CC BY
82не снижается, а, наоборот, возрастает, преступность приобретает более "западный" характер.
В ХХ в. якудза длительное время играл особую политическую роль, оказываясь для определенных сил ключом к власти. На протяжении десятилетий рядовые японцы привыкли мириться с существованием якудза и создавали общественные мифы, чтобы оправдать это сосуществование. Эта идиллия постепенно рушится. Сумеет ли японская нация использовать этот момент, чтобы серьезным образом изменить отношения между обществом и оргпреступным миром и создать новые защитные механизмы от него? Трудно сказать. Организованная преступность была очень сильна весь послевоенный период и ее почти невозможно ликвидировать. Но ее дальнейшей экспансии можно поставить эффективный заслон.
А.Н.Карнеев
МАРТИН, БРАЙАН Дж. ШАНХАЙСКИЙ ЗЕЛЕНЫЙ СИНДИКАТ: ПОЛИТИКА И ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ, 1919-1937.
MARTIN, BRIAN G. THE SHANGHAI GREEN GANG: POLITICS AND ORGANIZED CRIME, 1919-1937. — Univ. of California Press, Berkeley and Los Angeles, Cal., 1996 — 314 p.
Данная работа является первой в англоязычной литературе монографией, посвященной истории деятельности в республиканском Китае "Зеленого синдиката" (Цин бан) — наиболее крупной и влиятельной гангстерской группировки, основной базой которой являлся Шанхай. Эволюция в деятельности Зеленого синдиката в 20-е и 30-е гг. является ярким примером того, как тайные общества, являвшиеся одним из ключевых элементов традиционного китайского социума, адаптировались к новым вызовам и возможностям, связанным с процессом социальных и экономических изменений в крупных китайских метропо-лисах.
Рассмотрение истории "Зеленого синдиката" в 20-е и 30-е гг. позволяет выделить пять крупных проблем, которые в совокупности характеризуют ключевые условия, позволявшие данной преступной группировке существовать, развиваться и играть столь важную роль в жизни республиканского Китая. Первая проблема связана с тем насколько "современным" или адаптируемым к современности являлся тот тип социальной организации, который олицетворял собой наследовавший традиции тайных обществ "Зеленый синдикат". Вторая — со спецификой ста-
рого Шанхая как гибридного китайско-иностранного метрополиса с противостоящими друг другу юрисдикциями различных его территорий. Третья — проблема опиумных перевозок как ключевого рычага достижения финансового и политического могущества преступной группировки. Четвертая — проблема соотношения Зеленого синдиката с основными социальными классами городского населения, а также интеграции этой организации в формировавшуюся в 30-е гг. под эгидой гоминьдана кор-поратистскую государственную систему. Пятая — роль синдиката в шанхайской и общенациональной политике.
Последние исследования, в том числе выполненные с привлечением материалов из архивов КНР, показывают, что в своей современной форме Зеленый синдикат появляется на рубеже XIX и XX вв., причем он как бабочка из кокона выходит из "Сообщества друзей пути спокойствия и чистоты" (Аньцин даою), тайного общества, территориальная база которого располагалась в северной части провинции Цзянсу. "Сообщество спокойствия и чистоты" продолжало традиции обществ взаимопомощи, распространенных в период династии Цин среди лодочников, занятых зерновыми перевозками по Великому каналу и соляных контрабандистов; эти общества взаимопомощи в свою очередь были связаны с Учением Патриарха Ло, популярной еретической сектой буддийского толка, возникшей еще при дин. Мин, а также с Обществом старших братьев (Гэла-охуэй).
Впервые появление Цин бана (зеленый синдикат, зеленое объединение) в качестве отдельной, отличной от "Сообщества друзей спокойствия и чистоты" организации фиксируется хронологически где-то между 1880 и 1890 гг. Однако процесс становления современной структуры этого тайного сообщества занял длительный период времени, примерно с 1885 по 1925 г. Детали организационной структуры и внутренних правил синдиката стали известны в 30-х и 40-х гг. когда были опубликованы руководства для членов Цин бана. Информация, содержащаяся в этих руководствах, представляет из себя смесь фактов и передаваемой членами организации устной традиции. Тем не менее эти документы служат ценным источником информации по истории и внутренней организации синдиката.
Зеленый синдикат был организован по принципу квазиродственного коллектива, где все члены считали себя принадлежащими к одному расширенному клану. Как имитация клановых структур внутри Цин бана существовало разделение членов на группы, принадлежащие к различным "поколениям" (цзыбэй). Считалось, что таких поколенческих статусных
групп начиная от основания общества
было 24. Поколенческая структура имела также сходство с цеховой иерархией отношений учитель-ученик. Старшие руководители синдиката назывались "учителями", только они могли вводить в организацию новых членов, именовавшихся "учениками". В первой половине ХХ в. внутри Зеленого синдиката действовали четыре поколенческие статусные группы, в порядке старшинства — Да, Дун, У и Сюэ. Например, "ученики" руководителей, принадлежавших к статусной группе Да (самая старшая), принадлежали к группе Дун, являвшейся следующей по старшинству после Да. В свою очередь "ученики" людей из группы Дун, принадлежали к группе У и т.д.
Важной для синдиката также была практика побратимства, причем ритуалы побратимства в Зеленом синдикате отличались от таковых в Триадах. Они не предусматривали, в частности, совместного выпивания крови курицы, смешанной с кровью участников обряда; достаточно было лишь обменяться клятвами и возжечь курительные свечи. Институт побратимства был важным средством укрепления личных связей между членами синдиката, а за пределами его — с членами других тайных обществ, с представителями политических, экономических и военных элит.
