CC BY
240
Remiz pendulinus. Встречается исключительно редко, на гнездовании не обнаружен. 9 мая 1994 в окрестностях села Ямное отловлена пара ремезов. У самки было хорошо развитое наседное пятно.
Литератур а
Лебедь Е.А., Хоменко С.В., Мерзликин И.Р. 1993. Чёрная казарка (Branta bernicla) на северо-востоке Украины // Вестн. зоол. 3: 88
ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2015, Том 24, Экспресс-выпуск 1125: 1136-1146
Птицы большого города
К.Н.Благосклонов
Второе издание. Первая публикация в 1975*
Два важнейших фактора действуют в наше время на фауну птиц: отравление мест их обитания пестицидами при защите растений от вредителей, и урбанизация. Действие первого фактора проявляется на огромных пространствах, практически по всей планете; развитие градостроительства локально, но зато производит кардинальные изменения в фауне. И совсем плохо бывает, если оба фактора действуют совместно, т.е. если в городе ещё применяются яды для защиты зелёных насаждений от вредителей.
Птицы — очень чувствительный, а главное, весьма заметный индикатор изменений, происходящих в биогеоценозе под влиянием тех или иных причин, причём изменение численности или смена поведения птиц может быть ответом не на само воздействие, а на те изменения в биоценозе, которые происходят под его влиянием. Вот пример такого расстройства биоценозов, вызвавшего перестройку взаимосвязей между многими его компонентами. За последние несколько лет в Подмосковье необычайно, вероятно в сотни раз, возросла численность зелёных дятлов Picus viridis. Громкий крик этих птиц слышен в лесах летом, их встречают на муравейниках зимой и, во всяком случае, каждый бывающий за городом москвич обращал внимание на разгромленные этими птицами муравейники. А раньше зелёные дятлы в Московской области были очень редки, за сто лет найдено и описано только два гнезда этой птицы. В конце 1960-х годов зелёные дятлы стали встречаться всё чаще. В 1970 году только в окрестностях Звенигородской биологической станции Московского университета отмечены три
* Благосклонов К.Н. 1975. Птицы большого города // Природа 3: 37-46.
1136 Рус. орнитол. журн. 2015. Том 24. Экспресс-выпуск № 1125
гнездящиеся пары. А в 1973 году там же, близ опушки леса по берегу реки, отмечено четыре гнездящихся пары на протяжении всего 2 км. Зелёные дятлы в Подмосковье вышли по численности среди дятлов на второе место после ещё более многочисленных больших пёстрых дятлов Dendrocopos major.
Зелёный дятел вместе с вертишейкой Jynx torquilla — самый специализированный мирмикофаг (потребитель муравьёв) среди наших птиц, причём более половины пищи вертишейки состоит из чёрных садовых муравьёв Lasius niger, а зелёный дятел предпочитает, особенно зимой, кормиться рыжими лесными муравьями Formica rufa.
Необычному скачку численности зелёных дятлов предшествовало резкое возрастание в Подмосковье числа муравейников рыжих лесных муравьёв. Иногда считают, что это результат пропаганды охраны муравьёв, которая действительно широко ведётся в последние годы. Вряд ли это так. На территории Звенигородской биологической станции режим охраны леса за последние 25 лет оставался неизменным, людей в лесу стало значительно больше, и тем не менее за последние 10-15 лет число муравейников возросло в несколько раз, а в некоторых кварталах оно даже удесятерилось. Причина прежде всего в улучшении условий питания муравьёв. Белковая их пища — это насекомые (и в этом польза муравьёв), а углеводную им дают тли — сахар их экскрементов. Тли и есть первое звено гипертрофированных пищевых связей, которые мы рассматриваем. Теперь уже общеизвестно, что регулярное применение химических средств защиты вызывает увеличение численности сосущих растительноядных беспозвоночных (тлей, паутинных клещиков), так как их естественные враги погибают. Популяции же тлей, при способности этих насекомых давать до 16 генераций за сезон, да притом ещё и партеногенетически, мало чувствительны к ядам.
