CC BY
586
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2009, Том 18, Экспресс-выпуск 526: 2007-2017
Майна, или афганский скворец Acridotheres tristis. Его биология и распространение в Средней Азии
Н. М. Юдин
Второе издание. Первая публикация в 1940*
Майна, или афганский скворец Acridotheres tristis является единственным представителем рода Acridotheres, встречающимся в пределах Советского Союза, а именно в юго-восточной части среднеазиатских республик. Прочие шесть видов этого рода населяют южную и юго-восточную часть азиатского материка и прилегающие к нему острова: Целебес, Яву, Цейлон и другие.
Половой диморфизм у майн совершенно отсутствует, и поэтому отличить самку от самца даже в брачный период не представляется возможным. Возрастной диморфизм выражен слабо, и молодые птенцы с самого начала надевают наряд взрослых, отличаясь от последних лишь более тусклыми тонами оперения и более бледной окраской клюва, ног и заглазного пятна. Нам попадались особи с более светло окрашенной (сероватой) радужиной, а также с более тёмной и даже чёрной окраской подклювья, но это надо отнести, по нашему мнению, исключительно к случаям личной изменчивости птиц, но никак не к половым или возрастным признакам.
Полёт майны быстрый, прямолинейный, как и у всех скворцов, но более тяжёлый, чем полёт розового Pastor roseus и обыкновенного Stur-nus vulgaris, и довольно своеобразный. Кто раз видел летящую майну, тот уже никогда не смешает её на лету с какой-либо другой птицей, так как, благодаря быстрому мельканию белых перевязей крыльев, полёт производит впечатление чего-то среднего между полётом скворца и порханием бабочки. Парения, а тем более воздушных игр, какие бывают иногда у розовых и обыкновенных скворцов на утренних и вечер -них зорях, у майн наблюдать никогда не приходилось.
Ходит майна широко шагая и сопровождая каждый шаг характерным киванием головы. Бегает неуклюже, но довольно быстро, и иногда, особенно заторопившись, делает по-сорочьи несколько больших прыжков обеими ногами, переходя опять в шаг.
Голос майны — очень звонкие флейтовые высвисты вперемежку с глуховатым карканьем. Тревожный «квик», «джа-а» или «ша-а» схож с
* Юдин Н.М. 1940. Майна, или афганский скворец - Acridotheres tristis Ь. Его биология и распространение в Средней Азии //Тр. Узбекист. зоол. сада 2: 35-43.
таким же предостережением обычного скворца. Крик птенцов и выражение нежности — чирикающее «че-чек». Крик, которым птицы перекликаются на полёте и во время поисков пищи, унылое «тю-у»; призывной крик — звонкое флейтовое «турлю-турлю», повторяемое с силой несколько раз; испуги и выражение удивления — визгливое «крю-крю-крю». Песня — собрание скрипучих хриплых свистов, начинается почти всегда с каркающего «кыр-кыр-кыр». При этом птица своеобразно топорщит перья головы и, изогнув шею, делает несколько полупоклонов, пригибая клюв почти вплотную к зобу; в этот момент она очень напоминает каркающую ворону.
Согласно указаниям А.Брема (1914) и других, область распространения майны тянется от прибрежной полосы верховьев Аму-Дарьи, к югу от неё по всему Афганистану и северной части Индийского полуострова. Н.А.Зарудный (1912, 1915, 1918) пишет, что майна залетает в районы Термеза и Керков в годы, особенно неблагополучные по массовому отрождению саранчи, но указаний на то, что её находили здесь на гнездовье, не даёт. Впервые в 1914 году препаратором профессора Н.А.Бобринского была добыта одна самка из пары у гнезда, найденного им в долине реки Сурхан-Дарья, примерно в 20 км к северо-востоку от города Термеза. По словам старожилов Средней Азии, наблюдались случайные залёты единичных особей этого вида в степи по долине реки Зеравшан в годы, особенно «урожайные» по саранче; в таких случаях эти птицы встречались в стаях розовых скворцов (Ви-ШгНп, Бешепйеу 1933-1935; Я^геузЫ 1928).
В 1927 году нами первый раз были добыты взрослые и птенцы из района городов Термез и Джар-Курган. В Денау же и в районе Сары-Ассия, несмотря на тщательные поиски, майн совершенно не было обнаружено.
