Философская мысль
Правильная ссылка на статью:
Емельянов А.С. — Марксистский гуманизм в СССР: творческое развитие марксизма-ленинизма или реакция? // Философская мысль. - 2022. - № 4. - С. 34 - 45. DOI: 10.25136/2409-8728.2022.4.37838 URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=37838
Марксистский гуманизм в СССР: творческое развитие марксизма-ленинизма или реакция?
Емельянов Андрей Сергеевич
кандидат философских наук
старший преподаватель, кафедра философии, Курский государственный университет 305000, Россия, Курская область, г. Курск, ул. Радищэва, 33, оф. 325
El andrei.e1992@mail.ru Статья из рубрики "История гуманистической мысли"
DOI:
10.25136/2409-8728.2022.4.37838
Дата направления статьи в редакцию:
10-04-2022
Дата публикации:
06-05-2022
Аннотация: В статье анализируются особенности формирования марксистского гуманизма в советской марксистско-ленинской философии 50-60-х гг. К предпосылкам возникновения марксистского гуманизма в СССР, кроме материала «Рукописей 1844 года», стоит отнести широкое распространение социал-демократического ревизионизма среди представителей советской обществоведческой мысли. Особое внимание в статье уделяется влиянию зарубежной традиции на содержание и проблематику отечественного марксистского гуманизма (в частности, французской коммунистической партии и таких теоретиков, как Р. Гароди и Л. Сэв). Кроме того, в исследовании анализируются концептуальные положения советских философов относительно природы гуманизма в период социалистического строительства (М. Петросян, П. Федосеева, Г. Смирнова, И. Фролова). В частности, рассматриваются вопросы соотношения социалистического и буржуазного гуманизма, соотношения личного и общественного при социалистическом строе, концепция «всестороннего развития личности» при коммунизме, дискуссии о марксисткой антропологии. Вместе с тем подчеркивается, что предложенное в рамках отечественного марксистского гуманизма решение этих (и некоторых иных) вопросов носило идеалистический и оторванный от реальной практики социалистического строительства характер. В заключении статьи делается вывод, что марксистский гуманизм в Советском Союзе не являлся творческим развитием положений марксистско-ленинской философии, а представлял собой, по большей части, переработанный социал-
демократический и неомарксистский ревизионизм. На наш взгляд, эта понятийно-категориальная «диверсия» привела к теоретической и идеологической подмене положений Маркса вместо их разработки, что стало одной из причин «разложения» партии и утрате ею статуса «руководящей силы пролетариата» в СССР.
Ключевые слова: марксистский гуманизм, марксистско-ленинская философия, пролетарский гуманизм, абстрактный гуманизм, марксистская антропология, личность, гуманизм, диалектический материализм, Французская коммунистическая партия, человек
Введение.
Движение марксистского гуманизма не нуждается в своем представлении. В современной отечественной и зарубежной библиографии уже стало традицией рассматривать его в качестве одного из оригинальных течений неомарксизма 50-70-х гг., творчески развившего философско-антропологические постулаты Маркса. В связи с этим бытует мнение, что марксистский гуманизм возник и разрабатывался только на Западе (Франция, Италия, США) и в ряде стран социалистического блока (Югославия, Чехословакия, Польша). При этом в самом СССР, где идеи Маркса, согласно марксистско-ленинской философии, сводились лишь к диамату и истмату, марксистский гуманизм никак не развивался. Следует обратить внимание на то, что именно в СССР в стенах Института Маркса-Энгельса в 1932 году были изданы «Рукописи 1844 года» на
языке оригинала-1!. Именно эта работа стала теоретическим фундаментом христианского социализма и экзистенциального марксизма, в дискуссиях по поводу которых в 50-х гг. на Западе и сформировался марксистский гуманизм.
Более того, значительный пласт монографий, статей и диссертационных исследований, подготовленных отечественными философами в период с середины 50-х по конец 80-х гг., отражает не только объективный факт существования марксистского гуманизма в СССР, но и указывает на институциализацию этого движения в рамках советской науки. Несмотря на то, что в последнее время появилось немало работ, посвященных
исследованию советской философии 2], а также марксистскому гуманизму на Западе 4;—5], до сих пор отсутствуют работы, посвященные возникновению и развитию марксистского гуманизма в СССР. Данное обстоятельство определяет актуальность настоящего исследования.
1. Предпосылки возникновения марксистского гуманизма в СССР.