Обилие тлей в наших лесах вызвало и другие перестройки трофических связей в биоценозах. Тли стали главной пищей птенцов больших пёстрых дятлов. Птицы собирают этот корм, пропуская сквозь клюв побеги и листья деревьев, и соскабливают с них тлей. Такой способ «механизированного» сбора корма доступен только птице с очень прочным и достаточно длинным клювом; не удивительно, что именно дятлы открыли этот способ. Пищевой комок из тлей, приносимый в таких случаях птенцам, бывает размером с орех и прикреплён сбоку клюва; дятел кормит подросших птенцов, повернув голову боком. Численность больших пёстрых дятлов в последние годы тоже очень сильно возросла и, возможно, именно потому, что появился новый массовый корм — тли. Однако в холодное дождливое лето дятлы оказываются в бедственном положении, так как тли в такое время не размножаются. Именно в такие годы дятлы становятся хищниками, разоряют гнёзда
мелких птиц, преимущественно дуплогнездников, причём убивают и поедают не только маленьких птенцов, но и вполне оперившихся слётков. За последние 20 лет в Подмосковье было 3 таких холодных бедственных для птиц лета. Интересно, что хищничество больших пёстрых дятлов было известно ещё в довоенные годы в Западной Европе, под Москвой отмечено в начале 1960-х годов и, по-видимому, до сих пор к востоку от Урала не отмечалось.
Обилие тлей вызывает периодические вспышки численности и важнейших их потребителей среди насекомых — жука родолии, или «божьих коровок». Особенно заметны такие вспышки в городах, куда залетают жуки: они появляются в квартирах, их можно увидеть раздавленными на тротуарах. Массовые скопления «божьих коровок» бывали в Москве, летом 1973 года в южных (Феодосия) и поволжских (Саратов) городах. И этих насекомых стали использовать в корм птицы, хотя «божьи коровки» и считаются ядовитыми. Мухоловки-пеструшки Fice-dula hypoleuca охотно носят птенцам личинок «божьих коровок», в то время как раньше в пище пеструшек они не отмечались.
Равновесие в расстроенных биоценозах в конце концов восстанавливается, и чрезмерная численность тех или иных видов приходит в норму.
Город коренным образом изменяет условия существования населяющих его птиц и зверей. Здесь не только формируются особые «городские» черты поведения, но особые условия существования отражаются на стереотипных, постоянных чертах поведения. Классический пример - городская раса чёрных дроздов Turdus merula в Западной Европе, а теперь уже и в некоторых наших городах близ западной границы. У птиц, поселившихся в городе, может измениться обычная пища, типичные места гнездования, особенности гнездостроения, даже сезонное поведение — перелётные птицы могут стать оседлыми.
В большом городе многообразны биотопы, пригодные для жизни экологически очень разных птиц. Пионером в районах новостроек, как правило, бывает каменка Oenanthe oenanthe, но как только дома построены, убраны кучи строительного мусора и бульдозеры разравняли землю, исчезает и каменка, вернее, переходит гнездиться на другие строительные площадки. На смену приходят коноплянки Acanthis cannabina, способные гнездиться на маленьких деревцах, в живых изгородях, а через десяток лет появляются и лесные виды. С лиственницей наши среднерусские птицы мало знакомы, но в Москве, где её много в посадках, она стала излюбленным гнездовым деревом многих видов птиц. Большая часть гнёзд московских зеленушек Chloris chloris расположена на лиственницах. Коноплянки в Бабушкине заселили каждое пятое дерево из посаженных вдоль Ярославского шоссе. Когда лиственницы подрастают, они становятся излюбленными гнездовыми
деревьями серых ворон Corvus cornix. Давно уже прошли времена, когда гнёзда ворон приходилось искать в самых укромных уголках парков, чаще всего больничных. Теперь из окна городского троллейбуса ранней весной, пока не распустилась листва, можно увидеть гнёзда ворон: на тополе среди площади Киевского вокзала, на берёзе против гостиницы «Украина», на лиственнице у перекрёстка Ленинского и Университетского проспектов — всё это места очень людные, транспортные артерии города. И когда сравниваешь гнездо серой вороны, видное со всех сторон сотне прохожих, с гнездом в лесу, на поиски которого затрачено полдня, тогда понимаешь, как глубоко изменились нормы поведения городских птиц. Необычайно открытое поведение наших ворон привлекло внимание и зарубежных орнитологов. Говорят, что только в Москве эти птицы подпускают человека на несколько метров, почти как голуби, а ведь это осторожнейшая из птиц! Очевидно, вор0н у нас никто не обижает.
