CC BY
60
Н.В. Петрунина
ОБ ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ ЕДИНИЦ ПОВТОРА В РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПЕРЕВОДАХ ЛИРИКИ У.Б. ЙЕЙТСА
Рассматриваются функции и языковые особенности фигуры повтора в двух ранних стихотворениях англо-ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса. С целью выявления переводческой эквивалентности проведен компаративный анализ единиц повтора на материале русскоязычных переводов, выполненных Г.М. Кружковым.
Ключевые слова: фигура повтора; поэтический язык; стилистика перевода; переводческая эквивалентность.
Фигура повтора определяется В.П. Москвиным как стилистический прием, «состоящий: а) в повторении в непосредственной близости друг от друга одной и той же единицы (звука, морфемы, слова); б) в использовании в тех же условиях сходных единиц (похожих звуков, созвучных слов)» [1. С. 81]. Единицы повтора, таким образом, могут быть реализованы на всех языковых уровнях. Помимо этого, принципиальна комбинация повторяющихся компонентов, которые могут «занимать одну и ту же позицию в нескольких речевых единицах, могут занимать противоположные позиции, два компонента могут меняться местами» [2. С. 240].
Прием повтора онтологически близок поэтическому контексту. (Ср. с замечанием Р.О. Якобсона: «Поэтическая функция проецирует принцип эквивалентности с оси селекции на ось комбинации» (цит. по: [3. С. 254]).) В поэтическом языке синтагматика заменяет парадигматику; эквивалентные единицы не рядоположенны и/или инертны (как в обыденном языке), будучи составляющими некоторых структур. Примером может служить такая сущностная характеристика поэзии, как рифма, представляющая собой сходство стиховых окончаний.
Повтор - частотная стилистическая фигура в лирике англо-ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса. К основным эстетическим функциям повтора в рамках поэтики У.Б. Йейтса можно отнести следующие:
1) имитация ритмики кельтского фольклора, изобилующего повторами различного рода. Так, В.П. Калы-гин пишет о том, что основным принципом построения кельтских генеалогических поэм (т.е. родословных описаний деяний богов, героев и реальных личностей. - Н.П.) был «принцип повторяемости, который охватывал все языковые уровни от фонетики до синтаксиса» [4. С. 123]. Обращение к древнекельтской поэтической традиции было естественным для Йейтса, ставившего перед собой задачу обогащения ирландской национальной литературы;
2) «вскрытие тайных семантических свойств языка»
(О.М. Брик, цит. по: [3. С. 265]), кроющихся в звуковом и структурном сходстве единиц поэтического текста. О последнем имеет смысл говорить, учитывая увлечение Йейтса мистическими практиками, отразившееся в его лирике, эссеистике, а также авторской эстетике поэтического творчества. Одним из постулатов мистических доктрин является закон цикличности, повторяемости происходящего (Т.М. Новикова определяет это как «Вселенскую ритмичность» [5. С. 229]). Критик
Дж. Аллисон пишет о следующей особенности йейт-совской поэтики: «The attempt to represent the supernatural in human terms, or to portray the human as irresistibly attached to the supernatural, is a consant in Yeats's early
verse» («Попытка представить сверхъестественное в форме материального либо, напротив, изобразить материальное неразрывно связанным со сверхъестественным является своего рода константой ранней лирики Йейтса») [6. С. 356]. Аналогичным образом поэтическая форма (материальная, фиксируемая при помощи языковых единиц) подчиняется надматериальному закону, в чем, возможно, и заключается йейтсовская «тайная семантика» языка.
В настоящей статье мы рассмотрим систему единиц повтора в двух ранних стихотворениях У.Б. Йейтса (He Wishes for the Cloths of Heaven и Into the Twilight), а также в их переводах, выполненных Григорием Михайловичем Кружковым.
I. Соположенные единицы повтора в стихотворении He Wishes for the Cloths of Heaven маркированы нами при помощи индексов:
Had I the heavens’ embroidered cloths!,/ Enwrought with golden and silver light2/ The blue and the dim and the dark clothsj/ Of night and light2 and the half-light2,/ I would spread3 the clothsj under your feet4:/ But I, being poor, have only my dreams5;/1 have spread3 my dreams5 under your feet4;/ Tread6 softly because you tread6 on my dreams5 (He Wishes for the Cloths of Heaven, 1899).
