CC BY
32АРХЕОЛОГИЯ
УДК 930.26
МАТЕРИАЛЫ РАСКОПОК МОГИЛЫ ЗНАТНОГО ВОИНА В ФОНДАХ МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА «ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА»
Илюшин Андрей Михайлович,
д.и.н., профессор, кафедра истории, философии и социальных наук, Кузбасский государственный технический университет им. Т.Ф. Горбачева (Кемерово, Российская Федерация). E-mail: [email protected]
В статье публикуются материалы археологических раскопок Кузнецкой комплексной археоло-го-этнографической экспедиции на курганной группе Солнечный-1, которые хранятся в фондах музея-заповедника «Томская Писаница». Эти вещественные источники позволяют раскрыть ранее неизвестные страницы региональной истории в период развитого средневековья. Целью статьи является публикация закрытого комплекса артефактов, выявленных при раскопках могилы 3 в кургане № 1 на курганной группе Солнечный-1, и его культурно-историческая характеристика. Для достижения этой цели используются такие методы исследования, как описание, типологическая классификация и сравнительно-исторический анализ. Опубликованные материалы были интерпретированы как захоронение знатного воина сокольничего начала или первой половины XIII в.
Ключевые слова: курган, могила, кочевники, знатный воин, сокольничий, развитое средневековье, Кузнецкая котловина, Центральная Азия
MATERIALS OF EXCAVATION OF THE GRAVE OF THE NOTABLE SOLDIER IN FUNDS OF THE MEMORIAL ESTATE «TOMSK PISANITSA»
Ilyushin Andrey Mikhailovich,
the doctor of historical sciences, professor of department of history, philosophy and social sciences of the Kuzbass state technical university of T.F. Gorbachev (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Materials of archeological excavations of Kuznetsk complex arkheologo-ethnographic expedition on kurganny group Solnechny-1 which are stored in funds of the memorial estate «Tomsk Pisanitsa» are published in article. Earlier not known pages of regional history in the period of the developed Middle Ages allow to disclose these material sources. The purpose of article is the publication of the closed complex of the artifacts revealed at excavation of a grave 3 in a barrow No. 1 on kurganny group Solnechny-1 and its cultural and historical characteristic. For achievement of this purpose such methods of research as the description, typological classification and the comparative-historical analysis are used. The published materials were interpreted as burial of the notable soldier of the falconer of the beginning or the first half of XIIIV.
Keywords: barrow, grave, nomads, notable soldier, falconer, developed Middle Ages, Kuznetsk Depression, Central Asia
Настоящая статья продолжает публикации посвященные исследованию материалов археологических раскопок Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции на курганной группе Солнечный-1, которые хранятся в фондах музея-заповедника «Томская Писаница» [14, с. 39—49]. Эти вещественные источники
позволяют раскрыть ранее неизвестные страницы региональной истории в период развитого средневековья. Целью статьи является публикация всего комплекса артефактов, выявленного при раскопках могилы 3 в кургане № 1 на курганной группе Солнечный-1, и его культурно-историческая характеристика. Для достижения этой
цели используются такие методы исследования, как описание, типологическая классификация и сравнительно-исторический анализ.
В 2005 году при проведении аварийных раскопок на курганной группе Солнечный-1 в Ленинск-Кузнецком районе Кемеровской области был зафиксирован факт захоронения знатного воина в могиле 3 кургана № 1, которое предварительно было датировано в пределах XI—XIII веков [6, с. 27]. Отдельные предметы вооружения из этой могилы были исследованы ранее при анализе комплекса вооружения с этого памятника [22, с. 93—96]. Однако весь комплекс находок из могилы очень разнообразен и богат, что требует его индивидуального исследования в совокупности с выявленными особенностями погребального обряда и палеозоологическими материалами. Поэтому целью настоящей работы является публикация всего комплекса артефактов, выявленного при раскопках могилы 3 в кургане № 1 на курганной группе Солнечный-1, и его культурно-историческая характеристика.
Курган № 1 располагался в ССЗ части памятника. До начала раскопок он представлял собой округлую, сильно задернованную и оплывшую земляную насыпь диаметром 21,3 м и высотой 1,65 м от современной поверхности и 1,95 м от материка, которая находилась во внутреннем пространстве рва подчетырехугольной формы, длинной осью ориентированного по линии З-В. Восточная и юго-восточная часть рва была подвержена разрушению при строительстве железной дороги. В процессе раскопок под насыпью кургана были выявлены и обследованы четыре грунтовые могилы.