В 1928 году были добыты птенцы в районе Денау — Кум-Курган, а в 1929 году найдено гнездо в кишлаке Юрчи, а также обнаружена пара майн в районе Сары-Ассия в обрыве берега арыка Харкуш, при впадении его в реку Тупаланг-Дарья у кишлака Кзыл-Тепе. Здесь под гнездо была занята старая нора сизоворонки Согае1аз garrulus, откуда нам вместе с А.П.Горчаковским удалось достать в июле двух птенцов. В том же 1929 году была обнаружена пара майн, гнездившихся в отверстии под крышей старого медресе в городе Денау. В 1930 году, при вторичном посещении окрестностей кишлака Регар (Таджикистан), на одном из кладбищенских чинар было обнаружено гнездо майн, расположенное в нижних пустотах гнезда аиста С1еоп1а е1еоп1а asiatica. В том же году было найдено гнездо и в кишлаке Тиль-Гаран (верховья Тупаланг-Дарьи), в дупле старого тутового дерева, в то время как в предыдущие годы майны здесь совершенно не встречались. В течение последующих 1931 и 1932 годов гнездовья майн находились нами в
указанных выше местах уже в большом количестве, а в настоящее время майны стали там самой обыкновенной, всем известной, птицей.
По данным А.И.Иванова (1940), в 1935-1936 годах майны найдены на гнездовьях восточнее Шахринау, а также обнаружены в значительном количестве в поливной зоне реки Кафирниган, в окрестностях Шаартуза и Кабадиана. В 1935 году, во время экспедиции в район Термез — Хатын-Рават, нами были встречены одиночные гнездовья в обрыве берега у Орлиной сопки, а также гнездовая колония в расщелинах скал в одной из долин предгорий Бабатага. В 1936 году взяты три птенца в самом районном центре Курган-Тюбе, а также обнаружены гнездовья в районе Джиликуль и отдельные птицы на северном участке совхоза Вахш. Кроме того, в окрестностях города Сталинабада в кишлаке Гюлистан зарегистрировано 7 пар гнездующих майн. По словам местных жителей, до 1934 года майн здесь не видали. В 1934 году появилась первая пара их, и с тех пор число птиц этого вида с каждым годом увеличивается. По сообщению тов. Куралесина, очень много майн встречалось в 1936 году в зимнее время в усадьбе Кок-Таш (30 км к югу от Сталинабада). По устным сообщениям других наблюдателей (Балаев, Арапов и др.), в 1936 году майна найдена и на гнездовье и зимующей в окрестностях кишлаков Ходжа-Джамбай, Ку-гитанг, Ширабад, Бауманабад. Кроме того, любитель птиц Л.И.Полов-ниченко сообщил нам, что в апреле 1936 года он видел проездом на станции Зиятдин, у полотна железной дороги стайку в 4 штуки майн, перелетавших и бегавших возле насыпи. Однако это сообщение проверить не удалось.
Область распространения майны имеет тенденцию к расширению, и эта интересная птица, родиной которой являются главным образом Афганистан и Индия, в силу каких-то ещё невыясненных причин, всё более и более расселяется внутрь наших среднеазиатских республик, следуя на север и северо-запад по главнейшим водным артериям. В итоге наблюдений за распространением майны, можно твёрдо установить, что в настоящее время она занимает приграничные с Афганистаном местности Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана, встречаясь по пойменной части рек Аму-Дарья, Сурхан-Дарья, Кафирниган и Вахш, не поднимаясь на север выше линии Ходжа-Джамбай — Куги-танг - Ширабад - Сталинабад.
Майна гнездится под застрехами соломенных и камышовых крыш местных построек, конюшен и сараев, по обрывам, в брошенных норах сизоворонок, в расщелинах скал, в дуплах старых деревьев, а также использует щели и пустоты в гнёздах аистов, где прекрасно уживается со своими хозяевами. Материалом для довольно неискусного гнезда служат мелкие былинки, перья птиц, коровья и овечья шерсть, которую птицы собирают на местах дневных стойбищ стад, а иногда и вы-
дирают из животных. Гнездо обыкновенно содержит от 3 до 6 голубовато-зеленоватых яиц, величиною и формой напоминающих яйца Sturnus vulgaris. Они усердно высиживаются самкой, которую в период высиживания самец заботливо кормит. Молодые вылупляются на 15-й день, и с этого времени родители беспрерывно снуют по окрестностям в поисках пищи для прожорливого потомства.