Введение в организацию новых членов сопровождалось, как правило, выполнением целого набора ритуалов, воспроизводивших обрядность буддийской монастырской жизни. Да и на уровне терминологии процесс посвящения неофита имитировал то, что практиковалось в буддийских монастырях. Подача просьбы о принятии в состав синдиката называлась "вхождением в монастырь", при этом уплата обязательного в этом случае взноса называлась "принесением обета". Сама процедура инициации проводилась в местном храме, где соответствующий "учитель", сопровождаемый еще шестью другими "наставниками", выполнял необходимые таинства. Новый адепт представлял нечто вроде заявления-анкеты, где, помимо прочего, подробно описывалась его семья за последние три поколения, его возраст, место рождения и род занятий. При вручении этого документа будущему "учителю" новичок совершал три раза коутоу и возжигал курительные свечи перед алтарем с табличкой, символизировавшей Патриарха Ло и трех Основателей, затем еще три раза простирался ниц перед "учителем" и его помощниками. Ему давали глоток воды для осуществления церемонии, называвшейся "омовение рта", символизировавшее очищение и перерождение уже в качестве члена Зеленого синдиката. После этого "учитель" задавал целую серию вопросов, касающихся готовности нового члена соблюдать правила организации и
нести наказания за их нарушение. Церемония заканчивалась обычно официальной совместной трапезой.
Внутреннее поведение членов Зеленого синдиката, должно было, по крайней мере в теории, подчиняться, под угрозой суровых кар за нарушение, строгим принципам и правилам. Помимо выполнения приказов старших, запрета на взаимный обман и нечестность, соблюдения секретов общества, правила предписывали придерживаться традиционных конфуцианских принципов: "гуманности", "справедливости", "вежливости", "разумности" и "искренности". Существовали своды дополнительных правил, регламентировавших случаи споров и ссор между членами общества, помощи друг другу, гостеприимства по отношению к путешествующим членам, секретные знаки для взаимного узнавания и т.д. Все эти правила бытовали не только как функциональные рамки, но и как некий код чести, отличавший членов от окружающего мира. Члены Зеленого синдиката воспринимали себя через призму традиции "хаося" (досл. люди чести и мужества), уходящей в толщу веков и драматизирующей героику бандитской вольницы, борьбы с несправедливостью, с продажными и жестокими чиновниками. Понятие "хаося", возникшее от термина "цзянься" (люди меча, профессиональные воины, люди, искусные в применении холодного оружия) эпохи Борющихся Царств, и отражавшее своеобразную культуру насилия, распространилось впоследствие во всю ширь китайской народной культуры, в связи с невероятной популярностью героев эпосов "Троецарствие", "Речные заводи" и др., ставших ар-хетипическим олицетворением таких качеств, как отвага, преданность, справедливость. Имена исторических и литературных персонажей, связанных с традицией "хаося", были широко представлены в названиях подразделений Зеленого синдиката, а руководства для членов этого сообщества пестрели каллиграфическими надписями, выполненными собственноручно лидерами, со словами: "дух чести и рыцарственности", "мораль и справедливость на тысячу лет", "преданность и героизм" и т.д. Мировоззренческий универс шанхайских гангстеров, таким образом, был пронизан романтическими образами китайского прошлого, духом героев, ведущих бескомпромиссную борьбу за принципы, правда в реальной действительности о почитании этих принципов членами синдиката можно говорить в весьма относительном смысле.
Хотя идеологически Зеленый синдикат был укоренен в многовековой традиции тайных обществ, он был все же продуктом современной эпохи. Его становление продолжалось и в первые десятилетия ХХ в. Причем в сущностном смысле в случае с Зеленым синдикатом точ-
нее говорить не об адаптации традиционной организации к современным условиям, а о формировании новой структуры в специфических условиях существования Шанхая как китайско-иностранного метрополиса.
С момента своего возникновения Шанхай как: 1) ключевой узел в системе транспортировки податного зерна на Север, 2) центр массовой миграции крестьян из соседних провинций, и 3) территория одновременного существования нескольких полицейских юрисдикций, — обладал рядом особенностей, создававших питательную среду для роста гангстеризма. Действовавшие здесь издавна триады к концу XIX в. прочно обосновались в Шанхае в форме так называемого "Красного синдиката" (Хун бан). Однако постепенно Зеленый синдикат выдвигается на первый план как наиболее активно действующее тайное общество, контролирующее или координирующее многообразные виды преступной деятельности.
Двумя наиболее важными видами подобной деятельности в Шанхае являлись похищения людей (в том числе детей) и вооруженный разбой. Далее, через повсеместное проникновение в земляческие организации (тунсянхуэи) гангстеры могли также эффективно налаживать рэкет, контролировать проституцию, игорный бизнес, посредничать в трудовых конфликтах и в отношениях населения с муниципальной бюрократией.
Действию в Шанхае бандитов способствовал колониальный характер организации полицейской системы. В сущности Шанхай состоял из трех отдельных частей — китайский город, Международный сеттльмент и территория Французской концессии; каждая из частей обладала своей особой администрацией, юстицией и полицией. Зачастую рутинные полицейские операции вынужденно приобретали характер "упражнений в международных отношениях" (с. 31). Почти полное отсутствие кооперации между полицейскими властями отдельных частей города хорошо иллюстрирует тот факт, что, как признал по горячим следам событий 30 мая 1925 г. французский генконсул Ж.Мерьер, между полицией Французской концессии и Международного сеттльмента не существовало прямой телефонной связи. Такая ситуация была весьма на руку бандитам, позволяла им базироваться в одной части города, а "работать" в двух других. Шанхайские бандиты успешно перенесли в город классическую тактику своих сельских коллег, действовавших на "ничейной" территории на стыках и между уездными или областными юрисдикциями, по сути превра-
тив к 20-м годам Шанхай в настоящее "урбанизированное Ляньшаньбо"2 (с. 32).
