CC BY
14УДК 34.01
DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-2-3
Кравченко Артур Георгиевич,
кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Юридической школы Дальневосточного федерального университета, 690922, Приморский край, г. Владивосток, о. Русский, п. Аякс, 10; доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, Российская таможенная академия, Владивостокский филиал, 690034, г. Владивосток, ул. Стрелковая, 16в, email: kravchenko_artur@mail.ru
Kravchenko, Arthur G.,
PhD in Law, Associate Professor, Head of the Department of Civil Law and Procedure of the Law School of the Far Eastern Federal University, 10 Ajax, Russian Island, Vladivostok, 690922, Primorsky Krai, Russian Federation; Associate Professor at the Department of Civil Law Disciplines, Vladivostok Branch, Russian Customs Academy, 16b Strelkova Str., Vladivostok, 690034, Russian Federation, email: kravchenko_artur@mail.ru
МАТРИЦА ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫХ
ОРИЕНТИРОВ В СОВРЕМЕННОМ ПРАВЕ*
♦
MATRIX OF SPIRITUAL AND MORAL GUIDELINES IN MODERN LAW*
АННОТАЦИЯ. В статье рассмотрена проблема соотношения в научном дискурсе духовно-нравственной системы ценностей традиционных конфессий и национальной системы права. Автор анализирует современные охранительные конструкции права с позиции аксиологического заимствования их сущности из религиозных норм традиционных мировых конфессий. Отмечена корреляция между ключевыми ценностными ориентирами традиционных религий, их представлениями о добре и зле в человеческом поведении и современными охранительными правовыми конструкциями. В частности описано соотношение духовно-нравственных и формальных начал в праве, при этом автор демонстрирует генетическую связь современного права и религиозных духовно-нравственных ценностей традиционных религий.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: духовно-нравственные ценности; принципы гражданского права; религиозные нормы; духовная аксиология; злоупотребление правом; кабальная сделка; недобросовестное поведение; добросовестность; осмотрительность; стабильность гражданско-правового оборота; грех в правовом смысле.
ABSTRACT. The article deals with the problem of correlation of the spiritual and moral system of values of traditional religions and the national system of law in the scientific discourse. The author analyzes modern protective constructions of law from the position of axiological borrowing of their essence from the religious norms of traditional world religions. A correlation is noted between the key value orientations of traditional religions, their ideas about the good and the evil in human behaviour and the modern protective legal constructions. In particular, the correlation of spiritual and moral and formal principles in law is described, while the author demonstrates the genetic connection between the modern law and religious spiritual and moral values of traditional religions.
KEYWORDS: spiritual and moral values; principles of civil law; religious norms; spiritual axiology; abuse of law; bonded transaction; unfair behaviour; conscientiousness; prudence; stability of civil turnover; sin in the legal sense.
* Статья написана при финансовой поддержке гранта РФФИ № 21-011-44228 «Право и правосознание в теологическом измерении: история и современность».
* The study was financially supported by RFBR Grant No. 21-011-44228 entitled 'Law and legal consciousness in the theological dimension: history and the present'.
© А. Г. Кравченко, 2023
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:
Кравченко, А. Г. Матрица духовно-нравственных ориентиров в современном праве [Текст] / А. Г. Кравченко // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, № 2. -С. 22-26. - Б01: 10.18522/2313-6138-2023-10-2-3.
«...Утратить свое духовное достоинство -значит утратить в самом себе тот жизненный центр, из которого творится духовная жизнь, который нуждается в естественном праве, формулирует его и учреждает правопорядок; это значит лишиться того жизненного корня, из которого вырастает правосознание, т. е. воля к праву, воля к цели права и способность самозаконно мотивировать свои поступки сознанием этой цели» [7].
В научном дискурсе довольно часто можно встретить утверждение о том, что религиозные нормы являются в настоящем времени ортодоксальным атавизмом, вступающим в жесткое противоречие с социальной реальностью [6]. Исследователи также указывают на факты возникновения противоречий между аксиологией права и религиозной традицией [1].
Действительно, факт ценностных противоречий - между динамично развивающимися (под воздействием технологий, доминирующего просвещения) светскими обществами и религиозным консервативным мышлением - существует. При этом интересным аспектом этой коллизии является следующее обстоятельство: современная религиозная традиция, вступая в противоречие с правовыми ценностями, иногда проявляет собственную внутреннюю противоречивость. Например, соблюдение традиционного религиозного ограничения «любой ценой» вступает в противоречие с фундаментальными ценностями религиозных доктрин: принципами терпимости, всепрощения и свободой воли.