В гнездо № 1 в медресе в городе Денау в 1929 году 16 мая с 9 до 11 ч отмечено 49 прилётов с пищей, с 16 до 19 ч — 72, 17 мая с 9 до 11 ч — 47, с 17 до 19 ч - 48 раз.
В гнездо № 2 в обрыве арыка Харгуга 10 июля 1929 года с 10 до 11 ч прилетали с пищей 11, 13 июля с 16 до 19 ч — 70 раз.
В гнездо № 3 в тутовнике в кишлаке Тиль-Гаран 21 июля 1930 года с 10 до 12 ч прилетали с пищей 47, с 17 до 19 ч — 48 раз, 24 июля с 10 до 12 ч — 46, с 16 до 19 ч — 66 раз.
Число прилётов в час в среднем равно 19.
Продолжительность «рабочего» дня — 15 ч при одном часе полдневного отдыха. Приносилось в большинстве случаев по два насекомых за раз, иногда по одному. Всего за 15 ч принесено около 400 насекомых, или на одного птенца (считая гнездо в 5 птенцов) до 80 насекомых в день.
Помёт птенцов, выбрасываемый в первое время после каждого принятия пищи в виде слизистого белого «кошелёчка», подхватывается стариками и относится возможно дальше от гнезда. Вот почему все находимые гнёзда отличались относительной чистотой. На 6-й день у птенцов появляются пеньки. На 25-й день птенцы покидают гнездо, на 30-й день отроду они уже вполне самостоятельны и с этого времени начинают вести жизнь взрослых птиц. Поводив в течение 5-6 дней птенцов и ознакомив их с окрестностями и способами добычи пищи, старые птицы предоставляют им полную самостоятельность, а сами вновь принимаются за следующую кладку. Для этого они немного оправляют и приводят в порядок гнездо, из которого только что вылетел выводок. Таким образом, раз занятое и устроенное гнездо служит для вывода целого ряда поколений не только в течение одного гнездового периода, но в продолжение нескольких лет. Мы знали в Юрчи одного домохозяина, который из-за этой привязанности майн к раз избранному месту сделал себе некоторый источник побочного дохода, выбирая из каждого приплода 2-3 птенца и продавая их любителям. Птицы аккуратно гнездились у него под крышей в продолжение 3 лет; гнездо опустело после того, как самка была убита охотником.
Когда майны избирают местом гнездования чинар, членами их общества, кроме аистов, являются: коршуны Milvus migrans, обыкновенные скворцы, галки Corvus monedula, горлицы Streptopelia, иволги Oriolus oriolus, бактрийские сычики Athene noctua, воробьи красного-
ловый Passer montanus и испанский P. hispaniolensis, сизоворонки, бурые голуби Columba eversmanni. Всё это разнохарактерное население очень мирно уживается между собою, и ссоры между ними — явление случайное. Лишь один раз пришлось нам наблюдать драку между майной и иволгой. Очевидно, майна близко пролетела мимо гнезда иволги и встревожила её. Результатом было нападение иволги на майну. Победителем оказалась более сильная и ловкая, а к тому же более смелая иволга, которая преследовала неистово кричавшую перепуганную майну. Дело кончилось тем, что майна упала на землю и, отчаянно крича, лёжа на спинке, отбивала клювом и лапками атаку своего энергичного противника. Если бы не наше вмешательство, бой кончился бы, по всей вероятности, не в пользу майны.
Летом, в период гнездования, птицы хотя и не чуждаются общества себе подобных, но каждая пара занята исключительно своим гнездом, и если случается видеть несколько майн вместе, то по их поведению можно заключить, что они собрались случайно или на водопое, или на местах, обильных насекомыми. Лишь с конца мая, когда вылетают первые птенцы, можно видеть стайки в 10-15 молодых, которые весёлым гамом и своеобразным турлюканьем оглашают места гнездовий в утренние, полдневные и предзакатные часы летнего знойного дня. В остальное время дня молодежь небольшими стайками летает по окрестным зарослям и полям, охотясь за насекомыми, главным образом прямокрылыми, составляющими основную пищу майн. Эти стайки в противоположность розовым скворцам никогда не сбиваются в большие стаи. Никогда также не приходилось видеть их посещающими фруктовые деревья и виноградники. Даже тутовник не представляет для них большой приманки, между тем как розовые скворцы во время созревания тута и алычи буквально усыпают эти деревья и уничтожают ягоды дотла.
