CC BY
60
ком и Западом. При этом военная риторика никаким образом не может остаться в стороне от происходящих процессов, неся на себе основной груз информационно-пропагандистского воздействия на собственные народы и армии, а также народы и армии потенциального противника. Фреймы «агрессивность России» (Russian aggression) и «военная угроза с её стороны» (the military threat from Russia) умело исполь-
зуются западными политиками, военными деятелями и идеологами для сокрытия собственных агрессивных устремлений, желания в очередной раз перекроить сферы влияния, «вогнать в свою орбиту» теперь уже не только восточноевропейские страны, но и государства на постсоветском пространстве, с целью реализовать очередной этап «натиска на Восток».
Литература
1. Авдонина Н. Риторика войны // Свободная мысль. 2014. № 5. Режим доступа: http://svom.info/entry/494-ritorika-vojny/ (дата обращения: 11.05.2015).
2. Малевич И. С. Саммит НАТО: желаемое и действительное // Независимое военное обозрение. № 17(711). 1 - 7 июня 2012 г. Режим доступа: http://nvo.ng.ru (дата обращения: 06.05.2015).
3. Малевич И. С. У НАТО открылось второе дыхание // Национальная оборона. № 4. Апрель 2015 г. Режим доступа: http://nationaldefense.ru (дата обращения: 06.05.2015).
4. О военной доктрине. Указ Президента РФ от 19 декабря 2014 г. // Президент России: сайт. Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/news/47334 (дата обращения: 28.05.2015).
5. Система морально-психологического обеспечения в Вооружённых силах Российской Федерации: учебное пособие / под общ. ред. Главного управления воспитательной работы, генерал-полковника Н. И. Резникова. М.: Воениздат, 2005.
Информация об авторе:
Лапай Денис Сергеевич - соискатель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, старший помощник начальника учебно-методического отдела Военного института железнодорожных войск и военных сообщений Военной академии материально-технического обеспечения Министерства обороны Российской Федерации им. генерала армии А. В. Хрулёва, [email protected].
Denis S. Lapay - candidate of science degree of the Department of "Humanitarian and socio-economic disciplines", a senior chief officer, educational and methodical Department, Military Institute of Railway Troops and Military Transportation Service of the Military Academy of Logistics.
(Научный руководитель: Пименова Марина Владимировна - доктор филологических наук, профессор кафедры иностранных и русского языков Военного института железнодорожных войск и военных сообщений ВА МТО (Военная академия материально-технического обеспечения), чл.-корр. САН ВШ.
Scientific advisor: Marina V. Pimenova - DPhil, Professor of Foreign and Russian languages Department, Military Institute of Railway Force and Military Transportation MA LS (Military Academy of Logistical Support)).
Статья поступила в редколлегию 08.06.2015 г.
УДК 811.111-26
МАТЕРИАЛИЗУЮЩИЕ И ДЕМАТЕРИАЛИЗУЮЩИЕ МЕТАФОРЫ В ЛИРИКЕ У. Б. ЙЕЙТСА
Н. В. Петрунина
MATERIALISMUS AND METAPHORS DEMATERIALIZE IN THE LYRICS OF W. B. YEATS
N. V. Petrunina
Настоящая статья посвящена анализу метафорики в лирике англо-ирландского поэта У. Б. Йейтса с позиций отражения в метафоре эзотерического мотива универсализма (понимаемого как взаимодействие материального и идеального, видимого и невидимого). Универсалистские метафоры в лирике поэта можно условно разделить на материализующие и дематериализующие. Материализующая метафора реализуется в приёме опредмечивания, в структуре которого отвлечённое заменяется конкретным. Опредмечиваемые поэтом объекты объединяются в пять групп по степени возрастания отвлечённости объекта сравнения и его удалённости от индивидуального и повседневного. Дематериализующая метафора отражает обратный процесс: материальные объекты уподобляются духовным, приближаются к менее умопостигаемому. Материализующие и дематериализующие метафоры взаимодействуют друг с другом, что порождает смысловую амбивалентность поэтического контекста.
