CC BY
193
дискуссия t
журнал научных публикаций Ц
Е. А. Зброжек, аспирант,
кафедра истории зарубежной философии,
Московский государственный университет
им. М. В. Ломоносова,
г. Москва, Россия,
czechhome.ru@mail.ru
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ СЛАВОЯ ЖИЖЕКА: ТЕОЛОГИЯ ИЛИ АТЕИЗМ?
Философский материализм как учение, в соответствии с которым материя является онтологически первичным началом, как правило, исключает религиозные феномены из сферы своего пристального рассмотрения, сводя религию к иллюзии и ложному сознанию. Однако для современного исследователя социальных феноменов отмахиваться от растущего влияния религии оказывается невозможным. Именно поэтому один из самых влиятельных философов современности, относящих себя к материалистам, Славой Жижек разрабатывает собственную философию религии.
Философское исследование религии Славоем Жижеком вызывает немало вопросов. С одной стороны, Жижек открыто называет себя воинствующим атеистом, но с другой стороны, он неоднократно обращается к теме религии в та- = ких своих работах, как «Хрупкий Абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие?» (2000), «On belief» (по вере) (2002), «Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом» (2002), «The Monstrosity of Christ: Paradox or Dialectic?» (Чудовищ- : ность Христа: парадокс или диалектика? (2009).
Эволюция подхода Жижека к исследованию религиозных вопросов, на наш
Жижек считает необходимым показать то, что в самой религии (христианстве) существует внутренняя связь между Богом и смертью Бога, выраженной в фигуре Христа на кресте. Таким образом, материалистическая теология - это теология мертвого бога.
взгляд, идет от использования христианских тем как иллюстрации своих философских воззрений (в работе «Хрупкий Абсолют» речь идет о чем угодно, но только не о христианстве в чистом виде) к разработке собственной теологической концепции, названной им «материалистической теологией» (в работах «The Monstrosity of Christ: Paradox or Dialectic?», «Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом»).
Под материалистической теологией Жижек понимает специфическое прочтение религиозного, прежде всего христианского наследия. Предметом такого исследования является как прежде Бог, но Бог, понимаемый особым образом. Рассматривая вопрос о том, как можно понимать ссылку на бога в его работах, Жижек говорит, что «Она не буквальна (мы же материалисты, бога = нет), но она и не метафорична. Бог не просто метафора мистического выражения человеческих страстей, желаний идеалов и т. д.»1. Вместо этого Жижек считает необходимым показать то, что в самой религии (христианстве) существует внутренняя связь между Богом и смертью Бога, выраженной в фигуре Христа на кресте. Таким образом, материалистическая теология — это теология мертвого бога. Попытки поместить материалистическую те-
т
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
ологию Жижека в определенный философский контекст приводят исследователей, в частности, А. Каско2, к необходимости констатировать, что атеистическое богословие Жижека является «независимым открытием» «безрелигиозной теологии» Дитриха Бон-хёффера и размышлений о смерти Бога Томаса Альтицера.
Теологию «смерти Бога» развивали Д. Бон-хеффер, Джексон Аль-тицер, У. Гамильтон, К. Барт, Дж. Робинсон, Д. Харт. В понятие : «смерти Бога» разными мыслителями вкладывался совершенно различный смысл: от самоуничтожения Божества в его привычной форме до проблем при адекватной передаче религиозных понятий». Однако объединяет всех этих мыслителей стремление найти место христианства в современном мире, мире, который, после провозглашения Ницше смерти Бога и Холокоста, несомненно, стал другим.
Говоря о месте материалистической теологии Жижека среди названных концепций, нам хотелось бы отметить, что в отличие от названных мыслителей Жижек не был теологом и поэтому он не видел своей задачей поиск места религии в секулярном мире. Для Жижека Бог не то чтобы умер, он никогда и не существовал. Использование христианства необходимо Жижеку, на наш взгляд, для двух прикладных целей. Во-первых, показать его революционный потенциал и тем самым вернуть религиозные вопросы в сферу философского дискурса левых мыслителей. Во-вторых, показать несуществование Большого Другого, т. е. предзаданной символической сети, что означает возможность нашей свободы. Именно осознание смерти Бога в христианстве является тем, что задает его основной революционный потенциал, поскольку делает возможным революционное действие.