Если влияние «Рукописей 1844 года» на формирование западного марксистского гуманизма неоспоримо, то их роль в возникновении отечественного марксистского гуманизма спорна. Если не считать Д. Лукача и М. Лифшица, опиравшихся на содержание «Рукописей» в период разработки марксистской эстетики (30-е гг.), публикация этой ранней работы Маркса не оказала существенного влияния на советских теоретиков. Забегая вперед, подчеркнем, что даже в первых работах по марксистскому гуманизму М. Петросян и В. Волжина, о которых речь пойдет немного позже, отсутствовали ссылки на эту гуманистическую работу Маркса (и вообще какое-либо упоминание о ней), несмотря на то что она представляла собой квинтэссенцию марксизма. Объяснение этому примечательному факту кроется не в том, что анализ гуманистического наследия раннего Маркса в 30-х гг. XX века был невозможен в СССР по идеологическим и конъектурным соображениям 8], а в принципиальном различии (теоретико-методологического плана), между двумя традициями марксизма в 20-30-х гг.
Если на Западе в силу поражения социалистической революции возобладала философская интерпретация работ Маркса, то в СССР, где социалистическая революция одержала победу, развитие марксистской теории осуществлялось в связи с процессом социалистического строительства, что подчеркивало ее практико-ориентированный характер .
Действительно, в трудах отечественных марксистов: В. Ленина, И. Сталина, М. Плеханова, М. Бухарина, Л. Троцкого - вопросы социалистического строительства, анализ общественно-экономических отношений, познания и социалистического воспитания затеняли гуманистическую составляющую теории Маркса. Более того, советские марксисты были знакомы с социал-демократическим ревизионизмом «Рукописей 1844 года», выраженным еще в 30-х гг. С. Ландсгутом, И. Майером, Г.
Маркузе, Р. Такером, Ж. Ипполитом, П. Боннелем, Ж. Кальве[9, с- 238]. Несмотря на это обстоятельство и декларируемую тесную связь теории с практикой, деятельность Института марксизма-ленинизма носила отчетливо ревизионистский характер.
Ярким примером является осуждение журнала «Большевик» (позже переименованного в журнал «Коммунист») в период философской дискуссии 1947-1949 гг. По результатам одной из проверок в докладной записке Сталину начальник управления пропаганды и агитации ЦК КПСС М. Суслов указывал на многочисленные ошибки редакции журнала. В вину вменялись отрыв от практики социалистического строительства, отсутствие новизны и формализм в подготовке статей, монополизм узкого круга авторов и самовольное (без согласия авторов) добавление текстов, содержащих ссылки на антимарксистские работы По результатам проверки с поста главного редактора с объявлением выговора был снят П. Федосеев, из состава редколлегии были исключены Г. Александров и М. Иовчук, подвергнуты осуждению Т. Ойзерман, И. Кузьминов, В. Светлов. Стоит заметить, что уже в период «оттепели» журнал «Коммунист» и П. Федосеев будут играть важную роль в развитии советского марксистского гуманизма.
2. ФКП и ее роль в развитии марксистского гуманизма.
Роль ФКП (Французской коммунистической партии) в развитии марксистского гуманизма в СССР (по крайней мере, в период 50-х-60-х гг.) отдельно в отечественной и зарубежной литературе не исследовалась. Вместе с тем некоторые обстоятельства, о которых речь пойдет далее, позволяют рассматривать ФКП и тесное сотрудничество некоторых советских теоретиков с ней в качестве одного из источников развития марксистского гуманизма в СССР.
Интересно, что отечественные теоретики марксизма традиционно занимали критическую позицию по отношению к неомарксистским течениям. В разные годы критике были подвергнуты представители итальянского «положительного экзистенциализма» (Н. Аббаньяно, У. Скачелли), экзистенциального марксизма (Ж-П. Сартр, М. Мерло-Понти), христианского социализма (Ж. Кальве, Д. Робертс), экономического гуманизма (М. Маркович). Однако совершенно иным было отношение к марксистскому гуманизму, который развивался теоретиками ФКП. В 50-х гг. мы обнаруживаем ссылки не только на программные теоретические положения ФКП (например, плюрализм и интеллектуальные дебаты внутри партии), но и на выражающие эти идеи журналы «La Pensée» и «Nouvelle Quritice». Среди наиболее авторитетных представителей ФКП, чьи идеи и теоретические положения использовали и развивали советские философы, можно назвать А. Корну, К. Кулиана, Ж. Полицера, Г. Бесса, Р. Гароди, Г. Мюльштейна, К. Клеманна, П. Брюно, Л Сэва.