The submitted paper deals with the analysis of metaphors in W. B. Yeats's poetry. Yeatsian metaphors are analyzed through the prism of esoteric motif of universalism. The author considers universalism as the philosophical principle of interaction between the Material and the Ideal, the Visible and the Invisible. The universalist metaphors can be divided - with a degree of acceptable approximation - into materializing and de-materializing ones. The materializing metaphor is based on the objectification technique, which implies that the abstract object is replaced with the concrete one. The
things objectified by Yeats can be subsequently divided into five groups according to the increase in the degree of abstraction and the gradual removal of the 'individual' and the 'daily-routine' semantic hues. The de-materializing metaphor reflects the opposite process: the concrete objects are compared to the spiritual ones - getting closer to the universe of non-cognizable. The poet allows both types of metaphors to interrelate creating the meaningful ambivalence of the poetic context.
Ключевые слова: У. Б. Йейтс, художественная метафора, эзотеризм, лингвопоэтический анализ.
Keywords: W. B. Yeats, poetic metaphor, esotericism, linguistics and poetics.
Настоящая статья посвящена лингвопоэтическому анализу метафорики лирики У. Б. Йейтса раннего и среднего периодов сквозь призму эзотерической философии - трёх течений, значимых для понимания названных периодов творчества поэта: теософии, гер-метизма и розенкрейцерства, а также авторской доктрины У. Б. Йейтса, сформулированной им в трактате A Vision [17].
Эзотерическую составляющую лирики Йейтса рассматриваем как совокупность мотивов (рекуррентных смыслов, соответствующих отдельным положениям теософии, герметизма, розенкрейцерства) и «речевой художественной формы» - ансамбля языковых единиц, отражающих эти мотивы [6, с. 15]. Минимальными единицами речевой художественной формы являются артемы - «метафоры и другие тропы, стилевые мены, стилистически значащие повторы и т. п.» [6, с. 11].
Таким образом, целью нашего анализа является рассмотрение метафоры У. Б. Йейтса как артемы, то есть единицы речевой художественной формы, с позиций отражения в ней различных эзотерических мотивов. М. Н. Эпштейн определяет мотив как универсальный, устойчивый смысл; он «стиховторен», то есть повторяется от стихотворения к стихотворению и служит основой для конструирования множества индивидуальных образов и тропов [12, с. 42].
В качестве одного из устойчивых эзотерических смыслов лирики У. Б. Йейтса выделяем мотив универсализма, выбранный нами в силу отражения в нём сущностных признаков эзотерической философии: многомерности Вселенной, взаимосвязи всех элементов бытия и т. п. (подробнее об этом см. в [10, с. 19 -30]).
Кратко изложим суть эзотерического универсализма. Материальный и духовный слои Вселенной тесно связаны между собой и основаны на схожих принципах. Этот принцип был сформулирован Еленой Блаватской в «Тайной доктрине» как взаимодействие Видимого (предметного) и Невидимого (духовного). «Вселенная делится на мир ноуменальный (невидимый) и мир феноменальный (видимый). Они находятся в отношениях взаимосвязанности, проникают друг в друга, развиваются, движутся» [1, с. 50]. Спиритуализм, общение с неодушевлённым миром теософы считали одним из инструментов познания сути вещей. Аналогичное высказывание находим в «Киба-лионе» - трактате герметистов: «Вселенная ментальна. Ничто не покоится, всё движется. Как наверху, так и внизу. Как внизу, так и наверху» [5, с. 9 - 15].
Данная установка мистиков пересекается с представлениями древних кельтов о структуре пространства их родины - «Изумрудного острова». Ирландия -не просто место на карте, считали жрецы-друиды, но
мир, имеющий собственную душу. «Традиционно было принято делить Ирландию на пять частей; четыре королевства: Улад на севере, Лейнстер на востоке, Мунстер на юге, Коннахт на западе. И центр - Миде. <...> Известен другой центр - «второй Мунстер», выступающий в качестве полюса, противоположного Миде и связываемого с поэзией и тайным знанием» [11]. «Второй Мунстер» не существует в материальной плоскости, его обнаружение возможно только при помощи проникновения в «душу пространства» посредством единения с окружающей природой.