Владей небесной я парчой¡/ Из золота и серебра2/ Рассветной и ночной парчой j/Из дымки, мглы и сереб-ра2,/ Перед тобой бы расстелил3, - / Но у меня одни мечты4/ Свои мечты4 я расстелил3;/ Не растопчи мои мечты4 («Он мечтает о парче небес»).
Приведенное стихотворение наглядно демонстрирует частотность йейтсовских повторов: восемь стихов содержат в себе множественный буквальный лексический повтор, служащий в том числе для построения тавтологической рифмы (cloths... cloths - парчой... парчой), а также повтор словосочетаний (under your feet, my dreams).
Сопоставление единиц повтора в оригинале и переводе демонстрирует их количественное доминирование в оригинале (6 и 4 единицы соответственно). Единицы повтора не совпадают не только количественно, но и структурно. Так, не абсолютно эквивалентна комбинация словоформ и словосочетаний, служащих организации тавтологической рифмы в оригинале и переводе: under your feet - расстелил (5-й и 7-й стихи). Это связано с тем, что аффиксация является более продуктивным способом формо- и словообразования в русском языке по сравнению с английским, что влияет на длину слова и отражается на задачах версификации при переводе, однако не является показателем адекватности / неадекватности переводящего текста.
Вместе с тем переводчиком воспроизведены наиболее значимые особенности повтора, связанные с пере-
дачей прагматического значения, репрезентирующего экспрессивно-стилистическую нагрузку языкового знака. По мнению Л.С. Бархударова, именно сохранение прагматического значения наиболее существенно для поэтического перевода [7. С. 73]. Значимыми особенностями нам представляются: 1) ритмичный узор тавтологических рифм (abab cdcd), придающий стихотворению интонацию отрешенной безнадежности;
2) тройной повтор ключевой словоформы мечты, создающий стилистическую доминанту («статичный образный стержень стихотворения» [8. С. 64]).
Что касается утраченного повтора словоформ light и half-light, то семы ‘свет', ‘светило', ‘сумрак', ‘надзем-ность', входящие в состав их ЛСВ, в переводе переходят к эпитетам рассветный, небесный. Релевантные лексико-семантические варианты представлены ниже:
Light. The brightness that comes from the sun (‘светило').
Half-light. A low-light in which you cannot see things well (‘приглушенность света' => сумрак').
Небесный. Прекрасный, возвышенный (‘надзем-ность').
Рассвет (прил. рассветный). Время суток перед восходом солнца, начало утра (‘светило'; ‘временная переходность' => сумрак).
Данные эпитеты имеют ту же смысловую нагрузку, что и в оригинале, актуализируя принципиальную для Йейтса символику дня и ночи, света и сумрака (ср. со следующими йейтсовскими образами: increasing Night that opens her mystery and fright; terrible novelty of light; twilight of rest). Тем самым переводческая «утрата» единицы повтора, вызывающая трансформацию авторских образов, не влияет на содержательную сторону произведения. Более того, это укладывается в рамки эстетики Йейтса: «Поэт... тяготеет к условности, в которой была бы сконцентрирована сущность современной ему реальной жизни, и отказывается от воспроизведения внешних признаков этой реальности» [9. С. 124].
II. Текстура стихотворения Into the Twilight также насыщена повторами различных типов:
Out-worn heart, in a time out-worn,/ Come clear of the nets of wrong and right;/ Laugh, heart, again in the grey twilight,/ Sigh, heart, again in the dew of the morn/ Your mother Eire is always young,/ Dew ever shining and twilight grey;/ Though hope fall from you and love decay,/ Burning in fires of a slanderous tongue./ Come, heart, where hill is heaped upon hill:/ For there the mystical brotherhood/ Of sun and moon and hollow and wood/ And river and stream work out their will;/ And God stands winding His lonely horn,/ And time and the world are ever in flight;/ And love is less kind than the grey twilight,/ And hope is less dear than the dew of the morn (Into the Twilight, 1899).
Дряхлое сердце мое, очнись,/Вырвись из плена дряхлых дней!/ В сумерках серых печаль развей,/ В росы рассветные окунись./ Твоя матерь, Эйре, всегда молода,/ Сумерки мглисты и росы чисты,/ Хоть любовь твою жгут языки клеветы/И надежда сгинула навсегда./ Сердце, уйдем к лесистым холмам,/ Туда, где тайное братство луны,/ Солнца и неба и крутизны/ Волю свою завещает нам./ И Господь трубит на пустынной горе,/И вечен полет времен и планет,/И люб-
ви нежнее - сумерек свет,/И дороже надежды - роса на заре («В сумерки»).