Особое внимание среди французских марксистов уделялось Роже Гароди. Еще в конце 1952 года на русском языке выходит его «Грамматика свободы», чуть позже, в 1955 году, - «Материалистическая теория познания». На страницах журнала «Вопросы философии» появляются рецензии на «Les marxistes respondent à lours critiques catholiques» (1957) Н. Садовского и «Humanisme marxiste» (1958) Н. Завадской.
Знаковым событием для развития отечественного марксистского гуманизма стал выход последней книги «Марксистский гуманизм» (1959) в переводе С. Эфирова и Г. Агамбекова. Уже в предисловии к изданию, написанном М. Иовчуком, обосновывались актуальность и идейная составляющая деятельности Гароди и ФКП. «Стойкая и непоколебимая позиция Коммунистической партии Франции - одной из великих марксистских партий нового типа - имела большое значение в разгроме ревизионизма в международном коммунистическом движении и ныне играет огромную роль в
идеологической борьбе против империалистической реакции» [11, c,7]. Несмотря на ряд неточностей, связанных с преувеличением роли Гегеля в открытии диалектических законов материального мира и «неудачной» попыткой разрешения фундаментального
противоречия между идеализмом и «всяким материализмом» [11, c-11-12l, в книге Гароди, как отмечает Иовчук, формулируется «идея всестороннего развития человеческой личности». Кроме того, к достоинствам работы относится проект построения марксистской антропологии, которую отечественные марксистские гуманисты в скором времени возьмут на вооружение и которая станет основным предметом дискуссий в середине 70-х гг.
Идейная близость отечественного марксизма-ленинизма с теоретиками ФКП объяснялась, прежде всего, необходимостью борьбы «единым фронтом» с христианским социализмом и религиозной философией, которая развивалась представителями реакционных классов. Несмотря на то, что в самом СССР не было христианского социализма, а гуманистические идеи раннего Маркса не оказали существенного влияния на русскую религиозную мысль, критика «гуманизма» Н. Бердяева и в целом «религиозного гуманизма» была одной из составных частей практики научного атеизма. Успех французских коммунистов в теоретической борьбе с этими реакционными течениями обусловил необходимость использования их опыта как в дискуссиях с эмигрантским философским крылом, так и во внутренней антирелигиозной кампании 5060-х гг. Исходя из этого, марксистский гуманизм стал своеобразной формой противодействия религиозному гуманизму. Именно такая, гуманистическая сущность марксистского атеизма обосновывается в серии работ И. Курочкина, Э. Филимонова, Б. Шерданова, А. Масловой.
В конце 60-х - начале 70-х гг. влияние Гароди в ФКП (и, следовательно, в интеллектуальном пространстве СССР) сильно уменьшилось. Освободившееся место «французского авторитета» занимает фигура Люсьена Сэва. Ключевая его работа «Марксизм и теория личности» выходит на русском языке в переводе Н. Вдовиной и Э. Гроссмана в 1972 году. Во вступительной статье, написанной Г. Курсановым, отмечается, что книга Сэва представляет собой «убедительную критику автором ревизионистских
воззрений Р. Гароди по вопросам гуманизма» [12, c' 19]. По мнению Курсанова, Гароди переоценил значение раннего Маркса и создал марксистскую антропологию, которая базировалась на идеалистическом, абстрактном фундаменте. «Фактически весь современный ревизионизм со всеми его претензиями «гуманизировать» марксизм, придать социализму «гуманный вид», «либерализовать» и «демократизировать» социализм теоретически исходят из той или иной разновидности концепции абстрактного человека, при всех случаях игнорируя социально-классовый подход к анализу и оценке
социальных явлений» [12, Сш 21]. Тем не менее, более глубокий анализ марксистской теории личности указывает на то, что в вопросе построения материалистической антропологии Сэв едва ли продвинулся дальше самого Гароди. Забегая вперед, отметим, что эта задача была не решена и представителями отечественного марксистского гуманизма.
3. Марксистский гуманизм: первый этап (50-60-е гг.).
