CC BY
86УДК 902/904
DOI: 10.31250/2658-3828-2020-1-61-75
Ю.Ю.ПИОТРОВСКИЙ
Государственный Эрмитаж, Дворцовая наб., 34, Санкт-Петербург, 190000, Россия E-mail: yypiotrovsky@yahoo.com ORCID: 0000-0002-8162-5496
МАЙКОПСКИЙ КУРГАН (ОШАД): СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД
АННОТАЦИЯ
В статье представлены результаты некоторых исследований Майкопского кургана (Ошад), одного из наиболее выдающихся археологических памятников на территории Евразии. Анализ архивных материалов Н.И. Ве-селовского и его первых публикаций позволил детально реконструировать погребальный обряд и конструктивные особенности сооружения кургана. Современные раскопки подтверждают большее количество реконструируемых деталей комплекса. Полевой дневник Н.И. Веселовско-
го, который, несомненно, дал бы значительное количество дополнительной информации, пока не найден, хотя анализ рукописных и печатных текстов предполагает его существование. Аналогии находкам из Майкопского кургана, но общего плана, прослеживаются в археологических комплексах широкого географического региона: от Египта до Ближнего Востока. В то же время наличие уникальных предметов и информативность погребального обряда делают этот памятник экстраординарным.
Ключевые слова: Евразия, Майкопский курган, Н.И. Веселовский, конструктивные особенности кургана, погребальный обряд, состав и размещение инвентаря.
YU.YU. PIOTROVSKY
State Hermitage, Dvortsovaya Naberezhnaya, 34, St. Petersburg, 190000, Russian Federation
E-mail: yypiotrovsky@yahoo.com
ORCID:0000-0002-8162-5496
THE MAIKOP KURGAN (OSHAD): A MODERN VIEW
This article represents results of several studies of one of the most outstanding sites in Eurasia the Maikop kurgan (Oshad). Analysis of archival data of N.I. Veselovsky allowed reconstructing thoroughly the burial rite and construction features of this kurgan. Although the analysis of N.I. Vesolovsky manuscripts and published texts suggests existence of a field diary which might add
extra information, it has not been found so far. Modern excavations have also proved many earlier made reconstruction details of this kurgan. The analogies of the forms and objects from Maikop kurgan but just in general sense can be found in archaeological complexes of a wide geographical area from Egypt to the Near East. Presence of unique items and very rich burial rite all make this an extraordinary site.
Key words: Maikop kurgan, Eurasia, N.I. Vesolovsky, burial rite, construction features.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К НАЧАЛУ
Я хочу представить читателю реконструкцию комплекса Майкопского кургана (Ошад), одного из выдающихся памятников Евразии, которая основывается на архивных документах и публикациях конца XIX — начала XX в. Прошло более 100 лет с момента раскопок этого кургана. Скорее всего, исследователи решили, что все вопросы с этим памятником сняты. Только этим можно объяснить то, что большинство ученых, за редким исключением, никогда не возвращались к архивным делам, к инвентарю коллекции, к самой коллекции, но зато аккуратно переписывали информацию из предыдущих публикаций. Пришло время вернуться к началу. Именно это возвращение, как мне кажется, даст новый импульс к новому знакомству со старым комплексом.
ИСТОРИЯ КУРГАНА: ДО РАСКОПОК И ПОСЛЕ
В 1897 г. Майкопский курган — Ошад — находился в северо-восточной части города Майкопа, на перекрестке двух улиц — Курганной и Подгорной. Как выявил И. Каменецкий, исследуя наличие археологических памятников по картам до 1882 г., в северо-восточной части города, у начала дороги в станицу Кужорскую, на картах 1864 и 1874 гг. помещен «курган Вюсшатъ» [Каме-нецкий 2002: 54]. В 2015 г. С. Хотко опубликовал карту «Маршрут движения отрядов под начальством генерал-лейтенанта Козловского от укрепления Майкопского вверх по рекам Курджипсу и Бжину...». На ней на некотором расстоянии от Майкопского укрепления также нанесен курган «Вюсшатъ». По мнению автора публикации, «данная карта является итогом действий войск в декабре 1857 — январе 1858 года» [Хотко 2015: 258, 274, 275]. Таким образом, этот курган и его имя собственное, связанное с адыгской легендой, было известно и зафиксировано русскими топографами в середине XIX в. М. Харламов приводит его описание: «На правом же берегу реки
Белой на расстоянии полуверсты к востоку от лагеря (в теперешней покровской части города во владениях Флора Шалаева и Антона Кобзыре-ва) одиноко возвышался высокий курган, аршин 12 высоты, который был известен у черкесов под именем „Вошада". Курган, воздвигнутый кочевниками скифо-сарматского периода, не имел для черкесов ни национального, ни религиозного значения, но играл у них роль сборного пункта, когда они делали набеги на русские владения» [Харламов 1912: 409]. Возвращением имени собственного — «Ошад» — этому кургану в 1972 г. мы обязаны адыгейскому археологу П. Аутлеву [Аулъэ 1972: 131-136].
Из архивных материалов Императорской археологической комиссии (ИАК) известно о переписке комиссии (инициатором был, конечно, Н.И. Весел овский) с конца октября 1896 г. с господином майкопским городским головой о предполагаемых раскопках на территории города. Б. Деген предполагал, что Николай Иванович «в течение 1896 года облюбовал огромный курган, который жители начали раскапывать на глину, детально обследовал скрытую стратиграфию и, убедившись в больших шансах на нетронутость центрального сооружения, наметил его к раскопке» [Деген 1925-1930: л. 6-7]. О сроках раскопок сведений мало. Из материалов финансового отчета узнаем, что 25 мая Веселовский выезжает из Екатеринодара (ныне Краснодар) в Майкоп, а 20 июня переезжает в станицу Костромскую. Таким образом, раскопки продолжались около месяца. Эти сроки подтверждают и «Терские ведомости» от 1 июля 1897 г.: «В Майкопе недавно окончена раскопка старинного кургана. Раскопка тянулась около месяца. В кургане оказались не малые сокровища. К разбору их из Петербурга прибыл профессор Веселовский» [Деген 1925-1930: л. 7]. Весь открытый комплекс был впервые показан на выставке ИАК в 1898 г. в Старом Эрмитаже. Тогда же впервые представлен и рисунок Н.К. Рериха, впоследствии опубликованный Б. Фармаковским.