Еще одной особенностью Шанхая являлось то, что как в Международном сеттльменте, так и во Французской концессии сами гангстеры составляли массовую базу для комплектации частей китайской криминальной полиции. В первые десятилетия ХХ в. руководителем криминального отдела Шанхайской муниципальной полиции (в Международном сеттльменте) был некто Шэнь Синшань. Одновременно со своей официальной должностью Шэнь был одним из главарей так называемой "Большой банды восьми", крупной гангстерской организации, специализировавшейся на перевозке наркотиков, причем большая часть его подручных по банде одновременно подчинялись ему и в качестве служащих криминального отдела муниципальной полиции. Абсолютно то же самое происходило и на французской части, где во главе отдела расследований многие годы находился один из высших лидеров Цин бана Хуан Цзинь-жун. По принципу "с помощью вора ловить мошенника" колониальные власти совершенно сознательно шли на селективное использование местных гангстерских группировок для поддержания своей власти в городе. Эти гангстеры-полицейские на службе колониальной полиции были по сути "компрадорами насилия" (с. 33). В обмен на помощь в поддержании порядка среди китайского населения, власти позволяли им заниматься незаконными видами деятельности до тех пор, пока это не выливалось в слишком громкие скандалы и огласку. Результатом этого была фактическая институционализация роли гангстерских организаций в иностранных сеттльментах.
Для более прочного обеспечения своего положения многие боссы гангстерских группировок подкупали консулов тех стран, граждане которые пользовались в Китае экстерриториальностью, с целью получения номинального иностранного подданства. Это давало им такие же права экстерриториальности, как и другим иностранцам, и фактически защиту от криминального преследования. Среди этих боссов был, например Ду Юэшэн, являвшийся португальским подданным, или наркокороль Чаочжоу Е Цинхэ, располагавший чилийским паспортом.
2Территория действия героев (бандитов-повстанцев) эпоса Речные заводи, на протяжении длительного времени успешно сражавшихся против правительственных войск; по преданию располагалось в пров. Шаньдун. В широком смысле: удаленное, глухое место, куда не достигает власть официальных структур государства.
Несмотря на широко распространенное мнение, Зеленый синдикат в Шанхае отнюдь не представлял из себя единой централизованной структуры под контролем одного главного лидера. Он действовал как рыхлая совокупность нескольких групп, сосуществовавших и конкурировавших друг с другом. По некоторым данным, в период с 1919 по 1949 г. в Шанхае действовало 48 известных боссов Зеленого синдиката, каждый из которых имел ту или иную степень власти вам по себе. К 20-м годам можно говорить о консолидации трех или четырех центров силы в рамках синдиката: группа Чжан Жэнькуя и Большая банда восьми на территории Международного сеттльмента; группа Гу Чжусюаня в китайском городе (Чжабэй) и в районе Хункоу Международного сеттльмента; группа Хуан Цзиньжуна на территории Французской концессии.
Наиболее существенным во внутренней истории синдиката в 20-е и 30-е гг. было сосредоточение доминирующего влияния в руках лидеров на территории Французской концессии: Хуан Цзиньжуна, Ду Юэшэна и Чжан Сяолиня. Это влияние базировалось на их способности контролировать опиумные перевозки, осуществлявшиеся при молчаливом консенсусе между гангстерами и властями Французской концессии. Особо благоприятствовал расширению прибыльного бизнеса бандитов запрет на торговлю опиумом, вступивший в силу в 1919 г., по значению и последствиям для Китая сопоставимый с запретом на торговлю алкоголем в США.
Расширение власти и степени организованности группировки Цин бана на территории Французской концессии через контроль за контрабандой опиума и нахождением понимания со стороны французских властей сопровождалось серьезными подвижками в распределении влияния внутри синдиката. Постепенно Хуан Цзиньжун потерял свое положение наиболее авторитетного лидера группировки и реальная власть в организации сместилась к его "названным братьям" Чжан Сяолиню и Ду Юэшэну. Влияние Чжан Сяолиня опиралось, прежде всего, на его обширные связи с милитаристской политической верхушкой в Шанхае, начиная от Лу Юнсяна и Хэ Фэнлиня до Сунь Чуаньфана и Чжан Цзунчана. Ду Юэшэн же преуспел за счет концентрации усилий на обеспечении бесперебойности опиумных перевозок, хороших отношений с чаочжоускими наркодельцами, а также за счет успешного взаимодействия с властями Французской концессии. Через созданную им компанию "Три процветания" Ду стал контролировать большую часть финансовых ресурсов синдиката на Французской концессии, что давало ему рычаги для дальнейшего укрепления своей власти и влияния.
Помимо иностранных властей и милитаристов в 20-е годы на арену большой политики выходят новые игроки, которым было суждено драматическим образом повлиять на правила игры на политической сцене страны — Гоминьдан и Компартия Китая. Отношения с ними становились все более важными по мере развертывания в Шанхае революционных событий начиная с 1925 г.