Конечно, религиозная система ценностей эволюционирует с изменением исторических формаций обществ, но представление о добре и зле, должном и сущем меняется внутри религиозных доктрин несинхронно, что связано с консервативной природой традиционных религий, которая играет двоякую роль. С одной стороны, консервативное религиозное мышление препятствует объективным велениям времени, с другой - служит стабилизатором раз-
FOR CITATION:
Kravchenko, A. G. Matrix of Spiritual and Moral Guidelines in Modern Law [Text] / A. G. Kravchenko. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 2. - P. 22-26 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-61382023-10-2-3.
нопорядковых и далеко не всегда позитивных векторов изменений в социальной и правовой действительности.
Погружаясь в сущность религиозного консерватизма, можно заметить, что в его основе лежат вполне рациональные начала. И в этом смысле вряд ли стоит соглашаться с утверждением, что религиозное познание основано исключительно на иррациональной вере и божественном откровении, а наука - на поисках закономерностей и объективизме [5]. Напротив, консерватизм традиционных религий, если и берет начало в мистических основах, исторически все же основан на накоплении знаний о закономерностях общественных отношений. В этом смысле религиозный институт церкви, не так явно, как научные сообщества, но значительно более продолжительный исторический период изучал природу человеческого мышления и поведения, в том числе и вполне рациональными инструментами познания. Сочетание интуитивного начала, без которого не обходится и сама наука, с рациональным осмыслением природы человека, общества и государства позволило традиционным религиям установить и спроецировать в священные писания (религиозные нормы) конструкции правил, отвечающих требованиям универсальных, вневременных моделей оптимальной социальности. Именно этим объясняется тот факт, что право и религия сохраняют фундаментальную связку не только в странах мусульманства и буддизма, но и в западноевропейской цивилизации [2].
Конкретизируя взаимодействия современного права и религии, прежде всего необходимо погрузиться в аксиологический контекст конкретного государства, его историю формирования национальной системы светских и духовных ценностей. Так, в России базовые духовно-нравственные ценностные ориентиры, выявленные православием, были восприняты всеми отраслями современного права неравномерно, а в ряде случаев отраслевые
24
А. Г. КРАВЧЕНКО. ВЕСТНИК ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА ЮФУ 2023. Т. 10, № 2. С. 22-26
институты права вступили в противотечение с духовно-культурной матрицей российского общества. Так, кандидат юридических наук, доцент В. Г. Беспалько, говоря об уголовно-правовой охране культурных ценностей, отмечает: «Положения уголовного закона о преступлениях, совершаемых в отношении или по поводу таких ценностей, имеют религиозную природу, хотя давно вышли за ее пределы и охватывают в современных условиях предметы, имеющие как церковное, так и светское значение» [4, с. 42]. С другой стороны, доктор юридических наук, профессор П. П. Баранов указывает на чуждый российской духовно-нравственной матрице концепт конституционного права, основанный на рецепции западно-либеральных ценностей [3].
Таким образом, если коллизионность и сохраняется в аксиологии традиционных мировых религий современности, то она не означает, что весь массив религиозной традиции является безнадежно устаревшим, несущим отпечаток социально-исторического атавизма. Напротив, консервативный характер религиозного права скорее говорит о фундаментальном понимании базовых закономерностей общественных отношений, которые неизменны в течение длительного времени.
Именно поэтому во всех отраслях современного права при анализе национальных правовых и религиозных систем наблюдается глубинная корреляция права и теологии, если только сама правовая матрица не поражена ценностными противоречиями заимствований из других правовых юрисдикций или синтетическими правовыми конструкциями (мертвыми нормами), оторванными от социальной потребности.
Очевидно, что матрица духовно-нравственных ориентиров, возведенная в правовую норму, это не самоценность, а векторное ориентирование конструктивных форм социального взаимодействия. В этом смысле право как внешнее содержание и инструмент социального управления само по себе не имеет ценности для общества и государства. Юридическая ал-горитмия без духовно-нравственных ориентиров не только исключает эффекты позитивного воздействия на человеческое поведение, но и, будучи очищенным от аксиологии, выверенной тысячелетней социальной практикой, ста-
новясь чистым позитивистским концептом, неизбежно приобретает деструктивную природу. При этом сама по себе норма права может оставаться нейтральной по своему смысловому содержанию, а ее негативное наполнение возникает в процессе правоприменения, поскольку отсутствуют социальные ценностные ориентиры для правоприменителя, а их место занимают индивидуальные деформации (пороки).
Между тем в контексте обозначенного научного дискурса необходимо отметить, что институциональное развитие современных национальных систем права не оторвано от наработок традиционных религий своих обществ. По сути, в рамках каждой отрасли права мы наблюдаем генетическую интеграцию религиозной аксиологии в нормативное регулирование, что и придает ей «живой характер».