Курган имел высоту около 10,65 м и был «насыпан» из материковой глины. Это очень важ-
Рис. 1. Гипотетическая модель (аксонометрия) траншеи Н.И. Веселовского в Майкопском кургане (Ошад)
Fig. 1. Hypothetical model (axonometric) of N.I. Veselovsky's trench in the Maikop kurgan (Oshad)
ное замечание, так как и сегодня продолжаются дискуссии о структурах насыпи, особенно крупного размера. В основании кургана зафиксирован кольцеобразный кромлех из ломаного известняка. Восточная и южная полы отошли под частные владения. Жители Майкопа стали брать из кургана глину на строительные надобности и значительно срезали северную и западную полы, местами углубляясь в материк.
Рис. 2. Гипотетическая модель (аксонометрия могилы) основного захоронения Майкопского кургана (Ошад)
Fig. 2. Hypothetical model (axonometric) of the main burial of the Maikop kurgan (Oshad)
В отличие от многих других курганов, раскопанных Н.И. Веселовским, насыпь Майкопского кургана не сохранилась. Еще в мае 1898 г. в Императорскую археологическую комиссию была направлена бумага от майкопского городского головы, в которой описывалась опасная ситуация, связанная с ямой глубиной более 14 метров (!), не засыпанной Н.И. Веселовским. Предлагался дешевый и простой вариант — предоставить жителям своз земли для хозяйственных надобностей [Дело ИАК 1896: л. 105-105 об.], что и было осуществлено.
Раскопки начались с западной полы кургана, (ширина траншеи — 6,4 м) (рис. 1). Над центром кургана на глубине более 3 м была открыта впускная могила, скорее всего впущенная в первичную насыпь, которая в этом случае достигала высоты более 7 м. Значительная осадка насыпи и толстый слой материкового выкида указывали на наличие большой гробницы. Она была расположена в центре кургана и ориентирована по оси СВ-ЮЗ. Поверх могилы прослежено перекрытие из дерева. Над ним выявлен слой «земли» и выше положен второй «деревянный помост» больших размеров, выходивший далеко за пределы гробницы. Могильная яма в форме продолговатого четырехугольника, с закругленными углами и вогнутыми стенками (размерами по краям 5,33 х 3,73 м), углублена в материк на 1,42 м (рис. 2).
Дно ямы выложено в один-два ряда речным булыжником, кладка которого не доходила до стенок. По углам стояли деревянные столбы диаметром от 17 до 26 см, уходившие в землю до 20 см. Углубления для столба заканчивались желобом длиною до 40 см. Могила была разделена перегородками на три части: на южную и северную, а северная в свою очередь на западную и восточную перегородкой, расположенной перпендикулярно первой. Материал перегородки определен не был (под микроскопом он имел вид волокон органического происхождения).
В могиле оказалось три костяка. Все погребенные лежали скорченно на спине с согнутыми в коленных суставах ногами (изначально коле-
Рис. 3. Погребальный «контактный» и «бесконтактный» инвентарь скелета № 1 и погребальный «контактный» инвентарь скелетов № 2 и № 3 Майкопского кургана (Ошад)
Fig. 3. Burial "contact" and "non-contact" inventory of skeleton No. 1 and burial "contact" inventory of skeletons No. 2 and No. 3 of the Maikop kurgan (Oshad)
нями вверх), головой на юг с небольшим отклонением к востоку, кисти рук находились у головы (рис. 3).
ЦЕНТРАЛЬНАЯ МОГИЛА: ПОГРЕБЕННЫЕ И ИНВЕНТАРЬ
В южной части могилы скелет № 1, как и площадь вокруг него, был покрыт слоем красной краски — киновари. Кости этого скелета в буквальном смысле оказались усеяны золотыми украшениями. Среди «контактного» инвентаря (термин Ю. Смирнова) [Смирнов 1997: 31] найдены нашивные бляшки, которые изображают: львов, идущих вправо, — 37 экземпляров, львов, идущих влево, — 33, бычков, идущих вправо, — 23 и бляшки в виде рельефных колец — 40 экземпляров. Все они изготовлены с помощью
штампа. Самое четкое изображение — крупные бляшки «лев вправо». По краям бляшки обрезались чем-то острым (сохранились заусеницы), на всех — отверстия (от 3 до 7) для закрепления на каком-то материале (ткани?), проколотые изнутри. Здесь же найдены 10 розеток, состоящих из двух частей: нижней — плоской 5-лепестковой, в ней 6 отверстий, и верхней — также 5-лепестковой, с выпуклой частью в середине. Они соединялись через две пары отверстий, расположенных в основании выпуклости напротив друг друга и, соответственно, в нижней. Все отверстия проделаны снаружи. Лепестки вырезаны острым инструментом, сохранились заусеницы.
Самой близкой аналогией подобной системы закрепления розеток являются золотые розетки (17 экз.) из погребений 109 (5), 110 (6) и 114 (1)
Рис. 4. Золотые, серебряные и бирюзовые бусы. Скелет № 1 из Майкопского кургана (Ошад) Fig. 4. Gold, silver and turquoise beads. Skeleton No. 1. Maikop kurgan (Oshad)
Рис. 5. Золотые, серебряные и сердоликовые бусы. Скелет № 1 из Майкопского кургана (Ошад) Fig. 5. Gold, silver and carnelian beads. Skeleton No. 1. Maikop kurgan (Oshad)
и других, найденные в Месопотамии на поселении Тепе-Гавра в слоях XI-VIII (4100-3700 до н. э.). Эти розетки одинарные (диаметр от 2,6 до 8,4 см), имеют в центре выпуклость или вставки из камня и отличаются количеством лепестков (от 12 до 20 на каждой). Они размещены в разных частях могил. И только в гробнице 110 большая их часть находилась на черепе [ТЪЫег 1950: р1. 1УШ а, Ь; СУП. 55-57; СУШ. 58]. Подобные розетки, как и их изображения, мы встречаем на Ближнем Востоке в середине — второй половине 3-го тыс. до н. э. Миниатюрные 7-лепестковые розетки с двумя отверстиями в центре находились и в Старомышастовском кладе (3 экз., диаметр 0,9 см).
