CC BY
127
УДК 81'42
И. В. Кононова, Е. С. Дьяконова
МАРКЕРЫ ВОЕННОГО ДИСКУРСА В АНГЛОЯЗЫЧНОМ ЭПИЧЕСКОМ ФЭНТЕЗИ
Посвящена определению, выявлению и описанию макро- и суперструктурных маркеров военного дискурса в англоязычном фэнтези. Материалом для анализа послужили роман-эпопея Дж. Толкие-на «The Two Towers» и эпический роман Дж. Мартина «A Song of Ice and Fire». Эпическое фэнтези представляет собой поджанр фэнтези, в котором обнаруживается синтез нескольких типов дискурса, одним из которых является военный дискурс. Тема военного противостояния является одной из основных для произведений рассматриваемого жанра, поскольку представляет фон для развития сюжетных линий, позволяющих раскрыть замысел автора. Актуальность исследования определяется важной ролью включения элементов военного дискурса в дискурс художественных произведений. Военный дискурс является частью жанрообразующей структуры многих фантастических жанров и требует подробного изучения на уровне макроструктуры и суперструктуры текста. Кроме того, в современной лингвистике данная проблема чаще всего рассматривается на материале публицистических текстов и текстов СМИ. Целью данной статьи является выявление маркеров военного дискурса в романах эпического фэнтези, что определило постановку следующих задач: проанализировать критерии выделения военного дискурса как институционального; определить его макро- и суперструктурные маркеры; описать ядерные концепты дискурса, аксиогенные ситуации, организующие этот дискурс и его дискурсивные формулы. Для достижения поставленной цели и выделенных задач были использованы метод сплошной выборки, статистический метод, метод контекстуального анализа, дискурсивный метод. Результаты исследования позволяют обозначить понятие дискурсной гетерогенности как обязательной черты жанра фэнтези, определить роль военного дискурса как одного их важнейших элементов дискурсивной структуры эпического романа фэнтези. Представленный в статье подход к анализу макро- и суперструктурных маркеров военного дискурса может быть применен к анализу других типов институционального дискурса.
Ключевые слова: военный дискурс, концепт, макро- и суперструктурные характеристики, маркеры дискурса, дискурсивные формулы, жанр фэнтези, дискурсная гетерогенность, аксиогенная ситуация.
I. V. Kononova, E. S. Dyakonova
Markers of Military Discourse in English Epic Fantasy Genre
This article is devoted to the definition, identification and description of the macro- and superstructural markers of military discourse in the English fantasy genre. The material for analysis is - the epic novel by
КОНОНОВА Инна Владимировна - д. филол. н., проф. каф. теории языка и переводоведения Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
E-mail: inkon_71@mail.ru
KONONOVA Inna Vladimirovna - Doctor of Philological Sciences, Professor of the Linguistic Theory and Translation Studies Department of the Saint-Petersburg University of Economics.
E-mail: inkon_71@mail.ru
ДЬЯКОНОВА Елена Сергеевна - ст. преп. каф. английской филологии Института зарубежной филологии и регионоведения СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: es_dyakonova@mail.ru
DYAKONOVA Elena Sergeevna - Senior Lecturer of the Department of English and International Studies of the Institute of Modern Languages and International Studies of the M. K. Ammosov North-Eastern Federal University.
E-mail: es_dyakonova@mail.ru
J. R. Tolkien: The Two Towers" and the epic novel by G. Martin "A Song of Ice and Fire". These texts belong to the epic fantasy genre in which the synthesis of several types of discourse is found, and one of them is the military discourse. The theme of military confrontation is one of the majors in fantasy genre, as it serves as a background for the development of other story lines that allow to reveal the author's idea. The relevance of the study is defined by the insufficient development of the theme of military discourse on a material of fictional texts despite the fact that in modern linguistics this type of institutional discourse is analyzed in most cases on the material of feature materials and media texts. The aim of this article is to identify the markers of military discourse in the epic fantasy novels so it has defined setting the following objectives: to analyze the criteria for definition of military discourse as an institutional one; to determine its macro- and superstrural markers; to describe its nuclear concepts, axiogene situation, organizing this discourse and its discursive formula. To achieve the aim and objectives there were used identified continuous sampling method, the statistical method, the method of contextual analysis and discursive method. The study results indicate the heterogeneity of the concept of discourse as a ingerent feature of the fantasy genre, define the role of the military discourse as one of the most important elements of the discursive structure of the epic fantasy novel. An approach to the analysis of macro and superstructural markers of military discourse, presented in the article, can be applied to the analysis of other types of institutional discourse.