Исследуемая в настоящей работе могила 3 располагалась в центральной части на глубине 2,48—2,90 м от нулевого уровня (самой высокой точки кургана) и представляла собой сильно разрушенное грабителями и мелкими грызунами захоронение взрослого человека и двух коней в одной ступенчатой грунтовой яме. Могильная яма имела овальную форму размерами 2,95*1,24 м, длинной осью вытянута по линии ЗЮЗ — ВСВ, и углублена в материк ступенями на 0,53 м и 0,95 м (рис. 1). Могила была подвергнута ограблению. Ее заполнение представляло собой смешанный грунт из чернозема и светло-серой материковой глины. При выборке заполнения и просеивания грунта в неупорядоченном состоянии на разных глубинах были найдены многочисленные фрагменты и целые кости скелетов человека (череп, ребра, позвонки, тазовые кости) и двух коней (тазовые кости, ребра, позвонки), а также такие находки, как железные наконечники стрел, наконечник копья, фрагменты сабли и стремян (рис. 2, 1-7; 3, 1, 2).
После выборки заполнения грунтовой могильной ямы в северной части на глубине 2,16—2,55 м
были зафиксированы захоронения двух коней, которые, вероятно, первоначально лежали друг на друге на ступеньке и были ориентированы головами на ЗЮЗ. От скелетов коней в первоначальном положении сохранились лишь черепа и отдельные суставы ног. В челюстях черепа ниже лежащего коня на глубине 2,27 м были зафиксированы железные удила с кольчатыми и стержневыми пса-лиями, а рядом и под ним на глубине 2,48 м были найдены бронзовые с позолотой украшения конской узды (пряжка, бляхи, тройники и бронзовая налобная бляха сердцевидной формы) украшенные растительным орнаментом (рис. 1; 3, 3; 4, 1—10; цв. вкл. рис. 1, 1—9). Захоронение человека было сильно разрушено. В первоначальном положении на глубине 2,87 м в центральной части могилы была зафиксирована берцовая кость человека. В западной части могилы на глубине 2,90 м были найдены кости крупной птицы, а в восточной — фрагменты досок погребальной конструкции (рис. 1). По сохранившейся на дне берцовой кости и находкам костей скелета в заполнении могилы можно предполагать, что в могиле был погребен взрослый человек в вытянутом положении на спине, ориентированный головой на ВСВ.
После завершения раскопок могилы были обследованы норы животных-грызунов, которые были выявлены в ее стенах на разных глубинах. В одной из них, расположенной в восточной стенке у самого дна могильной ямы в процессе выборки заполнения и зачистки был обнаружен набор бронзовых поясных украшений — наконечник подвесного ремня, ременные крепления, обоймы и бляхи-наконечники, которые изначально крепились к кожаному поясу погребенного (рис. 5, 1—19; цв. вкл. рис. 2, 1—18).
Предметы вооружения в могиле представлены средствами для ведения дистанционного и ближнего боя (рис. 2, 1—7). При классификации этих изделий воспользуемся принципами классификации средневекового вооружения для Кузнецкой котловины и сопредельных территорий Центральной Азии [3; 8, с. 10—15; 9, с. 120—133; 12, с. 245—251; 23; 24; 25; 26; и др.].
Железные черешковые наконечники стрел относятся к двум группам по сечению пера и двум типам по его форме.
Группа трехлопастных наконечников стрел представлена типом удлиненно-треугольной формы (рис. 2, 6). На территории Кузнецкой котловины этот тип наконечников стрел известен по материалам раскопок курганов № 4 и № 5 могильника Сапогово, датированным второй половиной VIII — первой половиной IX вв. [9, с. 121; 16, с. 20, рис. 25, 1; 26, 3], но могли бытовать и в более позднее время. На территории Горного и Лесостепного Алтая они известны в материалах конца I — начала II тыс. н.э. [3, с. 29, рис. 38].
Группа трехгранно-трехлопастных наконечников стрел представлена типом удлиненно-пятиугольной формы (рис. 2, 7). На территории Кузнецкой котловины этот тип наконечников стрел известен по материалам раскопок кургана № 9 на могильнике Ишаново, датированным началом XIII в. [11, с. 42, 75, рис. 73, 11].