Первые работы по марксистскому гуманизму в СССР появляются в середине 50-х гг. Речь идет о статье армянского марксиста М. Петросян «Марксизм и гуманизм» I-13! и книге В. Волжина «Гуманизм и социализм» Характерной особенностью описания
социалистического гуманизма в обеих работах являлось рассмотрение его в качестве
теоретико-методологического «орудия разоблачения буржуазной идеологии» [13, Сш 46]. Прогрессивный и революционный характер социалистического гуманизма здесь сравнивается с регрессивным буржуазным гуманизмом. Несмотря на то, что «буржуазный
гуманизм сыграл значительную роль в разоблачении феодализма» [14, Сш 19], по мнению Волжина, он являлся лишь надстройкой капиталистического способа производства и в настоящий момент утратил свою значимость для общественного прогресса. Острота противоречий между буржуазным и социалистическим гуманизмом подчеркивается анализом развития общественных отношений, который, как утверждает Петросян, указывает на то, что «буржуазия <...> ведет общество не к гуманизации, а к фашизации» [13, с. 511. Отсюда именно коммунизм оказывается полным и единственным воплощением
реального гуманизма ¿А5!. В указанных работах поднимается одна из центральных для советского марксистского гуманизма 60-70-х гг. тема - соотношение личности и общества, индивидуального и коллективного. Однако в 50-е гг. марксисты лишь указывают на то, что стратегической целью марксистского гуманизма является разрешение непримиримых противоречий между полюсами «личного» и «коллективного». Для достижения этой цели «марксистский, социалистический гуманизм решающим условием освобождения личности считает уничтожение частной
собственности и эксплуатации человека человеком» ———51]. Социалистический гуманизм здесь приобретает специфическую форму пролетарского человеколюбия и одновременно пролетарской «ненависти к его врагам», исключающей «сентиментально-жалостливое, снисходительное» отношение к слабостям и отрицательным качествам человека.
Если в 50-е гг. отечественные марксисты лишь намечают контур антропологической проблематики, то в 60-е гг. такие исследователи, как П. Федосеев, Г. Смирнов и другие, ставят во главу угла вопросы взаимоотношения личности и общества, социалистического понимания личности, социализации личности и всестороннего развития личности при социализме. Так, в работе «Гуманизм в современном мире» (1964) Федосеев, комментируя выше обозначенные проблемы, пишет, что «понятие человек» представляет собой продукт общественных отношений. И коль скоро любая социальная теория всегда
«служила ареной ожесточенной борьбы интересов» [16, Сш 31], само понятие человека, область его применения и распространения в настоящее время значительно расширились. Исходя из такой «демократизации» ключевых философских понятий происходит «как бы персонификация» человека, в том смысле, что слова «человек-личность» стали фактически понятиями тождественными. Однако если в рамках буржуазной общественно-экономической формации и буржуазной идеологии персонификация человека была связана с процессом идентификации личности как
существа, обладающего частной собственностью, мерой масштаба которой была мера его обладания, то в рамках социализма мерой масштаба личности оказывается её социальная значимость. Таким образом, марксистский гуманизм призван, во-первых,
«разоблачить фальшь буржуазного абстрактного гуманизма» [16, Сш 33], а, во-вторых, подчеркнуть, что освобождение немногих в буржуазном обществе осуществляется путем эксплуатации остального большинства и что, следовательно, освобождение немногих -это не гуманизм.
В отличие от абстрактного гуманизма буржуазной идеологии, «коммунистический гуманизм - это гуманизм в действии» «Гуманизм действия» здесь преподносится как этический и моральный (светский) гуманизм, наступление которого является не следствием революционной борьбы и создания соответствующих общественно-экономических отношений, а надежды на «возможность искоренения эгоизма из
отношений между людьми» [16, Сш 506"1. Несмотря на то, что эгоизм и корысть здесь определяются как формы общественных отношений, природа которых заключается в экономической эксплуатации одних классов другими, борьба с этими «негативными» формами общественных отношений рассматривается не с позиций разрешения классовых антагонизмов, а с позиций их «угасания», «растворения» и «примирения».
Наравне с противопоставлением абстрактного и практического, буржуазного и социалистического гуманизма важное место в работах этого периода занимают попытки разрешения противоречия между личностью и обществом. Наиболее авторитетной в этом вопросе была точка зрения, согласно которой личность рассматривалась в качестве отражения общественного сознания. Во многом опираясь на теоретические постулаты представителей деятельностного подхода С.Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева (согласно которым интрапсихологические процессы складываются на основе интерпсихологических), советские марксистские гуманисты заявляли о тождестве личности и общества.
Иная точка зрения была выражена в работе И. Кона «Социология личности» (1967). Примат «личного» над «индивидуальным» в ней объясняется тем, что «общество и личность не тождественны» и, мало того, «в повседневном опыте <...> выступают как противоположности». Другими словами, в нашем повседневном опыте «сознание
индивида противостоит общественному сознанию как чему-то внешнему» [18, Сш 9". По мнению Кона, гуманистический посыл освобождения человека заключается в его
освобождении как личности, под которым понимается «его самоосвобождение » [18, С'
Несмотря на ряд традиционных для марксистских гуманистов «формальных» и «общих» фраз в отношении характера освобождения человека, в работе Кона мы встречаемся с изложением идеи Э. Фромма о личном освобождении. Революционная борьба и партия, организующая эту борьбу, оказывается здесь излишней в достижении основной цели - освобождении, так как «подлинное освобождение всегда начинается с самого себя» [18, с- 154].