Keywords: military discourse, concept, macro and superstructural characteristics, discourse markers, fantasy genre, discourse heterogeneity, axiogene situation.
Введение
Современная литература отличается взаимопроникновением областей гуманитарных, естественных и технических знаний, которое становится приемом, позволяющим описывать новые реалии действительности, «вписывать» современные научные достижения в вымышленный мир художественного произведения. Одним из таких жанров стал жанр фэнтези, характеризующийся сложностью и многоплановостью межтекстовых связей. Поскольку самостоятельность жанра фэнтези уже не вызывает спора среди исследователей, возникает вопрос, каким образом обеспечивается единство, цельность и завершенность подобных текстов. Целью данной статьи является выявление маркеров военного дискурса в эпическом романе жанра фэнтези.
Маркеры интеграции военного дискурса и структуры дискурса фэнтези
В рамках когнитивного подхода текст рассматривается как сложный знак, выражающий индивидуальные знания писателя о действительности, воплощенные в его произведении в виде индивидуально-авторской картины мира. Писатель и читатель взаимодействуют в когнитивных процессах порождения, восприятия, понимания и интерпретирования текста, которые осуществляются на базе знаний, хранящихся в когнитивной информационно-обрабатывающей системе человека. Так, И. А. Щирова доказывает, что кроме семантико-стили-стических особенностей текста необходимо устанавливать и те связи, которые имеются в обогащенном творческим опытом сознании автора и читателя, и отмечает, что образно-художественная деятельность является подлинно внутренней когнитивной деятельностью, что именно в ней проявляются и реализуются познавательные и мыслительные способности человека [1].
Одной из отличительных особенностей фэнтези стало присутствие маркеров военного дискурса в подавляющем большинстве текстов, относящихся к этому жанру. Ключевой для военного дискурса является концептуальная пара «добро» и «зло», актуализированная через описание борьбы протагониста и его помощников с антагонистом.
Военный дискурс традиционно относится исследователями к институциональному типу (Карасик, 2000 [2]; Юсупова, 2009 [3]; Сдобнова, 2012; Дуброва, 2013; Данилова, 2014; Уланов, 2014; Олянич, 2015 и др.). Изучение институционального дискурса традиционно предполагает определение существенных признаков дискурса как культурно-ситуативного феномена, выявление его лингвокультурных особенностей, установление типов и жанров, моделирование его структуры. Для описания конкретного типа институционального дис-
курса традиционно рассматриваются его конститутивные и институциональные признаки: участники, хронотоп, цели, ценности (в том числе и ключевой концепт), стратегии, материал (тематика), разновидности и жанры, прецедентные (культурогенные) тексты, дискурсивные формулы [2].
Т. С. Юсупова предлагает исследовать военный дискурс как с точки зрения структурной лингвистики, подвергая анализу его лексические, грамматические особенности, так и с позиций тематического принципа. На основе этого интегрированного подхода выделяется официальный военный дискурс (документы и официальные материалы) и неофициальный военный дискурс (анекдоты на военную тематику). С целью комплексного анализа военного дискурса автор анализирует структуру и средства языковой репрезентации гиперконцепта «война», являющегося ядерным для этого типа дискурса [3].
Опираясь на выделенные В. И. Карасиком критерии выделения типов институционального дискурса (существенные признаки), А. В. Уланов анализирует речевые стратегии, обусловленные типическими речевыми ситуациями, свойственными военному дискурсу [7]. В результате анализа письменных дискурсивных практик военного дискурса XIX-начала XX в. автор выделяет кооперативную языковую личность и кооперативную речевую стратегию как преобладающие в данном дискурсе; в качестве основной тактики определяется последовательная аргументация.
Типические ситуации военного дискурса легли в основу анализа исследования Ю. Ю. Дубровой [5]. Автор анализирует военный дискурс с позиций модусов (типических ситуаций), в которых происходит коммуникация участников ситуации общения, и отмечает характерные для военного дискурса точность, четкость и логичность, выражающиеся в жесткой структуре военной документации, четкой формулировке целей, логичной последовательности пунктов приказов. Повторяемость лексики, однотипность синтаксических структур и наличие стандартизированных оборотов, описывающих и реализующих типические ситуации военного дискурса, позволяют выявить свойственные военному дискурсу дискурсивные формулы, наличие которых, по мнению В. И. Карасика, является неотъемлемой чертой институционального дискурса [2]. Устойчивые коммуникативные клише - дискурсивные формулы, являются одним из основных признаков, позволяющих определять военный дискурс как институциональный (реализующийся в заданных рамках статусно-ролевых отношений), поскольку вербализируют определенную коммуникативную ситуацию (например, отдача приказа командиром и его исполнение подчиненными) и делают ее понятной всем ее участникам.