Наконечник копья, найденный в могиле 3 (рис. 2, 5), по материалу изготовления относится к классу железных, а по способу насада — к отделу втульчатых. По сечению и форме боевого пера его можно отнести к группе однолопастных (линзовидных) и типу удлиненно-треугольных. На территории Кузнецкой котловины такой наконечник копья найден впервые [8, с. 10—15]. Нет аналогий этой находки и на территории Алтая [3, с. 46—56]. Ближайшие аналогии известны в монгольских материалах развитого средневековья на территории Забайкалья и Монголии [25, с. 134, рис. 74, 2, 9; 26, с. 131]. Специалисты отмечают, что монгольское оружие имело широкое распространение и заимствование в XIII—XIV вв. в кочевом мире евразийских степей после их перехода под власть Чингизидов [25, с. 154]. Необходимо отметить, что копья редко встречаются в могилах воинов-кочевников Кузнецкой котловины и Алтая, что косвенно указывает на высокий социальный и профессиональный статус погребенного воина с этим видом вооружения [3, с. 56; 8, с. 13].
Оружие ближнего боя представлено фрагментами железной сабли (рис. 2, 1—4). Сабля была поломана. Это произошло либо когда ее клали в могилу, либо во время ее ограбления. Точную форму и размеры сабли установить не представляется возможным, но перекрестье у основания рукояти, сохранившее свою форму, позволяет классифицировать ее по этому признаку. Она относится к типу сабель с брусковидным перекрестьем, в разном исполнении. Этот тип сабель наиболее часто встречается в могилах кочевников на территории Кузнецкой котловины в развитом средневековье [12, рис. 1, 6, 7, 9—11, 13, 14]. При этом, как правило, они были найдены в богатых на находки воинских захоронениях. Это позволяет предполагать, что сабли как вид оружия использовались лишь военной аристократией, а сами изделия были достаточно ценными в местной среде [12, с. 248].
Предметы конского снаряжения представлены железными стременами и удилами с псалиями, а также бронзовыми с позолотой и украшенными растительным орнаментом пряжкой, тройниками, бляшками и массивной сердцевидной бляхой, крепившимися на кожаные ремни экипировки узды (рис. 3, 1—3; 4, 1—10; цв. вкл. рис. 1, 1—9).
Железные удила относятся к типу двуколь-чатых, звенья которых имеют два неподвижных кольца, расположенных перпендикулярно друг к другу на внешних концах звеньев (рис. 3, 3).
Железные псалии относятся к типу комбинированных стержневых с «башмаками» и «головками», со скобами, вставленными во внутренние кольца звеньев, и маленькими кольчатыми, закрепленными во внешних кольцах звеньев (рис. 3, 3). На территории Кузнецкой котловины такой же тип удил, с аналогичным и близким комбинированным набором псалий, был зафиксирован на погребальных памятниках Конево и Ишаново, датированных рубежом ХП—ХШ вв. и началом XIII в. [10, с. 28—29, 70, рис. 21, 2; 11, с. 46, 80, рис. 50, 5].
Железные стремена из могилы 3 (рис. 3, 1, 2) по системе крепления относятся к типу с отверстием в прямоугольном выступе на верхней дужке, в разном исполнении. В Кузнецкой котловине стремена этого типа зафиксированы на погребальных памятниках кочевников развитого средневековья Беково и Шанда (XI—XII вв. н.э.), Мусохраново-1 (XII—XIII вв.), Конево (рубеж XII—XIII вв.) и Ишаново (XIII в.) [5, с. 25, рис. 32, 1, 2; 10, с. 39, 70, рис. 12, 2; 35, 5; 11, с. 46, 80, рис. 84, 8; 91, 3, 4; 13, с. 39, рис. 6, 8; 13, 3, 4; 15, с. 184, рис. 2, 1; 7, 1; и др.].