4. Марксистский гуманизм: второй этап (70-80-х гг.).
Нерешенность ряда вопросов в предыдущие годы стала причиной возникновения в середине 70-х дискуссии между сторонниками создания марксистской «философской
антропологии» и ее противниками И9". Если первые настаивали на институциональном закреплении философской антропологии в системе марксистко-ленинской философии, в рамках которой марксистская концепция личности могла бы развиваться как
независимая от других разделов научного коммунизма теория, то вторые рассматривали ее лишь как дополнение к уже существующей теории исторического материализма. Отдельную группу составляли философы, выражавшие сдержанный скепсис по отношению к возможностям построения в рамках марксизма в каком-либо варианте
«целостной теории человека/личности» [20; 21].
Наравне с социал-демократическими и ревизионистскими идеями на содержание ряда текстов указанного периода начинают влиять и популярные в интеллектуальном пространстве Запада идеи светского гуманизма, синтетической теории эволюции, биоэтики, синергетики. Яркой иллюстрацией этого влияния являются работы И. Фролова. В частности, в работе «Перспективы человека» коммунизм определяется им в качестве «новой цивилизации» - цивилизации техники и информации. Тем самым эволюция технической сферы жизни общества становится основанием для утверждения «новых
форм нравственности, новых принципов гуманизма» ———3Ш1. Исходя из этого, коммунистический гуманизм истолковывается в качестве совершенно новой системы ценностей, которая возникает не столько в границах социалистического способа производства, сколько в пространстве всемирной технической цивилизации. «Коммунистический гуманизм, этапом становления которого является его социалистическая форма - это именно «новый гуманизм», соответствующий тем новым условиям, в которых оказалось человечество, в частности, в результате обострения глобальных проблем, появления реальной угрозы для существования человека и человечества» [22, с- 30°1. Коммунистический гуманизм оказывается теперь не просто выражением интересов пролетариата, который стремится к миру «без аннексий и эксплуатации», а выражением интересов всего человечества.
Несмотря на критику ряда буржуазных теоретиков (Дж. Хаксли, Э. Тоффлера), сам Фролов активно использует понятийно-категориальный аппарат (например, «судьба», «смерть», «жизнь») критикуемой им традиции, давая этим идеалистическим понятиям нематериалистическое объяснение. Апеллируя к докладам «Римского клуба», Фролов отводит на второй план объективные причины возникновения глобальных проблем современности, в частности, империалистический характер гонки вооружений и антиэкологический характер капиталистического способа производства. Кроме того, сами дискуссии «Римского клуба» исследовали вопросы поиска резервов роста при капиталистическом способе производства (при иссякании технологии индустриального производства), а отнюдь не проблемы гуманизма. На наш взгляд, такая трансформация содержания марксистского гуманизма находилась в прямой зависимости от «политики мирного сосуществования двух систем» и «политики разрядки», которые нивелировали сущность и революционную деятельность государства диктатуры пролетариата. Не случайно и то, что позже ведущие теоретики марксистского гуманизма в СССР (Г. Смирнов, И. Фролов) в конце 80-х станут советниками М. Горбачева и идеологами перестройки.
К началу 80-х гг. марксистский гуманизм приобретает мощное теоретическое обоснование. Популярная и широко транслируемая в неомарксизме позиция, согласно которой в ранних работах Маркса содержится квинтэссенция марксизма, была подвергнута основательной критике еще в работах Ф. Константинова и Т. Ойзермана. В частности, по мнению Ойзермана, эта позиция выражает «то, чего там нет, т.е. экзистенциализм, персонализм, философскую антропологию <...> Речь, следовательно, идет о том, чтобы открыть в марксизме нечто чуждое марксизму» [9, с-—9]. Или у Константинова: «И как бы мы высоко не оценивали ранние рукописи молодого Маркса, но не только в них, и даже не главным образом в них заключены основные
гуманистические идеи, принципы и зрелое существо марксистского революционного гуманизма» [23, с 164].
Однако сам тезис «марксизм есть гуманизм» (le marxisme est un humanisme), сформулированный в работе А. Шаффа «Марксизм и человеческий индивид», несмотря на свою реакционность, продолжал быть ведущим для советских философов и требовал своего теоретического обоснования если не ранними текстами Маркса, то работами его предшественников - работами, которые подготовили появление марксизма. Их содержание мыслилось как отправная точка в диалектическом развитии от гуманизма к коммунизму. Это обоснование марксистский гуманизм получает благодаря обращению к немецкой классической философии и представлению ее наследия не в качестве реакционной теории компромисса между немецкими интеллектуалами и представителями немецкой буржуазии, а в качестве идеалистической теории революции (И. Нарский, Т. Ойзерман, К. Любутин).