Точка пересечения наивного анимизма древних кельтов с эзотерической онтологией теософов и герметистов подчёркивает значимость мотива универсализма для У. Б. Йейтса - патриота, придававшего большое значение кельтскому фольклору, активно боровшегося за его восстановление и создание новой литературной традиции своей страны. Стремление сблизить Видимое и Невидимое как характерная особенность йейтсовской поэтики отмечается критиком Дж. Аллисоном: «The attempt to represent the supernatural in human terms, or to portray the human as irresistibly attached to the supernatural, is a consant in Yeats's early verse». - «Попытка представить сверхъестественное в форме материального или, напротив, изобразить материальное неразрывно связанным со сверхъестественным является своего рода константой ранней лирики Йейтса» [13, с. 356]. Результаты нашего анализа совпадают с наблюдением Дж. Аллисона и позволяют выделить две противоположные тенденции в йейтсовской метафорике раннего и среднего периодов:
1) материализацию невидимого, духовного и/или сверхъестественного;
2) построение духовного слоя у материального.
Рассмотрим эти тенденции подробнее.
Первая тенденция находит своё выражение в «материализующих» метафорах. Мотив универсализма реализуется в приёме опредмечивания (частной разновидности олицетворения), в конструировании которого участвует метафора. Олицетворение - это «одушевление неодушевлённых имён посредством сочетания их с антропоморфными метафорами» [8, с. 109], опредмечивание - родственный олицетворению приём «наделения абстрактного понятия свойствами конкретного объекта (предмета, животного, лица)» [8, с. 109].
В вербальной структуре олицетворения / опредмечивания имеется слово-аргумент (выразитель объекта сравнения, то есть олицетворяемого или опредмечиваемого) и слово-параметр - выразитель субъекта сравнения, носитель метафорического значения, позволяющий перенести свойства одушевлённого на неодушевлённое или свойства конкретного на отвле-
чённое. Например: Do you not hear me calling, [white deer with no horns]? /1 have been changed to [a hound with one red ear]1; /1 have been in the Path of Stones and the Wood of Thorns, / For [somebody hid]2 hatred and hope and desire and_ fear / [Under my feet]2 that they [follow]2 you night and day (He Mourns for the Change that has Come upon Him and His Beloved, and Longs for the End of the World, 1899). (Прим. автора: здесь и далее слова-аргументы подчёркиваются, слова-параметры выделяются полужирным шрифтом.)
В данном стихотворении - проникновенном образце любовной лирики, полном кричащего отчаяния
- переплетаются две реализации приёма опредмечивания. Отвлечённые лирические «я» и «ты» - герой и его возлюбленная - одушевляются, предстают в метафорических образах «белой безрогой лани» и «одноухой гончей собаки» (индекс 1), а человеческие чувства и переживания (hatred, hope, desire, fear -ненависть, надежда, желание, страсть) преследуют (follow) возлюбленную лирического героя, будучи «спрятанными под ногами» (somebody hid... under your feet) героя подобно камням или иным объектам материального мира (индекс 2).
Важно подчеркнуть, что для У. Б. Йейтса явления внешнего мира являются не только основанием для описания своей внутренней реальности или импрессий (это свойственно романтизму и неоромантизму в целом [16, с. 370 - 378]), но и материалом для означивания потусторонних, сверхъестественных явлений, бывших для поэта частью действительности: «Am I a mystic? - no, I am a practical man. I have seen the raising of Lazarus and the loaves and the fishes and have made the usual measurements, plummet line, spirit-level and have taken the temperature by pure mathematic». -«Мистик ли я? - нет, я человек, полагающийся на опыт. Я видел воскрешение Лазаря, хлебы и рыбы; для своих измерений [сверхъестественного] я использую обычные инструменты: свинцовый грузик или спиртовой уровень, а температуру измеряю посредством чистой математики» (цит. по [15]). То есть Йейтс склонен к гипостазированию - осмыслению фактов воображаемой реальности в форме реально существующих объектов при условии веры в реальность первых [8, с. 92].