В то время как молодежь кочует днём по окрестностям, собираясь к месту гнезда лишь на ночь, старики приступают ко второй и даже третьей кладкам. Таким образом, майны в продолжение длинного среднеазиатского лета выводят птенцов до трёх раз: первый вывод молодых приходится на конец мая, второй — на середину июля и третий — на конец августа.
В этот период, главным образом, уничтожаются прямокрылые. В пищу идёт туловище и голова, а остальное тщательно ощипывается птицами. Поймав кузнечика, майна резкими ударами клюва о землю или сучок убивает его, а затем, оборвав крылья и лапки, даёт насекомое птенцам. Конечно, и сами родители питаются этой же пищей. Таким образом, в тёплое время года, пока ещё можно найти насекомых, последние составляют главную, если не единственную пищу майн. Все желудки убитых мною майн были наполнены остатками хитиновых
покровов прямокрылых и жесткокрылых. Указание А.И.Иванова (1940), что им найдена в желудке одной майны непереваренная ягодка алычи, проглоченная вместе с косточкой, по нашему мнению, представляет исключение. Правда, в неволе майны довольно охотно брали ягоды тута и винограда как в свежем, так и в сухом виде, но всегда отдавали явное предпочтение мясу, насекомым и вообще животной пище. Почва под деревьями, на которых завели свою гнездовую колонию майны и аисты, всегда покрыта толстым слоем остатков этих насекомых, слой этот порою бывает настолько толст, что нога буквально утопает в нём, как в пушистом ковре. По грубому подсчету (см. таблицу), пара майн за год при учёте лишь 2 выводков в лето может уничтожить до 150 тыс. вредных насекомых.
Количество насекомых, съедаемых майнами за период гнездования
Время по месяцам и числам Кол-во дней Кол-во взрослых Кол-во птенцов Поедается насекомых
1 особью в день Всеми в день Всего за период
С 1 апреля по 1 мая 30 2 0 80 160 4800
С 1 мая по 25 июня 56 2 4 80 480 26880
25 июня по 10 июля 15 2 4 80 480 7200
С 10 июля по 15 ноября 128 2 8 80 800 102400
Всего 141280
Примечание . Взято лишь два вывода за лето в неблагоприятный год (поздняя весна и раннее наступление холодов).
Интересно наблюдать стайку майн, опустившуюся на выгон для кормежки. Быстро шагая, важно кивая головой и мелодично перекликаясь, ходят статные птички по разным направлениям, обыскивая каждый кустик, каждую щелочку. Вот одна поймала жирного кузне -чика, резкими ударами о землю оглушила его, затем, оборвав одну за другой лапки, приготовилась проглотить вкусную пищу. Но в этот момент по соседству оказывается менее удачливый товарищ, который бросается отнимать добычу и моментально вспыхивает ссора. Птицы с криком таскают друг друга за хохолки: на их шум, подпрыгивая и подлетая, собирается остальная компания и с ожесточением принимает участие в общей свалке. Летят перья, мелькают белые перевязи крыльев и хвостов... Бой в самом разгаре. Ещё момент... и птицы, как ни в чём не бывало, разбегаются снова по лужайке в поисках пищи до новой всеобщей потасовки. Но вот к реке на водопой спускается стадо, и птицы, побродив между скотом и поискав на спинах коров и коз клещей, летят к воде. Затем, напившись и накупавшись, рассаживаются на ближайших деревьях, а то и тут же на лугу, чтобы почиститься и подремать на солнышке часок-другой, подставляя то одно, то другое
вытянутое крыло его ласковым лучам. Если место кормёжки и водопоя находится недалеко от родного чинара, то птицы, искупавшись, летят отдыхать на его ветвях. После полуденного отдыха они или вновь сопровождают стадо, бегая перед мордами коров и схватывая каждое насекомое, вспугнутое скотиной, или летят на поля и камышовые заросли на поиски саранчи и кузнечиков. Вечером все птицы собираются на ночлег, и долго не смолкают их щебетанье и крики. Так приблизительно проходит летний или осенний день.