Единицы повтора, функционирующие в приведенных поэтических контекстах, многочисленны и разнообразны как с точки зрения уровня языка, к которому они принадлежат, так и в аспекте их позиционной организации. Это не позволяет нам маркировать повторяющиеся компоненты при помощи индексов. Представим типологию повторов в оригинале и переводе стихотворения в виде списков.
Повторяющиеся компоненты, представленные в оригинальном тексте стихотворения Into the Twilight, реализуются на лексическом и синтаксическом уровнях и репрезентируют следующие типы:
1. Повторы ключевых словоформ twilight (1), dew (2), hope (3), love (4), формирующие стилистическую доминанту стихотворения: Laugh, heart, again in the grey twilight],/ Sigh, heart, again in the dew2 of the morn./ Your mother Eire is always young,/ Dew2 ever shining and twilight] grey;/ Though hope3 fall from you and love4 decay,/ Burning in fires of a slanderous tongue./...And love4 is less kind than the grey twilight],/ And hope3 is less dear than the dew2 of the morn.
2. Буквальный повтор словоформы out-worn, заключающий первый стих в кольцо: Out-worn heart, in a time out-worn. Включенность повторяющегося прилагательного out-worn и существительного time в смысловое метафорическое единство («сердце, изношенное временем») подчеркивает доминантный мистический мотив цикличности времени, о значимости которого для У. Б. Йейтса мы упоминали выше.
3. Буквальные повторы словоформ heart и again, детерминированные позиционно и функционально: повторяющееся наречие again находится в постпозиции к существительному heart, выполняющему функцию обращения (Laugh, heart, again in the grey twilight,/ Sigh, heart, again in the dew of the morn).
4. Повтор одной и той же грамматической формы, в данном случае императива, придающего стихотворению апеллятивную тональность: Come clear of the nets of wrong and right;/ Laugh, heart, again in the grey twilight,/ Sigh, heart, again in the dew of the morn./ ...Come, heart, where hill is heaped upon hill... Принимая во внимание тот факт, что значение императивности было вычленено нами способом внешней категоризации (посредством анализа «соотнесенных со словом в речевой цепи элементов» [10. С. 24]), мы все же считаем возможным говорить о повторе грамматической формы. Так, в фундаментальной монографии The Handbook of English Linguistics начальная форма глагола указывается в качестве показателя повелительного наклонения: «The imperative is not marked for tense, being formally realized by the base form of the verb» [11. С. 270].
5. Дистантные эпифорические повторы словосочетаний grey twilight, dew of the morn: Laugh, heart, again in the grey twilight,/ Sigh, heart, again in the dew of the morn/...And love is less kind than the grey twilight,/ And hope is less dear than the dew of the morn.
6. Тавтологическое словосочетание hill upon hill, образованное посредством повтора («combination formed by repetition», по М.Я. Блоху [12. С. 231]).
7. Параллелизм, или использование одноструктурных фраз (модель союз + подлежащее + составное именное сказуемое, где именная часть выражена прилагательным в сравнительной степени): ..Andlove (S]) is less kind than the grey twilight (P]),/ And hope (S2) is less dear than the dew of the morn (P2). Изоморфизм фраз в данном случае может являться отголоском древнекельтской поэтической традиции [4. С. 100].
8. Полисиндетон, в том числе анафорический: .the
mystical brotherhood/ Of sun and moon and hollow and wood/ And river and stream work out their will;/ And God stands winding His lonely horn,/ And time and the world are ever in flight;/ And love is less kind than the grey twi-light,/And hope is less dear than the dew of the morn.
Перевод Г.М. Кружкова воспроизводит следующие особенности йейтсовского повтора:
1. Повторы ключевых словоформ сумерки (1), роса (2), любовь (3), надежда (4), частично трансформирующиеся в анноминации вследствие большей развитости падежной парадигмы в русском языке по сравнению с английским: В сумерках] серых печаль развей,/В росы2рассветные окунись./ Твоя матерь, Эйре, всегда молода,/Сумерки] мглисты и росы2 чисты,/ Хоть любовь 3 твою жгут языки клеветы/И надежда4 сгинула навсегда./ ...И любви3 нежнее - сумерек свет,/И дороже надежды 4 - роса на заре.