Материалом данного исследования послужили тексты эпического англоязычного фэн-тези - одной из частей романа-эпопеи английского писателя Дж. Р. Р. Толкиена «The Lord of The Rings» - «The Two Towers» и первой части цикла романов Дж. Мартина «The Game of Thrones» - «A Song of Ice and Fire». Данные художественные произведения обладают рядом смежных характеристик, что позволяет рассматривать их в совокупности в рамках проблемы выделения маркеров военного дискурса в дискурсивном пространстве фэнтези. Основная идеология этих циклов - вечная проблема противостояния Добра и Зла - облекается в форму эпического повествования в виде исторического описания различных столкновений (военных, этических, моральных и др.). Темой рассматриваемой части цикла романа-эпопеи Дж. Р. Толкиена является борьба народов Средиземья (людей, гномов, эльфов и хоббитов) со злым волшебником Сауроном и его многочисленными приспешниками - темными магами, полчищами орков и троллей, многочисленными мистическими созданиями: War is upon us and all our friends (война лежит между нами и нашими друзьями [здесь и далее перевод авторов] [9], а в центре повествования - решающее сражение этой войны. В цикле Дж. Мартина противостояние Добра и Зла облекается в форму политических и военных конфликтов правящих семей Семи Королевств: «Do you forget how many houses fought for Targaryen in the war?» («Ты забыл, сколько семей воевали на стороне Таргариенов в войне?»), «If there is war, we shall have sore need of his father's fleet» («Если будет война, нам понадобится флот его отца»), «This was needless. War should not be a game» («в этом не было необходимости. Война
не должна быть игрой») [10]. Война как вечное противоборство между Добром и Злом представляет собой основной сюжет эпического фэнтези, на фоне которого развиваются другие сюжетные линии произведений. Военный дискурс, встраиваясь в «ткань» художественного дискурса (бытийного по В. И. Карасику), теряет многие, свойственные ему институциональные и конститутивные признаки. Тем не менее целый ряд макро- и суперструктурных характеристик [11], маркирующих включения военного дискурса, был выявлен нами при рассмотрении текста эпического романа фэнтези:
1) ядерные концепты дискурса;
2) аксиогенные (ценностнопорождающие) ситуации, организующие дискурс [12];
3) дискурсивные формулы (речевые клише).
Первая характеристика в рамках подхода Е. В. Белоглазовой относится к макрострук-турным сигналам смены дискурса, под последними автор понимает «ядерные концепты дискурса, вербализуемые обычно соответствующей лексикой или однозначно выводимые из заложенных в тексте когнитивных структур» [11, с. 53]. На наш взгляд, к макрострук-турным сигналам смены дискурса можно отнести также некие типические, ценностно значимые (аксиогенные) ситуации, как правило, служащие реализации ядерных концептов дискурса (ср. в случае военного дискурса: ритуальные похороны, военная казнь, битва, захват пленников и пр.).
В. И. Карасик, вводя в русло лингвокультурологических исследований понятие «аксио-генной ситуации», определяет последнюю как «референтную основу ценностной картины мира человека» [13, с. 65]. Автор утверждает, что аксиогенные ситуации характеризуются признаками важности для коммуникантов, ценностной мотивированности и возможности символического переосмысления; «для осмысления таких ситуаций выработаны специфические жанры речи, к числу которых относятся легенды, притчи, пословицы, казуальные нарративы» [13, с. 65]. Мы полагаем, что жанр фэнтези, являющийся относительно «молодым», сложился именно с целью осмысления аксиогенных ситуаций культуры, поэтому природу его дискурсной гетерогенности (под которой понимается неоднородность в плане структуры дискурса) необходимо рассматривать с учетом данного фактора.
Последняя из указанных выше характеристик (дискурсивные формулы) относится в классификации Е. В. Белоглазовой к суперструктурным сигналам смены дискурса [11]. Автор отмечает, что к сигналам, отсылающим к суперструктуре дискурса, относятся явления грамматики: на уровне слова (модели словообразования); предложения (синтаксические обороты) и текста (тексто-типологические характеристики).