Совсем другая картина наблюдается в холодное время года. В этот период все насекомые или погибают, или прячутся; почва подмерзает, и птицам волей-неволей приходится приспосабливаться к обстоятельствам и изменять свой пищевой режим. Сбившись в стайки в 20-30 голов, они бродят по пустырям и свалкам, посещают кучи навоза у конюшен и помойки на задних дворах, не брезгуя ничем и оспаривая у ворон и галок каждое зёрнышко, каждый кусочек хлеба, каждый обрезок мяса или кожи. В это время года, исключительно насекомоядная летом, птица превращается во всеядного посетителя мусорных ям.
В Термезе, Ширабаде и других городах зимой майны в большом количестве собираются в конюшни и скотобазы и, выбирая из навоза остатки зёрен, воруют корм из под морд лошадей и скота и расклевывают раны и струпья на теле животных. Эти дворы дают им приют в ненастные зимние ночи, когда майны забираются от холода и под застрехи, и в щели стен, и в пустоты между кипами клевера или сена. В это время года осторожные летом птицы становятся очень смелыми.
Майна в области своего распространения является оседлой птицей, и с наступлением зимнего времени она лишь изменяет свой пищевой режим и повадки, применяясь к изменившимся обстоятельствам и не покидая раз избранного района. Поэтому акклиматизация в подходящих странах этой полезной в сельскохозяйственном отношении птицы не представляет больших затруднений, и опыты в этом направлении за границей неизменно сопровождались успехом (Кашкаров 1933; Фре-дерикс 1932).
Майна отличается постоянством не только к избранному ею району, но, как мы упоминали выше, и к раз избранному месту гнездовья. Если её не очень тревожат, она прекрасно обживается и доверчиво относится к человеку. Можно указать на поведение пары майн, гнездо которых было найдено нами в 1929 году в кишлаке Кзыл-Тепе. Пара эта гнездилась здесь с 1929 по 1932 годы (дальше не прослежено), несмотря на то, что мы с А.П.Горчаковским в 1929 году нарушили их спокойствие. Птицы со своими молодыми по вечерам усаживались на «капу» (род юрты из камыша), расположенную в 5 м от их гнезда, и, перекликаясь, передразнивали кур и собак, нисколько не смущаясь беготней детей и хозяйственными хлопотами женщин, работавших в 3-4 шагах от птиц.
Однако, несмотря на приведенные примеры, майну никак нельзя назвать очень доверчивой и неосторожной птицей. Она прекрасно ориентируется при всяких обстоятельствах, и при малейшем намёке на преследование становится очень осторожной. Часто можно слышать её тревожный крик, которым взрослые птицы предупреждают друг друга и птенцов при приближении к гнезду всего, кажущегося им опасным. Этот крик без ошибки указывает на близкое нахождение птенцов, и мы часто пользовались им при отыскании гнезда.
Будучи очень чадолюбивыми и нежными родителями, майны никогда не бросаются очертя голову на помощь попавшим в беду детям. Ни разу не удавалось нам поймать в западню стариков на птенца, вынутого из гнезда, несмотря на все наши старания и маскировки; родители ухитрялись кормить детей, запертых в среднем отделении западни, то сбоку, то сверху через прутья клетки, ни разу не рискуя наступить на сторожок. Этот способ, действенный при ловле иволг, дроздов и других певчих птиц, не имел с майнами никакого успеха. То же можно сказать и про тайник и автоматический лучок-самолов, который мы с А.П.Горчаковским пытались применять для ловли взрослых птиц.
Обычно майн ловят в возрасте птенцов, добывая из гнезда и выращивая их, но это можно сделать лишь летом в период гнездования, но, благодаря трудности доставания птенцов, этот способ не особенно добычлив. Лучшим способом массового лова майн мы считаем ночную охоту с фонарём и сачком в зимнее время. Нам удавалось, пользуясь светом фонаря, отлавливать в течение 1-1.5 ч около 20 и более птиц, ночевавших под навесами Термезской скотобазы. Заметив места, где устраивались на ночлег майны, мы брали сачок, мешок и в сопровождении помощника с закрытым фонарём шли с наступлением полной темноты под навесы. Здесь, в намеченных ранее местах, свет внезапно открывался, и птицы, перепуганные шумом и ослепленные блеском огня, взлетали и попадали в подставленный нами сачок, откуда мы их выбирали и садили в мешок. Принесенных майн мы сажали в походный ящик с зарешеченной одной стенкой и в таком виде транспортировали.