Метромост через Москву-реку пришёлся как раз на середину большой грачиной колонии на Ленинских горах. Грачи Corvus frugilegus, которые лишились при постройке моста своих гнёзд и даже деревьев, где они были, основали уникальную колонию городского типа: на осветительных мачтах спортивного комплекса Московского университета. На верхних площадках, где расположены прожекторы, грачи соорудили по 2-4 гнезда на каждой. Однако электрики сочли это недопустимым, и в один трагический для грачей день все площадки были очищены от гнёзд, с яйцами и маленькими птенцами. Попыток восстановить колонию грачи больше не делали.
Весьма консервативны гнездостроительные инстинкты птиц, тем не менее и в этом город оказывает влияние на их привычки. Коноплянки, гнездящиеся в природе, выстилают лоток гнезда растительным пухом и шерстью млекопитающих, в городе же это — вата, нитки, верёвочки. А в одном гнезде, находившимся под окнами парикмахерской, вся выстилка гнезда состояла из человеческих волос.
Основание гнезда мухоловки-пеструшки состоит из листочков осины, реже берёзы. Но осины в Москве почти нет, а берёза обычна только в районах новостроек. Пеструшки, загнездившиеся в синичниках на центральных бульварах города, вышли из положения самым оригинальным образом: основания своих гнёзд они складывают из клочков обёрточной бумаги, трамвайных или автобусных билетов.
Несколько лет назад городской сизый голубь Columba livia был одним из немногих примеров перехода перелётной птицы к осёдлости, причём это свойство было приобретено когда-то в глубине столетий. Сейчас мы можем назвать уже несколько видов птиц, представители которых, прижившись в городе, стали оседлыми. Процесс утраты инстинкта перелётности происходит на наших глазах и протекает необы-
чайно быстро, в течение немногих десятилетий или даже лет. Давно уже стали оседлыми в нашем городе галки Corvus monedula и серые вороны. Зимовки врановых в Москве известны издавна, но гнездящихся птиц в 1930-х годах было ещё очень мало, нам встречались лишь отдельные гнёзда. Теперь вороны в городе стали обыкновеннейшими оседлыми птицами.
Среди зимующих серых ворон иногда случалось видеть одиночных грачей. Это, очевидно, были случайно оставшиеся птицы. Однако с середины 1960-х годов такие случаи участились, и грачи держались уже небольшими стайками, нередко отдельно от ворон. В 1971 году здесь появилась и успешно зимовала тысячная стая грачей, а к 1973 году больших стай было по крайней мере три на северо-западной, северной и юго-восточной окраинах города. Больше стало и мелких стаек. Зимующая популяция московских грачей образовалась меньше чем за одно десятилетие. Трудно сказать сейчас, что это за птицы: оседлые, т.е. они, как и местные наши вороны, будут гнездиться здесь, в Москве и в ближайшем Подмосковье, или же это только зимующие в городе грачи, места гнездования которых находятся севернее. Грачей в Москве на гнездовании сейчас очень много и число их продолжает увеличиваться. Правда, грачевники отодвинулись от центра далеко к периферии города. Ещё в 1947 году небольшие колонии были в самом центре: во дворе старого здания Библиотеки им. В.И.Ленина, в Малом Кисловском (теперь Собиновском) переулке, на улице Алексея Толстого.
Грачи ушли из центра Москвы не потому, что ухудшились места их гнездования, а потому что далеко от центра отодвинулись места кормёжек: поля, луга, пустыри. Сейчас самый близкий к центру города грачевник — на Ленинских горах против стадиона им. В.И.Ленина. За 20 лет после постройки моста, разделившего грачиную колонию на две части, она несколько выросла, отодвинулась от моста в сторону. Кормовая база грачей этой колонии — пустыри в двух километрах южнее. Впрочем, сейчас грачи, подобно воронам, научились посещать мусорные баки во дворах, по утрам они собирают корм и на улицах (частым и, по-видимому, излюбленным кормом для птенцов грачей бывает бумага от мороженого).