Так, на примере частного права концептуальная конструкция «добра» в гражданско-правовом обороте была представлена статьей 10 Гражданского кодекса РФ (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ, определяющей принцип добросовестности сторон в гражданско-правовом обороте и запрет на злоупотребление своим законным правом с намерением причинить вред другому лицу. Между тем запрет «злонамеренности» в общественных отношениях красной нитью проходит через христианскую парадигму, ислам и буддизм.
Следует отметить, что некоторые явления жизни общества практически всегда неразрывно связаны с категориями добра и зла и по факту не отделимы в естественных социальных процессах. Однако современное право стремится воссоздавать юридическую защиту от негативных сторон таких явлений. Так, в современной экономике заем (кредит) играет крайне важное значение. В позитивном аспекте этот институт гражданско-правового оборота позволяет успешно возникать и развиваться предпринимательской деятельности, способствует доступности цивилизационных благ для личности «здесь и сейчас». При этом начисляемые проценты за пользование денежными средствами кредитора, соразмерные рынку, выступают условием заинтересованности кредиторов в данном договорном институте, поддерживают его как экономическое явление. В то же время «темная сторона» института займа (кредита) проявляется в заинтересован-
ности кредитора максимизировать свою прибыль за счет кредитования, не беря в расчет имущественное положение должника, злоупотребляя его зависимостью в тяжелых жизненных обстоятельствах, навязывая повышенный процент кредита, иные невыгодные должнику финансовые условия. Очевидно, что такое явление дестабилизирует гражданско-правовой оборот, негативно сказывается на общем социальном благе.
И если изначально взимание любого процента (ростовщичество) в христианстве оценивали как греховную деятельность, основанную на одном из фундаментальных человеческих пороков - алчности, в современном религиозном мировоззрении идет попытка разделения экономической обоснованности займа (кредита) от обогащения за чужой счет. В свою очередь, современное гражданское право не игнорирует ценностные религиозные ориентиры в отношении ростовщичества, а скорее уточняет их современную природу. Так, гражданское право выстраивает систему юридической защиты именно от негативных сторон ростовщичества посредством нормативных конструкций ч. 3 ст. 179 Гражданского кодекса РФ (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (запрета на кабальную сделку), а также посредством развития института банкротства, прекращающего заведомо не исполнимые обязательства, тем самым юридически разрывая кабальную связь кредитора и должника.
Не менее важным становится и развитие христианской ценности справедливости, которая институционализируется в гражданском праве через «соразмерность», закрепленную, например, в ст. 333, 393 Гражданского кодекса РФ (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ [9].
Аналогичную связь мы обнаруживаем и в нормах уголовного права, проецирующих христианскую ценность справедливости в статье 6 (принцип справедливости) Уголовного кодекса РФ, определяющей, что юридические санкции должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Свое отражение христианская ценность прощения греха находит в ст. 86 (погашение, снятие судимости) и ст. 75 (освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием) Уголовного кодекса РФ.
Конструкция греха как творения осознанного зла в традиционных религиях укоренилась в принципах уголовного и административного права и выразилась в запрете объективного вменения (привлечения к ответственности без установления вины) и обязательном установлении злонамеренности (общественной опасности) нарушителя. При этом негативные последствия игнорирования такой базовой ценности, как злонамеренность вины, наглядно продемонстрированы в разрезе эпизодов деформативных применений ст. 30.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (в ред. 04.11.2014) (указана недействующая ред.) [8] вплоть до принятия Федерального закона от 01.03.2020 № 31-ФЗ «О внесении изменения в статью 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях», которым были установлены границы между злой и доброй волей, отделяющие юридически значимое содержание формально однотипных действий (публичная демонстрация фашисткой символики) от разновекторной волевой направленности (оправдание фашизма и формирование негативного отношения к фашизму).
Таким образом, ценностная духовно-нравственная матрица, сформированная традиционными религиями, в рамках национальных правопорядков и их правовых конструктов сохраняет свою фундаментальную значимость в обеспечении сложных социальных систем и в своей основе представляет собой оптимальные ценностные ориентиры для права.
Высокая роль духовно-нравственной матрицы в национальных правопорядках, тем не менее, сама по себе не означает отсутствие внутренних противоречий и деструкций в соответствующих религиозных доктринах традиционных религий. В этом смысле законотворческий процесс в равной степени следует строить на разумном и осмотрительном подходе, как с ре-цепторными правовыми конструкциями, так и с традиционными ценностными ориентирами.