Совокупность йейтсовских метафор с семантикой предметности, конкретности и/или одушевлённости означивает различные объекты сравнения, которые можно условно разделить на пять групп по степени возрастания отвлечённости и глобальности их денотатов - отдаления от повседневного и индивидуально-романтического. При этом возрастает и степень парадоксальности сближения двух планов действительности и называющих их лексических единиц. Тем самым мы пытаемся сконструировать ту реальность, которую метафоризирует поэт.
1-ая группа объектов сравнения и выражающих их слов-аргументов - 'повседневность'. В данную группу входят нематериальные атрибуты повседневной реальности - явления, связанные с обыденным внешним миром, его суетой и заблуждениями: action
- «действие»; common things - «обыденность»; disaster - «катастрофа»; grey Truth - «серая правда».
Приведём яркий пример опредмечивания повседневности: For those that love the world serve it in action, / Grow rich, popular and full of influence, / And should theyi [artists] paint2 or write?, still it is action 3: / [The struggle of [the fly]1 in [marmalade]2]3 (Ego Domi-nus Tuus, 1919). Данная метафора объединяет ряд объектов и субъектов сравнения в целостный дерога-тивный образ: художник сравнивается с мухой (индекс 1), его творчество - с мармеладом (индекс 2), а понимание творчества как реального действия, но не как иллюзии, призрака действительности (a vision of reality), является всего лишь сладким самообманом -«барахтаньем мухи в мармеладе» (индекс 3). Таким образом, абстрактное понятие (action - «действие») универсализируется, приобретает черты конкретной ситуации, в которой участвуют конкретные предметы, то есть оно дважды опредмечивается. Интересно, что в данном контексте к эзотерической онтологии восходит не только мотив универсализма - единства бытия, но и собственно отрицательная оценка действия, присутствующая в данной метафоре. Регрессию - устремлённость к прошлому (от формы как конечного звена творения к её первопричине), пассивность, созерцательность, но не противопоставляемые им деятельность и активность Е. П. Блаватская считает эффективным методом познания действительности (об этом см. в [9, с. 197 - 200]).
Аналогичный пример опредмечивания явлений обыденного мира находим в стихотворении He Bids His Beloved Be at Peace (1899): The Horses of Disaster plunge in the heavy clay: / Beloved, let your eyes half close, and your heart beat / Over my heart, and your hair fall over my breast, / Drowning love's lonely hour in deep twilight of rest, / And hiding their tossing manes and their tumultuous feet. В данном контексте опредмечивается некая катастрофа, приходящая извне, сопровождаемая отсутствием покоя и гармонии. Поэт уподобляет её стремительно скачущим лошадям, чьи гривы развеваются, а копыта грозно грохочут.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что для Йейтса повседневность видимого мира с её стремлениями, иллюзиями, суетой - это не только то, чего следует избегать, но и то, о чём следует помнить: в стихотворении To the Rose upon the Rood of Time (1893), обращаясь к своей музе, воплощающей Красоту Мира, Йейтс просит оставить ему «немного места» для того, чтобы он всё же мог воспринимать обыденность (common things), метафорами которой становятся червяк (worm) и полевая мышь (field-mouse) - слабые, жалобные знаки внешней реальности, к которой поэт остаётся привязан вопреки устремлённости к невидимым мирам.
2-ая группа объектов сравнения и выражающих их слов-аргументов - 'переживания'. Эта группа включает в себя палитру эмоций, чувств и эмоциональных состояний. Это могут быть как непосредственные внутренние переживания Йейтса-неоромантика, так и более отвлечённые понятия, например «человеческие чаяния» (mortal hopes). В этот ряд входят также desire - «желание»; cry - «стон»; fear - «страх»; hate (hatred) - «ненависть»; loneliness - «одиночество»; love - «любовь»; sadness - «грусть»; solitude - «уеди-
нённость»; sorrow - «печаль»; weariness - «усталость».