Набор предметов торевтики, украшавший узду из могилы 3 (рис. 4, 1—10; цв. вкл. рис. 1, 1—9), представляет собой яркий образец средневекового искусства, где растительный орнамент используется в качестве мотива для украшения изделий. В целом стиль этих изделий напоминает тот, который сложился в Центральной Азии в XI—XШ вв. в виде сочетания геометрических и стилизованных растительных элементов, и популярного в монгольский период истории, усложненного и пышно цветущего растительного орнамента [18, с. 11—12]. При внимательном изучении украшений узды можно сделать вывод о том, что она состоит из двух или трех комплектов изделий. В первый комплект изделий входят тройники и бляшки (не исключено, что пряжка и большая сердцевидная бляха) (рис. 3, 1—4, 6, 8, 10; 4, 1—6), во второй — бляхи (не исключено, что пряжка) (рис. 3, 4, 5, 7, 9; 4, 6—9), а в третий комплект могут входить пряжка и (или) большая сердцевидная бляха (рис. 3, 4, 10; 4, 1, 6). Первый комплект изделий характеризуется наличием четырехугольной цветочной розетки в центре растительной композиции, а во втором комплекте изделий эту функцию выполняет розетка геометрических очертаний [19, с. 108—111]. В третий комплект могут входить пряжка, украшенная пальметой с завитками, и массивная бляха сердцевидной формы, украшенная резной линией по контуру изделия. Этот факт объясняется тем, что узда изготавливалась и украшалась в ремесленных центрах Среднего Востока комплектом из предметов торевтики, как правило, выполненных из одного материала, по одной технологии и в одном стиле. Однако в процессе использования узды кочевники зачастую подвергали ее ремонту или дополнительно
украшали бляхами, произведенными в других местах. Все изделия выполнены по технологии литья и штамповки с рельефным орнаментом, с последующим горячим золочением. Каждый из комплектов узды уникален, так как был изготовлен в ремесленных мастерских в единичных экземплярах, но штампы с оригиналов изделий могли использоваться в других мастерских. У кочевников Центральной Азии существовала общая мода на эти изделия. Этот факт подтверждает наблюдение Джованни дель Плано Карпини, который путешествуя в ставку Великого монгольского хана, писал, что украшения конского снаряжения у монгольских князей изготовлялись из золота и представляли собой значительную материальную ценность [17, с. 311—312]. Эти сведения указывают, что предметы торевтики высоко котировались в средневековом обществе, подчеркивали социальный статус их владельцев и пользовались спросом в кочевой среде, что позволяет найти отдельные аналогии. Так, в Алтайской лесостепи массивные бронзовые бляхи сердцевидной формы использовались в качестве налобных украшений узды со второй половины VIII в. до XI в. [4, с. 56, рис. 25, 3—16]. Сердцевидные налобники известны в северо-западных предгорьях Алтая и на Верхнем Иртыше, где они выявлены в погребениях знатных кимаков середины X — первой половины XI вв. и характеризуются как их этнографическая особенность [20, с. 90, рис. 210, 3, 4, 6, 8; 218, 5]. На территории Кузнецкой котловины бронзовые налобники сердцевидной формы были найдены на курганных могильниках Сапогово и Ваганово, датированных второй половиной VIII — первой половиной IX вв. и второй половиной IX в. [16, с. 24, 41, рис. 35, 17; 42, 13; 49, 13; 49, 14; 51, 32; 2, с. 48, 141, рис. 31, 36, 37,40,42; 37, 5; 52, 1—5, 31—38], но по выше приведенным аналогиям могли существовать и в начале II тыс. н.э. Бляхи, украшавшие узду из второго комплекта (рис. 3, 5, 7, 9; 4, 7—9), имеют аналогии из богатой могилы кимакского воина IX—XI вв. в кургане 145 на Зевакинском могильнике в Верхнем Прииртышье [18, табл. 17, 3]. При этом они были изготовлены по такой же технологии, но из серебра, с последующим горячим золочением [1, с. 28—37, фото. 21].
Позолоченные бронзовые бляхи, обоймы, подвески и наконечники ремня из поясного набора погребенного (рис. 5, 1—19; цв. вкл. рис. 2, 1—18) выглядят несколько архаично. Бронзовые с по-
золотой обоймы имеют аналогии на территории Кузнецкой котловины в кургане № 4 на курганной группе Мусохраново-1 XII—XIII вв. [15, рис. 6, 8; 9, 13,14]. Отдельные украшения из этого набора имеют аналогии в материалах раскопок курганов кочевников IX—XI вв. на северо-западных предгорьях Алтая [20, с. 99—100, рис. 160, 4, 8—12].