У пояса или груди погребенного в южной части могилы Майкопского кургана найдено
5 крупных золотых бусин: 3 из них удлиненной формы, с продольными каннелюрами, одна в виде шара, со сложным углубленным узором (мотив орнамента — многолепестковая розетка) и одна продолговатая, также орнаментированная, с двумя перехватами.
Только в этой части могилы зафиксировано: 5671 бусина из золота (вес 1036,4 г), 961 из серебра (вес 62, 97 г.), 58 из бирюзы (часть бусин длительного использования, со стертыми первичными отверстиями) и 1266 бусин из сердолика. Прямых аналогий этим ювелирным изделиям на всей территории Ближнего Востока не найдено (рис. 4, 5).
Следует отметить, что вообще самое древнее золото в погребениях встречено в Варненском могильнике (5-е тыс. до н. э.). В 60 захоронениях
Варненского некрополя обнаружено более 3000 предметов из золота. Только в трех «символических» захоронениях (№ 1, 4, 36) найдено 1400 изделий, в погребении № 43 (могила вождя) — 999 золотых предметов [Ivanov 1988: 49-65].
На Северном Кавказе пока не открыты комплексы, подобные Майкопскому кургану, но даже в ограбленных погребениях мы фиксируем предметы из драгоценных металлов. Так, в комплексе кургана 1 у станицы Псебайская (1895) найдены золотые бусины разной формы и размеров (37 экз.), часть которых идентичны материалам Майкопского кургана, и два кольца с сердоликовыми бусинами. Особое место занимает Старомышастовский клад — случайная находка 1897 г. золотых и серебряных предметов в серебряном сосуде с крышкой (общее количество — 2634, из них бусы — 2549 экз.). Здесь были золотые, серебряные, сердоликовые, лазу-ритовые бусины, золотые кольца, часть которых с сердоликовыми бусинами, фигурка антилопы из серебра, подвеска — протома льва из золота, полностью совпадающая по стилю и технике изготовления с бычками из Майкопского кургана, как и часть бусин, плоских шайб-кружков.
Первые плоские диски (шайбы) найдены в погребениях Варненского некрополя, но они, в отличие от всех остальных, сделаны из дрота (следы соединения выявлены под электронным микроскопом). Плоские кружки-шайбы были также в целом ряде комплексов: погребение 3 кургана 1 на реке Кудахурт в Балкарии — золото, судя по фотографии, около 150 экземпляров [Коре-невский и др. 2008: табл. 1: 25], в кургане 1 могильника Союбулаг (Азербайджан) — золото, 5 экземпляров [Lyonnetet et al. 2008: fig. 9a, 9b], в кургане-тумулусе Се-Гирдан (Иран) — золото, 431 экземпляр [Muscarella 1971: fig. 13: 3], в Средиземноморье, в Лаконии, пещера Але-потрипа — серебро, 168 экземпляров [Maran 2000: abb. 6], в провинции Чанаккале (Турция), клад А в Трое IIg — золото, 24 «шнура» бусин [Schmidt 1902: kat. No. 5943-5966].
Возвращаясь к находкам в южной части могилы Майкопского кургана, отметим те, кото-
рые лежали у изголовья погребенного. Непосредственно под черепом были обнаружены две узкие (ширина 1,2 см, длина 43 и 39,3 см) золотые ленты, одна возле другой. Скорее всего, они закреплялись на головном уборе конической формы. На каждой ленте по 11 пар отверстий, проколотых с разных сторон (по два вертикальных — по краям, остальные горизонтальные, образующие определенную систему пар). Рядом с черепом — наконечник с отверстием, две гладкие обоймы, три ободка и две обоймы овальные в плане, две гладкие проволочные серьги и золотые же кнопки. Б. Фармаковский переместил 5-лепестковые розетки, найденные на груди, на ленты головного убора, что представляется по меньшей мере неправомерным.
В непосредственной близости от останков скелета № 1 с восточной стороны находилась группа предметов — «бесконтактный» сопровождающий инвентарь (термин Ю. Смирнова).
Параллельно погребенному, на пространстве между его головой и коленями, лежали вместе параллельно друг другу несколько серебряных составных трубок диаметром от 0,85 до 1,2 см. У четырех нижняя часть из золота, верхние части этих предметов заканчивались навершиями с винтообразной «насечкой» и прорезями. На нижних концах двух серебряных трубок было надето по массивному серебряному бычку через отверстие в их туловище, на двух нижних золотых трубках — по золотому массивному бычку. Концы с насаженными бычками обращены к голове. На фотографии 1898 г. хорошо видны эти предметы — все 4 бычка «нанизаны» на трубки. Сегодня только один золотой бычок остался на трубке, сохранившейся на всю длину — 112 см (состояла из серебряного «навершия», серебряной трубки из одного листа и трубки из золота). Все остальные предметы составлены из разного количества и разной длины трубок. Трубки золотые и серебряные свернуты внахлест из раскованного листа. С внешней стороны «шов» подработан и практически не заметен. Количество трубок определить трудно, так как часть этих предметов разрушилась, и нет уверенно-
сти в том, что собраны все фрагменты. Но на фотографии 1898 г. хорошо видно, что трубок по меньшей мере 8. Важно отметить, что скорее всего они имели одинаковые выделенные окончания. Эти окончания (навершия) сделаны отдельно и насаживались на трубки, кроме одного случая — когда верх трубки оформлен как отдельное навершие. Бычки отливались по восковой модели. На поверхности фигурок следы вторичной обработки — орнамент на лбу, внутри ушей, на ногах, обозначение шерсти на груди. Со стороны живота вокруг отверстия хорошо видны следы инструментов при создании восковой модели и следы вторичной обработки. Очевидно, здесь мог быть литник. Бычки составляют пары, совпадающие по размерам и по деталям оформления фигурок (золотой и серебряный).