Ещё стремительней, чем у грачей, идёт процесс образования зимующей популяции городских скворцов Sturnus vulgaris. В 1958 году зимовка в Сокольниках 7 скворцов, привыкших к кормушке близ одной школы, считалась сенсацией. Зиму 1960/61 года 4 скворца провели в противоположном конце города — на Потылихе. Эти случаи казались столь необычными, что о них писали в газетах. Однако чем далее, тем чаще стали встречать в Москве зимующих скворцов. В 1969 году в Останкине зимовала уже стайка из полутора-двух десятков птиц, а сейчас зимовки их стали совсем обычными. Зимой 1973/74 года огром-
ная, многосотенная стая скворцов избрала местом своего ночлега ели в Кремле, создающие, видимо, хорошее укрытие. Вечерами, собираясь на ночлег, многие скворцы даже пели и совсем не производили впечатления голодных или замерзающих.
Коренная перемена поведения скворцов — утрата ими инстинкта перелёта — не случайна и не единственна. В Польше, где птицы городов изучены лучше, чем в любой другой стране мира, орнитологи отметили в 1950-х годах появление зимующей популяции скворцов в Познани, на западе страны, а в 1960-х — значительно восточнее, в Варшаве. В Москве мы стали свидетелями того же явления в начале 1970-х годов.
Многие биоценозы города создаются заново, буквально на пустом месте. На выравненной бульдозером площадке был заложен дендрарий ботанического сада Московского государственного университета. Через 20 лет здесь образовался устойчивый биоценоз. Огромное разнообразие растений привлекло богатый мир насекомых, а вслед за этим здесь стали гнездиться около трёх десятков видов птиц, в том числе такие редкие для Москвы, как дубонос Coccothraustes coccothraustes, чечевица Carpodacus erythrinus, иволга Oriolus oriolus. Отмечен здесь и почти полный набор видов грызунов Московской области, вплоть до мыши-малютки Micromys minutus. При этом за все время существования дендрария не было ни одной сколько-нибудь опасной для растений вспышки численности вредителей (химическая защита в дендрарии не применяется).
Вокруг здания биолого-почвенного факультета три года действовал запрет применения ядохимикатов. За это время не погибло ни одного дерева, ни одного куста, хотя насекомых было, особенно в первый год, немало. Опыт этот блестяще подтвердил абсурдность применения ядохимикатов в городе для защиты растений, с которых мы не собираем урожая. А когда весной яды были вновь применены, можно было убедиться, сколько разных беспозвоночных успело за три года заселить этот участок. Размножились дождевые черви; после отравления они выползли на асфальт, и кое-где даже можно было насчитать до сотни погибших червей на квадратном метре асфальта. По-видимому, дождевые черви уже существенно могли влиять на почвообразовательные процессы. Много было и жуков, особенно жужелиц, были и другие насекомые. Трупы двух птиц — дубоноса и большой синицы Parus major, мне принесли позднее.
В Москве есть своеобразные ремизы (кустарники, например), где мелкие птицы получают возможность беспрепятственно размножаться. Эго всякого рода огороженные и охраняемые территории — в первую очередь ботанические сады. Такие места становятся очагами расселения птиц в городе. Ремизы очень нужны во всех больших парках горо-
да, и они были предусмотрены в своё время планами паркового строительства. По Сокольническому парку есть даже специальное решение Моссовета о выделении заповедной территории, однако практически её в парке нет.