В погребальном обряде обращает на себя внимание наличие двух лошадей в могиле, одна из которых была взнуздана (рис. 1). Два этих признака указывают на характерные обычаи монголов. Джованни дель Плано Карпини повествовал, что знатных особ хоронят с несколькими лошадями [17, с. 249—251]. Общеизвестен и тот факт, что монголы в походах использовали несколько лошадей, одна из которых была взнуздана и везла всадника, а другая налегке двигалась на привязи за ними. Очень редким является факт наличия в могилах средневековых кочевников костей птицы. Зафиксированные в исследуемой могиле кости крупной птицы позволяют предполагать, что погребенного в иной мир сопровождали не только его лошади, но и ловчая птица. В эпоху средневековья у тюрко- и монголоязычных кочевников Центральной Азии охота с ловчими птицами, беркутами или соколами, на лисиц, зайцев, волков и сайгаков была очень распространена, а люди, занимавшиеся выращиванием этих птиц, пользовались особым почетом и, как правило, относились к элите общества. Этот вид охоты сохранился до сих пор у многих тюркоязычных народов Центральной Азии [21, с. 30—48; и др.]
С учетом датировки курганного могильника Но-вокамышенка XII- началом XIII вв. [7, с. 160—184], составной частью которого является курганная группа Солнечный-1 [14, с. 42], и приведенных аналогий для артефактов из могилы 3 кургана № 1 исследуемое захоронение знатного воина можно датировать началом или первой половиной XIII в. Этот объект можно отнести к шандинской археологической культуре тюркоязычных кочевников развитого средневековья в Кузнецкой котловине. По своему культурно-историческому содержанию эта уникальная могила представляет собой погребение сокольничего в период становления монгольской государственности и сложения империи Чингиз-хана, когда население Кузнецкой котловины входило в этнокультурную и этнополитическую общность племен Восточный Дешт-и-Кипчак.
Литература
1. Арсланова, Ф. Х. Очерки средневековой археологии Верхнего Прииртышья / Ф. Х. Арсланова. — Астана, 2013. —
405 с.
2. Бобров, В. В., Васютин, А. С., Онищенко, С. С. Вагановский курганный некрополь IX в. н.э. в Присалаирье /
В. В. Бобров, А. С. Васютин, С. С. Онищенко. — Кемерово: ИНТ, 2010. — 276 с.
3. Горбунов, В. В. Военное дело населения Алтая в III—XIV вв. Наступательное вооружение (оружие) / В. В. Гор-
бунов. — Барнаул, 2006. — Часть II. — 232 с.
4. Горбунова, Т. Г. Реконструкция конского снаряжения средневековых кочевников Алтая: методика и некоторые
результаты / Т. Г. Горбунова. — Барнаул: Азбука, 2010. — 136 с.
5. Илюшин, А. М. Курганы средневековых кочевников долины реки Бачат / А. М. Илюшин. — Кемерово: Кузбас-
свузиздат, 1993. — 116 с.
6. Илюшин, А. М. Отчет об аварийных археологических раскопках Кузнецкой комплексной археолого-этногра-
фической экспедиции в 2005 году / А. М. Илюшин. — Кемерово, 2006. — 268 с.
7. Илюшин, А. М. Курганные могильники Камысла и Новокамышенка (по материалам раскопок А. Т. Кузнецовой
в 1927 году) / А. М. Илюшин // Археология Степной Евразии. — Кемерово: Изд-во КузГТУ, 2008. — С. 160—184.
8. Илюшин, А. М. Средневековые копья в Кузнецкой котловине (к вопросу об истории оружия на северной пе-
риферии Саяно-Алтая) / А. М. Илюшин // Вестник Челябинского государственного университета. 2009 — № 38 (176). История. Вып. 37. — С. 10—15.
9. Илюшин, А. М. Железные наконечники стрел из средневековых курганов Кузнецкой котловины / А. М. Илюшин
// Известия Алтайского государственного университета. — 2010. — № 4/1. — С. 120—133.
10. Илюшин, А. М. Курганы поздних кочевников близ устья Ура / А. М. Илюшин. — Кемерово: Изд-во КузГТУ, 2012. — 188 с.
11. Илюшин, А. М. Курганы кыштымов в долине Ура / А. М. Илюшин. — Кемерово: Изд-во КузГТУ, 2014. — 216 с.
12. Илюшин, А. М. Сабли в культуре средневекового населения Кузнецкой котловины / А. М. Илюшин // Древности Сибири и Центральной Азии. Сборник научных трудов, посвященный юбилею В. И. Соенова. — Горно-Алтайск: ГАГУ, 2014. — № 7 (19). — С. 245—251.
13. Илюшин, А. М. Курган № 10 на могильнике Ишаново / А. М. Илюшин // Теория и практика археологических исследований. — 2014. — № 1. — С. 27—41.