На наш взгляд, важно также указать философские источники теологии Жижека.
В призыве Христа «Боже мой, для чего ты меня оставил?!» обнаруживается сомнение Христа
в могуществе Бога, а поскольку в христианской доктрине Христос и Бог единосущны, получается, что Бог на секунду перестал верить в самого себя, т.е. христианство содержит в себе атеистическое ядро.
Смерть Бога подорвала наш социальный порядок изнутри и тем самым сделала возможным его потенциальное изменение.
В своей теологии Жижек в целом работает в русле тех тенденций, которые сложились в философии постмодернизма с его стратегий подозрительности и сосредоточения внимания на пределах человеческого познания, а также в декон-структивизме, часто говорившем о «религии без религии» и «Боге без Бога» (Марк Тэйлор, Р. Шарлеманн, Ч. Винк-вист и др).
Небезынтересными нам представляются рассуждения Марку-= са Паунда о влиянии Ж. Лакана на теологию Жижека. С одной стороны, Лакан в отличие от Фрейда не был таким ярым атеистом, его идеи нашли сочувствие в религиозных кругах. Маркус Па-унд даже выводит некоторые идеи Лакана, такие как Имя Отца и триада символическое-воображаемое-реальное из религиозного дискура3. Впрочем, сведение символического-воображаемого-реального к Троице нам видится абсолютно некорректным ходом, поскольку эта триада была предложена Лаканом взамен фрейдовской третьей топики, и при подобной логике саму эту топику нерелигиозного Фрейда необходимо было бы свести к Троице.
Однако психоаналитическая (лаканов-ская) концепция Бога, на наш взгляд, оказала на материалистическую концепцию Жижека значительное влияние. Лакан трактовал миф Фрейда о начале человеческой цивилизации (убийстве вожака первобытной орды) как аллегорию смерти Бога. Предположение о том, что именно так началась человеческая цивилизация, естественно, может быть не более, чем мифом. И миф этот мог возникнуть только в начале XX века, когда смерть Бога после Ницше стала для человечества очевидной. «Но если Бог мертв для нас, то произошло это потому, что он был мертв с самого начала»4. Отец был убит с начала истории, фактически он никогда и не был отцом, кроме как в мифологии сына. Именно потому, что Бог
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Ц
мертв, в различных религиях он так упорно утверждает себя как вечно живого. Лакану, кроме того, принадлежит следующее утверждение, которое коррелирует с основным тезисом материалистиче- -ской теологии Жижека: «в самом христианстве есть определенная атеистическая идея»5.
И, наконец, не- _
малое влияние на теологические построения Жижека оказали труды Г. К. Честертона6. Именно в его поразительно романтических работах он находит идеи смерти бога в акте распятия и революционного потенциала христианства. Однако для Честертона Бог, на мгновенье усомнившийся в самом себе, не означает смерти бога, скорее, наоборот, открывает его скрытую силу. Так что если сюжеты для своей теологии Жижек и Честертон берут одинаковые, то толкование их ими абсолютно различно.
Основной тезис материалистической теологии Жижека состоит в том, что в христианстве «Бог моментально оборачивается атеистом»7. Жижек готов назвать себя истинным христианином, только если и когда христианство может быть представлено как с самого начала имеющее некого рода материалистическое ядро, некоторое подрывное прочтение. Именно в этом смысле он и говорит о своей концепции как о материалистической теологии.
Для иллюстрации своего утверждения о материалистической природе христианства Жижек берет сцену распятия Христа8. Маркус Паунд весьма обоснованно считает, что вся теология Жижека фактически строится
Жижек видит в смерти Христа метафору, обозначающую нашу способность разорвать цепи символического порядка.