Отношения между Цин баном и Гоминьданом берут отсчет еще с событий Синьхайской революции, когда Чэнь Цимэй, бывший руководителем Бюро по Центральному Китаю суньятсеновского Объединенного союза использовал Зеленый и Красный синдикаты для захвата Шанхая и последующего упрочения его позиций как шанхайского военного губернатора (дуду). Члены Цин бана составили в тот период основную часть так называемого "Отряда бесстрашных" (ганьсыдуй).
Примеру своего учителя в этот же период последовал и Чан Кай-ши, также установивший тесные связи с руководителями Цин бана в Шанхае. Эти связи восходят ко времени, когда Чан Кайши во главе одного из подразделений "Отряда бесстрашных" двинулся из Шанхая освобождать Ханчжоу.
Отношения Чан Кайши с Цин баном остаются среди историков спорным вопросом на протяжении последних нескольких десятков лет. Тем не менее многие авторы полагают бесспорным членство Чан Кайши в синдикате и его тесные личные отношения с Хуан Цзинжуном. Есть также данные, что Чан Кайши получал от Хуан Цзинжуна финансовую помощь, когда он в 1919 г. пробовал силы в качестве брокера на Шанхайской бирже и позднее, когда ему нужны были деньги, чтобы присоединиться в Гуанчжоу к Сунь Ятсену. Согласно некоторым внутренним документам синдиката, Чан Кайши формально состоял членом поколенче-ской группы "У" и относился к отделению Синулю.
Контакты гоминьдановцев с Цин баном после некоторого периода неактивности возобновились в середине 20-х гг., когда при поддержке синдиката в Шанхае осуществлялось секретное рекрутирование в военную Академию Вампу. В этот момент Ду Юэшэн познакомился с рядом видных деятелей ГМД, таких как Чэнь Лифу, Шао Лицзы, Чжу Миньи и Ян Ху. Во время движения 30 мая Ду Юэшэн тесно сотрудничал с представителями Гоминьдана в Шанхае, пытавшихся направить движение в нужное политическое русло.
Связи гангстеров с китайской компартией в начале 20-х носили более сложный характер. Никогда не разделяя стратегических целей коммунистов члены цинбана в то же время не демонстрировали и ярко выра-
женной враждебности, для них КПК была просто еще одной политической силой, с которой надо было попытаться договориться, как это делалось со всеми другими. Со своей стороны у коммунистов тоже не было твердой линии в отношении синдиката, тактика коммунистов колебалась от прямого противостояния до осторожного сотрудничества.
Одна из областей, где интересы сторон сталкивались, — контроль за фабрично-заводскими рабочими. Синдикат контролировал рабочих через систему контрактования, известную под термином "баогун". Этот контроль облегчался для синдиката тем обстоятельством, что большинство рабочих на шанхайских предприятиях были недавними иммигрантами из внутренних сельскохозяйственных районов, разделенными принадлежностью места происхождения, диалекта и т.д., для которых Шанхай являлся чужеродной средой.
На большинстве шанхайских фабрик цеховые старшины, мастера и инспекторы, контролировавшие систему баогун, были руководители цин-бана низшего звена. Приспособив организационные принципы синдиката к системе организации персонала на фабриках, эти люди могли спокойно манипулировать массой простых рабочих, вымогать регулярные "подарки" и использовать в криминальных целях. Рабочих заставляли вступать в отношения "мастер — ученик" с цеховыми старшинами, причем получить работу на фабриках где была существенной активность гангстеров, без вступления в синдикат, было невозможно.
Когда в начале 20-х гг. коммунисты приступили к массовой организации рабочих в профсоюзы, они сразу столкнулись с проблемой Зеленого синдиката. После первоначальных неудач в соперничестве с цинба-ном в контроле за индустриальными рабочими, коммунисты, по инициативе таких лидеров как Ли Цихань и Чжан Готао приняли тактику систематической инфильтрации синдиката. Эта тактика преследовала цели использования организационной структуры синдиката для получения доступа к массам рабочих и одновременно для манипулирования синдикатом в целях политики партии в области профсоюзного движения. Однако инфильтрация оказалась сложной задачей, приносившей зачастую противоположные результаты.
С появлением в Шанхае осенью 1924 г. Ли Лисаня начала осуществлять новая тактика, состоявшая в том, чтобы внести в систему Зеленого синдиката элементы классовой борьбы. Такая линия применялась до этого Ли Лисанем в борьбе с Триадами в организации шахтеров в Ху-нани. Коммунисты начали нападать на профсоюзных боссов из числа цинбановцев как на "марионеток капиталистов", стараясь перетянуть на
свою сторону массу вовлеченных в систему цинбана рядовых членов. Эта тактика имела определенный успех, особенно во время забастовки на японских текстильных фабриках в феврале 1925 г. Реакцией на это со стороны цинбановцев было объединение с правыми гоминьдановцами в создании стоявшей на антикоммунистических позициях Шанхайской федерации профсоюзов. С созданием прокоммунистического Генерального совета профсоюзов Шанхая, противостояние приняло форму борьбы между двумя соперничающими профсоюзными ассоциациями.
Несмотря на борьбу с цинбановскими лидерами на фабриках, в ряде случаев коммунисты проводили политику сотрудничества, например, в районе Чжабэй гангстеры совместно с подразделениями Генсовета профсоюзов проводили совместные мероприятия.