Субъекты сравнения представляют собой разнообразные натур- и артефакты. Приведём примеры:
- Ah! Druid, Druid, how great webs of sorrow / Lay hidden in the small slate-coloured thing! (Fergus and the Druid, 1893,) - субъект сравнения webs («паутина»);
- ...And on the instant clamorous eaves, /A climbing moon upon an empty sky, / And all that lamentation of the leaves, / Could but compose man's image and his cry (The Sorrow of Love, 1893) - объединяющиеся в метафорическую цепочку субъекты сравнения clamorous eaves («стрекочущие крыши», имеется в виду стрекотание воробьёв под крышей), a moon («луна»), lamentation of the leaves («стенания листьев») и т. д.
Эмоции и чувства также приобретают антропоморфный характер, уподобляясь человеку; в этом -универсалистская замысловатость поэтики и стиля Йейтса: не человек переживает то или иное состояние, но само состояние уподобляется человеку. Приведём примеры:
- I build a boat for Sorrow: / O swift on the seas all day and night / Saileth the rover Sorrow, / All day and night (The Cloak, the Boat, and the Shoes, 1889) - развёрнутая метафора, в которой исходными компонентами являются объект сравнения sorrow («печаль») и субъект сравнения rover («скиталец»);
- Lest I no more bear common things that crave; / The weak worm hiding down in its small cave, / The field-mouse running by me in the grass, / And heavy mortal hopes that toil and pass (To the Rose upon the Rood of Time, 1893) - развёрнутая метафора с пропущенным исходным механизмом номинации; объект сравнения mortal hopes («надежды смертных»), субъект сравнения human being («человек») и т. д.
3-я группа объектов сравнения и выражающих их слов-аргументов - 'сознание'. К данной группе принадлежит сознание (mind), его трангрессивные, просветлённые состояния (dreams - «мечты», «сновидения», «видения»; peace - «умиротворение»; wisdom -«мудрость»), инструментарий его совершенствования (для поэта это art - «искусство»; old mythologies -«предания древности»; words - «слова»).
Йейтсовская метафора «овеществляет» указанные объекты. Например:
- ...and though scarred, /As with the cat-o'-nine-tails of the mind, / His body moulded from within his body / Grows comelier (The Phases of the Moon, 1919) - субъект сравнения cat-o '-nine-tails («плётка»);
- Take, if you must, this little bag of dreams; / Unloose the cord, and they will wrap you round (Fergus and the Druid, 1893) - субъект сравнения litttle bag («котомка»);
- And I shall have some peace there, for peace comes dropping slow,/ Dropping from the veils of the morning to where the cricket sings (The Lake Isle of Innisfree, 1893) - замкнутая метафора, требующая развёртывания - дешифровки субъекта сравнения; возможный субъект сравнения - morning dew («утренняя роса»);
- All wisdom shut into his onyx eyes, / Our Father Rosicross sleeps in his tomb (The Mountain Tomb, 1914) - данная замкнутая метафора также требует дешифровки субъекта сравнения; совокупность слов-
параметров (shut into his onyx eyes - досл. «скрытая в его ониксовых глазах», речь идёт о Христиане Розен-крейце, смерти которого посвящено стихотворение) позволяет посредством дополнительных ментальных операций вычленить возможный исходный субъект сравнения - treasure, jewel («сокровище», «драгоценный камень»). Мудрость, таким образом, уподобляется драгоценности.
- I made my song a coat / Covered with embroideries / Out of old mythologies / From heel to throat (A Coat, 1914) - в этой развёрнутой метафоре объектом сравнения являются предания древности (old mythologies), субъектом сравнения - вышитый поэтом плащ (coat with embroideries) и т. д.