14. Илюшин, А. М. Археологические материалы из раскопок Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции в фондах музея-заповедника «Томская Писаница» / А. М. Илюшин // Ученые записки музея-заповедника «Томская Писаница». — 2015. — Вып. 2. — С. 39—49.
15. Илюшин, А. М., Бутьян, В. А. Раскопки Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции 2009 года на курганной группе Мусохраново-1 / А. М. Илюшин, В. А. Бутьян // Вестник Кузбасского государственного технического университета. — 2010. — № 4. — С. 175—184.
16. Илюшин, А. М., Сулейменов, М. Г., Гузь, В. Б., Стародубцев, А. Г. Могильник Сапогово — памятник древнетюрк-ской эпохи в Кузнецкой котловине / А. М. Илюшин, М. Г. Сулейменов, В. Б. Гузь, А. Г. Стародубцев. — Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992. — 128 с.
17. История монголов. — М.: Изд-во Хранитель, 2008. — 476 с.
18. Король, Г. Г. Искусство средневековых кочевников Евразии. Очерки / Г. Г. Король. — М. — Кемерово: Кузбас-свузиздат, 2008. — 332 с.
19. Кызласов, Л. Р., Король, Г. Г. Декоративное искусство средневековых хакасов как исторический источник / Л. Р. Кызласов, Г. Г. Король. — М.: Наука, 1990. — 216 с.
20. Могильников, В. А. Кочевники северо-западных предгорий Алтая в IX—XI веках / В. А. Могильников. — М.: Наука, 2002. — 362 с.
21. Симаков, Т. Н. Охота с ловчими птицами у народов Средней Азии и Казахстана / Т. Н. Симаков // Сборник музея археологии и этнографии. 1989. Т. 43. — С. 30—48.
22. Сулейменов, М. Г. Средневековый комплекс вооружения кочевников Кузнецкой котловины (по материалам курганной группы Солнечный-1) / М. Г. Сулейменов // Древние и средневековые кочевники Центральной Азии. — Барнаул: Азбука, 2008. — С. 93—96.
23. Худяков, Ю. С. Вооружение енисейских кыргызов VI—XII вв. / Ю. С. Худяков. — Новосибирск: Наука, 1980. — 176 с.
24. Худяков, Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии / Ю. С. Худяков. — Новосибирск: Наука, 1986. — 268 с.
25. Худяков, Ю. С. Вооружение центральноазиатских кочевников в эпоху развитого средневековья / Ю. С. Худяков. — Новосибирск: Наука, 1991. — 190 с.
26. Худяков, Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья / Ю. С. Худяков. — Новосибирск: ИАЭ СО РАН, 1997. — 160 с.
References
1. Arslanova, F. Kh. Ocherki srednevekovoi arkheologii Verkhnego Priirtysh'ia [Sketches of medieval archeology of the
Top Priirtyshje]. — Astana, 2013. — 405 p. (In Russ.).
2. Bobrov, V. V., Vasiutin, A. S., Onishchenko, S. S. Vaganovskii kurgannyi nekropol' IX v. n.e. v Prisalair'e [Vaganovsky
kurganny necropolis of IX v. AD in Prisalairye]. — Kemerovo: INT, 2010. — 276 p. (In Russ.).
3. Gorbunov, V. V. Voennoe delo naseleniya Altaya v III—XIV vv. Nastupatel'noe vooruzhenie (oruzhie) [Military pop-
ulation of Altai during the III—XIV centuries. Offensive weapons (weapons)]. — Barnaul: Publishing house of ASU, 2006. — Part II. — 232 p. (In Russ.).
24 Ученые записки музея-заповедника «Томская Писаница». № 3. 2016 г.
4. Gorbunova, T. G. Rekonstruktsiia konskogo snariazheniia srednevekovykh kochevnikov Altaia: metodika i nekotorye
rezul'taty [Reconstruction of horse equipment of medieval nomads of Altai: technique and some results]. — Barnaul: Azbuka, 2010. — 136 p. (In Russ.).
5. Ilyushin, A. M. Kurgany srednevekovykh kochevnikov doliny reki Bachat [Tumulus of medieval nomads of the valley
of the river Bachat]. — Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 1993. — 116 p. (In Russ.).