на этом эпизоде9. В призыве Христа «Боже мой, для чего ты меня оставил?!» обнаруживается сомнение Христа в могуществе Бога, а поскольку в христианской доктрине Хри-- стос и Бог единосущны, получается, что Бог на секунду перестал верить в самого себя, т.е. христианство содержит
_ в себе атеистическое
ядро. Вот почему всякий атеист, по словам Жижека, должен пройти через христианский опыт. Кроме того, ортодоксальному чтению смерти и вознесения Христа Жижек противопоставляет собственное прочтение, которое предполагает «снятие» Христа в Святом Духе. Святой Дух в отличие от Христа не существует в привычном смысле этого слова, он имеет виртуальный статус, поскольку «конечное существование смертных людей — это единственное место, где Дух достигает своей актуальности: он существует лишь постольку, поскольку субъекты действуют, как будто он есть»10. Только в этом смысле, по мнению Жижека, стоит понимать слова Гегеля, что осознание сущности духа происходит только через конечное сознание. Таким образом, смерть Христа означает актуальную смерть Большого Другого.
На наш взгляд, подобная логика рассуждения весьма поверхностна, она не учитывает всех тонкостей понятия единосущ-ность, которая «не совершенное совпадение, не только тождество свойств и определений, но и неизреченное единство троичной жизни»11. Однако в рамках задач, которые, как мы это показали выше, ставит перед собой в своей теологии Жижек, это
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
оказывается не важным. Важно лишь то, что сам Бог усомнился в самом себе как гаранте нашего социального порядка. Смерть Бога подорвала наш социальный порядок изнутри и тем самым сделала возможным его потенциальное изменение. Не зря же Жижек видит в смерти Христа метафору, обозначающую нашу способность разорвать цепи символического порядка.
Жижека интересует христианство прежде всего как специфическая революционная концепция. Революционным была и сама жизнь Христа, бросившего вызов догматизму иудейского закона, революционен был прецедент распятия бога и, наконец, революционна была организация церкви, недаром Жижек называет христианскую церковь первой революционной партией. Революционной она была в смысле жесткой иерархии, полного подчинения идеи, а также в смысле того заряда, означающего смерть старо- = го, языческого мира, которую она несла. к ее решению. Первый вариант — оставить
Еще один аргумент Жижека в пользу незатронутым божественный суверенитет смерти Бога, найденный все в той же сцене и тем самым приписывать Богу полную от-распятия Христа, состоит в его беспомощ- ветственность за зло. В этом варианте выде-
Жижек называет христианскую церковь первой революционной
партией. Революционной она была в смысле жесткой иерархии, полного подчинения идеи, а также в смысле того заряда, означающего смерть старого, языческого мира, которую она несла.
ности. Сцена смерти Христа и роковой призыв к Отцу, кроме того, открыли страшную тайну христианства, обнаружив в Боге нехватку. «Слова Христа "Боже мой! Боже мой! Для чего ты меня оставил?!" — это не жалоба Всемогущему Богу-Отцу, чьи пути неисповедимы для нас смертных, это жалоба, в которой сокрыт намек на Бессильного Бога: как будто ребенок, уверовавший во всесиль-ность отца, с ужасом выясняет, что отец не может ему помочь»12. Эта беспомощность Бога еще раз доказывает, что Бог никогда и не был Богом в полном смысле этого слова, он никогда не был всезнающим, всемогущим и всеблагим. Таким он был только - в фантазии сына.