4-я группа объектов сравнения и выражающих их слов-аргументов - 'время'. К анализируемой группе относится собственно категория времени (time) и её составляющие: days - «дни»; light - «свет», «рассвет»; midnight - «полночь»; morning - «утро»; noon - «полдень»; night - «ночь»; half-light - «полумрак», «предрассветный сумрак»; years - «годы».
Категория времени для поэта - предмет многих болезненных размышлений; Йейтс страдал хронофо-бией (боязнью времени и старения) [7, с. 100 - 105]. Йейтсовская «хронометафорика» опредмечивает время - поэт словно пытается описать его более простыми, доступными словами, чтобы лучше понять и принять:
- I spit into the face of Time / That has transfigured me (The Lamentation of the Old Pensioner, 1893) - антропоморфное слово-параметр face («лицо») указывает на субъект сравнения - a human being («человек»);
- And in the trembling blue-green of the sky / A moon, worn as if it had been a shell / Washed by time's waters as they rose and fell / About the stars and broke in days and years (Adam's Curse, 1904) - субъект сравнения в развёрнутой метафоре выражен совокупностью объединённых «водной» темой слов-параметров; ключевое слово-параметр - waters («воды»);
- Had I the heavens' embroidered cloths, /Enwrought with golden and silver light, / The blue and the dim and the dark cloths / Of night and light and the half-light,/1 would spread the cloths under your feet (He Wishes for the Cloths of Heaven, 1899) - субъект сравнения выражен словом-параметром cloths («ткани»), разворачиваемым при помощи тематически смежного глагола spread («расстилать») и сопровождаемым актуализирующими эпитетами blue («синий»), dim («блёклый», «приглушённый»), dark («тёмный»), которые подчёркивают сущностные признаки слова-параметра, акцентируют сходство объекта и субъекта сравнения (ночь, рассвет и сумрак отличаются недостатком света и тепла, а потому ткани, которым они уподобляются, могут быть окрашены только в тёмные, холодные тона).
5-я группа объектов сравнения и выражающих их слов-аргументов - 'невидимое'. В данную группу входят: 1) духовные компоненты человеческого существования: Beauty - «Красота Мира» (гармония форм, понимаемая как следствие божественного творения [1, с. 504]); soul - «душа»; heart - «сердце» (понимаемое как «душа»); truth - «истина» и смежные с ней понятия: right - «верное», «правильное»; wrong - «не-
верное, ошибочное»; 2) всё то невидимое и непостижимое, что выше и необъятнее человека: God - «Бог»; the rage of elemental creatures - «гнев духов»; heavens - «небеса» («рай»); Nature - «природа» (понимаемая как божественное, созидательное начало).
Приведём примеры опредмечивания невидимого:
- Out-worn heart, in a time out-worn, / Come clear of the nets of wrong and right (Into the Twilight, 1899) -субъект сравнения nets («путы», «сети»);
- Because the red-rose-bordered hem / Of her, whose history began / Before God made the angelic clan [World's Beauty], / Trails all about the written page (To the Rose upon the Rood of Time, 1893) - субъект сравнения girl (девушка, возможно муза или возлюбленная поэта);
- No place for love and dream at all; / For God goes by with white footfall (To Ireland in the Coming Times, 1893) - cубъект сравнения human being («человек»);
- For the elemental creatures go / About my table to and fro, / That hurry from unmeasured mind / To rant and rage in flood and wind, / Yet he who treads in measured ways /May surely barter gaze for gaze (To Ireland in the Coming Times, 1893) - субъекты сравнения flood («поток»); wind («ветер»).
Таким образом, поэт пытается заместить отвлечённое конкретным, находится в поиске взаимодействий невидимого с видимым. Поиск воплощений невидимого (в том числе презираемого - как в случае с ' повседневностью' - но не отрицаемого) в видимом свидетельствует о стремлении поэта познать то, что скрыто от непосредственных ощущений, с помощью поиска аналогов в мире материального. Это является своеобразной аналогией средневековых катафатиче-ских описаний Бога, содержавших бесконечные перечисления его проявлений и атрибутов [4, с. 202].