Отдельные элементы деталей на фигурках встречаются в разные хронологические периоды на обширной территории Ближнего Востока. Б. Фармаковский интерпретировал эту группу предметов как остов балдахина (он учитывал 6 трубок), а нашивные золотые бляшки — как украшение «матерчатого перекрытия» балдахина [Фармаковский 1914: 53-55]. Но наличие на всех трубках одинаковых окончаний и их количество противоречат этой реконструкции. Более правильная идея Н.И. Веселовского, который считал их штандартами.
Недалеко от этих предметов находились 3 золотых и 2 серебряных колпачка (полых полушария). У верхних концов трубок, около колен скелета, лежали 12 наконечников стрел ромбической формы из кремня длиной от 2,9 до 3,7 см. Все наконечники сделаны на отщепах. Часть из них оформлена поперек оси отщепа. Рядом с ними 17 микролитов — сегментов из кремня. Скорее всего, часть составного вкладышевого орудия. Сегменты редко встречаются в погребениях: в кургане 7 курганной группы 742 км Абинского района (1987 г.) — 2 экземпляра [Кореневский 2004: 178]; в кургане 20 (погребение 6) у станицы Келермесская (не опубликовано) — 1 экземпляр; в кургане близ аула Уляп (погребение 5,
1993 г.) — 17 экземпляров [Ескина 1996: 38]. Последние погребения были нарушены.
По всему дну южной части могилы попадались тонкие полоски серебра. Сохранившиеся в некоторых из них гвоздики указывают, по-видимому, на то, что пластинки эти служили обивкой какого-то деревянного предмета (помоста). Они присутствовали и в двух других отделениях могилы, но в меньшем количестве.
В северо-восточном отделении на скелете № 2 находился «контактный» инвентарь. Это серьги из толстой золотой проволоки, на которую надеты сердоликовые бусины. Около рук находились разнообразные золотые (96 экз.) и сердоликовые бусины (33 экз.) таких же типов, как при костяке № 1, серебряные бусины (12 экз.) и шайбы (108 экз.) (рис. 3).
В северо-западном отделении «контактный» инвентарь скелета № 3 составляли бусы: золотые (371 экз.) и сердоликовые (148 экз.) (рис. 3). Скелеты № 2 и № 3 были засыпаны красной краской (киноварью), но в меньшей степени, чем скелет № 1, а голыши под ними крупнее и уложены не так ровно, как в южном отделении.
Вдоль стен могилы располагался «сопровождающий» инвентарь (рис. 6). У юго-восточной, в углу на плетеной подстилке, лежали каменные предметы — некое изделие серповидной формы с отверстием, оселок с отверстием, забитым золотой заклепкой, плоский топор с затупленным лезвием, а также 10 предметов из мышьяковой меди.
«Два каменных стержня» получили новую интерпретацию: «Они могли быть связаны с функцией ударных ручных инструментов типа молотка (?), песта или иного подобного инструмента» [Кореневский 2011: 56]. Но это практически исключено, так как на торцах нет никаких следов подобного использования.
Все металлические предметы с проушинами были помещены в могилу на деревянных рукоятях, отпечатки которых остались в проушинах. Следы плетеной подстилки также сохранились на каждом предмете, на той стороне, которой они опирались на подстилку. Два долота и два
Рис. 6. Погребальный «бесконтактный» инвентарь основного захоронения Майкопского кургана (Ошад) Fig. 6. "Non-contact" inventory of the main burial of the Maikop kurgan (Oshad)
тесла сохранили поверхности, менее подвергшиеся окислению, — это следы собственно рукоятей, на которых (в которых) закреплялись эти орудия. Помимо этого, окислы зафиксировали остатки обмотки — закрепление тесел на коленчатой рукояти.
Нож и согнутый кинжал (бритва) с заклепками из серебра, скреплявшими накладные пластины рукояти, также сохранили следы обкладок рукоятей. Все металлические предметы типологически характерны для Циркумпонтий-ской провинции и в основном относятся к орудиям деревообработки. Кинжал (бритву) с закругленным концом пытались согнуть, но он сломался. Подобный этому предмет встречается на памятниках Средиземноморья. Втульчатое тесло и топор-тесло имеют аналоги среди древностей Средиземноморья, Балкан, Передней и Центральной Азии. Втульчатое тесло часто называют мотыгой, в данном случае это, несомненно, орудие деревообработки, как и топор-тесло. А. Иессен называл его «мотыга или тесло с проухом» [Иессен 1935: 83], Ф. Бетанкур — «поперечный топор, топор для обтески» [Ве1апсоиП 1970: 352]. По классификации Б. Хельвинг вся типологическая группа (форма) подобных орудий получила название «втульчатая мотыга Л-Б4с» [Не!ш^ 2007]. Эту форму отличает короткая втулка. В настоящее время на Кавказе найдено несколько подобных тесел, имеющих общее типологическое сходство: в Майкопском кургане, на Галюгаевском поселении [Коренев-ский 1993: рис. 6: 4; Кореневский 1995: рис. 85, 86], в погребении 150 могильника на р. Псекупс [Ловпаче 1985: табл. II, 1], в погребении 70 кургана 1 у села Заманкул [Кореневский, Ростунов 2004: рис. 7: 4]. Новое подобное орудие найдено на Ставрополье в 2014 году (Винсады 4, курган 2, погребение 11. Раскопки ООО «Наследие»)*. Последняя находка ставит много вопросов и может изменить многое, так как в этом комплексе были орудия, не связанные с «майкопской группой па-
* Автор благодарен А.Б. Белинскому за возможность упомянуть в тексте новую находку.