Будучи на воле очень осторожной и обладая достаточной опытностью, пойманная майна скоро примиряется с лишением свободы, сразу начинает брать корм и при внимательном уходе и обращении очень скоро привязывается к своему хозяину. Особенно хорошо приручаются птенцы, взятые полуоперёнными из гнезда. В этом случае мы не знаем более симпатичной и привлекательной птички. Ручная майна быстро узнает свою кличку, прекрасно различает знакомых и незнакомых, стремится всячески принимать участие в жизни своих хозяев и обладает удивительной способностью к подражанию различным звукам. Благодаря этим качествам, она снискала себе популярность среди на-
родов Востока и очень часто держится там в качестве комнатной птицы.
Прекрасный слух майны и способность к подражанию звукам позволяет ей заучивать отдельные слова, фразы, мотивы и вплетать в свою немудрую каркающую песенку целые строфы из песен других птиц и разные посторонние звуки. Этой способностью обладают как самцы, так и самки, и среди них встречаются прекрасные говоруны, умеющие произносить десятка два слов и небольшие фразы. Интересно, что майны, живущие на воле, очень мало пользуются этой своей подражательной способностью. Правда, мне очень редко удавалось подстерегать их в момент пения, но все певцы издавали свои собственные свисты и покрики, и, лишь очень внимательно прислушавшись, можно бывало изредка разобрать отдельные посторонние звуки.
Все содержавшиеся в неволе майны поражали способностью перенимать человеческую речь и заучивать слова, подражая в совершенстве тембру и интонациям голоса своего учителя. В Ташкенте, на Кашгар-ском базаре, содержал чайхану иранец Абдулла, у которого была ручная майна. Птица сидела в большой просторной клетке, висевшей по середине чайханы, и, внимательно наблюдая за всем вокруг неё происходящим, своеобразно на всё реагировала. Если в чайхану заходил новый посетитель, часто раздавался громкий басистый голос птицы (хозяин обладал очень низким голосом): «Абдулла, михман келды» («Абдулла, гость пришёл»). Если раздавался стук крышки о чайник — знак посетителя, призывающий хозяина чайханы, птица кричала: «Яна якта чой» («Ещё один чай») или «Абдулла пулины олынь» («Аб-дулла, деньги возьми»). Кроме того, эта птица знала слова приветствия и прощания.
Приводим несколько сведений из нашей практики приручения и содержания майн. Молодых полуоперённых птиц мы первое время кормили насильно, открывая им рот и заталкивая кусочки сырого намоченного мяса. Но уже на второй день птички настолько осваивались, что при приближении руки с кормом раскрывали рты и жалобным криком требовали свою порцию. Спустя несколько дней, когда они подрастали настолько, что могли свободно ходить, они, почувствовав голод, бегали за человеком по комнате с требованием покормить их. Когда замечали, что они начинают взлётывать, им подрезали махи, и в таком состоянии они оставались до первой линьки. За этот промежуток времени птицы великолепно приучались к своим клеткам и шли на зов. Перелиняв, они свободно бродили по двору и даже по соседним садам, причём пунктуально являлись к обеду и на ночлег.
День майн начинался очень рано. С первыми лучами солнца птицы пробуждались и, почистившись, слетались с требованием корма. Покормив, мы выпускали их во двор, где они тотчас же принимались за разыскивание и ловлю различных насекомых. Затем птицы до обеда
предоставлялись самим себе и проводили на воле время до вечера. Все бывшие у нас майны очень любили купаться и лезли во всякий наполненный жидкостью сосуд. Любовь к купанию зачастую приводила к различным трагикомическим положениям: или приходилось спасать утопающего, или грязнилась синька, или оказывалась опрокинутой пиала. Кормили их мясом, хлебом, кашей, лапшёй, фруктами, ягодами и пр. Кроме того, очень часто им давалось сырое мясо, личинки ос, кузнечиков, которых они очень любили, а зимой давался специальный корм. В городе для них была отведена метровая клетка, на пол которой посыпался толстым слоем песок, так как в противном случае пол моментально намокал и загрязнялся. Иногда они выпускались из клетки для купанья и по утрам любили греться возле горячего чайника или самовара.