Что касается второй тенденции в метафорике Йейтса - построения духовного слоя у материального, то она проявляется в «дематериализующих» метафорах. Материальные объекты могут сопоставляться с духовными, приближаться к менее умопостигаемому. К данной разновидности метафоризации относится в том числе метафорическое олицетворение, понимаемое как уподобление неодушевлённого живому. Анимизм - одухотворение неживого - также является частью доктрины Е. П. Блаватской, значимой для поэтики Йейтса [1, с. 203].
Так, поэт обнаруживает духовный слой у ряда материальных объектов и ставит знак равенства между следующими объектами:
- Землёй (earth) и словом (word): The wandering earth herself may be / Only a sudden flaming word, / In clanging space a moment heard, / Troubling the endless reverie (The Song of the Happy Shepherd, 1899);
- солнцем, луной, лощиной, рощей, рекой, потоком (sun, moon, hollow, wood, river, stream) и таинственным братством (mystical brotherhood): ...there the mystical brotherhood / Of sun and moon and hollow and wood / And river and stream work out their will... (Into the Twilight, 1899);
- зеркалом (looking-glass) и дьяволом (devil): '...And though I'd marry with a comely lass, / She need not be too comely - let it pass,' / Beggar to beggar cried,
being frenzy-struck, / 'But there's a devil in a looking-glass ' (Beggar to Beggar Cried, 1914);
- землёй ирландской (Ireland) и душой (heart): The measure of her flying feet / Made Ireland's heart begin to beat; / And Time bade all his candles flare / To light a measure here and there (To Ireland in the Coming Times, 1893).
Взаимодействие универсалистских метафор.
Как отмечает И. И. Гарин, «символы Йейтса - мосты между реальным миром и миром идей, между плотью и духом... Его символика многопланова, многослойна» [2, с. 76]. Сказанное справедливо не только в отношении символа - незамкнутой метафоры, но и йейтсовской метафорики в целом.
И материализующие, и дематериализующие метафоры могут находиться в отношениях наложения, что порождает амбивалентность метафорического контекста. Например, в стихотворении Into the Twilight (1899): Come, heart, where hill is heaped upon hill: / For there the mystical brotherhood / Of sun and moon and hollow and wood / And river and stream work out their will.
С одной стороны, различные объекты природы (солнце, луна, лощина, роща, река, поток) уподобляются таинственному духовному братству. Исходная метафора, в образовании которой участвует существительное brotherhood, разворачивается за счёт стилистически близкого ему фразеологизма work out one's will (возв. «вершить свою волю»). С другой стороны, если обратиться к значимым для поэта культурным фрагментам, то sun, moon, hollow и др. - это не только прямые номинации натурфактов, но и метафоры-символы. Луна, согласно эзотерической доктрине Йейтса, - символ силы, управляющей душой человека и её перерождениями (см. [17]); солнце в индуистской традиции является знаком гармонии стихий («все лучи солнца сходятся в волосах Шивы») [14, с. 284]. Вода (река, поток) в кельтской мифологии означает любую высшую, сверхъестественную силу [3]. Таким образом, рассматриваемый фрагмент иллюстрирует взаимодействие универсалистских метафор и интерпретируется двояко: и как уподобление конкретного отвлечённому (при рассмотрении стихотворного контекста per se), и как воспевание высших сил и вселенской гармонии, сравниваемых с таинственным братством (при рассмотрении стихотворного контекста в свете фрагментов культуры, значимых для Йейтса).
Таким образом, мотив универсализма в лирике У. Б. Йейтса отражается в материализующих и дематериализующих метафорах, которые могут взаимодействовать друг с другом, порождая смысловую амбивалентность.
