 146 p. (In Russ.).
9. Sokolova, N. L. (2011), "Transmedia i «inter pretativnyye» soobshchestva" [=Transmedia and «Interpretative» Communities], in: Mezhdunar. zhurn. issled. kul'tury [=Intern. journal. Issled. culture], no. 3 (4), pp. 16-21. (In Russ.).
10. Sumskaya, A. S. (2015), "Teoretiko-metodologicheskiye osnovaniya prodyusirovaniya trans-mediynykh proyektov" [=Theoretical and methodological foundations for the production of transmedia projects], in: Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta [=Bulletin of the Chelyabinsk State University. Philology. Art History. Issue. ], no. 5 (360), pp. 337-343. (In Russ.).
11. Yufereva, A. S. (2016), "Mediakonvergentsiya: osnovnyye podkhody k opredeleniyu ponyatiya" [=Media Convergence: Basic Approaches to the Definition of Concepts], in: Nauchnyy yezhegodnik IFiP UrO RAN [=Scientific Yearbook of the Institute of Philosophy and Information Technologies, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences ], no 2, pp. 80-93. (In Russ.).
12. Du Gay, P. (1997), "Introduction", in: Production of Culture/Cultures of Production. London, Sage, pp. 1-10.
13. Jenkins, H. (2004), "The Cultural Logic of Media Convergence", in: International Journ. of Cultural Studies. Vol. 7, Is. 1, pp. 34-35.
14. Lambert, J. (2003), "Digital Storytelling Cookbookand Travelling Companion version", in: Digital Diner Press, pp. 9-19.
15. McLuhan, M. (1962), The Gutenberg Galaxy; the making of typographic man. Toronto, Can-ada,Univ. of Toronto Press, pp. 293.
16. Meikle, G. and Young, Sh. (2011), Media Convergence: Networked Digital Media in Everyday Life. Houndmills, Basingstoke, Hampshire, New York, Palgrave Macmillan, VI, 242 pp.
17. Miller, C. (2004), Digital Storytelling: A Creator's Guide to Interactive Entertainment. Boston, Focal Press, 472 p.
18. Pool, de Sola, I. (1983), Technologies of Freedom. Cambridge, Mass., Belknap Press, 299 p.
19. Scolari, C. (2009), "Transmedia Storytelling: Implicit Consumers, Narrative Worlds and Branding in Contemporary Media Production", in: International Journ. of Communication, Vol. 3, pp. 586-606.
20. "Transmedia 2002: Further Reflections", (2011), [=Network literature], in: Genesis WordPress. The official weblog of Henry Jenkins, available at: http://henryjenkins.org/20n/08/defining_transme-dia_further_re.html#sthash.nBqOROjh, accessed 10.06.2017.
21. "Transmedia storytelling: a preconference" (2015) [=Network literatur], in: International Communication Association (ICA), Annual Conference. Create a free website or blog at WordPress.com, available at: https://ica2013transmedia. wordpress.com/about/, accessed 10.06.2017.
Арпентьева Мариям Равильевна - доктор психологических наук, доцент, профессор кафедры психологии развития и образования, Калужский государственный университет имени К. Э. Циолковского, Калуга.
lmariam_rav@mail.ru