О разведении майн в неволе сведений очень мало. В Керках у одного любителя пара ручных майн в течение двух лет гнездилась и выводила птенцов в комнате. В Ташкентском зоологическом саду, в неволе, птицы несколько раз размножались. Продолжительность жизни майн также неизвестна. Упомянутая выше майна Абдуллы, в то время года, когда мы знали её, жила у хозяина уже 12 лет. Дальнейшую её судьбу проследить не удалось.
Врагами взрослых майн являются все быстро летающие дневные хищники, в том числе чеглок Falco subbuteo, перепелятник Accipiter nisus и тювик A. badius. Что же касается птенцов, то они бывают так упрятаны в дупла и норы, что врагам достать их очень трудно.
В заключение следует сказать, что майна наряду с розовыми и обыкновенными скворцами является одним из самых ревностных уничтожителей саранчовых. Питаясь почти исключительно этими насекомыми, она лишена некоторых способностей своих ближайших родственников и никогда не нападает на наши фруктовые сады и виноградники, как это зачастую делают другие виды скворцов.
Наконец, благодаря своеобразной окраске, весёлому нраву и не лишённому мелодичности голосу майна служит истинным украшением местности. Поэтому, следя год за годом за её продвижением вглубь территории Советского Союза, нельзя не пожелать, чтобы эта прелестная птица скорее акклиматизировалась на возможно большей территории и стала бы постоянным её обитателем.
Литература Брем А. 1914. Жизнь животных. СПб., 9: I-XVIII, 1-716.
Зарудный Н.А. 1912. Заметки по орнитологии Туркестана // Орнитол. вестн. 1: 16-30.
Зарудный Н.А. 1915. Птицы пустыни Кизыл-Кум // Материалы к познанию фауны и флоры Российской империи. Отд. зоол. 14: 1-149.
Зарудный Н.А., Билькевич С.И. 1918. Список птиц Закаспийской области и распределение их по зоологическим участкам этой страны // Изв. Закаспий. музея 1: 1-48.
Иванов А.И. 1940. Птицы Таджикистана. М.; Л.: 1-299. Кашкаров Д.Н. 1933. Среда и сообщество (основы синэкологии). М.: 1-244. Фредерикс К. 1932. Экологические основы прикладной зоологии и энтомологии. Л.; М.
Ви^гИп SA., Бешепйеу G.P. 1933-1935. Systema avium rossicarum // L'Oiseau et Rev. franc. d'ornithol. 3: 457-518, 727-750, 4: 267-269, 508-530, 591-625, 5: 70106,292-321, 422-461.
Snigirevski S.I. 1928. Beiträge zur Avifauna der Wüste Kara-Kum (Turkmenistan) // J. Ornithol.76, 3: 587-607.
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2009, Том 18, Экспресс-выпуск 526: 2017-2018
Питание воробьиных птиц ягодами девичьего винограда Parthenocissus quinquefolia в Алма-Ате
Н. Н. Березовиков
Лаборатория орнитологии и герпетологии, Институт зоологии, Центр биологических исследований Министерства образования и науки, проспект Аль-Фараби, 93, Академгородок, Алматы, 050060, Казахстан. E-mail: berezovikov_n@mail.ru
Поступила в редакцию 5 ноября 2009
Среди декоративных растений Алма-Аты в последние десятилетия широкое распространение и популярность получил девичий виноград пятилисточковый Parthenocissus quinquefolia, имеющий североамериканское происхождение. Он используется для украшения изгородей, арок, беседок, жилых и административных зданий. Это зимостойкое лиановое растение, достигающее длины 15-20 м и более, благодаря способности прикрепляться своими «усиками» к вертикальной поверхности, густо покрывает стены многих зданий города на уровне 2-3-го, а местами до 5-8-го этажей. В условиях жаркого южного климата оно, безусловно, в известной степени имеет защитное значение, предохраняя стены, балконы и лоджии от сильного нагревания на солнце.
Созревающие в сентябре-октябре мелкие синевато-чёрные ягоды этого винограда несъедобны, поэтому они сохраняются до наступления зимы, иногда даже до весны. При этом значительную их часть съедают птицы. В 1986-2009 годах мне удалось выяснить, что в осенью этими ягодами кормится 3 вида городских птиц: майна Acridotheres tristis,