6. Ilyushin, A. M. Otchet ob avariynykh arkheologicheskikh raskopkakh Kuznetskoy kompleksnoy arkheologoetno-
graficheskoy ekspeditsii v 2005 godu. [Report on emergency archaeological excavations of the Kuznetsk complex archaeological-ethnographic expedition in 2005]. — Kemerovo, 2006. — 268 p. (In Russ.).
7. Ilyushin, A. M. Kurgannye mogil'niki Kamysla i Novokamyshenka (po materialam raskopok A. T. Kuznetsovoy v 1927
godu) [Burial mounds of Camila and Novokamenka (on materials of excavations A. T. Kuznetsova in 1927)] Arkhe-ologiya Stepnoy Evrazii [Archeology of Steppe Eurasia]. — Kemerovo: Izd-vo KuzGTU, 2008. — p. 160—184. (In Russ.).
8. Ilyushin, A. M. Srednevekovye kop'ia v Kuznetskoi kotlovine (k voprosu ob istorii oruzhiia na severnoi periferii
Saiano-Altaia) [Iron tips of arrows from medieval barrows of Kuznetsk Depression] Vestnik Cheliabinskogo go-sudarstvennogo universiteta. — 2009. — № 8 (176). Istoriia. Vyp. 37. [Bulletin of the Chelyabinsk state university. 2009. — No. 38 (176). — History. Vyp. 37]. — p. 10—15. (In Russ.).
9. Ilyushin, A. M. Zheleznye nakonechniki strel iz srednevekovykh kurganov Kuznetskoi kotloviny [Iron tips of arrows
from medieval barrows of Kuznetsk Depression] Izvestiia Altaiskogo gosudarstvennogo universiteta [News of the Altai state university]. — 2010. — № 4/1. — p. 120—133. (In Russ.).
10. Ilyushin, A. M. Kurgany pozdnikh kochevnikov bliz ust'ya Ura [The mounds of the later nomads near the mouth Hurray]. — Kemerovo: Izd-vo KuzGTU, 2012. — 188 p. (In Russ.).
11. Ilyushin, A. M. Kurgany kyshtymov v doline Ura. [Kyshtymov mounds in the valley of Ur]. — Kemerovo: Izd-vo KuzGTU, 2014. — 216 p. (In Russ.).
12. Ilyushin, A. M. Sabli v kul'ture srednevekovogo naseleniia Kuznetskoi kotloviny [Sabers in culture of the medieval population of Kuznetsk Depression] Drevnosti Sibiri i Tsentral'noi Azii. Sbornik nauchnykh trudov, posviashchennyi iubileiu V. I. Soenova [Antiquity of Siberia and Central Asia. The collection of scientific works devoted to V. I. Soy-enov's anniversary]. — Gorno-Altaisk: GAGU, 2014. — № 7 (19). — p. 245—251. (In Russ.).
13 Ilyushin, A. M. Kurgan №10 na mogil'nike Ishanovo [Barrow No. 10 on Ishanovo's burial ground] // Teoriia i praktika arkheologicheskikh issledovanii [Theory and practice of archaeological researches]. — 2014. — № 1. — p. 27—41. (In Russ.).
14. Ilyushin, A. M. Arkheologicheskie materialy iz raskopok Kuznetskoi kompleksnoi arkheologo-etnograficheskoi ekspeditsii v fondakh muzeia-zapovednika «Tomskaia Pisanitsa» [Archaeological materials from excavation of Kuznetsk complex arkheologo-ethnographic expedition in funds of the memorial estate «Tomsk Pisanitsa» Uchenye zapiski muzeia-zapovednika «Tomskaia Pisanitsa» [Scientific notes of the memorial estate «Tomsk Pisanitsa»]. — 2015. — Vyp. 2. — p. 39—49. (In Russ.).
15. Ilyushin, A. M., But'ian, V. A. Raskopki Kuznetskoi kompleksnoi arkheologo-etnograficheskoi ekspeditsii 2009 goda na kurgannoi gruppe Musokhranovo-1 [Excavation of Kuznetsk complex arkheologo-ethnographic expedition of 2009 on kurganny group Musokhranovo-1] // Vestnik Kuzbasskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta [Bulletin of the Kuzbass state technical university]. — 2010. — № 4. — p. 175—184. (In Russ.).
16. Ilyushin, A. M., Suleimenov, M. G., Guz', V. B., Starodubtsev, A. G. Mogil'nik Sapogovo — pamiatnik drevnetiurkskoi epokhi v Kuznetskoi kotlovine [Mogilnik Sapogovo — a monument of a drevnetyurksky era in Kuznetsk Depression]. — Novosibirsk: Izd-vo NGU, 1992. — 128 p. (In Russ.).