мятников». Единственное пока тесло на Южном Кавказе найдено на поселении куро-араксской культуры Орчошани (Грузия) [Джибладзе 2005: 100].
Втульчатый топор «майкопского» типа — достаточно редкое явление на Северном Кавказе. Положение рукояти в проушине меняет абрис топора на рукояти: в данном случае верхняя грань топора образует с осью топорища прямой угол (угол насадки). Вопреки существующей классификации этот топор нельзя относить к группе «с симметрично расширяющимся к лезвию клином (?)» [Кореневский 1974:16]. Косвенно несостоятельность этой классификации подтверждается абрисом совмещенного орудия (топор-тесло). Проблема «состоит в том, что интуитивные классификации невозможно верифицировать и воспроизвести. Особенно это актуально для ошибочных классификаций. Оставаясь непроверенными, они создают тот научный балласт, от которого трудно избавиться в течение длительного времени» [Бочкарев 2016: 31].
На сходство ранних топоров Кавказа с топорами типа баниабик в последние два десятилетия обращали внимание многие исследователи (см., например, [Hansen 2009: 148-149; abb. 11]). Сегодня В. Дергачев предлагает рассматривать втульчатые топоры типа баниабик и майкопско-новосвободнинского типа как единую группу. Он считает неоправданным автономное рассмотрение этих топоров, так как в данном случае речь идет об их неадекватной классификации и систематизации [Дергачев 2018], что справедливо не только по отношению к топорам, но и ко всем типам металлических предметов на Кавказе.
Далее к северу по восточной стене могилы стояли в ряд около 20 металлических сосудов из драгоценных металлов различных размеров и формы: два золотых — один с высоким горлом, другой низкий, в виде чашечки, остальные — серебряные, один из которых имеет золотые ушки и еще один — золотой ободок у шейки. Все металлические сосуды сделаны в технике выколотки. Часть из них деформированы — помяты или имеют трещины. Это последствия обвала пере-
Сатега ргаеЫ81опса №1 (4) • 2020
крытия могилы, но не последствия «ритуала „порчи" вещей во время похорон» (рис. 6) [Ко-реневский 2011: 87].
Подозрения С. Кореневского и требования проверки материала серебряных сосудов [Ко-реневский 2011: 87] критики не выдерживают. Тем более что уже однажды он сам анализировал их материал, да и пробирный анализ установил, что сосуды изготовлены из серебра. Следует помнить и о таких же результатах анализа Н.И. Веселовского. Общие аналогии формам известны в Малой и Передней Азии — и в металле, и в керамике.
Два сосуда с изображениями близки по форме. Один, с «пейзажем», в основании горла имеет полые ушки с отверстием, проделанном в вертикальной плоскости. Кроме того, на его поверхности выявлен подготовительный рисунок, сделанный каким-то острым орудием, — разметка композиции всех фигур и «пейзажа». Изображения нанесены чеканами, которые используются при работе с лицевой стороны. Анализировать их не буду, это тема отдельной статьи. Но могу сказать, что уже подготовлена статья М. Сабли-на об изображениях флоры и фауны на сосудах, в которой он предполагает, на какой территории (каких территориях) сосуществовали все 13 видов животных и растений, а также человек. Возможно, подобный анализ в конечном счете приблизит нас к решению вопроса о месте изготовления металлической посуды.
До сегодняшнего дня продолжаются споры о каменном предмете с золотыми накладками — «сосуде» / «псевдососуде» (терминология С. Ко-реневского [Кореневский 2011: 90-91]). Каменная часть действительно полая. Два отверстия: меньшее хорошо обработано, большое имеет три отверстия, которые только в единственном положении совпадают с отверстиями на золотом «горлышке». Но никаких «вызолоченных серебряных пластинок», являвшихся дном этого сосуда, и тем более «вставных золотых гвоздиков-шпонок» крепежа металлической части к каменной основе не существует [Кореневский 2011: 90]. Их «спутали» с крепежом на
реконструкции булавы. По своей форме этот каменный предмет полностью совпадает с на-вершиями булав, характерных для ранних эпох, что демонстрирует и оформление верхней части отверстия. Металлические детали также принадлежат этому предмету: «горлышко» сужает большее отверстие до размеров верхнего, «крышечка» завершает нижнюю часть рукояти. Первым интерпретацию данного предмета предложил Б.Е. Деген. В Библосе в могиле 1674 найдена булава, составленная из разных материалов (слоновая кость и серебро). Мы видим булаву на многих изображениях, от Египта до Месопотамии.
Вдоль восточной стены основного захоронения Майкопского кургана далее к северу расположена хозяйственная посуда разной формы и величины из мышьяковой меди. Здесь находились: плоская чаша, ведерко с дужкой, сосуды, раздавленные землей на множество фрагментов, фрагменты котла и большой котел с округлым дном и вертикальным венчиком. На этом участке под металлической посудой наблюдалась подстилка, отпечатки которой сохранились на фрагментах котла.
Вдоль западной стены южной части могилы, напротив металлической посуды из драгоценных металлов, открыты 8 сосудов. Они имеют невыделенное дно, округлое тулово и коническое, расширяющееся к венчику горло. Все сосуды лепные, подправлены на «медленном круге» (поворотном устройстве). Следы подправки хорошо видны на внешней поверхности горла, не перекрытой лощением (рис. 6). Далее по этой стене, в северо-западном углу, напротив хозяйственной посуды стоял тарный сосуд — пифос (рис. 6).
В экстраординарном комплексе Майкопского кургана следует обратить внимание на расположение групп предметов из разных материалов вдоль противоположных стен могилы. Это позволяет нам выдвинуть гипотезу об особенностях погребального обряда — противопоставлении керамических сосудов и предметов из металла.
ИЗМЕНЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ — ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Мне хотелось бы завершить этот небольшой опус цитатой: «Информация появляется там, где наблюдения отмечают некое изменение, уменьшающее наше неведение, — в этом случае мы говорим, что получили новые сведения, информацию... Но в основе лежит сам объект, его облик, изменения в самом объекте, изме-
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Деген 1925-1930. Деген Б.Е. Майкоп и скифы (Очерки по истории культуры Кавказа). Рукопись. — РО НА ИИМК РАН. Ф. 40. 1925-1930 гг. Д. 49. 300 л.
Дело ИАК 1896. Дело Императорской Археологической комиссии о предполагаемом расследовании кургана, находящегося в I-ом участке гор. Майкопа. 28.10.1896 — 9.10.1904. — РО НА ИИМК РАН. Ф. 1. 1896 г. Д. 204. 152 л.
Аулъэ 1972. Аулъэ П. Ошъадэ итхыд [Аутлев П.У История Ошада (Майкопский курган)] (на адыг. яз.) // Сборник материалов по археологии Адыгеи. Т. III. — Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1972. — С. 131-136.
Бочкарев 2016. Бочкарев В. С. Значение классификации в современной археологии // Российский археологический ежегодник. — 2016. — Вып. 5-6. — С. 31-35.
Дергачев 2018. Дергачев В.А. Топоры типа Баниабик-Майкоп-Новосвободная. Историографический обзор // Revista archeologica. Serie noua. — 2018. — Vol. XIV. — Nr. 1. — P. 13-32.
Джибладзе 2005. Джибладзе Л. Новая уникальная археологическая находка из Орджошани // Археология, этнология, фольклористика Кавказа. Тезисы докладов Международной научной конференции, посвященной памяти чл.- корр. НАН Азербайджана, д.и.н., проф. А.А. Аббасова (Баку, 23-26 декабря 2005 г.). — Баку: Нурлар, 2005. — С. 100-101.
Ескина 1996. Ескина А. Погребение майкопской культуры в кургане близ аула Уляп // Северо-восточное Приазовье в системе евразийских древностей (энеолит — бронзовый век). Материалы международной конференции. Ч. 1. — Донецк: ДонГУ 1996.— С. 37-40.
нения, вносимые самим объектом. Даже если происходит простое описание уже известного объекта, новая информация состоит в том, что фиксируется разница между прежним состоянием и нынешним, между реальностью и неким идеальным образом, существующим в голове исследователя. Для исследователя это новость. В основе — поиск сведений об объекте, меняющих наши знания о нем» [Клейн 2011: 15-16]. Лучше не сказать!
Иессен 1935. Иессен А.А. К вопросу о древнейшей металлургии меди на Кавказе // Иессен А.А., Деген-Ковалевский Б.Е. Из истории древней металлургии Кавказа. — М.: Соцэкгиз, 1935. — С. 7-237. (Известия ГАИМК. Вып. 120).
Каменецкий 2002. Каменецкий И.С. Археологические памятники на старых картах Прикубанья // Очерки истории отечественной археологии. Вып. III. — М.: Наука, 2002. — С. 8-61.
Клейн 2011. Клейн Л.С. Памятники как источники и археология как источниковедение // Археология Южной Сибири. К 80-летию Я.А. Шера. Вып. 25 — Кемерово: КемГУ 2011. — С. 15-17.
Кореневский 1974. Кореневский С.Н. О металлических топорах майкопской культуры // СА. — 1974.— № 3.— С. 14-32.
Кореневский 1993. Кореневский С.Н. Древнейшее оседлое население на среднем Тереке. — М.: Знание, 1993. — 167 с.
Кореневский 1995. Кореневский С.Н. Галюгай 1 — поселение майкопской культуры. Археологические источники по проблеме древнейших земледельцев и скотоводов на кавказской границе Передней Азии и Восточной Европы. — М.: ИЭА РАН, 1995. — 189 с.
Кореневский2004. Кореневский С.Н. Древнейшие земледельцы и скотоводы Предкавказья: Майкопско-новосвободненская общность, проблемы внутренней типологии. — М.: Наука, 2004. — 243 с.
Кореневский 2011. Кореневский С.Н. Древнейший металл Предкавказья. Типология. Историко-культурный аспект. — М.: Таус, 2011.— 334 с.
Кореневский, Ростунов 2004. Кореневский С.Н., Ро-стунов В.Л. Большие майкопские курганы у с. За-
манкул // Памятники археологии и древнего искусства Евразии. — М.: ИА РАН, 2004. — С. 146-167.
Кореневский и др. 2008. Кореневский С.Н., Ата-биев Б.Х., Аккизов А.Я. Хашироков А.Х. Майкопские погребения кургана 1 на р. Кудахурт в Балка-рии // Археология Кавказа и Ближнего Востока. К 80-летию члена-корреспондента РАН Р.М. Мун-чаева. — М.: Таус, 2008. — С. 123-155.
Ловпаче 1985. Ловпаче Н.Г. Могильник в устье реки Псекупс // Вопросы археологии Адыгеи. — Майкоп: [б. и.], 1985. — С. 10-64.
Смирнов 1997. Смирнов Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. Исследования, тексты, словарь. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. — 279 с.
Фармаковский 1914. Фармаковский Б.В. Архаический период в России: Памятники греческого архаического и древнего восточного искусства, найденные на северном берегу Черного моря, в курганах Скифии и на Кавказе // МАР. — 1914. — № 34.— С. 15-78.
Харламов 1912. Харламов М.А. История возникновения и развития г. Майкопа в связи с историей Закубанского края // Кубанский сборник. Труды Кубанского статистического комитета. Т. 17. — Екатеринодар: [б. и.], 1912. — С. 388-456.
Хотко 2015. Хотко С.Х. Открытие Черкесии. Картографические источники XIV-XIX вв. — Майкоп: Полиграф-ЮГ, 2015. — 292 с.