Во многом благодаря такому подходу деятельность человека стала описываться строго в идеалистических тонах. Человек как субъект деятельности выступал в роли единственного творца «мира человека», а его отношение к этому миру рассматривалось
«как процесс самопорождения человека в истории» [24, с- 17]. Исходя из этого, гуманизм немецких идеалистов рассматривался как отражение определенных отношений деятельного и познающего субъекта к окружающей его объективной природе. Несмотря на этот субъективно-идеалистический базис, «...сквозь мистическую оболочку проступает все же действительность. Гегелевский идеализм не только противоположность натурализму, но и уже поставленный на голову «материализм»» [24, с- 23]. Согласно этой позиции, идеализм немецких философов рассматривается как «наименьшее зло» по сравнению с натурализмом. Однако перемещение центра марксизма в сторону исследований «диалектического отношения между субъектом и объектом» не является чем-то совершенно новым в истории философской мысли. За полвека до этого в работе «История и классовое сознание» (1923) аналогичный подход предложил Д. Лукач. Кроме того, хотя этот подход и решал косвенным образом вопрос соотношения теории и практики, позволяя рассматривать «человека как такового» в качестве «объективного основания исторической диалектики» 125———2431, он все же восстанавливал идеалистическое понимание человека как субъекта исторического процесса, что было подвергнуто критике советскими марксистами еще в конце 20 - начале 30-х гг. во время борьбы с «меньшивинствующим идеализмом».
Критическое отношение к этому подходу было выражено и в статье В. Мухачева «Формирование Марксова гуманизма». Здесь гуманизм или положительный гуманизм рассматривается лишь как «необходимая историческая ступень на пути к будущему
социальному идеалу» [26, Ci 30]. Выделяя две исторические формы развития гуманизма -ранний (моральный гуманизм), свойственный социал-утопистам, и зрелый (теоретический
гуманизм), свойственный представителям немецкой философии I27!, Мухачев указывает, что представители марксистского гуманизма забывают, что сам Маркс еще в 1843 году (т.е. до начала работ над «Рукописями 1844 года») в письме Руге писал о том, что гуманистический принцип - это лишь «особое выражение» или «одна из сторон»,
раскрывающая реальное бытие человеческой сущности [28, с- 3791. Стоит подчеркнуть, что такая попытка (критика теоретического гуманизма немецких идеалистов) осветить тему «Маркс и гуманизм» не нова. Еще в 1970 году румынский марксист О. Кецан, будучи одним из немногих выступивших с поддержкой «теоретического антигуманизма» Л.
Альтюссера t291, говорил о том, что само понятие гуманизма представляет собой не теорию, а идеологию.
Попытка согласовать зрелый марксизм с гуманизмом немецкой классической философии привела к подмене содержания ключевых категорий исторического материализма и их наполнению идеалистическим содержанием («личность», «культура», «самость», «самосознание»). Как резюмирует в упомянутой выше работе Мухачев, материалистическое понимание истории может «быть достигнуто только через отказ от «теоретического гуманизма», от той мировоззренческой позиции, которая возводила
идею гуманизма в наиболее общий и универсальный принцип» [26, Ci 38-391. Конечно, трансформация основ марксизма преследовала невинную цель - показать преемственность теории Маркса по отношению ко всей предшествующей истории развития философии. Однако эта трансформация привела, с одной стороны, к нивелированию значения диалектического характера такой преемственности , а с другой - к растворению марксистско-ленинской философии в концепциях буржуазной философии и в неомарксизме.
Заключение.
Марксистский гуманизм занимает важное место в системе марксистско-ленинской философии 50-80-х гг. Вместе с тем при анализе марксистского гуманизма нельзя не обратить внимание на ряд особенностей в формировании и развитии этого движения, которые, с одной стороны, сближают, а с другой - кардинальным образом отличают его от зарубежной традиции.
1. Прежде всего речь идет о гипотезе, что на возникновение советского марксистского гуманизма существенным образом повлиял выход «Рукописей 1844 года», влияние которых на Западе было неопровержимым и беспрецедентным. В отличие от западной традиции, влияние «Рукописей» в СССР было незначительным. Исходя из этого, ключевую роль в возникновении и формировании советского марксистского гуманизма сыграл вовсе не сам по себе факт появления «Рукописей», а скорее интерпретация их содержания рядом теоретиков неомарксизма, среди которых самой авторитетной была позиция членов ФКП.