Третьим аргументом в пользу смерти Бога для Жижека является существование зла в мире. Рассматривая возможные варианты решения этой извечной проблемы в истории мысли, Жижек выделяет два возможных подхода
дискуссия t
журнал научных публикаций Ц
лятся три подварианта: во-первых, «юридический» — все зло посылается людям не просто так, а в наказание за грехи; во-вторых, моральный — зло является проверкой людской веры; в-третьих, -признание нашей неспособности понять тайны божественного замысла. Но страдания Иова красноречиво показывают, что ни один из этих вариантов не может быть до конца удовлетворительным. Юридический вариант не решает вопроса о «слезинке ребенка». А два остальных варианта являются скорее уходом от проблемы, чем ее решением. На противоположном полюсе располагается вторая группа ответов на вопрос о зле, строящихся на признании той или иной степени ограничения божественного суверенитета. Один из вариантов такого подхода говорит, что Бог не всемогущ и не всеведущ. Второй вариант говорит, что Бог добровольно ограничивает свою власть, чтобы предоставить свободу людям. Но разве оба эти варианта не означают смерти Бога, по крайней мере для людей. Бог умер — это означает, что нет больше Господина, нет того, кто предопределял наши поступки. Это означает, что мы свободны.
Главный вывод, который мы можем сделать из всего вышесказанного — это что материалистическая теология Жижека не является теологией в подлинном смысле слова, поскольку она не имеет необходимый для теологии предмет, Бога. Ее главный тезис состоит в том, что Бог не просто умер, он никогда не существовал. Фактически Бог приравнивается Жижеком к иллюзии, но к иллюзии жизненно необходимой на двух уровнях. Во-первых, человеку необходимо признание Господина для того, чтобы избежать тупика собственного желания, чтобы кто-то сказал мне, что и как мне желать. Во-вторых, Фрейд показал, что признание функции Отца необходимо для нормального прохождения эдиповой стадии. Именно по этим двум основаниям религия продолжает занимать прочное место в современном социуме.
Анализ философии религии Жижека привел нас к выводу, что, несмотря на декларации теологических построений, Жи-
Бог не просто умер, он никогда не существовал. Фактически Бог приравнивается Жижеком к иллюзии, но к иллюзии жизненно необходимой.
жек остается атеистом. Однако его интеллектуальные игры с христианством оказались весьма интересными для исследователей (М. Паунд, А. Каско). Таким образом, одну из задач своей теологии, возвращение христианства в актуальный философский дискурс, он выполнил. Кроме того, обосновав смерть бога, Жижек тем самым обосновал свободу человеку и его возможность в том числе изменить координаты политического и социального порядка. Таким образом, и вторая поставленная задача была им прекрасно
решена, ffj
1. Zizek S., Milbank J., Creston D. The Monstrosity of Christ: Paradox or Dialectic? - The MIT Press, 2009.
2. Katsko A. Zizek and Theology. — Bloomsbury T&T Clark,2008. — 182-p. — (Philosophy&Theology)
3. Pound М. Zizek: A (Very) Critical Introduction. — Wm. B. Eerdmans Publishing Co,2008. — 184 p. — (Interventions).
4. Лакан Ж. Семинары. Книга 7: Этика психоанализа / Перевод А. Черноглазова. М. — М.: Гнозис, 2006. — С. 227.
5. Там же. С. 235
6. Честертон Г. К. Вечный Человек. / Пер. с англ. Н. Л. Трауберг, комментарии Л. Б. Сумм. — М.: Политиздат, 1991.
7. Жижек С. К материалистической теологии// Ло-гос-2008. — 4(67). — С. 65.
8. См. об этом Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом / [пер. с англ. : Сергей Кастальский]. — М.: Европа, 2009. — 334с.
9. Pound М. Zizek: A (Very) Critical Introduction.- Wm. B. Eerdmans Publishing Co, 2008. — 184 p. — (Interventions). — p.55.
10. Zizek S. Only a Suffering God Can Save Us [Электронный ресурс]. URL: http://www.lacan.com/ziz-shadowplay.html (дата обращения 24.09.2013).
11. Флоровский Г. Восточные отцы IV века.-М.:Паломник, 1992. — с.157
12. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом / [пер. с англ. : Сергей Кастальский]. — М.: Европа, 2009, с.220-221
