CC BY
24
М.Г. Корн
МАРКСИСТСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ МИФ КАК АЛЬТЕРНАТИВНАЯ МОДЕЛЬ САКРАЛЬНОСТИ
Марксизм для России и российской культуры - отнюдь не рядовое западное философское учение, а скорее политический миф, которым жили миллионы людей. Определить свое отношение к марксизму пришлось каждому в нашей стране - от высоколобого интеллигента до безграмотного крестьянина. Ни одно философское учение до этого времени не было так насущно для России, не соответствовало в такой степени народным чаяниями и идеалам, как религиозно воспринятый марксизм. И это не случайно.
Становление, рост и падение цивилизации связано в первую очередь с логикой функционирования «высших религий» (А. Тойнби). Крушение православной цивилизации русские мыслители В.В. Розанов, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин и другие усматривали в российской революции. Сами революционеры считали, что революция является началом новой коммунистической цивилизации, новой эры в развитии человечества.
На первый взгляд, марксизм как идеология большевиков проложил себе дорогу с помощью революционного насилия. Однако у российской революции была внутренняя, существенная культурная предпосылка, которая коренилась в цивилизационном надломе, переживаемом Россией в начале ХХ века. Именно российская культура диктовала политику, та самая культура, которая к началу ХХ века носила ярко выраженный про-марксистский и антибуржуазный характер.
Социальный коллективистский пафос и социальная идея были присущи всей российской культуре, более того - ментальности россиян, что нашло отражение в философской и общественной мысли, публицистике Х1Х века, в «святой русской литературе» (Т.Манн) Пушкина и Гоголя, Достоевского, Толстого и Чехова; в творчестве художников-передвижников; в народовольчестве; в духовно-религиозном ренессансе; главное - в Серебряном веке русской культуры с его антибуржуазной направленностью. Вспомним отношение к революции знаковой фигуры Серебряного века А. Блока, призывавшего «слушать музыку революции». Идеи социальной справедливости и устремленность в некое лучшее будущее лежали в основе практически всех серьезных художественных и общественных проектов и начинаний Х1Х века.
Русская культура Серебряного века была пронизана пафосом революционного преображения мира, устремлена в будущее, от которого ждали исполнения надежд и чаяний. Усилиями интеллигенции был создан мифологизированный образ революции, открывающий новые пути развития России. Русская культура характеризовалась многообразием и богатством литературных, философских, религиозных, политических течений и идей, но в целом, по своим основным устремлениям и характеру, она была новаторской, антимещанской и антибуржуазной.
Культура Серебряного века отличалась радикализмом и революционностью, и это хорошо сочеталось в ней с идеализмом и мистицизмом, устремленностью в будущее, к творческому преобразованию во всех сферах деятельности: искусстве, религии, науке, политике и самой жизни. Мифологизм и утопизм нашли в ней свое адекватное преломление.
Поэтому, несмотря на существование в дореволюционной России самых различных политических партии и течений, победа на выборах в конце 1917 года в Учредительное собрание оказалась на стороне доминировавшего социалистически ориентированного политического направления, потому что они дали четкую позитивную социальную программу и проявили политическую волю к завоеванию власти.
Большевистская версия марксизма, казалось бы, была вполне рациональным учением. Маркс отводил решающую роль в общественном прогрессе социальной революции и считал, что с углублением противоречий между буржуазией и пролетариатом, между общественным характером производства и частнособственническим способом его присвоения неминуемо произойдет социалистическая пролетарская революция, знаменующая собой переход к коммунистической общественной формации. Он отмечал: «Пролетарскую революцию совершит громадное большинство в пользу всех. Пролетарская ре-
Вестник МГУКИ. 3 - 2008
волюция будет означать, таким образом, конец классам и антагонистическому характеру капиталистического общества» [4, с. 427]. Маркс, не желая того, бессознательно создал грандиозный миф о коммунизме и пролетариате, который послужит идейной основой для большевиков в России в их борьбе за власть, а затем и для коммунистов в других странах.