2 . Последнее обстоятельство объясняет то, почему отечественный марксистский гуманизм имел довольно малое влияние за пределами советской науки (в сравнении с идеями этого движения в других частях мира: Западной и Восточной Европе и США). По сути, в рамках отечественной традиции марксистского гуманизма мы встречаемся с достаточно тривиальным переложением идей, которые до этого уже были в той или иной мере выражены зарубежными философами, начиная с Лукача и заканчивая Сэвом.
Во многом под предлогом творческого развития марксизма-ленинизма и под прикрытием марксистского гуманизма в СССР развивалась реакционная философская традиция. На наш взгляд, подобного рода понятийно-категориальные «диверсии» привели к теоретической и, что самое главное, идеологической фальсификации основ марксизма-ленинизма - и в конце концов к тому, что сама идея социалистического строительства была выхолощена и истолкована как бессмысленная растрата сил и ресурсов диктатуры пролетариата.
^ До этого выходили в свет лишь отдельные фрагменты «Рукописей» и их переводы. Например, Анри Лефевр и Норберт Гутерман опубликовали фрагменты в своем журнале «Revue Marxiste», № 1 в середине 1920-х гг.
Библиография
1. Корсаков С.Н., Синеокая Ю.В., Пущаев Ю.В. (2018), Советская философия и философия советского периода как предмет исследования, Человек, вып. 4, с. 7193. https://doi.org/10.31857/S023620070000324-3
2. Кобылкин И. (2021), «Мыследеятельностная» гувернаментальность: история и классовое сознание управленца, Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре, вып. 135, с. 183-198. https://doi.org/135_nz_1_2021/article/23398
3. Дудник С.И. (2013), Маркс против СССР. Критические интерпретации советского исторического опыта в неомарксизме. СПб.: Наука.
4. Дудник С.И. (2018), Карл Маркс и проблема гуманизма, Вестник СПбГУ. Сер. Философия и конфликтология, т. 34,вып. 4,с. 462-473.https://doi.org/10.21638/spbu17.2018.401
5. Шихардин Н.В. (2009), Французский неомарксизм: противостояние гуманизма и сциентизма. Курган: Изд-во Курганского государственного университета.
6. Colletti, L. (1992), Introduced. Karl Marx. Early Writings. trans. R. Livingstone &G. Benton. London: Penguin Books. Pp. 7-56.
7. Андерсон П. (1991),Размышления о западном марксизме. М.: Интер-Версо.с. 44-45.
8. Кондрашов П.Н. (2020), Карл Маркс о родовой сущности человека, Антиномии, т. 20, вып. 3, с. 22-48. https://doi.org/10.24411/2686-7206-2020-10302
9. Ойзерман Т.И. (1986),Формирование философии марксизма. 3-е изд. М.: Мысль.
10. Архив литературы РФ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 158. Л. 118-121.
11. Гароди Р. (1959),Марксистский гуманизм: пять полемических очерков, пер. с фр. С.А. Эфирова, Г.Б. Агатекова; общ. ред. М.Т. Иовчука. М.: Изд-во иностранной литературы.
12. Сэв Л. (1972), Марксизм и теория личности, пер. с франц. И.С. Вдовиной, Э.А. Гроссман; ред. и вступ. ст. Г.А. Курсанова. М.: Прогресс.
13. Петросян М.И. (1955), Марксизм и гуманизм, Вопросы философии, вып. 3, с. 45-59.
14. Волжин В.П. (1955), Гуманизм и социализм. М.: АН СССР.
15. Петросян М.И. (1959), Коммунизм - полное воплощение реального гуманизма, Коммунист, вып. 7, с. 71-79.
16. Федосеев П.Н. (1964), Гуманизм в современном мире, Человек и эпоха: сб. науч. трудов. М.: Наука, с. 18-27.
17. Федосеев П.Н. (1967), Основы научного коммунизма, 2-е изд. М.: Политиздат.
18. Кон И.С. (1967), Социология личности. Над чем работают и спорят философы. М.: Политиздат.
19. Морозова И.С., Самарская Е.А. (1975), Марксистский гуманизм: научный и идеологический аспекты, Проблемы гуманизма в марксистско-ленинской философии. М.: Политиздат, с. 24-46.
20. Ильенков Э.В. (1991), О сущности человека и гуманизме в понимании Адама Шаффа (О книге Адама Шаффа «Марксизм и человеческий индивид»),Философия и культура. М.: Политиздат.