Птицам нужны три главных условия для успешного размножения: удобное место для гнезда, корм для себя и птенцов и не слишком большое число врагов. Всё это птицы могут найти и не только в специально оборудованных заповедниках, они быстро находят и используют благоприятные для себя условия и в других местах. Когда подросли живые изгороди из боярышника, яблони и других растений вокруг университета, их стали заселять коноплянки. Число гнёзд этих птиц стало поразительно быстро расти, на 4 га сквера позади университета в начале 1960-х годов гнездилось до 16 пар коноплянок, преимущественно на подстригаемой изгороди из яблони. А всего около университета было около сотни пар. Однако было сделано всё, чтобы уничтожить эту городскую популяцию: во-первых, летней стрижкой изгородей, при которой открывались и погибали гнезда и, во-вторых, применением гербицида в целях борьбы с одуванчиками на газонах. Так как семена одуванчика служили основной пищей не только взрослым, но и птенцам, популяция коноплянок к концу 1960-х годов была практически полностью уничтожена.
Нередкими в Москве стали даже соловьи Luscinia luscinia. Один из первых певцов появился в Кремле. В ботаническом саду университета соловьи гнездятся уже около десяти лет, и число их всё увеличивается, так, к 1973 году насчитывалось уже 10 поющих самцов. Для столь малой территории это очень много. Дело, видимо, в том, что здесь нет кошек, так как нет поблизости жилых домов. А кошки — основная причина отсутствия в городе птиц, гнездящихся на земле или невысоко над ней. Ночью (летом) город от центра до окраин во власти кошек, и пока режим их содержания не будет столь же строгим, как для собак, мы не можем надеяться, что соловьи станут обычными для города птицами.
Неожиданно высокой стала в Москве численность полевых жаворонков Alauda arvensis. В то же время это украшение русских полей стало относительно редким именно вдали от Москвы. По-видимому, тоже из-за чрезмерного увлечения ядохимикатами. Во всяком случае, на примере Швеции, потерявшей из-за ядохимикатов значительную часть своих жаворонков, мы знаем, что это вполне вероятная причина.
Ещё более разительно различие плотности населения кряковых уток Anas platyrhynchos в Москве и в Подмосковье. Основу городской популяции положили вольные утки зоопарка, выпускавшиеся с декоративными целями на московские пруды. Крылья кряквам не подрезали, хотя и опасались, что они улетят на юг на зимовку. Однако про-
изошло непредвиденное, к зиме численность уток на прудах не уменьшилась, а увеличилась! Осталось неясным, произошло ли это за счёт задержавшихся здесь пролётных птиц или каким-либо другим образом. Сейчас утки зимуют на незамерзающих водоёмах (например, в отстойниках Фрунзенской ТЭЦ, где их более сотни), гнездятся по берегам реки, прудов и прудиков. Одна утка устроила себе гнездо в круглом бассейне для фонтана против дома Президиума Академии наук СССР. На следующий год в бассейн поставили гнездовой домик, и утка занимала его несколько лет подряд, а утят отводила на Москву-реку, без малого за километр от гнезда! Латышские орнитологи даже выпускали в водоёмы Риги птенцов уток, и эта интродукция прошла вполне успешно.
Относительно неизменной остаётся в городе численность чёрных стрижей Apus apus. Мало их в районах новостроек — негде гнездиться в домах новых конструкций. Архитекторы ГДР для новостроек крупных городов - Берлина, Ростока, Дрездена, Шверина - спроектировали специальные керамические блоки с углублениями для птичьих гнёзд. Они будут монтироваться на верхних этажах новых домов. Конечно, это подарок преимущественно стрижам.
В Москве издавна гнездились городские ласточки Delichon urbica. Ещё около десятка лет назад большая колония их лепилась на здании театра Оперетты, в самом центре города. Теперь ласточек в центре нет: трудно найти на асфальте улиц и граните набережных комочки грязи, из которых ласточки лепят своё гнездо. Колонии отодвинулись от центра, но сохранились в городе. Ласточкины гнезда стали, например, приятной достопримечательностью кинотеатра «Казахстан» на Ленинском проспекте. Большой козырёк крыши спасает гнёзда от дождя. В колонии около 20 гнёзд, и она, по-видимому, увеличивается.