Роль Зеленого синдиката в событиях общекитайской значимости возрастала по мере разворачивания Северного похода и обострения противоречий между Гоминьданом и КПК. Шанхай являлся важнейшим военно-политическим центром в стратегии Чан Кайши по установлению власти ГМД. Поддержка со стороны Зеленого синдиката помогала решать сразу несколько задач. Тесные связи главарей синдиката с Сунь Чуаньфа-ном и чиновниками его администрации могли быть использованы в стратегии подрыва милитаристской власти в Шанхае и сбора разведывательной информации. С другой стороны боевики цинбана могли быть использованы как мобильная ударная сила для нейтрализации власти Генсовета профсоюзов и рабочих пикетов. Наконец, тесные отношения ганстеров с иностранными властями концессий могли быть использованы гоминьданом для получения молчаливого согласия держав на захват Шанхая Национально-революционной армией. Все эти соображения заставили Чан Кайши возобновить связи с Хуан Цзиньжуном, с которым он не был в контакте с 1919 г.
Поддержка со стороны синдиката была получена после четырех месяцев переговоров с ноября 1926 по февраль 1927 г. На протяжении этого времени цинбановские боссы продолжали сохранять тесные связи с администрацией Сунь Чуаньфана и одновременно колебались в вопросе о поддержке ГМД или КПК.
Ключевым обстоятельством в определении того, что союз с ГМД является для синдиката наиболее выгодным, было условие сохранения в руках синдиката опиумных поставок. Есть данные, что с предложением гарантировать синдикату возможность беспрепятственно продолжать этот бизнес в обмен на полную поддержку коммунистов Ду Юэшэн обращался также и к представителям КПК, но не нашел у них понимания.
Тактика КПК в вопросе о цинбане в конце 1926 г. претерпела еще один поворот, когда Ли Лисаня в Шанхае сменил Ван Шоухуа. Была сделана попытка вернуться к тактике сотрудничества. Кульминация этих попыток приходится на конец февраля 1927 г., обусловленная желанием привлечь цинбан к поддержке всеобщей забастовки и восстания 19-24 февраля. Но к этому времени синдикат уже стал на линию твердой поддержки Чан Кайши и правого Гоминьдана. Роль, которую главари синдиката сыграли в противодействии всеобщей забастовки и восстания, развеяли имевшиеся до тех пор иллюзии у коммунистов. Практически сразу после неудачи этих выступлений систематические убийства членов цин-бана из числа цеховых старост и мастеров организованными коммунистами ликвидационными бригадами возобновились с новой силой. В политической пропаганде левых профсоюзов в качестве главного лозунга снова появилось требование уничтожения системы "баогун" на фабриках Шанхая. Соответственно для лидеров Зеленого синдиката разрушение руководимых коммунистами массовых профсоюзных организаций стало первоочередной задачей.
Задача эта была в конце концов решена в результате переворота, осуществленного Чан Кайши 12 апреля 1927 г. и последующих событий периода "белого террора", роль в которых (как в подготовке, так и в непосредственном осуществлении) цинбана и его лидеров на территории Французской концессии, особенно Ду Юэшэна, трудно переоценить. Так, Ду Юэшэн был непосредственным организатором двух важных эпизодов предваривших начало кровавых событий 12 апреля: убийство Ван Шо-ухуа, Председателя Генсовета профсоюзов Шанхая (был приглашен Ду Юэшэном на ужин, где и убит) и переговоры со Стирлингом Фессенде-ном, Председателем Муниципального совета Шанхая, в результате которых отряды боевиков, укомплектованные членами Зеленого синдиката, получили разрешение на проход через территорию Международного сеттльмента для нападения на рабочие пикеты в Чжабэе. Участие подразделений созданной синдикатом Ассоциации взаимного прогресса в борьбе против вооруженных отрядов профсоюзов помогло Чан Кайши использовать элемент внезапности и сразу разоружить большую часть рабочих пикетов.
После того как военная часть разгрома сил КПК в Шанхае и других городах была решена, на повестку дня встал вопрос об организованном терроре против левых элементов, коммунистов, левых гоминьдановцев и прочих недовольных. Главари синдиката были теснейшим образом связаны с осуществлением этой политики. Так, например, командиров "Брига-
ды действий" Комитета по чистке партии (ГМД) являлся Жуй Цинжун, один из наиболее преданных помощников Ду Юэшэна. При этом лидеры цинбана были задействованы в организованной кампании репрессий не только в Шанхае, но и во многих других районах Юга Китая. Подсчитано, что всего за шесть месяцев с середины апреля 1927 г. до отставки Чан Кайши в августе, означавшей окончание активной фазы террора, в рамках политики "чистки партии" было казнено или убито свыше 5 тыс. человек. (с. 111).
Оказав столь важную помощь Чан Кайши в событиях апреля 1927 г. лидеры цинбана стали официально признанной частью формировавшейся гоминьдановской государственности. В мае 1927 г. три босса Зеленого синдиката были официально назначены советниками в ранге генерал-майора при военном штабе Чан Кайши.
Участие в борьбе против коммунистов было важным, но не достаточным условием обеспечения долговременных интересов синдиката в новых условиях. Другими факторами являлись отношения с властями Французской концессии, отношения с гоминьдановским правительством по поводу перевозок опиума, отношения с южными античанкайшистски-ми группировками, с фракцией реорганизационистов (Ван Цзинвэй) в связи с нестабильностью режима, с представителями делового мира Шанхая, участие гангстеров в урегулировании не только взаимоотношений между фракциями правящего режима, но и различных вопросов персонального характера в среде гоминьдановской политической элиты и т.д. Во всех этих вопросах события развивались по алгоритму сочетания сотрудничества и периодического обострения отношений. Например, попытки Национального правительства взять под контроль транспортировку наркотиков обусловили весьма непростые отношения между министром финансов Сун Цзывэнем и Ду Юэшэном, действовавшим от имени синдиката. Одним из характеристичных эпизодов этих отношений было неудавшееся покушение на Сун Цзывэня на вокзале в Шанхае в июле 1931 г. В целом стремление правительства создать государственную опиумную монополию не увенчались успехом и одной из главных причин было противодействие Зеленого синдиката.