2. Повтор прилагательного дряхлый, трансформирующийся в анноминацию: Дряхлое сердце мое, очнись,/ Вырвись из плена дряхлых дней!
3. Функционально детерминированный повтор существительного сердце, выступающего в роли обращения: Дряхлое сердце мое, очнись.../ Сердце, уйдём к лесистым холмам...
4. Повтор грамматической формы императива: Дряхлое сердце мое, очнись,/Вырвись из плена дряхлых дней!/ В сумерках серых печаль развей,/ В росы рассветные окунись./ ...Сердце, уйдем к лесистым холмам ... Включив в этот ряд форму с инклюзивным значением (уйдем), переводчик блестяще воспроизвел одну из доминант поэтики У.Б. Йейтса - внутреннюю
диалогичность. Призывая собственное сердце к «совместному действию», лирический герой будто усматривает в самом себе несколько начал одновременно. Сам поэт писал об этом так: It’s the quarrel with the self that produces poetry («Спор с самим собой и рождает поэзию») (цит. по: [13]).
5. Использование одноструктурных фраз: И любви нежнее (Pi) - сумерек свет (Si)./И дороже надежды (P?) - роса на заре (S).
6. Полисиндетон: тайное братство луны,/ Солнца и неба и крутизны/Волю свою завещает нам./И Господь трубит на пустынной горе,/ И вечен полет времен и планет,/И любви нежнее - сумерек свет,/ И дороже надежды - роса на заре.
В переводе утрачиваются такие повторяющиеся компоненты, как: 1) «кольцо» в первом стихе;
2) эпифорический повтор словосочетаний grey twilight, dew of the morn; 3) тавтологическое словосочетание hill upon hill. Вследствие этого стихотворение несколько теряет изначальную тональность цикличности, неизменности исканий Духа, сменяющихся «пленом дряхлых дней», а затем снова возобновляющихся. Вместе с тем представляется очевидным, что Г.М. Кружковым сохранена основная структура многочисленных единиц повтора, в том числе ключевых словоформ, образующих образный стержень стихотворения.
Подводя итог сказанному, еще раз отметим, что анализ особенностей единиц повтора в переводе стихотворения He Wishes for the Cloths of Heaven продемонстрировал трансформацию авторских образов вследствие переводческого опущения, однако прагматическое значение анализируемых единиц было сохранено (в том числе посредством переводческого добавления -включения новых эпитетов). Перевод стихотворения Into the Twilight, являющего собой «пеструю карту» уровневых и позиционных повторов, воспроизводит практически все типы повтора, представленные в оригинальном тексте стихотворения. Это позволяет говорить о высоком уровне эквивалентности перевода в обоих случаях.
ЛИТЕРАТУРА
1. Москвин В.П. Типология повторов как стилистической фигуры // Русский язык в школе. 2000. № 5. С. 81-85.
2. Москвин В.П. Повтор // В.П. Москвин. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры: Общая и частные классифика-
ции. Терминологический словарь. 2006. 376 с.
3. Лахманн Р. Концепции поэтического языка // Р. Лахманн. Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического. СПб.,
2001. С.251-273.
4. Калыгин В.П. Язык древнейшей ирландской поэзии. М., 2003. 128 с.
5. Новикова ТМ. Эзотерическая философия. М., 2006. 368 с.
6. Allison J. William Butler Yeats // The Oxford Encylopedia of British Literature / ed by D.S. Kastan. Oxford University Press, 2006. Vol. 5. P. 355-
363.
7. Бархударов Л.С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). М., 1975. 240 с.
8. Цветкова НЕ. Лексический повтор в стихотворной речи // Русский язык в школе. 1986. № 1. С. 63-67.
9. Ряполова В А. У.Б. Йейтс и ирландская художественная культура (1890-е - 1930-е гг.). М., 1985. 270 с.
10. Худяков А А. Теоретическая грамматика английского языка. М., 2005. 256 с.
11. Depraetere I., Reed S. Mood and Modality in English // The Handbook of English Linguistics / ed. by B. Aarts, A. McMahon. Blackwell Publishing, 2006. P. 269-290.
12. БлохМ.Я. Теоретическая грамматика английского языка. М., 1983. 383 с.
13. William Butler Yeats. URL: http://oyc.yale.edu/english/engl-310/lecture-6
Статья представлена научной редакцией «Филология» 5 июня 2012 г.