17. Istoriia mongolov [History of Mongols]. — M.: Izd-vo Khranitel', 2008. — 476 p.
18. Korol', G. G. Iskusstvo srednevekovykh kochevnikov Evrazii. Ocherki [Art of medieval nomads of Eurasia. Sketches]. — M. — Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2008. — 332 p. (In Russ.).
19. Kyzlasov, L. R., Korol', G. G. Dekorativnoe iskusstvo srednevekovykh khakasov kak istoricheskii istochnik [Decorative art of medieval Khakas as historical source]. — M.: Nauka, 1990. — 216 p. (In Russ.).
20. Mogil'nikov, V. A. Kochevniki severo-zapadnykh predgoriy Altaya v IX—XI vekakh [Nomads of the North-Western foothills of the Altai mountains in IX—XI centuries]. — M.: Nauka, 2002. — 362 p. (In Russ.).
21. Simakov, T. N. Okhota s lovchimi ptitsami u narodov Srednei Azii i Kazakhstana [Hunting with hunting birds at the people of Central Asia and Kazakhstan] Sbornik muzeia arkheologii i etnografii [Collection of the museum of archeology and ethnography]. — 1989. T. 43 — p. 30—48. (In Russ.).
22. Suleimenov, M. G. Srednevekovyi kompleks vooruzheniia kochevnikov Kuznetskoi kotloviny (po materialam kurgannoi gruppy Solnechnyi-1) [A medieval complex of arms of nomads of Kuznetsk Depression (on materials of kurganny group Solnechny-1)] Drevnie i srednevekovye kochevniki Tsentral'noi Azii [Ancient and medieval nomads of Central Asia]. — Barnaul: Azbuka, 2008. — S. 93—96. (In Russ.).
23. Khudiakov, Iu. S. Vooruzhenie eniseiskikh kyrgyzov VI—XII vv. [Vooruzheniye of the Yenisei Kyrgyz of the VI—XII centuries]. — Novosibirsk.: Nauka, 1980. — 176 p. (In Russ.).
24. Khudiakov, Iu. S. Vooruzhenie srednevekovykh kochevnikov Iuzhnoi Sibiri i Tsentral'noi Azii [Vooruzheniye of medieval nomads of Southern Siberia and Central Asia]. — Novosibirsk.: Nauka, 1986. — 268 p. (In Russ.).
25. Khudiakov, Iu. S. Vooruzhenie tsentral'noaziatskikh kochevnikov v epokhu razvitogo srednevekov'ia [Vooruzheniye of Central Asian nomads during an era of the developed Middle Ages]. — Novosibirsk.: Nauka, 1991. — 190 p. (In Russ.).
26. Khudiakov, Iu. S. Vooruzhenie kochevnikov Iuzhnoi Sibiri i Tsentral'noi Azii v epokhu razvitogo srednevekov'ia [Vooruzheniye of nomads of Southern Siberia and Central Asia during an era of the developed Middle Ages]. — Novosibirsk, 1997. — 160 p. (In Russ.).
V -MO J
Находки: 1 - удила с кольчатыми и стержневыми псалиями, 2-11 - украшения узды
Рис. 1. Курганная группа Солнечный-1. Курган № 1.
Рис. 2. Курганная группа Солнечный-1. Курган № 1. Находки из могилы 3:1-4 - фрагменты сабли, 5 - наконечник копья, 6, 7 - наконечники стрел; 1 - железо, дерево; 5-7 - железо
Рис. 3. Курганная группа Солнечный-1. Курган № 1. Находки из могилы 3: 1, 2 - фрагменты стремян, 3 - удила с кольчатыми и стержневыми псалиями; 1-3 - железо
Рис. 4. Курганная группа Солнечный-1. Курган № 1. Находки из могилы 3: 1-10 - предметы украшения конской упряжи; 1, 2,4-9 - бронза с позолотой, 3, 10 - бронза с позолотой и кожа
Рис. 5. Курганная группа Солнечный-1. Курган № 1. Находки из могилы 3: 1-19 - предметы крепления и украшения пояса; 1,4, 5, 7-11,13-15,17-19 - бронза с позолотой, 2, 3, 6,12,16 - бронза с позолотой и кожа