1932 год был поворотным пунктом в отношениях между Зеленым синдикатом французской концессии во главе с Ду Юэшэном и нанкин-ским режимом. На протяжении первой половины этого года и гоминьда-новский режим в целом, и организация Ду Юэшэна пережили по независящим друг от друга причинам кризисный период, столкнувшись с серьезными вызовами их существованию. В борьбе с этими вызовами они
обнаружили дополнительные стимулы к помощи друг другу. В то время как правительство было воссоздано на более широкой и интегрированной основе, включающей более значительную роль для крупных шанхайских предпринимателей, Ду Юэшэн потерял свою независимую базу в виде территории французской концессии и был вынужден искать путей более тесного взаимодействия с гоминьдановским правительством.
Реакция Ду Юэшэна на события 1932 года отражала многообразие его интересов и влияния в городе. Так, Ду вместе со своими людьми активно участвовал в анти-японских бойкотах, проводимых предпринимательским сообществом Шанхая, он был также включен в руководство Шанхайской городской ассоциации национального спасения и борьбы с Японией. Боссы Зеленого синдиката участвовали в различных благотворительных обществах, оказывавших помощь беженцам из захваченных японцами провинций Северо-Востока Китая (с. 151). Участие в этих организациях открывало для гангстеров новые возможности занятия рэкетом и вымогательством. Для эффективного контроля действенности антияпонского бойкота, например, были созданы контролировавшиеся Ду Юэшэм и Хуан Цзиньжуном "Секретная группа расследований для национального спасения и борьбы с Японией", "Группа крови и души для истребления предателей", "Общество осуществления ликвидаций и национального спасения" (с. 154). На базе этих групп позднее были организованы подразделения снайперов как часть китайского сопротивления агрессии японской армии в Шанхае.
В процессе участия в этой деятельности гангстерские организации взаимодействовали с некоторыми влиятельными шанхайскими промышленниками, в свою очередь использовавшими подразделения Зеленого синдиката для устранения под благовидным предлогом "национального спасения" своих коммерческих или политических соперников.
Организация Ду Юэшэна принимала также активное участие в деятельности созданных шанхайской деловой элитой в условиях японской агрессии и временного вакуума власти общественных организаций, прежде всего "Ассоциации жителей Шанхая для стабилизации положения" реорганизованной на постоянной основе в "Шанхайскую городскую ассоциацию". Само здание "Ассоциации жителей Шанхая" было предоставлено Ду Юэшэном (это было бывшее помещение игорного дома на Авеню Фох), который сделал также наибольшие денежные пожертвования для работы Ассоциации. Принадлежавший Ду Юэшэну банк "Чжунхуй иньхан" являлся одним из учредителей Совместной резервной системы, созданной для стабилизации финансового положения метрополиса, он
также являлся одним из ключевых финансовых институтов для аккумулирования средств, жертвовавшихся предпринимательским сословием для поддержки армии.
Участие Ду Юэшэна в деятельности "Ассоциации жителей Шанхая" было важным шагом в расширении его влияния среди руководителей шанхайской буржуазии, а также среди деятелей нанкинского режима. Но несмотря на работу в Ассоциации и помощь китайским войскам Ду Юэшэн одновременно поддерживал связи с марионеточным правительством Ху Лифу в Чжабэе (сев. часть города).
К концу 1932 г. Ду Юэшэн сумел найти взаимопонимание с го-миньдановским властями, позволившее ему не только перевести свои операции с наркотиками с территории французской концессии на китайскую территорию, но и получить для них в ходе переговоров с мэром У Течэном полуофициальный статус.
На общекитайском уровне события 1931-1932 гг. имели следствием серьезную трансформацию режима Чан Кайши, важной частью которой являлось, по мнению некоторых исследователей, усиление элементов корпоратистского государства. Корпоратизм — это система, в которой общество организовано в виде ограниченного количества отдельных, определяемых сверху, функционально отграниченных друг от друга групп или "корпораций". Они признаются государством в качестве единственных официально санкционированных представителей тех или иных со-циоэкономических групп общества в обмен на принятие ими определенных ограничений в области выбора лидеров и в выражении интересов таких "корпораций" (с. 159).
Привлекательность корпоратизма как принудительной идеологии государственного строительства с сильным антикоммунистическим креном для лидеров режима увеличивалась еще и тем, что корпоратизм был важнейшим компонентом идеологии фашистского государства в Италии. Некоторые группировки в гоминьдане, такие как "синерубашечники" и "сисисты" были близки к мысли о том, что в перспективе фашистская идеология должна заменить собой "суньятсенизм" или "три народных принципа" как недостаточно эффективный противовес коммунизму.
Элементы корпоратизма можно проследить, например, в отношениях между гоминьдановскими властями и шанхайскими профсоюзами после 1932 г. С одной стороны правительство через свое рестриктивное профсоюзное законодательство и создание муниципального Бюро социальных вопросов контролировало деятельность профсоюзов и вмешивалось в индустриальные конфликты, с другой — оно признавало ключевую
роль определенных профсоюзных объединений в индустриальных отношениях Шанхая (7 "больших" профсоюзов).