Таблица
Лексическая репрезентация концепта WAR в англоязычном эпическом фэнтези
№ Лексическая репрезентация концепта WAR в произведении Дж. Р. Толкиена «The Two Towers» Лексическая репрезентация концепта WAR в произведении Дж. Мартина «A Song of Ice and Fire»
лексема частотность % лексема частотность %
1 Sword (меч) 125 9 Sword (меч) 337 14
2 Enemy (враг) 109 8 Life (жизнь), command (командовать) 162-170 7
3 Arrow (стрела) 92 7 Cut (резать), death (смерть), kill (убивать), blade (лезвие) 108-114 5
4 Bow (лук), dead (мертвый) 90 6 Commander (командир), battle (битва) 81-91 4
5 Battle (битва) 65 5 War (война), shield (щит), knife (нож), enemy (враг), axe (топор), fighting (битва) 54-68 3
Продолжение таблицы
№ Лексическая репрезентация концепта WAR в произведении Дж. Р. Толкиена «The Two Towers» Лексическая репрезентация концепта WAR в произведении Дж. Мартина «A Song of Ice and Fire»
лексема частотность % лексема частотность %
6 War (война), companion (спутник) 55-63 4 Alive (живой), mail (кольчуга), wound (рана), traitor (предатель) 33-50 2
7 Death (смерть), axe (топор), spear (копье) 45-50 3 Rule (править), struggle (борьба), guard (охрана), spear (копье), companion (спутник), arrow (стрела), order (приказ), hero (герой), duty (долг), save (спасать), search (искать), victory (победа), breastplate (нагрудник), defend (защищать), warrior (воин), leader (лидер), weapon (оружие) 14-31 1
8 Command (приказывать), kill (убивать), life (жизнь), guard (охранять), weapon (оружие), wound (рана), alive (живой), shield (щит), beat (бить), prisoner (заключенный), cut (резать), law (закон) 21-36 2 Soldier (солдат), protect защищать), helmet (шлем), combat (поединок), shelter (укрытие), troop (отряд), heal (лечить), obey (подчиняться), conquer (завоевывать), assault (нападение), bow (лук), scout (разведка), law (закон), stuff (посох), bloodshed (кровопролитие), carnage (резня), fray (сражение), press (давка), sortie (вылазка), competition (соперничество), dispute (конфликт), oppose (противостоять), club (бита), fighter (боец), rival (соперник), pursuer (преследователь), contest (соперничество)
9 Blade (лезвие, клинок), fighting (борьба), helm (шлем), defend (защищать), warrior (воин), mail (кольчуга), staff (посох) 13-17 1
10 Heal (лечить), assault (нападение), leader (лидер), order (приказ), protect (защищать), attack (нападать), rule (наставление), shelter (укрытие), service (служба), soldier (солдат), troop (отряд), knife (нож), press (давка), obey (подчиняться), sortie (вылазка), fray (сражение), strike (нанести удар), hero (герой), fighter (боец), duty (долг), request (рапорт), contention (оспаривать), clash (лязг оружия), affray (стычка), onset (наступление), warfare (вражда), rival (соперники) 1-11 0 <14 <1
11 Всего фрагментов 1309 Всего фрагментов 2340
Макро- и суперструктурные сигналы включения военного дискурса в романе Дж. Р. Толкиена «The Two Towers» и цикле романов Дж. Мартина «A Song of Ice and Fire»
Одним из основных макроструктурных сигналов включения военного дискурса в дискурс рассматриваемых фэнтези являются случаи вербализации концепта WAR. Концепт WAR - дискурсообразующий и в романе-эпопее Толкиена, и в цикле романов Мартина -вербализуется через семы «военные действия», «оружие», «участники военных действий»,
«этапы военных действий» и репрезентируется в рассматриваемых произведениях 1309 фрагментами из произведения Дж. Р. Толкиена и 2340 отрывками из романа Дж. Мартина.
Авторы, исследующие особенности англоязычного языкового сознания, отмечают, что концепт BATTLE по номинативной активности языкового сознания обладает лидирующей позицией по отношению к концепту WAR [14]. Концепт BATTLE в рассматриваемых произведениях сводится в смысловом содержании непосредственно к акту сражения («Their story wandered down to the battle of the Ores and the Riders of Rohan» (их история дошла до рассказа о битве Орков со Всадниками Рохана) [8]; «To fight the last battles of the war alone in the south; Two battles do not make a war» (в одиночку сражаться в двух битвах на юге; пара битв не делают войну) [9]). Подчеркивается, что выигранное сражение еще не означает победу в войне («We have won a battle, not a war.» «But such a battle!» (Мы выиграли битву, но не войну. Но какую битву! [10]).