Betancourt 1970. Betancourt Ph. The Maikop Cooper Tools and Their Relationship to Cretan Metallurgy // American Journal of Archaeology. — 1970. — Vol. 74. — No. 4. — P. 351-358.
Hansen 2009. Hansen S. Kupferzeitliche Äxte zwischen dem 5. und 3. Jahrtausend in Südosteuropa // Analele
Aul'e, P., Osh'ade itkhyd [History of Oshad (Maykop Mound)], in: Sbornik materialovpo arkheologii Adygei. Vol 3, Maikop: Adygeiskoe knizhnoe izdatel'stvo Publ., 1972, pp. 131-136, (in Adyghe).
Betancourt, Ph., The Maikop Cooper Tools and Their Relationship to Cretan Metallurgy, American Journal of Archaeology, 1970, vol. 74, no. 4, pp. 351-358.
Bochkarev, V.S., Znachenie klassifikatsii v sovremennoi arkheologii [Significance of Classification in Modern Archaeology], Rossiiskii arkheologicheskii ezhegodnik, 2016, vol. 5-6, pp. 31-35, (in Russian).
Banatului. Serie nouä. — 2009. — XVII. — S. 141160.
Helwing 2007. Helwing B. Klassifikation, Typologie und Datierung der untersuchten Metallobjekte. 1996-2007. [Unpublished draft version. In: Die Metallindustrie Mesopotamiens von den Anfängen bis zum 2. Jahrtausend v. Chr. / H. Hauptmann, E. Pernicka (eds)] (Online). URL: https://academia.edu/BarbaraHel-wing/Drafts (Accessed: 15.03.2020).
Ivanov 1988. Ivanov I. Die Ausgrabungen des Gräberfeldes von Varna (1972-1986) // Macht, Herschaft und Gold. Das Gräberfeld von Varna (Bulgarien) und Anfänge einer neuen europäischen Zivilisation. — Saarbrücken: Moderne Galerie des Saarland-Museums, 1988 — P. 49-65.
Lyonnetet et al. 2008. Lyonnet B., Akhundov T., Almame-dov K., Bouquet L., Courcier A., Jellilov B., Huseynov F., Loute S., Makharadze Z., Reynard S. Late Chalcol-ithic Kurgans in Transcaucasia. The Cemetery of Soyuq Bulaq (Azerbaijan) // Archäologische Mitteilungenaus Iran und Turan. — 2008. — Bd. 40. — S. 26-44.
Maran 2000. Maran J. Das Ägäische Chalkolithikum und das erste Silber in Europa // Studien zur Religion und Kultur Kleinasiens und des ägäischen Bereiches. Festschrift fur Baki Ögün zum 75. Geburtstag. — Bonn: Habelt, 2000. — S. 179-193. (Asia Minor Studien. Bd. 39).
Muscarella 1971. Muscarella O.W. The Tumuli at Se Gir-dan: Second Report // Metropolitan Museum Journal. — 1971. — Vol. 4. — P. 5-28.
Schmidt 1902. Schmidt H. Heinrich Schliemann's Sammlung trojanischer Altertümer. Königliche Mu-seenzu Berlin. — Berlin: G. Reimer, 1902. — 354 s.
Tobler 1950. Tobler A. Excavations at Tepe Gawra. Vol. II: Levels IX-XX. — Philadelphia: University of Pennsylvania press, 1950. — 260 p.
Dergachev, V.A., Topory tipa Baniabik-Maikop- Novosvo-bodnaia. Istoriograficheskii obzor [Baniabik-Maykop-Novosvobodnaya Type Axes. Historiographic Overview], Revista archeologica. Serie noua, 2018, vol. 14, no. 1, pp. 13-32, (in Russian).
Dzhibladze, L., Novaia unikal'naia arkheologicheskaia nakhodka iz Ordzhoshani [A New Unique Archaeological Finding from Ordzhoshani], in: Arkheologiia, etnologiia, fol'kloristika Kavkaza, Baku: Nurlar Publ., 2005, pp. 100-101, (in Russian).
REFERENCES
Eskina, A., Pogrebenie maikopskoi kul'tury v kurgane bliz aula Uliap [Burial of Maykop Culture in a Mound Near Ulyap Aul], in: Severo-vostochnoe Priazove v sisteme evraziiskikh drevnostei (eneolit-bronzovyi vek). Materialy mezhdunarodnoi konferentsii. Part 1, Donetsk: DonGU Publ., 1996, pp. 37-40, (in Russian).
Farmakovskii, B.V., Arkhaicheskii period v Rossii: Pa-miatniki grecheskogo arkhaicheskogo i drevnego vostochnogo iskusstva, naidennye na severnom be-regu Chernogo moria, v kurganakh Skifii i na Kavkaze [Archaic Period in Russia: Monuments of Greek Archaic and Ancient Oriental Art Found on the Northern Shore of the Black Sea, in the Mounds of Scythia and in the Caucasus], Materialy po arkheologii Rossii, 1914, no. 34, pp. 15-78, (in Russian).
Hansen, S., Kupferzeitliche Äxte zwischen dem 5. und 3. Jahrtausend in Südosteuropa, Analele Banatului. Serie nouä, 2009, vol. 17, s. 141-160.
Helwing, B., Klassifikation, (2007), Typologie und Datierung der Untersuchten Metallobjekte, in: H. Hauptmann, E. Pernicka (eds), Die Metallindustrie Mesopotamiens von den Anfängen bis zum 2. Jahrtausend v. Chr., (Online), Available from https://academia.edu/ BarbaraHelwing/Drafts (Accessed: 15.03.2020).
lessen, A.A., K voprosu o drevneishei metallurgii medi na Kavkaze [About Ancient Copper Metallurgy in the Caucasus], in: lessen, A.A., Dagen-Kovalevskii, B.E., Iz istorii drevnei metallurgii Kavkaza (Izvestiia GAIMK. vol. 120), Moscow: Sotsekgiz Publ., 1935, pp. 7-237, (in Russian).