21. Георгиев Ю.Ф., Шаронов В.В. (1979), Исторический материализм как теория целостности человека, Методологические проблемы изучения человека в марксистской философии. Л.: ЛГУ, с. 23-24.
22. Фролов И.Т. (1979), Перспективы человека: опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения, М.: Политиздат.
23. Константинов Ф.В. (1968), Маркс и гуманизм, Марксизм и наша эпоха. М.: Политиздат, с. 161-175.
24. Любутин К.Н. (1981), Проблема субъекта и объекта в немецкой классической и марксистско-ленинской философии. М.: Высшая школа.
25. Лукач Д. (2003), История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике. М.: Логос-Альтера.
26. Мухачев В.В. (1989), Формирование Марксова гуманизма, Гуманистическая функция марксистско-ленинской философии: сб. науч. трудов. Свердловск: УрГУ, с. 28-42.
27. Мухачев В.В. (1986), Категории «гуманизм» и «коммунизм» в «Экономическо-философских рукописях 1844 года К. Маркса», Философские науки, вып. 2, с. 6584.
28. Маркс К., Энгельс Ф. (1955),Сочинения, т. 1. М.: Политиздат.
29. Кецан О. (1970), Гуманизм и трудности, обусловленные теоретической неоднозначностью этого понятия, Вопросы философии, вып. 5, с. 71-88
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Тему рецензируемой статьи следует признать весьма актуальной, работы о советском марксизме в последние десятилетия нечасто появляются в отечественных философских журналах, и объяснить подобную «забывчивость» довольно трудно без апелляций к конъюнктуре, которой оказались подвержены и многие представители социальных наук. Знаменательно и название статьи, автор, насколько можно судить, склоняется ко второй из указанных им альтернатив, вместе с тем, в статье объективно излагается значительный по объёму материал, так что читатель получает возможность сделать самостоятельный выбор. В статье можно выделить и сильные, и слабые стороны. Слабой стороной является её описательный, часто почти «библиографический» характер. Автор не обращается к содержательному анализу теоретической совместимости марксизма и гуманизма. В этой связи следует отметить и то, что статью можно было бы сократить, сняв упоминания о малозначительных фактах и обстоятельствах. Кроме того, автор избегает вопроса о том, какие уроки вытекают из опыта изучения «синтеза» марксизма и гуманизма, ведь аналогичные неявные «синтезы» с «прогрессивными западными идеями» продолжались и позднее и продолжаются сегодня, вызывая не менее разрушительные последствия. Вместе с тем, следует согласиться с важным положением автора о том, что распространение в советском марксизме «гуманистических тенденций» было в существенной степени обусловлено формированием в советском обществе новых социальных групп, которые объективно не были заинтересованы в продолжении существования социалистического строя в СССР (из этих слоёв вышли к концу 80-х гг. и «прорабы перестройки»). Следует обратить внимание и на некоторые недостатки статьи, которые не являются принципиальными, но их устранение может способствовать улучшению текста. Так, не вполне понятна позиция автора о роли «Рукописей 1844 года» в переосмыслении марксизма. В заключительной части статьи он присоединяется к оценкам, которые призывают не переоценивать их значение (что, на взгляд рецензента, вполне справедливо), однако, встречаются и опрометчивые их характеристики («квинтэссенция марксизма»). Да и вообще, почему марксизм следует сводить именно к Рукописям»? В этой связи вряд ли можно согласиться с тем, что отсутствие прямых ссылок на «Рукописи» следует рассматривать в качестве критерия
оценки степени «гуманистического переосмысления» марксизма. Со своей стороны, хотели бы указать на то, какое внимание в послевоенное время уделялось в советской философии двум темам, которые оказались связанными, и притом, неслучайно, -гегелевской философии и проблемам эстетики (это не только М.А. Лифшиц, но и А.В. Гулыга, М.Ф. Овсянников, Ю.Н. Попов, Э.В. Ильенков, Ю.Н. Давыдов и др.). Неудачным, по нашему мнению, оказался и фрагмент, в котором автор, комментируя работу И.Т. Фролова, замечает, будто понятия жизни, смерти, судьбы и т.д. заимствованы из современного ему словаря западной неомарксистской философии, это конечно же «словарь мировой культуры», который начал формироваться ещё в глубокой древности и никак не может быть дискредитирован какими-либо современными перетолкованиями. Как бы ни оценивать значимость сделанных критических замечаний, не подлежит сомнению, что рецензируемая статья является самостоятельной по замыслу и реализации, многие читатели с интересом познакомятся с представленными материалами и размышлениями автора. Рекомендую статью к публикации в научном журнале.