Случаи глагольной и атрибутивной сочетаемости лексем, вербализующие в романе-эпопее «The Two Towers» концепт WAR, позволяют выявить признаки его понятийной, ценностной и ассоциативной составляющих (о структуре лингвокультурного концепта [12]). Война представляется открытым противостоянием (open war with the black land), персонаж и его народ являются частью войны (return to уош war; I go myself to war with my men; if your war on me) и противостоят этой войне вместе (we are going to the war together); война страшит (fear of war; threat of war; I fear the battle); война ассоциируется со смертью (battle and death; many had fallen in the battle now lay dead), борьбой, преодолением (fighting the battle, fighting of both the sickness and the fear) и славой (Great Battle, «even the defeat of Rohan will be glorious in the song» [9]).
Ядерной метафорой, реализующей концепт WAR в цикле романов Дж. Мартина «A Song of Ice and Fire», является концептуальная метафора WAR IS A GAME. Магистральная идея романа Мартина состоит в том, что война не должна быть игрой, что война слишком жестокое, ломающее жизни и судьбы людей явление, чтобы восприниматься общественным сознанием как один из видов политической игры. Многочисленные случаи предикативной и атрибутивной сочетаемости репрезентантов концепта WAR актуализируют эти идеи. Для сравнения, война не может быть игрой: war isn't a game; «war should not be a game», «only a bastard boy who wants to play at war» (только мальчишка-бастард, который хочет поиграть в войну), на войну следует смотреть как на способ убийства: Ned had named that murder; Robert called it war (Нед называл это убийством, Роберт считал это войной); необдуманные действия могут привести к войне: and if they shed his blood, it would mean war (если бы они пролили его кровь, это бы означало войну); война затрагивает судьбы многих: «You are not the only one touched by this war» (Ты не единственный, кого коснулась война»); во время войны можно потерять родных: She had lost both her sons to the war (она потеряла на войне обоих сыновей); «They murdered my father. It's war, my brother Robb is fighting in the riverlands» («Они убили моего отца. Это война, мой брат Робб сражается в речных землях»); война приводит к многим жертвам: «Should war come again, how many soldiers will die? How many towns will burn? How many children will be ripped from their mothers to perish on the end of a spear?» (Если опять начнется война, сколько солдат погибнет? Сколько городов будет сожжено? Сколько детей лишатся матерей и умрут от копья?); рабы - неизбежный результат войны: Slaver's Bay. [...] This is war, this is what it looks like, this is the price of the Iron Throne [10] (Бухта рабов. [.] Это война, вот как она выгядит, вот цена Железного трона).
Аксиогенные ситуации, которые служат осмыслению ключевых концептов рассматриваемого дискурса - WAR, LOYALTY, COURAGE, SACRIFICE, GLORY и др. - представляют разнообразные типические действия участников ситуации и взаимодействия между ними в рамках заданного хронотопа. Важно отметить, что количество аксиогенных ситуаций, свойственных тому или иному дискурсу, может быть четко определено. «Их список весьма широк, но поддается исчислению» [13, с. 65].
Одна из референтных аксиогенных ситуаций, представленная в рассматриваемом про-
изведении, - ситуация преследования и поиска. Рассмотрим данные ситуации в романе Дж. Толкиена. Так, группа персонажей антагониста ищет значимый артефакт - кольцо: «I was told to seek for the Precious; and I have searched and searched, of course I have» («Мне сказали искать Прелесть; я искал, искал и нашел»); персонажи протагониста ищут нужную дорогу: «I must take such paths as I can find. And there is no time for long searching» («Я должен идти теми тропинками, которые нашел. Нет времени для долгих поисков»). Ситуация преследования повторяется в случае погони протагониста за группой антагониста: the third day of their pursuit began (начался третий день погони), спасении от преследования: Some came back from the pursuit of the Southrons (некоторым удалось спастись от преследования Саурона), преследовании врага в поисках захваченных пленников: «We must follow the Orcs, if there is hope that any of our Company are living prisoners» («мы должны преследовать Орков, если есть надежда, что их заложники живы» [9]). В произведении Дж. Мартина ситуация погони и преследования реализуется в поиске следов врага: hard on the track of a band of wildling raiders (по следам банды обезумевших налетчиков), преследовании врага: you gave the pursuit into my hands (вы отдали погоню в мои руки), поиске пропавшего разведчика: and the failure of the rangers' search had been all the men had been talking of (все говорили о тщетности поисков пропавших разведчиков), преследовании дочери одного из главных героев персонажами группы антагониста: His men had been searching for Arya for four days now; while the hunt for Arya and the butcher's boy was conducted on both sides of the river [10] (его люди искали Арью уже четыре дня; и поиски Арьи и мальчишки-мясника продолжались уже по обеим сторонам реки).