Ivanov, I., Die Ausgrabungen des Gräberfeldes von Varna (1972-1986), in: Macht, Herschaft und Gold. Das Gräberfeld von Varna (Bulgarien) und Anfänge einer neuen europäischen Zivilisation, Saarbrücken: Moderne Galerie des Saarland-Museums, 1988, pp. 49-65.
Kamenetskii, I.S., Arkheologicheskie pamiatniki na starykh kartakh Prikuban'ia [Archaeological Sites on Old Maps of Prikubanye], in: Ocherki istorii otechest-vennoi arkheologii. Vol. 3, Moscow: Nauka Publ., 2002, pp. 8-61, (in Russian).
Kharlamov, M.A., Istoriia vozniknoveniia i razvitiia g. Maikopa v sviazi s istoriei Zakubanskogo kraia [History of Emergence and Development of the City of Maykop in Connection with the History of the Territory Behind Kuban], in: Kubanskii sbornik: Trudy Kubanskogo statisticheskogo komiteta. Vol. 17, Ekater-inodar, 1912, pp. 388-456, (in Russian).
Khotko, S.Kh., Otkrytie Cherkesii. Kartograficheskie istoch-nikiXIV-XIXvv. [Discovery of Cirkassia. Cartographic
Sources of XIV-XIX Centuries], Maikop: Poligraf-IuG Publ, 2015, 292 p., (in Russian).
Klein, L.S., Pamiatniki kak istochniki i arkheologiia kak is-tochnikovedenie [Archaeological Monuments as a Source of Information and Archaeology as Source Study], in: Arkheologiia Iuzhnoi Sibiri. K 80-letiiu Ia.A. Shera. Vol. 25, Kemerovo: KemGU Publ., 2001, pp. 15-17, (in Russian).
Korenevskii, S.N., O metallicheskikh toporakh maikopskoi kul'tury [About Metal Axes of Maykop Culture], Sovetskaia arkheologiia, 1974, no. 3, pp. 14-32, (in Russian).
Korenevskii, S.N., Drevneishee osedloe naselenie na sred-nem Tereke [The Oldest Settled Population on the Middle Terek], Moscow: Znanie Publ., 1993, 167 p., (in Russian).
Korenevskii, S.N., Galiugai — poselenie maikopskoi kul'tury. Arkheologicheskie istochniki po probleme drevneishikh zemledel'tsev i skotovodov na kavkazskoi granitse Perednei Azii i Vostochnoi Evropy [Galyu-gay — a Settlement of Maykop Culture. Archaeological Sources on the Problem of the Oldest Farmers and Breeders on the Caucasian Border of Western Asia and Eastern Europe], Moscow: IEA RAN Publ., 1995, 189 p., (in Russian).
Korenevskii, S.N., Drevneishie zemledel'tsy i skotovody Predkavkaz'ia: Maikopsko-novosvobodnenskaia obshch-nost', problemy vnutrennei tipologii [The Oldest Farmers and Breeders of the Fore-Caucasus: Maykopsko-No-vosvobodnenskaya Community, Problems of Internal Typology], Moscow: Nauka Publ., 2004, 243 p., (in Russian).
Korenevskii, S.N., Drevneishii metall Predkavkaz'ia. Ti-pologiia. Istoriko-kul'turnyi aspect [The Oldest Metal of Fore-Caucasus. Typology. Historical and Cultural Aspect], Moscow: Taus Publ., 2011, 334 p., (in Russian).
Korenevskii, S.N., Atabiev, B.Kh., Akkizov, A.Ia., Khashi-rokov A.Kh. Maikopskie pogrebeniia kurgana 1 na r. Kudakhurt v Balkarii [Maykop Burials of Mound 1 on the Kudahurt River in Balkaria], in: Arkheologiia Kavkaza i Blizhnego Vostoka. Sbornik k 80-letiiu chle-na-korrespondenta RAN, professora R.M. Munchaeva, Moscow: Taus Publ., 2008, pp. 123-155, (in Russian).
Korenevskii, S.N., Rostunov, V.L., Bol'shie maikopskie kurgany u s. Zamankul [Large Maykop Mounds Near Zamankul Village], in: Pamiatniki arkheologii i drev-nego iskusstva Evrazii, Moscow: IA RAN Publ., 2004, pp. 146-167, (in Russian).
Lovpache N.G. Mogil'nik v ust'e reki Psekups [Burial Ground at the Mouth of the Psekups River], in: Vo-prosy arkheologii Adygei, Maikop, 1985, pp. 10-64, (in Russian).
Lyonnet, B., Akhundov, T., Almamedov, K., Bouquet, L., Courcier, A., Jellilov, B., Huseynov, F., Loute, S., Makharadze, Z., Reynard, S., Late Chalcolithic Kurgans in Transcaucasia. The Cemetery of Soyuq Bulaq (Azerbaijan), Archäologische Mitteilungenaus Iran und Turan, 2008, Bd. 40, s. 26-44.
Maran, J., Das Ägäische Chalkolithikum und das Erste Silber in Europa, in: Studien zur Religion und Kultur Kleinasiens und des ägäischen Bereiches. Festschrift fur
Baki Ögün zum 75. Geburtstag (Asia Minor Studien. Bd. 39), Bonn: Habelt, 2000, s. 179-193.
Muscarella, O.W., The Tumuli at Se Girdan: Second Report, Metropolitan Museum Journal, 1971, vol. 4, pp. 5-28.
Schmidt, H., Heinrich Schliemanns Sammlung Trojanischer Altertümer. Königliche Museenzu Berlin, Berlin: G. Reimer, 1902, 354 s.
Smirnov, Iu.A., Labirint: Morfologiia prednamerennogo pogrebeniia [Labyrinth. Morphology of Intentional Burial], Moscow: Vostochnaia literatura Publ., 1997, 279 p., (in Russian).
Tobler, A., Excavations at Tepe Gawra. Vol. II: Levels IX-XX, Philadelphia: University of Pennsylvania press, 1950, 260 p.