Селятся в Москве и пернатые хищники. Раньше частенько здесь гнездились соколы-сапсаны Falco peregrinus. Птиц видели на высотных домах университета, а позже и на Смоленской площади. Дважды за 15 лет отмечали в городе филинов Bubo bubo, оба раза в центре. Без сомнения, они залетали сюда охотиться на вороньих ночлегах. Прилетают и ушастые совы Asio otus. Одна из них, зимовавшая на ёлках Ботанического сада Московского университета, приспособилась охотиться на воробьёв, ночующих на здании биолого-почвенного факультета. Здесь под карнизом есть углубления, куда и забираются воробьи. Сова летит вдоль дома; заметив воробья, останавливается в воздухе почти вертикально и достаёт лапой воробья.
Городские условия жизни птиц очень сложны и многообразны. Здесь выигрывают виды с высоко развитой нервной деятельностью, с наиболее сложным поведением. «Приматами» среди птиц можно считать врановых, и в первую очередь серую ворону. Действительно, бла-
годаря своим незаурядным способностям вороны достигли господствующего положения среди птиц города.
Численность ворон и галок в Москве летом близка к численности голубей, а зимой их сюда слетается ещё больше. Вряд ли такое обилие ворон нужно для города, ведь эти птицы не только санитары, но и хищники. Они разоряют гнёзда мелких птиц, научились сбрасывать крышки скворечников, чтобы вытащить яйца или птенцов. Я наблюдал за вороной, терпеливо, выжидавшей, когда рабочие закончат стрижку живой изгороди возле Университета. А потом ворона на медленном бреющем полёте облетела подстриженный участок: здесь гнездились коноплянки.
Праздничные салюты были одной из причин перераспределения мест ночлегов врановых птиц в последние годы. Ночлеги раньше располагались преимущественно в самом центре города: в Александровском саду, на крыше здания Исторического музея на Красной площади. Теперь они всё чаще ночуют на кладбищах — там ночью тихо, никого нет. Мы попытались в январе подсчитать ночлежников одного только Преображенского кладбища. Здесь собралось около 10 тыс. птиц, приблизительно 2/3 их были серые вороны, остальные — галки.
В Москве много зимующих птиц и кроме врановых. Всё чаще появляются свиристели Bombycilla garrulus. Северных гостей интересуют ягоды рябины, а так как это дерево стали сажать преимущественно в послевоенные годы, рябины начали плодоносить в полную силу только сейчас. Привлекают ягоды рябины и снегирей Pyrrhula pyrrhula.
Несколько другого типа зимовки дроздов-рябинников Turdus pilaris, которые тоже стали обычными, но не ежегодными гостями столицы. Дрозды Подмосковья и раньше зимовали в годы обильных урожаев рябины. Сейчас, когда запасы ягод рябины, лоха, мелкоплодных яблок в городе больше, чем в лесу, стали завсегдатаями города и дрозды. В 1970 году они появились только во второй половине февраля, к этому времени запасы рябины в Подмосковье, видимо, были съедены. А в 1973 году огромные стаи, до 300 птиц, объедали городские рябины уже в ноябре, встречались они в этот год и зимой.
В Западной Европе известен процесс естественного вселения в города таких птиц, как голубь вяхирь Columba palumbus, сойка Garrulus glandarius. Сойки пока в наших городах не гнездятся, но зато горожанкой становится сорока Pica pica, хотя в 1948 году А.Н.Формозов причислял её к группе крайних урбофобов. Начинают у нас гнездиться и вяхири, пока ещё только в самых крупных зелёных массивах на окраинах города.
Есть ещё одна категория птиц в городах — выпущенные из клеток. Сведения о таких птицах поступают часто. То чиж Spinus spinus жил среди воробьёв на тополях Потылихи, то большая синица зимой зале-
тела в дом через форточку и сразу стала брать корм из рук. После продажи в зоомагазинах майн Acridotheres tristis эти птицы появились и в городе, успешно зимовали и размножались. Майна, которую мне самому случилось видеть в окрестностях Москвы, была с таким обтрёпанным в клетке хвостом, что не оставалось никаких сомнений в том, каким образом эта среднеазиатская птица попала в наши широты.