Привлекательность марксизма для русского общества заключалась в его безграничном, поистине космическом социальном оптимизме и идеализме возрожденческого титанического типа, который проявлялся в идеализации возможностей человеческой личности, абсолютизации и возвеличивании человека труда. Маркс подчеркивал деятельную сторону в человеческой личности, ее активный творчески преобразующий характер. Учение Маркса было в достаточной степени радикальным и универсальным, «всемирно-историческим», чтобы заинтересовать и российскую интеллигенцию, и народ. Оно касалось не просто выявления неких отвлеченных законов исторического развития общества, не частных или абстрактных философских вопросов, а насущной реальности, практики социального бытия. Не философское объяснение мира пытается представить Маркс, а решить задачу его революционного изменения. И здесь миф вторгается в реальность.
В марксизме выражена мифологическая идея мессианства, в отличие от христианства, спасителем в марксизме выступает не Христос, а пролетариат. Учение Маркса - это не только диалектический и исторический материализм, но и его «научный коммунизм» - учение о коммунистической формации, в котором воплотилась утопическая мечта об идеальном обществе и свободном человечестве. Вот когда «свобода, равенство и братство» воплотятся и станут реальностью общественного бытия.
С одной стороны, марксизм - прогрессистское учение, которое утверждает, что на смену прежней устаревшей формации приходит более передовая, т.е. на смену первобытной общественно-исторической формации приходит рабовладельческая, на смену последней - буржуазная формация и венцом всего является коммунистическая формация, сменяющая капиталистическую. С другой стороны, марксизм имеет ярко выраженную эсхатологическую и мессианскую составляющую, и если более глубоко исследовать это явление, то окажется, что в основе прогрессистского марксистско-ленинского учения лежали архаические в своих истоках мессианские и эсхатологические чаяния, весьма близкие русскому народу, причем коренились они на уровне коллективного бессознательного [1, с. 66].
Каждая революция имеет, как правило, два аспекта: первый, более явный, - это социальный аспект: недовольство народа низким уровнем жизни, гнетом эксплуатации, нуждой и голодом и т.п., а второй аспект - мистически религиозный, духовный, в котором присутствует недовольство господствующей сакральностью и предлагаются модели сак-ральности альтернативной [2, с. 170]. Для того чтобы преодолеть засилье традиции и силу сакрального в образе священной власти правителя, царя, императора, а также сакрализацию строя, необходимо, чтобы в обществе созрело представление об «альтернативной сакральности».
Марксистская идеология, взятая большевиками на вооружение, оказалась близкой и понятной по своим основным посылам народной массе, с ее эсхатологическими чаяниями и мессианскими настроениями.
О том, что революционные чаяния имели очень глубокие архаические корни, гнездящиеся в коллективном бессознательном, свидетельствует творчество поэтов и писателей, чьи произведения описывали и, порой весьма восторженно, революционный энтузиазм и выражали народное отношение к революции. Стоит лишь вспомнить стихи и прозу В. Брюсова, А. Блока, Н. Клюева, С. Есенина, А. Платонова, М. Булгакова, в которых эсхатологические и мессианские настроения проявляются весьма отчетливо.
Мессианские и эсхатологические настроения выражались прежде «в расколе, русских сектах, хилиастических настроениях масс и значительной части "богоискательс-кой" и правдоискательской интеллигенции. На уровне бодрствующего сознания это было рациональное социальное учение, на уровне сна, архетипов, "коллективного бессознательного" - это был эксперимент по построению "волшебного царства"... Это древнее коллективное бессознательное, со своими символами, мифами и представлениями о волшебных измерениях бытия, где все общее принадлежит всем, где нет грани между сном и явью, где можно спокойно из сноведения вернуться в реальность, а из реальности
отправиться в сновидение... - и проявило себя в большевистской революции» [2, с. 66].