Ду Юэшэн и его организация также стал важной составной частью новой корпоратистской системы в Шанхае. Ключевыми аспектами его включения в эту систему были тесные связи с контролировавший го-миньдановский партийный аппарат группировкой "Си-си". Эти связи восходили еще к 1924 г. когда под защитой Ду Юэшэна Чэнь Лифу создавал в Шанхае подпольную организацию ГМД. Они включали сотрудничество в области контроля и назначения своих людей в партийные органы на городском и районном уровнях, в области операций спецслужб против коммунистов, левых элементов и др. врагов гоминьдановского режима. Одним из примеров тесного взаимодействия было функционировавшее в условиях строгой секретности "Общество Действия" ("гань шэ") созданное для продвижения интересов сисистов в Шанхае области пропаганды, образования, молодежного движения. Согласно ряду документов, в Обществе наряду с такими целями как "защищать и поддерживать не боясь смерти главного лидера Председателя Цзяна", были и такие как "твердо верить в фашизм", "отдать жизнь борьбе за реализацию фашизма" (с. 165). Другими аспектами вовлеченности Ду Юэшэна и Зеленого синдиката в новую систему были теплые отношения Ду с лидерами так наз. "желтых профсоюзов", его лидирующее положение в Гражданской ассоциации Шанхая и т.д.
К началу японо-китайской войны в 1937 г. Ду Юэшэн сумел превратиться в одну из ключевых фигур не только шанхайского, но и общенационального масштаба. Оставаясь лидером наиболее влиятельного гангстерского синдиката в Шанхае, он дополнительно консолидировал свое положение с помощью созданной им системы политических взаимоотношений, в том числе важнейшее значение среди которых имели его связи с ведущими деятелями гоминьдановского режима.
Феномен Зеленого синдиката в Шанхае являлся порождением исторического и культурного развития Китая на рубеже современной истории и не может быть понят вне этого контекста. С другой стороны, такая социальная форма как тайные общества отнюдь не являлась спецификой только Китая, а была широко распространена во многих других культурах как на Востоке, так и на Западе. Хотя структуры и условия существования тайных обществ и гангстерских группировок в разных странах имели различные особенности, можно проследить и наличие целого ряда схожих моментов — фрагментированное сообщество переселенцев из других мест, капитализм бурно развивающихся крупных городов, слабо институ-
цианализированное национальное государство существование колониальных структур, вызов со стороны революционных движений т.д. В заключение автор сопоставляет четыре типа систем организованной преступности в разных странах в конце Х1Х — нач. ХХ в.: итальянскую мафию, оргпреступность в США, гангстеров Индонезии и японских якудза.
В последние двадцать лет работы историков дали ряд новых подходов к пониманию феномена итальянской мафии. Так же, как и Зеленый синдикат в Китае мафия в Италии представляла собой не централизованную структуру, а рыхлую сеть небольших групп гангстеров (как правило, около дюжины человек), каждая кристаллизовывавшаяся вокруг одного лидера. Мафия в Италии, несмотря на ореол таинственности и традиционности, не являлась наследием феодальной эпохи, а, наоборот, была порождением современности. Мафия была продуктом политических и социально-экономических изменений, стимулировавшихся двумя силами — капитализмом и современным государством. В ряде сельских районов Сицилии получил развитие своеобразный "рентный капитализм", где безземельные и малоземельные крестьяне работали на поместьях крупных помещиков-абсентеистов, управляемых габелотти (управляющий). Ассиметрия между капиталистической экономической структурой и традиционализмом культурной структуры создала "общество постоянного переходного периода" ( с. 219). Одновременно формирование современного государства стало оказывать воздействие на политическую жизнь в Южной Италии. Хотя государство имело современные, централизатор-ские амбиции, его институты в Южной Италии оставались слабыми и не способными реализовать монополию на насилие на уровне местного общества. Государственное строительство, другими словами, было осуществлено лишь частично и государство было вынуждено делить власть с местными элитами. Местные мафиози получили возможность воспользоваться вакуумом власти чтобы занять положение посредников между различными социальными и политическими группами. Монополизировав положение габелотти, они могли посредничать между помещиками и крестьянами и многие из них сами становились помещиками. Они также посредничали между местным обществом и государством. Не имея достаточного контроля за инструментами насилия, государство фактически санкционировало использование для контроля в сельских районах частных инструментов насилия как своего рода отростков государственной власти на местном уровне.
Несмотря на то, что мафия в Южной Италии была почти исключительно сельским явлением, она имела много схожих черт с Зеленым син-
дикатом. Обе организации являлись не централизованно управляемыми мощными структурами, а скорее рыхлыми сетями отдельных банд, хотя размеры и степень организованности среди группировок Зеленого синдиката была несомненно выше чем среди "коска", из которых состояла мафия. И в том и в другом случае определяющими условиями возникновения и деятельности гангстерских организаций было развитие капитализма, роль гангстеров как посредников среди различных социальных групп и между этими группами и модернизирующимся государством.
Истоки криминальных организаций в США связаны с существованием в крупных городах, таких как Нью-Йорк, уличных молодежных банд, сформировавшихся на этнической основе. Хотя в США гангстерские группировки тоже получили название "мафия", они состояли из смеси различных этнических компонентов, итальянцев, евреев, ирландцев и поляков. Здесь также организованная преступность представляла собой рыхлую сеть альянсов между отдельными бандами. Важнейшим моментом в развитии оргпреступности в Америки было введение в 1919-1920 гг. запрета на производство и продажу алкоголя, создавшее чрезвычайно питательные условия для бутлегерского бизнеса криминальных группировок, их профессионализации, специализации и налаживания связей с местными политиками, политическими группировками и полицией.