Еще одна типическая для военного дискурса аксиогенная ситуация, рекуррентная в дискурсе Дж. Толкиена, - ситуация захвата в плен заложников. В романе неоднократно описываются сцены пленения участников группы протагониста: для сравнения, the Orcs had been commanded to capture hobbits, alive, at all costs [9] (Орки получили приказ поймать хоббитов живыми, любой ценой) и ситуации угрозы захвата участника отряда (Company), который владеет значимым артефактом - кольцом Всевластия: both wished to keep Frodo from capture [10] (оба хотели освободить Фродо из плена). В произведении Дж. Мартина идея заложничества приобретает яркий политический оттенок - заложниками становятся дети династии, проигравшей в войне: Robert had accepted the rebel lord's surrender and Ned had taken his son Theon as hostage and ward [9] (Роберт принял капитуляцию взбунтовавшегося лорда, а Нед взял его сына, Теона, в заложники под свое попечительство). Взятие в заложники представителей знатного рода гарантировало исполнение договорных обязательств и отсутствие дальнейших конфликтов между сторонами в древней истории [15].
Частотной аксиогенной ситуацией является также ситуация сражения, неоднократно становящаяся объектом детального описания: для сравнения, Eomer and Aragorn leant wearily on their swords. Away on the left the crash and clamour of the battle on the Rock rose loud again. But the Hornburg still held fast, like an island in the sea. Its gates lay in ruin; but over the barricade of beams and stones within no enemy as yet had passed [9] (Эомер и Арагор, изможденные и уставшие, оперлись на свои мечи. Слева доносились лязг и грохот - очередной штурм набирал силу. Но крепость Хорне все еще сдерживала натиск - как островок в бушующем море. Ворота были разбиты, но завал из камней и брёвен не одолел ещё ни один враг).
Ситуация переживания победы над врагом в битве также служит макроструктурным сигналом включения военного дискурса в пространство текстов рассматриваемых произведений. В романах описывается исполнение песни в честь победы: A song of victory they sang with clear voices [9] (Чистыми голосами они исполнили песнь победы); «Let me sing you the lay of your father's great victory at King's Landing!» [10] («Позвольте мне воспеть великую победу вашего отца в Королевской Гавани!»); оценивается значимость этой победы: «It was a hollow victory they gave me» [10] («для меня это была тщетная победа»).
Ситуация прощания с военачальником, погибшем на поле боя, представляет собой еще один макроструктурный сигнал включения военного дискурса. Похороны царского наследника
Боромира описываются в соответствии со всеми ритуалами прощания с военачальником или царем - его тело кладут в отдельную лодку, располагают там его собственное оружие и оружие поверженного врага: Then let us lay him in a boat with his weapons, and the weapons of his vanquished foes [9] (затем они положили тело Боромира в лодку поверх его собственного оружия и оружия поверженного врага). В произведении Дж. Мартина описывается погребальный костер, на котором сгорает тело умершего от ран военачальника кочевого народа дотракийцев кхала Дрого: Afterward, Dany sent them all away, so she might prepare Khal Drogo for his final ride into the night lands. Dany braided his hair and slid the silver rings onto his mustache and hung his bells one by one. [...] They laid him down on his cushions and silks, his head toward the Mother of Mountains far to the northeast [10] (После этого Дени отослала всех, чтобы самой приготовить кхала Дрого к его последнему походу в ночные земли. Она заплела его волосы, сдвинула колокольчики на его усах и повесила еще один. [...] Они уложили его на подушки и шелка, головою к Матери всех Гор далеко на севере).