Все эти сведения интересуют нас и с чисто практической точки зрения, потому что фауну птиц города следует обогатить, используя, вероятно, и акклиматизацию. Опыт такого рода есть. В Алма-Ате, например, вполне успешно проведена акклиматизация большой синицы и реакклиматизация египетской горлицы Streptopelia senegalensis. В июне 1972 года более 100 молодых чёрных дроздов городской популяции польского города Познани были доставлены в Киев и выпущены на территории зоопарка. По-видимому, совместный опыт польских и украинских орнитологов проходит вполне успешно. Впрочем, чёрные дрозды расселяются из Центральной Европы на восток и самостоятельно. Есть они уже в наших прибалтийских городах. В Таллине, например, весной 1972 года мы слушали негромкую песню певца, сидевшего на дуге фонаря против городского театра.
Есть ещё одна расселяющаяся птица-горожанка - кольчатая горлица Streptopelia decaocto. Ранее обитавшая на Балканском полуострове, она за полстолетия заселила всю Европу на север до Шотландии и Скандинавии. В нашей стране первые горлицы отмечены в Закарпатье в 1944 году. В 1955 году они заселили Кишинёв, Киев, к 1960 — Одессу, города Прибалтики, в 1963 — Брест, Минск, а в самые последние годы — Воронеж. И вот уже кольчатые горлицы стали появляться и в Москве. Трудно сказать, выпущены ли эти птицы из неволи (горлиц продавали в зоомагазинах), или расселились естественным путём. Так или иначе, кольчатая горлица для города — приятное приобретение: она очень красива, а главное, предпочитает держаться на деревьях в парках, а не на домах и памятниках, как сизый голубь.
Фауна городов, и Москвы в том числе, развивается и изменяется стихийно, мы не в состоянии даже фиксировать все происходящие изменения. Сейчас мало внимания уделяется привлечению птиц в парки города, развеске искусственных гнездований, а были годы, когда школьники изготовляли и развешивали в День птиц до 10 тыс. искусственных гнездовий. Правда, на окраинах Москвы в районах новостроек появилось много скворечников, некоторые любители птиц развешивают их десятками. Но привлекают они обычно только скворцов, и, действительно, этих птиц в Москве стало великое множество. Они теперь охотно заселяют даже скворечники, прикреплённые к балконам на пятом-шестом этажах и выше. Привлечение мелких насекомоядных птиц в город нами почти забыто. Только больших синиц стало
очень много, и это, без сомнения, — результат зимней подкормки, которую ведут школьники и любители птиц. В небольшом числе синицы остаются на гнездование и в парках города.
В феврале 1974 года Первая конференция Национальной секции СССР Международного совета охраны птиц (СИПО) рассмотрела задачи охраны птиц в нашей стране. Среди них проблема охраны птиц городов выделена как специальный раздел рабочей программы. Решать эту программу предполагается совместно с республиканскими обществами охраны природы, в первую очередь с Всероссийским. Московскому городскому обществу охраны природы, его общественности предстоит принять участие в инвентаризации авифауны огромного города, занимающего многие сотни квадратных километров.
Горожанину нужна природа — и тем больше, чем в более городских условиях он живёт. Современный социалистический город мы представляем себе прежде всего как город зелёный. Но зелёные массивы города не должны оставаться только комбинацией деревьев, газонов и дорожек, нужны живые естественные сообщества: дикие, пусть самые простые цветы на газонах, бабочки и пчёлы на них и, конечно, птицы, поющие, радующие глаз и надёжно регулирующие численность нежелательных насекомых.
Москва в новых границах получила поля и луга, долины речек и деревни, даже болота. И всё это вместе с птицами, свойственными каждому из этих биотопов. В Москве сейчас отмечено, вместе с зимующими и залётными птицами, 177 видов. Это большое хозяйство, требующее научного подхода и управления им.
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2015, Том 24, Экспресс-выпуск 1125: 1146-1150
Дрозд-деряба Turdus viscivorus в борах долины Северского Донца
И.А.Кривицкий, В.В.Ветров
Второе издание. Первая публикация в 1996*
К числу птиц Западной Палеарктики, для которых в последние десятилетия наметилась тенденция к расширению южных границ ареала, следует отнести дерябу Turdus viscivorus.
* Кривицкий И.А., Ветров В.В.1996. Дрозд-деряба в борах долины Северского Донца // Птицы бассейна Северского Донца. Харьков, 3: 64-67.