По своей природе право сохраняет преемственность между религиозными нормами и современными правовыми конструкциями, содержащими ценностные ориентиры для правоприменителя. При этом в правовой реальности присутствует коллизионность между духовно-нравственными ориентирами и правовыми
26
А. Г. КРАВЧЕНКО. ВЕСТНИК ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА ЮФУ 2023. Т. 10, № 2. С. 22-26
решениями, источником которых выступают лобби отдельных социальных групп, страт, а также рецепторных норм, отражающих аксиологию других национальных правопорядков.
Отказ от базовых ценностей, сформулированных традиционными религиями, ориентирующих право, и замещение их искусственными юридическими конструкциями, политизированными или рецепторными ценностями формирует социальные деструкции и «омертвляет» право, противопоставляя его обществу как носителю религиозных нравственных ценностей, даже в странах, культивирующих социальную светскость.
Литература
1. Авилова, О. Е. Религиозные нормы: место в системе социального нормативного регулирования в соотнесении с нормами права [Текст] / О. Е. Авилова, С. А. Авилов, В. В. Маркин // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2021. - № 10. -С. 107-109.
2. Бабошина, Е. В. Право и религия: теоретико-правовые аспекты взаимодействия [Текст] / Е. В. Бабошина // Юристъ-Правоведъ. - 2009. - № 5. - С. 33-37.
3. Баранов, П. П. Совершенствование религиозно-нравственных характеристик Конституции РФ [Текст] / П. П. Баранов // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. - 2022. - Т. 9, № 1. - С. 57-63.
4. Беспалько, В. Г. Библейские начала уголовно-правовой охраны культурных ценностей (по материалам Моисеева Пятикнижия) [Текст] / В. Г. Беспалько // Пробелы в российском законодательстве. - 2014. - № 3. - С. 39-45.
5. Богдан, С. С. Наука и религия как автономные формы познания [Текст] / С. С. Богдан // Современные исследования социальных проблем. - 2016. - № 2-3 (27). С. 272-293.
6. Добреньков, В. И. Кризис христианской религии в глобальную эпоху [Текст] / В. И. Добреньков // Социология. - 2022. - № 2. - С. 14-26.
7. Ильин, И. А. О сущности правосознания [Текст] / И.А. Ильин; подгот. текста и вступ. ст. И. Н. Смирнова. -М.: Рарогъ, 1993. - 235 с.
8. Кравченко, А. Г. Деформации правовой ментально-сти в административной правоприменительной политике государства [Текст] / А. Г. Кравченко // Административное и муниципальное право. - 2019. - № 1. - С. 7-16.
9. Мигачева, А. Ю. Соразмерность как критерий принципа справедливости в гражданском праве [Текст] / А. Ю. Мигачева // Теория и практика общественного развития. - 2014. - № 14. - С. 130-132.
References
1. Avilova, O. E. Religious norms: a place in the system of social regulatory regulation in relation to the norms of law [Text] / O. E. Avilova, S. A. Avilov, V. V. Markin // Humanities, socio-economic and social sciences. - 2021. - No. 10. -P. 107-109.
2. Baboshina, E. V. Law and religion: theoretical and legal aspects of interaction [Text] / E. V. Baboshina // Jurist-Pravoved. - 2009. - No. 5. - P. 33-37.
3. Baranov, P. P. Improvement of religious and moral characteristics of the Constitution of the Russian Federation [Text] / P. P. Baranov // Bulletin of the Law Faculty, Southern Federal University. - 2022. - Vol. 9, no. 1. - P. 57-63.
4. Bespalko, V. G. The biblical principles of criminal and legal protection of cultural values (based on the materials of the Mosaic Pentateuch) [Text] / V. G. Bespalko // Gaps in Russian legislation. - 2014. - No. 3. - P. 39-45.
5. Bogdan, S. S. Science and religion as autonomous forms of cognition [Text] / S. S. Bogdan // Modern studies of Social problems. - 2016. - No. 2-3 (27). - P. 272-293.
6. Dobrenkov, V. I. The crisis of the Christian religion in the global era [Text] / V. I. Dobrenkov // Sociology. - 2022. -No. 2. - P. 14-26.
7. Ilyin, I. A. About the essence of legal consciousness [Text] / I. A. Ilyin; text preparation and introductory article by I. N. Smirnov. -Moscow: Rarog, 1993. - 235 p.
8. Kravchenko, A. G. Deformations of legal mentality in the administrative law enforcement policy of the state [Text] / A. G. Kravchenko // Administrative and municipal law. -2019. - No. 1. - P. 7-16.
9. Migacheva, A. Yu. Proportionality as a criterion of the principle of justice in civil law [Text] / A. Yu. Migacheva // Theory and practice of social development. - 2014. -No. 14. - P. 130-132.
Поступила в редакцию 04.04.2023 Received April 4, 2023