Важнейшим элементом всех без исключения аксиогенных ситуаций, представленных в концептуальном пространстве текста, является хронотоп. Действие произведений разворачивается в вымышленных географических пространствах, получивших свою концептуализацию в форме географических карт, предложенных авторами. Эти топографические карты являются частью текста, позволяющей читателю представить передвижение сил антагониста и протагониста и следить за сюжетными линиями персонажей. Однако маркеры хронотопа аксиогенных ситуаций военного дискурса обладают рядом характеристик, позволяющих обозначить этот дискурс как таковой. Топонимы в тексте не только обладают функцией номинации, называя объекты вымышленного пространства, но и с помощью пространственных маркеров (лексики с пространственной номинацией) актуализируют места военных действий и событий (fighting big battle at the bridges; If we are not hewn down, or destroyed by fire or blast of sorcery, we could split Isengard into splinters and crack its walls into rubble; lightning smote down upon the eastward hills; «Deep is the abyss that is spanned by Durin's Bridge»; road went down to Osgiliath and the bridges of the Anduin [9]; I finally came north to Winterfell; With the mountains a wall to the west, the road veered north by northeast through the wood; I am not going back to Castle Black; Winterfell was down that road, and beyond it Riverrun and King's Landing and the Eyrie and so many other places; Casterly Rock, the Isle of Faces, the red mountains of Dorne, the hundred islands of Braavos in the sea, the smoking ruins of old Valyria [10]).
Суперсегментным сигналом включения военного дискурса является использование дискурсивных формул - речевых клише, свойственных этому типу дискурса. С помощью четких лаконичных формулировок отдаются приказы, осуществляются призывы и т. д. В рассматриваемых текстах выявляется целый ряд случаев включения речевых формул военного дискурса: (для сравнения, «Sit up!» said the Orc («Сядь!» - рявкнул Орк); «Go on running,» - said Ugluk («Продолжайте бежать!» - сказал Углук); «Ride to Helm's Deep!» («Едем в Хельмову Падь!»; «Command me, lord!» he cried («Приказывайте мне, господин!») [9]; «No fire!» («Прекратить огонь!»), «Lead on» («Не останавливайтесь!»), «Stay here» («Стоять на месте»), «Guard the horses» («Стерегите лошедей!»), «Get down on your feet» («Встать!»), «Come no farther» («Стоп!») [10].
Заключение
В результате анализа ядерных концептов военного дискурса аксиогенных ситуаций и дискурсивных формул на материале текстов эпического фэнтези Дж. Р. Толкиена и Дж. Мартина можно сделать следующие выводы:
- дискурсная гетерогенность имеет в своей основе когнитивный механизм смены дискурса; данная неоднородность структуры дискурса представляет собой сущностную характеристику жанра эпического фэнтези, которая обуславливается его прагматической направленностью;
- включение военного дискурса в структуру дискурса фэнтези является одним из наиболее частотных проявлений гетерогенности структуры последнего.
Л и т е р а т у р а
1. Щирова И. А. Художественное моделирование когнитивных процессов в англоязычной психологической прозе ХХ века: монография И. А. Щирова. - СПб.: Изд-во СпбГУЭФ, 2000. - 193 с.
2. Карасик В. И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. - Волгоград, 2000. - С. 5-20.
3. Юсупова T. В. Структурные особенности военного дискурса // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - № 4-4. - T. 11. - 2009. - С. 1055-1057.
4. Сдобнова Ю. Н. Феномен актуальной аббревиации в институциональном военном дискурсе на примере вооруженных сил Франции // Вестник МГЛУ - № 10 (643) / 2012. - С. 184-198.
5. Дуброва Ю. Ю. Особенности военного дискурса // Вестник МГЛУ - № 5 (665). - 2013.
- С. 59-68.
6. Данилова С. А. Дискурсивные характеристики военного ритуального текста // Концепт. - 2014.
- № 1. - С. 1-10.
7. Уланов А. В. Коммуникативные стратегии в военном дискурсе // Язык и культура. - 2014.
- № 4 (28). - С. 99-109.
8. Олянич А. В. Милитарный (военный) дискурс // Дискурс-Пи. - 2015. - № 2 (12). - С. 165-167.
9. Tolkien J. R. R. - The Two Towers [электронный ресурс]. URL: http://royallib.com/book/Tolkien_J/ The_Lord_of_the_Rings_2___The_Two_Towers.html (дата обращения: 21.02.2016).
10. Martin G. A Song of Ice and Fire [электронный ресурс]. URL: http://royallib.com/book/Mar-tin_George/A_game_of_thrones.html (дата обращения: 1.03.2016).
11. Белоглазова Е. В. Дискурсность, интердискурсность, полидискурсность литературы для детей. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2010. - 196 с.
12. Кононова И. В. Структура и языковая репрезентация британской национальной морально-этической концептосферы (в синхронии и диахронии): дисс. ... д-ра филол. наук: 10.02.04. - СПб.: СПбГУЭФ, 2010. - 361 с.
13. Карасик В. И. Аксиогенная ситуация как единица ценностной картины мира // Политическая лингвистика. - 2014. - Вып. 1. - С. 65-75.