С отменой алкогольного запрета в 1933 г. криминальные организации переориентировали свою энергию в другие области: игорный бизнес, проституция, наркотики, проникновение и контроль за профсоюзными организациями и соответствующий рэкет. Система сложившегося с 30-е гг. гангстерского капитализма в США в целом была похожа на то, что происходило в Шанхае в тот же период. Основные способы получения прибыли, а также запугивания потенциальных конкурентов, были схожими. Различия состояли в основном в том, что Ду Юэшэн и его группировка Зеленого синдиката не только могли достигать соглашений с отдельными политиками по тем или иным вопросам, но и были интегрированы в систему государственной власти в том виде как она складывалась при гоминьдане. Они не только занимались рэкетом профсоюзных организаций, но и сами стали частью официальных структур профсоюзной организации, созданной под контролем гоминьдановского государства.
С точки зрения сравнительного изучения шанхайского Зеленого синдиката интересно также взглянуть на возникновение гангстерских организаций в других крупных азиатских метрополисах, например в колониальной Батавии. Жители этого города в начале ХХ в. тоже представляли собой фрагментированное общество. Население состояло из имми-
грантов из других районов Явы также как и из других азиатских стран и все эти группы вели изолированный друг от друга образ жизни. Это предопределило возникновение слоя посредников, таких как боссов, контролировавших найм на работу. Необходимость использовать принуждение вела этих боссов к союзу с местными гангстерами.
Район, окружавший Батавию, был очищен колониальными властями от коренных жителей и там располагались большие, управляемые на коммерческих принципах, поместья, рабочая сила на которые набиралась из города. Постепенно сложились тесные отношения между владельцами поместий и местными бандитами, которые выступали как неофициальная полицейская сила, контролировавшая рабочую силу, занятую здесь.
Батавийские гангстеры получили особенно благодатную почву в годы Второй мировой войны с крушением голландской власти и повсеместным подрывом порядка и законности в стране. Пришедшие на смену голландцам японские власти проводили политику привлечения наиболее влиятельных главарей криминальных групп в качестве руководителей местных полицейских подразделений. Именно в годы японской оккупации возникли весьма тесные связи между гангстерами и лидерами национального движения. Еще до войны некоторые политические партии, например Компартия Индонезии установили с гангстерами тесные связи в районе Батавии. Эти гангстерские группировки непосредственно участвовали в неудавшемся восстании в Батавии в 1926 г. (с. 225). В конце войны индонезийские националисты стали рекрутировать бандитов в организуемые для отпора восстановлению власти голландцев подразделения народной милиции. Эти подразделения были позднее распущены под давлением армии в 1949 г.
В отличие от взаимоотношений между Зеленым синдикатом и гоминьданом в 30-е гг., республиканские власти Индонезии стремились уменьшить власть гангстерских организаций на более ранней стадии и не намеревались интегрировать их во вновь создаваемую в конце 40-х гг. государственную систему. Одна из причин этого — в том, что батавий-ские гангстеры оставались глубоко разобщенной силой, которая никогда не приближалась к тому уровню организации, который был достигнут в Зеленом синдикате. Другая причина — в том, что после 1949 г. правительство пользовалось полным суверенитетом и не было вынуждено признавать власть колониальных властей, как это было в 30-х гг. в Шанхае.
Еще одно сравнение — японские якудза. Одной из черт сходства между якудзой и цинбаном является весьма высокая степень терпимости к ним в соответствующих обществах. В современной Японии якудза
имеют свои легально существующие офисы, носят соответствующие значки и публикуют свои газеты и журналы. Это напоминает группировку Ду Юэшэна, которая имела в Шанхае официально действующую структуру и публиковала журнал.
Истоки якудза прослеживаются в организациях участников азартных игр и уличных торговцев Японии ХУШ в. Организационная структура и система ценностей якудза имела очень много похожего на Зеленый синдикат. Члены организации представляли из себя иерархический коллектив, построенный по принципам квазиродственных отношений. Отношения между вышестоящими и нижестоящими также пронизаны конфуцианскими принципами верности и преданности. В центре всех отношений — принципы гири и ниндзё. Первый принцип делал акцент на моральных обязанностях и долге, второй — на "человеческих чувствах", щедрости и помощи бедным.
Развитие организации якудза произошло в русле тех изменений, которые были стимулированы в Японии Реставрацией Мэйдзи. С приходом новой городской экономики многие лидеры якудза занялись бизнесом в области контрактации дешевой рабочей силы из числа строительных рабочих, грузчиков и др., игорным бизнесом, установили тесные рабочие связи с политиками, полицией и чиновничеством. Одновременно якудза приняли активное участие в деятельности ряда ультранационалистических организаций, таких как Общество темного океана ("Гэнъёся"). Гангстеры были серьезной силой для срыва забастовок на подмоге у Министерства внутренних дел, армии и полиции. В 20-е гг. обе ведущие политические партии страны — Сэйюкай и Минсэйто — имели в своем распоряжении военизированные формирования, набранные в основном из банд якудза, якудза также активно участвовали в авантюрах японских военных в Китае в 30-х и 40-х гг. Поражение Японии во Второй мировой войне не изменило положения якудза в политическом мире страны, оно только приняло новые формы.
Таким образом, многие исторические черты развития Зеленого синдиката в Китае были характеристически схожи с гангстерскими организациями в других странах. Можно предположить, заключает автор, что шанхайский Зеленый синдикат был одной из вариаций феномена организованной преступности, являющейся неотъемлемой частью сложного процесса становления капиталистического государства.