Идеи большевизма, стремящегося воплотить в реальности эсхатологические чаяния христианства, идею построения «рая на земле» вполне соотносимы с чаяниями русского сектантства. Историки М. Агурский и А. Эткинд [3], каждый со своей позиции, выявляли эту связь, причем существуют документальные свидетельства, что русские сектанты интересовали большевиков, в частности Ленина, Троцкого, Богданова и др. Так, например, Ленин поручал Бонч-Бруевичу исследовать возможность привлечения сектантов к революционной борьбе, поскольку им также был близок пафос «возврата к истокам» (слово «революция» по-латински означает «возвращение», «вращение» и содержит в себе идею магического преображения мира, поворот к истокам и возврат первоначального гармоничного состояния мира). «Само большевистское стремление построить "рай на земле" было выражением национал-сектантского гетеродоксального христианского импульса. По своей структуре первые коммунистические ячейки были прямыми аналогами эсхатологических сект, крайне радикального воинственного толка», - отмечает А.Г. Ду-гин [4, с. 171].
В атеистической Стране Советов марксизм занял место, которое ранее было закреплено за христианской религией, он превратился в социально-религиозное учение, привлекающее все новых и новых адептов смелой постановкой актуальных социальных проблем. Марксизм обрел статус высшей религии, он обещал исполнение заветных народных чаяний и желаний. Патриархальная Россия, отсталая крестьянская страна, периферия западного мира, взяла на себя смелость сделать цивилизационный скачок к коммунизму, веками вынашиваемому проекту человечества, вобравшему в себя интеллектуальную мощь западной культуры.
Интеллигенция, ждавшая революцию и исподволь ее готовившая, была «поглощена» революцией, новому советскому обществу она была не нужна. Ленин, Сталин и их соратники, примитивно и догматично истолковавшие марксизм, приспособили его для нужд дня. В свободолюбивой и свободомыслящей интеллигенции они видели конкурирующую духовную силу, угрозу собственному превосходству и стремились уничтожить ее. Власть, духовное господство должны были принадлежать только им.
Социальная проблематика будет звучать со всей полнотой и мощью и, в культуре новой Страны Советов, долгое время даже не представлявшей или отрицавшей, что она является прямым восприемником богатых традиций дореволюционной российской культуры, поскольку для культуры характерен механизм преемственности и культурная память несоизмерима богаче и долговечней, чем память индивидуальная, а время все расставляет по своим местам. Поэтому такие непохожие друг на друга писатели и поэты советской эпохи едины в одном - все они социальную идею восприняли от века Х1Х и сберегли единую российскую культуру, достижениями которой стоит гордиться.
Доктрина Маркса была настолько универсальна и многогранна, синтезировала в себе столько вынашиваемых человечеством идей и проектов, что и материалисты, и утонченные идеалистически настроенные натуры смогли найти в нем родственные идеи, за которые можно, если понадобиться, и отдать жизнь.
И все-таки грандиозный проект построения социализма потерпел крах, а вместе с ним марксистский политический миф утратил свою силу. Социальные изменения, охватившие Россию с середины 80-х годов ХХ века, коренные преобразования в экономической и политической сферах общества обусловили появление принципиально нового государства, основанием которого стала рыночная экономика.
Примечания
1. Маркс, К. Соч. [Текст] / К. Маркс, Ф. Энгельс. - 2-е изд. - Т. 4.
2. Яковенко, И. Г. От империи к национальному государству [Текст] / И.Г. Яковенко // Полис. - 1996. - №6.
3. См.: Агурский, М. Идеология национал-большевизма [Текст] / М. Агурский. - Париж, 1983; Эткинд, А. Хлыст. Секты. Литература. Революция [Текст] / А. Эткинд. - М., 1998.
4. Дугин, А. Г. Философия политики [Текст] / А.Г. Дугин. - М.: Арктогея, 2004.