14. Ухова T. В. Концепт WAR как фрагмент англоязычного лингвокультурного сознания // Вестник Сибирского государственного аэрокосмического университета им. академика М. Ф. Решетнева.
- 2006. - Вып. № 3. - С. 166-170.
15. Отаров А. А. История развития норм о захвате заложника в отечественной и зарубежной правоприменительной практике // Tеория и практика общественного развития. - 2006. - T. 1, № 4.
- С. 68-70.
R e f e r e n c e s
1. Shchirova I. A. Khudozhestvennoe modelirovanie kognitivnykh protsessov v angloiazychnoi psikhologicheskoi proze KhKh veka: monografiia I. A. Shchirova. - SPb.: Izd-vo SpbGUEF, 2000. - 193 s.
2. Karasik V. I. O tipakh diskursa // Iazykovaia lichnost': institutsional'nyi i personal'nyi diskurs: Sb. nauch. tr. - Volgograd, 2000. - S. 5-20.
3. Iusupova T. V. Strukturnye osobennosti voennogo diskursa // Izvestiia Samarskogo nauchnogo tsentra Rossiiskoi akademii nauk. - № 4-4. - T. 11. - 2009. - S. 1055-1057.
4. Sdobnova Iu. N. Fenomen aktual'noi abbreviatsii v institutsional'nom voennom diskurse na primere vooruzhennykh sil Frantsii // Vestnik MGLU. - № 10 (643) / 2012. - S. 184-198.
5. Dubrova Iu. Iu. Osobennosti voennogo diskursa // Vestnik MGLU. - № 5 (665). - 2013. - S. 59-68.
6. Danilova S. A. Diskursivnye kharakteristiki voennogo ritual'nogo teksta // Kontsept. - 2014. - № 1.
- S. 1-10.
7. Ulanov A. V. Kommunikativnye strategii v voennom diskurse // Iazyk i kul'tura. - 2014. - № 4 (28).
- S. 99-109.
8. Olianich A. V. Militarnyi (voennyi) diskurs // Diskurs-Pi. - 2015. - № 2 (12). - S. 165-167.
9. Tolkien J. R. R. - The Two Towers [elektronnyi resurs]. URL: http://royallib.com/book/Tolkien_J/ The_Lord_of_the_Rings_2___The_Two_Towers.html (data obrashcheniia: 21.02.2016).
10. Martin G. A Song of Ice and Fire [elektronnyi resurs]. URL: http://royallib.com/book/Martin_ George/A_game_of_thrones.html (data obrashcheniia: 1.03.2016).
11. Beloglazova E. V. Diskursnost', interdiskursnost', polidiskursnost' literatury dlia detei. - SPb.: Izd-vo SPbGUEF, 2010. - 196 s.
12. Kononova I. V. Struktura i iazykovaia reprezentatsiia britanskoi natsional'noi moral'no-eticheskoi kontseptosfery (v sinkhronii i diakhronii): diss. ... d-ra filol. nauk: 10.02.04. - SPb.: SPbGUEF, 2010. - 361 s.
13. Karasik V. I. Aksiogennaia situatsiia kak edinitsa tsennostnoi kartiny mira // Politicheskaia lingvistika.
- 2014. - Vyp. 1. - S. 65-75.
14. Ukhova T. V. Kontsept WAR kak fragment angloiazychnogo lingvokul'turnogo soznaniia // Vestnik Sibirskogo gosudarstvennogo aerokosmicheskogo universiteta im. akademika M. F. Reshetneva. - 2006.
- Vyp. № 3. - S. 166-170.
15. Otarov A. A. Istoriia razvitiia norm o zakhvate zalozhnika v otechestvennoi i zarubezhnoi pravoprime-nitel'noi praktike // Teoriia i praktika obshchestvennogo razvitiia. - 2006. - T. 1, № 4. - S. 68-70.
1 МИП СВФУ ООО «Механохимические биотехнологии» ""
Компания занимается выпуском биологически активных добавок (БАД) на базе местного сырья. Физиологическое действие:
- оптимизирует функции кишечника;
- связывает и выводит экзогенные и эндогенные токсины;
- увеличивает число и активность бифидо- и лактобактерий;
- модулирует липидный метаболизм;
- снижает уровень холестерина;
- регулирует уровень сахара в крови. Телефон: +7 (914) 224-03-91, +7 (4112) 49-66-21. E-mail: biotexnologii@bk.ru.
Сайт: www.mechbiotech.com. Адрес: г. Якутск, ул. Кулаковского, 46.