Любопытно, что сопоставление видимого и невидимого определяется американским поэтом У. Сти-венсом как устойчивая особенность поэзии в целом: ...the theory / Of poetry is the theory of life, / As it is, in the intricate evasions of as, / In things seen and unseen, created from nothingness, / The heavens, the hells, the worlds, the longed-for lands (An Ordinary Evening in New Haven) - ... теория /Поэзии есть теория жизни -/ Такой, какая она есть, в изощрённых намёках сравнений, / Кроющихся в вещах видимых и невидимых, созданных из ничего, /Рая, ада и им подобных миров и
желанных земель («Обычный вечер в Нью-Хейвене»). «Трезвый» модернист Стивенс усматривает в этом метафорическом механизме желание постичь объективную действительность при помощи обращения к действительности выдуманной. Символист и неоромантик Йейтс, по мнению критиков, ставит перед со-
бой менее прагматические цели: «Бледные волны, белые звёзды, туманное море, заброшенное озеро, белые птицы, одинокие ветры, серые сумерки - это не только знаки жизни, но её глубинные сущности, знаки души, существующие вне времени и пространства, сокровенный язык бытия» [2, с. 87].
Литература
1. Блаватская Е. П. Тайная доктрина. М.: Золотой лотос, 2008. 961 с.
2. Гарин И. И. Уильям Батлер Йитс // Век Джойса. М.: ТЕРРА, 2002. С. 58 - 112.
3. Грефенштейн А. Peter Greif's Symbolarium: энциклопедия символов. Режим доступа: www.symbolarium.ru (дата обращения: 09.10.2013).
4. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993. 432 с.
5. Кибалион. М.: Золотой век, 1993. 88 с.
6. Климовская Г. И. Тонкий мир смыслов художественного (прозаического) текста: методологический и теоретический очерк лингвопоэтики. Томск: НТЛ, 2009. 168 с.
7. Кружков Г. М. У. Б. Йейтс: исследования и переводы. М.: Изд-во РГГУ, 2008. 671 с.
8. Москвин В. П. Русская метафора: очерк семиотической теории. М.: ЛКИ, 2007. 184 с.
9. Новикова Т. М. Эзотерическая философия. М.: Вузовская книга, 2006. 368 с.
10. Петрунина Н. В. Эзотерическая метафорика в лирике У. Б. Йейтса и её трансформации в русскоязычных переводах Г. М. Кружкова. Новокузнецк: Изд-во СибГИУ, 2014. 123 с.
11. Фомин О. В. О кельтизме и оккультизме // «Клюев». Поэтическая Газета. 2007. № 2. Режим доступа: http://www.arthania.ru (дата обращения: 16.12.2009).
12. Эпштейн М. Н. Стихи и стихии. Природа в русской поэзии XVIII - XX вв. Самара: Бахрах-М, 2007. 352 с.
13. Allison J. William Butler Yeats // The Oxford Encyclopedia of British Literature / ed. David Scott Kastan. Oxford: Oxford University Press, 2006. Vol. 1. P. 355 - 363.
14. Cirlot J. E. A Dictionary of Symbols. New York: Dover Publications, 2002. 420 p.
15. Mann N. The System of W. B. Yeats's A Vision. 2013. Режим доступа: www.yeatsvision.com (дата обращения: 02.09.2013).
16. Vendler H. Wallace Stevens // The Columbia History of American Poetry / ed. J. Parini, B. C. Miller. New York: Columbia University Press, 1993. P. 370 - 395.
17. Yeats W. B. The Collected Works. Vol. 8. A Vision. New York: Scribner, 2013. 448 p.
Список источников
The Collected Poems of W. B. Yeats. London: Wordsworth, 2008. 402 p.
Yeats W. B. Two Plays for Dancers. Dublin: Cuala Press, 1919. Режим доступа: http://www.gutenberg.org/files/-33321/33321-h/33321-h.htm (accessed: 24.12.2011).
Информация об авторе:
Петрунина Надежда Владимировна - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры английского языка и методики преподавания Новокузнецкого филиала (института) КемГУ, [email protected].
Nadezhda V. Petrunina - Centre of Pedagogical Studies, Kemerovo State University (Novokuznetsk branch), Department of English Language, Master of Arts in Philology, senior lecturer at the Department of English Language.
Статья поступила в редколлегию 19.05.2015 г.
